Не обращая на Зейна никакого внимания, Джеймс схватился за ворота обеими руками и попытался их открыть. Раздался ужасный грохот, но они не двинулись с места. Это действие как будто вызвало ответную реакцию острова. Неожиданно, у мальчиков под ногами раздался какой-то шелест. Джеймс глянул вниз и резко отпрыгнул назад, один из побегов какого-то тернистого растения поднялся из-под моста. Стебли его проникли через ворота, сплетаясь и обвивая их с треском горящей в огне бумаги. Шипы были противного фиолетового цвета, словно в них скопился яд. На глазах у Джеймса стебель поднимался все выше и выше. Через минуту он полностью охватил ворота, скрывая написанные слова. Шум от его роста наконец прекратился.
— Ну что же, это все решает, — сказал Зейн странно высоким голосом. Стоя за спиной Джеймса, он медленно попятился назад. — Мне кажется, это место хочет, чтобы его оставили в покое, ты так не думаешь?
— Я хочу попробовать еще кое-что, — сказал Джеймс, доставая свою палочку из-под мантии. Не задумываясь над тем, что он делает, мальчик направил свою палочку на ворота.
— Алохомора!
Появилась вспышка золотистого света, и результат последовал незамедлительно и в полную мощь. Ворота отразили заклинание, отзываясь потоком искр, и весь остров, казалось, пришел в возбуждение и угрожающе задрожал. Раздался звук, словно тысячи людей одновременно втянули в себя воздух, а потом зазвучал совершенно нечеловеческий голос, как будто зажужжал пчелиный рой:
— Убирайтесь…от…сюда!
Джеймс, ошеломленный такой реакцией, отшатнулся назад, споткнулся о Зейна, и они оба полетели на доски моста. Мост под ними задрожал, и Джеймс увидел, как ворота закачались, наклоняясь над ними. Деревья, сплетенные в форме верхней челюсти дракона, заскрипели, нависая над головами мальчиков, их сломанные ветви все больше и больше походили на зубы.
— Убирайтесь…от…сюда! — еще раз повторил остров. Голос звучал так, словно состоял из миллионов тонких голосов, шепчущих и говорящих в унисон.
Мост выгнулся, отрываясь от берега. Верхняя челюсть дракона затрещала и стала разрушаться, угрожая поглотить обоих мальчиков. Они поспешили назад, карабкаясь и спотыкаясь друг о друга, и выскочили на травянистый берег в тот самый миг, как мост оторвало от острова. Гигантские челюсти щелкнули и яростно заскрежетали. Взбесившийся мост внезапно взорвался, осыпая Джеймса и Зейна сломанными ветками и кусками коры. Мальчики удирали прочь, скользя по опавшим листьям и хвое.
Земля под ними загрохотала. Корни вылезали из земли, разрывая почву. Джеймс почувствовал, как берег обваливается под ним. Его нога соскользнула в образовавшуюся дыру, он выдернул ее как раз вовремя — из ямы показался грязный, извивающийся корень. Мальчик пытался выбраться на рушащийся берег, но тот крошился под ним, унося его обратно к воде. Поверхность озера покрылась рябью, стремительно переходящую в водоворот. Джеймс плюхнулся в грязь и почувствовал, как его ноги засасывает, затягивает вниз. Зейн вцепился в берег, когда его медленно потащило в пенящуюся воду. Джеймс пытался найти что-нибудь, за что можно схватиться, но ничего крепкого не попадалось. Даже корни деревьев, торчащие из обвалившейся земли, выскальзывали у него из рук, оставляя на них только мерзкую слизь.
Но тут неожиданно появился Грохх. Он упал на колени, схватился за ствол ближайшего дерева одной рукой, а другую протянул Зейну, который находился к нему ближе. Он выдернул мальчика из мутной воды и закинул себе на плечо. Тот схватился за рукав рубашки Грохха, когда великан ринулся доставать Джеймса, который почти скрылся в бурлящей воде. Ужасный волосатый корень высунулся из воды и обвился вокруг лодыжки Джеймса, утягивая его обратно. Мальчик повис, с одной стороны удерживаемый Гроххом, а с другой — мерзким корнем, и Джеймс был практически уверен, что сейчас просто разорвется пополам. Корень соскользнул по его ноге и сдернул с него ботинок. Он жадно сомкнулся вокруг ботинка и скрылся под поверхностью озера.
