Обещание полночной звезды 2. Родные незнакомые звёзды.

— А ещё кто-нибудь живой в городе есть? Показать сможешь? — с надеждой спросил я.

— Иж, ты какой... Я только её дом стерёг, за город я не в ответе, — проворчал старик, — но, коль беда такая стряслась, да коль ты за них просишь...

Он выпрямился, глубоко вздохнул и, закрыв глаза, раскинул в стороны руки. Его пальцы быстро-быстро зашевелились, будто он перебирал что-то невидимое в воздухе. Я, затаив дыхание, ждал, понимая, что без его помощи нам не справится. У нас не было ни времени, ни возможности обыскать каждый дом. А ведь сейчас это был вопрос чьей-то жизни и смерти. Никому в этом кошмаре не выдержать в одиночку.

— Много трудиться не придётся, — закончив своё действо, буркнул домовик. — Идём. Со мной быстрее будет.

Первым, кого мы встретили, вернувшись к дороге, был Яким. Он попросил меня больше так внезапно не пропадать, затем заглянул в корзину, но спрашивать ничего не стал. Не задавал он вопросов и потом, когда мы отправились искать оставшихся уцелевших. Как-то незаметно к нам присоединились ещё несколько воинов из отряда. Они что-то говорили, но для меня их слова сливались в неразборчивый шум. Я следовал за незримым для них домовиком, который указывал то на старый пересохший колодец, то на неприметный земляной погреб на заднем дворе. Мы вытаскивали оттуда полуживых от ужаса детей, которых кто-то успел спрятать, и шли дальше, пока не добрались до замка ярама.

— Она последняя, — прошелестел старик и исчез, будто его никогда и не было.

Я едва обратил на это внимание, не в силах отвести взгляд от жуткого зрелища. На широкой площади у замка стояла грубо сколоченная виселица. На верёвках, будто тряпичные куклы, висели трупы. Большие и маленькие. Она бродила между ними, время от времени касаясь чьей-то мёртвой руки, нежно прижимаясь к крошечному, голенькому синюшному тельцу, и тихо напевала колыбельную. Босая, в одной ночной рубашке, юная и совершенно седая.

— Помешалась, — констатировал рядом кто-то.

— Ещё бы. Вся семья её здесь висит, — сказал ещё кто-то. — Это ж Эльмина — младшая дочь Харимена Бесстрашного.

Я чувствовал, как что-то ломается внутри, как моё тело пробирает неконтролируемой дрожью, и ничего не мог с этим сделать. Мне вдруг стало страшно, так страшно, что больно дышать. Рядом заскулил Рмыжих.

— Отвернись, Габриэль, не смотри, — забирая у меня и передавая кому-то корзину, увещевательно заговорил Яким. — Давай уйдём отсюда. Тут ведь некого больше искать, так? Так. Вот и пойдём.

Он за руку вывел меня из города, потом обнимал и успокаивал, пока я рыдал у него на плече. А мне хотелось бежать и прятаться, забиться куда-нибудь, чтобы не думать и никогда не вспоминать.

В обратный путь мы тронулись, как только вернулись из деревни Тмирог и Вимир. Из их короткого рассказа стало ясно, что там темняки не пощадили даже животных, спалили не только дома, но и поля с урожаем.

Как и сколько мы ехали, я запомнил плохо. Не было больше ни шуток, ни разговоров. Кажется, кто-то из детей плакал, безучастная ко всему Эльмина всё так же напевала, воины угрюмо молчали.

Когда впереди показалось Белогорье, все выдохнули с облегчением. Нам всё ещё было куда возвращаться. По дороге тянулись вереницы телег и повозок, видимо, люди спешно покидали свои деревни, чтобы найти убежище за высокими стенами.

Если бы только эти стены могли кого-то спасти...

Добравшись до дома я, игнорируя вопросы Коэна и Велии, заперся в своей комнате. В голове было пусто, на сердце тяжело, двигаться не хотелось. Я не спал и не бодрствовал, апатично уставившись в потолок.

