Белые искры снега

— Настенька, я же совсем забыла сказать вам о том, какой класс у вас будет — 11-й "Г".

Я вспомнила, как в первой школе мы, "ашки", обзывали "гешников", самым приличным из которого было "гады", и хмыкнула.

— Да-да, 11-й "Г"! Очень хороший класс. Гуманитарный, — тут же сообщила со сверкающими глазами Светлана Викторовна. — Милые, креативные дети, очень прилежные и вежливые! В нашей школе вообще детки — прекрасные, просто клад, а не детки. Думаю, вам понравится вести у них уроки русского языка. Очень!

Я в этом сомневалась, но перечить не стала. Видела я сегодня у директора уже один такой клад, который таскается в такую замечательную школу с кастетом, мне хватит.

— Знаете, как поступим, Настенька? — с пугающим энтузиазмом щебетала куратор. — Перед тем, как вы проведете уроки в вашем классе, нам с вами нужно будет ознакомиться с учебным планом и обговорить кое-какие тонкости учебного процесса. Давайте, вы подождете меня один урок, а после у меня будет два окна, во время которых мы все с вами и обсудим. А вы можете сейчас пока посидеть на моем уроке, чтобы, так сказать, проникнуться атмосферой. Заодно и со своим 11 "Г" познакомитесь, с этими замечательными детишками!

— Хорошо, — согласилась я и после весьма кстати прозвеневшего звонка выдержала процедуру знакомства с детишками, большая половина из которых была выше меня и казалась старше.

— Это Анастасия... э-э-э...

— Анастасия Владимировна, — сказала я, стоя, как новенькая ученица, около учительского стола и большой, почти во всю стену, интерактивной доски. Смущенной я, правда, себя не чувствовала.

— Анастасия Владимировна, — повторила за мной Светлана Викторовна, решившая представить меня деткам, взирающим на меня в стоячем положении — как только ученики увидели мою скромную персону, они тотчас встали, правда, нехотя и вразнобой. Мне сразу же вспомнилось, как в школе мы вставали в начале каждого урока, чтобы поприветствовать учителя. А учительница между тем продолжала. — Она практикант из нашего государственного университета и некоторое время будет вести у вас уроки русского языка.

Меня стали рассматривать еще с большим интересом, но все так же молча.

— Скажите им садиться, — шепнула мне весело Светлана Викторовна.

— Не могу, — отвечала я так же тихо, — это пока что не моя обязанность.

Что за глупости?

— Какая же вы стеснительная, — улыбнулась мне учительница и разрешила детишкам сесть. Они тотчас развалились за партами перед открытыми тетрадями и учебниками — урок был сдвоенным, и перемена прервала ребят на изучении какого-то материала — как позже оказалось, это был урок литературы и ученики обсуждали антиутопическую повесть "Котлован" Платонова.

— Вы пока посидите на задней парте, Анастасия Викторовна, посмотрите, как мы работаем, — сказала, улыбаясь, учительница, и я, послушав ее, пошла по проходу между первым и вторым рядами, к своей большой неожиданности увидев на третьей парте первого ряда мальчишку по имени Костя, который был в кабинете директора, а на третьем ряду, на предпоследней парте — сына Инессы Дейберт, Ивана. На втором ряду, на второй парте, с недовольным видом барчука сидел отпрыск визгливой Лилии Аркадьевны. В одном его ухе я заметила наушник. Что же, мальчик явно не любитель учиться, если на уроке слушает музыку.

Ого, а мне повезло оказаться с этими ребятками в одном классе. Забавно, однако. Глядишь, еще раз с Дейберт встречусь — она классная и справедливая. В этом я сегодня еще раз убедилась.

