Теперь мне понятно, почему донна скрывает своё лицо, хотя и не до конца. Либо она красавица, либо уродина?
Я кивком одобрения даю Дэргу понять: уступаю ему.
А он — мне.
— Она кто? — едва не кричу я.
— Тихо ты... — грозит Дэрг мне кулаком. — Чего орёшь?
— Это я так разговариваю — атаманский голос вырабатываю...
— Будешь об этом объяснять старику, а не мне...
Намёк со стороны Дэрга очевиден: дорн отвлёкся от юной особы, его взгляд прошёлся у меня мурашками по спине, хотя и смотрел старик на меня в упор. А я и дальше не замечал его, лишь прелестницу, облачённую в прекрасные доспехи поверх изумительно-гибкого стана.
Что там крикнул Балдрик — не слышал, а то, что нас погнали прочь, и за каменные стены не пустили, туда двинула свита дорна с донной.
— Голову себе свернёшь, Чудак, а чуть раньше дорн её тебе... — всё ещё никак не мог уняться Дэрг, как и я не в силах был сдерживать себя, продолжая пялиться на ту, за один взгляд на которую лишали жизни арбалетчики.
Пришёл я в себя, когда мне съездил по шлему кулаком какой-то латник.
— Ты куда смотришь, морда твоя рабская?
— На тебя... — попытался я подавить его своим взглядом, да "интеллекта" не хватило, у моего оппонента его оказалось в разы больше.
— Имя, звание, быдло!
— Сэр Чудак и атаман... — спокойно отреагировал я.
— Ты попал, Чудак... — не собирался униматься ратник.
Сам же он не торопился мне представиться. Но я быстро понял: кто он, и что представляет собой — нашего надзирателя.
И не переставая срывать голос, и брюзжать слюной мне в лицо, ратник продолжил со мной общение:
— Запомните все моё имя, наёмники! Я — Рангир! Кому-то из вас оно знакомо, а тем, кому нет, ещё узнаете меня, и позавидуете тем, кто не дожил до этого дня!
Ульф заворчал про себя.
— Ага, — отвлёкся Рангир на него от меня. — Знакомая морда! Опять ты попал ко мне, полукровка!
Как вдруг крикун остолбенел, узрев наконец-то того, кого собой загораживал Эй'Грр и Чичух. Даже чуть припух.
— Быдло...
— Сам ты оно! Я — человек... — выдал Удур.
— Етить твою-у-у... — затянул Рангир. — Это чья злая шутка была сделать морфа наёмником?!..
— Ну, моя, — заступился я за своих парней. — И что с того?
— Ты попал, Чудак, и так, а даже не представляешь как! И я пока не представляю то, что сделаю с тобой!
Никак в карцер засадит? Так только спасибо за это ему скажу, хоть отдохну и отлежусь. Не наряды же он мне впарит? Я ведь атаман, пускай и наёмник, всё-таки имею какой-то ранг. Или нет, я ошибаюсь и сильно заблуждаюсь? Не пороть же он вздумал меня? Пошумит для приличия и придания статусу собственной личности, да успокоится.
Этот "упырь" не собирался униматься, а что — попить нашу кровушку, наёмников. Когда он наконец-то закончил "знакомиться" с нами, то передал своим людям, и те погнали нас по каким-то баракам, что больше по своему виду напоминали низкий хлев, зарытый на манер дота в землю. Одно слово — землянки. Туда нас и поселили. Койко-места там отсутствовали, зато присутствовал настил изо мха с лишайником или ещё какой-то местной разновидностью растительности в здешних краях. Но и то хорошо, что оставили в покое, заперев снаружи на засов и выставив часовых. Вот он отдых — миг блаженства, теперь не грех и поваляться, а отлежаться. Да не прошло и часа, как показалось не только мне, но и всем остальным наёмникам: к нам пожаловал Рангир, а с ним стража из арбалетчиков.
— Атаман Чудак... — вызвал он меня.
— Сэр... — напомнил я, откликаясь.
Командиру стражи было на это плевать, и на меня, если не сказать грубее, вовсе нас... по принципу — орда.
