Эммет засмеялся.
— Да, но она первый раз в средней школе. Может пропустить что-нибудь.
Эдвард закатил глаза, проигнорировав своего любимого брата. Затем он бросил газету Карлайлу.
— Ты видел, сейчас выдвигаются предположения о том, что орудует серийный убийца? — спросил он.
Карлайл вздохнул:
— Два специалиста дискутировали на эту тему по Си-Эн-Эн всё утро.
— Мы не можем позволить этому продолжаться.
— Давайте пойдём прямо сейчас, — с энтузиазмом предложил Эммет. — Мне до смерти скучно.
Шипение эхом донеслось сверху лестницы.
— Она такая пессимистка, — обращаясь к самому себе, пробормотал Эммет.
Эдвард согласился с Эмметом:
— Рано или поздно нам придётся пойти.
Появившаяся наверху лестницы Розали, медленно спустилась вниз. Её лицо было спокойным и не выражало никаких эмоций.
Карлайл покачал головой.
— Я озадачен. Мы раньше никогда не участвовали в такого рода делах. Это не наше дело. Мы не Волтари.
— Я не хочу, чтобы Волтари пришли сюда, — сказал Эдвард. — Поэтому у нас осталось не так уж много времени, чтобы начать действовать.
— И все эти невинные люди в Сиэтле, — пробормотала Эсме.
— Будет неправильным позволить им умереть таким образом.
— Я знаю, — вздохнул Карлайл.
— О, — резко произнес Эдвард, слегка разворачивая голову, чтобы посмотреть на Джаспера. — Я не подумал об этом. Понятно. Ты прав, это наверно оно и есть. Что ж, это всё меняет.
Я не была единственной, кто уставился на него, ничего не понимая, но, возможно, я была единственной, не выглядящей слегка раздраженной.
— Я думаю, что тебе лучше объяснить всё остальным, — сказал Эдвард Джасперу. — Что могло бы послужит причиной этому? — Эдвард начал следовать за его мыслями, уставившись в пол и погрузившись в раздумья.
Я не видела, как Элис вставала, но она уже была возле меня.
— Что он пытается разобрать в твоих мыслях? — спросила она Джаспера. — О чём ты думаешь?
Казалось, Джасперу не нравилось всеобщее внимание. Он колебался, пытаясь прочесть эмоции находящихся в кругу — каждого, кто подошёл, чтобы послушать, о чём он будет говорить — затем его глаза остановились на моём лице.
— Ты в замешательстве, — сказал он мне тихим, низким голосом.
Это не было вопросом. Джаспер знал, что я чувствую, он знал, что чувствуют все.
— Мы в замешательстве, — пробурчал Эммет.
— Ты можешь быть хоть немного терпеливей, — сказал ему Джаспер. — Бэлла тоже должна понять. Теперь она одна из нас.
Его слова удивили меня. Так как я мало общалась с Джаспером, особенно после моего дня рождения, когда он пытался убить меня, то я даже и не предполагала, что он так обо мне думает.
— Как много ты обо мне знаешь, Белла? — спросил Джаспер.
Эммет театрально вздохнул и с чрезмерно нетерпеливым видом
плюхнулся на диван.
— Не много, — заметила я.
Джаспер уставился на Эдварда, который встретился с ним взглядом.
— Нет, — ответил Эдвард на его мысленный вопрос. — Уверен, что ты понимаешь, почему я не рассказывал ей об этом. Но я полагаю, что ей необходимо услышать эту историю сейчас.
Джаспер задумчиво покачал головой, а затем начал закатывать рукав своего свитера, цвета слоновой кости.
Я наблюдала с любопытством и смущением, пытаясь понять, что он собирается сделать. Он протянул своё запястье к краю стоящего за ним торшера, потом поднёс его поближе, почти к самой лампочке, и указал пальцем на шрам в форме полумесяца, выделяющийся на бледной коже. Всего лишь минута ушла у меня на то, чтобы понять, почему его форма показалась мне такой знакомой.
