Звери пламени. Часть первая

— Ты просто не вытащишь ее отсюда одна, — неожиданно серьезно пояснил Мара. И вдруг крикнул: — Слева!

Таэс рефлекторно дернулась, и с такими трудами приготовленный заряд обуглил до серого пепла троих т'хоров, метнувшихся к ним из дыры в стене. Значит, снаружи действительно уже никого нет...

На резкий свист воздуха она, отупевшая от нескончаемого грохота, среагировала слишком поздно — успела только вскинуть глаза, заметить, как со странной медлительностью, будто в замедленной съемке, на голову опускается огромный клюв. Взгляд зацепился за переплетение золотых жилок, угловатыми завитушками раскрашивающими бурые пластины, за переплетение розоватых каменных нитей шейной брони...

Пахнуло холодным зимним ветром, что-то белое мелькнуло у самого лица — и Таэс очнулась. Рывком бросилась на землю, откатываясь в сторону — слабая мера, но все же...

Удара не было совсем. Даже рядом. Мара?!... Она суматошно оглянулась, но тот просто тихо осел у стены, закрыв глаза.

И тогда она увидела... Над головой сиял купол. Огромный, в два ее роста, переливающийся всеми цветами спектра купол щита. Она и не знала, что такое возможно — многоцветный щит, значит... от всего?... И свечение — даже профильные для псиона, сильнейшие щиты стихий, высокого уровня, светятся слабо, а здесь... В сознании шевельнулось смутное воспоминание... пустырь... Фрей говорил, там был такой же щит...

Она наконец опустила взгляд — на спину человека, со вскинутыми руками стоящего под мордой анкура, с остервенением долбившего щит, и без видимых усилий держащего это...

У него белокурые волосы, растрепанные дующим из дыры ветром, стандартная черная форма администрации. У ног — изорванная белая тряпка.

Откуда-то сверху, почти неслышный за разочарованным визгом анкура, раздался хлопок. Потом еще один, и еще. Зверь захлебнулся воем, замолкнув на секунду, и в зале загрохотало эхо выстрелов. Таэс подняла недоуменный взгляд вверх.

На верхней площадке покореженной лестницы стоял каймей — с длинноствольным "кажероном" в вытянутой руке.

Снова грохнуло, дуло дернуло отдачей, а у зверя надломилась кость одного из крыльев.

Анкур развернулся, наконец поняв, откуда прилетают пули. Закинул голову, широко разинув клюв... Тень на верхней площадке хладнокровно выждала, пока он подпрыгнет, и двумя выстрелами, слившимися в один, прострелила анкуру оба глаза.

Глухо бухнуло, бугристый череп вспучился, и зверь с грохотом рухнул на пол, добивая уцелевшие плиты, окончательно и бесповоротно мертвый — пули оказались разрывными.

Таэс стояла, широко открыв глаза, понимая, что выглядит глупо, но ничего не могла с собой поделать. Секунд десять прошло... или меньше? Вот так вот, безо всяких...

— Ах ты, ...! — в наступившей тишине раздался до боли знакомый голос.

Из дыры в стене выскочил одинокий т'хор, за которым пронесся карт, угодивший тому поперек хребта. Таэс машинально обдала тварь полуметровым столбом огня. Взмыленный Старик, вынырнувший из дыры следующим, едва не попал туда же и от души ругнулся вторично.

Тяжело дыша, он оперся на изломанную стену, задрал голову и, найдя глазами каймея, крикнул:

— Все! Снаружи — все!

Тот молча кивнул. Черные глаза обежали зал, задерживаясь на одному ему понятных деталях. А потом впились в Таэс.

Она не успела опустить глаза. И застыла, в который уже раз, неподвижным, бездумным болванчиком, очнувшись только, когда на верхней площадке уже не было никого.

Щита тоже уже не было — державший его мужчина наклонился над Железной Девой. Растягивая над ней тусклый сероватый кокон, он раздраженно говорил:

— Миралис, ты что — ребенок?! Что за детский сад?! Ну не хочешь ты у него просить помещение для тренировок — мне скажи, я дам! — он встряхнул руками, и кокон пухлым облаком поглотил израненное тело. Тоже щит? Но он же серый... — Нормальным же языком было сказано — был один прорыв, может быть и второй! Нет, все равно сюда пошла, и, более того, никому об этом не сказала!

