Позволь мне тебя коснуться

Мы смотрим друг на друга, не в силах оторвать глаз. Макс делает несколько шагов до ближайшего душа и включает воду, выпаливая:

— Мне нужен контрастный душ, Эми. — И встаёт под воду. Его рубашка и одежда мгновенно полностью намокают. Теперь я хочу, чтобы на нём не было его формы.

— Тебе нужна я, — шепчу и, робеющими пальцами прикасаясь к его ширинке, расстегиваю её. Он закрывает глаза и качает головой из стороны в сторону, обманывая самого себя.

Наши тела снова не касаются друг друга. Я стою под душем, но вода не достаёт до меня, потому что я практически забита в угол.

— Тебе нужна я, — как заклинание, повторяю я, медленно снимая с себя бретельки своего белья.

Его глаза в тусклом свете кажутся голубыми сапфирами. Он смотрит на меня, будто обнимая этим взглядом, лаская в самых сокровенных участках моего тела.

— Нет. Ты не нужна мне, — вырывается из его губ, когда он делает шаг навстречу ко мне. Я ещё больше вжимаюсь в кафельный угол, чувствуя его превосходство над собой.

— Нужна, Макс. — Я в шоке от того, что сама соблазняю его. Я не могу ничего с собой поделать. Он раскрыл во мне те чувства, что я никогда не испытывала раньше. И теперь они бьют в несколько раз сильнее, словно прорвались из закупоренного источника.

В следующую секунду он зажал между пальцев мой подбородок и, развернув прямо к себе, одолел мой рот. Мой губы были во власти его языка, в подчинении его губ. Он сжимал моё лицо крепко, будто был больше не намерен меня отпускать. Вкус нашего поцелуя был разбавлен водой, стекающей теперь на нас обоих.

— Ты всё еще боишься меня? — сдавленно произносит он около моего рта, заставляя каждую клеточку моего тела сотрясаться от возбуждения. — Боишься? — Его бедра прижимают меня к углу вновь, и я чувствую, насколько расслаблен и подвижен его таз, будто двигается на шарнирах. Его движения высокомерны, вальяжны, находятся на грани грубости, но не перегибают палку. — Скажи мне. — Его пальцы касаются низа моего живота. Бедра двигаются против моих дразнящими движениями.

— Нет, — с вызовом отвечаю я, расстегивая его великолепную рубашку, любуясь его телом. Рельефная грудь поднимается и опускается с нечеловеческой скоростью. Я на удивление не терпелива, и это не скрыто от его глаз.

— Докажи. — Его голос звучит жестче, чем обычно. Кстати говоря, даже когда он произносит мягкие слова, они звучат брутально из-за его немецкого акцента. Мне всегда нравился немецкий.

Если бы я могла бы описать этот язык одним словом, я бы описала его словом: 'Фас!'

— Ты боишься, да? Я не твой враг, Эмили, — тем же голосом произнес он, сжимая мою грудь в своих ладонях. Он грубо сдавливал её, в то же время нежно лаская соски кончиками больших пальцев.

— О мой Бог... — Протяжный стон выдал меня, его руки сжали мои запястья, сцепляя их между собой за душевым краном. Я обхватила кран руками, наблюдая, как он отстраняется от меня, освобождаясь от остатков одежды.

Внизу живота всё болезненно тянуло от расставания с его телом, несмотря на то, что он был так близко.

Прижмись ко мне. Я хочу чувствовать тебе везде, Макс.

Словно прочитав мои мысли, он снова вжался в меня, и я начала вращать своими бедрами, прижимаясь к нему.

Так хорошо.

— Ты собралась снова сбежать, Эми? Ты сбежишь от меня ещё раз? — голосом, полным гнева, спросил он, и я почувствовала, как его твердый член начал упираться в мою плоть. Тыльной стороной своей кисти он ласкал мой живот, а другой рукой придерживал за запястья, не давая мне тоже распустить руки.

— Я не знаю, — произношу я, задыхаясь от желания, которое накрывает меня с головой. Непослушное тело. Как легко оно поддается на его ласке.

