Нагато исчез за стеной, а я отвел взгляд, которым его провожал, и опустил дрожащие от напряжения руки.
— Ну что, малыш, пора заканчивать? — почему-то жутко хотелось, чтобы она ответила мне вслух. Да и вообще — чтобы рядом вдруг оказался кто-то, кому я могу доверять... Но этим мечтам не суждено было сбыться, потому что из-за спины вдруг раздался очень знакомый рык. Я резко обернулся... и уставился прямо в круглые буркалы, источающие ослепительный свет.
Джинчуурики обмахнулся пятью хвостами, а на крестце вспух бугорок, в скором времени предвещающий появление шестого. Как видно, Ашидама, зацепившая его лишь краем, не нанесла ему никаких повреждений, кроме одного сорванного чакрохвоста. С одной стороны — было обидно, хоть я в него и не целился. А с другой — там все же Наруто и мне нужно будет обязательно придумать, как вытащить моего непутевого братца из желудка этой твари. Хотя... с учетом того, что я услышал при своем появлении здесь — может, это не так уж и нужно, а?..
Чудище сделало один маленький шажок ко мне, но я вскинул руку, на которой тут же сверкнули линии печати, и оно остановилось. Неуверенно прянуло багровыми ушами, совсем как настоящая лиса, и вдруг распялило пасть:
— Уй...ди... Мой... МОЕ! Жить! ОН ХОЧЕТ! — нечленораздельно рыкнул монстр и бросился туда, куда рухнул Нагато, впрочем, обежав меня по широкой дуге. А я остался стоять, открывая и закрывая рот в попытках что-то сказать, до тех по, пока за стеной из за деревьев не раскатился грохот взрыва, подбросившего в воздух тучу пыли и вырванные с корнем деревья.
— Мда. А ведь биджу — немного не такие, как мы до этого думали, правда? — почему-то снова вслух спросил я. — Как знать, может, и Курама окажется совершенно не таким? — и, не дожидаясь ответа от так же обескураженно молчащей Йоко, под грохот разгорающегося сражения, в котором одна пара родственников только что сменила другую, развернулся и шагнул в пустоту. Раз уж нас прикрыли — пора заняться делом и спасти того единственного Узумаки, который еще не потерял право называться человеком. Но об этом я не скажу никому...
Первым, что меня встретило в раскиданной яме, помимо зеленых стен Трехгранного Барьера — единственной по-настоящему моей техники — стала пыльная, с потоками грязи от обильно текущего пота, но упрямо насупленная рожица Кано.
— Айдо-нии! Я знал, что ты придешь! И я совершенно не боялся! Но... Почему ты так долго? Ведь Хаттори-сенсей!..
— Кано! Чему я тебя учил! Не части! Настоящий фуин-мастер должен стойко переносить тяготы и лишения! Ох!.. — сумрак в дальнем углу ямы шевельнулся, предъявив миру бородатое — ну надо же! — но, очень бледное лицо Акихиро Хаттори. Он завозился, перебираясь ближе к выходу, а я уставился на него. Что-то в облике моего второго по очереди, но не по значению, сенсея показалось мне неправильным, Я никак не мог сообразить, что именно, пока он не выбрался из узкой норы, образованной вершиной пирамиды барьера. А когда рассмотрел...
— Сенсей!
— Ну что 'сенсей', что 'сенсей'? О себе лучше подумайте! Вон, один сейчас от чакроистощения рухнет, а второй... что-то какая-то аура подозрительная... Вот, помню, отец мой, да будет милостив к нему Ками, знакомил меня с Кушиной-сан, а я, молодой дурак, вспомнил, как ее младшие в Академии дразнили, 'Помидоркой', вот что-то подобное я тогда и... Нет, не хочу знать! А вообще, я уже давно привык. Что-то, как на деревню не нападают, так я без ноги остаюсь...
Хаттори оперся о стену, и, аккуратно отпихнув Кано, сунувшегося помочь, выпрямился, утвердившись на правой ноге. На месте левой была только культяпка на середине бедра, залепленная когда-то белой, а теперь намокшей от крови бумажкой, на поверхности которой чернели какие-то линии. Перехватив мой внимательный взгляд, Акихиро усмехнулся:
— Рано списывать меня со счетов, Айдо! Даже такой старик, как я, может кое-чем удивить! Новая печать! Но старая нога, конечно была бы лучше...
