Танец В Небесах

ТАНЕЦ В НЕБЕСАХ.

Ссылка на обновление

Черный дым столбом поднимался над селением, горело все, что могло гореть, почти никого из жителей не осталось в живых. Крепкие, кривоногие, среднего роста в диковинных доспехах, налётчики тщательно обыскивали ближайшие кусты. Приказ был никого не оставлять в живых, вот и прочесывали местность по второму разу, втыкая острые пики с зазубренным концом на длинных черенках в подозрительные кучи мусора, затем поджигая его. В дальней куче пика в чем-то застряла, и, разворошив её, наткнулись на совсем молоденькую, лет четырнадцати девчушку, без сознания. Светловолосая с длинной косой, для черноволосых, смуглых, налетчиков она оказалась диковинкой. Один из налетчиков потянулся к её волосам, но был остановлен криком старшего над ними:

-Не сметь! Позови Господина! — шумнул он другому, и тот проворно убежал.

Через несколько мгновений появился Господин: одетый в более богатые доспехи, высокий и стройный, он заметно выделялся из всех. Оглядев девчушку, довольно ухмыльнулся и приказал:

-Несите ко мне в шатер, да побыстрее! И шевелитесь, время поджимает, не успели перехватить двух голубей, значит, скоро здесь будет отряд Людига, а надо ещё многое успеть сжечь!

В шатре долго глядел на бесчувственную девчушку, походил по шатру, помялся, затем крикнул своему верному псу:

-Ульчи, никого сюда не впускать, сторожи!

— Да, Господин! — Согнулся в угодливом поклоне Ульчи.

Господин же подошел к девушке, постоял, достал из ножен короткий меч и разрезал на ней платье вместе с нижней рубашкой. Открылась небольшая грудь, белоснежная кожа вызвала у Джаса прилив похоти, и он не раздумывая взгромоздился на девушку...

Довольно хмыкнул почувствовав преграду, рывком толкнулся в неё до конца, и как озверел: он долбился и долбился в бесчувственное тело, не замечая, что от его грубых рук на нежной коже остаются огромные синяки, не видел и не слышал ничего, занятый удовлетворением своей похоти. А за шатром в это время падали от метко выпущенных стрел один за другим наемники-насильники, корчась в страшных муках — в отряде Людига были меткие стрелки, у которых в запасе имелись стрелы с отравленными наконечниками.

Ульчи заметался, боясь ослушаться Господина и боясь сдохнуть в муках, как все остальные. Знал, пакостная душа, что во время "получения удовольствия Господином" никто не смел мешать.

А Господин давно и прочно заимел прозвище среди своих воинов — "Жеребец".

Стрела нашла-таки верного пса, не убив сразу, а прочно засев в бедре, Ульчи взвыл от осознания того, что помирать ему придется дольше, чем всем остальным, что уже неподвижными кучами валялись на земле. Припадая с каждой минутой на все сильнее болевшую ногу, он посмел заглянуть в шатер, где насытившийся Джас, только отвалился от жертвы.

-Господин, — прохрипел Ульчи, — все погибли, стрелы Ильма... — начиная заваливаться набок и уже еле слышно бормоча, ...нака.

-Чего ты бормочешь, убогий?

Ульчи, лицо которого было искажено жуткой гримасой, собрался с силами и внятно сказал:

-Наказание Всевидящего настигло!

Джас взревел и выскочил из шатра, его лошадь стояла неподалёку, метрах в десяти, полностью оседланная. И он рванулся к ней, собираясь в три прыжка добежать... Свистнул аркан, и веревка затянулась на его предплечьях, руки оказались прижаты к телу, не давая возможности достать меч. И как по волшебству отовсюду стали появляться люди, первыми вынырнули из дыма знаменитые лучники, держа наготове луки с натянутой тетивой и готовые выстрелить мгновенно... на любой шорох, они перебежками приближались к шатру. Джаса с огромной скоростью потащили на аркане, не удержавшись, он упал, понимая, что его тащит самый быстроногий из жеребцов Людига — Ураган, только он мог развивать такую бешеную скорость, мчаться, невзирая на ямы и буераки. Скачка продолжалась долго, от хваленых доспехов осталась половина, сам же господин являл собой печальное зрелище, — ободранный, оставшийся без штанов, с синяками и рваными ранами от протаскивания его по кустам глока, знаменитого своими колючками, с залитым кровью лицом, вымазанный в грязи и саже. Ураган остановился возле шатра, так недавно бывшего недоступным даже для наёмников Джаса. Плохо соображающий, он с трудом смог разлепить один глаз и увидел смотревшего на него Людига.

-Ну вот и встретились, враг мой Жеребец, давненько я мечтаю о таком. Прислоните эту падаль к столбу! — велел он своим воям, что было сделано незамедлительно.