Дэрг тотчас примкнул ко мне, а вслед за ним в движение пришли ветераны. Моя новая свита, как уяснил я. Но до "переговоров" дело не дошло, арбалетчики по команде Рангира изготовились произвести залп в нашу сторону. И я нисколько не сомневаюсь, что такая команда последовала бы в его исполнении, и они бы выполнили её неукоснительно, как боевой приказ.
Мне пришлось идти в одиночку.
— Вспомни, чему я учила тебя... — подвернулась мне уже на выходе из барака Кукумэ.
— Ага, — уверил я клятвенно её, дескать: всё помню, ничего не забыл.
Как вдруг всё резко вылетело из головы. Меня со спины по ней ударил Рангир. Наверняка решил проучить, а подозреваю: на это ему намекнул старик, больше ж некому. А всё по причине известной уже мне — я не туда смотрел.
Ладно, решили пободаться со мной, сэром Чудаком и атаманом в одном лице?.. Я снова получил по голове каким-то тяжёлым и тупым предметом. Голова аж просела, а шея въехала едва ли не до хруста в хрящах позвонков мне в плечи.
Ну всё, я разозлился! Вы достали меня...
И точно — ещё раз — я пропустил уже третий удар, и на этот раз по ногам — зацепили. Если бы не доспехи, все кости переломали, по каким били, а планомерно продолжали избивать меня, оставляя на теле лёгкие увечья и синяки. Да я уже привык к ним в этом мире, и даже с морфами встречался в бою.
Чудом ухожу от столкновения и выхватываю разом оба свои клинка. Что теперь мне на это скажите, разбойники?
Обзываю стражу халдеями, и вызываю всех разом на поединок чести. Я ж сэр, к тому же Чудак, и атаман.
Мой расчёт на то, что его примет исключительно Рангир — не оправдался, ватага стражи двинула на меня всем скопом. Я еле успел отскочить в сторону, и налетел на брёвна барака. Меня прижали к ним. Теперь ты не рыпнешься, сэр Чудак.
— В ноги уходи, и по ним их руби... — доносится до меня голос гнома.
Ёр-Унн орёт мне едва ли не в ухо, просунув свою волосатую рожу в узкую бойницу барака.
Я пластаюсь по земле и скольжу по грязи в панцире, а гребу руками как черепаха по льду, и надо же — проскальзываю, оказываясь с тыла у противников.
Кого-то цепляю и валю, но не на себя, а позади. Вскакиваю, и вижу: один из шести ратников корчиться, держась за ногу.
Вот кому я рубанул, а следовало бы Рангира, и на этом бы закончился мой поединок. Ничего, сейчас и его достану — или он меня.
Ратники снова валят стеной на меня, я делаю отвлекающий манёвр — рывок в ноги, и ухожу в сторону, заставляя повалиться парочку вояк, готовых было уже упасть на меня, а в итоге куда — в грязь.
Я снова выскочил, сумев зацепить ещё кого-то по ноге, а тот меня чем-то в спину, да так, что из лёгких едва не выбило воздух.
Спину ломит, я прижимаюсь ей снова к дощатой основе барака, и не стены из брёвен, а двери.
Я у двери! — возникает мысль открыть её. — Где тут засов или запор?
Теряю концентрацию, на меня наваливаются и бьют, я падаю, но успеваю выдернуть запор из двери и...
Из барака валят наёмники, и валят тех, кто пытался меня — втаптывают в грязь.
Прихожу в себя уже в бараке и пытаюсь узнать у Дэрга с ветеранами, что нам грозит за то, чего мы устроили по вине стражи? А что вообще стало с ними?
— Погоди, сюрприз будет, — скалится Дэрг.
Чтоб его! Хотя куда я нынче без него — и пропаду. Или мне это только так кажется?
— А вот и гости по наши души, душегубы...
Я реагирую на тех, кто возникает в дверях. Жнецы с палашами — и пешью. Кандалов не вижу, как и цепи.
Снова слышу своё имя — сэра Чудака. За меня заступается весь барак — все наёмники — мои и Дэрга.
Меня хочет видеть дорн Балдрик, а я, если честно, не горю таким желанием, ему надо, пусть и приходит, поскольку я уже находился за последнее время столько, что стоптал ноги по самые уши. Единственное чего хочу — полежать в тишине.
