Мы пересекаем людской поток, который дробится на мелкие ручейки: люди заходят в магазины, кафе, павильоны на привокзальной площади — я читаю над входом в один такой кафе-бар занятную вывеску: "Заходите к нам, засранцы, ждут вас выпивка и танцы!", машинально удивляюсь забитому посетителями залу — заняты не только столики и сиденья у стойки, на пол вообще плюнуть негде — ещё больше удивляюсь людской оригинальности и непонятным для историка представлениям о вкусе, и тут Игорь сворачивает в небольшой безлюдный переулок, проходит вглубь него и останавливается, поджидая меня.
— Игорь, объясни, наконец, в чём дело? — спрашиваю я раздражённо, подходя к нему, пока ещё тихая ярость так и бурлит в моём голосе, умоляя вырваться на свободу, — краткая экскурсия по местным достопримечательностям не входит в мои планы и не способствует поднятию настроения.
Не говоря ни слова, он ныряет в какую-то подворотню справа, что-то там громит, крушит и переворачивает и вдруг возвращается обратно с какой-то коробкой в руках, у которой передняя стенка сделана из выпуклого стекла.
— Что это? — спрашиваю недовольно.
— Вы не поверите, Антон Сергеевич, но это телевизор, — сообщат он радостным голосом, и тут я начинаю понемногу сомневаться в его вменяемости: в конце концов Я ЗНАЮ, ЧТО ЭТО ТЕЛЕВИЗОР!!! За кого он меня принимает?! — Сейчас я его просканирую и...
Он закатал рукав рубашки, и я увидел на его руке активатор, на котором была закреплена какая-то маленькая серая коробочка из непонятно чего, поднёс руку к задней панели телевизора, активатор засиял мягким светом, откуда-то из-под пластин выдвинулся щуп, его кончик менялся на глазах, помедлил, принимая нужную форму, и вошёл очевидно в какое-то гнездо, потому что экран телевизора вдруг замерцал, по нему побежали полосы, и тут вдруг возникла устойчивая чёрно-белая картинка.
— Смотрите внимательнее, Антон Сергеевич, — предупредил Игорь, — потом я вам расскажу подробности, если захотите.
— Что это за коробочка? — спросил я машинально, всматриваясь в картинку на экране. — И почему на тебе активатор? Тебе по рангу пока ещё не положено!
— Коробочка — это дополнительная навесная батарея с возможностью самоподрыва в экстренном случае, — ответил он, пропустив мимо ушей мой второй вопрос. — С трудом выпросил сегодня у мистера Аластора.
— А активатор? — я посмотрел ему прямо в глаза.
— Это мой активатор, я его сам собрал, — ответил он честно, и я с удивлением понял, что он не врёт. Ничего себе! — Чертежи мне Кузьма предоставил, он всё равно сомневался в том, что я способен его собрать самостоятельно.
— И ты возомнил себя готовым к темпоральным прыжкам? А ты понимаешь, дурень, что во время темпорального перехода ты оказываешься в среде, уровень радиоактивности которой в несколько раз превышает смертельный для человека, и без защиты активатора ты можешь там и умереть. Тебя ещё не подвергали предварительным облучениям, я бы знал! Так какого ты лезешь во всё это раньше времени?!
— На моём активаторе стоит защита от облучения, — твёрдо отчеканил парень, не отводя и не пряча взгляда. — И её возможности ненамного меньше, чем у стандартных конструкций. А почему полез — смотрите сами, вы всё узнаете...
— А-а-а, — туманно произнёс я, удивлённо глядя на самого себя на площади, как я сажусь в такси и еду по шоссе.
