Возвращение

Если я что и понял из окружающей суматохи — когда надо, темные могут работать очень и очень быстро. Маги строили защитные экраны, без колебаний снося мешающие здания и окружая башню сплошной цепью из опор и связующих тросов. Где-то организовали лазарет — как я понял, сильнее всего пострадали лаборатории, имеющие прямое подключение к источнику. Поток выходящих почти иссяк, но истерить и бояться людям не давали, моментально загружая делом. Внутренняя служба вместе с боевиками Шеннейра командовали чуть ли не с упоением, ошалев от собственной крутости и величия. Конечно, им приходилось работать больше всех, да еще следить за остальными, но величие преодолевало любые преграды.

— А как же озверевшая толпа, которая по трупам рвется к спасению? И теперь мне еще показывают, что темная гильдия не состоит из одних сволочей и эгоистов. Как жить после этого?

Эршенгаль поднимал щиты на своем участке, а я стоял рядом, следя за эмоциональным тоном и выравнивая яркие вспышки. Не знаю, насколько это помогало, но давало иллюзию нужности. Механизм, сплоченный единой целью, должен работать без сбоев.

— А еще мы не бросаем раненых, — хмуро подсказал боевой маг. — Откуда вы взяли этот бред? Разве в вашей гильдии было бы иначе? Или не эмпаты — уже не люди?

Обращение к общечеловеческим ценностям типа взаимопомощи звучало бы прекрасно, если бы Эршен не напомнил о гибели Иншель. Куча трупов, реки крови, полное окружение, блокировка порталов и заклинания массового уничтожения. А так — да, в нашей гильдии тоже все прошло замечательно.

— За такое Шеннейр убивал на месте. Пожалуйста, отойдите, здесь опасно.

Предположим. Шеннейра бесили трусы. Потому что у темного магистра чувство самосохранения отсутствовало напрочь.

К нашему участку подъехал грузовик, и я убрался к развалинам. Матиас устроился рядом, кончиком ритуального ножа чертя на песке линии, и зло сплюнул:

— Магик, ты прав. Кто же знал, что тут найдутся такие... благородные, кто останется.

— Что ты сделал с защитными печатями? — мягко спросил я.

— Разомкнул, — он поднял голову и ухмыльнулся. — Всего лишь. У вашего источника даже охраны не было. Эй, насчет порталов, я ни при чем — мы же были внутри!

Я крепче стиснул его за воротник, впечатывая в стену.

— Это же твое последнее задание, — в фиолетовых глазах отражалось искреннее непонимание: — А я его закончил. Шэн должна быть разрушена, темные должны умереть. Ведь этого хотела светлая гильдия?

А за эти пять дней произошло много интересных вещей. Например, кто-то из самых дружеских побуждений показал заарну источник, рассказал, как туда добраться и что произошло тут много лет назад. В общем, я вполне мог поздравить иномирника с тем, что он сделал все так, как хотел Шеннейр.

— Ведь это было твое желание, — растерянно повторил заарн.

Или я. Отрицать нет смысла.

Я разжал пальцы и отвернулся. Тени одобрительно смотрели на нас, уже не прячась. Шэн должна быть разрушена. Они все должны умереть. Почему я тоже все время что-то кому-то должен?

— С вами все в порядке? Тсо Рейни?

Я очнулся, поняв, что стоящий рядом Нэттэйдж спрашивает это уже не в первый раз. Высший с облегчением выдохнул, и криво усмехнулся, кивая на Шэн:

— Вопрос насчет прорыва снимаю.

Слава Свету, до них дошло. И всего-то главному замку темной гильдии пришлось превратиться в руины, чтобы темные потихоньку начали осознавать, что что-то идет не так.

Если бы источник не вырвался из-под контроля, ему бы стоило это сделать.

— Что там?

Нэттэйдж то и дело морщился, касаясь глубокой ссадины на щеке и еще больше размазывая по лицу грязь. От высокомерной маски высшего не осталось и следа, и сейчас он был куда более терпим.