Кого-то бьют из-за меня и также палашом плашмя. Без зарубы никуда, а никто никого убивать не собирается, разве что покалечить для проформы. Нам, наёмникам, напоминают: мы — никто, и звать нас — никак. Мы быдло — рабы. А стражи — слуги Империи, блюдут интересы Короны.
Я прекращаю бойню, как атаман, и иду к жнецам, однако сразу предупреждаю: на милость не сдамся, угрожаю арбалетом. Но у меня быстро изымают всё оружие, даже клинки, и, подгоняя в спину палашом, ведут сначала к каменным стенам с башнями, а затем и за них проходим.
Где-то я уже это проходил? А... в городе дело было. Только тут никто не пойдёт на приступ, а даже если и затеют наёмники бунт, недолго остаться и вовсе снаружи заставы.
Меня останавливают, и дополнительно снимают доспехи. Остаюсь в том, в чём попал в этот мир. Хорошо, что не догола раздевают, а то бы как я предстал пред ясные очи вздорного старика?
Меня ведут в обиталище дорна и... донны. Сердце колотиться в груди, я начинаю озираться по сторонам, моим временным надзирателям кажется: кручу от страха головой из-за того, что вот-вот открутят её мне или отрубят. Да мне нет никакого до этого дела, все мысли только о ней — прекрасной незнакомке.
Я нигде не вижу её, зато слышу голос, она кричит, а на неё старик. Ссорятся, а не спорят. Так не спорят, а ругаются — и не муж и жена, а...
Новость для меня обескураживающая: она, оказывается, приходиться старику племянницей — настоящей, а не любовницей — называет дядей, а тот её "дочкой". Знать сирота, почти как я. У меня тоже никого нет из родни в этом мире. Остаётся только самому её заделать — и с этой бы я точно не отказался, хоть прямо сейчас, даже если бы знал: завтра помирать, а так неохота, напротив, жить ещё больше.
Жнецы осаживают меня у двери, из-за которой до нас в коридор проникают голоса дорна и донны, что всё более желанна. И...
Это её имя. Она — Желанна. Вот это да! А судьба...
Дверь открывается нараспашку и на меня налетает та, на кого и взглянуть недозволенно никому, а я ещё хватаю её, поскольку она валиться на меня. И мы падаем.
Что сейчас будет? — возникает где-то в мозгу у меня предательская мысль. И иная: — Да чего уж там теперь, и тебе терять, сэр Чудак, кроме собственной головы, а не сносить?
Вслед за девицей вылетает старик, и орёт. Опять ничего не слышу и не вижу кроме той, кто уронила меня, а я — её, потянув на себя. И не выпускаю из рук — держу, как какую-то спасительную соломинку, и даже не спасательный круг.
Жнецы смыкаются вокруг меня и...
— Не трогайте меня! — орёт Желанна. — Не прикасайтесь!
Это она им или мне?
— Сэр Чудак... — мычу я в ответ ей. — Атаман ватаги наёмников из артели "напрасный труд".
Девица успокаивается быстро и... улыбается. Не верю своим глазам: она мне улыбнулась! Но быстро опомнилась и вскочила, едва я ослабил хватку.
Ну и прыткая же она, как газель.
Мне не позволяют встать на ноги, жнецы тычут в меня палашами и прижимают к полу — ждут лишь приказа старика, чтобы разорвать на куски.
Неужели это всё — меня опять разлучат с той, кто очень похожа на одну мою знакомую по прошлой жизни?
Голова идёт кругом. Я бьюсь затылком о пол и кричу...
— Жанна-А-А...
Отключаюсь.
Всё, сэр Чудак, вы, как абонент 256-19-76, отключаетесь за не уплату долга. И неважно, что я всё это время находился "вне зоны доступа" сети "Матюки". Только зря один из регионов Окраины треклятой Империи покрыл... ногами. Больше мне не ходить — доходился, бродяга...
Глава 13
"Два дебила — это сила!
Три дебила — это класс!"
Тишина. Кругом. И окутало моё сознание. Темно. Почему? Я не понимаю, хотя и начинаю осознавать: провалился куда-то, и не сам. Тело болит и саднит, грудь ломит так, что каждый вздох даётся тяжело, словно мне проломили её — и не раз. Открываю глаза и...
Свет, не такой яркий, как хотелось бы, и исходит от окна в расписных узорах.
