Последний шанс(41-76)

Однако, и этот план не устроил фюрера. Кстати, именно ход обсуждения этого плана и его множественная переделка в существенной степени демонстрируют тот факт, что Гитлер на самом деле обладал отличным стратегическим мышлением. Именно он раскритиковал попытку повтора с несущественными изменениями плана Первой мировой. К подобному развитию ситуации его англо-французские оппоненты не могли не быть готовыми. Ведь линия Мажино вдоль франко-бельгийской границы гарантировала если не безопасность Франции, то, как минимум, серьезные трудности для атакующего. А потому именно территория Бельгии предполагалась всеми участниками, как вероятная зона боевых действий. А потому Гитлер потребовал представить новый план, который стал бы неожиданным для противника.

И такой план был разработан начальником штаба группы армий "А" Эрихом фон Манштейном. Манштейн сделал вывод, что лучше нанести главный удар через Арденны в направлении Седана, чего союзники никак не могли ожидать. Основной идеей этого плана было "заманивание". Манштейн не сомневался, что союзники обязательно прореагируют на вторжение в Бельгию. Но, разворачивая там свои войска, они потеряют на какое-то время свободный резерв, загрузят до отказа дороги, а главное, ослабят "скольжением на север" оперативный участок Динан — Седан.

Но и этот план встретил сопротивление штаба сухопутных войск, который счел его невозможным по причине плохой проходимости техники в горах. Тем не менее Гитлер был оповещен о наличии плана Манштейна, хотя и с критическими замечаниями.

В итоге основным все же был признан план ОКХ, получивший название "Гельб", но в него были внесены существенные изменения, предусматривающие параллельную активность в Арденнах с упором на главный удар именно войсками группы армий "А".

Затягивание с принятием окончательного решения сильно беспокоило Гитлера. Он буквально чувствовал, что задержка с началом операции может быть воспринита оппонентами как нерешительность и неуверенность в собственных силах, а потому вызвать игру на опережение. К концу 39-го года Гитлер уже начинал нервничать и торопить свой генералитет. Его главные опасения вызывала безопасность Рура, являвшегося главной ресурсной базой Рейха. Он всерьез опасался возможной атаки англо-французских войск в этом направлении. В случае аннексии Рурской области рейх был бы обречен. А потому Гитлер нестаивал на игре на опережение. Еще в конце 39-го года в одной из своих директив он писал:

"Я решил, не теряя более времени, перейти в наступление. Дальнейшее промедление не только повлечет за собой прекращение бельгийского и, вероятно, голландского нейтралитета, чем не преминут воспользоваться союзники, но и дальнейшее наращивание военной мощи противника, что подорвет веру нейтральных государств в окончательную победу Германии и значительно усложнит вступление Италии, как полноценного союзника, в войну"

Текущее совещание должно было поставить окончательную точку в обсуждениях всех оставшихся нерешенными вопросов, а сам представлен на окончательное утверждение фюреру к концу января текущего года.

Оговоримся, что в последующем план "Гельб" перенес еще не одно изменение, прежде, чем воплотился в реальность, но на момент январского совещания в Ставке Гитлера он был именно таковым.

С обсуждением плана "Гельб" совещание покончило довольно быстро. Общие цели и задачи были понятны, противоречий особых не существовало, а потому Гитлер поручил закончить детальную разработку плана в кратчайшие сроки и провести по итогам военно-штабные игры.

Но на этом совещание не прекратило свою работу. Гитлер посчитал довести до собравшихся более долгосрочную стратегию Рейха.

— У меня нет никаких сомнений в том, господа, что обсуждавшийся здесь план будет полностью выполнен войсками нашего вермахта в самые сжатые сроки. Следующий за ним этап понятен и очевиден. Мы должны разгромить Францию, являющуюся нашим единственным серьезным противником в континентальной Европе. Уверен, что нам под силу справиться и с этой задачей. Можете ничего не говорить. Настоящий вопрос не в этом, а в том, что делать дальше.

