На звонок бесшумно появился секретарь Рунгас, уже более двадцати лет назад сменивший, умершего на службе отца. Саафату казалось, что только этот седой слуга вжился в этот замок — он всегда появлялся и исчезал неслышно. Точно также, как и его отец.
— Рунгас, мне нужен Корад. Ты знаешь кто это? Он подчинялся бедняге Иссильраду.
— Да. Я знаю кто такой Корад Корвуд из Срединного Королевства. И знаю, что он подчинялся убитому Иссильраду Шакунду.
— Рунгас, ну что говоришь? Кто мог убить Иссильрада в этом замке? Глупость какая-то, — разозлился Саафат. Но тут же взял себя в руки.
— Прости, старый друг. Выбило меня из колеи это происшествие.
На отповедь об убийстве Рунгас ничего не сказал, но сжавшиеся в ниточку губы, говорили, что он остался при своем мнении. Он спросил:
— Корада вызвать немедленно?
— Если у него нет срочных дел, то да. Если что-то есть, пусть заканчивает и выезжает, я сам буду разговаривать с ним.
— Хорошо, — кивнул секретарь. — Еще задания будут?
— Нет. Ступай. Хотя, подожди. Принеси мне книги о Вогалах, хочу немного освежить память.
— Труды школы Гармея?
— Да. И, конечно, трактат преподобного Зарии.
Рунгас опять кивнул и неслышно удалился.
Хоть Саафат и решил для себя, что смерть Иссильрада, это несчастный случай, но какая-то мелкая заноза в мозгу не давала ему покоя. Живой убийца сюда пробраться точно не мог. Только магия — но замок Вогалов? Устав уже уговаривать сам себя, Саафат решил подождать заказанные книги. Перечитаю, а вдруг раньше что-то пропустил.
Туманель не был затворником, в его замке — красивом даже по меркам эльфов, а на людской взгляд, вообще, сказочном — всегда было множество его соплеменников-гостей, а также прислуги и артистов. Часто встречались тут и представители других рас — люди и гномы. В отличие от остальных Домов, Туманель еще до сих пор принимал у себя их — словно не висела над миром тень новой Всеобщей Войны — подобной той Великой.
Великолепные музыканты сменяли друг друга, их можно было встретить в самых разных местах замка и сада, незаметно переходящего в лес. Все в этом замке чувствовали себя словно на постоянном празднике. Злые языки — в основном люди — утверждали, что веселье это, похоже на гулянье в комнате умирающего.
Все знали, что род Озерных эльфов затухал — у Туманеля не было прямых наследников — остались какие-то родственники там, где когда-то сверкало своим серебром Озеро. Но они деградировали вместе с умирающей природой того места и не знались с Туманелем. Ходили даже слухи, что те, кто не ушел с берегов пропавшего озера, поклявшись ждать, когда оно вернется — превратились в черных эльфов.
Со смертью Туманеля его род исчезнет и на предутреннем небе, в том месте, где собраны звезды эльфийских родов, станет на одну звезду меньше. Однако, угасание это — по человеческим меркам — длиться могло почти бесконечно. Сам Туманель точно знал, когда он умрет, он это решил для себя давно — в тот самый день и час, как только мир закончит неправильный круг и вернется на тот путь, которым он должен идти, он примет смерть. Но пока до этого момента еще очень долго — надо трудиться и трудиться, чтобы сделать мир счастливым.
Эльфийский маг, когда-то на Саремском поле бился в тех же рядах, что и Саафат, и также как он видел все, что натворила Великая Война. Еще в начале Войны, весь его род полег на берегах Озера, когда войска Черных пришли в тот край. Это было страшно — орки, переродившиеся люди, эльфы и гномы волна за волной шли на приступ озерных замков, тысячи гибли, но Зерги гнала им на смену новые тысячи. Очень уж нужно было ей владение Озером. Не осталось никого, кто знает зачем ей нужно было оно, сам Туманель считал, что озером она расплатилась с Нижним Миром за Колодец Зерги. Ведь недаром, оно начало исчезать, как только Черные полностью захватили
Озерный Край. А после того, как оно полностью высохло, появились первые слухи о ненасытном колодце.
