Разряд обогнул Тяпу-Ляпу и зацепил одержимого. Сверху на него и упал бормоглот.
— Живой? — прильнул капитан в первую очередь к четырёхпалому другу.
Оскалив пасть, животное проверило реакцию противника. Тот не шелохнулся. И капитан обернулся к Ловцу в стремлении помочь выпутаться из сетей.
— Жрицей займись! Она не дышит! И сердце не бьётся! Замёрзла!
— Но не умерла — не должна? Я прав?
— Не знаю. В курсе только Веда. Но и Вита на то она сама, чтобы давать жизнь окружающим, а соответственно и себе. Вопрос в другом: захочет ли вернуться в наш мир после того, как мы изгнали её!
— И что с того? Чего это означает?
— Она лишилась дара — лишена его.
— Вот как! А сам говорил: оставляете его — доброе начинание — в прежних соплеменниках, пожелавших служить людям!
— Я не могу для тебя прояснить ситуацию с ней. Это не в моей компетенции!
— А в чьей?
— Совета старейшин. Это они всё подстроили так...
— Как?
— А вот это вопрос уже к Веде.
— Тогда поспешим к ней!
— Давай, Воин. А я займусь одержимым. Только оружие мне подай!
— Неужели ты уверен во мне, как в самом себе, что я непременно вернусь в грот к твоим, а не к своим в лагерь?
— Это тебе и станет своего рода испытанием! Сумеешь перебороть в себе негативную сущность — наш человек, а нет... Знать Веда знала об этом, но ничего не стала менять! Ведь она всезнающая и всевидящая жрица. Её решения не оспариваются, а неукоснительно исполняются! И я верю ей! И тебе, Воин! Не зря же нарекли подобным именем! Поспеши!
Подхватив Елену на руки, капитан побежал в обратном направлении, где к тому времени на сопке объявились ночные дезертиры.
17. ТРАВЛЯ.
Часовые оповестили лейтенанта, и тот приказал произвести предупредительный выстрел. На переговоры явился иной спецназовец без оружия, которого капитан откомандировал вместо себя сюда в качестве командира подразделения "дезертиров".
— Мне надо переговорить с генералом, офицер, — заявил тот с ходу.
— С кем — может полковником?
— А разве он ещё не генерал-майор, как заверил меня наш капитан? И то, что, поговорив с ним, мне удастся убедить его принять нас назад!
— Лживая тварь, — выхватил лейтенант пистолет, противопоставив солдату собственного подразделения. — Ещё слово — и я сделаю тебе в голове дыру! Пришли за косматым чудовищем, так и говори, а не ври! Мы не отдадим его вам без боя! И я раньше прикончу его — сразу после того, как завалю тебя, предатель!
Оппонент понял: плохо дело. Сыграл на опережение. Взмахом одной руки, он отклонил в сторону оружие офицера, и тот выстрелил мимо, а в иной — у него сверкнул клинок. Однако не стал применять его против командира, а сделал им надрез на собственной руке.
На снег закапала кровь.
— Теперь веришь мне, командир, что я говорю правду? Какая же я тварь, если ощущаю боль!
Рука с пистолетом у лейтенанта опустилась сама собой помимо его воли, а палец всё равно дёрнул курок. Он разрядил обойму в снег.
— Вы ранены, командир? — опустил оппонент взор вниз.
— Нет, это твоя кровь, солдат! Живо на перевязку в санчасть!
— Порядок, — махнул тот пораненной рукой в сторону лесных дебрей, прежде чем выполнил приказ командира. Оттуда показались иные "дезертиры".
— Не стрелять! — подал лейтенант очередную команду бойцам, наказав пропустить соратников по несчастью.
Чувствовалось напряжение. Их предшественники не спускали пальцев с курка, а из рук не выпускали оружия, ожидая провокационных действий в любой последующий момент.
