— Погоди, Буревой, надо сначала саму пилораму от дождя спрятать, чтобы не разбухла. Да и когда делать — урожай собирать надо, сам говорил.
— Урожай бабы соберут, — махнул рукой Буревой, — ты им инструмента сделал, не долго это будет. Картошку твою когда рыть? А то огурцы с этими, как их, помидорами, уже собрали по разу, там только зеленые остались, лук с чесноком знатный твой получился, на семена его взяли, наш хуже. Кабачки эти, длинные которые, тоже уже поспели, Зоряна их сушить пробовала — вроде получается, как с ягодами. Водой потом разбавляет — каша выходит, съедбная. Помидоры только мелкие сушатся, крупные сильно текут, надо что-то тоже придумать.
— У нас их солили и мариновали, в уксусе, — я пытался придумать, куда деть помидоры, — а много их там?
— Да почитай пудов двадцать набралось, мы на семена взяли, те что покрупнее, остальное пока в корзинах лежит. Сами наелись, дети наелись, не знаем куда девать.
— Может, животину какую заведем да ее кормить будем? Ну там уток наловим, или кроликов?
— Это кто такие? — дед про кроликов не знал, странно.
— Это заяц, только домашний. У нас так выращивали, на мясо.
— Ишь ты, зайцев растить! Забавно! — дед почесал бороду, — Кукше надо сказать, пусть принесет, может и выйдет чего.
— То верно, попробовать надо, — я решал в голове задачу утилизации помидоров, — картошку после уборки зерна накопаем, вроде уже почти спелая, я выкапывал один куст, нормально.
— И много вышло?
— Вот кстати много. С куста, почитай больше килограмма, — тут картошка росла, как не в себя. Ухаживали конечно за ней, но наверно все-таки почва свое сыграла. На юге чернозем, он тяжелый, ей расти трудно. А тут — гигантские прям картофелины.
— Это что же, двадцать пудов соберем, — дед знал про мою систему мер и весов, но переводил все в пуды и пяди, удобнее ему было, — мать честная, это ж как вся рожь наша, почитай!
— На семена не забудь оставить, — я приосанился, чудо-овощ мой откровенно порадовал, — вернемся к нашим баранам, то есть бревнам. Как дальше делать будем?
— Да пилить-то не сложно, а ты говорил, что еще проще сделаешь. Нести из леса тяжело, почитай, полдня уходит.
— Э-х-х-х-х, точно. Сплавлять бы их как-нибудь, что ли?
— В смысле — сплавлять? — дед заинтересовался.
— У нас на больших реках так лес перевозили, рубили его, кидали в воду, плоты делали, да и плыли на них по реке до места, где он нужен, — я пытался вспомнить про лесосплав еще что-нибудь, но больше в голову ничего не пришло.
— Сплав, говоришь... По рекам, говоришь... А по озерам у вас не сплавляли?
— Я о таком не слышал, но попробовать можно. Надо место найти, где легко дерево к воде сбрасывать будет, да подготовить все для вязки плотов. И еще, как сплавлять будем, чтобы нас с озера не заметили?
— Два месяца у нас на это есть, — Буревой почесал бороду, — пока все урожаем заняты. Потом торг на Ладоге пойдет, корелы повезут товар, часто сновать будут. А рубить лучше за полем нашем, там бор сосновый, большущий. Вот там лес валить будем, а потом, когда много его будет, свалим все на озеро, да под вечер и перевезем. Вечером мало народу плавает.
— Хм, верно, — я почесал бороду, передалась дурацкая привычка от деда, — только предлагаю не через поле пойти, а по левому краю, там где холм. Посмотреть хочу, что там.
— Ну то не сложно. Думай пока, что для плотов нам надо, да как пилить будем. Надо еще про пни подумать...
И мы углубились в расчеты нашего лесоповала.