После Великой Войны Туманель не появлялся больше в тех местах, не желая видеть полузасохшие искривленные деревья на месте прекрасного леса, и пыльную пустыню, на месте, где когда-то блестела водная гладь. Все эльфы оплакивали Озеро, для всех их оно было святыней, но для Туманеля, оно было не только объектом поклонения — это был его дом, его родные, его жизнь. В последней битве на Саремском поле, он словно одержимый Вогал, рвался в самые кровавые места, пытаясь найти и сразиться с самой Зерги, но не нашел.
В этом мире, только для тех, кто живет на земле — все серьезно, для богов же и из Верхнего, и из Нижнего миров — вся эта жизнь лишь вечная игра и развлечение. Похоже им доставило немалое удовольствие смотреть, как смертельный враг Черных в той войне, сам становится темным. Но клятва эльфа священна, а Туманель поклялся вернуть Озеро. И Враг воспользовался этим — пообещал вернуть святыню, потребовав всего лишь перейти на службу к нему. Конечно, Туманель долго мучился — противоестественно светлорожденному служить Врагу, но слишком чистой и высокой была его цель. Так казалось ему. Озеро вернуло бы к жизни его род — озерные эльфы опять стали бы мощным светлым кланом, одним из столпов увядающего эльфийского царства. И он решил пожертвовать собой ради этой святой цели.
Заридан напряженно вглядывался в угол, он чувствовал, что это уже близко и должно вот-вот появиться. Так и есть — тень в углу стала сгущаться и все тело начали болезненно покалывать иголочки. Он с детства помнил это ощущение — так у него всегда бывало при проявлении магии Вогалов.
Когда ему было четыре, это произошло в первый раз, и с тех самых пор он помнит себя.
Он не помнил своих родителей — потом уже взрослым с помощью магии он выяснил, кто они. К тому времени, к четырем годам, он уже остался круглым сиротой — отец и мать сгинули в огне при нападении орков на деревню в пограничном княжестве. Этого момента он не помнил — его воспоминания начинались с того, что он видит перед собой лошадиные копыта и слышит сверху трубный голос. Он поднимается с четверенек и на лесной дороге, на которую он выполз, видит всадников — тогда они показались ему огромными — до неба!
Потом, сравнивая их с всадниками других рас, он убедился, что Вогалы, действительно, гораздо больше, чем представители других рас. И лошади у них были крупнее.
Огромная ладонь хватает его за меховую распашонку и подносит к лицу. Заридана колят мелкие щекотные колючки. Кто-то рядом, что-то говорит, и остальные всадники смеются.
Заридан не испугался, наоборот он улыбнулся и потянулся ручками к бородатому лицу. Как после он понял, это решило его судьбу. Вогалы не были жестокими, они были просто равнодушными к судьбе людей, как, впрочем, и остальных рас. И, не улыбнись, и не потянись маленький Заридан к рыжей бороде, на него бы посмотрели, и, положив в сторону, проехали мимо.
Неизвестно что промелькнуло в голове старшего воина из разъезда Вогалов, случайно проезжавшего вблизи сожженного села, но он забрал Заридана и по приезде в город отдал ребенка женщинам. Те уже разглядели в малыше задатки магического таланта и Заридана отправили в школу к магам.
Как позже он выяснил, мать, чье лицо, несмотря на свою магическую силу он так и не смог вспомнить, при нападении выбросила его через окно, выходящее в сторону леса. Боги подсказали малышу, что надо бежать туда. Он так и шел, а потом полз, неизвестно сколько времени, пока не наткнулся на вогалов.
Единственное место, где Вогалы относились к нему как к равному, была только эта школа. В любом другом месте на него смотрели как на недоразумение, непонятно откуда взявшееся в их городе. Это заставило его отказаться от выходов за стены школы. Зато здесь он проявил себя — природа щедро отвесила ему от своих даров. Та половина души, где кроются магические способности, явно перевешивала половину, рассчитанную на обычную жизнь.