— Скажи мне это четко и ясно. Сделай свой выбор. Или ты боишься? — Его, приглушенный водой, голос соблазнял мои уши. Я готова была сказать всё, что угодно, лишь бы ощутить его внутри себя.

— Я не сбегу, — шепчу я, выгибаясь ему навстречу. Он не спешил проникать в меня, распыляя моё желание всё сильнее и сильнее. Я чувствовала, что горю в котле с углями, из которого не могу выбраться.

— Громче!

— Я не сбегу! — кричу я, сотрясаясь от его круговых движений по моему центру.

— Правильный ответ. — К моему удивлению, он не воплощает моё желание в жизнь. Он отстраняется от меня, несмотря на то, что его эрекция уже достигла предела. Как он сдерживается, черт его побери?

Макс разворачивает меня спиной к себе и, придерживая за одну ногу, поднимает её. Его руки скользят по моим волосам, и он перекидывает их на одно плечо, чтобы они не мешали нам, иногда, видеть друг друга. Его другая рука проскальзывает между моих ног, слегка раздвигая их, и я начинаю терять сознание от манипуляций, что он проделывает своими пальцами.

Если бы он не придерживал меня своей силой, я бы уже давно свалилась на кафельный пол, словно снова нахожусь под действиями наркотиков.

Его палец проникает всё глубже и глубже, заставляя меня кричать и умолять его прекратить эту сладкую пытку. Я хочу ещё большего. Хочу его поцелуев. И хочу пресытиться им.

— А ты боялась, — шепчет он, покрывая короткими поцелуями линию моей челюсти. Я подставляю ему всю свою кожу, шею, ключицы, желая почувствовать его язык везде, где это необходимо.

— Грубость может быть приятной, не находишь? — Он дурманит меня своим голосом, и в момент, когда я на несколько секунд перестаю чувствовать его пальцы, я готова закричать от несправедливости. Но на смену им приходит другое ощущение.

Его член проникает в меня резко, но сразу замирает, и я могу почувствовать каждую напряженную от возбуждения вену. Он двигается во мне медленно, размеренно, волнуя во мне всё, что возможно. Он делает это специально, чтобы я попросила его.

— Быстрее. Я хочу быстрее, — шепчу я, едва соприкасаясь с его ртом, вдыхая аромат его мятного дыхания. — Макс, пожалуйста. Я не сбегу.

— Я ждал этих слов, — произносит он, вцепившись зубами в мою шею, но я не чувствую болезненных ощущений. Он целует место укуса, набирая темп своих движений.

Всё быстрее и быстрее. Он набирает свою скорость с неимоверной силой, как спортивное авто. Он проникает в меня так глубоко, насколько это возможно.

И снова выходит полностью, доводя меня до безумия.

— Да, Макс. Ах... — только и могу шептать я, чувствуя его руки, его тело, его живот ... Он окружает меня, обнимает, прижимает, обращается со мной, как с подвижной куклой. Он может делать со мной, что угодно, и я разрешаю ему делать это.

Я доверяю Максу.

— Ты такая сладкая, — шепчет он, совершая заключительные толчки прямо вглубь моего разгоряченного тела. — Моя девочка.

Я чувствую, как сжимаюсь вокруг него, испытывая блаженство, которое окутывает меня с ног до головы. Я никогда не испытывала ничего подобного ранее — до ночи в домике, до этого момента в душе.

Эти эмоции яркие и быстрые, как падающие звезды. Потому что потом приходит это странное расслабление всего тела, когда уже ничего не имеет значения. Почти, как сегодня, когда меня напичкали наркотой, да только оно имеет потрясающе послевкусие.

Целую Макса так, будто не смогу дышать без его губ. Его губы... Господи, эти губы. Он шепчет мне что-то на немецком, разворачивая меня к себе и уже ласково трогая меня во всех доступных местах. Больше всего мне нравится, когда он сжимает в ладонях мои бедра.

— Мне нужно выучить немецкий, чтобы понимать, что ты шепчешь в порыве страсти, — усмехаюсь я, подразнивая его своей улыбкой. Он прижимается своим влажным лбом к моему и улыбается в ответ, выключая злобного Макса.