-Я не буду тебе ничего говорить! — прохрипел Джас.

-А и не надо, твой пёс уже все поведал, а знает он очччень много! — Людиг кивнул вправо, откуда в подтверждение его слов донесся жуткий, какой-то нечеловеческий вой. — И о чем можно с тобой говорить, мерзавец, не рискнувший встретиться в честном бою, как должен поступить мужчина, умеющий только гадить исподтишка и мучить, грабить и насиловать? Отец твой, достойнейший человек, а сын — выродок. Что ж, ты свою долю выбрал... Оскопить его, Велиг, давай!

Джас в ужасе забился:

-Пощади...

-А ты кого пощадил? Вон лежат все те, кто тебе помешал — вырезанные от мала до велика, а ты пощадил девочку, которая в беспамятстве? Ты кого-то кроме себя пожалел? Велиг, если до утра не сдохнет, вырежешь ему язык, а потом отправим в Кайтун.

Сплюнув от мерзости, Людиг повернулся и пошел в шатер, где хлопотал лекарь, пытаясь привести в сознание девочку, а вслед ему несся жуткий вой... Велиг приступил к оскоплению.

Долго ждал вождь итачей — полукочевого народа Джаймис своего непутевого сына Джасима, и когда прошел срок возвращения, озвученный единственным сыном — (не выживали у Джаймиса дети мужского пола-дожив до пятилетнего возраста — сгорали за три дня)... понял, что случилась с ним беда.

Джас, зачатый от бессловесной рабыни... жестокий и непослушный — в крепком подпитии тогда был Джай, восхотел женщину себе на ложе, и попалась ему на глаза молоденькая рабыня... На удивление -худенькая, слабенькая смогла выносить сына, а он уродился крепеньким, крикливым, беспокойным ребенком.

Когда верные вои доложили ему, что рабыня разродилась мальчиком. Джай повелел сразу забрать его у матери, чтобы был под присмотром, родная кровь все-таки. Надеялся, крепко надеялся Джай в глубине души, что нарожают ему ещё сыновей жены, которых у него было пять, но посмеялся Всевышний над Джаем, не случилось больше ни одной из них родить мальчишку, рождались одни девчонки. Мать Джаса не прожила и месяца после родов. Ох как ругался ведун Юнчи на Джая, предрекая очень плохую судьбу ребенку, которого будут воспитывать чужие люди.

Джай только посмеивался — не верил он ни в какие видения-предсказания старого Юнчи, пригрозил что за длинный язык высекут по его приказанию прилюдно, не пожалеет он его седин.

Юнчи долго молчал, затем сказал:

-Нет у меня другого выхода, напоследок скажу я тебе что поведал мне, ещё совсем юному, мой великий учитель — Ишан, давно это было, еще даже твой отец был мальчиком. Надеялся Ишан, надеялся и я, что не случится так... Вели удалить всех из помещения!

Джай махнул рукой, и все вышли, Юнчи что-то пошептал, отгородив их с Джаем таким образом от любопытных ушей.

-Никому, ни единому человеку не говорил я такое, да вряд ли выживу после твоей порки..

-А что ж ты пощады не попросишь, я, может, и пожалею? — коварно усмехнулся Джай.

-После того, что я тебе скажу, скорее всего прибьешь ты меня на месте. Прямо здесь, но приму безропотно — так тому и быть, значит. Так вот, видел Ишан пророческий сон. Еще когда твой прадед был молодой и только-только собирался привести в свой дом жену, печально известную с тех пор Лейху.

-Ту самую, что якобы прокляла наш род? — ехидно поинтересовался Джай. — Ну-ну, рассказывай свою сказку дальше, старик.

-Пусть это будет сказка. Выслушай, повелитель, тебе это знание пригодится. Что произошло у твоего прадеда и Лейхи, не узнал никто, только через месяц наказали её плетьми при всем народе и захотели вернуть назад, опозоренную, к отцу её... А она, едва живая, когда её уносили родичи, собрала все силы и проговорила:

-Отныне пусть будет проклят твой род по мужской линии, выродятся твои потомки, и будет самый последний из них хуже зверя-лабиса, что живет высоко в горах, и падет на его голову Наказанье Всевышнего за его ужасные дела, а отец его — твой прямой потомок, будет доживать свои годы в муках душевных. Заслужит ли твой род прощения — решать Всевышнему.

Рванулся к ней твой прадед, хотел было заставить её замолчать, да только Лейха уже и так не дышала

— За что же так прадед осерчал на молодую жену?

-Никто не знает и по сию пору. Ходило много слухов. Только вот ближайшая подруга Лейхи враз стала любимой наложницей прадеда. Лейхина родня в открытую говорила, что оболгала эта девица их Лейху.

-И что дальше было? — Заинтересовался Джай.

