Порождений на поляне оказалось прилично, а нас меньше в разы.
И откуда только они все повылезали? — было мне интересно спросить у них с огнём в руках.
Порождения метались вокруг пятен света, где мы укрылись от них, и тянули свои когтистые конечности к нам, одёргивали назад, едва распухали, попадая на свет.
— Держи, — я метнул лопатку Хорсу.
Брат-родовит выставил руку, и порождение зацепило его, стремясь перехватить. Но он сумел извернуться, отсекая порождению конечность, а я добил из "сайги". И следом "осечка". В обойме закончились патроны. И других, я что-то не видел. Снова зарядил ракетницу, разрядив её буквально тут же в вездесущие порождения.
Получив смертельную рану, образина не растерялась, и ринулась в круг света на меня, вытолкнула за него. Сунув ей лопатку в клыки, я не надеялся отбиться. Выручил Хорс, прыгнув на нас с ней. И если бы не щит за спиной варвара, иное порождение порвало б его, и следом меня.
Я уже не надеялся уцелеть в бойне с порождениями, когда они неожиданно разбежались, как по команде со стороны. Некто руководил ими, или я, как всегда, ошибался. Вот и здесь сейчас допустил непростительную ошибку, завладев карабином.
Строгий взгляд Ярилы не показался мне укором, значит, я сделал всё правильно, решившись на героический поступок, пока мои братья выжидали: кто же выступит в роли самоубийцы.
У нас были потери и в основном ранеными, но вот один вояр перестал корчиться от боли, и оберег его не спас, даже "аптечка" не выручила — фляжка с целительным снадобьем — Ярила плеснул ему на рану из неё, и дал испить.
Я сам сейчас не отказался бы от "допинга", но мне никто не предложил. То ли не заслужил, то ли полагался исключительно раненым. Среди них был Хорс, потеряв немало крови. Однако пара капель эликсира в рот, потом на раны, и затянулись у него как на собаке.
Я осмотрел себя на наличие кровоподтёков — имелись, но больше ссадинами, царапинами и синяками, нежели глубокими рваными ранами, что могли оставить мне порождения. А теперь сами станут охотиться на наш отряд по запаху крови. Чему несказанно был рад длак. Тварь принялась вылизывать меня от крови, не думала вгрызаться. И мне хорошо, и ей приятно — не стал я пинать её и отгонять от себя. Вдруг слюна длака отобьёт запах крови? — старался я не думать о заражении.
Вроде обошлось пока, а дальше видно будет, какая моя судьба. Помниться: пообещал Нюше с Варварой и приёмным сынишкой вернуться домой живым, а целым и невредимым — не говорил; сидел молча и взирал на всё, что творилось кругом.
Подтаскивая побитых порождений на лучи света, родовиты заставляли их взрываться.
Бум...
Бум...
Бум-бум...
Тела нави мгновенно раздувались и лопались, испаряясь бесследно — будто бы мы вовсе не встречали порождений, если не брать в расчёт погибшего брата.
Бросить его тут, мы не могли, зная: восстанет, и сам примкнёт к тем, кого тут валили. А оно нам надо?
Соорудив для него костерок, кремировали.
Длак взвыл, надеясь поживиться им. Да твари пришлось обломаться, как до неё порождениям прорвы.
При другом раскладе, с каким иным людом может быть так и поступили, но не с братом-родовитом — грех. Табу!
— У-у-у...
Заглянув в узелок, я выделил длаку кусок вяленой рыбы. Один щелчок клыками, и тварь вывалила язык, точно собака, ожидая добавки.
— Шиш... — переполошил я необдуманным заявлением вояров с вожаком, заставив сомкнуться их вокруг меня. — Да это я... длаку! — не сразу дошло до меня, в чём причина их беспокойства.
Однако никто из братов не упрекнул меня — привыкли к моим выходкам. И ведь сказал я это не со зла, а по недомыслию. Вот как на недоумка на меня и покосились браты.
Больше мы не торопились, занимаясь поисками порождений прорвы, шли по их следам. Вёл нас опытный следопыт, определяя навскидку по примятой травинке: кто тут проходил и куда двинул.
