Элемент Вордарога

Когда кельтский мотив смолк и инструмент отправился в колоду даров, к нашему веселью присоединился и Натти, который по самой весомой причине не смог оставить свой новообретенный цветок позади. Гелл представил жениху и невесте свою красавицу и вручил им от их обоих свои дары: изящные шкатулочки с выгравированными на них именами суженных — "Ронет" на шкатулке для Айлинель и, свойственно, "Айлинель" на моей шкатулке. Геллфесса оказалось одной из дочерей Андоры, матриарха — Клеоны и ее супруга рэна по имени Нилл, а звали девушку чудным именем Флорисса, что так и выскакивало из уст нашего зеленоволосого мудреца. Лати — так называли детей властвующей семьи в Андоре Фрайст, и именно эту значительную особу удалось подцепить алхимику Натти в пределах этого чудного дня. Судьба в конце концов отрядила ему должную масть и вознаградила поощряющего жизнь деятеля своей чистой монетой. И оказались эти близнецы даже слишком схожи, ведь алхимик и травница — это тот еще букет. И в смелых воплях счастья на их лицах отражались эти слова. В чудесном коктейле смешались черный и зеленые волоса. Веселье продолжалось, и химики наши обещали зажечь небеса.

Подарок от похитительницы старейшин тоже не пожелал долго ждать. В странности ее искренних слов проступил он и твердость его намерений:

— Если б вы знали, каких мне усилий стоит не ворожить к себе геллов, — вздохнула Юнсол, волны ее привлекательности словно прокатились по залу вокруг, все взгляды присутствующих мужчин на несколько мгновений обратились к ней, а затем, по воле чаровницы соскочив с поводка, вернулись ко своим делам. Только мне было все равно, потому что мысли мои принадлежали одной лишь ей — Айлинель.

Подарками от Эйдана же были его более-менее примерное поведение, несколько пылких мысленных фраз на счет моей самки и тихое чавканье из-под загнувшегося от яств стола.

Следующий, я бы сказал, инцидент, и, полагаю в этом все бы со мной согласились, произошел спустя несколько минут, после олицетворений запихнутых за пазуху чувств фурии Юнсол. В какой-то момент из аристократичной массы толпы изрыгнулись несколько звучных воплей, ахов и охов и последовавший за этим всем Лайлэн, поймавший за шиворот какого-то непослушного гелла, который все вознамеривался вырваться и сотворить несколько пакостей и так по зловещему глянул на нас с Айлинель. Проходящий на значительном расстоянии от центра пира Лайлэн посмотрел в наши глаза с сочувствием и даже с таликой тоски: "Всего лишь недоразумение" — говорило его лицо, но мне и принцессе моей показалось не так, так как друг наш явно что-то скрывал и слишком быстро вынес злоумышленника долой от нас, и строй идущих за ним замаскированных под гостей солдат явно это подтверждал.

Верно, сегодня наша охрана превзошла сама себя, и ничто не будет в силах испортить периферии даты календаря. Даже Фелис ухитрялся время от времени обновлять вокруг сладкой пары нисколько не ощутимый в момент спадания слегка проявляющий себя голубоватый щит. Ведь угрозу даже в самый яркий момент никто не отменял. Шрам, оставленный Больдаром, этому великое доказательство и напоминание обо всем.

Итог нежданной вечеринки близился к своему завершению, и в какой-то момент в прикрытом расстоянием небе зажегся салют. Ставни, окна, балкон, геллы — ничто не могло сместить великолепие фейерверка хоть на сколько ни будь ниже его изначально задуманной высоты. Вьюгой разноцветных гирлянд опадали цветы, в ветру подобных просторах порхали опыляющие красоту мерцающие в ночи насекомые. На грациозных фонтанах вздымались крылатые корабли, в бушующем пламени рождались драконы семи цветов, а под самим укрытым подолом туч небосводом в самой высокой точке дали под оглушительную мелодию торжества одна за другой возникали сказочные кометы, которые в замысловатости переплетений множества паутин в конечном итоге отпечатывали в сознании только один след — восьмерку из двух воссоединенных воедино колец, предчувствующих колебания наших сердец.