-А дальше... У твоего прадеда было десять сыновей, от разных жен, один одного лучше. И десять жен... уходили они одна за одной в родах, каких бы крепких и сильных не брал он в жены.

-А сыновья?

-До взрослого возраста дожили только двое из них: старший и младший, остальные погибали в возрасте совершеннолетия от разных причин. Но стал задумываться твой прадед, что пало-таки Лейхино проклятие на потомство.

-А эта наложница?

-А наложницу задрал никогда и никем не виданный уже много веков зверь — лабис. До сей поры считалось, что это выдумки. Как уж он проник в покои этой, откуда взялся, почему его никто из стражи не увидел, почему не почуяли знаменитые тогда псы — чори... ответа нет.

Только видели многие, как выпрыгнул из окна этой наложницы огромный белый с черными пятнами зверь, и раскрыл окровавленную пасть на собак, и те, как последние шавки, трусливо разбежались. А в покоях этой наложницы раздались жуткие крики. Зверь её не убил, но подрал так, что смотреть на неё было страшно, с месяц её лечили лучшие из лучших целители, но не заживали раны её, и гнила она заживо. Вот тогда-то и вспомнили про Лейху, и понял твой прадед, что была его жена напрасно оболгана.

-А у твоего деда так же два сына родились. Но сам знаешь, твой дядя Юджи...

Да уж, Джай как никто знал, какую кровавую бойню развязал единокровный брат отца, до сих пор нет-нет да аукались те давние события... то там, то сям вспыхивали какие-то непонятные волнения, и только подросший Джас, со своими верными псами сумел навести порядок.

-Так вот, Повелитель Джаймис, твой сын сумел так разгневать Всевышнего, как не смог бы весь твой народ, и, точно знаю — наказание уже последовало, и очень жестокое, каждому — по делам его воздается.

-Откуда ты можешь знать, старик? Может, сын просто задерживается, в поиске новых сокровищ?

-Грабит, ты хотел сказать?

-Ты понимаешь, что живым отсюда не выйдешь? — прошипел Джай.

-Я готов ко всему! — Юнчи смиренно склонил голову. — Прежде, чем отдашь приказ меня казнить, посмотри вот это.

Он достал откуда-то из хламиды свернутый в трубочку, выделанный специальным образом кусок кожи, на которой писали во времена прадеда Джая за неимением бумаги.

-Что это?

-Послание-предсказание Учителя Инши.

Джай осторожно развернул прямоугольный кусочек старой кожи.

-И что это?

-Смотри внимательно, Повелитель Джаймис. Вот, верхний камушек — это твой прадед, от него десять камушков намного меньше — это его сыновья. Видишь, восемь из них — черные, только два светлые, это твой дед и его печально известный братец. У твоего отца уже три камушка — два черных и один светлый — твой. От твоего камушка, сам видишь, один только светлый, вернее, сразу был серый. Если Джаса не станет, камушек почернеет полностью сейчас же — сам видишь, грязно-серый...

-Значит, сын жив?

-Жив, но или сильно болен, или... — Юнчи замолчал.

Джай внимательно всмотрелся в этот странный свиток и воскликнул:

-Смотри, старик. От его камушка линия тонкая-тонкая появилась и светлая. Что это значит?

-Трудно сказать, — пожал плечами Юнчи, — но что-то мне подсказывает — если эта линия исчезнет будущего у нашего народа — нет.

-Хорошо, я тебя казнить не стану, но и видеть тебя не хочу, уходи с глаз моих, пока я не передумал!

-Дозволь, повелитель, взять только книги и небольшую поклажу??

-До появления первой звезды на небе тебя не должно быть в Ишмире, я сказал! Когда на небосклоне зажглась первая робкая звездочка, Юнчи со своим осликом был уже в трех локтях пути от стольного града, и путь его лежал к едва виднеющимся горам, до которых добирались только единицы. Слишком трудным и опасным был переход.

Глава1. Три столетия назад...

Остров был невелик, за день обойдешь пешком. Старая Айлина помнила из рассказа своего деда, а тот от своей бабушки, что когда-то здесь вместо моря были горы, а вот этот их пик, называемый теперь всеми моряками — Зуб, был самой высокой из всех вершин. Предки Айлины веками жили в предгорье, на землях людей-птиц, разводили овец, возделывали небольшие участки, отвоеванные у гор, сажая зелень и овощи, мужчины охотились, пасли овец, что славились своей необыкновенной шерстью — нигде больше не приживалась эта порода, живущие здесь люди были уверены, что их овцы имеют такую шерсть из-за почти волшебных источников, что появлялись из необычных мест. Источники появлялись время от времени, но не из под земли, а непонятно почему, как-то враз могучие каменные утесы начинали отсыревать, потом 'плакать', а затем из, казалось бы, монолитной каменной громады начинал струиться ручеек. Люди тогда радовались и благодарили своего бога — Великого Путника за то, что заботится о них. Пастухи все знали — ослабленные или поранившие ноги об острые камни овцы приходили к таким источникам и просто подолгу лежали в этой воде. Естественно и люди начали приходить к источникам. И многие исцелялись. Люди-птицы, ещё в стародавние времена знавшие про целебные свойства воды, тоже прилетали на свои источники, и частенько раньше видели и пастухи, и охотники красивых огромных птиц, парящих в небе. Люди никогда не подходили близко к тем местам — была издавна такая договоренность между предками людей и людьми-птицами.