Только на закате из оцепенения меня вывели доносившиеся с улицы крики. Я, кое-как собравшись, поднялся, выглянул в окно. Ощущение было такое, словно мне с размаху дали пощёчину. Больно, но действенно. Выскочив из комнаты, я бросился вниз, туда, где на телеге, обёрнутый в плащ лежал Элисар. Он был очень бледен, лоб усыпан бисеринками пота, губы посерели.

— Мы сдерживали темняков на Дальней границе сколько могли, чтобы все добраться до крепости успели... столько наших полегло, вспомнить страшно... — понуро опустил голову Вешек. — Элисар меня собой закрыл... я и понять ничего не успел, пока он не упал... Я уже Коэна за Алей отправил...

— И где темняки теперь? — только и смог выговорить я.

— Отступили. Думается мне, подкрепления ждут, чтобы с новыми силами да со свежей кровью на нас ринуться.

— Сколько у нас времени?

— Может, день, может два...

Мало. Так мало.

Элисара перенесли на нашу кровать. Потом пришла Аля, выпроводила меня из комнаты, чтобы осмотреть и обработать его рану.

Я спустился в кухню, где Велия поставила передо мной какой-то отвар. Я неторопливо пил, не чувствуя вкуса, и думал. Мне многое надо было обдумать.

Темняки придут за нами. У нас в запасе всего пара дней. С Рыжими куницами сработал эффект неожиданности, нас они попытаются задавить количеством. У меня не было причин сомневаться, что у них получится. И надеяться, что они проявят милосердие, тоже не приходилось. Я вспомнил мёртвого малыша, которого убаюкивала Эльмина, и внутри полыхнула ледяная ярость. Нет, Мирэль они не получат. Её можно было отнести Ольтану, у него бы мою дочь никто никогда не отнял... Но ведь были и другие дети... А как же Велия, Аля, Коэн, Элисар?

Я практически не спал в эту ночь. Размышлял, сопоставлял, вспоминал, прикидывал. И к утру у меня сложился план. Чёткий, местами спорный, но единственный, который мог сработать. Правда, если Бархорим и старейшины меня поддержат, жить мне, скорее всего, останется недолго.

Что ж эту цену я готов был заплатить. Лишь бы мне позволили это сделать.

========== Глава 48. Военный совет. ==========

На улице шёл дождь. Через приоткрытую дверь чёрного хода в кухню тянуло сыростью. Не давая себе времени передумать, я накинул плащ и вышел из дома. Отступать всё равно было некуда. Да, можно было забрать дочь и скрыться в лесу. Стыдно признаться, ночью я даже целых полчаса всерьёз обдумывал эту идею. Но как потом жить с последствиями подобного выбора?

Я прекрасно отдавал себе отчёт, что воин из меня не слишком впечатляющий. Не хватало навыков, опыта, да чего там, и желания тоже. Тем не менее, в моих жилах текла человеческая кровь Северных стражей. Вероятно, именно она была виновницей столь опрометчивого решения.

Несмотря на ранний час и пасмурную погоду, в Белогорье уже вовсю шли приготовления к грядущему сражению: все куда-то спешили, из кузни слышались сердитые окрики и непрерывный лязг, на площади всем желающим раздавали дополнительное оружие. Только в самом замке было по-прежнему тихо, будто, накрывшая город паника, не смогла просочиться сквозь его вековые стены.

Один из встретивших меня воинов без лишних вопросов и возражений вызвался проводить меня к Бархориму. Но, к моему немалому удивлению, повёл не в его личные покои, а прямиком в зал заседаний, где уже собрались старейшины и всё высшее военное руководство клана.

Признаться, к такому повороту я оказался совершенно не готов. Одно дело разговор с ярамом без лишних свидетелей и совсем другое — общий совет. Моё необычное положение во дворце Дайвиры и, в некотором роде, не менее сомнительное здесь, не предполагало публичных выступлений. Ничего удивительного, что моё появление на таком важном совещании, да ещё и без Элисара, вызвало у присутствующих общее молчаливое неодобрение. Вроде как, важные вещи обсуждаются, судьбоносные решения принимаются, так что некоторым можно бы было и дома посидеть, чтоб хоть в такой момент глаза не мозолить.