Грохх попытался встать, но земля вокруг него просто кишела множеством корней. Огромные древесные щупальца, шумно потрескивая, обвились вокруг его ног. Вверх с невероятной быстротой потянулись зеленые побеги, врастая в ткань его штанов крошечными нитевидными корешками. Грохх взревел и рванулся, разрывая штаны и вытягивая корни из земли, но их сила была слишком велика. Он упал на колени, новые побеги взметнулись вверх, оплетая его пояс, поднимаясь по спине и плечам. Они быстро добрались до Джеймса и Зейна, угрожая сбросить их вниз. Грохх снова заревел, когда одно из растений обвило его шею, пригибая вниз, стягивая к провалу.
Когда Джеймс уже начал соскальзывать с плеча Грохха, охваченный десятком мощных побегов, воздух внезапно прорезала вспышка света. Золотисто-зеленое мерцание сопровождалось низким жужжащим звуком. Корни и побеги отпрянули от света. Они ослабили хватку, но упорно не хотели отказываться от своей добычи. Волны света захлестнули их, и каждая волна уменьшала силу захвата до тех пор, пока самые маленькие побеги, омертвев, не отпали, а корни с мерзким булькающим звуком не уползли обратно под землю.
Грохх, Джеймс и Зейн на четвереньках ползли по берегу, пока не выбрались на твердую землю. Там они упали, тяжело дыша и переводя дух, среди опавших листьев и сломанных ветвей.
Когда Джеймс наконец перевернулся и поднялся на колени, он заметил рядом с ними чью-то фигуру, мерцающую тем же золотисто-зеленым светом, который прогнал мерзкие растения. Фигура была прозрачной, хотя предметы, которые Джеймс видел сквозь нее, были одновременно яркими и искаженными, как будто глядишь сквозь дождевую каплю. Она была похожа на женщину, очень высокую и стройную, в темно-зеленом платье, которое ниспадало с ее бедер и уходило прямо в землю. Ее беловато-зеленые волосы обрамляли голову подобно короне. Она была прекрасна, но выражение ее лица было суровым.
— Джеймс Поттер, Зейн Уолкер, и ты Грохх, сын земли, здесь вам опасно находиться. Вы должны немедленно покинуть этот лес. Сейчас под его сенью любому человеку грозит опасность.
Джеймс с трудом поднялся на ноги.
— Кто вы? Что произошло?
— Я — дриада, дух леса. Мне удалось успокоить Голос Острова, но я не сумею надолго его удерживать. С каждым днем он становится все беспокойней.
— Дух леса?! — воскликнул Зейн, когда Грохх довольно грубо поставил его на ноги. — Неужели у деревьев тоже бывают привидения?
— Я — дриада, дух одного дерева. У всех деревьев в лесу есть духи, но мы спали в течение многих веков, силы наши почти истощились. До этого дня. Но теперь наяды и дриады пробудились, хотя мы не знаем причины этого. Те немногие люди, которые когда-то могли разговаривать с деревьями, исчезли и забыты. Нам суждено было остаться в прошлом. Но что-то пробудило наш сон.
— Но кто это сделал? — спросил Джеймс.
— Нам это неведомо, хотя мы и пытались понять. Нет больше гармонии среди нас. Многие деревья помнят лишь звон пилы человека, а не руку, их сажавшую. Они очень старые, и их гнев так велик, что желают они только одного — причинить вред человеку. Они уже перешли. И вы испытали на себе гнев леса, хотя и не в полной мере.
— Погоди-ка, что ты хочешь сказать под словами «перешли»? — спросил Зейн, подходя поближе и украдкой разглядывая красавицу-дриаду. — Речь идет об этом острове? О… Зале Пересечения Старейших?