Когда-то горстка умученных, гонимых жестокими степняками людей появилась в предгорье, их встретили дозорные грургов, так называли людей-птиц, старейшина гонимого народа вышел вперед, поклонился и попросил дозволения выслушать его. Ему позволили, выслушали, как-то смогли понять, что нет среди вот этих потерявших все людей, ни лазутчиков,ни злодеев, и тщательно все взвесив, разрешили поселиться в предгорье их Главного Хребта — Сихта, наказав никогда не появляться без разрешения на остальной территории их страны.

У людей, пришедших с долины, с собой тогда было несколько едва живых овец и коров, которые дружно ринулись к воде, мало того, что пили эту воду, так ещё старались влезть в небольшой водоем по уши, соблюдая при этом на глазах у удивленных людей очередность. С тех давних пор называли этот источник Овечьим, а овцы и коровы, искупавшиеся тогда в нем, через пару недель имели бодрый и здоровый вид, коровы стали давать много больше теперь очень жирного молока, а шерсть овец заимела необычные свойства. При прядении получались длинные и тонкие нитки, как их не скручивали, нить была тонкая, а вещи,связанные или сотканные из этой шерсти, были необычайно теплыми и легкими при этом. И с тех пор стали изделия из сихтской шерсти самыми лучшими и дорогими на материке.

Овцы в таком благодатном месте хорошо расплодились,и жили пришлые люди спокойно, и не касались их случавшиеся там, внизу, на границе страны грургов-Сихты, в степи и ещё дальше, в стране с названием Отай всякие волнения-потрясения. Люди приняли божество людей-птиц — Великого Путника, который по преданиям был самой огромной птицей, какую только может представить людское воображение, Великий Путник не был жестоким, грозным, требовательным Богом, ему не приносились в жертву какие-то мелкие животные, ему не строили храмов, но изображение огромной птицы, парящей в лазурно-синем небе и небольшая плошка с зерном,стоящая под изображением-были в каждом доме. Путник был для всех каким-то своим, простым Богом, оберегал своих потомков, да и не было сильно желающих лезть завоевывать страну Сихт, плодородных земель мало, одни горы, а гор всегда опасались живущие там, внизу.Так вот и жили...

Женщины пряли шерсть, и вязанные вещи из их селения в большом городе Арзиме были нарасхват.И слепли женщины над вязанием долгими зимними вечерами,но ощутимая прибавка к бюджету никогда не бывала лишней...Селяне жили-поживали и представить не могли, что в их мире, — в пределах их небольшого мирка жизнь текла неспешно и спокойно, а что было где-то там, вдали, их мало интересовало...-вот-вот случится катастрофа... Когда же прогневались Боги на деяния людей и нелюдей за их бесконечную грызню, за постоянно вспыхивающие войны по захвату более лучших территорий с плодородными землями, за ненависть к другим расам... случилось тогда Великое Потрясение. И длилось оно аж целых десять суток, и не было во всем мире ни дня, ни ночи, был серый непроглядный туман, лил дождь, потом он прекратился, и с неба посыпался черный снег, который падая в воду не таял, а так и оставался грязными кучами.

Жившие у подножья гор жители деревеньки, привыкшие в такие вот обильные дожди подниматься повыше в горы и пережидать непогоду, спешно собрали немудрящий скарб, согнали в стадо овец и коров и быстро подались повыше в горы. Была там у местных охотников и пастухов небольшая пещерка, примерно на средине подъема, где они из-за непогоды, застававшей их иногда в пути, бывало и по двое суток оставались в ней... Под непрекращающимся дождем, промокшие до нитки, люди упорно продвигались к пещере, кто-то, совсем выбившись из сил, сползал по мокрой земле и падал вниз, оставаясь там неподвижной кучкой, кто-то, как помощник пастуха, рослый для своего возраста, Айх, обвязав себя и ползущих рядом людей веревками, упорно тащил их за собой. До пещеры доползли далеко не все, оставшихся жителей оказалось совсем мало — сорок пять человек, плюс восемнадцать детей. Забившиеся в пещеру люди плакали и молились, но глухи были небеса к погрязшим в грехах, и не было Богам дела до вот этой небольшой кучки деревенских людей, которые всегда мирно и скромно жили в своей глухой деревушке.