POV Макс

Я достаю из своего локера в душе полотенце и халат и оборачиваю Эмили в махровые ткани, сгребая в охапку. Она становится молчаливой после секса, наверное потому, что по-прежнему хочет сбежать. Но на этот раз, уйду я.

Я же обещал преподать ей урок. Так вот, это была лишь его первая часть. Теперь я хочу, чтобы она почувствовала, как ей меня не хватает. Чтобы она знала, что я не буду стелиться перед ней, как Дмитрий. Я буду восхищаться ею только тогда, когда она позволит себе до конца принадлежать мне.

Я беру её на руки, собираясь таким образом отнести в её комнату через весь чертов студенческий городок. Благо, сегодня Хэллоуин, и весь народ на вечеринке. А если и нет, то, я надеюсь, нас примут за халатных человечков.

Когда мы заходим в её комнату, она уже почти спит или притворяется. Кладу её на кровать, и она приоткрывает свои глаза, всматриваясь в них с надеждой:

— Ты останешься, правда? — нежно произносит она, накрывая себя одеялом. Она проводит рукой по ткани рядом с собой, приглашая меня.

Искушение слишком велико. Но искушение заставить её помучаться больше.

— Нет, — сухо отвечаю я и, смерив её долгим холодным взглядом, встаю и, не оглядываясь на неё, покидаю комнату.

Часть меня кусает локти, потому что я хочу немедленно развернуться и запрыгнуть в теплую постель, прижимая к себе её нежное тело.

Пусть попереживает. Всего лишь одну ночь. Или сто.

Глава 20

POV Макс

Я сижу на деревянной скамейке и устремляю свой взгляд глубоко вдаль — в самую глубь церковных витражных потолков и арок, переплетающихся между собой. Католическая церковь Святого Мартина была открыта ночью, и я сам не заметил, как ноги принесли меня сюда после того, как я расстался с Эмили. Как жестоко бросил её после нашей близости.

Я сделал это не из мести, гордости или высокомерия... Хотя, может эти три чувства всегда незримо владеют мной. Я сделал это потому, что мне было необходимо подумать.

Всё в мире такое хрупкое. Я так хотел отгородить себя от сближения с этой девушкой, но как бы ни старался, у меня ничего не вышло — она поселилась в моем сердце, заполнив безмолвную пустоту, что была там после того, как я потерял Ганса.

Может она образовалась там ещё раньше, когда ушла мама. И хоть я не знал её так хорошо, как хотелось бы, никогда не забуду чувство теплоты и любви, исходившей от неё каждый день, что мы проводили вместе. Ей нравилось, что мы с Гансом разные. И она всегда умела нас различать. И она готовила самые вкусные блинчики на свете.

Эмили может стать мне самым близким человеком, если я сейчас впущу её в сердце. Я могу пересчитать своих близких по пальцам одной руки. Но стоит ли обрекать себя на вечный страх? Страх за неё... Связывать с ней свою душу, каждый день беспокоясь за то, что могу её потерять.

Может это лучше, чем мое жалкое существование, которое было до знакомства с ней. Я был бесчувственным, заледенелым камнем, который обтачивал один лишь океан. И только в нём я находил спасение, чувствуя невероятное родство с Гансом в минуты уединения с океаном.

В церкви играла тихая приятная музыка — хор, переливающийся несколькими тонами, сливающийся в единую полифонию голосов и звуков. Это успокаивало меня, и я готов был просидеть здесь до утра, лишь бы привести свои мысли в порядок.

Я хочу, чтобы Бог подал мне знак, который будет означать: 'Макс, ты должен открыться Эмили. Всё будет хорошо. Я возложил на твои плечи много испытаний, но Эми — не испытание. Она награда и твоё спасение'. Я вглядываюсь в лица, изображенные на святых иконах, в ожидании того, что они передадут мне это сообщение от Христа.

Но ничего не происходит. И я знаю почему.

