Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А носами-то зачем тянете, любознательные вы мои? Нешто не видите: пробки и притерты, и завощены.
Его рука приподняла невзрачный глиняный пузанчик:
— Это зелье нам еще до Дора ведомо было. Имя ему: 'Утеши, Макошь'. Сон от него светлый да покойный, как в детстве раннем во дому родительском. Тут тебе и сон-трава, и вечерница, сорастворенные с бобровой струей... А вот это — на Магрибе выделывают. Основа ему — териак, что родословную свою от ранее помянутого мною мака ведет. Сон зрелищами невиданными исполнен, от яви неотличимыми.
— Мастер-наставник! А приготовляются-то они как?
— Ишь ты — спорый какой! По-твоему, хватай зелье, да толки его, да вари, да настаивай? Вначале себя самого должным образом приуготовить следует, да Древних помянуть-уважить, да у Господа благословения испросить. А кроме того знать надобно, отчего и когда травы да коренья в самую свою силу входят, как их собирать да хранить надлежит...
Голос брата Адриана поплыл вбок, покрылся мягким пологом. Кирилл потряс головою, сглотнул — не помогло. Ватный голос стал перемежаться стуком деревянных молоточков:
— Собирать же начинай не ранее Зельника, что на Русальную седмицу приходится... тук-тук-тук... А пред тем Велеса уважь да его позволения на то испроси... тук-тук-тук... Ибо все, что из земли произрастает, — власы его... тук-тук-тук...
Красный зев печи раскрылся пошире, дохнув холодом. Обсидиановый сосудец в пальцах брата Адриана повернулся граненым бочком и ударил по глазам черной вспышкой. Кирилл дернулся, пытаясь заслониться непослушными ладонями. В просветах пальцев надвинулось чье-то лицо. Поплавав из стороны в сторону, пошевелило губами посреди пестрой бороды. Внезапно ворвался через нос и громко прокричал в голове резкий запах свободы. Двигающиеся губы обрели голос:
— Юнак Ягдар! Юнак Ягдар!
— Да.
— Слава тебе, Господи!
— Что случилось?
— Как чувствуешь себя? — спросил брат Адриан, морщась и тщательно утверждая пробку в сосудце грязно-желтого стекла, который держал на отлете. — Ты стонал. Вроде как, позвать кого-то хотел.
Кирилл вздохнул. В ноздрях по-прежнему стоял щекочущий запах. Жарко дышала в спину печь. Несколько десятков глаз молча смотрели на него.
— Не стонал я. И не звал никого.
— Ну, на нет и суда нет. Прилечь не желаешь?
— Зачем?
— Вижу, незачем. Се добре. Стало быть, слушаем далее...
Пальцы брата Адриана ухватили за тонкое горлышко и приподняли для удобного обозрения очередной крохотный горлянчик.
* * *
— Восстань ото сна! Всяк восстань! — прозвучало привычно-заунывное со стороны аксаковой каморки.
Кирилл спрыгнул с кровати. Принялся одеваться, стараясь не столкнуться взглядами с Держаном. Наклонившись и оправляя вязаную ноговицу, не удержался, скосил глаза вбок. Успел увидеть, как тот быстро отвернулся.
— Эй, Смила разбудите кто-нибудь! — послышался шепот. — Уже сюда идет — не дай Бог, в постели застанет!
— Смил, вставай! Ну же!
Чья-то рука откинула одеяло и испуганный шепот тут же сменился испуганным криком. Однако юнак Смил продолжал мирно похрапывать, приобняв полугодовалого поросенка, который доверчиво уткнулся ему в бочок своим пятачком да изредка подергивал копытцами в сладком и глубоком сне.
— Мастер-наставник!
— Мастер-наставник!!!
Аксак почему-то ограничился тем, что мельком глянул издалека, кивнул и, заложив руки за спину, уставился в пол перед собою:
— Юнака Смила оставить в покое. Взять строй.
Строй был взят, вопреки традиции, значительно быстрее и тише.
Продолжая глядеть себе под ноги да пошевеливая по своему обыкновению большими пальцами за спиной, мастер-наставник неспешно захромал вдоль по проходу. Тишина стала еще звучнее и отчетливее. Остановившись рядом с Держаном, он поднял голову. Проговорил негромко:
— Вчерашний внутренний дозор.
