Эрлан выздоравливал на вилле. "Ледяная стрела" оказалась с хитринкой — повредила несколько энергетических каналов. Выздоровление шло не так быстро, и Рус этому только радовался. Сейчас за спящим этруском, который только два раза просыпался попить и наоборот отлить, присматривал Леон защищенный амулетом "отражателя". Кстати, на Духов он действовал слабее, чем на структуры, но гладиатор справится с ослабленным Эрланом. А может и с неослабленным справился бы, кто знает, он серьезно прибавил как воин.
— Ты мне балаган не разводи, — серьезно произнес князь, на удивление легко подавив свое возмущение этим представлением, — говори правду. Запомни, я в любом случае на твоей стороне, за тобой Великие Шаманы и... — не сказал о дочери, которая все уши прожужжала "о славном Русе". Больше он не пребывал в восторге он от такого проблемного безродного зятя, несмотря на все благоволение к нему, если не сказать большее, Великих Предков. Прошли восхищение и, чего греха таить, страх.
— ...магистр Хранящих, — закончил владыка Тира.
— Как, разве сам господин Отиг за меня! — глупо хлопая глазами, подколол князя Рус.
Пиренгул ждал, пауза затянулась.
"А собственно кто еще может мне посоветовать? — решился "принц", — он у меня на хорошем поводке, не напакостит... надеюсь, а мужик он умный, опытный...", — и выдал всю информацию о себе, версию о чудесно спасшемся принце (маленький был, не помнил как именно), воспитывавшемся в глухой дыре в Эритрее.
Теперь глупо захлопал глазами Пиренгул.
"Ну, Гелингин, ну дочка и жениха ты себе прихватила...", — первая мысль, которая всплыла у него во время рассказа. Причем не важно, что "жених" судя по всему, не догадывается о такой чести. Потом посадил Руса рядом и приступил к советам. Он сразу поверил в эту историю, достойную воспевания сказителями. А что? Мир простой, античный, наполненный Богами и магией — здесь и не такое возможно.
— ...проблема в твоем посвящении Гее и склонности к её Силе, — вещал князь, — Боги не прощают перепосвящения, но тебе это не обязательно...
— То есть? — Рус в первый раз перебил длинный монолог Пиренгула, общий смысл которого сводился к следующему: "Ты дурак? От такого не отказываются! Если что — вернешься "на коне" и продолжишь свою учебу, если тебе так нравится", но слышался и подтекст: "валил бы ты отсюда...".
Здраво рассудив, хитрый сармат решил, что царем Рус неизвестно станет или нет, а пока от него одни проблемы. Вернется с поднятым луком (знак победы у кочевников) — повезло дочери, завидный жених, а нет — поплачет и другого найдет. Какие её годы!
— А вот так. Женись, рожай наследника, его объявят царем, а ты станешь опекуном. Это только после победы, пока рано торопиться. Говоришь, давно воюют?
— Не перестают, — отмахнулся Рус, — а на ком жениться?
— Ну! Ты мне, конечно, как сын, но уже взрослый человек и я тебе не сводник. Сам решай. Возможно, твои родственники предложат. Думай. Сначала победить надо! — князь ободряюще хлопнул "сына" по плечу и быстро сменил тему, — Я пойду, распоряжусь принести вина, а то велел слугам не подслушивать, — поторопился выглянуть за полог входа, оставив Руса размышлять в одиночестве.
"Придется выдумать другую историю для успокоения подданных. Пускай Максад этим займется, найдет распространителей, а то город будто в осаде...", — досадно подумал князь.
Они выпили великолепного Месхитинского вина и поболтали ни о чем. Жениться Русу не хотелось, как не манила и царская перспектива. Но выход Пиренгул нашел хитрый, стоит подумать... Каган на хвосте!
Если бы не твердая убежденность месхитопольского "волка" в его неотступности и неотвратимости, то плюнул бы он на всех этрусков вместе взятых. Пришил бы местного посланника и с Эрланом как-нибудь разобрался...
