"Слава.Возрождение"

Когда они как следует насладились друг другом, а Слава застыл на Лере, прижав её стокилограммовым телом, она, неожиданно, предложила:

— Я кое-что придумала... лежи так, и не двигайся... и не удивляйся!

Леера раздвинула ноги пошире, как гимнастка, сняла свои руки с плеч Славы... и вдруг он почувствовал, как приподнимается над ней, совершенно незаметно, неощущаемо для тела. Потом он опустился вниз... верх... вниз... верх... вниз... скорость усиливалась, амплитуда возрастала, и скоро он метался под воздействием телекинеза, как поршень в автомобильном двигателе. Это была настолько забавно, настолько странно, что у Славы захватило дух...

Так они развлекались почти до самого утра, пока не уснули в объятиях друг друга, измочаленные и выдохнувшие, как будто весь день бурлаками тащили баржу с песком.

После утреннего душа, они, хорошенько выдрыхнувшиеся — а куда спешить в этом мире неспешных решений и долгих караванных путей? — уселись завтракать, старательно не обращая внимания на хмурый вид Тирас. Та откровенно грустила, поглядывая на счастливую утомлённую парочку, и отщипывая маленькие кусочки пирожка, думала о чём-то о своём. Потом, она, нарушив молчание, сказала:

— Я хочу домой, в город. Хватит уже валяться тут на подстилках. Вы мне поможете добраться до города? Боюсь попасться грессам...

— Погоди немного, ладно? — ответил Слава, переглянувшись с женой. — Сегодня прилетит Шаргион — я сейчас с ним разговаривал, и он сказал, что будет через час. Я немного тут налажу, а потом отвезу тебя куда захочешь, на скутере. Ладно?

— Ладно, — кивнула головой Тирас, и незаметно вздохнув, добавила: — Мне надо свою жизнь устраивать. Вы-то счастливы, а каково мне на вас смотреть? Я так тоже хочу, но каждый раз выпрашивать ласку, внимание — я не буду. Не желаю. Буду всё начинать заново. Да и скоро некогда мне будет заниматься посторонними делами — дети, вот главное. Какие у вас планы, кстати, по поводу помощи Кланам? Или вы просто улетите, оставив нас так, как оно есть?

— Нет, пока не сделаем всё, что можем, чтобы помочь — не улетим, — задумчиво ответил Слава. — Мне нравится здешний мир, хотя он и отнёсся к нам довольно неприветливо. Впрочем — нас сюда никто и не приглашал, мы случайно здесь оказались. А если уж оказались, и забираем у вас такое сокровище, как Лаборатория — наш долг оставить вам взамен то, что мы можем — например — здоровых мужчин и женщин. Мы облетим те кланы, которые сможем, вылечим всех, кого сможем — мужчин, женщин. После нашего отбытия у вас останется достаточно здоровых, полноценных людей, которые смогут возродить цивилизацию. И ещё — нужно добить власть Мудрых. Хватит уже им тормозить развитие прогресса и держать вас в средневековье. Тупыми, необразованными, легче управлять, это ясно. Вот потому вас и опустили на самое дно, в дикость. Люди во вселенной не живут так, как вы.

— Не все будут довольны переменами, — задумчиво усмехнулась женщина. — Вы ещё хлебнёте проблем, это точно.

— Ну, так что же — первый раз, что ли? Теперь у нас Шаргион есть, живой и почти здоровый. А с ним нам ничего не страшно. Кроме этой вот работы по разбору мусора. Терпеть не могу всяческие стройки и перестройки. Налажу утилизацию корабля — полетим с Лерой в Шерекан — надо Мудрую искать. Ну, всё — расходимся, или наоборот — не расходимся — я поваляюсь пока — Шаргиона дождусь. Лер, ты со мной?

— Нет, я уже за ночь навалялась — усмехнулась супруга — мы с с Тирас пока пошепчемся пойдём, ладно? А ты отдыхай, потрудился, передохни.

Слава довольно улыбнулся, откинулся на одеяло и закрыл глаза. Ему было хорошо. А что — сыт, доволен, оттрахан любимой женой-красавицей, что ещё надо для жизни? И правда — куда спешить, зачем бежать? Всю жизнь куда-то бежал, спешил, торопился, кого-то спасал, выручал, дрался и снова бежал... ну хоть когда-то можно просто поваляться, как все люди?