Шли мы небыстро, что вполне устраивало меня, но нервировало прилично. Мне достался щит погибшего брата, и больше я не опасался за неприкрытый тыл. Отныне у меня на спине щит, правда, весит защита неслабо, ощущение такое, будто у тебя горб вырос на спине, и тянет постоянно назад, тогда как надо идти вперёд, но это ничего, всё надёжней будет, чем раньше.
Идём крадучись, озираясь насторожено по сторонам, заостряя каждый свой взгляд на чём-то, что кому казалось порождением. А лес дремучий, на то и дебри, местами вовсе нехоженый. Тут если кто бродит, только зверьё. Среди люда, мы первопроходцы. Ну и я при братах не иначе как первый проходимец.
Мы снова остановились, сбираясь в круг, на этот раз для трапезы, и длилась меньше минуты, происходила далее на ходу. Я, как и все, сунул кусок сухой рыбы за щеку, гонял её языком во рту туда-сюда, давился с непривычки, но глотать, и тем паче выплёвывать, не торопился. Хотя длак о последнем мог только мечтать, раскрыв пошире свою пасть, зыркал на меня в надежде на добавку.
Хватит, один раз уже покормил.
— Отвали!
Ага, так он и послушался меня. Кто я ему — хозяин что ли? В селение не приглашал, и будку на подворье не выделял, да и на порог дома в сенцы не пускал. Так что нечего скалиться, тварь, и доставать меня, не то саму достану, как давеча порождений!
Дал пинка по коряге вместо длака. Увернулась тварь. Хорс сердито покосился на меня.
Ну да, не на пикник же в лес подались, и не по грибы, чтоб сшибать поганки с трухлявых пней, а за порождениями в погоню.
— Найдёшь мне образину — и она твоя целиком, — приобщил я тварь к делу.
Длак довольно взвизгнул и подался вперёд следопыта, пока тот разбирался: куда свалили порождения проскочившие здесь.
— За мной, — крикнул я, увлекая Хорса с Ярилой.
Вояры двинули за вожаком, а он за мной, тогда как я за тварью.
Длак привёл нас к бурелому, замерев с высунутым наружу языком и открытой пастью, словно пытался сказать мне: давай жрать, хозяин! Заслужил, чтоб ты покормил меня!
— Да подавись, — одарил я его очередным сушёным куском "воблы", примкнул к воярам.
Разглядеть порождений, как давеча на поляне или в селении, мы не сумели, и следопыт, припав к земле, одобрительно кивнул, подсказывая нам: мы на правильном пути.
Желания лезть в бурелом ни у кого не возникало.
— Да спалить его вместе с порождениями — и вся проблема! — заявил я на повышенных тонах, понадеявшись: порождения услышат меня и сами двинут к нам.
Ага, сейчас! И так два раза!
Зато моя затея с огнём понравилась Яриле. Подпалив бурелом с разных сторон, приготовились к встрече с порождениями. Но они оказались хитрее, выскакивая из-под земли в удалении от возгораний, и гнаться нам за ними поодиночке или толпой, не с руки. На то у них и расчёт — заманить нас в очередную западню, попросту отвлекали наше внимание.
Бурелом заходил ходуном, и в нас полетели развороченные, точно взрывом, горящие стволы деревьев.
Кто ж разметал их? И кто — мне меньше всего хотелось знать.
Я залёг, когда следовало бежать сломя голову прочь отсюда, не обращая внимания на иные порождения. Здесь же нас ждала встреча с исполином. И я не ошибся, хотя если честно, тешил себя такой надеждой, но она умерла, едва узрел кое-что такое, чему у меня не нашлось слов для описания. Да и как описать то, что увидел впервые, и не совсем порождение подобное на упырей или вурдалаков. Тут не животное и не человек, а скорее некое неживое нагромождение, которое непонятно, что собой представляло. А нам ещё непонятно, как его валить. И всей братией его тут не повалить — сам завалил нас, обрушив бурелом.