Класс оказался довольно большим — почти тридцать человек, и мальчиков было примерно столько, сколько и девочек, а может быть, на пару человек больше. Я села за самую последнюю парту второго ряда, которая по неизвестным причинам пустовала — сидевшие передо мной высоченные парни, больше похожие на профессиональных волейболистов с детскими лицами, тут же принялись оборачиваться. Когда мальчишки обернулись раз в третий или четвертый, я широко им улыбнулась и кивнула на доску, около которой Светлана Викторовна объясняла, что котлован — это метафора могилы, и что перед тем, как что-то создать, нужно что-то разрушить, и делала это все с тем же восторженным видом. Вот что значит человек, влюблённый в свою работу!

В ответ один из баскетболистов (как позже выяснилось, эти двое, действительно занимались именно этим видом спорта, выступая не только за сборную школы, но и за юношескую сборную города) печально вздохнул, так, что мне захотелось пожалеть его, а второй неистово помотал головой, говоря, что литература его совсем не интересует. Меня это, впрочем, не впечатлило, и я вновь кивнула на доску. Ребята отвернулись. Зато через минут пятнадцать мне на стол прилетела скомканная бумажка, в которой кто-то корявым почерком спрашивал, сколько мне лет, пририсовав кучу смайлов. Отвечать я, естественно, не стала, но настроение мне это подняло.

Время пролетело незаметно. По сравнению с тем, сколько длиться одна пара, урок показался мне коротким-прекоротким, я даже ни разу и на часы-то не взглянула. Занятие показалось мне интересным, да и большинство учащихся, к моему удивлению, не были аморфными бегемотиками, живущими от перемены до перемены — они слушали учителя, отвечали на вопросы, что-то записывали в тетради, искали в учебнике, не стесняясь, говорили свои мысли. Светлана Викторовна скакала по всему кабинету, явно находясь в эйфории от урока, и только в конце она опомнилась, что не отмечала отсутствующих в классном темно-зеленом журнале, важно лежащим у нее на столе с кипами тетрадок и стопками книг.

— Ох, две минутки до конца урока. Как же быстро с вами время летит! Все записали домашнее задание? Прекрасно! А кого у нас сегодня нет?

— Охотниковой нет, — ответило несколько голосов одновременно. — И Зарецкого!

— Катя болеет, — тут же сообщила какая-то девочка с первой парты, место рядом с которой было пусто.

— Ой, бедняга! Пусть выздоравливает! — засюсюкала Светлана Викторовна. — А с Ярославом что?

Я в тот момент даже ухом не повела, услышав это имя. Ну как, как мне могло прийти в голову, что это тот самый Ярослав? Да никак! Он вообще на ученика не очень-то был похож при наших двух печальных скоротечных встречах!

— Ванечка, — обратилась к сыну Инессы Светлана Викторовна. — Что с Ярославом? Болеет?

— Не знаю, — отозвался тот.

— Если болеет, пусть выздоравливает! Сейчас какая-то простуда по году ходит!

На это Иван уже ничего более не сказал. Эх, если бы я внимательнее присмотрелась к его смуглому непроницательному лицу, напрягла бы, как следует, память, я бы наверное, поняла, что за друг у него такой по имени Ярослав, но мне, увы, было совершенно все равно. Но я этого не сделала, более того, я подумала, что его лицо мне смутно знакомо как раз потому что он — сын Инессы Дейберт, которое я видела в какой-нибудь передачи или статье.

После того, как урок закончился, я почти полтора часа провела в компании ставшей действовать мне на нервы своим супер позитивным настроем Светланы Викторовны. И после, уставшая, как будто бы не просто так сидела и слушала дружеские наставления старшей коллеги, а разгружала вагоны с учениками, поплелась домой — готовить на завтра первый урок по русскому языку, который мне поручили сделать в электронном виде — дабы задания отображались на интерактивной доске. К тому же, каждый урок нужно было оформить в специальной табличке, где надобно было писать его подборный план, а также цели, задачи и какие-то выводы.

Я вышла из школьных ворот, соображая, где находиться остановка, и остановилась около дороги, неподалеку от резво затормозившей серебряной "Ауди", доставая из сумки наушники, конечно же, запутавшиеся так, словно они хотели стать одним целым.

— Давай уже, выпрыгивай и вали в школу, — услышала я мужской благодушный глубокий голос. Он доносился из авто, одна дверь которой была приоткрыта и из нее торчала длинная нога какого-то, судя по всему, парня в кроссовке. — И так опоздал на два урока.

— Я проспал, — огрызнулся кто-то в ответ — видимо обладатель подергивающейся ноги. — Поздно лег. И вообще, подожди, у меня наушники запутались.

— Наверное, тебе дибук спать не давал? — ехидно поинтересовался первый голос в машине.

— Это тебе он не давал. Вселившись в твою девчонку, — хохотнул смутно знакомый второй голос, но оборачиваться, чтобы посмотреть, кому он принадлежит, я не стала — и последнее, что я слышала, прежде чем погрузиться в мир оперной музыки, стал громкий хлопок двери и едва слышные звуки чьих-то шагов по асфальту.

Зря или нет?

Не знаю.

С уроком на завтра (звучит так, как будто бы я снова пошла в школу!) я справилась на удивление быстро, а после еще даже написала небольшую статью в газету, отправив ее главному редактору, с которым мы чаще всего общались по Интернету. Затем дала себе вовремя немного передохнуть и, отпивая глотки только что сваренного кофе, позвонила Алене. У нее в школе тоже все прошло довольно гладко, и даже класс ей понравился, хотя, судя по всему, мальчишки-старшеклассники пытались с нашей моделью заигрывать, что, в принципе, неудивительно.

— Ты сегодня свободна? — вспомнила я, наконец, о цели своего звонка.

— Да, — ответила Алена.

— Может быть, к нам в гости?

— В гости к вам? — растерялась подруга, видимо, вспомнив вчерашний вызов духа. — Не знаю...

— Приходи, я тебе черничный пирог сделаю, — пообещала я. — Или ты боишься?

— Боюсь? — переспросила девушка. И она, и другие члены нашей маленькой компании, да и не только они, бывают у нас с Даном в гостях. Если из-за идиотских экспериментов Темных сил Аленка перестанет захаживать к нам, я его убью, честно слово, эту дьявольскую няшу.

— Ну, после вчерашнего, — пояснила я. — Просто вчера так тупо все получилось. Ты из-за какой-то ерунды испугалась непонятно чего. И мне теперь неловко, — я говорила почти правду. Я, действительно, не хотела, чтобы подруга чувствовала себя дискомфортно из-за всей этой около мистической чуши. — Ты к нам в гости пришла, и тебя мы умудрились довести до такого состояния.

— Брось, Насть, — отмахнулась девушка. — Я сама виновата. Не надо было задавать вопросы и ввязываться во всю эту ерунду. — Я почувствовала, что со вчерашнего дня Алена стала смелее, и облегченно вздохнула, но продолжила упорно звать ее в гости.

— Тогда приходи на пирог! — торжественно объявила я.

— Приду, уговорила, — согласилась девушка. — Буду через два часа. Жди. А Даня, кстати, дома?

— Нет, он уехал на фотосессию, — отозвалась я — с соседом мы только что переписывались. — Будет вечером. Может быть.

— Посекретничаем вдвоем, — рассмеялась Алена. — Мы не часто просто так сидим — ты и я.

Это было правдой.

— Или ты кого-то еще хочешь позвать? — спросила подруга. — Алсу или Ранджи?

— Ранджи на тренировках, наверное, а у мамы Алсу сегодня День рождения, думаю, они вряд ли смогут приехать. Посидим вдвоем.

— Ну, хорошо, тогда я пошла мыть голову — сижу с маской на волосах, — сообщила мне Алена и отключилась, а я пошла на кухню исполнять свое обещание — делать черничный пирог, одну из немногих вещей, которые получилась у меня очень вкусными. Как раз к тому моменту, когда пирог только-только начал остывать, а я вытащила заранее приготовленные газеты, среди которых почти тут же нашла нужную в дверь квартиры позвонила подруга. Она разулась, легонько обняла меня и, демонстративно потягивая носом воздух, в котором плавал аромат выпечки, вошла в гостиную.