Напрашивается вывод о том, что следующим объектом поглощения должна стать Англия. Победив ее Рейх не только уничтожит старого врага, но и окончательно освободится от гнета того унижения, что испытала наша страна по итогам Великой войны.

Однако, сделать это будет совсем не просто. Сила англичан не в территории и не в сухопутных войсках, она в первую очередь в ее флоте и гигантских колониях по всему миру. Кроме того, сила Англии в ее золоте и контроле финансов по всему миру. Даже захватив острова, мы не победим Англию окончательно.

Мы должны тщательно просчитать все возможности и спланировать эту войну так, чтобы не упустить инициативу и решить вопрос окончательно. А для этого нам надо сначала максимально ослабить Англию, лишить ее маневра, связей с колониями. Но и это не все. Нам крайне важно провести соответствующую подготовку наших войск. Сегодня в германии еще слишком много англофилов, считающих британцев братским народом. И это тоже один из самых печальных итогов той войны. Враг захватил не только наши земли, не только украл наше золото. Он унизил нас, внедрив в сознание миллионов немцев миф о том, что Германия не ровня Англии. А между тем историческая правда в другом. Это Вильгельм Аранский с помощью немецких штыков захватил Англию. И вместо благодарности мы имеем откровенную враждебность.

Она понятна. Британия не терпит конкурентов своему господству. Но мы покажем ей, как она ошибается. Она уже ошиблась, когда скупила у США все долги Германии, думая, что этим сможет удержать торжество арийской справедливости. Мы уничтожим ее вместе со своими долгами. Нация торгашей и ростовщиков никогда не будет править нацией воинов. Мы построим наш величайший тысячелетний Рейх, в котором не будет места евреям-ростовщщикам, захватившим власть в Британии. Во главе общества должны стоять воины, а не торговцы. И так и будет.

Мы захватим Францию, мы объединим под собой всю Европу и тогда мы нанесем по Британии смертельный удар. Но не впрямую, мы ослабим ее, мы приведем империю к упадку, мы заставим их потратить свое золото на выживание. И только после этого нанесем решающий удар.

Гитлер взял паузу и выпил воды, заодно немного успокаиваясь. Его сумасшедшая энергетика требовала выхода, а потому он даже в своем кабинете начинал вещать, как на многотысячном митинге. Все присутствующие давно к этому привыкли, а потому сидели молча с внимательным выражением на лицах. Продолжил Гитлер уже спокойнее.

— Мы должны уже сейчас, не забывая о насущном моменте и первоочередных задачах, планировать будущие победы. И начнем мы с Африки. Мы должны прервать все английские каналы снабжения. Для этого мы высадимся в Северной Африке, где-нибудь в Ливии или Тунисе. Мы пойдем на Каир, а дальше захватим Суэц. Мы захватим Гибралтар и полностью освободим средиземноморье от английского присутствия. Два этих пункта, Суэц и Гибралтар, должны стать нашими ключами к победе. Без них рухнет весь британский Ближний Восток. Вы должны уже сейчас начать разрабатывать эти планы, чтобы в нужный момент мы вдохнули в них жизнь. А потому:

— Риббентроп. Вам поручается склонить Турцию к сотрудничеству в деле атаки на Суэц, а в идеале обеспечить ее полноценное участие в нашем Пакте. Можете обещать ей что-угодно, даже Ирак, только добейтесь успеха. Кроме того, Вы должны склонить к сотрудничеству Испанию. Пока каудильо на это не пойдет, но после поражения Франции все изменится. Как минимум, он обязан пропустить наши войска на Гибралтар. Да и первую высадку в Африке должен сделать наш друг дуче. Пусть обеспечит нашим победоносным войскам хороший плацдарм.

— Кейтель. На Вас военное планирование всех операций и расчет потребных средств.

