Она снова вздохнула и уткнулась носом ему в грудь, чувствуя, как ласкает кожу ветер, шелестящий в кронах папоротников. Профессор невесомо прошелся рукой ей по волосам.
— Спасибо, лорд Макс, — она подняла голову и повторила смущенным шепотом. — Большое спасибо вам за все.
Крылья за его спиной размеренно рассекали воздух, тихо было и свежо. Лорд Тротт молча смотрел на нее сверху — на то, как двигаются ее губы. Руки его вдруг стиснули ее горячо и сильно — но не успела Алинка удивиться, как инляндец отпустил ее, отлетев на пару метров и оттуда уже ответил:
— Я рад, что вы делаете успехи, ваше высочество.
Лететь оказалось даже проще, чем плавать — крылья толкали принцессу сквозь упругий воздух, и, набрав скорость и высоту, можно было расправить крылья и быстро скользить вперед по нисходящей, отдыхая. Профессор держался рядом. Впереди и слева красноватым светили пятна вулканов — наверное, их она и видела, когда летела привязанная к спине раньяра. А в небесах неслись две яркие луны, и Алина очень боялась, что таком ярком свете их обязательно разглядят, пошлют в погоню стрекоз и поймают.
Мышцы побаливали, но терпимо, в крови играла эйфория от полета, и Алинка через какое-то время почувствовала себя так уверенно, что обогнала лорда Тротта и ускорилась до свиста в ушах. И была наказана болью в боку и частящим дыханием. Ее, испуганно колотящую крыльями и снижающуюся скачками, через пару секунд нагнал лорд Тротт, схватил за руку и спустил на ближайшую скалу.
Скалы эти, по его словам, назывались Овилла и все чаще поднимались между крон папоротников.
— Алина, оставьте эксперименты на потом, — ледяным тоном предупредил инляндец, быстро посчитав ей пульс. Пальцы его были прохладными, жесткими, лицо хмурым, и принцесса широко улыбнулась — наконец-то это был знакомый суровый лорд Тротт. — Вы не зачет по физкультуре сдаете.
— Я больше не буду, профессор, — пообещала Алина, чувствуя, что краснеет.
— Крылья окрепнут, легкие разовьются от полетов, и вы сможете летать гораздо быстрее, — объяснил он уже мягче. — Пока не надо спешить.
Алинка раскаянно кивнула, облизав пересохшие губы и подергав переставшими ныть крыльями. Сердце успокаивалось. Она уже и сама поняла, что не надо. Но какое же это удовольствие! Обо всем забываешь!
— Отдышитесь. Еще немного, и перелетим через реку. Там попьете, — сообщил все замечающий Тротт.
Его слова заглушило отдаленное громыхание. За их спинами темно-фиолетовое небо медленно закрывала гроза — Алина с замиранием сердца увидела, как, высвечивая черные громады туч, в их подбрюшии прокатываются всполохи сотен молний. Через какое-то время беглецов снова нагнали глухие раскаты грома. Задул свежий, пахнущий озоном ветерок.
— Не догонит нас? — спросила она виноватым тоном — ведь задержка случилась из-за нее.
— Нет, в сторону идет, — лорд Макс снова оглянулся. — Да и мы скоро будем под защитой Источника. Даже если сменит направление, сможем отдохнуть в безопасности. Отдохнули?
— Да, профессор, — она с готовностью поднялась. На миг промелькнуло беспокойство, что опять будет долго не получаться взлететь — но крылья сделали взмах ровно, уверенно, пружинисто, и принцесса снова зажмурилась от восторга, направляясь вслед за лордом Максом.
Полет длился еще долго — Тротт периодически спускался к родникам, отдохнуть и напиться, то и дело проверяя, не отстала ли принцесса. Он предупредил, что нужно держаться ближе к кронам папоротников, чтобы на фоне листьев их не разглядеть было снизу, и все равно пару раз хватал Алинку за руку и заставлял уходить в сторону — и она, замирающая от страха, замечала внизу, среди древесных стволов, костры, а вокруг них — наемников с оружием, охонгов и раньяров.