— Не преподнесет ли твоя прелестница танец? — в дико прилежном поклоне обратился к нам Маскировщик. — Шаферы они такие — жутко компанейские и невероятно бестактные личности.

Да как же так? Что, конец света решил устроить? Ведь мне сейчас казалось немыслимым хоть на мгновение потерять ее из виду. Правила, бе6стактность, манеры — все не имело никакого значения, ведь она моя и не хотелось ее отпускать. На лице Айлен я видел все те же сомнения и поэтому позволил ей самой выправить просквозивший здесь диссонанс:

— Пусть дама сама решит, — завел слова за губу я.

— Прошу, маэстро, — словно веер преподнесла ладонь ему Айлинель и кивнула на прощание мне, — я не на долго, соскучиться не успеешь.

Найт принял дар шаферу и повел принцессу в бальный зал. В полном мире я остался один. Никогда не думал, что столь простые вещи могут быть так обременительны. Бремя супружеской жизни? Ага, скорее вызванное всем случившимся помутнение рассудка...впрочем, подкравшаяся ко мне Вервина сейчас все объяснит.

— И правда не заметил? — вопросила мелкая подружка Маскировщика, уставившись на меня бледно-голубыми глазищами.

— Только предполагал, что ты здесь, — скупо усмехнулся я.

— И что, ты все так прям и оставишь? — деловито прищурилась она.

— Конечно, нет! — заявил я, беря эту хитрую чаровничу за руку. — Вперед! Догоним их!

— Вот это я понимаю — настрой! — ткнулась она головой мне под бок.

Кружащиеся пары, девчонка на вытянутых руках, танец слона и мышки, хотя и довольно сносный, насколько я мог судить. Звездочки в глазенках Верви выискивают Найта, а мои окрашенные белым платьем очи тают среди множеств фигур.

— Правее, правее, я тебе помогу, женишок, — кусает она губу.

— Далеко? Киль не помну? — наступаю я ей на ногу.

— Ай! Скорее останешься без парусов, — упрекает она меня.

— Прости, — проделываю я поворот по нашей оси.

— Вот, вот... так, еще чуток... — шепчет ее тоненький голосок. — Вот она, поймалась.

— Вижу, — декламирую я, — делаем поправку на ветер.

— Есть, капитан, — уже начинает хихикать она.

Обходим несколько танцующих пар, проводим серию одновременных пассов руками, ногами топчем полированный пол. Вижу их, вижу этого мелкого пакостника, дышавшего Айлен под грудь, подкатываю еще ближе и говорю:

— От нас не уйдешь.

Их пара обходит нас кругом и заворачивает в конфликт еще нескольких синих и зеленых кружевных эполетов вездесущих платьев. Отнимаю штурвал у Верви и направляю действия в сторону шафера и невесты, догоняю, чуть не сталкиваюсь с рифами геллов, но все же заворачиваю киль так, чтобы пройти мимо них без потерь.

— Не отстаешь! — скрипит зубками Найтизир.

Вихляем поодаль друг от друга, обмениваемся фразами и комплементами, учим этих мелких молокососов уму разуму и возвращаем себя на должные нам места.

— Ты уже хочешь уединиться? — подмигивает мне Айлинель.

— Пожалуй, да, — наконец-то говорю я должные слова.

— Тогда идем, — ласково произносит она.

Вихляем, еще вихляем, преподносим себя на блюдечке Уриэлю и топчемся подле него. В нескольких словах улаживаем все оставшиеся дела и решаем покинуть сии гостеприимные края. Бережно подхватив невесту на руки и делано заведя к верху глаза, уношу Айлинель по дальше от пира конца. Геллы подняли крылья в прощальном салюте и продолжили свои радостные дела, а мы вдоль веселого коридора понесли свои невесомые тела.

Новобрачную пару ждали новые покои со всем необходимым внутри. Длительность перехода не должна быть длинна, а обещала быть достаточно занимательной и по-своему неповторимой.