— О, — выдохнула я, когда до меня дошло. — Джаспер, твой шрам в точности, как у меня.
Я вытянула свою руку — серебристый полумесяц на моей кремовой коже выглядел более отчётливо, нежели на его алебастровой.
Джаспер едва заметно улыбнулся:
— У меня много таких шрамов, Бэлла.
По выражению его лица было невозможно что-либо прочесть, даже когда он закатил рукав своего тонкого свитера еще выше. Сначала мои глаза не могли различить текстуру, вдоль и поперек толстым слоем покрывавшую его кожу. Был виден лишь перистый узор, который крест-накрест составляли изогнутые полумесяцы, белые на белом, а яркий свет лампочки превращал слегка выпуклый узор в рельеф, мелкие тени которого чётко очерчивали формы. А потом до меня дошло, что этот узор состоял из отдельных полумесяцев, таких же, как на его запястье...или на моей руке.
Я вновь посмотрела на свой собственный маленький, одинокий шрам — и вспомнила, как я получила его. Я уставилась на отпечаток зубов Джеймса, навсегда увековечившийся на моей коже.
А затем, открыв от удивления рот, уставилась на него и спросила:
— Джаспер, что с тобой произошло?
—
—
Глава 13
Новообращённый
— То же самое, что случилось и с твоей рукой, — тихо ответил Джаспер. — Только, в моем случае, все тысячи раз повторялось. — немного печально усмехнулся и потер отметины на руке. — Наш яд — единственное, что оставляет шрамы на коже вампиров.
— Почему? — я выдохнула в ужасе, чувствовала, что веду себя грубо, но всё же не могла оторвать взгляд от его изуродованной кожи.
— В отличие от моих приёмных братьев и сестёр, меня немного не так ... воспитывали. Моё начало было совершенно другим. — его голос стал жестче, когда он договорил.
Изумленно посмотрев на него, я побледнела.
— Прежде чем я расскажу тебе мою историю, — сказал Джаспер, — ты должна понимать, Белла, что есть места в нашем мире, где продолжительность жизни никогда-нестареющих измеряется неделями, а не столетиями.
Все остальные уже слышали это раньше. Карлайл и Эммет снова повернулись к телевизору. Элис тихонечко села у ног Эсме. Но Эдвард, как и я, был весь во внимании. Я чувствовала его взгляд на своём лице, он следил за каждым проскользнувшим переживанием.
— Что бы лучше понять причину, нужно посмотреть на все с другого ракурса. Ты должна представить, как на мир смотрят могущественные, жадные... вечно испытывающие жажду создания.
— Понимаешь, есть места на свете, более привлекательные для нас. Места, где мы можем меньше себя сдерживать, и всё же избегать разоблачения.
— Представь себе, например, карту западного полушария. Представь, что человеческую жизнь там будет обозначать маленькая красная точка. Чем больше этих точек, там легче нам, вернее, тем, кто так существует, питаться, не привлекая внимания.
Я вздрогнула, представив себе эту картину, и от слова питаться. Джаспера не волновало, что он испугает меня, он не был таким щепетильным как вечно оберегающий меня Эдвард. Он продолжал без паузы.
— Не то, чтобы семьи на Юге сильно переживают, привлекают ли они внимание людей или нет. Это Волтури сдерживают их. Они — единственные кого опасаются южные семьи. Если бы не Волтури, остальные уже были бы разоблачены.
Мне не понравилось, как он произносил их имя — с уважением, почти с благодарностью. Мне тяжело было воспринимать Волтури, как хороших парней.
— Север, по сравнению с югом, очень цивилизованный. Все мы здесь, в основном кочевники, радуемся и дню и ночи, мы позволяем людям взаимодействовать с нами не вызывая подозрительности — анонимность важна для нас всех.