Начали мы наш лесной промысел аккурат вместе со сбором урожая. Бабы выдвинулись на поле, мы с Буревоем нагрузились инструментом, и пошли на место будущего лесоповала. С собой взяли самодельный деревянный домкрат, два топора, один уже местного производства, сам делал, да две пилы, старую нашу и новую, уже из уголка сделанную. Она была крепче чем из листового железа. Еще взяли самодельный арбалет и не менее самодельную стрелу с кошкой. Ее пришлось делать для того, чтобы заваливать дерево в нужную сторону. Тут если дерево рубленное не туда упало, то его даже на дрова не брали, опасались всяких мистических кар. Ну и лопаты взяли, как без этого.
Шли вдоль поля, по дальнему от озера концу. Я считал шаги, расстояние измерял. Когда я планировал массовую вырубку, про сплав мыслей не было, зато пришла мысль о дороге. Деревянной, но по принципам железной. Левый край поля я выбрал потому, что тут была длинная тянущаяся вдоль озера ложбинка. В ней я планировал строить наш путь. Наверно, мои современники бы покрутили у виска — ее бы постоянно заливало, подмывало основание, и дерево бы долго не продержалось. Но все остальные маршруты были или длиннее, или неудобнее, или трудозатратнее. То ручьи, то выходы скал, то слишком большой уклон. А в этой ложбинке уклон был небольшой, на глаз не больше пяти градусов, и еще. В ложбинке не было практически деревьев, только кусты по краям. Буревой сказал, что ложбинка тянется вдоль поля, нашей деревни, упирается в заводь, а в другую сторону — продолжается еще километра два, пока не превращается в овраг, уходя в границу водораздела. Потом перевалила оврагом через нее, и шла с уклоном уже в обратном направлении. Вода по ложбинке текла только во время большого дождя, стекала со склонов. Придумка моя таким образом была спорная до безобразия. Вот я и хотел проверить, насколько это реализуемо. Рекогносцировку проводил. Деду пока ничего не рассказывал, сюрприз будет.
Пришли на место. Дед хотел рубить сразу после поля, мол тогда его расширить можно. Я предлагал оставить лесополосу, чтобы снег задерживать. Деду мысль понравилась, тут бывали малоснежные зимы. Поэтому отошли еще на пятьдесят-сто метров вглубь. Нашли место, где будем сбрасывать в озеро бревна. Такая же примерно заводь, как у нас, только более болотистая. Еще был небольшой холмик, скорее вал, отделявший нас от озера. Планировали накапливать стволы перед холмиком, а потом быстро переваливать чрез него для вязки плотов в заводи. Для вязки хотели использовать связанные в один большой канат корни деревьев — Буревой сделал такую штуку, метров тридцать длинной. Прошлись по сосновому бору, наметили деревья для валки, просчитали, как и в каком порядке их проще всего будет валить, и закипела работа. Правда, еще раз сходить пришлось — инструмент не весь смогли унести за раз, да Буревой камлания устроил, лешего задабривал.
Деревья выбирали до тридцати сантиметров толщиной, больше было трудно перемещать вдвоем. Пускали кошку в крону, арбалет наш был здоровый, с толстой веревкой, и бил вверх максимум метров на двадцать, при натяжении его лежа, упираясь ногами в плечи. Потом кошку закрепляли в натяг так, чтобы дерево чуть-чуть, самую малость напрягалось в нужную нам сторону. И пилили его с другой стороны. Пилить дерево под напряжением было легче, причем заметно. У сваленного дерева отпиливали макушку, получалось бревно длиной в семь-восемь метров, больше наша пилорама все равно не тянула. Если же дерево было длинее — распиливали его пополам. Навалили за день два десятка деревьев, до темна их превращали в бревна. Поздно ночью вернулись в деревню.
Утром пошли вязать первый плот. Худо-бедно справились, и, отталкиваясь слегами от берега и дна, благо тут было по колено глубины, поехали к нашей заводи. Ехали чутко, всматриваясь в озеро на момент появления других плавсредств. Все прошло тихо. В нашей заводи развязали плот, соорудили блочный механизм, и веревками затянули все в деревню. Итогом нашей операции было двадцать бревен в деревне, полная моральное и физическое опустошение меня и деда, да варварский пейзаж на месте вырубки.