Ситуацию с неприязнью разрешили браконьеры. Хотя поначалу так не показалось их подопечным. Они желали ещё раз узреть воочию лохматое чудовище. Бойцы решили: дабы отбить. Но один из лесных разбойников заявил:
— Для фото на память в качестве охотничьего трофея. А то когда ещё доведётся встретить живого снежного человека.
— Это можно, — усмехнулся лейтенант.
В лагере по такому случаю даже нашли необходимый цифровой аппарат и видеокамеру. Поэтому для хроники — истории — использовали оба прибора по своему прямому назначению.
Сфотографироваться первым настойчивое желание изъявил матёрый браконьер. Он поставил победно ногу на тело двуликого, держа ружьё наготове, затем его у монстра сменил Мермишель, сомкнув руки на шее лохматости, имитируя борьбу — удушье. А после и сам лейтенант проявил потребность прильнуть к туше чудовища, вдруг услышал крик недовольства и возмущения, исходящий от майора.
Тот пришёл в сознание раньше генерала, и пытался осознать происходящее действо, встретил противодействие.
— Тут я командир в отсутствии капитана, — заявил лейтенант.
— Ты в своём уме, летёха? Ха-ха... — нагло рассмеялся комбат в лицо спецназовцу. — Кто капитан, и кто я — майор! Просёк! Несоответствие в субординации! Устав напомнить?
— Мы из разных родов войск, майор!
— Ну и что с того!
— Короче, что надо?
— Вот, уже лучше, летёха! Начинаешь соображать! Я бы тоже непротив сфоткаться с этой кучей меха, — кивнул майор в сторону двуликого. — А заодно понять: как и когда вам удалось его завалить? И почему без меня?
— Сделаем фото, комбат, — вас с ним в полной композиции с иными представителями, — заверил солдат с фотокамерой, — и вы попадёте в список удачливых охотников. Плюс одиночное фото на память в армейский альбом для потомков.
— И то дело, — перестал ругаться комбат, занявшись выбором "охотничьего" оружия.
Лейтенант подыграл ему, и для смеха предложил взять в руки гранатомёт, да ещё нахлобучил каску и перекинул через плечи пару пулемётных лент.
— Рэмбо отдыхает, — показал он в довершении большой палец руки.
Майор остался доволен своим представительным внешним видом, окинув себя беглым взором в отражатель, и сказался готовым к фотосъёмке.
— Делай не один кадр с меня, чтоб я получился как надо! Понял, кадр? — услышал боец.
— Тогда я сам, — прильнул лейтенант к фотоаппарату, отобрав у солдата, и приготовился жать на кнопку, добиваясь фотовспышки, как его отвлёк генерал, угодив в объектив вместо снежного человека.
Появилось фото.
— Это что за безобразие? — выхватил генерал снимок у младшего офицера по званию, и узрел оказию: на фото помимо него оказался запечатлён майор, держа победно его под прицелом. Обернулся.
Комбат не был в курсе эксцесса, махнул приветственно рукой с гранатомётом.
— Что это такое, а? Я спрашиваю у тебя, майор! — воткнул генерал ему фото в лицо.
— Ё-маё! А где чудовище, летёха?
— Чё? Кто? Это ты кого им обозвал? — продолжал неистовствовать генерал, не сразу признав зверюгу, а за белого медведя.
— Да они не водятся в здешних краях, товарищ генерал, — спал майор с лица, и выронил гранатомёт, угодив тому по ноге.
— Ай! — опустился взор генерала ниже. — Перекрасили бурого медведя-А-А...
— Нет. Это ж этот, как его... Подскажи, летёха! — попросил майор помощи.
— Снежный человек.
— Кто?
— Таёжное чудовище.
Генерал склонился над ним, и покосился на лицо, припоминая иное — с фото телохранителя олигарха. Потребовал подать нож.
— Зачем? Решили прирезать, командир? — занервничал лейтенант, однако повиновался.
Генерал не стал зверствовать, но его действия ничуть не уступали данному определению. Он принялся брить морду двуликому, добившись разительного сходства с телохранителем.
— Одного нашли. Осталось добыть иного — олигарха.
