Здешние леса, как я пока погляжу, куда мельче Конохских — самые что ни на есть обычные. Деревья в массе своей всего под сто футов и с жиденькой или плотной кроной. С пассажиром за спиной я не стал ставить эксперименты, но сделал наметки для будущих тестов. У меня все из головы не выходил "Шуншин но Дзюцу", способ движения Аарина Генда и его позванного крылана. Передо мной маячил реальный шанс при помощи маны сделать искусство мерцания тела долгоиграющим и увеличить дальность на два-три порядка: с нескольких фарлонгов до нескольких миль или даже десятков лиг. Воспоминания Тира содержали то, как можно сокращать расстояния в Прайме через План Тени, но по первости туда лучше не соваться без проводника — легко можно заплутать и выйти в соседнем Прайме, а там и заблудиться. Телепортация быстра и дальнобойна, но мне еще надо набраться наблюдений, прежде чем выучивать это заклинание из антагонистичной школы магии. Потому стоит попытаться улучшить имеющееся дзюцу и отточить способность — мотаться по округе предстоит много.
Низкие рваные тучи простирались от горизонта до горизонта. Где-то накрапывало, где-то лило. Примерно такой же туман, как в небе, клубился внутри прорицательского шара, только ярко светилась кисть с оттопыренным указательным пальцем — ясновидческий компас на стоянку друидов. По мере приближения к намеченной цели изображение в шаре прояснялось, а импровизированная стрелка меньше шаталась из стороны в сторону. Судя по нормальному наручному компасу Боддинока и запомненной карте, мы двигались почти параллельно Скалистым Горам, рассекающим Лес Невервинтер на две части. Закрытый плотными тучами хребет служил ветроразделом и осаждал воду, тормозя атмосферные вихри.
Пусть пробегаемый лес не отличался выдающимися размерами, но он сильно сглаживал складки постоянно поднимающейся местности. Миля за милей постепенно становились все более резкими перепады высот, чаще встречались глубокие овраги и странные столбовидные каменистые плато с низкими деревцами — бьякуган все фиксировал. Холмистая область по мере приближения к вулкану все явственней напоминала сеточку отходящих от него трещин и вертикальных подвижек породы — следы частых землетрясений, меняющих ландшафт? Одним словом, кое-кто очень сильно постарался, чтобы речка Лласт — жила долгие века. Река Невервинтер тоже преспокойно себе течет тысячелетиями. Это о чем-то да говорит.
Тут и там встречались фермы, редея. Прибрежная ступенька все сильнее комкалась. Скальные породы сильно заросли и покрылись почвой, но изобиловали ямами и прочими опасностями. Потому животноводческие фермы через лиги полторы от порта вовсе перестали встречаться. Чем дальше от берега, тем реже попадались поля с посадками пшеницы или иных сельскохозяйственных культур, все больше народу жило собирательством и охотой. В нынешнюю пору невзгод население прижалось к порту Лласт, но большей частью, конечно, притянулось в крупные окрестные деревни — сообща легче защищаться и косить от призыва в армию города Невервинтер. По пути я видел заброшенные усадьбы и садовые участки, один раз попался более десяти лет пустующий поселок в пять хозяйств, разворованных и полуразрушившихся, но с еще плодоносящими яблонями, грушами — и сакурами!
А вот и раскисшая под дождичком дорога...
Переход между обычным лесом и Лесом было не спутать ни с чем. Вдали темной стеной вставал Невервинтервуд. Он раскинулся, судя по всему, на гигантском плато: среди густой зелени местами четко виднелись отвесные стены приподнятого каменного основания. Макушки древесных исполинов скрывались в низкой облачности. Я сравнил обозримые высоты: треть фарлонга и полтора-два фарлонга. Такие привычные триста метров легко покоряемой древесины с широкими кронами и толстыми, удобными для бега ветвями. Места перехода на занятое Лесом плато считались по пальцам одной руки, а пугали-то как...