Ему снова вспомнилась сегодняшняя ночь и у него слегка заныло в паху. Да, сегодня они оторвались по-полной, и способности Леры были использованы совершенно неожиданным способом, он даже и додуматься до такого не мог! Всё же женский ум в таких вещах, как ему кажется, гораздо изобретательнее, чем мужской. Получилось очень... хммм..креативно, что ли. А сколько вариантов ещё можно придумать! Дух захватывало.

Слава задумался и снова начал размышлять, в который уже раз — а если ему попробовать вот этот коктейль, который использовала жена? А что — кто откажется стать метоморфом, по своему желанию изменяя тело, как хочешь? И любую его часть...

Впрочем — он своим телом был доволен, и изменять особенно ничего не хотел, но всё-таки — забавно ведь? Ну — забавно. И что? Дальше-то что? Он и так псионик, мало того — с редкостной способностью предугадывать ближайшее будущее, и эта способность потихоньку развивается. Иногда он, всё таки, её использует, а значит развитие идёт. Только вот забросил он это дело, тренировки — не до того стало, а так-то использует способности регулярно. Итак, о его возможностях: он регенерирует очень быстро, так быстро, что никто с ним не мог в этом сравниться — даже Лера. Если бы ему тогда Хагра перерубила бы горло — он-то вот и смог бы, скорее всего, выжить. У него огромная сила, и невероятная для человека скорость.

Чему завидовать? Завидовать? Неужели он позавидовал своей жене? Ну так, если только немножко — всё-таки муж хочет быть всегда выше на голову, чем жена — ну хоть в чём-то. В умственных способностях, силе, зарплате — иначе какой он мужик? Его просто съест чувство собственной неполноценности. Умная женщина всегда поддерживает в своём мужчине чувство его полного и абсолютного превосходства над ней. Ну — за исключением тех семей, где мужчине нравится быть в подчинении, или же там, где баба — дура.

Слава не строил иллюзий — Лера была не глупее его, но по способностям и силе, он, конечно, её превосходил. А теперь? Теперь у неё открылось новое свойство. И может даже — не одно, ведь они так до конца и не исследовали её способности... И что изменилось? Да ничего. Лера была умной женщиной. И правильно воспитанной своей матерью. Настоящей женщиной. А что касается переделки его тела в угоду новым веяниям — он, потихоньку от жены и Тирас, уже поговорил с Косом, и выяснил, что вполне вероятно, что у него ничего не получится — этот коктейль из вирусов вообще на него может не подействовать. При Славиной регенерации, вирусы просто погибнут в его теле. И ещё хуже будет, когда он, возможно, частично уничтожит вирусы, а часть их внедрится в его тело и что-то изменит. И что тогда будет? Кто предскажет? Вместо боевой машины, которой он стал в эти годы, Слава может превратиться в какого-то урода, хиляка, изувеченного бесконтрольными мутациями. Зачем ему рисковать? Он и так имеет всё, в том числе и прекрасную жену с её телекинезом. Или она имеет его? 'Муж и жена — одна сатана'. — он рассмеялся по себя и в приятном полузабытье вернулся мыслями к Хагре — что с ней делать? Ну а что ещё делать — ждать, когда он сделает Лере новое тело. Кстати сказать — а вот с телом Леры, с новым, можно будет и поэкспериментировать — например — вырастили его, а потом взяли, и заразили этим самым букетом вирусов. Регенерация у неё была послабее. Ну, не получится — потеряет сто миллионов... кхе, кхе... мда. Олигарх, однако! Тело-то стоит недёшево. Но об этом ещё рано говорить...

Его мысли прервал бодрый голос Шаргиона:

— Я прибыл! Вишу над вами. Думаю — куда пристроиться, чтобы и рядом, и не раздавить чего-нибудь. Тут у вас какое-то поселение — мне бы не хотелось на него садиться.

— Нет, нет, не надо! Пристройся там, возле котловины — я что-нибудь сейчас придумаю насчёт этих существ. Пока готовь своих железных букашек — я тебе покажу, что будем делать. Я тебе скомандую.