Уныние и печаль, горе от потери близких и всего нажитого, осознание неизбежного конца полностью смирили людей, никто уже не плакал, не проклинал небеса, все покорно ждали своей участи — неизбежного конца, заканчивались последние сухари... А когда умученные, обреченные люди забылись в тревожном сне, младший из рода Айлины, двадцатилетний Айх, почему-то проснулся, и какая-то неведомая сила повела его к выходу из пещеры.Он сначала сопротивлялся,но ноги, не слушаясь,несли его к выходу,а за пологом, закрывающим выход,было светло,не было никакого серого неба,занавешенного плотной стеной дождя... Айх зажмурился, и несколько минут не мог открыть заболевшие от яркого света глаза. Когда проморгался, то замер истуканом... вместо гор, что всегда были вокруг, теперь везде была вода, за исключением небольшого острова с острой вершиной, торчавшей посреди водного безмолвия, как единственный зуб у старухи... на котором и находились теперь немногочисленные, оставшиеся в живых люди. А неподалеку, на каменном небольшом выступе сидела крупная, явно хищная птица и, наклонив голову набок, внимательно рассматривала Айха круглым желтым глазом.

-Великий Путник! — благоговейно прошептал Айх, опускаясь на колени.

ТРИ ВЕКА СПУСТЯ. 'Уважаемые пассажиры,экипаж самолета, выполняющего рейс .... — Москва приветствует вас на борту ... бла-бла-бла.-

Лена совсем не вслушиваясь, что там бормочет командир, вытянув уставшие ноги, счастливо вздохнула. -Можно расслабиться, взлетим, а там... спаать-спаать до самого Домодедова! Ох, как она устала за эти три недели... но оно того стоило.

Рядом, в соседнем кресле крутилась её товарка, надоевшая за три недели хуже горькой редьки.

-Лен, Лен, посмотри, какой подарочек мне сделал Луис.

-Отстань, Нинка. Дай немного в себя прийти, потом.

-Лен, ну ты глянь! — Нинка чуть ли не кричала от восторга.

-Ой, ну ведь не отстанешь!! — Лена со вздохом открыла глаза, Нинка сунула ей под нос красивый браслет, украшенный мелкими камушками граната.

-Ну да, красивый, заработала!

-Вот, — надула губы Нинка, — вечно ты так, нет бы, порадовалась за меня.

-Нин, вот приду в себя — тогда и порадуюсь, сейчас я полудохлая.

-Учти, я Эммочке все расскажу!

-Давай, давай, я тебе ещё и помогу!! — отмахнулась Лена и, зная Нинкину любовь к прохладе — начнет сейчас крутить кондишн, достала свой спортивный костюм.

-Опять ты дурацкий костюм напяливаешь, тебе в этом красном ужасе только от быков бегать.

Лена молчком натянула костюм поверх майки с шортами и, отвернувшись от надоедливой Нинки, провалилась в сон. Она не проснулась когда начали раздавать еду, промычав что-то нечленораздельное..

А через какое-то время Нинка начала её трясти и истерически орать возле уха.

-Лен, Лен, проснись!! Лена!!

Она еле стряхнула с себя какой-то муторный, тягучий сон... Нинка с расширившимися от страха глазами все трясла её и орала:

-Проснись, Ленка, что-то случилось!!

Лена помотала головой — в салоне слышались крики, плач, бледные стюардессы напрасно призывали людей успокоиться, и срочно надеть спасательные жилеты.

-Да уж, мертвому припарка эти жилеты! — бормотнула так толком и не проснувшаяся Лена, на автомате взяла из трясущихся рук Нинки жилет, нацепила его и горестно вздохнула, подумав:

-"Вот и не случилось, маленький, нам с тобой увидеться, прости меня, я так ждала тебя, едва поверила, что ты зародился."

Она мысленно разговаривала со своим едва зародившимся ребенком, ему и было-то от силы чуть больше недели — маковое зернышко, такое долгожданное, почти чудо, и вот-такая судьба.

Лена крепко вцепилась руками в подлокотники и закрыла глаза... видеть то, что сейчас творилось в самолете, было невыносимо. Самолет резко тряхнуло, раз, второй, затем он как бы подпрыгнул вверх и резко пошел вниз, разваливаясь на куски. Лену вместе с находящейся рядом Нинкой резко подбросило вверх, а потом на огромной скорости потащило вниз.

— "Мама, как же холодно! Вот и все, конец!" — Успела подумать Лена и отключилась.

  Сегодня Айхо впервые дал разрешение на более дальний полет подросшим деткам, он долго и нудно наставлял своего давнего друга и наставника Юргира. Тот молча слушал-слушал и выдал:

-Стареешь ты, Айхо, вон какой занудный становишься! — в точности повторив сказанные когда-то ему самому эти слова молодым Айхо.