— Век человека короток на земле, для нас, деревьев, годы проходят словно дни. Небесные светила неподвижны для людей, но мы смотрим в небеса и наблюдаем танец звезд, — произнесла дриада, ее голос смягчился, стал мечтательным. — Но с тех пор, как мы пробудились, танец звезд предвещает несчастье, тяжелая судьба ждет мир людей, в ближайшем будущем жизнь человечества будет висеть на волоске. Только один возможный путь ведет к спасенью. Все остальные несут кровопролития и потери. Большая скорбь, темные времена, наполненные алчностью и войнами, великие тираны, власть страха. Немало должно произойти, пока завершится этот цикл. Нам, лесному народу, остается лишь наблюдать, но те из нас, кто хранит память о гармонии между нашим миром и миром людей, помогут вам, когда придет время.
Джеймс ощущал, как его обволакивает чарующий голос дриады, несмотря на отчетливо звучащие в нем нотки беспомощности и безнадежности.
— Но ты сказала, что есть шанс избежать войны. Что мы можем сделать? Как найти этот единственный возможный путь?
Лицо дриады смягчилось. Ее большие влажные глаза грустно улыбались:
— Нельзя предсказать, какой путь приведет к спасенью. Возможно, ваши действия уже направлены на благо мира. Но нельзя исключить то, что, хоть вы и стремитесь к миру любой ценой, действия ваши в итоге приведут к войне. Делайте, как велит вам ваше сердце.
Зейн иронически заметил:
— Да уж, отличный совет, сенсей.
— Есть еще большая опасность в полотне судьбы, о которой ты не знаешь, Джеймс Поттер, — дриада скользнула ближе к мальчику, так что свет заиграл на его лице. — Враг твоего отца и всех, кому известна любовь, мертв. Но кровь его бьется в другом сердце. Кровь вашего злейшего врага жива до сих пор.
Джеймс ощутил, как ослабли его колени. Он вздрогнул, затем оперся о ближайшее дерево.
— Вол… Волан-де-морта? — прошептал он.
Дриада кивнула, по-видимому, не желая произносить его имя.
— Его начальный план был навсегда сорван твоим отцом. Но его хитрость была бесконечной. Он подготовил второй план — наследник, кровь от крови. И сердце, наполненное этой кровью, бьется сейчас не более чем в миле от тебя.
Губы Джеймса задрожали.
— Кто? — спросил он еле слышным голосом. — Кто это?
Но дриада только печально покачала головой.
— Этого знать нам не дано. Те деревья, что перешли на сторону врага, туманят наше зрение, пытаются нас усыпить. Мы знаем только, что это сердце бьется, что оно недалеко, но это все. Ты должен быть осторожным, Джеймс Поттер. Битва твоего отца закончилась. Твоя же битва еще впереди.
Дриада начала исчезать. Ее глаза закрылись, и, погрузившись в глубокий сон, она ускользнула в небытие.
Со стороны острова послышался хриплый стон, затем всплеск.
— Ну что ж, — сказал Зейн с преувеличенной веселостью, — как насчет того, чтобы запрыгнуть обратно на плечи нашего гигантского приятеля и оставить этот остров в наших воспоминаниях, пока он не оставил от нас одни воспоминания.
Все трое встретили Тита Хардкасла на полпути к месту ожидания. Его лицо было мрачнее грозовой тучи, но единственными словами его были:
— Никто не пострадал?
— Более-менее, — откликнулся Зейн с плеча Грохха, — но смею заметить, что мы очень странно провели время.
Грохх наклонился, чтобы Хардкасл смог забраться к нему на спину.
— Странностей здесь более чем достаточно, не так ли? — хмыкнул Хардкасл.
Зейн протянул руку, собираясь помочь Хардкаслу забраться, но вместо этого чуть было сам не плюхнулся на землю.
— Так что это была за штуковина, за которой вы гнались? — спросил он, отдуваясь.
