Вопреки. Хроники Империи. Мир. (часть 1)

Яснир несмело улыбнулся, застегивая рубашку. В присутствии Галена он чувствовал себя неловко. Он понимал, что теми заботой и вниманием, которыми его окружили, тем добрым отношением, которое он неожиданно встретил к себе, — он обязан именно тому, как с ним держал себя Гален: с рабами так не поступают!

— Метр... — Яснир смущенно умолк, не зная, как ему теперь следует обращаться к магу, снова заглянувшему его проведать. То, что происходило между ними — было слишком необычным для него.

Молодой человек присел рядом на краешек постели:

— Тебе сегодня гораздо лучше.

Улыбка у него была просто замечательная, разом менявшая весь облик. Только чуть отдавала печалью...

— Да, метр Гален, — внезапно Яснир решился, — Спасибо вам, что были со мной и... не оставили...

Заметив, как потемнели после его слов глаза Галена, Яснир осекся, расстроившись, что оскорбил и обидел своего необычайно доброго и снисходительного господина своей неуклюжей благодарностью. Полагается ли рабам испытывать благодарность?

Но тот только мягко пожурил его:

— Что же ты ничего не сказал мне сразу? Ты ведь умирал, дружок! Пожалуйста, если что-то еще будет беспокоить тебя, — расскажи, не бойся!

— Вас — я и не боюсь! — вырвалось у Яснира, и прежде чем он успел спохватиться, увидел, как Гален смеется.

— Ты не представляешь, насколько мне приятно это слышать!

Яснир смотрел на господина во все глаза, — было очевидно, что Гален в веселом расположении духа и подшучивает над ним. Яснир тоже невольно ответил ему улыбкой, совершенно забыв о разнице в положении.

Гален сжал его руку и сказал уже серьезно:

— Не бойся больше ничего и никого, Яснир.

Яснир промолчал, — доверие его к этому человеку было безграничным.

— Да ты совсем засыпаешь! — усмехнулся Гален, поднимаясь.

После его ухода, Яснир еще долго раздумывал, как милостив вдруг стал к нему Аллах, послав одного из своих ангелов.

При виде входящего Галена, Яснир поспешно сел на постели.

— Яснир, — маг казался смущенным, — я ... должен был сразу поговорить с тобой... но ждал... пока Ивейн все устроит, а Королева подпишет бумаги... Она настаивала на окончательном определении твоего положения. Так что... вот...

Гален вложил ему в руки пакет.

— Что это? — Яснир казался скорее испуганным, чем удивленным.

— В Империи нет такого понятия как рабство. Так что фактически, ты стал свободным с того момента, как Хайзуф подарил тебя мне...

— Я свободен? — Яснир все еще не понимал, что это все значит.

— Читай.

Молодой человек развернул пакет дрожащими руками.

Герб, вензель, печать... 'Мы, Божьим произволением... даруем подданство наше и принимаем под покровительство...'

Он поднял растерянный взгляд.

— Это подданство Империи... Еще Королевский Грант в случае поступления в Университет... — добавил Гален.

Не в силах выговорить ни слова, Яснир наклонился и коснулся лбом лежащей на кровати узкой, затянутой в перчатку, ладони Галена...

— Ну что ты, право! — Гален вскочил, отворачиваясь, заговорил сбивчиво, — Как бы я мог владеть тобой?! Ты же не собака и не лошадь! Ошейник этот...

Обернувшись и заметив какими глазами смотрит на него Яснир, — смешался окончательно.

— Ты... ты отдыхай, а я... пойду... Мне надо... — он поспешно вышел, прежде, чем Яснир попытался еще как-нибудь выразить свою признательность.

Яснир сидел, сжимая в руках свою свободу — больше: тот, кто никогда не терял, не может оценить возвращение утраченного в полной мере! Он волен был не просто отправляться на все четыре стороны. Отныне, никто не мог упрекнуть его клеймом, которое он носил на плече, — он был полноправным гражданином Империи со всеми правами и обязанностями! А ведь свободного человека отличает именно наличие обязанностей: у раба нет иной судьбы, чем воля господина, свободный же человек решает сам и сам отвечает за свои решения!