Голос был незнакомым — резким, даже резче, чем у каймея, с низкой хрипотцой. Такой не забудешь. Таэс подавила в себе желание обойти вокруг и посмотреть, кто это, вместо этого сделав себе мысленную пометку — теперь, по крайней мере, ясно, что здесь творилось в ночь перед закрытием корпуса.

— Маджеро, сколько можно нудеть... — прошелестело из глубины кокона. — Заткнись, ради всех богов, и так тошно...

— Стену надо скрепить, уже трещинами пошла, — подошел Тассей, оттирая закопченный карт ладонью. Он был в одной нижней безрукавке, насквозь мокрой от пота. На холоде от него шел пар.

— Предлагаешь меня сменить?... — не оборачиваясь, отрезал Маджеро. — У меня не десять рук.

Северянин неприятно оскалился, но ничего не сказал. Таэс дернула его за ремень и тихо проговорила:

— Простудишься.

Голубые глаза наконец покосились на нее. Он хмыкнул, притиснул ее одной рукой к теплому боку:

— Ну хоть кто-то меня любит, — он криво усмехнулся: — Ну что, с зачетом теперь можно считать вопрос решенным? После такого-то... Тянет же тебя на приключения, киска...

Таэс закусила губу и кивнула. Да, с зачетом действительно теперь все ясно. Теперь это только пустая формальность. Если бы из учебки могли выгнать, как из обычной школы, она бы уже шла паковать вещички. Даже если бы не видел каймей... Скрыть такое невозможно.

Она стиснула зубы и попыталась думать о чем-нибудь другом. Потом еще раз. И еще.

Взгляд наткнулся на белокурую макушку. Тщательно отгоняя от себя все мысли о завтрашнем дне, она встала на цыпочки и шепнула в пушистое белое ухо:

— Кто это, а?

И залилась краской, когда этот придурок, не понижая голоса и сузив глаза, на весь зал переспросил:

— Это кто? Хор-р-роший вопрос. Многоплановый. Как можешь видеть по всем этим переливающимся и светящимся штукам, это мастер Щитов и Путей. Не много ни мало, второе лицо в Ширра-не, поскольку руководит всем научно-исследовательским блоком... Называют его Зарянкой, так как врет этот хитрый фрукт так же легко, как поет птица. В идентификационной карте стоит, впрочем, Маджеро Нер-Харре, чему я лично никогда не верил. Что еще... Ах да, наш общий отец и благодетель, честь ему и хвала. Видишь ли, киска, с этим фарром мы как минимум ровесники, поскольку... он нас создал.

Затянутое в черное спина Маджеро выпрямилась еще при первых словах охотника. С каждым предложением она становилась все напряженнее, пока девушка с трудом не разлепила губы и не прошептала:

— Дедуль... он же тебя сейчас просто придушит...

— Таэс, я его не просто придушу, — устало сообщил "отец и благодетель", оборачиваясь и накидывая на плечи изорванную белую тряпку, оказавшуюся лабораторным балахоном, — я отверну его идиотскую башку и попрыгаю сверху. Когда уже успокоишься, мститель хренов...

У Зарянки оказался взгляд серьезный, умный и острый, как лезвие ножа. Светлые глаза, прозрачные, как горная река. И лицо, почти неузнаваемое без идиотской улыбки.

Нерхара.

Глава тринадцатая.

Остановись, сделав шаг.

— Ты же умная девочка, сама должна понимать.

...

— Ну вот какое, скажи мне, это имеет значение?

...

— Ты ведь на самом деле меня обыгрывала.

...

— Надо было угробить такие данные через год после выпуска, так, по-твоему?

...

— ...прости...

...

...

— Дурак...

Узкая ладонь ложится на шапку мягких кудряшек. Черные бархатистые ушки вздрагивают:

— И ведь действительно... папаша...

