Зря спящий проснулся

Прошло минут пятнадцать. Уже был слышен гул проносящихся на шипованных покрышках машин. Твердые шипы стучали по сухому, твердому асфальту. На кой черт кому-то сдалось начало такой зимы?

Андрей в который раз скосил взгляд на идущего рядом.

Интересно, что нынешняя осень и зима зависели от этого худого хмурого субъекта с суицидальными наклонностями. Возможно, зависели от чего-то совсем несущественного в его жизни. Например, он начал меньше спать, случайно выдрал себе ресницу или подтер задницу против часовой стрелки, а не по, как это делает обычно. И что, если из-за этих крохотных изменений все продолжится в том же духе до самого Нового года? Встречать праздник на сером асфальте? Поскальзываться в грязи? Бросать петарды на еще зеленую траву? Поднимать пьяных Снегурочек из мокрых луж?

Психолог усмехнулся.

"Тебе не грозит Новый год", — подумал он. — "В лучшем случае, ты останешься жив и без праздника. В худшем... лучше даже не заикайся об этом".

Ему необходим был способ связаться с женой. Какой-то максимально безопасный, потому что их домашний телефон наверняка начали прослушивать с момента их исчезновения, если не раньше. С момента его прихода на работу в ФСКО. Но что можно было сделать? Написать на сотовый SMS с чужого номера? Глупо, кто верит текстовым сообщениям? Ехать в Москву? Глупо, их перехватят и ссадят с поезда еще в самом начале пути.

Связаться с Унобергом.

Андрей сильно запнулся и немного пробежался вперед, чтобы не потерять равновесие.

Точно. Даже если профессору сообщили о побеге, он все равно никогда не откажет, не поверит в правительственную ложь, и поможет в любом случае. Все поймет, чтобы ему там не наплели. Навряд ли его телефон стоит на прослушке, так как это довольно далекая от центра событий личность. Нужно было обязательно воспользоваться этой лазейкой. Психолог улыбнулся, подбадривая самого себя, но вдруг почувствовал, как что-то кольнуло и надулось у него внутри, в районе пупка.

Он остановился и недоверчиво взялся за живот.

— Блин.

Спящий шел, не останавливаясь.

— Эй, стой! — крикнул Андрей.

— Чего еще?

— У меня кажись... понос.

— Что? С чего бы? — Максим повернулся и скрестил руки на груди. — Ты жрал сухари и чай, сидел на диете. Какой еще понос?

— Может, вода не прокипятилась.

— Тогда почему у меня ничего нет.

— Да не знаю я! Где мне найти бумагу?!

— Ищи как хлеб в голодный год.

— Твою мать!

Психолог кинулся к мусорным бакам. В них практически ничего не было, кроме черных тонких плотно набитых пакетов в одном из них. Он перегнулся через край, пальцами разорвал податливую оболочку и тут же отпрянул — запах гнилых овощей и фруктов резко ударил в нос.

Искать здесь бумагу было бы глупо.

Оставалась надежда найти что-то в лесу. И там же справить нужду.

— Жди меня здесь, никуда не уходи, — приказал он Максиму и вприпрыжку бросился вглубь леса, подальше, к какому-то оврагу.

Спящий покачал головой и сел возле баков, опершись на них спиной. Здесь, на взгорке, по дороге, замкнутой с двух сторон лесом, иногда проносились сильные порывы ветра с запада, но с подветренной стороны было тихо и даже как-то безопасно.

Он посмотрел на чистое небо над головой, которая практически не болела после фокусов с молниями. Только где-то во рту, на корне языка, ощущался слабый привкус крови. Может, в носу снова лопнул всего один сосуд, какой-нибудь крошечный и неприметный, и излил в глотку совсем немного. Немного того, что можно назвать каннибализмом. Или даже каннабонанизмом, потому что это была его собственная кровь, продукт его собственного тела, им же и переваренный. Впрочем, это естественно, как и сопли, слюни, пот, ногти, сухая кожа, в случае с женщинами или геями — сперма, а в некоторых уж совсем запущенных ситуациях людям нравилось переваривать дерьмо и мочу.