Но и это было не все! Благодаря Галену, он мог получить образование, к которому имел доступ не каждый местный уроженец, и выбрать занятие сообразно своим склонностям. Кто мог подумать, что Гален, позволив ему читать свои книги, придаст интересу Яснира, — своего раба, собственности, которой владел так же как и любым предметом обстановки в доме, — сколько-нибудь большее значение?

Для юноши Гален теперь был сравним разве что со святым пророком... Пожалуй даже более значим, потому что в пророка должно было только верить, а Галена можно было почитать здесь и сейчас! Яснир больше не был рабом, но поступок мага в одно мгновение изменил не только его судьбу, но и перевернул душу, — жизнь его, его сердце отныне принадлежали тому, кто подарил ему достоинство свободного человека, продемонстрировав, насколько верит в него и его волю. И Яснир скорее был готов умереть, чем позволить Галену разочароваться в себе.

* * *

В это утро против обыкновения Гален был дома. Он как раз брал из хлебницы булочку, когда увидел осторожно входящего в кухню Яснира. Черные глаза странно блеснули.

— Не составишь мне компанию? — предложил он.

Яснир растерялся, вытаращившись на невозмутимого мага.

— Ты свободный человек и мой гость. Что в этом такого странного? — безмятежно поинтересовался Гален, потянувшись за масленкой.

— Да нет... Ничего, метр.

— Значит, садись! — хладнокровно распорядился маг.

— Да, метр.

— Я не настолько старше тебя, и я не твой наставник. А теперь и не господин. У тебя больше нет никаких отговорок, что бы не называть меня по имени!

Яснир встретился с ним глазами и увидел, что Гален улыбается.

...Наверное, он вел себя не так, — даже не так, как хотелось ему самому! Точнее, — так же, как раньше... Сможет ли он действительно стать свободным, а не только на бумаге?! — испугался Яснир до такой степени, что в груди вдруг образовался кусок льда.

— Что с тобой? — Гален нахмурился.

"Он просил не скрывать ничего больше..." — вспомнил Яснир, и откровенно признался:

— Я боюсь! Все, что я умею, — быть рабом... Я не знаю, получится ли у меня быть свободным... быть человеком...

Взгляд Галена потеплел.

— Конечно, получится! Быть человеком... — он усмехнулся, мотнув головой, — Это такая задача, которая по силам не каждому! Но мы начнем с самого простого: садись и позавтракаем. И говори мне "ты" наконец! Пусть это будет первым уроком.

— Да... Гален!

По обыкновению, свернувшись в обширном кресле, Яснир сосредоточенно грыз перо, пытаясь уложить в памяти путаные объяснения Хафиза Кадаля. Услышав немного смущенное покашливание, он поднял голову и с удивлением увидел молоденькую девушку лет пятнадцати, внимательно его рассматривающую.

— Метра Галена сейчас нет, — сказал Яснир первое, что пришло в голову.

— Я знаю, — девушка нетерпеливо откинула за спину медовую косу, — я пришла к вам.

— Ко мне? — растерянно заморгал Яснир, забыв даже встать.

— Ну конечно! Я — Мартина Фонтеро. Разве вы не помните?

Юноша смущенно пожал плечами. Врядли они встречались, он бы запомнил. Девочка отличалась не то что бы красотой, но одухотворенной тонкостью черт, отражающих серьезную внутреннюю работу.

— Вы — дочь метра Фонтеро, — все-таки сообразил он, — вы приходили, когда я болел...

Теперь смутилась уже Мартина, хотя не совсем понимала, почему отреагировала так.

— Да. Отец послал меня передать вам это, — она протянула ему пакет с лекарствами, — вы знаете, как это следует принимать?

— Да, спасибо.

— До свиданья.