— Сенсей, простите, я не успел! — возопил было Кано, но Хаттори только отмахнулся.
— Не говори глупостей! По совокупности, я бы тебе уже и чунина дал, не все наши могут столько сколько ты! Мы все живы, а нога...
— Нога, Хаттори-сан, это намек, что вам пора перебираться в более спокойные места, нежели Коноха! — подхватил я разговор и улыбнулся. — В моем регенерационном фуин-комплексе на Узушио еще осталось место, так что, если вас не пугают рассказы о любовных победах, которые вскоре огласят подвал в связи с кое-чьим восстановленным горлом, с ногой мы что-нибудь решим!
Сенсей недоуменно нахмурился и собрался было что-то ответить, но его перебил грохот и треск, раздавшийся снаружи. Он перемежался встревоженными криками людей, видимо, начавших постепенно выбираться из развалин, а полость, в который мы сидели, заходила ходуном, грозя снова обрушиться. Больше не слушая ничьих разглагольствований, я подхватил обоих потерпевших и вышвырнул их наружу, сразу же рванув следом.
А на поверхности... Там, где только что был ясный солнечный денек, теперь царили сумерки, разбавленные кроваво-красными отблесками. Солнце, по-прежнему невозмутимо освещавшее все, что творилось внизу, теперь заслоняла громадная масса камня, повисшая в небе. Она постоянно росла, вбирая в себя почву и скалы, сплошным потоком несущиеся к ней от земли, и будто стараясь поглотить собой чудовищное существо, торчавшее из массы камня и упорно не поддающее притяжению скальной массы. Больше всего чудище напомнило гибрид зверя с динозавром. На это напоминали подозрительно топорщащиеся вверх позвонки на спине. А полностью отсутствующая шкура позволяла рассмотреть все подробности мышечного строения, равно как и бешено вращающиеся выпученные глаза, лишенные век, зубы, торчащие в безгубой пасти... Освежеванный зверь периодически распяливал пасть, окатывая потоками огня налетающие на него камни, и именно это пламя подкрашивало окружающее в алый цвет. А позади зверя бились, наполовину увязнув в камне, восемь таких же лишенных шкуры отростков, в которых лишь самый большой оптимист увидел бы пушистые лисьи хвосты...
'Пап... Не хочу тебя пугать, но... Если Кьюби освободит все девять хвостов, то Наруто... он... Курама явно рвется на свободу, а обрести он ее может, только если джинчуурики умрет...'
— Ясно... вслух произнес я. — Но вот только... как же твои слова насчет детского садика?
'Если Кьюби выберется, не останется ни детского садика, ни танкового полка... ни тебя... Прости, я слишком слабая, чтобы защитить тебя от него... Но я обязательно стану сильнее!'
Последняя мысль прозвучала как будто сквозь стиснутые зубы, да простятся мне такие неуклюжие слова. Я практически увидел, как Йоко стискивает кулаки и сжимает губы в тонкую линию, не предвещающую окружающим ничего хорошего... и улыбнулся.
— Хорошо. Вот только... Йоко... прости, но...
'Их здесь нет. Никого их тех, о ком ты сейчас думаешь, нет поблизости. Некоторые за границей поселения, а Тен-тен вообще... я едва ее чувствую и то только потому, что ты думаешь о ней. И да. Хината просто спит.'
— Спасибо, — вздохнул я и повернулся к Хаттори с пацаном. — Сенсей, Кано. Сами видите, мне придется пойти туда, но и вас я бросать не хочу, поэтому... Кано, слушайся ее, пожалуйста. А вы, сенсей... Не задирайтесь с ней, на самом деле она очень добрая и милая. И сильно похожа на вас некоторыми чертами характера! Кучиесе но Дзюцу: Таюя Узумаки!
И, окинув взглядом вытянувшиеся лица, рванул через стену деревни.
'Ты так и не сказала, что придумала, — подумал я, мечась между падающих метеоритным дождем камней, уже кое-где подпалившим лес. — просто стоять здесь не очень безопасно.'
'Помнишь, ты сказал, что чувствуешь, как можно запечатать Кураму? Мне кажется, это можно сделать только из внутреннего мира Наруто. И я помогу тебе туда попасть!'