Я пошевелился. Опаленные и дымящиеся ветки древа надо мной осыпались пеплом, не причинив особого вреда, ствол находился в стороне от меня, и я попятился, отползая к корням в надежде: гигант не заметит меня. А древлин — один в один, но без листвы и больше подобный на громадную корягу, освещающую вокруг себя пространство чем-то вроде глаза. А там глаз, что прожектор с осветительной вышки.
Не смотреть туда, — я заставил себя отвернуться от него, замер на мгновение, и опять попятился к корням, зацепил длака.
Тварь даже не взвизгнула, лежала, скрутившись калачиком, зажимая лапами и ушами морду, всё же лизнула меня, признав хозяина.
Мне было страшно не меньше длака, и я дрожал точно так, как тварь. И в голове естественно творилось чёрти что.
Что это? И откуда взялось? А как вообще сюда проникло?
Не говоря уже:
Как с ним бороться?
Вокруг чудовищного исполина клубилась тьма, скрывая его от обычного человеческого взгляда. Зато сам выискивал оком-прожектором нас, выхватывая, как маяк в море ночью корабли.
Рядом со мной и длаком вновь что-то грохнуло оземь, и мы подскочили вместе с древом, прячась в его корневищах. А с иных древ посыпалась листва.
И новый удар с предварительным скрежетом.
Исполин шагал, стараясь раздавить нас, выискивал оком среди бурелома.
И вдруг отчётливый удар топора.
Что за дровосек объявился тут на свою погибель? — припомнил я у нас в отряде одного варвара с топором на плече. Неужели он затеял вырубить поляну в дебрях вокруг чудовищного исполина из прорвы?
А я чего лежу тут как тварь, поджавшая хвост под себя? У меня ж ракетница! Зарядить этому нечто из неё в око, и поглядим, на что оно будет способно, когда ослепнет?
Страх, жуткий и не прекращающийся страх, накативший волной ужаса. Нечто замерло в непосредственной близости от меня, заставив длака зарываться в землю от испуга. Ну, на то тварь — животное, а я человек — меня так просто не испугать! И кого я обманываю — сам себя!
Руки трясутся, пальцы дрожат, отказываясь подчиняться командам мозга. На меня накатывает волна жуткого шёпота.
"Чую, чую поживу! Пахнет кровью! Напьюсь!..
Сам бы не отказался. Кровь в жилах застыла, но я всё же навожу ракетницу на чудовище, и...
Оно увидело меня.
"А, теплокровный! Знатная добыча!.."
Я не могу пошевелиться. Оно овладело мной — моими мыслями, а я и дальше ничего не соображаю, забыв обо всём на свете, в том числе и про ракетницу, наведённую на него. Застыл, уподобившись истукану-идолу, и продолжаю сходить с ума.
Треск дерева и грохот при падении. Дровосек обрушил ствол на чудовище. А я, чего спрашивается, туплю и ничего не предпринимаю?
Палец сам дёргает за курок. Мелькает вспышка при выстреле из ракетницы и за ней уже тянется шлейф дыма.
Какого чёрта!?..
Я промахнулся, когда тут проще попасть!
Трясущимися руками переламываю ствол ракетницы и дрожащими пальцами ковыряю стреляную гильзу, а уже шарю по себе в поисках иного заряда. Да на мне не куртка с карманами, а рубище родовита, соответственно патронташ — мошна.
Пока соображаю, чудовище на раз разбирается с дровосеком и вновь озирается на меня.
Всё — я прицелился, как в прошлый раз и...
Нет, что угодно, только не это!
Мне показалось на миг: я вновь промахнулся. Да нет же, попал! И чудовище на меня!
Новая вспышка ярости исполина, и я уже не помню, как и кто вытащил меня из бурелома. Рядом Хорс с Ярилой и прочие вояры — мы не отступаем, а бежим, и как мне кажется: за нами мчатся порождения.
Вот так поохотились на них. За нами увязалась погоня. Насилу выскочили на свет из полумрака дебрей у самой реки. Солнце давно перевалило за зенит — всё больше клониться к дальней кромке горизонта.