И всё же я не повернул назад, с извинениями прикрыв за собой дверь, не забился в самый дальний угол, чтобы не привлекать лишнего внимания, вместо этого я вошёл в зал и сел на то место, которое всегда занимал, приходя сюда с мужем. Бархорим лишь одобрительно кивнул, никак не став это комментировать, так что всем остальным ничего не оставалось, кроме как смириться с моей неуместной персоной.

Совещание возобновилось. Я внимательно слушал и анализировал то, о чём говорили прибывшие с Дальней границы воины. Оказывается, атакованы были все пограничные гарнизоны одновременно. Многие сразу же отступили, чтобы вернуться в свои кланы и предупредить о грядущей опасности, мы дали решительный отпор, а защитников Рыжих куниц попросту смели и ринулись дальше, пока никто не успел толком опомниться. В Верхояре не ждали нападения, оказались не готовы и за это столь жестоко поплатились.

У нас дела обстояли немногим лучше. За одну ночь на Дальней границе раненными и убитыми мы потеряли почти половину тех, кто мог полноценно сражаться. Хотя, после свирепствовавшей на севере эпидемии, их и оставалось-то не так много. Пожалуй, лучшего момента для войны темняки выбрать не могли. Сейчас некогда грозные Северные стражи, как никогда, были ослаблены, малочисленны и разобщены. А ещё самоуверенны и беспечны. Главное ведь, что в нашем поросятнике сухо и тепло. Можно и на Великий Совет не ездить, и стену на границе не строить. Темняки же тихо в своих льдах сидят.

Далее последовало обсуждение стратегии. Собравшиеся наперебой что-то предлагали, спорили, пытались что-то доказать. Однако, так или иначе, всё сводилось к решению вооружиться, запереться в крепости и надеяться, что получится отбиться.

— Можно мне слово? — собравшись с духом, громко попросил я.

— Мы уж тут как-нибудь без сопливых обойдёмся, — тут же зло оскалился старейшина Лаэль.

— Но ведь это и мой клан, верно?

— Твой клан?! Да ты приблудный щенок паршивой...

— На этом и остановись! — грозно оборвал его ярам. — Оскорбляя его, ты оскорбляешь и меня. Говори, Габриэль.

У меня вмиг пересохло во рту, сердце неприятно заколотилось, но понимание необходимости заставило собраться и заговорить:

— Прежде всего, надо отправить из Белогорья детей? Тех, кого получится. Я знаю, что наши корабли недавно вернулись, поэтому...

— Это слишком далеко, мы не успеем их довезти, — перебил меня старейшина Гиллиорд.

— А я и не предлагаю везти детей на причал, корабли могут забрать их отсюда.

— Что? Будем из окон малышню выкидывать? Ты хоть знаешь, какая здесь высота?

— Понятия не имею, но зато я знаю потайной ход, который ведёт из замка на берег. Мы их выведем, а шлюпки заберут. Вместе с необходимой для такого дальнего путешествия провизией. Думаю, запасов хранящихся в Белогорье хватит. Затем корабли отойдут на достаточное расстояние и, если не получат условный сигнал, уплывут в Дайвиру. Уверен, Альберт не откажет. Там ведь будет и моя дочь.

В зале повисла напряжённая тишина. Возражений больше не последовало. Значит, эта часть моего плана оказалась достаточно убедительной. Уже неплохо.

— Это разумно и вполне выполнимо, — заключил ярам. — Я сейчас же дам соответствующие распоряжения. У тебя всё?

— Нет, — теперь оставалось самое сложное, и озвучивать это отчаянно не хотелось. — В одиночку нам не выстоять, поэтому необходимо отправить послание с просьбой о помощи в другие кланы. Далее, женщины, старики и дети старше тринадцати лет останутся оборонять город, а воины встретят темняков у стен, чтобы выиграть время и дать им шанс этой самой помощи дождаться.

— Так они все и бросились нам помогать, — язвительно хмыкнул кто-то из военных, — будут отсиживаться в своих крепостях до последнего.