Поедание собственной крови было самым малым из тех грехов, которые человек может сотворить, оставшись наедине с самим собой либо в компании какого-нибудь раскрепощенного партнера.

Могло ли оказаться, что с его организмом все налаживается? Что тот эффект, после прямого воздействия на природу, был единовременным, проходящим? Что он потек, как лишившаяся девственности девятиклассница, но теперь это в прошлом, ведь два раза плеву не рвут.

Нужно было бы проверить попозже. Не сейчас. Потому что случись что, то им не выбраться из этого глухого места. Тут скорее всего даже больницы не было в районе километров пятидесяти.

Спящий поджал ноги и вдруг напрягся, услышав странный звук. Он выглянул из-за контейнеров и тут же спрятался обратно, потому что увиденное его испугало — это была суровая морда какого-то черного фургона, мчащегося по дороге с искрящимися белым светом фарами.

Он вжался в холодную металлическую стенку, будто старался продавить ее спиной, и замер.

Фургон пролетел мимо через секунду, направляясь в сторону дачного поселка. За ним еще один, и еще, и еще. Затем два черных внедорожника. Каждый раз, когда одна из этих больших машин проносилась мимо, плотный поток холодного ветра ударялся в мусорный бак и слегка раскачивал его.

Прошло секунд десять. Сощурившись, Максим смотрел вслед удаляющимся красным габаритным огням на свежевымытых бортах автомобилей. Номера были московскими. Это могло означать лишь одно.

Он поднялся, взявшись руками за край контейнера, развернулся и остолбенел. По дороге двигалась еще пара машин, на этот раз седаны. Ехали они медленнее, но все равно на приличной скорости. Прятаться было уже поздно. Спящий замер, склонив голову, тупо глядя на дно мусорного бака, где печально покачивались клочки разорванного мешка, как водоросли в аквариуме.

Вот все и кончилось, даже не начавшись.

Он только надеялся, что Андрей окажется умнее и не высунется из леса до того момента, как его заберут обратно в ФСКО.

Пальцы, контактирующие с металлической кромкой бака, заледенели практически мгновенного.

Спящий краем глаза следил за дорогой. Сердце гулко билось где-то в районе горла и ему там было явно тесновато.

Но, неожиданно, первая машина проехала мимо. Вторая тоже. Он уже обрадовался, что его просто не заметили за тонированными стеклами, как услышал за спиной шелест шин и их гулкий отбой, когда автомобиль съехал на грунтовку.

Ну что, конец.

"Или побежать?". Он облизнулся. Да, бежать по прямой, просматривающейся в оба конца, дороге было бы верхом идиотизма.

"Убить их всех?". А толку. За этими придут новые.

"А я устал, я так устал...".

Он наклонил голову еще ниже, до боли в мышцах шеи. Позади слышались уверенные шаги. Хорошие кожаные туфли хрустели по гравию.

"Конец. С утра же я даже не подозревал, что все так обернется".

— Дружище, не подскажешь мне кое-что?

"Чего?".

Спящий повернул голову и прохрипел:

— Чего?

— У меня к тебе тут пару вопросов. Я как понимаю, ты местный, да?

Максим повернулся всем телом, прикрыв задницу мусорным баком. Перед ним стоял мужчина, лет тридцати, чисто выбритый, в черном пальто, брюках и, конечно же, хороших туфлях. Широкоплечий и улыбчивый. Дальше по дороге, с открытой задней дверью, находился черный седан с вывернутыми колесами. Выхлопная труба его дымилась, а задние фонари горели.

Спящий не знал, кто стоит перед ним.

Но и...

— Ты не видел тут двух парней, которые раньше здесь не жили? — спросил мужчина, доставая записную книжку в тесненной кожаной обложке. Из другого кармана он вытащил лакированную ручку и щелкнул ею. — Среди ваших, среди бомжей, слушок не проходил о новеньких? Они могли чью-то дачу вскрыть или типа того.

— Нет. — Спящий энергично потряс головой.