-Сам же знаешь, что все наши надежды связаны с молодыми, не потянут они... и не станет потомков Великого Путника. Молодые грурги взлетали с высокой скалы, выше всех возвышающейся над горным массивом, протянувшимся почти через полматерика, когда-то густо заселенного людьми, а после Великого Потрясения, ставшего малонаселенным, с полностью изменившимся рельефом: где когда-то расстилались плодородные земли и кипели жизнью большие города, вырос горный массив, где были холмы, плавно переходящие в горы — образовались равнины. Не стало единого, огромного по тем временам материка— много суши затопили соленые воды океана. Оставшиеся в живых немногочисленные людские поселения понемногу разрастались, образовывались города, уже сейчас на материке было три страны, а из всех нелюдских рас в живых остались только грурги, люди-птицы, и то скорее потому, что они были потомками Вечного Путника, оставшегося в те времена Единственным Божеством планеты Сильфи. В людской памяти катастрофа оставила незаживающий след, и вот уже три века люди жили в мире, — теперь не надо было делить плодородные земли, не надо было устраивать подковерные игры, не надо было идти войной на соседей с целью захвата каких-то новых земель. Долгожители говорили, что за океаном, вроде бы, есть суша — вторая уцелевшая часть материка, но кто бы рискнул переплывать этот неспокойный, часто сердитый океан? Малые флоты бороздили неспокойные воды неподалеку, перевозя из своих портов в соседние уже страны необходимые товары, да приладились рыбаки ловить рыбу. Рыба в океане водилась всякая и много, и большую часть рациона составляла у всех — рыба. Грурги всегда жили обособленно, в стороне от людей, да только в последнее столетие стали все чаще случаться браки между людскими самками и самцами грургов. Кто знает, почему так случилось, но рождалось среди людей-птиц все меньше могущих летать, большинство из родившихся детей были привязаны к земле. Они рвались в небо, но не хватало силы в их крыльях даже на недальние полеты. До Великого Потрясения гордые грурги никогда не смотрели на людских самок, сейчас же у смешанных пар рождались вполне здоровые дети, но или с очень слабыми крыльями, или с едва наметившимися крылышками. Грурги очень тщательно и бережно оберегали своих рожденных детей, не потерявших редкий такой сейчас дар-летать. В настоящее время среди всех живущих грургов, летающих насчитывалось триста двадцать особей самцов, самочки уже давно не могли летать. Только упрямая дочка Айхо — Лелия с огромным трудом, упираясь, сквозь пот и слезы сумела-таки взлететь. Как берегли грурги единственную летающую, очень надеялись, что обретя свою пару, Лелия вместе с ним взлетит, и увидят грурги такой обычный раньше танец любви в небесах, а потом у них точно родится летающее потомство. Ставший совсем старым, врачеватель и предсказатель Фейх, все чаще говорил главе клана грургов, Айхо:

-Без свежей крови мы долго не протянем, потомков Великого Путника все меньше и меньше.

-Где ж я тебе возьму свежую кровь, мы перепробовали смешивать своих самцов со всеми видами самок, живущих на материке, но результат плачевный, через океан мы не сможем перелететь, да и где гарантия, что там все-таки есть суша, и живут люди? Может, это все сказки? Ты бы лучше сходил к Великому, может, он все-таки подаст нам знак?

-Хотя я уже перестаю верить в это, скорее всего, ждет нас вырождение. Да если здраво рассудить -сколько надо самок, чтобы хотя бы у двадцати грургов родились летающие?

Фейх с двумя молодыми своими учениками частенько поднимался в горы, приходил в ту самую пещеру, где когда-то спаслись от катаклизма выжившие люди, а предок Айхо увидел Великого Путника, подолгу сидел у обломка скалы и просил Великого снизойти до его потомков, но чуда не случалось. Туда и поныне приходили грурги за советом и обретением душевного равновесия, а счастливчики, выбравшие-таки себе пару — за знаком благословления.

Были на осколке скалы, где когда-то сидел Великий Путник, небольшие углубления с двух сторон, куда пришедшие молодые должны были засунуть руки, и если Путник одобрял их брак, на запястьях появлялись узенькие полосочки с какой-то красивой вязью.

Фейх считал, что это утерянная письменность мифического уже теперь народа — куифру, из рода которых и появился Великий Путник.

До трагедии, в тех местах, где сейчас бушует океан, было много святилищ Великого Путника, изукрашенных красивой резьбой — многочисленными изображениями парящего в небе, огромного грурга. Сейчас же сохранилось только несколько изображений на камне Великого Путника, которые хранились в специальном помещении, с постоянной влажностью и температурой, за всем этим строго следил давний друг Фейха — Альх, а в городах, в заново выстроенных святилищах висели копии с подлинников.