Собственно, пресловутая Роща Друидов раскинулась лиги на две вдоль и мили на две поперек, заняв ложбинку меж крутыми складками земли и расселинами. Место пребывания общины друидов совершенно нельзя спутать с обычным лесом по той простой причине, что синие листья — это нонсенс для натуральной природы. А еще ядовито желтые, красные, фиолетовые и самые причудливые их сочетания. Сам характер разброса недвусмысленно свидетельствовал: то магические выбросы новобранцев стойко окрашивали листья и стволы деревьев, которые их мастера-сэнсэи по каким-то причинам не могли сразу же исправить. (иллюстрация 157) Размазня грунтовки вела к якобы временному лагерю, разбитому друидами для защиты порта Лласт от набегов диких зверей — самое что ни на есть обыденное преувеличение ради вытрясания из властей больших средств в помощь. Знакомо...
Гном прилип к моему плечу так, что хотелось резко двинуть им. К моему унынию, колдун за целую милю сумел получить кристально чистый вид в своем шаре. И сейчас пристально вглядывался в него, туда-сюда дергая фокус внимания. Это лишний раз тюкнуло по моему клановому снобизму и гордыне — здесь полно аналогов бьякугану. В чем-то они превосходят додзюцу, в большем уступая, однако главное — эти заклятья и артефакты вполне доступны любому, кто изъявит желание и сыщет средства их заиметь.
Народец в бивуаке собрался разношерстный. Какой-то лохматый и большеротый фигляр, играющийся кинжалом, которым разделывал какую-то крупную ягоду, сильно напоминающую разновидность тыквы — фу, гадость! Человек лет эдак за тридцать, с бородкой, его кожаная одежда напоминала рясу монаха. Он чего выговаривал, выхаживая рядом с ухмыляющимся фигляром и время от времени постукивая о землю простым деревянным посохом высотой по плечи — каждое движение увеличивало оставшийся плод на искусственно взращённой лозе. В сторонке у речки сидела надрывно грустно тренькающая на лире плоскогрудая девица с татуировками на ногах и руках, она зачем-то косила под мужика, нарисовав себе бороду. От пения рядышком с ней росли какие-то съедобные грибы, первая партия которых уже булькала в общем котле. "Ну что за ленивый народ — столько ж растет всего в паре фарлонгов от стоянки", — укоризненно подумал я, а потом смекнул, что ученические творения — та еще отрава. Неподалеку от "мужички" занимался делом настоящий мужик в схожем наряде и подобных татуировках на теле, его голова была чисто выбрита — только из носа торчала волосня. Этот член общины строгал стрелы с фигурным наконечником, который бы обламывался и застревал в теле, а может быть и прорастал потом в мясе, как в ниндзюцу у шиноби из разрушенного Кусагакуре. Стрелы магически дорабатывал старец с ручной совой на плече. При приближении к нему колдовского фокуса внимания, он глянул на нас прямо, словно отчетливо видел сквозь точно такой же хрустальный шар, висящий перед его лицом. Словом, он больше всех напоминал классического друида из познавательной книжки Амаржа-ака-Джару, пролистанной мной в Академии. По свободно раскинувшемуся бивуаку среди палаток и ящиков с покосившимися телегами игриво бегала пара мокрых волкодавов. Под тентом у поваленного дерева, служившего общей скамьей у выращенного стола, ленно разлегся длинношерстный мастифф. Его короткошерстный боевой сородич был привязан рядом с чьей-то палаткой, свисающие у этой собаки складки кожи прозрачно намекали, что псина способна увеличиваться в размерах при переходе в боевой режим. Привязанный мастифф то и дело порыкивал на стройного красавца-волка, спокойно разгуливающего в противоположной стороне от озорно переглядывающейся и весело тявкающейся парочки "волкошавок". (иллюстрации 158-165)
Лагерь друидов я обогнул по большому радиусу, намереваясь пробежаться вдоль непосредственной границы с северным Невервинтервуд. Лес Смерти близь Конохи тоже имеет ярко выраженные границы, к слову.
— Хаос, в нем трудно далеко пробиваться, — пробубнил себе под нос Боддинок, забыв, что рядом, вообще-то, мое ухо!
— Расщелины глубоки?