— Точно? — фскошник нахмурился и внимательно посмотрел на Максима. — Тебя как зовут?

— Серега.

— Серега, если ты мне врешь, то тебя ждут большие проблемы, понимаешь? И то, что ты копаешься сейчас в этих отбросах, потом покажется тебе раем на земле. Я не шучу, усек? Еще раз спрашиваю — не видел никого подозрительного?

— Да нет, нет, не видел я, — пробормотал Максим, моля, чтобы психолог с не подтертой задницей не выперся из леса. — Мы отдельно живем, бомжуем кто где, особо с друг другом не сталкиваемся, могут ведь и отнять чего.

— Что у тебя отнимать? Сифилис?

— Мало ли.

— Ну ладно. — Фскошник еще раз оглядел его с головы до ног. Затем сложил блокнот, убрав его и ручку на место. Порылся в кармане брюк, оттопырив его, вытащил оттуда тонкую пачку желтых пятитысячных купюр, скрепленных золотым зажимом. Как фокусник, выудил из середины неожиданно затесавшиеся туда две сотни и вручил их Максиму. — На вот, поесть купишь, а то здесь кормиться уже и нечем. У меня у самого брат старший бомжевал, пока я его не нашел и с этого дерьма не вытащил, страшные истории рассказывал. Как очутился-то в лишенцах?

— Квартиру продал неудачно.

— По-пьяне?

— Да вот бес попутал...

— Ну, понятно. Бывай.

Он пошел к машине. Дверца глухо захлопнулась, и седан стартовал с места, оставив позади себя бесцветные клубы пыли. Максим, сжав в кулаке деньги, стоял и смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за поворотом.

"Какой же идиот", подумал он. Приехать сюда за конкретным человеком и не узнать его с расстояния метра. Или это все щетина (вернее уже борода), грязь, одежда и худоба? Просто невероятно.

"Невероятно".

После этой мысли что-то в голове у Максима переключилось.

Он посмотрел по сторонам. Так. Что осталось на даче из его личных вещей? Нужно было вспомнить что-то такое, что связало бы его с конкретным домом. Но стоп, зачем конкретный дом? Ведь эти придурки не знают даже точно, здесь ли находятся беглецы или нет, они просто поехали на удачу, увидев быстрые изменение атмосферы в одном определенном районе, совсем рядом с городом. Просто попытали удачу.

Можно ли было остановить их с этого расстояния? Да. Чем?

"Думай, думай, думай".

Он зашагал из стороны в сторону. Два шага вперед. Разворот. Два шага назад. Разворот. Пока психолог все еще боролся со своим поносом.

"Молнии? Я не смогу, мне нужно видеть, нужно направлять конкретно. Тогда что?".

Неожиданно Максим почувствовал тонкую дрожь в пальцах. Будто их присоединили к слабому источнику тока. Они вибрировали, совсем незаметно, но при этом ощутимо. Он медленно встал на колени и прикоснулся к асфальту. Ничего. Вибрация была, но никаких дополнительных эмоций или чувств.

"Что же это такое?".

Его потянуло в сторону. Какая-то сила, внутренняя, мощная, схватила его за шиворот и потащила в сторону. Он мог бы ей воспротивиться, но не стал.

Все прекратилось за пару метров от полотна дороги.

"Так, и что это?".

Спящий вновь встал на колени, прикоснувшись на этот раз к голой земле, и тут у него в голове будто взорвалась сотня ярких лампочек. На мгновение ему почудилось, что его руки вросли в землю, как корни или стволы деревьев. На секунду ему показалось, что он проник в самую сердцевину земли, ухватившись за раскаленное ядро магмы, которое было словно женским клитором — податливым и тянущимся ему навстречу. На микроскопическую долю вселенского времени ему передалось то дикое ощущение, которое он испытал в последнем кошмаре — что он, это бесконечная сфера, бесконечно малая и бесконечно гигантская, посреди прочих и находящаяся в одной из многих.

Его затрясло.

Все встало на свои места.

Он понял, что нужно делать.