Три века ждали потомки грургов знака, обещанного тому молодому пастушку — Айху, Великим Путником. Но знака все не было и не было, и так печалился Фейх, что гордые свободолюбивые люди-птицы уйдут в небытие, и не останется прямых потомков Великого.

Перед пробным самым дальним полетом молодых грургов, Фейх ушел один в пещеру, там долго и проникновенно просил Путника о благополучном полете молодежи, о том, чтобы обошли стороной частенько случающиеся жуткие грозы — было дело, попали в такую грозу молодые, и двух не досчитались. Фейх неожиданно для себя уснул... такого с ним не было никогда — он всегда истово и подолгу разговаривал с Великим Путником, не уставая, а тут, как младенец, заснул.

И пришел к нему во сне Великий...

Огромная птица сидела на том же самом большом обломке скалы. Фейх очарованно замер, птица была... необыкновенной — сразу бросался в глаза её мощный, длинный клюв с горбиной, загнутый на конце, вокруг головы был белый пушистый воротник, оперение было темно-синим, отливающим в лучах солнца золотом, сложенные крылья по краям заканчивались снежно-белыми перьями, огромные когти на мощных ногах... и круглые желтые глаза,с интересом разглядывающие Фейха.

-Великий! — Фейх упал на колени.

Птица как-то странно щелкнула клювом, и в голове Фейха возникли слова:

-Сам вижу, что мои потомки вырождаются. Перестарались Боги, наказывая тогда всех без разбору!Постараюсь что-то предпринять, пытался я, пытался, уцепить что-нибудь стоящее... свежую кровь, как вы просите, да вот...

-Так, — птица подняла голову и насторожилась, — так... — глаза радостно блеснули и стали оранжевого цвета, — ступай домой. И скажи Айхо, что помощь придет, откуда не ждут! И пусть никто из моих потомков не смеет обижать немощных, калек и юродивых, ибо спасение грургов придет от кого-то из них, я сказал! А там... судьба распорядится как надо. И тому из них, кто у вас появится, надлежит выбор грурга сделать самому, сердцем. И смешается кровь трех рас!! Только тогда будет у вас потомство, от которого весь мой род возродится. Никому, даже Айхо не говори про этот сон, помни, выбор должен быть сердцем. И только тогда увидят все танец грургов в поднебесье! И только тогда возродится племя грургов! Я сказал!!!

Великий подпрыгнул и, расправив крылья, взлетел. И наблюдал Фейх необыкновенную картину — в бирюзово-синем небе парила гигантская птица — мощная, красивая, величественная — от её величия захватывало дух.

Фейх завороженно долго-долго смотрел ему вслед, пока тот, превратившись в маленькую точку, совсем не исчез.

И взлетали, обернувшиеся громадными птицами, грурги молодые со скалы и с радостным клекотом устремлялись в небо, вслед за наставником. Летели долго, до небольшого скалистого островка, что остался с незапамятных времен, после вселенской катастрофы. Века прошли, а ветра и волны так и не смогли разрушить этот небольшой островок. Старые грурги поговаривали, что был в то время на планете горный кряж из такого вот камня, которому не страшны ни волны, ни непогода, ни ветер. Передохнув напившись воды, грурги собрались в обратный путь, Юргир уже готовился взлетать, когда самый неугомонный, попадающий в постоянные истории и переделки, Орти вдруг закричал:

-Наставник, смотри! Что-то странное!!

-Где? — Недовольно рыкнул Юргир, думая, что Орти, как всегда — не вовремя решил пошутить.

-Вооон, высоко над нами, воон еле заметная красная точка...

-Действительно, наставник, что-то падает с небес, — зашумели остальные.

Юргир уже и сам заметил маленькую красную точку.

-Подождем, посмотрим, что это, — недовольно проскрипел он.

Точка быстро росла, молодежь галдела, предлагая свои варианты, что это могло быть. А точка как бы раздваивалась на глазах, сбоку становясь уже не красной, а оранжевой. Но не угадал никто, Юргир вдруг рыкнул и, шумнув всем оставаться на месте, резко взмыл вверх, полетев наперерез этому красному нечто. Юргир, экономя силы, неспешно взмахивал крыльями, подлетая ближе к этому красному... вскоре уже различил, что с высоты стремительно несется к воде странное что-то, напоминающее лавку, с двумя неживыми по виду людьми, одетыми в невиданные в их мире никогда одежды.

Грург приготовился, напрягся, приглядываясь, как бы суметь ухватить это штуку, попытался схватить за верх, когти соскользнули, а это странное... с огромной скоростью, камнем падало вниз. Юргир разозлился и сумел-таки во второй раз ухватить клювом за какие-то лямки, его ощутимо тряхнуло, он резко полетел вниз... на скале послышался дружный вздох, все замерли, но опытный вожак сумел-таки в метрах двух у воды выравняться и, держа в клюве эту свою добычу, тяжело полетел к ним, обессиленно опустился на площадку. Тяжело отдышался и шумнул Орти:

-Подойди, посмотри, скорее всего эти странные существа не дышат.