"Что-то Тигран молчит, — вспомнил, потрогав серьгу, — через... полторы декады выброшу её нафиг, достаточно того, что узнал из памяти Эльлэдана (каганского разведчика). Эх, жаль мало фотиков пустил, до детства не дотянул... любопытная у них жизнь, и похожа и не похожа на людскую... так что делать? Зря понадеялся на Пиренгула, ему лишь бы спровадить... или женить... интересно, на ком?", — м-да... крепко замкнуло у Руса.
Объясняться с Гелинией все же пришлось. После занятий она примчалась на виллу. Это случилось почти сразу после возвращения "жениха". Не пустить её Рус не решился.
— Да хранят тебя боги, Серегул, — вежливо поздоровалась со знакомым вахтером и, выслушав ответ "И тебя пусть не забудут Предки, госпожа Гелингин!", решительно направилась по до боли знакомой травяной дорожке. После триумфального возвращения из степи она здесь еще не была. Трое телохранителей не отставали.
Рус сидел во внутреннем дворике, полностью перекрытом от пыли, ветра и дождя дорогущими амулетами алхимиков-Ревущих, в небольшой беседке рядом с бассейном. Сбежал, едва услышав о приезде княжны, но и себе в этом не признавался.
— Рус, и ты называешь себя другом!? — возмущенно крикнула Гелиния, как только вышла из дома, не забыв жестом остановить бодигардов. Они знали, кто здесь живет и какие у хозяина отношения с князем, поэтому безропотно подчинились и позволили себе пройти вслед за улыбчивой служанкой в столовую.
— Ой, Гелиния, привет еще раз! Я искупаться вышел. Хочешь? — говоря эти слова, моментально разделся, оставшись в нижней тунике, и ласточкой нырнул в теплый бассейн.
И это взрослый мужчина? Повел себя совсем как подросток! Разве что не покраснел. Дела...
Княжна, едва не задохнувшись от возмущения, остановилась на мраморном бортике и, разумеется, в воду не полезла. Осень! Всего двадцать три градуса, если перевести на Цельсии. А вообще-то местные кочевники не испытывали отвращения или излишнего пиетета к водным процедурам.
— Рус!? — удивленно выкрикнула девушка, — ты на себя не похож, ведешь себя как трусливый мальчишка! Подожди... ты меня боишься!? — догадалась девушка.
Когда она рассказала своей единственной подруге, Грации о пророческом сне, та с ней полностью согласилась и в ответ пересказала Гелинии короткую версию их мимолетных отношений, умолчав о рабстве их обоих. Эта история вызвала у подруги бурю чувств с преобладанием ревности. Буря быстро улеглась, как только "опытная" Грация пояснила:
— Да он в тебе души не чает, я же его знаю, как свои пять пальцев! Он тебя боится, а значит любит. Поверь мне. Вот тебе мой совет, не выказывай ему своих чувств, держись как прежде. Нет, будь проще. Ему нравится простота. Но ни в коем случае не навязывайся! По себе знаю — это ему претит, — говорила очень уверенно, как многоопытная соблазнительница. В принципе, по сравнению с невинной Гелинией она ей и являлась, — и никуда он не денется!
Сейчас, наконец, первый тезис Грации подтвердился. А то начала уже сомневаться в "мудрых" советах совсем не мудрой подруги. "Суженый" не проявлял предписанную ему Богиней тягу к будущей невесте и советы Грации не приносили результата — "жених" все время отшучивался.
Под водой Руса как молотом по голове стукнуло:
"Я — боюсь!? — возмутился и... вдумчиво поразмыслив, согласился, — точно боюсь! Веду себя, в натуре, как сопляк прыщавый, а мне тридцать лет! Стыдно, Владимир Дьердьевич", — с этой мыслью хмуро вышел из воды.
Снял нижнюю тунику, заменяющую трусы, выжал прямо в бассейн, неспешно бросил на бортик и медленно оделся.
Гелиния с довольной улыбкой не отворачивалась, чего добивался Рус. Тиренцы очень просто относились к мужской наготе, приблизительно как жители центральных земель к женской. У кочевников даже национальная борьба — талабал проводилась между обнаженными соперниками и на это зрелище охотно пускали женщин. Зато в плане сексуальной жизни порядки установились очень строгие. Недаром в Эолгуле отсутствовал Дом Терпимости.