Один раз лорд Макс и вовсе шепотом выругался, потянул ее вниз, в тень от скалы. Алина, приземлившись, недоумевающе посмотрела на него — но профессор прижал палец к губам и показал глазами вверх.
И она сжалась — сначала раздался нарастающий гул, ранее незамеченный ею среди рокотания далекой грозы, а затем чуть в стороне, в лунном свете промелькнули силуэты двух вяло летящих раньяров. Летели они куда-то в сторону.
— Это за нами? — испуганно прошептала принцесса.
— Вряд ли, — так же тихо ответил Тротт. — Летят почти навстречу нам, так что, скорее всего, наоборот, в твердыню. Возможно, гонцы.
Когда гул затих, лорд Макс сначала поднялся в воздух один, осмотрелся, а затем поманил к себе Алину. Принцесса поспешила к нему.
Теперь эйфория отступила перед страхом — Алинка периодически нервно крутила головой, высматривая врагов. Вал грозового фронта придвинулся, и теперь нависал прямо над беглецами, и молнии били, как казалось, совсем близко.
— Не бойтесь, — крикнул ей Тротт сквозь раскаты грома. — Это кажется. Еще далеко.
Она с сомнением оглянулась, увидела, как молния ударила в лес, и усиленно заработала крыльями. Ей снова показался гул летящей рядом "стрекозы", и принцесса от паники едва не нырнула в крону папоротника. Но то усилившийся ветер задребежжал треснувшим пополам сухим стволом. Из-за ветра приходилось прикладывать больше усилий, чтобы не сносило порывами. Алина устала, но страх не успеть до рассвета и быть настигнутой раньярами был сильнее усталости; уже болело все тело, но ощущение приближающегося Источника было сильнее боли. Одно радовало — за всеми волнениями времени вспоминать о том, что случилось, и переживать не было. Однако холодный ком в груди напоминал себе в моменты испуга.
Наконец, они пересекли реку. Раньше граница Источника проходила прямо по реке, а сейчас пришлось лететь еще минут двадцать, прежде чем их накрыла живая прохлада божественной защиты. Гроза следовала за ними по пятам — и беглецов то окатывало моросью, то стегало порывами ветра, а крохотные разряды играли на кончиках крыльев, заставляя волосы вставать дыбом.
Небо на горизонте уже едва заметно наливалось серым — там дождя не было, — стала видна туманная поверхность далекого моря и рваная линия гор, когда, наконец, вымотанная Алина увидела опустевшее поселение дар-тени. А когда они под грохот грома опустились во дворе дома Охтора, их накрыл проливной дождь.
Принцессе хватило сил только добежать до крыльца, под навес — и она со стоном привалилась к стене. Тротт, отряхивая крылья — брызги так и летели во все стороны, — открыл дверь. Изнутри пахнуло теплом и сухостью, и он взял обессилевшую Алинку за руку и, потянув внутрь, заставил опуститься на кровать и набросил ей на плечи толстое покрывало.
Он затопил печь, достал откуда-то мешок сухарей, сушеное мясо и ягоды, вручил Алине, сходил за водой, поставил что-то вариться... принцессе было очень стыдно, но она не могла пошевелить и краешком крыла.
— Я затопил ванран, — сказал Тротт. — Вам надо прогреться, а то когда проснетесь, двинуться не сможете от боли в мышцах.
— Ага. Я сейчас. Сейчас, — пробормотала принцесса. Глаза ее слипались. Тротт снова вышел — а она буквально на минуточку прилегла на кровать и провалилась в сон.
А потом ее затрясло, и холодный ком в груди снова вырос, заворочался, раня острыми краями — привиделось перекошеное рыло тха-нора Венши, руки, лапающие ее за грудь, боль, окровавленный лорд Тротт и убитые дар-тени, которых пожирали охонги, и она закричала, пытаясь оттолкнуть от себя тяжелую тушу насильника, царапаясь и изгибаясь.
— Алина, Алина... — звали ее, стискивали, а ей все казалось, что это жестокий тха-нор, который сейчас замучает ее. — Все позади, принцесса. Ну все, все, девочка, все, проснись!