— От десятков до сотен ярдов, сэр Неджи, — как по писаному сразу же ответил Глинкл. И послушно дернул изображение в шаре в ближайшую дыру. Там на каких-то крысоподобных тварей охотилась рептилия, резво передвигавшаяся в поднявшейся воде, текущей, как ни странно, в сторону гор. Боддинок, увидав ее, напрягся и заиграл желваками.
Я проложил маршрут бега мимо стратегического бугра и не ошибся: на вершине находились основательно заросшие развалины укреплений замкового типа. Пробежав дальше, рассмотрел самый край Рощи Друидов, где через обрыв опрокинулась одна из древесных махин — кто-то подгрыз или подточил корни. Завернул и побежал вдоль провала — Лесной границы. Я (разумеется — к сожалению!) не видел далеко вглубь чащобы, но и без этого из-за ульев с крупными пчёлами у меня складывалось полное ощущение того, что тут выясняли отношения Шодай Хокаге и Шодай Тсучикаге. Либо боги тут вырезали элементы пазла или складывали его, не заботясь о выравнивании поверхности. Получался целый лабиринт, где внизу росли деревья-гиганты, а на верхушках извилистых площадок "ютились кустики".
Первоначальная дорога на ту сторону вилась через упавший мегалит — искусственно отсеченная и уроненная часть вытянутого каменного столба. Ныне это место превратили в состязательную площадку с риском быть сброшенным вниз — прямиком в зубастые пасти водящихся там вечно голодных монстров. У этой истинной, но надежно заросшей дороги встретился разрушенный до основания пост или останки квадратной башни. В непосредственной близости от бивуака находился висячий мост: зачарованные цепи и железные перекладины, обшитые исхоженным древесным настилом. Здесь каменный фундамент какого-то былого строения вообще полностью зарос — почти ярд почвы сверху. Дальше виднелось еще одно упавшее громадное дерево, но его уже перерубили и частью сбросили в провал, а частью пустили на дрова, доски и брус. Рядом как раз постепенно сворачивали мобильную лесопилку, готовясь переехать к другому, оставшемуся у нас за спиной, повалившемуся гиганту, через который время от времени перебиралась всякая агрессивная живность. Никаких зверей, крупнее собак и волка, в роще мы не наблюдали, пока здесь не обнаружили нечто.
— Хаос, триант-защитник, — оживился Боддинок. На сей раз шепотом.
— Его тут собрали? — Смекнул я, разглядывая антропоморфное существо из дерева. Коряга — голова, ветки — руки, корни — ноги, тут и там зеленеющие отростки. К его лбу прикрутили корешком камень с руной, в магическом зрении являвшейся глифом — сохраненным в камне заклятьем. Еще несколько подобных крепились к поясу, составляя сигил, оживлявший трианта и наделявший его экстраординарными способностями. (иллюстрации 167 и 168)
— Его явно собрали из повалившегося гиганта.
— Маловат, — усомнился я, не став озвучивать свои детальные наблюдения о том, что неудавшиеся "сородичи" трианта валялись в разломе и уже доедались какими-то гигантскими слизнями, чьи желеобразные тела напоминали ожившие студни, которым в иной бочке тесновато станет.
— Правильный триант-защитник по книгам имеет зеленые глаза, а у этого они малиновые, сэр Неджи. Этот экземпляр сделан из агрессивной... или вернее будет сказать зараженной древесины? Хаос, для точного опознания надо коснуться... Его магия почти иссякла, он неповоротливый.
— Принцип схож со Шлемным Ужасом, — полувопросительно произнес я, разглядывая квелое существо и сигнальные контуры вокруг него. Намек Боддинока пропустил мимо ушей. К тому же, парить и левитировать с грузом за спиной оказалось шибко затратно и напряжно — после приземления трудно будет повторно задействовать эти способности.
— Не знаю, может быть. Трианты-защитники сильнее и опаснее своих диких сородичей, но менее живучи, — Боддинок поделился выжимкой из бестиария. (иллюстрация 169) — Полагаю, местные друиды пытаются видоизменить свои заклятья для работы с измененной природной энергией. Вернемся, сэр Неджи? Архидруид скоро завершит колдовство, — предложил наемник, чутко уловив настроение и не став настаивать.