— Юнак Держан!
— Юнак Вигарь!
— Юнак Максим!
— Покинуть строй. Рассказывайте.
Троица молча переглянулась. Держан прочистил горло:
— Ну, это... Поросенка мы не крали. Купили. Без обмана, переплатили даже. С Радо... с дубравцами ранее сговорились — грамотки и деньги через стену перекидывали.
— Торайку тоже через стену перекидывали?
— Как можно? Расшибся бы, жалко... Мы его на веревке, с бережением.
— Потом опоили обоих сонным зельем, каковое украли у брата Адриана — так?
Три головы потерянно и молча кивнули.
— Привратники помогали?
— Нет, мастер-наставник. Без них обошлись.
— Но, мыслю, не обошлись без твоего дружка закадычного. Юнак Ягдар!
Кирилл ступил шаг вперед.
— Повинен?
— Да, мастер-наставник.
Понурая троица встрепенулась, переглянулась, раскрыла рты, но тут же их и захлопнула.
— Жарайсын, — пробормотал Аксак с непонятной интонацией. — Сен мени тандырмай коймайсын, жигит... Все четверо — ступай за мною. Прочим — ждать смирнехонько, пока не вернусь. За себя оставляю юнака Болха.
Не останавливаясь и не оборачиваясь, он ткнул пальцем вбок:
— Взять со стены светоч и огниво. Коли нужно — долить масла и догонять нас. Накинуть кожушки.
Со стороны поварни вкусно пахнуло дымным запахом печеного. В утренней тишине громким урчанием откликнулся на него чей-то живот. Чей-то другой немедленно подхватил эту жизнеутверждающую песнь.
— Ага, ага. Пришла пора и своими поросятами обзаводиться, — кивнул через плечо Аксак, направляясь к вросшей в землю серой известняковой арке погреба. Он отпер низкую окованную дверцу и пригласил:
— Милости просим! Светоч тут возжигайте — в темноте-то несподручно будет.
— Мастер-наставник, а долго ли нам сидеть?
— Ad Calendas Graecas! — радушно отозвался Аксак, добавив удивленно: — А чевой-то вы вдруг лицами поплохемши? Да шучу я, шучу. До завтра, до сего же часу. Прощевайте, мастера-скоморохи!
— Ой, не хочет добрый молодец во темницу да во сыру! — тут же горестно запричитал Держан, наклоняясь на входе. Аксак ухватил его за плечо, вернул назад и проговорил дружелюбно:
— А что — в самом деле не хочешь? Ну, тогда ворочайся в братницу.
— Как это?
— Да так, как сказано. Мыслишь, я не властен наказ свой переменить?
— Э... Да... — промямлил Держан и мотнул головой: — А они?
— А они пойдут во темницу да во сыру.
Аксак нетерпеливо позвенел ключами.
— Нет, мастер-наставник, — буркнул Держан. — Так мне не надобно.
Он выдернул светоч из рук Максима и нырнул в низкий проем.
— Нет — так нет, — покладисто кивнул Аксак. — Была бы честь предложена.
Голос Держана негромко, но нарочито внятно сообщил снизу, куда бы он поместил такую честь.
— Ага, ага, — опять согласился мастер-наставник, напутственно хлопнув Кирилла по спине.
Сзади коротко простонали дверные петли, скудная световая дорожка, сбегавшая по ступеням, съежилась и исчезла.
— Эй, Держан! — гулко протрубил Вигарь. — Куда ты там юркнул? А ну-ка воротись да посвети!
— Неоткуда мне ворочаться — спускаюсь еще. Задом, что ли, пятиться, чтобы вам виднее было?
— Третьего лета были мы с батюшкой да матушкой во Печерах Киевских, — подал голос Максим. — Ей-Богу, там поменее глубины будет. А чуете, содруги: теплее становится.
— Эка невидаль: да в любом погребе в мороз теплее, чем снаружи!
Максим остановился, провел пальцами по стене:
— Вот дивно: в известняке бито, а сухо-то как! Ни пота каменного, ни плесени.
— Еще надивишься, — недовольно сказал Вигарь. — Иди уж...