Вцепившись в мертвую предзимнюю землю, он зажмурил с силой глаза и в следующий раз, когда стрелка часов дернулась на одно деление вперед, заорал. Все вокруг затряслось и затрещало. Деревья начало мотать, как мачты в десятибалльный шторм. Над лесом пронеслась стая черных ворон, с криком шумом и гамом. Затем последовал сильный толчок и Спящего отбросило на бок.

Резкая боль пронзила его живот. Одной рукой от неожиданности схватившись за него, другую он так же оставил в контакте с землей, продолжая кричать, на этот раз сквозь стиснутые зубы и представлять, представлять, представлять.

Представлять, как земная кора раскалывается. Как поглощает внутрь себя человеческие отбросы в виде домов. В виде столбов. Проводов. Качелей. Строительного мусора. Дымоходов и старых телевизоров. Как проваливаются в расширяющиеся трещины черные автомобили.

В животе горячо пульсировало. Неужели с ним приключился приступ диареи, как и с психологом?

Спящий тяжело сглотнул и вновь почувствовал привкус крови. Он машинально коснулся носа, но тот был сухим, за исключением некоторого количества соплей от холода. "Откуда, откуда кровь?".

Где-то горестно ухнуло дерево и старый ствол, не выдержав нагрузки, с хрустом грохнулся вниз, увлекая за собой ветви других деревьев и мелкую поросль, младших собратьев. Природный каннибализм. Да. Еще этого не хватало.

Но хватало.

Хватало, чтобы остановить часть ФСКО, оттянуть конец, и бежать.

Только пока что бежал один лишь психолог. Он бежал к Спящему, испуганно озираясь и подтягивая штаны.

— Что случилось, что произошло?! — заорал он.

— Они там. В поселке. Проехали недавно. Я остановил их.

— Что ты сделал?! Это землетрясение?

— Вроде бы.

— Вроде бы?! Вроде бы землетрясение под Воронежем?! Ты хоть понимаешь, что натворил? Черт! — Андрей с размаху ударил ногой сосновую шишку и схватился за голову. — Черт! Черт! Черт! Нас же теперь точно найдут!

Он сел рядом со Спящим. Тот оторопело смотрел то на свою руку, то на землю. У него все расплывалось перед глазами. Каждые пять секунд или около того на желудок накатывалась зверская боль и он морщился, не в силах бороться с нею.

— Я просто остановил их.

— Уничтожив дома ни в чем не повинных людей?

— Это был... единственный способ.

— Как они нас нашли? Ты ведь ничем себя не выдавал?

— Нет, ты же знаешь.

— Ага. Значит так, уже ничего не вернешь, это точно. — Андрей вскочил и деловито обшарил себя по карманам. Достал пятисотрублевую купюру и бросил ее Максиму. — Бери это и дуй на трассу. Как можно быстрее, можешь бегом, можешь спортивной ходьбой. Переходи на ту сторону, лови попутку и езжай на ней за сорок километров отсюда. После сорокового километра ищи любой мотель, отель, какую-нибудь такую херь. Если на этом километраже окажется город, то проси остановить возле первого же клоповника после городской черты. Будет лучше, если поймаешь дальнобойщика, они тут все знают. Проси ссадить сразу же возле первого, сразу же, понял, возле первого мотеля после сорокового километра пути. Потом идешь и прячешься где-нибудь там. Вроде лес везде... короче, найди где! Прячешься и ждешь меня.

— А ты? Боюсь, что я не смогу быстро дойти.

— Я сейчас пойду к ФСКО. Вечно от них бегать нельзя, придется договариваться. Нам нужно разделиться, ты их главная цель, я лишь ненужный довесок. Но если только я буду знать, где ты, то все у нас получится и это единственный шанс. Почему не сможешь быстро?

— Живот. Очень сильно болит. Смешно, как будто твой понос мне передался.

— А голова? — Андрей присел на корточки и обеспокоено осмотрел Максима. Поднял ему веки. Те отлепились со щелчком взводимого затвора пистолета. — Закати глаза. Ага, сосуды бледные. Что с желудком?