Она кричала до визга, до сорванного горла, и никак не могла очнуться — ее колотило без слез, тело покрывалось холодным потом и зубы стучали со страшной силой.
— Алина! — кто-то тряс ее, гладил по лицу, и она, наконец, открыла глаза, увидела близко-близко Тротта, от облегчения обняла его и истерически засмеялась — с подвыванием, с взвизгиваниями. Оборвался смех — и горячим потоком потекли слезы. Холодный ком в груди разрастался, мешая дышать, и она от невозможности прогнать его вцепилась зубами в руку лорда Макса и зарычала, закричала, пытаясь выплеснуть боль.
— Тихо, тихо, — инляндец аккуратно прижал принцессу к себе, к груди, и начал наглаживать по волосам, по спине. — Это нормально, Алина. Поплачьте. Это на пользу.
— Почему? — спрашивала она, рыдая. Холодный ком в груди резал острыми краями, ворочался, не желая уходить. — Почему они такие? Звери? Лорд Макс? Как же так?
Это не требовало ответа, и он просто качал ее на руках, напрягая мышцы, когда она снова как зверек вгрызалась ему в плечо или грудь.
— И вы из-за меня чуть не погибли, — плакала она, — а все остальные умерли. Вершу они так мучали, лорд Макс! Боги, как они над ним издевались! Били, го... голову оторвали! А он хороший был!
— Он умер достойно, защищая вас, — тихо сказал Тротт.
— Да, — горько всхлипнула она, — все из-за меня! Вы правы были, лорд Макс, я настоящая обуза. Извините... извините, что я опять плачу...я сейчас... — и она постаралась высвободиться.
— Алина, — сказал он ей на ухо, прижав к себе и опять щекотно погладив перышки подкрылка, отчего она прикрыла глаза, — забудьте всю ту чушь, что я вам наговорил. Это неправда. Вы сильная и отважная девушка. И ничуть меня не тяготите, клянусь. Не каждый мужчина выдержал бы этот путь. Я восхищаюсь вами.
Она слушала, затихнув от изумления — рыдания прекратились сами собой, оставив только вздрагивания и всхлипывания. И не могла не спросить:
— А зачем вы это говорили, лорд Макс?
— От злости, — глухо объяснил он. — Я поступил крайне неэтично.
Алина покраснела, вспомнив о том, как именно он поступил, поерзала у него на коленях и шмыгнула носом.
— Поэтому злился на себя, — продолжал он, — а выливал это на вас.
— Это не очень-то правильно, профессор, — наставительно сказала Алина, прижавшись мокрой щекой к его груди. Было жарко и душно, а от Тротта пахло чистотой и дымом. — Вы же умный.
— И умные иногда бывают дураками, — профессор усмехнулся, мышцы под ее щекой вздрогнули. — Простите меня, Алина.
Ей было неловко и радостно от этого разговора, и сердце колотилось часто-часто. Пятая Рудлог отклонилась и внимательно посмотрела на него. Инляндец тоже глядел на нее — очень серьезно.
— Хорошо, — торжественно произнесла она. — И вы больше не будете меня ругать?
— Наверняка буду, — губы его дрогнули.
— Ну если за дело, то можно, — примирительно проговорила Алина и снова прижалась к его груди. — Просто... не обижайте меня больше, пожалуйста, лорд Макс. Мне очень больно, когда вы меня обижаете.
— Простите. Я очень постараюсь, принцесса, — он погладил ее по голове, и от этого жеста она словно очнулась. Оглянулась, потерла глаза, потянула носом воздух — пахло вкусно, чем-то мясным. Мышцы расслабились, и холодного кома в груди больше не было. Перевела взгляд на плечи инляндца — они все были в следах от ее зубов, и ей стало так неудобно, что запылали щеки. А он еще и на коленях ее держит!
— Ой, я правда как маленькая, — смущенно сказала она. — Я в детстве так к отцу на руки забиралась.
— К отцу, — глухо проговорил лорд Тротт.
— То есть не подумайте, что мне неприятно, — поспешно проговорила принцесса, почуяв что-то неладное в его голосе, и снова шмыгнула носом. Профессор пошевелился, аккуратно ссадил ее на кровать и поднялся.