Ступени внизу осветились слабым дрожащим светом.
— Эй! Лестница кончилась, я уже прибыл! — сообщил Держан наверх.
Узкий ручеек лестницы впадал в сводчатый зал. Вереницы расширяющихся кверху грубых колонн быстро терялись во мраке. Вигарь, громко потянув носом, сказал плотоядно:
— Чую, съестным духом пахнет!
Вдоль одной стены располагались дощатые выгородки, доверху заполненные крутобокими плодами земными, вдоль другой теснились мучные и крупяные лари, по стенам с крючьев свисали чесночные и луковые косицы, венички душистых трав.
— Славное хозяйство у брата Феофана! Это, я так разумею, его постная каморка. А где ж скоромная?
— Так бы нас Аксак во скоромную-то и запустил, — хмыкнул Держан и добавил аксаковым голосом: — Ага, ага!
— Тут тоже ничего нет, — проговорил Максим уже откуда-то из темноты. — Может, вон за той дверью? Эх, замок на ней...
Слева от входа тянулся двойной рядок стоявших друг на дружке полутораведерных бочонков.
— Пивные! — почему-то с гордостью заметил Вигарь и легонько попинал ближайшие. — Жаль только: пустые.
— Зато будет на чем сидеть. Стаскивай их в кружок, други.
— Держан, посвети-ка в том углу. Что это за бочки? Ну-ка, ну-ка...
Зашуршали крышки, послышалось покрое шлепанье, потом чавканье со смачным присасыванием:
— Ба! Да тут капустка квашеная! С грибками!
— А тут огурчики! Смилу только не рассказывайте — огорчится, бедолага.
— А эти закрыты наглухо. Как думаете, братие, что в них?
— Солонинка. Да с хлебушком. Эй, оставь-ка ты их...
Кирилл нашарил пару-тройку огурчиков потуже, присел на бочонок, щурясь на приветливый язычок пламени, захрустел.
Держан опустился рядом. Подумал, переехал вместе с бочонком еще ближе:
— А не позволишь ли, княже, поспрошать тебя?
— Отчего же не позволить, княжиче? Поспрошай.
— Спаси тебя, Господи, за милость твою. А отчего ты, княже, сказал мастеру-наставнику Аксаку, что повинен?
— А возжелалось мне так, княжиче. Дай, думаю, скажу мастеру-наставнику Аксаку, что повинен. И до того, веришь ли, возжелалось, что прямо никакой мочи терпеть не стало. Ну, и сказал.
— И попустило?
— Враз.
Держан негромко рассмеялся и толкнул плечом Кирилла. Тот немедленно ответил тем же, только посильнее. Держан повалился набок вместе с бочонком.
— Не ушибси? — спросил Кирилл, протягивая руку.
— Токмо взбодрилси малость, — ответил Держан, продолжая лежать на полу. Показал пальцем куда-то в угол:
— Гляди, а вон в том закутке еще одна дверца.
— Где?
— А ты рядышком со мною приляг — виднее будет.
Кирилл сделав движение, будто хочет пнуть его под зад, направился в указанном направлении.
— А на ней замка нет, — сказал он, отодвигая засов. — И тянет оттуда.
— Ход-проход куда-нибудь? Эй, братие! Глянем, а?
Вигарь оторвался от бочки, недовольно забормотав сквозь капусту во рту.
Кирилл почувствовал, как внутри растет странноватый прилив сил, смешанный с нетерпением:
— Хочешь — оставайся да продолжай харчиться.
Вигарь помотал головой. Выпучив глаза и натужно глотнув, сказал поспешно:
— Я ш вами!
— Ш нами — так ш нами. Под ноги глядите: тут опять ступени.
Последние слова заглушил раскатистый рокот отрыжки.
— Простите, други, — это капустка! — пробормотал пристыженно Вигарь.
— Чего врешь-то? — возмутился Держан. — Никакая это не капустка. Ты это, ты! Я точно слыхал!
— А чем это пахнет? — полюбопытствовал Максим.
— Капусткой.
— Нет, я про другой запах. Приятный какой!
— Это огурчики. Мы со князюшкой потребили. И вправду, до чего же духовитые!
— Да ну вас...