— Инфоры держали защиту, пока все не уйдут. Как и обещали.

— А что будет с ними?

Хотя это изначально глупый вопрос.

— Да, жаль, — маг обернулся на рушащуюся гильдию и кивнул. — Без Гвендолин инфоотдел закроют.

Чтобы остальные жили, кто-то всегда должен умереть.

Молоточки в висках начали отбивать совсем уж дикий ритм. Я пошатнулся и привалился к стене, не в силах совладать со ставшим вдруг непослушным телом. Все было абсолютно не так. Я не знал, что мне делать.

— Вы расстроены? — прозорливо спросил Нэттэйдж.

Мститель, жертва, магистр. Магистр, мститель, жертва. Шеннейр был прав, дело именно в этом.

— Конечно, расстроен! — я яростно вцепился в ошейник, втягивая внезапно загустевший воздух сквозь стиснутые зубы, и нащупал застежку. — Мне впервые в жизни встретились темные, которые собираются пожертвовать собой ради других. И те собрались помереть. Я думал, такого не бывает! Матиас, вытаскивай меня.

И рухнул в искажение, такое знакомое, пустое и серое.

Еще когда я только начинал тренировки, меня предупреждали — дар перемещения, как и любой особый дар, опасен для носителя. Чем чаще я перемещаюсь, тем тоньше становится грань и ближе тот миг, когда я уже не смогу удержаться в этом мире. Но в тот момент меня меньше всего волновало будущее. Какое будущее может быть у смертника?

Из искажения реальный мир казался театром теней. Люди — забавные мечущиеся фигурки на бумажном фоне, источник — большой водоворот, и я позволил утащить себя к самому началу, туда, где нити, свивающие путь, слабели, и рванулся вверх, к сияющему в темноте кругу.

Зал управления Шэн практически не изменился: только стены поплыли, и печати почти погасли, израсходовав силы. Их уже не поддерживали.

— ... не эти жалкие слизняки. Мы останемся верны темной гильдии, — тихо сказала Гвен, и стоящие вокруг заклинатели слушали ее молча и спокойно. Разумеется, они не хотели умирать — никто не хочет умирать, особенно молодые и сильные маги — но они прекрасно знали, на что шли. — Мы сделали все, что должны.

У них были такие вдохновленные лица, что мне было почти стыдно их прерывать.

Я схватил ближайшего оператора за руку, вклиниваясь в инфорскую сеть, и, не давая опомниться, потащил за собой. Сеть вскипела, пытаясь разорвать навязанную связь, но я держал ее крепко, не обращая внимания на темную магию. Искажение сомкнулось над головой, утягивая все глубже; такие группы я не перемещал даже в лучшие времена, когда с той стороны поддерживали связь сородичи-эмпаты. Сквозь серую дымку проступило фиолетовое небо, и иной мир жадно вцепился в пойманную добычу — и на этот раз у меня не хватало сил вырваться.

Зато у меня был якорь. И якорь был гельдом, причем связанным со мной гельдом и кровно заинтересованным в том, чтобы я вернулся. Он сиял в сумерках, как маяк; нити лопнули, не выдержав напряжения, и солнечный свет начал приближаться, постепенно, рывками...

Мы материализовались в криво начерченном заклинательном круге. Кажется, на ногах удержалась только Гвен, по извечной привычке выглядеть соответственно статусу. Матиас так и стоял посреди пентаграммы с ритуальным кинжалом, зажмурившись, а собравшиеся вокруг типы пялились молча.

Хорошая фишка. Нет, Норман точно обойдется.

— Убейте меня... — невнятно простонал кто-то из инфоров и уткнулся в землю, закрывая голову руками. Гвендолин стряхнула пылинку с рукава и чуть надтреснутым голосом произнесла:

— Вы зря рисковали, светлый магистр. Вне Шэн наши способности бесполезны.

М-м-м, мне уже пора сказать "не в выгоде дело"?

Я обвел магов задумчивым взглядом и пожал плечами:

— На Шэн жизнь не закончилась.

Черный источник вырвался из-под земли, столбом взмыв к небу, превращая в пыль все, что находилось рядом, ударил в щиты... И начал опадать, накрытый огромной белой печатью, похожей на снежинку. Высший маг Олвиш стоял на границе круга, все с тем же отмороженным выражением глядя перед собой.

Если честно, все его родственники были сильнейшими магами. Мы отлично ладили, но вечный Свет, как я боялся этих психопатов.

Я поежился и постучал по переговорному браслету:

— Нэттэйдж, у вас есть спецлиния связи с Норманом?

И стоит уже начать придумывать, под каким предлогом я буду выбивать из заарнского Лорда помощь в этот раз.

— Я позову остальных, — оживился начальник внутренней службы. Матиас наконец очнулся и с нечленораздельным рыком кинулся ко мне, но Эршен перехватил его на полпути, связав собственной цепью.

— Все это время вы носили сломанный ошейник? — спокойно осведомился он.

Ну, если совсем без недомолвок... да. Я ведь знал, что этим закончится. У меня было время на подготовку. Светлые еще во время войны научились подчинять чужие артефакты, и мне достаточно было просто несколько минут подержать его в руках. С чего они вообще решили, что светлый магистр вот так запросто поднимет лапки, позволит себя заковать и доставить в стан врага совершенно беспомощного?

Ах, ну да. Всегда нужно верить в лучшее.

— Я же знал, что никто спокойно спать не сможет, пока мою способность к перемещениям не блокируют, — я пожал плечами и застегнул серебристую кожаную полоску обратно. — А еще я не хочу провалиться в Заарней или остаться в искажении навсегда. Мой дар необратимо нарушен.

Матиас все же выкрутился и вцепился мне в воротник, и я тихо засмеялся, наблюдая, как полыхает темный источник, пожирая остатки башни. По крайней мере, я больше не буду видеть ее из своей камеры.

Бывают в жизни приятные моменты.

Глава 10. Рокировка

Три дня до Осеннего праздника

— Это была худшая из ваших идей, — торжественно произнес Миль. Я едва не прослезился от умиления, представляя, сколько чудных открытий его ожидает.

— Вы еще остальные не знаете.

Валяться на голом полу было неудобно, но мне не привыкать. Мне вообще ни к чему не привыкать — разве что к хорошему, но хорошего в моей жизни было неуловимо мало. Но темным магам, учитывая обычно царившую в гильдии роскошь, приходилось намного хуже, и это грело душу.

— Миль, ну не тащить же эту толпу в маленький Лонгард? Или в город? Там люди взбунтуются. Под открытым небом магов не оставишь, Норман в подземелья не пускает, замковая долина далеко и там тоже беженцев не ждут...

— Но это!

— А чем вас не устроил Вихрь? Он поглощает любую магию, в том числе магию Заарнея. Что касается устойчивости — вы вспомните, сколько раз его пытались уничтожить.

Заклинатель сложил руки на коленях, обвинительно смотря на меня:

— Рейни. Вы все годы заключения мечтали запихнуть в тюрьму всю темную гильдию?

— А Шеннейру моя идея понравилась.

Еще бы. Он тоже мечтал.

Сам я считал идею с Вихрем неплохой — не хорошей, а именно неплохой. Как убежище на несколько дней он годился, но потом темной гильдии придется искать новый дом. И не станем упоминать, что в случае опасности Вихрь будет тянуть силу с находящихся внутри людей и при этом неконтролируемо расти. Это грустно.

И мне все равно.

Переезд, как и всякое перемещение неорганизованной толпы на дальние расстояния, вышел сумбурным и хаотичным. И я окончательно осознал, что наглость темных пределов не имеет. Раскрытие истории с ошейником и даром их задело, но немного в ином ключе — прежде всего магов интересовало, не могу ли я перенести их всех прямо к порогу Вихря. Раз уж я использовал перемещение, то почему бы не сделать это еще раз -дцать, ради общего блага, потому что...

На вопрос, почему я должен это делать, собеседники обычно мялись, и диалог затухал.