— Ого, — сказала она, увидев кучу газет на полу и журнальном столике, на котором вчера лежал спиритический круг. — Что ты тут ищешь?

— Да мне кое-какую инфу надо найти, срочно, — с невинным видом сообщила я, усаживаясь на пол к вороху газет, и любовно погладила одну из них.

— Какую? Тебе помочь? — села на краешек дивана подруга.

— Да я записала в какой-то из газет номер телефона одного важного дяденьки из агентства печати и массовых коммуникаций, который мне для интервью нужен будет, а Даня все газеты собрал. Сложил вместе и я теперь не знаю, где нужный номер телефона. — Я поморщилась — между прочим, у нас с другом такое уже было. Тогда, помнится, телефон этого самого важного дядечки я искала целый час и жутко злилась, а Даниил ходил кругами и читал лекцию о том, что всю информацию надо записывать в ежедневник, а не куда попало. Я, в общем-то, была с ним согласна, но все равно огрызалась. Зато это стало мне уроком и я теперь, когда разговариваю с кем-то по телефону, всегда держу при себе ручку и блокнот.

— Давай, я тебе помогу, Насть, — потянулась к одной из газет, лежащих на полу, подруга. Газеты, лежащие на журнальном столике, хоть и были к ней ближе, но все-таки оказались проигнорированы.

— Помоги, — согласилась я. — Я бы не стала сейчас их искать, но главный редактор позвонил и срочно потребовал этот телефон. А он, как назло, потерялся!

Я стукнула кулаком по полу.

— Не злись, — примирительно сказала Алена. — Сейчас найдем!

— А если Дан его этот номер вообще выбросил? — сварливо спросила я. — Что я тогда делать буду? Биться головой о стены?

— Прекрати, сейчас мы найдем номер телефона, — спокойно сказала русоволосая девушка, листая газету и внимательно проглядывая страницы ы поисках телефона. — Ты помнишь, где записала телефон? В начале, в конце?

— Да где-то в середине, синей ручкой, наверху, — поморщилась я, протягивая под шумок Алене несколько газет, в одной из которых и был наскоро записан мной телефон — на очень нужно странице. Помнится, когда пару месяцев назад я читала расположенную там статью, занимающую всю полосу, недовольно морщилась, в очередной раз поняв, что СМИ врут, преувеличивают или искажают информацию, иногда даже сами этого не понимая.

Листая газету, я краем глаза следила за подругой. Через минут пять она открыла нужный номер, и я даже замерла, стараясь не подать вида, что волнуюсь, хотя была уверена, что у меня это хорошо получается.

Шестая полоса, Алена должна открыть ее. Она так внимательно просматривает страницы, желая мне помочь, что ни за что не пропустит здоровенное интервью с фотографией дядюшки Тимофея, заголовок которой просто, но весьма примечательно гласит: "Тимофей Реутов: успешный бизнесмен и крепкий семьянин!". Собственно, в статье рассказывается о том, какой прекрасный дядя Тим управленец и предприниматель, который при всей своей загрузке не забывает о своей прекрасной семье, то есть, о дорогой тете Ире — их пара в газете выглядит чуть ли не совершенной. Оба молодые оба успешные, оба богатые и оба счастливые. И совместное фото, где они сидят в обнимку у настоящего уютного камина, установленного в их загороднем доме, это подтверждает. После краткого и восторженного экскурса в жизнь моего родственничка прилагается интервью, в котором дядя рассказывает о бизнесе, преодолении трудностей, отношениях с родными и близкими, которых он, конечно, безумно любит и о которых так же безумно беспокоится, и о красавице-жене, которая, по его словам, всегда готова ему помочь. Помнится, когда я это читала, сначала сердилась, что подобное написали в газете, где я числилась внештатным сотрудником, потом дико недоумевала, а потом, дойдя до этого места, стала хохотать — ага, тетя Ира поможет ему в могилу сойти, это точно!