Ступени окончились площадкой, от которой ход разделялся на три рукава. Теперь запах, о котором говорил Максим, почувствовали все. Малой частью он напоминал ладан, но без дымной примеси. Большей частью не напоминал ничего.
— Так-так-так... Налево пойдешь — чевой-то одно потеряешь, — продекламировал нараспев Держан, — направо пойдешь — чевой-то другое, а прямо пойдешь...
'Прямо!' — приказал властный голос в голове Кирилла.
Нетерпение опять взбурлило кровь, в спину подтолкнула незримая рука.
— Прямо! — повторил он, не раздумывая. Не глядя, протянул руку, а Держан молча вложил в нее светоч.
Сразу от входа тоннель наклонился, полого пошел вниз. По стенам заплясали блики.
— Чем это обложено? — с любопытством спросил Максим, ведя пальцами по гладкой поверхности. Сам же и ответил: — А ничем, пожалуй. Будто червяк огромный в мягком камне прополз.
— Скажешь тоже... — негромко отозвался Вигарь и зябко передернулся. — А ведь и впрямь...
Слева и справа открылись арочные проемы с зализанными углами. Кирилл, не останавливаясь, протопал мимо.
— Эй, Ягдар, погоди маленько. Давай-ка глянем.
— Ну, глянь.
Кирилл вернулся, посветил от входа. Это были две круглые комнатки-близняшки с купольными сводами. На уровне пояса по кольцу шли небольшие ниши величиною с голову. Любознательный Максим немедленно запустил руку в парочку ближайших:
— Будто не выдолблены, а выдавлены, а?
— А.
— На печурки в печи похожи. Как думаете: для чего они?
— Для чего печурки? Нешто сам не знаешь — валенки сушить.
— Пошли, пошли, — сказал Кирилл нетерпеливо.
— Спешишь-то куда?
— Вперед.
Проемы по сторонам снова появились через несколько десятков шагов. Потом опять и опять. Кирилл отвечал молчанием на максимовы просьбы остановиться да осмотреть вероятные диковины и мерной неумолимой поступью продолжал двигаться дальше.
За поворотом глянцевый тоннель распался на два рукава, расходящиеся в противоположные стороны. Кирилл, не останавливаясь, свернул в левый, который вскорости превратился во всамделишний лабиринт. Максим сзади зашептал нечто неразборчивое.
— Эй, Ягдар! — позвал Вигарь.
Кирилл молчал, неожиданно сворачивая то вправо, то влево.
— Стой, княже! — напряженным голосом проговорил Держан. — Стой!
Кирилл немедленно остановился и обернулся, выбросив вперед руку, чтобы тот не налетел на него:
— Чего тебе?
— Всё ли ладно с тобою?
— Да.
— Что — да?
— Ты успел позабыть свой вопрос, друже?
Максим осторожно подергал за краешек кожушка Вигаря. Они оба попятились и зашептались. Изломы лабиринта исподволь придвинулись ближе, будто прислушиваясь.
— Княже, — сказал Держан, — погляди мне в глаза.
— Княжиче! А куда я допрежь-то глядел? Спишь ты, что ли?
— Ох... Княже...
Держан сделал осторожный шажок вперед. Кирилл отступил назад на такой же шажок назад.
Шепот Максима с Вигарем стал разборчивым:
— ...Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси, жезл Твой и палица Твоя, та мя утешиста...
— Княже, княже! — позвал Держан детским голосом, протягивая вперед ладони.
Подземелье тяжело вздохнуло. Светоч вырвался из руки Кирилла и с кашляющим звуком ударился о стену. Непроглядная тьма и вонь горелого фитиля немедленно залили закуток лабиринта, прогнав прочь тонкий запах ладана. Мучительный стон пополз по закоулкам и закуткам да там и затих.
— О Господи! — проговорил с тоскою незнакомый голос во мраке.
— О Господи!! — немедленно откликнулся другой.
— О Господи!!! — поддержал их третий.
Держану почудилось, что все они принадлежали его другу и побратиму. А еще ему почудилось, что тот беззвучно плачет. Он скрипнул зубами и наощупь сел на пол у стены.
Рядом, устраиваясь поудобнее, завозился да запричитал Вигарь:
— Как же мы теперь назад-то...
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |