Танец В Небесах

-Но как?

-Нельзя ему завязнуть в ваших степных разборках, если ты уйдешь, степь долго будет лихорадить, а сыну, как единственному вашему наследнику, ой, как несладко придется, нет в нем твоей жесткости и умения быть нетерпимым к врагам, он воспитан в любви, и слишком добрый для некоторых твоих степняков. Решай, Джас-степняк! Я и так много лишнего тебе сказал! Выбор за тобой!

-Но как... — начал, было, Джас, а птица исчезла...

Джас заметался, как вернуться к сыну, он не представлял, и тут услышал далекий женский голос, который что-то негромко говорил... он ухватился за этот звук и потянулся на него, потихоньку подбираясь, услышал и узнал — самый дорогой для него голос говорил:

— ... сын, мой сын, смог назвать тебя отцом, значит, ты действительно заслужил его уважение!

Вилья ещё что-то говорила, а душу Джаса затопило неведомое никогда раньше ему чувство счастья. Он услышал и осознал главное, он нужен сыну и сын, его, Джаса, смог назвать отцом??

Опять дернулся Джас всем телом, Вилья, увидев как он наяву дернулся, вскочила и побежала к Юнчи, что дремал в соседней комнате.

-Юнчи, Джас!! Он... дернулся!

Юнчи, торопливо вошедший в комнату, облегченно вздохнул:

-Вернулся! Спасибо, Великий!

-Но как ты определил? — удивилась Вилья,

-Порозовел наш Джас, значит, будет жить!

-Пойду, сыну скажу, — заторопилась Вилья.

Сын от радостной вести, уже назавтра смог встать и цепляясь за стены, добрести до Джаса, чтобы самолично убедиться, его отец не лежит бездыханным, а просто спит.

  Джас приходил в себя очень медленно и тяжело, сначала мог едва пошевелить глазами, чему очень обрадовался сидевший возле него усталый Юнчи.

-Джас, я рад, что ты выкарабкался! Давай я тебя попою и пойду, тоже отосплюсь, годы мои немолодые дают о себе знать.

Джас потихоньку выпил эту неприятную на вкус жидкость, устало усмехнувшись про себя:

-Дожил вот, как маленького, из поилки поят!!

Допив, тревожно уставился на Юнчи.

Тот понял, что хотел сказать Джас.

-Жив, жив наш мальчик. Приходил к тебе, да ты спал больше суток.

Джас благодарно взглянул на Юнчи и опять уснул. Первые три дня он только пил эту горькую жидкость и опять засыпал, смутно осознавая, что возле него всегда кто-то есть, а вот кто, не получалось разобрать, засыпал.

В этот раз он проснулся каким-то более бодрым и, открыв глаза, удивленно уставился на сидевшую возле него какую-то не такую женщину — не видел он раньше таких. Разрез глаз, цвет волос, овал лица — все было непривычным. Женщина, увидев, что он проснулся, улыбнулась и произнесла, немного неправильно, вернее непривычно:

-Доброго дня, Джас! Мы все рады, что ты жив!! Ах, да, я Лена — жена Людига и мама вот этой егозы, -послышался стук двери и быстрый топот детских ножек.

-Мама, Ас проснулся? — Спросил звонкий детский голосок, где-то уже слышанный Джасом.

-Да, поздоровайся с дядей.

Лена взяла на руки симпатичную девчушку, которая с интересом уставилась на него глазами Людига.

-Дядя Ас, ты зачем долго болеешь? Надо ножжками ходить, лежжать скуучно.

Джас слабо улыбнулся, а девчушка протянула пухленькую ручку и погладила его по щеке:

-Ты папа Сяя?

Джас кивнул, желая про себя чтобы она подольше не убирала свою ладошку, не было у него никогда на лице маленькой ручки, а так приятно.

-Дочка, скажи дяде Асу, как тебя зовут, он же не знает!

-Я Люба-Голуба, мой папа Людиг, класивый и бошшой! Ты пидёшь ко мне домой?

Джас опять кивнул.

-Всё, я ухожжу, пока !

Малышка пыхтя подлезла к его щеке, звонко чмокнула, тут же ужом вывернувшиь из рук Лены, побежала куда-то, звонко крича:

-Люба к Сяю побежжит!