— Может и не будут... если наших воинов возглавлю я.

Это было очень рискованно — рассчитывать на то, что воинам других кланов их прославленная воинская честь не позволит оставаться в стороне, когда такой, как я в первых рядах идёт сражаться. Мы могли оставить город практически беззащитным, а на помощь так никого и не дождаться. Но даже в исключительно оборонительной позиции шансов у нас было ровно столько же — то есть никаких.

— Да в своём ли ты уме?! — оправившись от потрясения, закричал всё тот же из военных. — Хочешь, чтобы над Белыми соболями все смеялись!

— А в противном случае смеяться будет не над кем. От Рыжих куниц всего и осталось, что меньше десятка детей и обезумевшая, поседевшая девушка. Умереть от смеха можно, правда?

— И всё равно под твоё начало никто не встанет! — поддержал, своего боевого товарища другой воин. — Много чести!

— Мне плевать на вашу честь, плевать на вашу гордость. Мёртвым ни та, ни другая не нужна... им вообще ничего не нужно. Вы готовы умереть? Прекрасно. А вы готовы к тому, что умрут ваши матери, жёны, сёстры, дети? Вы ведь сейчас решаете и за них тоже. Придут темняки и никого не пощадят, даже грудных младенцев.

— Бред!

— Нет, не бред! — мрачно бухнул Хармей. — Я там был и всё видел собственными глазами... У меня мать-старуха, жена на сносях. Так что, если ярам прикажет, я под чьим угодно началом против темняков пойду. Лишь бы своих уберечь.

Снова завязался яростный спор. Кто-то даже перешёл на угрозы и оскорбления. Я сел на своё место и принялся ждать. Всё было сказано, добавить больше нечего.

— Тихо! — прогремел голос Бархорима, и все умолкли в ожидании его решения. — Мой внук не так силён, но он смел и в груди его бьётся сердце истинного воина. Вместо бездейственного ожидания он выбрал сражение. Что ж, я выкажу ему своё уважение и поставлю во главе нашего войска. И пусть его отвага принесёт нам победу!

На этом собрание было окончено. Что толку спорить и кричать, когда ярам уже сказал своё слово. Да и время поджимало. Мало ли, сколько его ещё осталось. Это мы предположили, что темняки до нас дня за два доберутся, а на деле как угодно могло выйти.

Когда все разошлись, Бархорим жестом подозвал меня к себе, потом долго рассматривал с задумчивой серьёзностью.

— Ты ведь понимаешь, что делаешь? Понимаешь, что в бою защищать тебя никто не будет? — наконец спросил он.

— Понимаю, — подтвердил я.

— Хорошо. Надеюсь, что не пожалею об этом. Как Элисар?

— Плохо. До сих пор без сознания.

— Нельзя было его отпускать, но ведь, с другой стороны, только благодаря ему и его отряду наш гарнизон так долго продержался.... Ладно, показывай свой тайный ход и готовиться будем. У нас с тобой дел теперь много.

Дел много, не поспоришь. Но оно и к лучшему. Бояться некогда, передумывать после того, что я здесь устроил, поздно. Так что я просто пошёл, вытащил факел и привычно дёрнул держатель.

========== Глава 49. Идущие на смерть... ==========

Аля смогла освободиться только ближе к ночи. Раненых с Дальней границы привезли много, поэтому работы у неё хватало. Как, впрочем, и у всех — приготовления к войне шли весь день полным ходом. Примерно час назад корабли встали на якорь недалеко от замка, а значит, на рассвете уже можно было переправить на них провизию и пассажиров. Наш призыв о помощи остался без ответа.

Элисар так и не очнулся. Милания спала, после того, как её чуть ли ни силой заставила выпить успокоительный отвар. Я не знал, как звали её мужа, но зато знал, что вернуться к жене и сыну, ему уже было не суждено. Меня не было дома, когда ей об этом сообщили. Однако теперь мне стало окончательно ясно, что для неё точно найдётся место на одном из кораблей. И это обсуждению больше не подлежало. Вот только были и другие люди, о которых следовало позаботиться.