— Паук. Один из родственников старика Арагога, полагаю. Они порядком отупели за последний десяток лет. Этот, к примеру, сбежал и нашел себе интересную игрушку, — Хардкасл поднял руку, и Джеймс увидел портативную видеокамеру, похожую на ту, которую использовал тот человек на поле для квиддича. — Она все еще работала, когда я догнал эту тварь, по крайней мере, экран светился. Жаль, сломалась, когда я… э-э-э… уничтожил паука. В любом случае, он хорошо провел свою последнюю трапезу.
Джеймс невольно вздрогнул, в то время как Грохх продолжал свой путь через лес.
— Вы правда думаете, что он… сожрал того парня?
Хардкасл поджал губы.
— Круг жизни, Джеймс. Хотя, строго говоря, пауки не едят людей. Скорее, они высасывают их них соки. Не самый лучший способ решения, но, по крайней мере, он теперь не будет проблемой.
Джеймс ничего не ответил, но не мог избавиться от ощущения, что настоящие проблемы только начинаются.
Утром в среду, войдя в Большой Зал, чтобы подкрепиться, Джеймс ощущал себя довольно вялым и раздражительным. Погода снаружи тоже соответствовала настроению — по небу на потолке быстро бежали низкие клочковатые тучи, окна запотели от тумана. Ральф и Зейн сидели за столом Слизерина, Зейн дул на кофе, который он пил каждое утро, а Ральф яростно атаковал апельсин с помощью ножа для масла. Похоже, сейчас они не были склонны общаться между собой. Зейн был явно не из любителей встать пораньше, и лег он спать также поздно, как Джеймс. Ни Зейн ни Ральф даже не взглянули на него, чему Джеймс был несказанно рад. Он все еще сердился и ощущал легкую неприязнь по отношению к Ральфу. Помимо прочего, ему было больно и грустно от предательства мальчика. Он попытался не обижаться на Зейна за то, что тот сидел рядом с Ральфом, к тому же он слишком устал, чтобы обращать на это внимание.
Джеймс направился к столу Гриффиндора, по дороге бросив быстрый взгляд на стол для учителей. Ни его отца, ни Тита Хардкасла не было видно. Он сообразил, что, несмотря на то, что все поздно отправились спать прошлой ночью, они уже давно встали и позавтракали еще на рассвете, а теперь отправились куда-то по своим утренним делам. При мысли о том, что отец и Тит уже начали свой день, полный захватывающих встреч и таинственных событий, а его, Джеймса, после завтрака ждут впереди только унылые занятия и домашняя работа, его охватила настоящая тоска. Он нашел свободное местечко среди беззаботно болтающих гриффиндорцев, плюхнулся на него и без особой радости принялся за свой завтрак.
Накануне вечером после возвращения с озера Джеймс провел почти два часа в компании Тита Хардкасла, своего отца и директрисы МакГонагалл. Как только они подошли к замку, Тит при помощи своей палочки подал сигнал, сообщая Гарри, Теду, Пречке и Хагриду о том, что поиски закончены. Когда они все снова собрались возле обиталища Хагрида, директриса отпустила Грохха и Пречку, официально объявив им благодарность и наградив их баррелем сливочного пива за их усилия. После чего все прошли в хижину Хагрида, где, собравшись вокруг огромного круглого стола, пили подозрительно мутный чай со странным лекарственным привкусом и старательно избегали пробовать не слишком свежее печенье.
Хардкасл заговорил первым. Он рассказал всем присутствующим, как он сначала услышал паука, как затем начал преследование, оставив Джеймса и Зейна под защитой Грохха. Гарри беспокойно заерзал на стуле, но воздержался от комментариев. В конце концов, он был одним из тех, кто попросил, чтобы Джеймса взяли в экспедицию, а также согласился хотя и неохотно на участие Зейна. Директриса и так уже одарила его долгим испепеляющим взглядом, увидев Зейна, входящего в хижину. Теперь же МакГонагалл повернулась к Хардкаслу, расспрашивая его о том, как тому удалось прикончить паука.