— На юге совсем другой мир. Там, бессмертные, выходят только по ночам. День они проводят планируя следующее действие, или ожидая какой шаг сделают их враги. Потому что на Юге шла война, вечная война, длившаяся веками, война без передышки. Существование людей они замечали лишь, как солдаты замечают стадо коров у обочины — еда, которую можно взять. Они прятались от стада, только из-за Волтури.
— Но за что они сражались? — спросила я.
Джаспер улыбнулся, — помнишь карту с красными точками?
Он ждал моей реакции, я кивнула.
— Они сражались за контроль над местами, где больше всего красных точек.
— Понимаешь, кому-то когда-то пришло в голову что, если он будет единственным вампиром, ну например, в Мехико, то тогда он сможет кормиться каждую ночь, по два, по три раза и никто никогда не заметит. Он готовил способы, как избавиться от конкурентов.
— У других были те же мысли. Но у некоторых тактика была получше.
— Самую эффективную тактику изобрёл, довольно молодой, вампир по имени Бенито. Первый раз о нем услышали, когда он пришел откуда-то из земель севернее Далласа и уничтожил два небольших семейства, разделявших территорию возле Хьюстона. Спустя две ночи, он вызвал на бой более сильный клан, который властвовал в Монтеррее, на севере Мексики. И снова победил.
— Как же он победил? — спросила я заинтересованно.
— Бенито создал армию новообращённых вампиров. Он первый додумался до этого, и сначала он был непобедим. Очень молодые вампиры непостоянны, очень дики, и почти не поддаются контролю. Одного новообращенного вампира еще можно как-то урезонить, научить контролировать себя, но десять, пятнадцать вместе — это кошмар. Они бросались друг на друга так же легко, как и на врага которого ты им укажешь. Бенито приходилось продолжать создавать новых вампиров, так как они истребляли сами себя, а побежденные им семьи успели уничтожить половину его армии.
— Видишь, несмотря на то, что новообращенные очень опасны, их все равно можно победить, если знать, что делать. Они невероятно сильны физически в первый год или чуть дольше, и если суметь сплотить их они с легкостью могут уничтожить старшего вампира. Но они рабы своих инстинктов, и поэтому предсказуемы. Обычно у них не бывает навыков ведения боя, только сила и свирепость. При таком раскладе, важно превосходить противника числом.
— Вампиры южной Мексики поняли, что их ждет, и они сделали единственное, до чего смогли додуматься, чтоб противостоять Бенито — создали свои собственные армии...
— И тогда разверзся ад — я говорю это буквально, даже более чем ты можешь себе представить. Мы, бессмертные, тоже имеем свою историю, и именно эта война никогда не будет забыта. Конечно же, тогда в Мексике было не самое лучшее время, для того чтобы быть человеком.
Я вздрогнула.
— Когда количество тел достигло масштабов эпидемии — кстати, ваша история винит болезнь в резкой смертности населения — Волтури, наконец, вмешались. Прибыла целая гвардия, они разыскали каждого новообращённого в нижней оконечности Северной Америки. Бенито обосновался в Пуэбло, создавая свою армию быстро, как только мог, чтобы заполучит главный приз — Мехико. Волтури начали с него, а потом двинулись на остальных.
— Любого, кого обнаруживали в компании с новообращёнными, немедленно казнили, а так, как все хотели защитить себя от Бенито, создавая собственные армии новообращенных, на какое то время Мексика была очищена от вампиров.
— Волтури занимались "уборкой" почти год. Это другая глава нашей истории, которая никогда не будет забыта, хотя осталось всего несколько свидетелей, которые могли рассказать, как все произошло. Однажды, я общался с тем, кто издали наблюдал за происходящим во время их визита в Кульякан.
Джаспер содрогнулся. Я поняла, что никогда раньше не видела его испуганным или шокированным. Такое было впервые.
— Этого хватило, чтоб лихорадка завоеваний не распространилась с Юга. Остальная часть мира сохранила здравый рассудок. Мы обязаны Волтури за то, как живем сейчас.
— Но когда Волтури вернулись в Италию, выжившие вампиры, снова быстро поделили юг.