— Не садись на пенек, не ешь пирожок, — казалось, что-то поторапливало меня.

— Не спотыкнись...теперь сюда, не пропусти поворот, — в своем пленительном состоянии игривыми нотками напутствовала меня Айлинель.

— Посмею только в самом конце, — форсировал событие я, чувствуя легкую дрожь по всему ее телу.

В конечном итоге преодолев недюжинное расстояние и остановившись только перед самыми дверьми, я позволил ей покрепче ухватиться за меня и нашарил в левом кармане ключ.

— Дзвиньк-дзвиньк! — мелодично отозвался замок.

На во всем смысле белое и пушистое внутреннее убранство комнаты я не обратил ровно никакого внимания. Не скажу, что взгляд приковывала кровать, но именно это и была моя основная цель. Подойдя к брачному ложу и заглянув в по-кокетнически покрасневшее лицо красавицы, я с придельной на то осторожностью усадил девушку на кровать, а затем покачал пальцем:

— Никуда не уходи, — и направился запирать дверь.

— Угуммм, — протянула девушка мне в след.

— Мурчание — знак согласия, — пробормотал я, прокручивая золотой ключик по тщательно смазанной оси, и, обернувшись назад, обомлел.

Пламя моей души орет: "Вот она, совсем близко, в свете лунных свечей примостилась на краю ложа, элегантно положив ногу на ногу, и участливо глядит на тебя, зазывно хлопая ладошкой по простыне. Получи и распишись!" Пространство меж нами будто схлопнулось, и в мгновения ока мы оказались рядом. Нам обоим стало невыносимо жарко, и я, как джентльмен, был вынужден предоставить даме более подходящие условия. Очевидный вырез платья завоевал взгляд, шнуровка под ним будто сама оказалась у меня в дрожащих руках и принялась распутываться до конца, что повлияло на платье крайне однозначным образом. Мой пиджак слетел с плеч и канул в небытие, туфли попрощались со мной, рубашку постигла та же участь, руки мои погрузились под шелковистую ткань ее белых чулок.

— Я не сбегу, — затейливо насупила носик она.

И не упомнишь, когда именно мы погрузились в горизонтальное положение и дали начало сцены ночи любви. Она принадлежит мне, я принадлежу ей, ощущения передаются, мысли уносятся прямиком в фантазии, внимание ласковыми нотками шепчет радужную весть, а каждый поцелуй изливает утоляющий жажду момент. Все, как игра, и каждый ее ход преподносит ответ:

— Х-ааа! — беспомощно вздыхает она, я приник к ее губам, чтобы успокоить, и после нескольких любовных укусов уже полностью потерял контроль над собой.

Невесомость покорила брачный обет и под пение крыльев мерной вибрацией понесла нас к потолку. Ноги девушки обволокли мою спину, я оказался еще ближе и полностью растворился в ней. Все осталось позади, только заполонивший все остальное миг и мы. Ощущалась дрожь в объятиях раскрывшегося бутона, переживания преодолевали новый порог, действительность скрыла нас за балдахином, и именно в этот момент я лицезрел самый яркий свет ее дивных глаз. Только в полете раскрывалась истинная суть геллов, и теперь я был одним из них. Был одним из ее народа и был вместе с ней, и надеялся оставаться таковым навсегда. Именно передо мной она обнажила свое золотое сердце, и теперь, отплатив ей тем же, я обязан во чтобы то не стало сохранить его.

Песнь песней выдохнула последний сонет, и на пике чувств в благоухании аромата свечей мы опустились на гладь одеяла и окончательно успокоились. Я глажу ее по затейливо вьющимся волосам и прислушиваюсь к затихающему дыханию. Она преспокойно возлежит у меня на груди и увлеченно водит по ней кончиком пальца, то и дело заглядывая мне в глаза.

— Как ты, малышка? — не нарушая хрупкости момента, осведомился я.

— Хорошо, — воодушевленно призналась она, подарив мне еще один искренний взгляд. — Удивительно, после всего мне кажется, что мы знакомы уже целую вечность и так давно живем вместе, похоже на сказку.