Следующий день был перерывом — анализировали нашу эпопею. такая эффективность нас не устраивала, слишком много полезного оставили, слишком устали, слишком все на грани человеческих сил. Буревой так вообще кричал, что те Гринписовцы, мол, лес губим. Правда, я деду напомнил наше решение, а также то, что все равно мы его губим, только на себе эти дрова таскаем. Тот успокоился, таскать деревья, особенно большие из леса было трудно, факт. Но оставленные там ресурсы было жалко даже мне.
— Ладно, Буревой, смотри, вот как мы с тобой работали, — я показал ему дощечку с пометками, делал на лесоповале.
— Это что за значки? — дед заинтересовался, когда я начинал такие значки писать да рисовать, значит полезное что придумал.
— Это учет фактический наших работ, ну, сколько времени что мы делали. Вот смотри, первая строчка — выбор деревьев. На него час затратили. Вторая — первое дерево пилили, видишь, полчаса. Потом еще восьмую часа отпиливали верхушку, половину от того — сучья отрубали. Итого на первое дерево ушло три четверти часа. Говоришь, мы вечером верхушку отпиливали? Ага, а вот пометка, какое дерево когда делали. Видишь, номер дерева, начало спила по моим часам, окончание спила, а потом такая же пометка ниже — это то же дерево, но в этот момент мы сучья отпиливали и верхушку. Понял?
— Хитро придумано, но понятно. Это ж ты что, все вот тут, весь день наш записал?
— Ага, и тебя научу, полезная штука.
— Дык ведь зачем, я и так вроде все помню? Так писать каждый раз — рука отвалится, да и отвлекает от работы полезной... Толку от царапин твоих этих? Ты же, хе-хе, не сделаешь так, чтобы оно само пилилось? А и так, без записей твоих, много сделали...
О боже мой! Я как будто попал в свое время. Приходишь на внедрение какого-нибудь решения по автоматизации и информатизации, начинаешь с обследования. Если контора, которую автоматизируешь не производственная, а очередная купи-продай, офис или склад небольшой, при словах "технологический процесс" и "технологическая операция" начальство теряет волю, начинает от тебя скрываться. Рядовые сотрудники на вопрос "А чем вы тут занимаетесь?" отбрыкивается, вываливает кучу информации, совершенно не относящейся к делу, начинает рассказывать про то, какие они важные функции выполняют, по типу переноса бумажек из одного кабинета в другой. Понимания что за бумажки, зачем они нужны, что с ними дальше происходит — обычно ноль. Но, моя самая любимая фраза, четко знают — "Этим занимается Маша". Какая у Маши должность, кому она подчиняется, какие функции выполняет не знает чаще всего даже сама эта Маша. К середине внедрения системы оказывается, что она не нужна, у них и так все тип-топ, все заняты и вообще, времени на всякие ваши "программы" нету. А то не дай Б-г внедришь систему — работы никому не достанется, как и зарплаты. Я даже заулыбался, вспомнив свои приключения по разным конторам. Вот и дед сидел передо мной, и, как самый заправский "менеджер среднего звена", противился прогрессу. Даже отмазки те же клеил. Ну ни чего, опыт не пропьешь, убедим.
— Буревой, а посмотри теперь вот сюда. Это линия времени, тайм-лайн мы ее называли. За все два дня нашей работы. Ты видишь, что получает? В первый день половину времени мы просто тупо потратили на переноску бревен. Второй день вообще, только вязали да развязывали плот, сама дорога меньше часа заняла. Давай парадигму менять. Ну, подход к работе. Нам надо добиться того, чтобы за один день мы могли нарубить, обработать, и перевезти. Сам говорил, вечером возить безопасней. Что скажешь?
Дед смотрел на мои записи. Тайм-лайн он понял. особенно когда я значками изобразил процессы. Вот мы пилим дерево, вот делаем бревно, вот вяжем плот. Солнышко, нарисованное над горизонтом над этими всеми значками указывали ему на время суток.