Дальнейшие события я понимал с трудом: вот в такси, в котором я еду, врезается огромный трейлер, вот я угоняю машину, вышвыривая её законных владельцев, вот тараню атакующий меня джип, едва справляясь при этом с управлением, вот, повинуясь чьим-то указаниям, съезжаю вниз на грунтовую дорогу, еду по ней, и тут вдруг совершенно неожиданно по машине стреляют из плазмобоя, и она тонет в ярко-голубой вспышке плазменного взрыва. Я замираю, дыхание пресекается, становится прерывистым, каково это со стороны наблюдать собственные смертельные муки; я вижу, как из-за кустов выходят один за другим трое наёмников, направляются ко мне... И тут картинка резко меняется, положение нарушается, она начинает дрожать, я вижу вытянутую руку и пистолет, выплёвывающий в наёмников смерть, вижу, как они перебегают из одного места в другое, меняя диспозицию и отстреливаясь, однако в конечном счёте все падают в траву. Камера склоняется надо мной, беспомощно лежащим у дороги, я с трудом сдерживаю тошноту, глядя на самого себя, точнее на то, что от меня осталось и отворачиваюсь от экрана. Игорь, деликатно молча, вытаскивает щуп из гнезда телевизора.
Я вздыхаю, поворачиваюсь к нему, он смотрит мне в глаза чистым преданным откровенным взглядом, в мыслях проносится: "Молодец, парень!.. А я его бездарем и лоботрясом хаял...".
— Вот почему я увёл вас с площади, Антон Сергеевич, — произносит он тихо, уставившись взглядом в стену дома, стоящего справа. — Если хотите, могу рассказать подробности.
Не говоря ни слова я подхожу к нему и крепко его обнимаю, мои глаза увлажняются, я торопливо смаргиваю слезу — последнее дело перед учеником слюнтяйствовать, но он же мне жизнь спас!
— Спасибо, Игорь, — говорю я хрипло и сжимаю парня так крепко, что у него пресекается дыхание. — Спасибо тебе...
— Антон Сергеевич, вы мой учитель, вы сами говорили, что нужно всегда помогать тем, кто попал в беду...
— Насколько я помню, ты в это время спал, — я держу его за плечи и смотрю в глаза, он виновато прячем взгляд.
— Не каждую науку можно проспать, Антон Сергеевич, — говорит он смущённо, — а вашу так захочешь, не проспишь.
— Как ты вообще меня нашёл? — спрашиваю я, озираясь по сторонам.
— Обнаружил несоответствия в координатах, которые вам выдавал Марик. Обратился сначала к мистеру Аластору, однако тот отказался это комментировать, а мистер Бенефициус был слишком занят настройкой и калибровкой нового генератора искривлённого сигма-поля. Когда окончательно убедился, что Марик выдаёт вам неверные координаты, поспешил на помощь. А перед этим сумел расшифровать протокол связи и передал вам предупреждение быть повнимательнее и поосторожнее, но вы, по-видимому, не прислушались.
— Ты расшифровал протокол связи? — всегда подозревал в нём задатки инженера по наноэлектронике и программированию, но даже не думал, что они ТАК развиты.
— Угу, — кивнул Игорь и смущённо вздохнул. — Предупредил вас поостеречься, потом сумел настроить координаты маяка и отправился к вам. Мистер Бенефициус был очень зол, когда увидел меня в темпоральном потоке...
— Понятно, — промычал я, разбираясь в услышанном. — А голова у тебя всё-таки соображает, Игорь, приятно знать, а то я уж совсем на тебя крест положил. Расшифровать протокол и настроить координаты маяка не каждому под силам, далеко не каждому.
— Спасибо, Антон Сергеевич, — смутился парень.
— За что это "спасибо"? Ты ж не девка, и я не комплименты источаю, — усмехнулся я. — Сухая констатация факта... Значит, ты всё-таки усвоил уроки. Похвально, Дегтярев, очень похвально. А чего ж тогда их прогуливал?
— Антон Сергеевич, ну... — парень замялся и нервно вздохнул.
— Не мямли, Игорь, — строго приказал я.
— Ну... поймите... Я не могу спокойно сидеть и слушать, когда вы всё полностью и окончательно расскажете. Многие вещи я схватываю и понимаю на лету, а характер у меня такой, что я не могу долго сидеть и... обдумывать, раздумывать, когда вы всё... расскажете, покажете... Вот!.. — парень запутался и окончательно сник.
— Короче, шило у тебя в одном месте, причём, похоже, крупнокалиберное, — подвёл я итог его невнятного бормотания. — Ладно, учтём на будущее.