А тут ещё на глаза генералу угодили браконьеры. Рука с клинком затряслась.
— Кто победил? — дрогнул голос у него, адресованный майору.
— Мы, — молвил тот без тени сомнения, уловив в качестве подтверждения одобрительный кивок головой от лейтенанта спецназа.
— Неужели?! — всё ещё не верил генерал.
— Да, а иначе какой нам смысл было фоткаться с двуликим, — заявил матёрый браконьер, хвалясь собственным снимком. — Нравится?
— Я тоже себе такой хочу, — взыграла ревность у генерала.
— Понял! Сейчас непременно сделаю! — подлетел майор к лейтенанту, и попросил того объяснить, как правильно пользоваться фотоаппаратом.
Тот поступил много проще — просто приготовил аппарат к съёмке — даже навёл его на генерала, а после прибавил:
— Жать сюда — на эту кнопку по моей команде.
И следом он занялся генералом — установкой героической композиции, предложив тому и дальше держать опасно клинок в руке, будто командир завалил им снежное чудовище.
Задумка подчинённого понравилась генералу, и он попутно заинтересовался судьбой помощника.
— А где капитан? Почему нет рядом?
— Ушёл...
— С кем и куда?
— С какими-то странными типами.
— И сколько их было — три? — вспомнил генерал про дикарей.
— Точно, угадали.
— А обещал вернуться — и как скоро?
— Не совсем...
— В смысле, лейтенант?
— Не могу знать. Лишь приказал принять его полномочия на себя, и стеречь лагерь до вашего пробуждения.
— Ясно. Если не вернётся, у тебя, лейтенант, звёзд на погонах станет вдвое больше. Понял меня, и то к чему я речь веду?
— Угу.
— Вот! А найдётся олигарх — примеришь мои прежние погоны.
— А я тогда чьи — какие? — опустил майор фотоаппарат.
— Твои не уйдут от тебя, как и "зона"! Будешь "полканом", раз обещал! А теперь скорее сними меня!
— Чем — на фото или... — проявил смекалку лейтенант, хлопнув демонстративно ладонью по пистолету в кобуре на поясе.
Генерал оценил армейский юмор в его исполнении.
— Сработаемся, помощник.
И тот вновь очутился подле майора, помогая навести фотообъектив на прежний план съёмки. Оставалось лишь щёлкнуть. Генерал запаниковал, испортив кадр в самый ответственный момент. На фото в его исполнении отобразился испуг.
— Он шелохнулся! Я это почувствовал! — опустилась рука с клинком у главного охотника.
— Разумеется, чудовищный телохранитель олигарха жив, — присовокупил лейтенант, ощущая себя уже в звании капитана. Звёзды на собственных погонах начали двоиться у него в глазах. Ему даже показалось: двуликий косится на него с майором. То же самое подтвердил на словах генерал. И в следующий миг раздался очередной щелчок фотоаппарата.
Фотограф перепутал его у себя с табельным оружием, поскольку зверь с человеческим лицом разорвал путы и откинул в сторону генерала, а затем отреагировал на яркую вспышку в исполнении майора, зацепив вместе с ним лейтенанта, сбив с того те звёзды, которые были на нём. Благо, тот сам остался живым, сосредоточив внимание на иных, мелькнувших перед глазами хороводом.
В лагере начался звездопад. По ходу дела пострадал целый ряд "охотников", оказавшихся на пути беглеца, коего пытались подстрелить вдогонку браконьеры, и чуть не устроили перестрелку с оппонентами по несчастью.
— Прекратить! Отставить! — неслись крики в приказном тоне из палатки командира лагеря, превратившуюся в защитную сетку из-за невероятного количества дыр, что казалась: состоит из них одних и ничего кроме. Но выстрелы заглушали все иные шумы.
Сам двуликий не смог бы избавиться от заклятия наложенного на него дикарями, если бы не Лиза. Она всё и подстроила так при встрече с проклятым, будто тот призвал его к себе на помощь, сняв на время собственное заклинание с тех знаков, которые соответствовали её с амулета-оберега на двуликом.