Мне интересно знать, что же такое мы потревожили там, у бурелома, с чем не совладать без волхва?
Вослед нам рычат порождения. Будь у меня лишние заряды, пострелял бы всех, ну или прогнал прочь, а так сами валим на противоположный берег.
Выбрались. Найти бы челны и сплавиться вниз по течению до селения, чтоб укрыться всем родом на вершине Лысого Горба за тем истуканом, к которому натоптана тропка, и попытаться призвать на помощь сюда, разжиганием на вершине сигнального костра, иные рода славных братьев-вояров.
Запаниковал не я один, однако страх довольно быстро улетучился и вскоре мы уже смеялись и гоготали глядя друг другу в глаза. Ещё бы нам не смеяться — замочили порты по самые уши. И кто знает: в быстрой ли воде все?
Перевожу взгляд на Ярилу. Им же вожак одарил меня.
— Вояр!
Буду надеяться: похвалил, а не пожурил.
— Скажи, мне, вожак, что это было там, в лесу посреди бурелома?
— Оно и сейчас там, — вставился Хорс.
— Кто?
— Зырь.
Действительно, по-другому про то чудовище и не скажешь, но ока, я, кажется, лишил его. Или вывел ненадолго?
— И света не боится.
— А чего или кого? — занервничал я. — Как нам остановить его? Задержать?
— Уже — дальше Большой Воды не сунется.
— А как же селение? — напомнил я воярам про их семьи, и прочих родовитов.
Моя подсказка возымела не совсем должное воздействие на вожака, Ярила отправил туда одного из вояров посыльным предупредить жителей и волхва о нашем столкновении с Зырем.
Итого наш отряд уменьшился уже на три вояра, при этом двух убитых и одного посыльным. И хорошо ещё: Ярила отправил в селение не пару, а то мне совсем стало грустно. Ведь ко всему прочему, я лишился длака, но уж по нему не стал горевать, как по боеприпасам к карабину и ракетнице.
Сколько их там у меня? — следовало сосчитать. Да толку — ближайшей ночью все потрачу на раз, и, возможно, один на себя.
А как же Нюша и детвора?
Нет, нельзя раскисать, надо взять себя в руки. Варвары изначально знали, на что шли, но когда выяснили досконально на что наткнулись, сразу же изменились внешне, готовясь к смерти.
А я надеялся: к нам по реке в ладье подойдёт подкрепление. Задал сей животрепещущий вопрос Хорсу в обход вожака.
— Тому не бывать!
— Почему? Что не так? Когда нас требуется эвакуировать отсюда! Идти пешком назад в селение нам нельзя! Чудовище припрётся туда с порождениями по нашему следу! Да и так знают, где новые жертвы сыскать!
— Наш долг — долг вояра — дать люду возможность подготовится к неминуемой встрече со стражем прорвы.
— Стражем! Ты сказал: стражем? Я не ослышался?
— Да.
— Но что он забыл в вашем крае?
— Спроси у себя, Шаляй.
Эх, сюда бы Ню, уж мы бы придумали с ней на пару, как вернуть Зыря туда, откуда глянулись ему тут сами. А лично бы закопал его на том сам месте, где он устроил бурелом, и сжёг. Ну или волхва заставил бы применить заклинание — РСЗО "Град", но лучше сразу калибра "Смерча", где каждый снаряд — ракета калибра 300-мм, выжигающая при залпе из 12 "единиц" порядка 14-16 гектар. Думаю, этому Зырю хватило бы и пары за глаза.
Мне было интересно узнать, что за око такое у него, и прострелил ли я его ему?
Хорс пожал плечами, и Ярила, как вожак, знал не больше вояра.
— А волхв ведает, как сокрушить чудовище прорвы?
И снова никакого вразумительного ответа. Одно слово — варвары. Понятия не имели, на что шли.
— Не пора ли нам, браты, заметать следы?
Ярила взял за правило огорчать меня с завидным постоянством до глубины души своими изречениями, заявил: нам напротив следует оставить следы, поэтому и не спешили уходить от реки, заставляя порождений вывести к нам сюда Зыря.