Таэс резкими, нервными движениями натягивала перчатки, стараясь не смотреть вниз, за ограждение смотровой галереи. Большая часть группы была уже либо внизу, либо вообще снаружи, отмечая успешную сдачу зачета. Не сдавших, вопреки всякой логике, все еще не появилось — и у Таэс начала зарождаться уверенность, что единственной провалившейся решили сделать ее, тем более, что Мара в лазарете. Вот оно, настоящее унижение, некоторым учиться и учиться...

Сдавали по алфавиту, ее место было в самом хвосте, и с каждым однокашником, выходившим на песок главного тренировочного зала, эта уверенность крепла. Таэс поджала губы и посмотрела вниз.

Роан с Фреем уже спустились. Эти отстреляются быстро — на учеников первой линии Йенерис смотрит рассеяно, отделываясь минимальной стандартной подборкой, тех же, что послабее, азартно проволакивает по всей программе.

Она оперлась на перила. Взгляд, как магнитом, притягивала огороженная полукруглая площадка в центре галереи. Во время экзаменов там дежурил кто-нибудь из Лучей, обычно Съерра и, если было на что посмотреть, собиралась пара-тройка преподавателей.

Но сегодня на площадке был аншлаг, которого рядовой зачет явно не заслуживал. Съерра, со скучающим видом жующий "юлу", терялся в форменной толпе. Таэс скрипнула зубами — она надеялась, что ее позор хотя бы увидит минимум народа, но, видимо, каймей решил окунуть ее носом в дерьмо по полной программе...

Вчера... то есть уже сегодня ей так никто ничего не сказал. Не отправили в карцер, не вызвали на ковер — ничего... Просто было не до нее — медики паковали раненых на носилки, техники разгребали завалы и укрепляли стену. Судя по разговорам, прорывы были и в других местах, но не хуже, чем здесь — ничего крупнее т'хоров там не появлялось.

Либо все это — обычная демонстрация сил, либо кто-то — и Таэс даже могла предположить кто — заблокировал Изнанку над всем городом, и не дал прорваться никому больше. Вот только... Кем нужно быть, чтобы в твоих силах стало — такое?...

Убитых оказалось немного — видимо, каймей правильно расценил ультиматум, и на всех ключевых точках территории усилили охрану. Но неужели были причины не поставить на те же точки Лучей?! Что из этого всего — такая тайна, о которой знают только избранные?...

Старик успешно притворялся абсолютно здоровым, пока Таэс, потерянно глядя в пол, не наткнулась взглядом на красные капли, а потом, подняв его выше — на побуревшую от крови штанину. Отмахнувшись, он предложил совместный поход в медблок, но Таэс заявила, что не желает видеть его без штанов, и иметь с ним что-либо общее — тоже.

Сегодня серебристая макушка мелькала среди преподавателей, возвышаясь над прочими как минимум на две ладони. Здоровенный, зараза...

Они на миг встретились глазами — охотник подмигнул, ухмыляясь, Таэс же поспешно отвела взгляд. Вчера, наверное от шока, она наболтала слишком много, узнала, правда, тоже...

Узнала, да...

Она тогда так и осталась во дворе — просто ходила кругами вокруг почерневшего сугроба, с пустой головой и остекленевшим взглядом. И ходила бы до рассвета, если бы возвращающийся из медблока Тассей — к несчастью, на своих ногах — не разглядел выражения ее лица.

Нет, она даже не сопротивлялась. Было все равно. А охотник, привычно зажав ее под мышкой, обеспокоился всерьез — и потащил не в казарму, как собирался, а в город. Точнее — в ближайший бар, который мог похвастаться достаточной темнотой, чтобы от них не шарахались, и достаточным гвалтом, чтобы уже в двух шагах никто не смог расслышать чужого разговора.

Таэс безучастно смотрела сквозь возникшую на столике бутылку, а потом и сквозь стакан, щедро наполненный мутно мерцающим зеленым пойлом. Но выпила — и даже больше половины, чтобы уже секунду спустя судорожно пытаться одновременно вдохнуть, вернуть на место уползшие на лоб — подальше от желудка — глаза, и высказать этому мерзавцу все, что она о нем думает.

Выслушав пятиминутный и глубоко нецензурный монолог, северянин подпер подбородок ладонью и сообщил:

— Заметь, я тебя в закрытый корпус силком не волок.