— До свиданья, демуазель Фонтеро.

Уже уходя, девушка украдкой обернулась на погрузившегося в чтение юношу. 'Бог мой, да он оказывается просто красавчик!' — мелькнула крамольная мысль.

Любимым местом в доме у него оставался флигель Галена. Особенно, когда сам маг работал дома. Яснир забирался в уголок с книгой, однако предавался не пустым мечтаниям, а думал о том, что произошло, о том, что видел и узнал, пытаясь понять и принять, осознать свершившуюся перемену. Стержнем которой, был Гален.

Он по-прежнему не лез с расспросами, но именно ему и можно было рассказать без утайки и стыда то, что не решился бы рассказать наверное никому. Яснир обходился без сильных эмоциональных образов, говоря всегда кратко: он еще не привык к тому, что может вести разговор на равных. Однако Гален, казалось, понимал все и так, и находил нужное слово ободрения и утешения, которые снимали привычную тяжесть с души.

А еще у него из головы не шли слова фру Ханны: 'Будь просто рядом'. Для этого человека Яснир бы сделал все и даже больше, но был бессилен унять тоску, мелькавшую временами в темных глазах молодого мага.

Он так задумался, что едва не вздрогнул, услышав обращающийся к нему голос Галена:

— Ты уже решил, чем будешь заниматься?

— Да, — Яснир поднял голову от книги, — Астрономия или математика привлекают меня, безусловно, больше, чем философия, богословие или юриспруденция. Хотя здесь это одинаково опасно.

— Яснир, — после паузы продолжил Гален, не отрываясь от письма, — с подданством Империи ты можешь беспрепятственно вернуться на родину...

— Мне некуда возвращаться! — Яснир вспыхнул, — Я был рабом. Более того, я был рабом неверного. Мой отец, если он конечно, еще жив, должен будет убить меня, что бы смыть с рода позор.

— Разве это твоя вина? Позор бросить ребенка в руках врага...

— Я же не старший сын и даже не от любимой жены. Отец не мог выкупить всех.

Свернувшись в кресле, Яснир наблюдал, как маг пытается систематизировать свои анализы и заключения для суда. Искривленные, покрытые шрамами пальцы проворно перебирали листы, — Гален был без перчаток.

— Гален, — неожиданно спросил Яснир, — а ты никогда не испытывал к Королеве ненависти за то, что случилось с тобой?

Гален выпрямился и откинулся на стуле. Он задумался, пытаясь найти слова.

— Ты знаешь, я далек от того, чтобы идеализировать ее образ и ее цели. Я прекрасно понимаю, что моя жизнь в ее цепких ручках. И что она вполне способна ею распорядиться... Но ненависть?.. можно ли ненавидеть эпидемию или ураган? Это стихия и твои эмоции ничего не меняют... — молодой человек умолк на мгновенье и твердо закончил, — Ничего уже не изменить... и — я не хотел бы менять! Лучше так, чем обман и лицемерие... Я не знаю, какой бы стала моя жизнь, если бы Священный Трибунал и Тайная стража не проявили ко мне такого интереса, но в ней всяко не было бы места тебе например...

Яснир от удивления приподнялся. Гален улыбался легкой чуть грустной улыбкой.

— Если все время раздумывать, а что бы было, если бы — можно сойти с ума...

Гален оборвал себя и встал, отворачиваясь.

Человек, испытавший сильную боль, легко узнает ее в других.

— Прости, — тихо сказал Яснир.

Гален только пожал плечами и снова сел за бумаги.

* * *

Университетский городок понемногу пустел. Горячка итоговой сессии схлынула, большая часть студентов разъехалась — по домам, по приятелям, или рыскала в поисках приработка. Должники умывали слезами кафедры, умоляя о шансе. Выпускники носились по кабинетам, охотясь на преподавателей, согласных составить им характеристики в Лицензионную палату.

Яснир приходил сюда не впервые, но ему все еще не верилось, что и он сможет стать частью этой манящей кипучей непонятной жизни.