— Антон Сергеевич, вот здесь координаты истинной цели, — он протянул мне листок с комбинациями цифр и букв, — их я перехватил в канале связи Марика. Наборы были те же самые, но цифры оказались переставлены местами по принципу двойного замещения, поэтому вы и ехали аккурат в ловушку.
— Что? Почему это Марик передавал неверные координаты? — удивился я возмущённо, впрочем тут же пожалев об этом — едва ли парень знал ответ на этот вопрос.
— Нет, Антон Сергеевич, координаты как раз были верными, — замахал он внезапно руками, — просто маска кодирования и замещения изначально была переиначена... Координаты всегда высылаются сплошным потоком, а Марик впоследствии на них накладывает маску замещения и выдаёт на активаторы результат. Здесь просто изначально была маска неверной.
— Как будто от этого становится легче, — проворчал я. — Кому в голову могло прийти изменять маску на моём маршруте? И вдобавок: откуда ты всё это знаешь? — я нахмурился и насторожился.
— Так вы же сами всё это рассказывали нам, — искренне удивился парень.
— Да? — я удивлённо приподнял бровь. — И когда это я успел?
— Ну и вдобавок, — он виновато потупил взгляд, — меня когда-то мистер Аластор поймал за дешифровкой протокола, он мне всё это как-то тоже показывал, когда я в его лабораториях оказался.
— Да? И что же он тебе сказал, когда застукал за шпионажем?
— Сказал, что ещё раз увидит, уши оторвёт и заставит съесть...
— Резонно, — я подавил смешок, это вполне в духе Грэя. — Значит это, — я помахал листком, — верные координаты?
— Да, Антон Сергеевич.
— Ну что ж... Поверю на слово.
— Антон Сергеевич?!
— Цыц! Пойдём отсюда...
Занеся координаты в активатор, я нажал на нужный символ и перед моими глазами в сознании нарисовалась примерная карта пути к цели. Я невольно вздохнул — далековато, а пиликать туда на своих двоих, разумеется, особой охоты нет. Мы с Игорем вышли из переулка и встали, осматриваясь и выискивая транспорт, желательно средний или крупный, такси я более не доверял, и тут вдруг он заметил, что к месту на тротуаре, где стояли в ожидании люди, подъехал непонятный транспорт — длинный вагон на широких больших резиновых колёсах с множеством окошек и двумя длинными антеннами на крыше, которые касались протянутых параллельно друг другу над улицей тонких проводов. Он подъехал к этому месту и остановился, зашипело, дверцы с лязгом отворились, и толпа повалила в них.
— Что это, Антон Сергеевич? — удивлённо спросил Игорь, когда мы подбежали к этому чуду техники и вместе с толпой полезли внутрь.
— Не помню точно, — я напряг свою память, в пыльных покрытых паутиной и прочей гадостью сундуках которой чего только не валялось, — но, кажется, это называется "троллейбус", — шепнул я на ухо Дегтяреву, хватаясь за поручень и выпрямляясь в салоне, придержал на голове шляпу и церемонно раскланялся с одной дамой, насколько позволяла теснота салона, едва позволявшая дышать.
— Ничего себе, — вздохнул он восхищённо, а я в это время как раз боролся с натиском толпы, которая не желала равномерно распределиться по салону, а потому торчала возле дверей и давила так, что спирало грудную клетку и было весьма непросто дышать.
— Трол-лей-бус, — произнёс Игорь по слогам, — какое слово-то красивое...
Я удивлённо воззрился на него — отжигает ученик однако, ничего не скажешь. Как можно думать о красоте слов, когда эта поездка напоминает чувства рыб, законсервированных в банках.