Через пару минут опять стукнула дверь, вошел бодренький уже сын с девочкой на руках.

-Отец!

Джас не понял, подумал, что ему показалось. Сай отдал малышку Лене, они пожелали Джасу побыстрее выздороветь и вышли, сын присел, взял его за руку:

-Отец, я очень боялся, что ты... — он замолчал, помолчали, Джас шевельнул руками, спрашивая сколько он так валяется?

-Три недели.

-Что с теми гадами?

-Бывшего ученика Фейх проверил, ментально как-то, у того после мозги потекли, сейчас совсем дурачком стал, а эту ... до тебя оставили. Нет, не убежит, её усиленно охраняют. И Ахмиса тоже — тот два раза пытался удавиться. Всех этих тайных и не тайных, кого поймали, кого уничтожили. Они, узнав, что Хозяина поймали, рванули через горы к айнам, но там их ждали. Про кого узнал Фейх, всех теперь проверяют, Людиг плюется, говорит, столько грязи не было даже когда ты молодым... разбойничал. Ты поправляйся, дед Джай торжественно объявил, как только ты встанешь — свадьба будет.

-Чья? — удивленно вытаращил глаза Джас.

-Фатма и отец братиков просят поженить их, мальчишки её мамой стали звать, да и Арай — мужик надежный. Отец, я прошу тебя подумай про Ахмиса, там в пещерах много было людей, украденных, похищенных — семьями целыми, многих воинов на крючке держали, не по своей воле они на предательство шли. Нет, я не прошу ему милости! — видя как гневно сверкнул глазами Джас, заторопился сын, — но, я бы хотел, чтобы никто не знал про Ахмиса, кроме наших — там жена едва ходит, и детки такие, как скелетики. Может, как-то втихую с ним проведем все? Этим, настрадавшимся детям жить с клеймом отца-предателя? Уж очень они слабые, эти сволочи больше года их там держали.

Джас сделал знак, что подумает, а сам наслаждался — его сын, бледноватый, но живой, сидел рядом, советовался и, самое главное — называл его отцом, отчего в душе пели самые волшебные птицы. Джас улыбнулся и спросил:

-Малышка и впрямь твоя невеста? -Да, — серьезно ответил сын, — у неё и у меня есть по перышку, подаренному нам Великим Путником. Я, взяв её впервые на руки, получил на свои крылья точно такую же синюю полоску, как и у неё.

-Покажи?? — попросил Джас, он видел крылья сына только сложенными.

Сайх развернул их, и Джас восхищенно присвистнул. Крылья были большие и очень красивые. Он с грустью показал сыну:

-Завидую, увидишь землю с неба. И горжусь тобой!! Моей заслуги только маловато в твоем воспитании.

-Отец, я многому у тебя научился и ещё научусь, ты выздоравливай поскорее, ох сколько дел ещё!! Надо до начала учебы надо успеть разобрать все это безобразие, каждый должен получить, что заслуживает, из этих ... — сын скривился. — Но деда и дед Джай одинаково говорят — в степи воздух стал чистым!!

В степи закипела работа — в каждом, даже самом малом поселении ставили старшим степняка из тех, кто был верен Джасу.

Сайх с Симом мотались целыми днями, иногда доказывать и уговаривать упершихся степняков не получалось, и вмешивался зверь мифический — одного его появления хватало, чтобы тут же исчезало недовольство, и все соглашались с новым старшиной. Про зверя мифического знали все, и навлекать на себя его гнев не рисковал никто. Вся степь с нетерпением ждала выздоровления Джаса, у многих были обиды и претензии к его сводной сестре — чудовищу в женском обличье. Было объявлено, что по выздоровлению Джаса будет справедливый суд, что бывал в старину, при большом скоплении народа, на большом пустыре, вмещающим много людей. Старейшины и уважаемые люди выслушивали обвинения и жалобы на судимого, а потом выносили справедливые приговоры. С распадом степи на отдельные уделы суды прекратились, а сейчас народ потребовал такого суда.