— Есть, Посланник! Жду!

Слав открыл глаза и вскочил на ноги, ища взглядом своих соратниц. Они сидели в уголке, чего-то шептали друг другу, у Тирас были красные глаза, похоже, что она плакала, Лера тоже норовила там чего-то похлюпать, и Слава, усмехнувшись подумал о том, что бабы занимаются своим любимым делом — оплакивают жизненные проблемы, в надежде, что слёзы растворят их — как зимний лёд растворяется свежей весенней водой. Увы, это было не так закономерно, как с зимним льдом. Если бы проблемы решались слезами — весь мир давно утонул бы в солёных потоках.

— Лер, иди сюда, скорее!

Жена поднялась, и пошла к Славе, поцеловав Тирас в щёку. Та осталась на месте, а Лера, подойдя, молча вопросительно посмотрела и спросила:

— Шаргион?

— Да. Только нам прежде над сделать одну штуку...

Грессы, всполошённые появлением огромного сооружения на краю их долины, бурно обсуждали происшедшее, сходились на том, что это знамение богов, и оно связано с тем, что происходило последние дни. Они не знали, как себя вести в изменившихся обстоятельствах, и лишь одно было забито в них твёрдо, определённо, и на века — на генетическом уровне — подчинение Мудрым.

Толпа грессов собралась на 'митинг', где вождь яростно доказывал, что это сооружение принадлежит их госпожам, Мудрым, и что никакого отношения к пришельцам, нанёсшим им такой болезненный ущерб их племени, не имеет. В полемическом задоре он не увидел, как за его плечами, в небе показалась повозка, на которой прилетали их господа, и только когда толпа затихла, глядя в пространство за ним, он растерянно замер, оглянулся, и оборвал свою длинную речь. Суть этой речи сводилась в общем-то к одному — верность Мудрым и наказание супостатов, пытающихся проникнуть к святилищу.

Скутер сделал круг над головами и приземлился рядом с отхлынувшими в сторону кентаврами. Они тут же встали на колени перед Мудрыми, отчего зады полуящериц задрались в небо, а гениталии мужчин и груди женщины повисли, мотаясь, над землёй

Мудрая, сидящая позади пилота встала с сидения, откинула капюшон и открыла своё безвозрастное лицо с длинной косой. Она осмотрела молчащих и потупивших глаза кентавров, и звучным голосом, летящим по воздуху до самого леса, сказала:

— Грессы! Ваша служба Мудрым закончена! Вы можете селиться, где хотите, идти — куда хотите! Вы хорошо служили, но теперь нам будут служить другие — они уже в святилище. Произошла ошибка — вы их не узнали, и были наказаны. Но теперь, в награду за вашу службу, мы вас отпускаем! Живите так, как вам хочется, но не ссорьтесь с людьми! Договоритесь с ними, пошлите к ним делегацию — через неделю. Торгуйте с ними, дружите с ними — и ваш народ будет большим, многочисленным. Мы удаляемся, и больше никогда не попросим вашей службы. Прощайте, грессы! — Мудрая снова села на скутер и тот медленно поднялся в воздух, постоял на месте, и полетел куда-то за лес.

Кентавры медленно поднялись с колен, потом один из них сказал соседу:

— Чего это было-то? Я вроде её лицо видал недавно — мы ж её хоронили? Как она вылезла-то?

— А тебе это надо, — отмахнулся кряжистый гресс, со шрамом от меча на боку, — ну вылезла, и вылезла. Это же Мудрые — они и не такое вытворяют. А так-то дельно сказала — когда уж мы жить-то начнём? Мне эти войны тоже надоели. Эй, болтун, хватит тебе нас накручивать, — обратился он к вождю, растерянно следящему за улетающим аппаратом. — Подумай, как с людьми договориться, кто к ним пойдёт.

— Ты и пойдёшь, — кивнул головой вождь. — Думаешь, никто не знает, как ты им поставляешь мясо на рудник? Всё рожи строишь, мол, борец с людьми, а сам потихоньку торгуешь! Откуда у твоей Нуги новая ткань на кровати?