Племя к тому времени находилось на осадном положении, и в гроте подземелья на привычном месте остались дикари из числа мужчин во главе с юной жрицей.
Не теряя время даром, Лиза продолжала изучать письмена на ноутбуке, оказалась осведомлена относительно того, что замыслила: вернуть проклятого с двуликим к нормальной человеческой сущности, и наложить при этом на них табу. Для этого ей следовало собственноручно нанести одно тату — очень древнее, о котором не знали и не догадывались её предшественники-вожди, предпочитая отсиживаться в укрытии, когда на планете объявлялся демон в человеческом обличие — тот же Аттила у гуннов или ханы у татар — Чингисхан, Батый или иные иже с ними, к кому попадало кольцо абсолютной власти, как ныне к Сергею, или его предшественникам от Гитлера при падении Третьего Рейха. А затем Сталину и т.д. и т.п.
Маленькой жрице предстояла схватка под наблюдением дикарей, чтобы в будущем избежать необратимых последствий, а заодно снизить риск насколько это было допустимо.
Ожидание грядущего события оказалось томительным. Время тянулось нестерпимо и несоизмеримо дольше, чем обычно. Каждая секунда казалась минутой, а минута — часом, и так далее и тому подобное, поскольку, получив призыв, двуликий так до сих пор и не явился в грот открытый преднамеренно дикарями для него — и не только.
На подходе был Воин, неся на себе иную жрицу, дающую жизнь. И без неё Лизе вряд ли бы удалась её задумка. А враг был близко и являлся в представлении дикарей не тем, каким они думали и верили.
Упустив "зверя", генерал пришёл в бешенство. Он мгновенно поднял лагерь на уши, собираясь оправить по следу тех из числа подопечных, кто подчинился ему, среагировав на призыв. Помимо майора к нему примкнул лейтенант со своими бойцами, что также были подконтрольны тому, иные — вернувшиеся из похода и имеющие при себе в наличие защитные тотемы, напротив препятствовали всякому насилию с их стороны.
— Бунт! — сорвался далее генерал на крики. — Вы все — дезертиры! Я объявляю вас вне закона!
Однако преимущество было на стороне условного противника.
— Отступаем к вертолёту, генерал, — приметил лейтенант пилота.
Тот копошился подле винтокрылой машины. Там у него на борту летательного аппарата и расположились они. Только бунтовщики и видели их.
Высший состав офицеров бросил своих подопечных на произвол судьбы.
В небе при вращении лопастей вертолёта разнёсся рокот, и следом пилот перевёл аппарат на холостой режим барражирования.
Выстрелов вдогонку не последовало, что и отметил в свою очередь майор.
— Ещё чего не хватало! — продолжал лихорадочно сыпать ругательствами генерал. Всё пошло прахом с одной стороны, а с другой — пилот указал им вниз.
Экипаж приметил: по деревьям с невероятной скоростью передвигается скачками лохматое существо.
— Отлично! — повеселел в голосе главный паникёр с генеральскими звёздами на погонах. — Подстрелим его!
И обвестил: сезон охоты на снежного человека открыт.
Вертолёт спикировал ниже. Преследователи погнались за чудовищным беглецом.
— На этот раз зверюге от нас не уйти, — воспользовался генерал автоматом с оптическим прицелом лазерного наведения многократного увеличения, и, приоткрыв боковой иллюминатор со своей стороны, дал очередь.
Пули легли вблизи косматого монстра.
— Сбавь обороты, пилот! А лучше зависни на миг! — желал стрелок, как следует прицелиться. И на этот раз дал более продолжительную очередь.
Снова мимо.
— Магазин! — раздался новый призыв в его исполнении.
— Где? — в недоумении прильнул майор к иному иллюминатору по тому же борту рядом с генералом. — Кругом тайга! Нет даже намёка на населённый пункт!
— Кретин! Ты как вообще дослужился в армии до звания комбата?