Джас уже пробовал садиться, он упорно старался быстрее выздороветь, знал, что сейчас происходит в степи и рвался туда, понимая, что его присутствие намного облегчит ношу, которую тянули отец, Сайх, Юнчи и зверь мифический. Вот и сегодня он, сжав зубы, уцепился за спинку кровати и встал, ноги тряслись, кружилась голова, но он упорно стоял, пережидая головокружение, а потом осторожно начал делать шаги, усмехаясь про себя:

-Родился вот заново, проходи все этапы снова. Сначала немощной пил из поилки, сейчас первые шаги делаешь!

Доковылял до стенки, обессиленно прижался спиной к ней, понимая, что назад, до кровати едва ли сможет доползти даже. Выступивший пот, заливающий глаза, вытереть не получается — руки тряслись, так вот и стоял он, надеясь, что кто-нибудь да заглянет к нему, ученики-лекари постоянно забегали к беспокойному пациенту.

И дождался... вошла Вилья и, увидев его, бледного, едва стоящего возле стены, возмутилась.

-Джас, ты с ума сошел? Зачем встал?

Он беспомощно взглянул на неё.

-Ты не можешь дойти? — догадалась Вилья.

Подошла к нему и, взяв его руку, положила себе на плечо.

-Пошли потихоньку!!

Джас сначала замотал головой, отказываясь, но потом, чувствуя, что сейчас позорно растянется на полу, осторожно оперся на неё, стараясь не сильно наваливаться, мечтая, чтобы далекая такая кровать, оказалась в трех шагах.

Но шагов, на все более слабеющих ногах, оказалось гораздо больше, а маленькая, худенькая Вилья приговаривала как маленькому:

-Вот так, ещё шаг, молодец, умница. Вот так, все, дошли!! — упорно вела его к кровати.

Джас мешком свалился на кровать, на минутку закрыл глаза и резко дернулся — Вилья старательно вытирала его мокрое лицо... близко-близко наклонившись к нему.

У Джаса замерло сердце — его недосягаемая, самая.., нет, единственная, нужная ему женщина, была так невозможно близко, можно было дотронуться до её щеки, но ...недосягаемо именно для него такое, зажмурился, чтобы не видеть родное лицо.

-Джас, тебе плохо? — Встревожилась Вилья.

Он помотал головой, потом взял её маленькую такую ручку в свою лапу и бережно-бережно поцеловал в средину ладошки.

-Джас, что ты, я не сделала ничего невозможного! — смутилась Вилья. От его благодарного поцелуя её бросило в жар. — Не смей вставать без разрешения лекарей!

Джас, не выпуская её руки, прижался на мгновение к ней щекой и, тяжело вздохнув, отпустил руку. Вилье как-то враз стало неуютно, холодно.

-Поспи, Джас! Я пойду, мне ещё надо других пациентов проверить!!

Вечером она, помявшись, попросила Лену:

-Лена, надо поговорить!!

-Хорошо, сестричка, уложу бандитку и поговорим.

Голуба раскапризничалась:

-Папа мой де? Хочу папочку сичас!

-Дочка, папа завтра прилетит, спросит, как ты себя вела, а что я скажу? Вредничала? — Лена старалась разговаривать с ней как со взрослой, необычный ребенок, и с ней сюсюкать не было смысла — она мгновенно становилась неуправляемой, только любимый папочка мог сюсюкать — у него доченька была самая послушная и разумная.

-Вот сейчас ты закроешь глазки, поспишь ночь, а завтра с утра будем делать красивую прическу и ждать нашего самого любимого папочку.

Малышка послушно легла на бочок, подложила ручку под щеку и через пять минут спала.

Лена, замерев, смотрела на свое такое нечаянное, долгожданное счастье и от всего сердца говорила Великому — Спасибо!

Пошла к Вилье:

-Пойдем, сестричка, посидим на кухне, попьем чайку! У меня на родине самое лучшее место для душевных разговоров — кухня.

Посидели, Вилья вяло ковырялась в шарлотке, которую полюбила.

-Что, девочка, у тебя случилось, ты сама не своя?

-Лена, я не знаю, как сказать, но... — Вилья помолчала..

-Дело в Джасе? — спросила Лена.