— Адмирал Канарис. На Вас все информационное разведоветельное обеспечение. Я постоянно должен знать, что происходит в странах, которые могут быть задействованы в операции и в самой Британии. Я знаю, что Вы с симпатией относитесь к англичанам, но уверен, что Ваша преданность идеалам Рейха превыше всего. На так ли?

— Яволь, мой фюрер. Я действительно не очень позитивно смотрю на перспективы жесткой войны с Англией, но лишь потому, что вижу множество проблем. А сердце мое принадлежит Великой Германии.

— Хорошо, дальше. Денниц. Я очень рассчитываю на то, что Ваши бравые подводные кригсмарине обеспечат англичанам хорошую трепку и заставят себя уважать. Они должны если не блокировать морские пути Британии, то, по крайней мере, заставить их вовсю нервничать и совершать ошибки. Атлантика должна быть нашей.

— Геринг. Вам совместно с Функом надлежит обеспечить производство всего необходимого для нашей армии и финансирование этого производства.

— Ну а Вы, дорогой Геббельс, должны выбить из наших немцев эту еврейскую ложь о братстве английского народа немецкому.

Всем все понятно? Первые наброски жду от всех через два месяца.

А теперь о самом важном. Что каждый из Вас может сказать о Советах? Как вам понравилась их финская операция? Слабы они или только пытаются казаться слабыми и невыразительными. Что вообще у них происходит. За последние годы они скупили в Америке столько заводов, что хватило бы на всю Европу. И деньги у них не перестают водиться. Я уже давно не слышал ни от кого из вас о состоянии России. А ведь до нее рано или поздно дойдет дело. Без их продовольственных ресурсов мы не обойдемся. Но для принятия верного решения по ним, нам надо точно представлять, что именно там происходит и что кроется за их показным, но тем не менее отстраненным дружелюбием.

Давайте начнем с Вам, адмирал. Что может сказать разведка?

— Мой фюрер, вот уже несколько лет в России стало невозможно нормально работать. Большая часть из внедренных агентов провалилась. Часть попала под их знаменитые чистки, а с введением этих их родовых паспортов заслать человека от нас практически не возможно. Остается только подкуп. Но на это идут очень немногие и средств эффективного шантажа у нас почти нет. Тем не менее, мы продолжаем работать. Часть наших агентов глубокого внедрения сумели сохранить не только свою жизнь, но и положение в обществе. Они, к сожалению. редко имеют возможность выходить на связь, чтобы не попасться в лапы НКВД и этой их СВК, но работают. По имеющейся у нас информации в последние годы СССР очень здорово изменился. Наблюдается удивительное сочетание репрессий и идеологического сплочения нации, у них даже церковь вошла вновь в фавор. Экономика прет как на дрожжах. Все поступающие из Америки заводы в кратчайшие сроки вводятся в эксплуатацию. Есть множество слухов о создании современных видов вооружения, но ни в полевых частях, ни на парадах, ни даже в финской операции что-либо принципиально нового замечено не было. Разве что, кроме танка Т-34, примерного аналога наших троек и четверок и довольно интересного на их основе вида танковых тралов, примененных в Финляндии. Однако, слухи есть и агенты делают все, чтобы найти их подтверждение.

— Всеми силами, адмирал. Вы можете себе представить то, что мы вдруг окажемся в состоянии конфликта с советами, и при этом не учтем реального положения вещей? Это будет катастрофа. А потому я приказываю бросить все силы на выяснение обстановки. Кейтель, а что можете добавить Вы? Ведь у Ваших офицеров, насколько я знаю, сохранились какие-то контакты с советскими военными?

— Да, мой фюрер. И по моим источникам новое оружие в СССР производится. Но это также на уровне слухов. Никто в действующей армии, с кем мы имеем контакт, его не видел своими глазами. А среди наших знакомцев имеются и генералы.