— Ну? — Рус повернулся к Гелинии, — просто не хотел тебя пугать. Ты бы не слезла, выпытывала подробности, и все ахала да охала. Такой ответ тебя устроит?
Гелиния, продолжая улыбаться, кивнула и снова спросила:
— Ты меня боишься?
— Да пошла ты!.. — Рус возмущенно отвернулся.
— Куда? — удивилась девушка, не поняв оскорбления. Здесь не посылали на три русские буквы. По-гелински говорили "иди ты к даркам" или "чтоб провалился к Тартару", загоняли "борку под хвост" и так далее. Это только ругательства. Проклятия совершенно другие и их не часто услышишь, за словами старались следить.
— Да никуда! Не могла сплетен послушать? Живешь во дворце, как в другом мире! Да в той же школе второй день об этом болтают.
— Первый! — не согласилась девушка, — вчера таких речей не было... а почему ты на меня голос повышаешь! — опомнилась княжна.
— Потому что заслужила! Врываешься в мой дом и метешь языком!
— Я!? Ворвалась!? Мету!? — и снова девица задыхалась от возмущения, чего и требовалось хитрому Русу.
— Да чтоб ты прова... — Гелиния не закончила ругательства, развернулась и побежала в дом.
Но недолго Рус радовался. Буквально через два удара сердца она вышла и холодным тоном произнесла:
— Я голодна. Надеюсь, накормишь? — на щеках горел румянец, в глазах цвета морской лазури сверкали молнии, от которых дымилась одежда. В фигуральном смысле, хвала богам не маг-Пылающий. Рус невольно залюбовался. Удивительно красивая, краше всех лоосок вместе взятых.
— Идем в столовую, — сказал неожиданно мягко. А ведь только что думал еще как-нибудь оскорбить.
Гелиния врожденной женской интуицией и парадоксальной женской логикой поняла: "Он ругается со мной, как с женой! Спасибо, Величайшая!", — и сразу вернулась.
За столом Рус первым делом задал вопрос:
— Тебя папа не потеряет?
— Нет. Один из них, — мотнула в сторону телохранителей, — обо всем по амулету астральной связи рассказывает. Никакой свободы. Так расскажи все-таки, что с тобой случилось. Слухов наслушалась, хочу правды.
— Да ерунда! — отмахнулся Рус, — встретил земляка из Этрусии, а другие земляки напали. Повеселились. Неохота было встречаться со стражей, я создал тропу... обычную. Знаешь ведь, что я у магистра отдельно занимаюсь? Притащил его сюда, он раненый.
— Ух ты! — воскликнула и прикусила язык, вспомнив предупреждение Руса "будешь охать и ахать", — Целителя вызывал? — а сама до ужасно захотела поближе посмотреть на загадочного этруска.
— Не, ему не надо, сам лечится. Хочешь посмотреть?
Девушка безразлично пожала плечами.
— И правильно. Здоровый детина, а лицом на меня похож. Никто не верит, что я — этруск, а это правда.
Глаза Гелинии от удивления расширились, но попросила спокойно:
— И я бы не поверила. А скажи что-нибудь по-вашему.
— Не могу. Не знаю я языка, я вдали от Этрусии с малолетства рос и воспитывали меня чужие люди. У меня видишь, даже склонность к Силе Геи, а не Френома.
— Но Духи Великих Шаманов именно из-за него тебя уважают, я уверена!
— Не-е-т, — усмехнулся Рус, — это разные вещи. Удивительно, ты же в Альдинополе училась, неужели не знаешь?
— Да не интересовали меня эти ваши этруски! До сегодняшнего дня. Тебе что, трудно объяснить? — возмутилась девушка. Не выдержала. Даже у Хранящих есть предел подавления любопытства.