Не возражая, я направился обратно. Стоявший на искусственном мосту хафлинг продолжал хмуро пялиться вниз, искоса поглядывая на бурого медведя, которому дубинкой размозжил череп. Обложенная ловушками туша лежала со стороны Леса и ждала тех, кто дерзнет полакомиться ею или просто пройти мимо. К слову, середину моста подпирала гигантская рогатина из ствола живого дерева, выращенного прямо в расщелине и защищенного от живущих там слизней и грызунов. Между двумя стволовыми ветками находились громоздкие ворота, запиравшиеся на хитрый магический замок. Показушная предосторожность — для демонстрации влиятельным вельможам с тугими кошельками.
Рыжеволосая воительница, одетая в приталенную кожу, усиленную кольчугой, продолжала в поте лица оттачивать приемы со щитом и мечом. Ее воображаемому противнику приходилось туго.
Настоящий бой у корней упавшего гигантского дуба как раз уже почти завершался победой доблестных защитников природы. Седоусый человек в кожано-кольчужном доспехе по единому с давешней женщиной образцу был лучником, он навесом расстреливал огненными стрелами дикого трианта. При этом, с одного боку этого живучего монстра выкашивал полуорк, одетый в доспехи из кожи и дерева и умело размахивавший секирой. С другого боку ожившее деревце рвал рогами матерый лось — полуорк едва дотягивал ему макушкой до хребта. Животное, как оказалось, было очаровано опытным егерем, который шел по своей стезе с малолетства, никуда не сворачивая. Видимо, потому и смог переподчинить зверя. Через четверть минуты с диким триантом было покончено. Когда секира перерубила послушно подставленную шею лося, патлатый полуорк, лицо которого отличалось от человеческого лишь торчащими клыками нижней челюсти, как раз завершил выводить последнюю руну на огрызке огромного корня. Дав сигнал к отступлению, он сам отпрыгнул на толстенный ствол и сразу же начертил очередную руну: из посоха вырвался тугой канат сине-зеленой энергии, сплетенной из центрального луча навершия и лучиков, выходящих из кончиков скрученных корешков. Оба его защитника ловко и быстро перебежали в сторону кроны, на которой я нашел отличное место для наблюдения за неведомым друидическим колдовством.
— Хаос, это же один из легендарных эльфийских Посохов Хранителей Долин, — едва слышно выпучил глаза гном. Он при помощи своего прорицательского шара издали опознал артефакт в руках друида. Мне это ни о чем не сказало, хотя вру: Великая Киира напомнила краткую заметку про расположенные южнее и восточнее эльфийские Земли Долин и Лес Кормантор, росший там. Теперь я не сомневался в происхождении — переданные мне лордом Нашером компас и ключ принадлежали похожему стилю плетения магии.
Сделав еще два прыжка назад, каждый раз оставляя на месте дугообразный символ, друид остановился в сотне футов от края лесного плато. Он вертикально поднял свой примечательный посох и вонзил его в кору перед собой. Дружно смотревшие вверх корешки навершия причудливо изогнулись в разные стороны, ловя самые крупные нити Мирового Плетения. Затем полуорк в зеленом плаще извлек волшебный жезл, больше похожий на истертый веник. (иллюстрации 170-172) Приставив к левому кулаку, сжимавшему посох, запястье правой руки так, чтобы две палки образовали крест, друид мягким басом на распев произнес заклинание. Хлынувшая магия была далека от совершенства, но я в голове воссоздал идеальный образ. (иллюстрация 173) Вихри сине-зеленой магии нахлынули на вычерченные глифы и по всей обозначенной дуге полезли корни. Вверх их взметнулось множество, самые толстые носили рунные метки. Из множества мест они поперли почти совершенно одинаково, разрастаясь почти одним и тем же узором. Гигантская "Стена корней" за считанные секунды взметнулась на сотни футов и не менее раздалась вширь. В зрении бьякугана посох виделся натуральным древом без листьев, а поток из волшебного жезла напоминал ветвистую молнию: подобное же энергетическое древо, только выросшее горизонтально и не получавшее силу извне, а отдававшее ее, почти равномерно распределяя между глифами. "Почти-почти-почти — убого!" — критично подумал я и сам себя одернул — сам далеко не лучше.