— Так может быть. Это блеф? Может быть. Никакого чудо-оружия нет и не было. А имеет место не двойная, а тройная игра? Ты слаб, сделай вид, что ты слаб, тогда все подумают, что ты силен? Ведь никакой реальной силы, кроме грамотного планирования и умения торговаться они в Финляндии не показали? Даже по сути пробившись на оперативный простор сквозь линию Маннергейма, они не пошли развивать успех, как вделала бы любая нормальная армия, а опять устроили торг, мало отличающийся от их довоенного предложения. Это сила или слабость?

Гитлер сердитым взглядом обвел сидящих в кабинете. — В общем так. Любой ценой выяснить. Что происходит в СССР на самом деле. Мы не имеем право на ошибку. Представьте себе, что Советы сильны и бьют нам в спину в разгар войны с Англией. Или мы будем вынуждены придти к ним за ресурсами, с чем мы столкнемся. Мы должны знать это наверняка. На этом все, господа, сожжете быть свободны. О любой информации из России докладывать мне немедленно.

Глава 66. Туманы Альбиона.

Первый Лорд Адмиралтейства сэр Уинстон Черчилль воспринял приглашение конфиденциально посетить в воскресенье 14 января 40-го года Виндзорский замок для неофициальной встречи с Его Величеством со смешанным чувством тревоги и ощущения грядущих серьезных перемен. Конечно, ему приходилось бывать в этом замке и раньше, как и иметь честь лично беседовать с Его Величеством. Но никогда прежде эти встречи не были столь таинственно обставлены. Письмо с приглашением было доставлено ему лично в запечатанном чистом конверте, по которому было невозможно определить отправителя. А сам текст отличался максимальной лаконичностью. Ему предлагалось посетить с частным визитом Виндзорский замок к полудню 14-го числа, не ставя при этом никого в известность, а также предприняв разумные усилия для сокрытия цели своего маршрута. Это было непривычно, а потому возбуждало множество различных предположений.

Самое неприятное, что в письме даже не содержалось намека на тему предстоящей беседы. А Черчилль терпеть не мог чувствовать себя не подготовленным. Потому два дня, отпущенных ему до свидания с монархом, он потратил на то, чтобы еще раз проанализировать всю информацию о положении в Британии и в первую очередь в зоне его непосредственной ответственности — Королевском флоте, а также оценить международную обстановку и перспективы ее развития. По своей должности Черчилль обладал почти всей полнотой информации, в том числе и поступавшей по линии британской разведки. Достаточно неплохо, являясь фактическим лидером одной из парламентских партий, владел он политическими раскладами внутри страны. Однако, полного успокоения так и не произошло. Сама таинственность приглашения заставляла его снова и снова размышлять над причинами, побудившими монарха сделать его в столь неожиданной форме. Ведь его должность была в достаточной степени ответственной и публичной, а флот одной из постоянных тем, которыми король интересовался непосредственно, поскольку именно флот обеспечивал величие его Империи. Все это подразумевало возможность его встреч с монархом без каких-либо дополнительных оправданий. Тем не менее, король выбрал столь необычный способ.

Когда в назначенное время дворецкий объявил о прибытии лорда Черчилля и пропустил его в кабинет, все стало на свои места. Расположившись в уютных креслах вокруг низкого столика, в кабинете сидели двое самых могущественных без каких-либо скидок людей Империи. Его Величество Георг, олицетворявший власть явную, и барон Лайонел Уолтер Ротшильд, олицетворявший власть тайную. Насколько велика была эта власть и была ли она большей, нежели власть короля, Черчилль не знал, однако очень хорошо усвоил много лет назад одну простую истину. Среди тех, кто навлек на себя немилость короля, иногда находились те, кому это обошлось без больших последствий. Однако среди не угодивших клану Ротшильдов таковых не было в принципе. И он не знал ни единого случая, когда бы протекция короля или королевы помогла уберечься несчастному от очень серьезных неприятностей. Причем, их большая часть случалась таким образом, что обоснованно показать пальцем на виновника этих неприятностей не мог никто. Или никто не рисковал, что по сути было одно и то же.