— Ты для начала мог бы сказать, кто ты такой, — процедила девушка.

— А ты спрашивала? — резонно заметил он.

— Я спрашивала! — она бросила на него яростный взгляд. — А ты мне что сказал?! Ах, боже мой, рядовой охотник на службе Ширра-не... Смотреть противно!

— А что, не охотник? — он с деланным изумлением приподнял серебристые брови. — Или не рядовой?...

— Рядовой?!...

— А разве нет? Как назвать того, кто не является преподавателем, не состоит в администрации, научно-исследовательском блоке или хотя бы просто в группе?

— Ты!... Ты!... — девушка задохнулась от возмущения. Сощурив кошачьи глаза, охотник с ухмылкой следил за тонким пальчиком, гневно тыкающим его в грудь, явно раздумывая, а не стоит ли его поймать, пока Таэс, запинаясь, не выпалила: — Ты хуже Па... Нер... ну, ты понял! Тот хотя бы не изворачивается! И не врет!

— Да, он просто не говорит правды, — его глаза внезапно застыли ледышками, улыбка сбежала с лица. — Держись от него подальше, мой тебе совет. Он тебя использует и выбросит, если сломаешься.

От этого тона она наконец вспомнила, с кем говорит. Опустила руку, сжала в кулак. Упрямо мотнула головой, поднимая на него такой же упрямый взгляд.

— Рассказать, как мы познакомились?... — Таэс приподняла волосы на затылке и повернулась к нему спиной. Уходя одним краем к уху, а вторым — под воротник, позвоночник пересекал тонкий извилистый шрам. — В два с половиной в приюте на меня упала крышка от контейнера. Тяжелое сотрясение и частичный паралич. После этого у меня дар и прорезался... А потом ежегодный набор в Ширра-не... В Ширра-не обычно спихивают самых проблемных... Кто в муниципальном приюте будет возиться с паралитиком, который еще и круглосуточная угроза пожару? — она пожала плечами и вздрогнула, когда на шею легли чужие пальцы, медленно проводя по белесой линии. Ровно, почти безразлично, заговорила: — До пяти я в лаборатории почти жила. Он поставил меня ноги. Я знаю его двадцать шесть лет, и без него себя не помню — как без Сеширо. А еще как-то было... и потом... — она начала загибать пальцы. — Я могла бы умереть уже... раза три? Знаешь, пару лет назад он сказал, что хотел взять меня ученицей, но побоялся — я тогда так и не поняла, чего.

— О боги мои, это чудовище впало в сентиментальность, — пробормотал Тассей и отвернулся, прихлебывая из своего стакана. — Зато я, кажется, догадываюсь. Но представляю, что ты ему ответила.

— Что он придурок, естественно, — Таэс пожала плечами. — Я могу дуться на него хоть год за всю эту клоунаду, но больше чем ему я не обязана никому другому, — она помолчала. — За что ты его так... ненавидишь?

— Он очень сильно испоганил мне жизнь, — не поворачиваясь, проговорил охотник. — История за историю, киска. Я был убийцей. Настоящим. Убивал гуманоидов и не слишком. За деньги. Хорошим по тем временам был специалистом, одним из лучших в Роленто. Но, видимо, недостаточно, поскольку закон и справедливость восторжествовали, — он фыркнул. — Меня изловили, судили и отправили на каторгу. А потом возник на моем жизненном горизонте этот... двигатель науки. Отбирал материал для экспериментов — в тюрьмах и на каторгах, среди пожизненно осужденных — надо думать, кого не жалко... Потом, лет через двести, из того, что из нас тогда сотворили, начали получаться полноценные охотники, ты же, киска, видишь перед собой уникальный, можно сказать, полуфабрикат, — он криво усмехнулся и наконец повернулся к ней лицом. — Кстати, с твоим пра-пра-пра... в общим, очень далеким предком мы познакомились именно там — в лабораторном боксе. Только, в отличие от меня, он сумел сделать ноги — его, как дефективную мутацию, неважно охраняли. И, судя по твоему существованию, дети у него тоже могли быть. Как у дефективного...