— Это и есть сказка, — с спокойной уверенностью заявил я, скользнув руками по ее спине, — наша общая сказка, остальной мир за дверью и пусть там и остается.

— Подождет за кулисами, — поддержала меня Айлинель, не вольно еще больше прижавшись ко мне, дыхание ее обожгло мою кожу, ясно почувствовалась мягкая грудь, — дела наши на высоте.

— Я и не знал, что крылья сами могут вытворять такое, — пролепетал я, пытаясь нащупать ее узор, — невероятная вещь, все было настолько легко и плавно, я их даже не ощущал.

— Верю, — охотно согласилась она, — удобно, верно? Теперь ты должен понимать, почему обеты геллов столь священны и насколько тебе повезло.

— Чудно, без пяти недель гелл, а уже женат, да и еще на ком... — систематично ластился я, — такую, как ты на земле днем с огнем не сыщешь, вот и пришлось мне научиться ради тебя летать.

Она вздрогнула:

— Все ради меня, как мило, — Айлен застенчиво потупила мордашку, — драконов рубить, принцесс вызволять и мир спасать — законы жанра соблюдать.

— Все честь по чести, и награда не заставила себя ждать, — защекотал ее я.

— Глядишь, так и возгордишься, эдакий ты ловелас, — от мерзкой затеи отвлекла она губами меня.

— Все стеснялся спросить, — через пару мгновений с серьезностью в голосе начал я, — крайне деликатная вещь, между прочем, и по меркам смертных играет не мало важную роль, да и еще какую, ты не поверишь, это дикий нонсенс по части культур и вовсе кокая-то привилегия.

— Да, не томи уже, Ро, — оборвала она меня с грозной внимательностью повернув голову ко мне.

— Сколько тебе лет? — еле слышно пискнул я, давно не могучи разузнать такую простую вещь.

— Двадцать, — спокойно ответила моя половинка, не понимая какой тут секрет, — а тебе?

У меня аж от сердца отлегло:

— Двадцать два, — сказал я, присвистнув, — хорошая у тебя циферка, правильная...

Геллы очень долго живут, и ее возраст уже давно меня не волновал, но такая близкая мне цифра — это здорово!

— Ты пропустил мое день рождение, — жалобно захныкала она, загнув стройную ножку к потолку. — Оно состоялось аккурат после твоего ухода из Улиссана, а я хотела сделать тебе сюрприз, рассказав о нем на кануне, все тогда как-то закрутилось, завертелось и ураганом унесло тебя прочь.

Я приобнял ее:

— Ничего страшного, все еще успеется, все впереди, к тому же и мой день рождения прошел примерно где-то на середине Пути Сердца, так что, можно сказать, мы родились в один день, по разным лето исчислениям, разумеется.

— Правда? Вот здорово! — перевернула головку на бочек она. — А я все думала, гадала, когда же ты все-таки соизволишь спросить.

— Дождалась... — прихотливо улыбнулся я.

— Как-то так, — заразительно рассмеялась она.

— Тогда у меня еще один вопросительный знак, — я облизал пересохшие губы, — если мы теперь муж и жена, то какая у нас теперь фамилия?

— Ага, нашелся-таки, в точку попал, что загадал? Я тебе все сейчас объясню, — моргнула она пару раз. — У нас обычно заведено так, по взаимной договоренности суженые заранее решают переехать в один из городов, где он или она живут, и за этим следует изменение фамилии того из супругов, кто переехал к своей половинке на фамилию города, в котором милый сердцу гелл уже давно жил.

— Как все запутанно, — отозвался я, нахмурившись, — так что, если я здесь, то мы теперь оба Умбрани?

Она кивнула:

— Запутанность ждет впереди, — с знанием дела назидательно заметила она. — Вот когда пара уже переедет, тогда и начинается быстро распутывающийся кавардак. Вмешивается фактор с именами, если в том городе, куда половинка желает переехать есть гелл с таким же именем, как у нее, то фамилия приобретает название из сочетания обоих городов.