— Плот не надо вязать и развязывать, на нем возить, — выдал Буревой через двадцать минут напряженного мыслительного процесса.
— Во-о-о-от, правильно. Только его побольше надо сделать, и вот такой формы примерно, — я начал рисовать плот, с ограничителями для бревен, местами для управления им, — а еще, когда мы его нагрузим, он под воду уйдет, сильно, можем не выплыть из заводи. Надо дальше в озере грузить, пирс сделать какой-нибудь, ну мостки в озере.
Я нарисовал еще и мостки. Поспорили с Буревоем насчет процесса их строительства, будут ли держать, вроде должно было все быть нормально. Еще и пририсовал барабан с веревкой — для закрепления плота. Дед одобрил. Пирс теперь представлял собой две буквы Г из бревен, короткими концами стоявшими в воде, длинными — упиравшимися в берег. По длинному концу мы планировали катать бревна сразу на плот. Над водой пирс должен был возвышаться на сантиметров сорок, возить планировали бревна в три слоя, по двадцать-тридцать бревен в слое. Правда, получалось, что сам плот уйдет под воду, но то не страшно. Разве что места для управления им сделать решили повыше, чтобы ноги не мочить. Получилась такая баржа, метров восемь на восемь, с боковыми стенками из одного-двух бревен, с одной отсутствующей, для загрузки и разгрузки.
— Надо тогда еще и в нашей заводи пирс такой сделать, чтобы разгружать удобнее было! — дед вошел в раж.
— Ага, тоже верно, катать-то легче чем таскать, — я достал еще одну дощечку, начал писать план работ.
— Только вот как быстрее их по лесоповалу перемещать непонятно, — дед почесал бороду, — да еще на холмик перед озером как поднимать. Мы там грязь размесили, последние еле протянули.
— Поднимать на холм тоже надо по бревнам, — я начал рисовать схему на дощечке, она закончилась, чертыхнулся, — блин, рисовать не на чем...
— Погоди, — дед рванул куда-то в дом, — вот, держи.
Дед принес заготовку для подошвы, типа фанеры. Эта была, правда, тоньше, и больше. Где-то сантиметров сорок шириной и метр длиной.
— Это-то тебе зачем?
— Ведра делать хотел, да туески. Сворачивать на паре горячем, скреплять и дно вставлять. Быстрее, чем плести корзины. Даже влагу не так сильно пропускают — я их смолой сильно пропитал. И крепкие получаются, я когда укладывал шпон, слои в разные стороны направлял, — дед начал заливаться, как продавец "Гербалайфа", да еще и словечки мои, такие как "шпон", например, употреблял не колеблясь.
— Буревой, ты вообще молодец! Какую штуку придумал! И с туесками это ты правильно — резать да плести у нас резалка и заплеталка отвалится. А тут свернул, дно вставил, и готово! А как ты ее такой широкой сделал?
— Да валки соорудил, из палок двух, шкуркой этой твоей наждачной поровнял, вот на такую ширину валки получились, — дед указал на короткий край фанеры, — да и катаю теперь.
— Как дно кстати делаешь?
Дед чуть приуныл.
— Не получает пока хорошо. Резать пробовал из фанеры этой твоей, неудобно, долго, и муторно. Еще расслаивается она...
— Давай мы тебе резалку сделаем, вот такую, — я угольком начал набрасывать коловорот с цилиндрической насадкой, — тут вот ее закреплять тисками будем, на столе, саму крутилку сделаем вертикальной, через шпеньки. И подъемный механизм еще, для фанеры, и для ног потом сделаем, чтобы не руками...
Я лихорадочно рисовал схемы, путано объясняя деду свою идею, очень хотелось поддержать его изобретательский зуд. Может, еще чего придумает толкового. Две головы завсегда лучше. И деду приятно — вон как расцвел от похвалы.
— Ты, Серега, успокойся пока, мы потом все это сделаем. Не к спеху это. Давай лучше про лесоповал продумаем дальше.