Минут через десять стало полегче, троллейбус останавливался ещё несколько раз, и толпа, сменившись в составе, заметно поредела и уже не так жала, в кои-то веки можно было нормально по-человечески вздохнуть. Я подумал немного, сверился с картой в голове на всякий случай и выяснил, что мы продолжаем двигаться в нужном направлении, и осталось уже не так далеко. Наверное, всё дело было в улочках: кривые как походка кавалериста они запутывали, обманывали, кружили не хуже леших и мавок из древних сказок, по-своему очаровывали и заманивали в свои сети, а уж погрузившись в них, запутавшись и завязнув, ты никогда уже не смог бы вырваться, не оставив в их лабиринтах частичку своего сердца. В этом прелесть и сокровенная тайна всех незнакомых городов, которые ловят в сети своих улочек и мостовых одиноких глупых до романтичности странников, испокон веков путешествующих между мирами и спокойно ходящих через их грани.
— Игорь, — позвал я тихо.
Парень, восхищённо созерцавший заоконный пейзаж, встрепенулся и обернулся ко мне.
— Да, Антон Сергеевич?
— Тебе выходить на следующей остановке.
— Но почему?! А?..
— Маяк настроен на мой активатор, — я говорил тихо, чтобы не слышали другие, — ты не сможешь через него пройти. Поэтому выходи сейчас и постарайся найти точку перехода, где Грэй тебя сможет забрать.
— Хорошо, Антон Сергеевич, — Игорь кивнул и посмотрел на меня. — Я бы хотел, конечно, с вами, но... Как скажете.
— Вот и молодец. Заплати за проезд и... возвращайся на фирму. Да кстати, — я помолчал немного, задумчиво рассматривая его, — можешь, в принципе, считать, что экзамены у меня ты сдал на твёрдое "хорошо".
— А на "отлично с минусом" не потянет? — парень улыбнулся.
— Нет, — строго сказал я. — Расход боезапаса выше рационального и обусловленного ситуацией — я успел заметить. И вообще ты не заметил разве, что я сделал вид, будто забыл, что у тебя хвосты по галактографии?
— Антон Сергеевич, вы самый лучший преподаватель на свете! — заверил он меня пылко и клятвенно, и я чуть не рассмеялся.
— Иди уж, подхалим...
Троллейбус остановился, дверцы отворились, и поток толпы хлынул наружу, освободив несколько сидячих мест в салоне. Усаживаясь в одно, я краем глаза успел отметить, что продравшийся через толпу Игорь подбежал к водительской кабине и что-то протянул туда, постоял так пару секунд и быстро зашагал по тротуару куда-то вдаль, не оглядываясь, не оборачиваясь и не терзаясь ложными сомнениями.
Я покачал головой — серьёзный парень, воспитанный, такими грех швыряться, ему бы усидчивости и спокойствия чуть побольше и можно уже к общей работе подключать, а как он взломал протокол связи и вклинился в координатный массив... Я с уважением покачал головой и твёрдо решил по прибытии на фирму закрыть его задолженности по экзаменам и ходатайствовать за него перед Аластором или Бенефициусом: насколько я помнил, им обоим нужны были толковые операторы и инженеры-техники.
Троллейбус неспешно катил вперёд по улицам, по проспектам, пересекал площади и продирался через переулки, городская планировка заворожила меня: переплетения улиц затягивали, умоляли окунуться в них с головой, упрашивали пройтись по ним, камни мостовых дрожали от желания оказаться у меня под ногами, я почувствовал сильнейшее желание выйти из троллейбуса и направить стопы вдаль, обойти все дворики, улочки и подворотни, окунуться во вторую истинную жизнь этого города и взглянуть на него изнутри, полюбить его или отвергнуть, но всё равно познать его и стать счастливым от этого...
Внезапно я заметил, что на меня все косятся подозрительно, огляделся, однако не смог поймать ни одно взгляда. Напряжение я чувствовал нутром, по всей видимости одетые в белый костюм с чемоданчиком и шляпой люди, восхищённо пялящиеся в окно, не вызывали у местных ни грамма доверия. Как это всё знакомо... Я пожал плечами и встал с сиденья, подошёл к дверям — старая русская закалка: подозрительно и настороженно относиться ко всем одетым как я сейчас типам буржуйской наружности. И никак это не исправишь, увы... Минутку, я ведь сейчас вовсе не в милой сердцу России. Тогда в чём дело?