Было заметно, что молодой человек, сидящий напротив декана Найгеля очень нервничает. В немалой степени этому содействовало и присутствие ректора, который с безразличным видом обосновался в некотором отдалении.

— Итак, вы желаете поступить в Университет, — декан безуспешно пытался вызвать в себе неприязнь к юноше.

— Да, таково мое желание, — тот почтительно склонил голову.

— Ну, с королевским грантом проблем с оплатой быть не должно. Вот только подходите ли вы? — обратился к нему ректор.

Он находился в отвратительном настроении: опять агенты нашли на кафедре истории памфлеты Ромулена, а обнаглевшие паршивцы из компании его поклонников еще и распевали его песенки во время своей попойки и на улицах с нее возвращаясь.

— Вы готовились самостоятельно, так я понимаю, — поддержал его метр Найгель.

— Не совсем. Мне помогал метр Легран.

Яснир всю весну провел, обложившись книгами.

— Ну, метр Гален все-таки маг, насколько мне известно. А нумерология и алгебра немного разные вещи, — усмехнулся ректор несколько язвительно, — Астрология и астрономия — не одно и тоже, молодой человек!

Красивые удлиненные глаза юноши совсем потемнели. Очевидно, что критика его покровителя пусть и не явная, пришлась ему не по нраву.

— Метр Гален приносил мне книги и отвечал на мои вопросы. Он помогал мне расширить кругозор и правильно организовать подготовку, — спокойно и твердо произнес Яснир, хотя его волнение стало еще заметнее.

Ректор хмыкнул под нос.

— И что же вы читали последнее?

— 'Гармоники золотого ряда' Дардена.

— О! Вы хотите сказать, что справились с этим трудом самостоятельно?

— Признаться, мне не все было ясно, — откровенно ответил молодой человек, — Его обоснование числовых и двоичных рядов Фибоначчи представляется мне довольно спорным.

Он забыл о волнении и говорил четко и уверенно.

— А вы, Яснир, нахал! И что же показалось вам спорным в инвариантной формуле Дардена? — декан Найгель подался вперед.

Через мгновение они уже оба с увлечением чертили формулы, пересыпая их малопонятными постороннему терминами о золотых пропорциях. Ректор Ренсар взирал на это с немалым изумлением. Внезапно наступила тишина. Метр Найгель сосредоточенно изучал выписанную юношей формулу.

— Положительный корень уравнения золотого S-сечения... ага-ага... Нечто подобное я встречал у Аль-Омарны... Какое интересное решение...

Азарт схлынул, и Яснир, до того смотревший на преподавателя с торжеством, поспешно отстранился.

— Простите, я забылся, — тихо сказал он.

Декан посмотрел на него с удивлением. Такое впечатление, что не этот парень только что с жаром отстаивал свою точку зрения, и вовсе был другим человеком. Метр Найгель прошелся еще по парочке другой тем и заключил:

— Что ж, молодой человек, с учебной программой вы знакомы лучше, чем, кто-либо из студентов...

— Вы принимаете меня? — в темных глазах снова промелькнуло торжество.

— Нет, — решительно ответил декан.

Было видно, что юноша чрезвычайно расстроен, но спорить он не пытался.

— Значит, вы отказываете мне, метр?

— Вы владеете материалом лучше, чем многие из моих оболтусов, и не боитесь искать новые пути. Разумеется, вашим знаниям не хватает систематичности, и имеются обширные пробелы...

Яснир слушал его, опустив глаза. Мысленно он уже попрощался с мечтой, составлявшей его существование последние месяцы, и не сразу понял, что сказал метр Найгель.

— Я предлагаю вам место младшего преподавателя. Если вы твердо решили посвятить себя науке.

Если он ждал изъявлений восторга, то не дождался. Молодой человек, как и ректор, смотрели на него почти с ужасом.

— Преподаватель? Я?! Это... смешно! — выпалил растерянный Яснир.