— Хорошо, успокойся. М-м-м... Духи Предков — это Души когда-то живших кочевников. После смерти они обрели в своем загробном мире большую Силу, схожую с разными Стихиями. Примерно так, — внимательно слушающая Гелиния, согласно кивнула, — а Духи Френома были Духами изначально и имеют Силу разных Стихий и эту Силу получают от Бога, Френома. Разницу улавливаешь? — девушка, подумав, медленно согласилась, но задала совершенно другой вопрос:
— Так, а что от тебя было нужно? — вкусная еда и вино стояли почти нетронутыми, голодная княжна забыла о еде.
— Понимаешь... — Рус побарабанил пальцами по столу, — ты кушай, на меня не смотри, я сыт.... — и заговорил только после того, как девушка неохотно откусила кусочек жареного рубленого мяса на палочке, что-то наподобие люля-кебаба, и запила вином, — он пришел за мной. Я, оказывается, сын их старого убиенного царя, — Гелиния поперхнулась вином и закашлялась, — сам удивился, — согласился с ней Рус.
— А твой отец в этом уверился. Лети, говорит как ветер, бей врагов завоевывай венец! А вот я сомневаюсь... — ему стало интересно послушать мнение Гелинии.
— Конечно, Рус! Я с тобой! — эти слова она восторженно выкрикнула.
Телохранители сидели в удалении и не могли слышать всего, но этот выкрик разобрали и уставились на охраняемый объект очень удивленно, а не собеседника — подозрительно.
— Тише, вон твои орлы косятся. Да какой толк? Там посвящение надо принимать, а я уже посвящен... — девушка разочарованно опустилась на стул, — но твой папа советует мне жениться, родить законного наследника и стать опекуном при нем. Только и всего. Только мне власть не нужна и жениться я не хочу...
— Как не хочешь, а я!? — весь план "мудрой" Грации полетел к Тартару, Гелиния в данный момент забыла все "умные" советы.
— А что ты... — Рус сначала удивился, но постепенно до него дошло...
"Пиренгул! Хитрый лис! Отправлял меня завоевывать корону для дочери! Да с чего он взял, что она, такая своенравная пойдет за меня, и я на ней женюсь?... не-е-т, — сердце остановилось и провалилось куда-то в область пяток, — она точно пойдет... и я...", — и внезапно почувствовал во рту противный вкус птичьих перьев...
Вспомнилась армия, письмо Джулии, дикая тоска с нежеланием жить. Тогда он всю ночь грыз подушку, исколол перьями рот и вкус пуха въелся в печенку. После этого стал Зверем, чующим опасность, и забыл свою первую и единственную любовь. Вернее хотел забыть, а на самом деле помнил до сих пор. Иногда вспоминал вполне осознанно, но всегда как бы со стороны. Как во сне Гелинии, когда спокойно сравнивал прошлую любовь с чувством к дочери вождя и не находил общих черт. А сейчас, в один момент понял — пришло настоящее взрослое чувство без переизбытка страсти. Ровное долгое заботливое. Надеялся, что долгое... а сердце, зараза, предательски ныло, почти как тогда в казарме... разве только без желания закончить жизнь.
А вот душа Гелинии наоборот, пела от счастья!
"Он меня любит, любит! И я его люблю! Только... почему он загрустил? Ерунда, пройдет! Любовь все лечит!.. — она уже мысленно кружилась в свадебном танце, — Не сказал вслух? Пусть! В пророческом сне признался — достаточно. Нет, пусть еще и еще!"
— Ты меня любишь? — спросила, затаив дыхание.
— А ты? — Рус почему-то скривился.
— Люблю! С того дня, когда ты оказался во дворе моего дома!
— Ну... люблю... — выдавил из себя и в нос шибанул запах перьев.
— Извини, Гелиния, — сказал, вставая со стула, — но мне пора. Дела, дарки бы их побрали, — и быстро пошел прочь из столовой.
— Рус! — удивленно крикнула она вслед, но он не обернулся.
"Неужели все мужчины такие? — обижено подумала неопытная девушка, — особенно воины. В сражении ничего не боятся, а когда доходит до настоящих дел — теряются", — думала больше с чужих слов и из запрещенных вульгарных наставлений для озабоченных девиц. Да и в бродячих балаганах такое неоднократно обыгрывалось.