Аура вокруг меня вдруг вытянуласб в громадную стрелу и рванула вверх, прямо к освежеванному чудищу, поливающему все вокруг жидким пламенем
'Йоко, подожди! Но ведь я совершенно не знаю, что мне там делать!..'
'Поздно, папа! Я в тебя верю!'
Красная стрела воткунлась в каменный шар и с воплем: 'Йоко, я все равно придумаю, как дать тебе ремня!' я рухнул в завертевшуюся воронкой темноту...
Открыв глаза, я вскочил на ноги. Вокруг меня плавала красная дымка. Она немного светилась, но в ней можно было рассмотреть окружающее едва на шаг. Под ногами у меня был каменный пол, сложенный из неправильной формы плиток. Полметра вокруг, ничего, кроме камня — и больше ничего.
— Йоко, несносная девчонка, мы на месте? Йоко? — спросил я.
Никто не отозвался, а на меня вдруг рухнул поток чувств, швырнувший меня обратно на пол. Ярость, злоба, ненависть. Я мог бы подумать, что это эмоции Курамы, если бы... Боль, страх, ужас от того, что только что произошло... И жалость... жалость к людям, кого я собственноручно убил, подставив сначала под Ашидаму, а потом под потоки плазмы, ворвавшиеся в убежище под горой Каге. Эти эмоции были моими собственными и это означало только одно — Йоко, которая держала в узде чувства, больше нет со мной рядом...
Кое-как поднявшись и успокоив разум, явно попытавшийся взять отпуск, я пошел вперед. Где-то вдалеке что-то ревело и грохотало, изредка я упирался в препятствия и тогда приходилось обшаривать стены вокруг. Но проход всегда находился и я шагал дальше. По ощущениям — коридор, по которому я шел, был не особо широким, метра полтора, а стены были сложены из того же необработанного камня, что и пол. Подпрыгивать я опасался — мало ли...
Долго ли, коротко ли, но вот чувство замкнутого пространства внезапно исчезло. Я сделал еще шаг и вдруг провалился по щиколотку в воду. Она была холодной... и очень мокрой. Передернувшись, поднял голову к гипотетическому потолку и громко спросил:
— Ну и что мне здесь делать? Не видно ж ни зги! Есть кто живой?!.
Вдруг в красном тумане обозначилось движение. Я опустил голову... но ничего не успел предпринять. Какая-то непреодолимая сила буквально смела меня и я полетел спиной вперед. Полет был недолгим — я со всей мощью грохнулся спиной во что-то твердое и округлое. Чья-то рука стиснула воротник жилетки, почти меня придушив, перед лицом загорелись прозрачно-голубые глаза, а молодой, но суровый голос прорычал:
— Ты кто, йокай тебя сожри, такой и откуда ты здесь взялся?!
Я дернулся, но рука держала крепко, и мне поневоле пришлось чуть лучше всмотреться в моего нового противника. Светлая, но не бледная, кожа, симметричные черты лица... но прежде всего бросались в глаза волосы. Волосы с падающей на лоб челкой, почти скрывающей протектор с символом Конохагакуре. Ярко-желтые, торчащие ежиком волосы с двумя длинными прядками, опускавшимися по бокам лица...
— Подожди... Ты ведь Минато?.. Минато Намиказе? Но ты ведь... — пораженно пробормотал я, а мой визави нахмурил темно-русые брови.
— Откуда ты меня знаешь? Стой... Мне кажется, я тебя видел раньше. Ты ведь не можешь быть?..
Он не договорил. Рев, раньше раздававшийся где-то вдалеке, на этот раз чуть не разорвал мне уши, а Минато, живой, здоровый и стискивающий меня за воротник с силой, совершенно несвойственной мертвецам (впрочем, в свете новых веяний — это уж как сказать...), обернулся на звук и раздраженно цыкнул:
— Проклятье, мне надо спешить! — повернулся куда-то вправо и крикнул: — Здесь чужой! Разберись с ним, а я пойду. Будь осторожней и... прощай!
На последнем слове его лицо озарилось какой-то грустной, но при этом радостной и солнечной улыбкой, отшвырнул меня и мгновенно исчез в красном тумане. Я сполз по препятствию, на ощупь вроде как деревянной колонне... или пруте исполинской клетки, и прикрыл глаза. Спина болела, но, даже несмотря на это, несмотря на встречу со своим мертвым отцом и на то, что он меня не узнал, я не мог не думать об одной вещи. Ками, если он при жизни улыбался так всем — за ним должны были складываться штабели сраженных в самое сердце женщин. Черт побери, все же надо пошарить по Конохе на предмет сводных братьев и сестер! Везет же кому-то...