Его наставник Эсадр, это он дал ему такое нечеловеческое имя — Эссон, второе имя было по названию деревни сожженной орками — Заридан, поняв, что перед ним уникум, отбросил предубеждение, что нынешние расы никуда не годятся, взялся учить его точно также, как и остальных детей — чистокровных Вогалов. У истинных людей в то время уже вовсю шло вырождение — дети рождались все реже и реже.
К тому времени, когда Эссону исполнилось семнадцать — время выхода из школы и переход в индивидуальные ученики, город вогалов наполовину уже обезлюдил. Заридан сам видел то, о чем читал потом в фолиантах Зарии или Граммея — вогалы просто потеряли вкус к жизни. Он даже думал впоследствии, что Зерги устроила этот вселенский кавардак не из злобы на все сущее, как пишут люди, а именно из-за тоски.
Непонятно, что видел в нем Эсадр, но он взял Заридана в ученики, хотя это было не принято, обычно маги из школы, не имели индивидуальных учеников. Однако, эта учеба продолжалась недолго, чуть больше года.
Начиналась большая смута — появилась Зерги. Философы до сих пор спорят, была ли сама она из истинных людей или нет. Но для Заридана такого вопроса не существует — в юношестве он сам видел эту женщину, которую тогда еще называли по-другому — Гоосаар Каххум. Красавица в черном, усыпанном крупными бриллиантами платье; с пышной черной шевелюрой длинных волос, она приезжала в школу для какой-то встречи с местными магами.
Эссон с учителем шли по дорожке внутри двора, когда многочисленный эскорт чародейки появился в воротах. Заридан до сих пор, в деталях помнил все, что тогда произошло. Взгляд больших черных глаз скользнул по толпе и, вдруг, задержался на нем. Он привык, что новые вогалы удивлялись, видя его в городе, но она не высказала никакого удивления, остановив свою блестящую черную кобылу, она просто рассматривала Эссона как какую-то интересную букашку.
Потом повернулась и что-то тихо приказала, ехавшему справа всаднику. Тот лишь склонил голову в знак повиновения и отъехал. Тогда Каххум снова обратила взгляд на Заридана и он понял, что женщина осматривает его магическим зрением — иголочки воткнулись в кожу особенно остро.
Вечером за ним пришел сам Эсадр и повел в главное здание школы. В главном зале их уже ждали — в первом ряду, перед самой площадкой, на которой обычно находился учитель, на белом каменном кресле восседала Гоосар Каххум. Она уже тогда имела большое влияние в обществе вогалов, но Заридан, полностью загруженный учебой, и ничем в жизни, кроме магии не интересующийся, о ней ничего не знал. Он и имя её услышал только сегодня, после её прибытия в школу.
Учитель показал рукой на площадку и подтолкнул его в спину, Заридан вышел в центр и, непривычный к присутствию незнакомых, сначала почувствовал себя не в своей тарелке. Но быстро справился с собой — помогло простое заклинание спокойного дня, который до него никто не догадался обратить на себя.
Как только он применил магию, чародейка прервала беседу и вскинула голову вперив в него взгляд. Его опять начало покалывать, и он потерял ориентацию — словно поплыл в теплом тумане, ничего не видя и не слыша. Однако, Заридан опять напрягся и вырвался из этого теплого приторного молока тумана.
Женщина, вдруг рассмеялась громко и весело, не заботясь о том, как она выглядит. Потом тряхнула своей черной гривой и уже серьезно сказала:
— Все! Пусть идет. Я решила...
Что решила Гоосаар Каххум — будущая Зерги — Эссон так и не узнал, учитель быстро повел его к выходу.
Тень в углу совсем сформировалась и шагнула к Заридану. На него пахнуло могильным холодом, и он закричал:
— Стой там! Не подходи ко мне!
В любом другом месте он бы легко развеял это создание, но не в замке Вогалов.