Потерю древнего замка, имущества и вообще всего маги восприняли куда лучше, чем я ожидал. Кое-что у Аннер-Шэн, ариндийской темной гильдии, было не отнять — потрясающую живучесть. После Шеннейра и светлой гильдии темных не пугало уже ничего.

— Вы просто не знаете, что такое плохо, — обнадежил меня Нэттэйдж и ушел, ласково приговаривая, что бесполезные люди — лишний груз. Но заклинатели и без того сообразили, что место в транспорте ограничено и потому сегодня, так и быть, трудолюбие они проявят.

Все нормальные люди прибыли уже к раздаче, когда Шэн обрушилась, защита выдержала, первая волна суматохи от осознания произошедшего схлынула и началась вторая — из-за прибытия заарнов. Когда объявился Шеннейр, я вместе с Нэттэйджем как раз выяснял, они здесь ради помощи или чтобы добить выживших. Ну а самые нормальные люди, типа Вильяма, опоздали на полсуток. Меня вырубило на самом пороге Вихря, когда отпала необходимость держать контроль; но, насколько я сумел узнать, темный магистр пока вел себя тихо и мирно, то есть зазря ничего не рушил. Потом Миль отобрал даже переговорный браслет, и мне ничего не оставалось, кроме как лежать смирно и внимать его нотациям.

— Шеннейр — это не оправдание, — отрезал заклинатель, прижимая к ране новую целительную печать. Кровь уже прекратила идти, и это не могло не радовать. Неровные стены камеры покрывала тонкая белая пленка; все поверхности блестели чистотой и стерильностью, а выход закрывала прозрачная мембрана. — Почему я опять должен работать в таких условиях? Почему я вообще должен на вас работать? Почему я должен лечить светлого недоумка, который может в любой момент уйти в искажение и разрушить многочасовой труд? И меня при этом обвиняют в непрофессионализме! Я плел ту печать три часа подряд, потратил свои наработки, это было такое прекрасное модифицированное пыточное проклятие...

— Какое проклятие?

— А кто вам сказал, что я лекарь? — поразился Миль. — Мне сказали — закрой рану, и я закрыл. А почему Шеннейр считает, что заклинатель должен уметь все — это к нему вопрос.

— На самом деле Миль хорошо разбирается в лечении, — сдал приятеля Лоэрин Гефаро. — Но не любит признавать. Проклятия и целительство — связанные области.

Нейтрал возился в соседней комнате, устанавливая какое-то оборудование. То ли жестом доброй воли, то ли что-то от меня ему было нужно. Но его слова не стали новостью; наше знакомство с Милем имело длинную предысторию.

— Что может быть хуже живых людей, которых ты делаешь еще живее? — уныло вопросил заклинатель. — Мое существование беспросветно. Тсо Рейни, вы можете объяснить, зачем вас понесло в башню? У вас есть оправдание?

— Помощь лицам темной направленности была совершена мной в состоянии аффекта, а также в качестве милосердия к убогим духом, — послушно признался я. — Прошу учесть в материалах дела.

Миль положил мне на лицо подушку и надавил.

— Воу-воу! Все в порядке? — заглянувший в комнату Вильям вытаращил глаза, убрался обратно и вежливо постучал в стену. — Можно? Я как ни прихожу, у вас что-то странное творится...

— Нет, нельзя. Рейни, не волнуйтесь, это наркоз, — скрипнул зубами Миль.

— А-а-а, — протянул высший. — Вы уверены, что он так выглядит?

— Наркоз влияет на адекватность бреда, который вы постоянно несете, еще сильнее, — маг все же убрал подушку, и я хмыкнул:

— Миль, я не знаю, как так вышло. Отстаньте, я очень сильно раскаиваюсь.

Зато теперь на моей стороне двое высших. Понять бы еще, зачем они мне нужны. Хотя были бы люди, а применение им найдется.

— Ну так что? Перейдем наконец к делу? — Миль щелчком пальцев отправил к двери сигнальное заклинание и принялся с нарочитым шумом собирать инструменты.