Хм, мозаика, — доходит до меня. — Знатная домина. Вопрос — чья?
Вожу глазами по сторонам, голова пока остаётся в статичном положении. Не тюрьма, скорее покои замка, и я здесь не совсем желанный гость. Тело моё лежит на полу, а я на спине, раскинув в стороны руки, ноги пока не вижу, для того чтобы разглядеть их, требуется подняться или хотя бы приподняться на руках. Предпринимаю попытку согнуть руки в локтях, что-то получается, но не совсем. Заваливаюсь на бок и... Опля! Кого я вижу! Передо мной за массивным столом сидит старик.
Дорн Балдрик, вот так сюрприз! Хотя почему? Меня ж и вели к нему, да я столкнулся чуть раньше с...
Начинаю кое-что припоминать, что было со мной не так давно, и хочется надеяться, что недавно, поскольку вот он дорн, и я... у него в покоях.
Точно, а из них — двери — и выбежала та, кто налетела на меня и...
Те объятия мне никогда не забыть. Ещё бы поцелуй и...
Старик видит: я ожил, покашливает, привлекая моё внимание к собственной персоне.
И тебе не хворать, Балдрик! — отвлекаюсь я от сновидения, желая закрыть глаза, и мысленно возвращаюсь к памятному мигу моей жизни в этом мире. Тогда при встрече с Желанной у меня случился приступ никогда ранее не происходивший со мной. Не эпилептик же я? Вроде ничего такого раньше за собой не замечал! Или это нормально для эпилептика, что он понятия не имеет о своём заболевании?
Взять тот же провал, когда я провалился сюда. И снова неосознанно зашептал:
— Жанна...
Не Желанна, а именно Жанна. Да Балдрик — вздорный старик — грохнул ладонью по столу. Намёк мне на то, что прихлопнул паразита, а и меня, возможно, ждёт аналогичная участь.
Я дёрнулся — всем телом, мышцы послушно сократились, и я тут же почувствовал некий прилив сил, растекающийся теплом по всему организму — каждой его клеточке.
Адреналин...
— Сэр Чудак... — обратился Балдрик ко мне, и не как к атаману ватаги наёмников из артели "напрасный труд" с намёком на мою рабскую принадлежность, а именно по сану.
Внимаю ему, жду ещё, что скажет мне, а старик указывает присесть на складное кресло-стул напротив себя. Оно без спинки — это я уже понял, когда попытался откинуться, и едва снова не угодил на пол, еле усидел за счёт рук, вцепившись в перила.
Балдрик поморщился. Да, я такой — сэр Чудак. А вы чего хотели, и ты, старик? Меня всё больше это интересует, поскольку мы тут с ним одни, и я понимаю: предстоит разговор тет-а-тет — и весьма серьёзный.
Старик решает с чего его начать, и как, ибо давно уяснил: я парень не промах, знаю куда метить, туда и бью, а больнее всего.
Сверлю его всё тем же взглядом не без интереса, каким он разглядывает в свою очередь меня.
Ну, давай, что ли, начинай, старикан! Это я у тебя в "гостях", а не ты у меня — хозяин. Жду. Старик словно нарочно затягивает возникшую паузу.
Ага, — дошло до меня, что заинтересовало его, и тогда Желанну, заставив задержаться её в моих объятиях — одежда. Платье и разглядывал сейчас на мне дорн, вот и назвал сэром. Такой одёжи, как я тут, отродясь никто не нашивал. А что если я какой-то заморский гость — отпрыск знатной особы, а меня едва ли не заковали в кандалы, превратив по незнанию в наёмника? Может чего скажет, а интересного мне порасскажет про это?
Тереблю кольцо наёмника, мой намёк старику очевиден, дорн кивает мне молча и начинает говорить — делает такую попытку, так как слова даются ему тяжело.
С чего бы вдруг?
Напрягаюсь — я и он.
— Сэр Чудак... — снова повторяет дорн. — Вы, наёмник, кем бы ни являлись до того времени, как надели кольцо. И теперь подчиняетесь мне — дорну Балдрику. Я — командор пограничного легиона северного региона Окраин Империи, и служу верой и правдой Короне, то есть её сюзерену — кесарю Иллариху...