По камню вдруг застучали легкие шаги. Они замерли передо мной — шагавший остановился, но я так и не открыл глаз. Пусть уже будет что будет, все равно вокруг все не настоящее, а это, наверное, все мне кажется...
Зашуршала ткань — визитер, видимо, присел передо мной. Я не шевелился, и спустя всего секунду на мои плечи легли легкие руки... и потянули меня вперед, заключая в объятия.
Так вот ты какой, Айдо Узумаки!.. — я изумленно распахнул глаза... и утонул в пушистом облаке красных волос. Красных, как рассвет над Узушио. Красных как... мои собственные. — Я так рада, что смогла наконец увидеть тебя... сын!
Глава 18
— Но... Мама, как ты здесь?.. Ты... жива?.. — обескураженно пролепетал я. Наконец, мозг зацепился за последнюю фразу и выдал что-то внятное: — Ты что, ничего не помнишь?
— А что я должна помнить? — удивленно отстранилась от меня самая настоящая и ни капли не просвечивающаяся КушинаУзумаки.
— Ну, мы ведь... В гостях у Шинигами... виделись, в общем...— чувствуя, что совершаю огромную ошибку, ляпнул я.
Кушина на мгновение замерла... а потом резко отстранилась, вскакивая на ноги. Ее пышная шевелюра зашевелилась, сама собой разделилась на девять прядей и поднялась вверх, как будто ее окружил неощутимый больше никем смерч.
— Айдо Узумаки! Уж не хочешь ли ты сказать, что ты попытался меня воскресить? Да за такое я лучше сама тебя прибью, чем тебя покарает Шинигами!
— Нет-нет! — заторопился я. — Ты... Она, которая там... Тьфу! Тоже предупредила, что нельзя!
— Ффух! — выдохнула красноволосая девушка, успокоилась, прекратила спецэффекты и снова присела передо мной. — Прости, что напугала тебя. Просто судьба тех, кто пытается украсть у Шинигами души, известна мне очень хорошо. Я ведь химе...
— Меня теперь не напугать поднимающимися вверх волосами — я видел настоящего Девятихвостого, — тихо произнес я, и тут вдруг меня прострелила одна простая мысль... Черт, я должен был подумать об этом раньше! В какого-то беспечального идиота превратился, прости, Господи! Нет уж, больше я никого в свою душу не пущу— уж больно тонкая это материя... Я вскочил на ноги: — Мам, мне нужно срочно спасти Наруто! Ты, наверное, не знаешь, но Кьюби выпустил уже восемь хвостов и нам нужно!..
— Сядь, — тихо, но так, что мои ноги сами собой подкосились, бросила девушка. Вот же... химе. Хочу клановое воспитание! А мама тем временем немного виновато и грустно улыбнулась мне. — Я знаю, но с этим разберется Минато. Твой отец оставил в печати частицу нас как раз на такой случай, он знает, что делать и давно к этому готов.
— Мой отец... Так если он — отец, чего ж он так на меня набросился? — буркнул я.
— Прости. Он просто тебя не узнал. Мы следили за вами отсюда, но... Так уж получалось, что мы видели только то, что видел Девятихвостый, а он вылезал, когда Наруто злился или сердился. Минато в основном следил за его сражениями и драками, уж такие вы — парни, никогда не обращаете внимания на то, что в самом деле важно! — она попыталась ласково взъерошить мне волосы, но едва смогла шевельнуть тяжелые пряди и уважительно хмыкнула. — А ты научился ухаживать за волосами! Я вот никогда не умела. Будь я жива, пришлось бы учиться у собственного сына... Ну а мне приходилось краем глаза выискивать тебя. Но все время, когда ты находился рядом, Наруто успокаивался и загонял Лиса обратно, поэтому у нас никогда не получалось тебя как следует рассмотреть. А мать — всегда и везде узнает собственного ребенка. Я должна была остаться тут страховкой, на случай, если даже после Минато Кьюби не угомонится, но... я не смогла не поговорить с тобой. Так что у нас очень мало времени — моя чакра скоро закончится...