'Он не может принимать решения за тебя, брат. Ты же знаешь' — Ганс появляется рядом со мной. Он, как ни в чём не бывало, сидит на коричневой скамье, где его ещё не было секунду назад.

'Опять ты' — думаю я, в душе радуясь, что он не покидает меня. 'Ты и есть этот знак?'

'Он может послать в твою жизнь кого угодно и что угодно. Но он всегда оставляет право авторства за тобой. Ты — творец своей жизни, и только тебе решать, как сложиться твоя судьба с Эмили. Не хочешь потерять её? Тогда перестань бояться. Сотри страх из своего сознания. И Господь никогда не пошлёт тебе его' — эхом раздавался голос Ганса, как будто он говорил в микрофон, и его транслировали по всей церкви.

Я облизнул пересохшие губы, обдумывая его слова. Часть меня понимала, о чём он говорит, но другая часть, с раздутым эго, не хотела брать на себя ответственность за всё, что случается в моей жизни.

'Я должен...'

'Ты должен пробовать! Рисковать... Любить... Жить... Иначе у тебя никогда не будет этой возможности! Хочешь быть с Эмили? Ты обязан быть с ней, раз она тоже этого хочет! Отказываясь от неё, ты отказываешься от чувств, которых твоя душа так жаждала последний год... И кто ты после этого? Амёба'.

'Да понял я тебя, понял' — Мой голос ворчливый, но благодарный брату. 'Спасибо, что поговорил со мной. На этот раз без ссор'.

'Можешь не благодарить. Не забывай, я — лишь часть твоего сознания. Я живу в тебе, пока ты обо мне помнишь'.

Я кивнул, глядя брату прямо в глаза — моё отражение. Я читал произведение Оскара Уайльда 'Портрет Дориана Грея' и уже тогда думал, что образы Ганса в моей голове, словно мой портрет — я остаюсь прежним, а он меняется. Он взрослеет. А я нет, потому что я не двигаюсь без него. Он хочет показать мне, каким я могу стать.

Я могу взять больше. Я могу стать кем-то значимым. Не только для себя, но и ещё для кого-то.

Через полчаса я выхожу из церкви, пребывая в состоянии душевного облегчения и спокойствия. Правда, я судорожно ищу круглосуточный супермаркет и намереваюсь провести там кучу времени в поисках одной вещицы. Я хочу сделать для неё что-нибудь приятное.

По дороге к общагам меня начинает потряхивать от воспоминаний, которые произошли за сегодняшней вечер. Чертово чучело в плаще... Я был на 99 процентов уверен, что знал того, кто скрывается под маской. Он был не один... Неподалеку сидела компания из обдолбанных парней, и один из них выглядел весьма трезво и наблюдал за сценой у забора. Будто бы присматривал. И я чётко помню наколку, что красовалась на его предплечье — татуировка братства 'Бетта Каппа Зетта'. Дмитрию придется несладко, если это действительно окажется он.

POV Эми

Я просыпаюсь от того, что кто-то очень громко храпит, и это явно не мирное сопение Кендалл. Я приоткрываю глаза, чувствуя, как голова разбивается на осколки после вчерашнего, и всматриваюсь в кровать, что напротив меня.

Я вижу Кендалл, мирно спящую на боку, повернутую лицом ко мне. На её лице всё тот же вампирский макияж и слегка размазанные кровавые подтеки. Её обнимает чья-то сильная мужская рука. Мужчина явно лежит за ней и без стеснения прижимает девушку к себе.

И эта рука никак не может оказаться рукой Криса, потому что он... Ну, чернокожий.

По большому грубому перстню на руке парня я понимаю, что это Кайл, всё еще остававшийся в образе графа Дракулы. Просто замечательно. Эти двое спят вместе, обнимаются. Одетые.

Что не так со вчерашней ночью?

Я пью воду, потому что в горле суше, чем в самых далеких сердцах Сахары. Моё тело болит, и я вижу синяки на своих предплечьях. Мне не впервой, но я смутно помню, от куда они появились на моём теле. Вечеринка кажется мне далеким, давно забытым сном. Зато я прекрасно помню, как обнимаю унитаз, а потом... Принимаю ванну.