— А ты откуда про кровать-то знаешь, а? — забеспокоился кентавр. — Ах ты скотина!

— А не надо было молодую жену брать, да мотаться с людьми, — весело загомонили кентавры рядом. — Если ты не можешь молодуху окучить, всегда найдутся желающие сделать это за тебя!

— Ах ты сучонок! — кентавр кинулся на вождя, тот приготовился к защите, но их разняли, разведя по разным концам деревни.

Досталось трёпки лишь несчастной блудливой Нуге, которая вначале отказывалась, что трахалась с вождём, и со всеми, кому отказать не могла — а таких набралось полдеревни. Потом её хорошенько высек муж — чтобы неповадно было, и страстно, с шипением и вибрацией чешуек трахнул. Его возбуждала мысль о высокой востребованности супруги. Так-то он не был против её выкрутасов, даже интереснее так жить, но надо же соблюдать лицо — какого чёрта её любовник треплет имя честного гресса на общем собрании? Так что ей досталось за длинный язык вождя. Что же касается людей — вопрос этот давно назревал, и в общем-то грессы уже много лет сотрудничали с отдельными людьми и их группами. Разрешение Мудрой только ускорило процесс. А то, что её вроде как, когда-то там закопали — да и пусть. Кого это волнует? Может — не её закопали. Или в лицах ошиблись.

Слава усмехнулся, оглянувшись на жену — она на глазах меняла облик, приобретая знакомые 'снегурочковые' черты.

— Страшно было?

— Не больше, чем всегда, — улыбнулась она. — Ну что, полетели к Шаргиону?

— Полетели! — Слава заложил вираж и направил скутер к невероятной громаде корабля, возвышающегося неподалёку.

Корабль уже не выглядел обугленным утёсом — он ещё не приобрёл свой жемчужный блеск, но уже был серо-стальным, каким положено быть порядошным кораблям. Возвышаясь в небе, как горная гряда, он вызывал почтительное уважение, и даже трепет. В нём виднелись рытвины и прогалы — здоровенного куска размером с добрый километр не было вообще, вырванного взрывом энергетического накопителя. Шлюз был открыт, мембраны работали отлично — иначе океанская вода, в которой Шаргион, как в супе, плавал эти дни, затопила бы его по самое горлышко — если такое есть у корабля. В общем-то он был готов к космическому полёту — полностью герметичен, но состояние его узлов всё ещё оставляло желать лучшего. Он был похож на бодрого инвалида, шустро ковыляющего со своим батожком — вроде и двигаться может, и даже отлупить батожком какого-нибудь пьяницу, недостаточно быстро уступившего ему дорогу, но забег на короткую и длинную дистанцию не выиграет, это точно.

Они подлетели к выступу шлюза и сходу вошли в тоннель космодрома. Тут уже было чисто, всё вылизано, прибрано, запаха гари и тлена не было. Славе вспомнилось, как тут всё было раньше, и он передёрнул плечами — жутко и вспоминать. Подлетев прямо к входу на базу, он посадил скутер, и сняв шлем с удовольствием посмотрел на жену:

— Вот сколько любуюсь тобой — никак не могу насытиться эти видом! Может снимешь плащ, побегаешь голышом? Тут тепло, не то, что в Лаборатории.

— Ага! Тут же меня сейчас перегнёшь через скутер, и понеслось! Нет уж. Лучше дай-ка мне вон тот мешочек — меня аж трясёт, как я есть хочу. Эти метаморфозы не проходят бесследно. Каждый раз, как я изменяюсь — будто неделю не ела.

Слава бросил жене сумку, она ловко её поймала и тут же уселась на сиденье скутера, жадно вгрызаясь в кусок копчёного мяса. Она ела так жадно, что казалось — и вправду не ела много, много дней. Издержки способностей — подумалось Славе.

Он зашагал на Базу, осматриваясь по сторонам. Помещение Базы было тёмным, хотя и вычищенным от обломков и мусора. Позитронный мозг, управлявший ей, был чист, как обычный кристалл, и без специальных мастеров, способных его реанимировать, толку от него было как от алмаза 'Куллинан' — гляди, любуйся, и... всё.