— Не прошло много времени, прежде чем между семьями снова начались разногласия. Было много плохой крови — прости мне это выражение. Вендетта была в разгаре. Идею о новообращённых никто не забыл, и некоторые не смогли удержаться. Хотя, о Волтури никто не забывал, и южные семьи на этот раз были более осторожны. Новообращённые отбирались из людской массы тщательней, и уделялось больше времени на их тренировку. Использовали их очень осторожно, а человечество склонно, в большинстве своем, к забвению. Создатели не давали Волтури повода возвращаться.
— Войны начались снова, но в меньшем масштабе. Раньше или позже, кто-нибудь зашёл бы слишком далеко, поползли бы слухи в человеческих газетах, и тогда пришли бы Волтури вычистить город. Но они позволили другим, тем, кто вел себя осторожнее, продолжить...
Джаспер уставился в пространство.
— Вот как произошло твоё изменение. — прошептала я свою догадку.
— Да, — согласился он. — Человеком я жил в Хьюстоне, штат Техас. Когда мне было семнадцать, в 1861 году, я присоединился к армии конфедерации. Соврал вербовщику, что мне уже двадцать. Я был достаточно высок, чтоб мне поверили.
— Моя военная карьера была короткой, но многообещающей. Люди всегда... любили меня, слушали, что я говорю. Мой отец говорил, что это называется — харизма. Конечно сейчас, я знаю, что это возможно было нечто большее. Но независимо от причин, меня повышали в званиях намного быстрее других старших, более опытных, мужчин. Армия конфедерации была новой и ей нужны были люди с организаторскими способностями, это тоже предоставляло возможности. В первой битве при Галвестоне — ну, на самом деле это скорее походило на перестрелку — я был самым молодым майором в Техасе, даже не учитывая мой реальный возраст.
— Я был назначен главным по эвакуации женщин и детей из города, когда пушечные корабли Федерации вошли в гавань. Подготовить людей к эвакуации заняло день, и тогда я отправился с первой колонной гражданских, чтобы сопроводить их до Хьюстона.
— Ту ночь я запомнил очень чётко.
— Мы достигли города уже после темноты. Я остался до тех пор, пока не убедится, что основная часть людей надёжно разместились. Как только всё было готово, я взял свежую лошадь и отправился обратно в Галвестон. Для отдыха не было времени.
— Всего в миле от города я обнаружил трёх женщин шедших пешком. Я предположил, что они отстали и слез с лошади, чтоб предложить им помощь. Но когда я смог разглядеть в лёгком свете луны их лица, я остолбенел в тишине. Они были, без сомнения, три самые прекрасные женщины, которых я когда-либо видел.
— У них была такая бледная кожа, я помню, как восхитился этим. Даже маленькая черноволосая девушка, чьи черты лица были явно мексиканские, казалась фарфоровой в лунном свете. Они все выглядели молодо, настолько молодо, чтобы все еще называться девушками. Я знал, что они не были потерянными из нашей колонны. Я запомнил бы, если уже видел этих троих.
— Он онемел, — сказала самая высокая девушка прекрасным тонким голосом — словно нежный перезвон колокольчиков на ветру. Её волосы были светлые, а кожа снежно белая.
— У другой, волосы были еще светлее, а кожа — белая словно мел. Ее лицо было лицом ангела. Она наклонилась в мою сторону, и с полуприкрытыми глазами глубоко вдохнула.
— Ммм, — сказала она, — Мило.
— Та, что поменьше, маленькая брюнетка, положила свою ладонь на руку девушки и заговорила быстро. Её голос был слишком мягкий и мелодичный, чтобы казаться резким, но она заставила его звучать именно так.
— Сконцентрируйся, Нетти, — сказала она.
— Я всегда хорошо чувствовал, как люди связаны друг с другом, и было сразу ясно, что эта брюнетка каким то образом была среди них главной. Если бы они были военными, я бы сказал, что она выше их по званию.