— Вы, наверное, очень голодны.
— Да, — застенчиво призналась Алинка.
— Сейчас, — он направился к печи. — Поедите и в ванран.
— А потом? — поинтересовалась пятая Рудлог, жадно глядя, как он кладет в миску исходящее паром жаркое.
— Продолжим наш путь. Почти все припасы, одежду и сумки я приготовил, — Тротт поставил еду на стол, приглашающе указал на тарелку подбородком. — Пожалуйста, ваше высочество.
Алина поднялась, невольно облизнувшись. Губы были очень соленые, да и щеки стягивало от недавних слез, а лицо пылало. Но есть хотелось безумно, и она торопливо перегнулась через стол, стараясь не задеть тарелку, подхватила сухарь, сунув его в зубы, и, выпрямившись, оглянулась на отошедшего к печи Тротта:
— Сейчас, я только умоюсь, профессор. Сейчас!
Инляндец смотрел в сторону — она еще успела удивиться, почему он так резко отвернулся, но голод не желал терпеть, и Алина, вгрызаясь в сухарь и почти давясь им, побежала на улицу. По пути она мазнула взглядом по смятой кровати — в голове вновь плеснули воспоминания, заставившие ее на мгновение нахмуриться и испытать неловкость от того, как тесно она прижималась к Тротту, как близок он был с ней... — но слишком много в Алине было других эмоций, страхов и памяти о пережитом, чтобы она могла это обдумать. Слишком много — и она забыла об этом сразу как отвела глаза.
Во дворе было очень жарко и тихо, на земле подсыхали лужи от прошедшей грозы. Колода с дождевой водой стояла у ванрана, из окошек которого тянуло дымком, и принцесса, направляясь к ней, посмотрела за частокол. Пустое, словно вымершее селение, безмолвные мокрые дома из папоротниковых бревен вдруг показались ей жутковатыми, и она заторопилась, пригибая голову от вновь нахлынувшего страха. А вдруг сейчас появятся преследователи? Несмотря на ощущаемую прохладу Источника?
Умывалась Алина дрожащими руками, очень быстро — а когда повернулась, внутри ее, заставив судорожно вздохнуть, плеснули радость, смущение и облегчение. Лорд Тротт, стоял на крыльце и ждал ее — он уже надел сорочку, и взгляд его был немного отстраненным. Понятно было, что он вышел присмотреть, чтобы с ней ничего не случилось — и пятая Рудлог застыла, молча отряхивая с рук воду, разглядывая его, чувствуя, как становится совсем спокойно и хорошо, и повторяя привычные слова. Он ее не бросит. Не оставит одну. С ним не страшно.
Поблизости вдруг озадаченно заквохтала забытая кем-то курица. Принцесса встрепенулась, улыбнулась недоуменно поднявшему брови Тротту и поспешила в дом.
— Нужно выдвигаться как можно скорее, — говорил он, наполняя вторую миску, пока Алина усаживалась за стол. — Источник слабеет и отступает, граница уже близко. С такой скоростью дня через три поселение окажется вне защиты.
Принцесса вежливо подождала, пока он сядет напротив, и принялась есть. Жаркое, пусть из сушеного мяса и местной "картошки", казалось таким вкусным, горячим и пряным — даже какие-то травы профессор туда добавил, — что дыхание перехватывало от удовольствия и голода. Голова после слез побаливала и кружилась, но тяжесть в груди уходила, оставляя печаль и пустоту. Мысли от запаха и вкуса еды, от прошедшего кошмара и слез разбегались, и нормально подумать ни о чем не получалось.
— Очень вкусно, лорд Макс, — похвалила она, вспомнив о манерах. — Вы очень хорошо готовите!
Он усмехнулся, потер бритый подбородок. Алинка задержала взгляд на его длинных пальцах, перевела взгляд на плечи, вспомнив, как она его кусала и чуть покраснела. Выглядел профессор так невозмутимо и цивилизованно, будто только что вышел из своей лаборатории или лектория.
— Вам сейчас легко угодить, Алина. Но верю, что это вкуснее, чем сырой слизняк.