— Ты знаешь, что пергамент до сих пор в руках у мальчишки? — тень говорила голосом его учителя из Школы, хотя у того никогда не было такой зловещей интонации. Слышать связную обдуманную речь из уст этого безмозглого создания, было жутко. — Мы больше не можем ждать. Если вы не можете забрать свиток, сделайте так, чтобы он исчез. И исчез вместе с носителем! Ты понимаешь, что этот парень совсем не прост, он слишком долго связан с пергаментом.
— Да, конечно, я все знаю, — твердо ответил Заридан. Он уже избавился от ужаса, возникающего у каждого при виде умертвия. В конце концов, ужас — это было одно из орудий нападения этих, живущих в склепах, тварей. Все-такион был настоящим магом и разбирался, когда эта тварь настоящая, а когда только морок.
— Зачем ты превращаешься в это? — брезгливо спросил Эссон. — Или хочешь меня запугать?
— Как же я могу тебя запугать? — захохотало приведение. — Ты же маг-воин. Лично убивал орков. А на Сареме, вообще, отличился — убил самого Сигулу!
Заридан до сих пор помнил тот страшный бой, больше ни разу в жизни ему не пришлось испытать подобное. Сигула был маг из Черных, при этом маг высшей ипостаси.
— Не трогай Сарем! — не выдержал он. — Это была справедливая война! И мы победили честно.
— Ага, вы воевали честно, — опять захохотал гость. — Война, вообще, самое честное дело в мире. Или убьешь ты, или тебя...
— Хватит! — остановил кривлявшееся чудовище Эссон. Голос его отвердел, он не хотел больше терпеть фамильярность и угрозы от посланника. — Говори зачем пришел или убирайся!
— А когда я появился, ты пел совсем по-другому, — еще раз противно хихикнул призрак, и, вдруг, начал обретать плоть. Появившиеся первыми, длинные зубы на вытянутых челюстях, страшно заклацали.
Заридан схватился за свой посох — хочешь, не хочешь, а, если, нежить вывалится в этот мир, придется использовать магию. Правда, что из этого выйдет, не знали даже боги. Однако, тот, кто управлял созданием, сумел остановить начавшееся превращение и умертвие, снова стало размытым.
— Мать приказала, чтобы ты сам ехал за пергаментом, — голос страшного посланника изменился. Стал сухим и деловитым, теперь это был уже не голос учителя, а чей-то похожий на голос старого канцеляриста. — И дает тебе на это дело всего семь дней. Через неделю пергамент должен быть в наших руках, что будет идеально, или в твоих, что похуже, но мы согласны и на это.
Существо замолчало, потом напомнило опять:
— Помни у тебя семь дней! Семь дней!
Создание начало терять плотность и черноту. Уже почти развеявшийся призрак, напоследок опять подковырнул мага:
— А навыки убийцы у тебя сохранились. Как ты славно убил своего друга — не подкопаешься.
Заридан молниеносно метнул посох в таявшую фигуру и выругался, словно землекоп.
— Не напоминай об этом!
Каким циничным не стал он за свою жизнь, вынужденное убийство Иссильдара, до сих пор вызывало у него отвращение. Однако мозг, приученный к логике, быстро подчинил себе взвинченную душу. Эссон подобрал посох и, легко, совсем не по-старчески, шагая направился в библиотеку. Надо кое-что проверить перед дорогой. А то, что придется ехать обсуждению не подлежало — приказ того, кого умертвие назвало Матерью, не обсуждается.
В библиотеке Заридан оказался не один, там уже был секретарь Саафата Рунгас. Он отложил несколько книг на длинный, покрытый сукном стол и сейчас перебирал книги именно на той полке, где Эссон хотел поискать свое. Между ними всегда были доверительные, почти дружеские отношения, так же, как и с его отцом перед этим, но в последние месяцы, магу казалось, что Рунгас стал относиться к нему как-то не так. Без всякой причины секретарь вдруг стал предельно вежлив и холоден. Теперь он старался никогда не оставаться с Зариданом наедине. Вот и сейчас, заметив мага, Рунгас спустился с потемневшей от времени, деревянной лесенки, и, собрав под мышки книги, попытался исчезнуть.