-Да! — с несчастным видом кивнула Вилья. — Лена, я столько лет ненавидела этих степняков, первые дни, когда стала ощущать себя, дергалась даже при виде глаз сына, думала, никогда не избавлюсь от ненависти к насильнику. А сейчас... — она расплакалась. — Лена,я не знаю, что делать??

Лена обняла свою сестричку.

-Вилья, я не имею права лезть со своими советами в такой ситуации, но наша малышка — она, сама знаешь, как-то с рождения умеет определять ху из ху, то есть, я хотела сказать — кто есть кто. И, заметь, ни разу не ошиблась, а Джаса она приняла сразу, хотя я боялась, зная какой он был, что дочушка его и близко не подпустит. А смотри, что получается — она же ползает, нацеловывает его, и я со скандалом её увожу. Опять у нас там, на земле, все знают: "детей и собак не обманешь, они как-то чувствуют нутро человека!" Это замечательный признак — значит, Джас не гнилой!! И, моя хорошая, он -я более чем уверена, безумно тебя и Сайха любит, трясется над вами, как наседка. Он через очень много жутких испытаний прошел, и таких, прошедших огни и воды, и медные трубы — я тебе потом объясню, что это такое, единицы. А уж как они умеют ценить и беречь своих любимых... он же как Людиг, они такие разные снаружи, а так похожи изнутри. Джасу суждено было пройти через такие испытания, но мы с Людигом твердо знаем, что не существует для него иной женщины, кроме тебя. Не торопись, милая, слушай свое сердце, и оно не обманет!

-Ох, Ленуша! Какая ты славная, мне, нам, вернее, так повезло, что вы у нас есть!!

Лена засмеялась:

-Вилечка!! Мы с тобой скоро породнимся.<

Глава 16.

Джас, через неделю уже довольно твердо вставший на ноги, взбунтовался, когда Фейх и Юнчи, обследовав его, предложили полечиться ещё дней с десяток.

-Юнчи, ты о чем думаешь, пока я тут разлёживаюсь, а вы с сыном падаете от усталости, у меня силы прибавятся? Нет уж, домой мне надо, пусть я в седло не сяду, но думать-то и делать дело — смогу. -Быстро и зло жестикулировал он.

Юнчи только руками развел. Не стал Джас долго собираться, едва прилетели два грурга, тут же, написав коротенькую записку Вилье, поймав и расцеловав бегущую со всех ног к нему Голубоньку, отдал Лене записку, поцеловал и её в щеку, благодарно поклонился и улетел.

Вилья расстроилась:

-Ну вот, даже ничего не сказал.

-Казал, казал, мама, дай бумажжку Виле!! — тут же выдала маму дочка.

Лена засмеялась:

-Хотела сюрпризом, а разве с этой шпанюшкой что утаишь?

"Прости, я улетаю в степь, много дел и проблем там, очень благодарен за все. С любовью — Джас."

-Лена??

Лена обняла Вилью.

-Девочка, он тебя безумно любит и также безумно боится, что ты его оттолкнешь, вот и струсил твой ничего и никого не боящийся джигит.

-Что такое джигит? — удивилась Вилья.

Лена, посмеявшись, объяснила, а когда рассказала про кепку-аэродром, то тут уже обе долго смеялись.

Во дворе большого отцовского дома (Лена, побывавшая у них, поулыбалась, назвав все пристройки смешным словом "самострой"), никого не было.

Джас поблагодарил молодого грурга, огляделся: везде был порядок, на площадке-стадионе слышались крики, топот и звяканье железа.

-Тренировка идет! — подумал он.

Из-за угла показались мальчишки-племяши, что-то оживленно обсуждавшие, один, самый маленький, запнулся, упал, поднялся, отряхиваясь, увидел Джаса и, взвизгнув как девчонка, побежал к нему. Старшие рванулись за ним, и через минуту обнимались дядя и племшки, и теплело у него на душе -радость пацанов была искренняя, чистая!

На их радостные вопли набежали воины с тренировки, торопливо спускался с высокой лестницы отец, подбежала, тут же начав его целовать, единственная сестрица — Фатма.

Забурлил возле него людской водоворот, всем хотелось приобнять его, пожать руку — прижилось в степи необычное поначалу рукопожатие.