Бабка Орти, сильная лекарка много чему научила своего шустрого внука, вот и пригодились его знания сейчас. Он обернулся человеком, осторожно подошел, вгляделся в двух безжизненно висящих застегнутых какими-то ремнями, странных существ, потрогал одно за руку.

-Это в каком холоде они побывали, смотри, наставник, они же как дерево! Их надо или в холодную воду, или в прохладную пещеру, понаблюдать, может, разморозятся? Сейчас же я ничего не слышу!

Орти прислонился ухом к правой стороне груди существа в ярко красной одежде... Послушал... -Нет, ничего не слышу!

Потом тронул второго в оранжевом, приложился ухом, послушал, махнул рукой и вдруг как-то странно дернулся:

-Наставник, у этого я услышал стук еле слышный, но наставник... — он ошарашенно смотрел на Юргира. -У него, у этого... сердце слева!

-Не может быть!

Орти показал ему где надо слушать, и впрямь, Юргир с трудом уловил еле-еле слышный стук...

-Так, где у нас поблизости пещеры прохладные имеются, кто знает?

-В Моске, — ответил Урил, — у меня там родня живет, это в самом отдаленном краю — там горы совсем близко подходят, вот мы и лазили в тех местах, сокровища искали в свое время. Есть глубокая пещера, а сбоку через неё ручей небольшой протекает, там пастухи частенько останавливаются — водицы испить, вода и впрямь там необычно вкусная, но долго в ней не пробудешь, холод пробирает до костей.

Юргир прикинул, размышляя — по всему выходило, что лететь до Моска даже ближе, чем до Куифру.

-Хорошо, сейчас распутываем эти все ремни, я беру то, что в красном, оно потяжелее, Орти, Варр и Ирх, вы — второе, меняетесь, едва почувствуете усталость. Урил, Анхи — вы забираете все эти их штуки и, благослови нас Великий, вперед!!

ГЛАВА 2.

Шторм пришел совсем неожиданно, даже для бывалых мореходов он оказался нежданным... по всем приметам, а бывалые пираты были очень наблюдательными и сторожкими — иначе бы не смогли они столько лет бороздить моря и иметь богатую добычу. Но не в этот раз... за пять вздохов небо вдруг стало не просто темным, а мрачно-серым, забегали вольные моряки, засвистел свисток стоящего на мостике кэпа, заорали надсмотрщики, подгоняя рабов, закованных в тяжелые цепи. Те и сами, понимая, что надвигается что-то страшное, дружно навалились на весла. А Джас впервые за все время — обрадовался! Как он радовался, точно зная, что подходит к концу его никчемная теперь жизнь!! Ему хотелось петь, орать вовсе горло, он широко разевал рот, только никто не слышал его воплей.

Впервые за долгие пятнадцать лет, он энергично работая неподъемным веслом, улыбался.

Много воды утекло с тех пор, когда его полуживого, безъязыкого продали за одну монету пиратам на вот это судно. Долго валялся он в затхлом закутке в трюме, никто из пиратов не верил, что этот изуродованный, дикий степняк выживет, но Джас, до краев заполненный ненавистью к Людигу, упорно цеплялся за жизнь, не было у него другой цели как отомстить.

Молоденький, тощий парнишка попавший в плен вместе со своим мощным дедом, был не пригоден для весел, и его оставили для мелких поручений, вот он-то и приносил Джасу воду. И Джас, пройдя через жестокие муки и боль, выжил.

Сначала это был человек-призрак, через некоторое время — а его стали усиленно кормить, раб должен быть сильным, он крепко стоял на ногах, но был неуправляемым, бешеным в своем гневе, несколько раз пытался бежать, умудрился ухватить близко подошедшего надсмотрщика, стараясь задушить, был нещадно бит, опять валялся полуживым в трюме. Едва поднялся на ноги, заковали в самые тяжелые цепи, несмотря на это, его боялись все пираты, никто не мог выдержать его дикий ненавидящий взгляд, так и остался он для всех "Бешеный немой".

И только дед этого щуплого парнишки, сидевший рядом с Джасом, негромко себе под нос иногда говорил:

-Угомонись, степняк, не трать свои силы на ненависть, она сжигает изнутри. Я не знаю, кто тебя так изуродовал, но судя по всему — ты такую участь заслужил. Я тоже заслужил все это, — он потряс цепью, — но вот мальчишка мой, вот он-то безвинно страдает!

Джас поначалу рычал — типа "не лезь!" А потом постепенно привык к своему соседу, они научились общаться между собой сначала жестами — Лоел, так назвался этот мужик стал разбирать его рыканье, нет, они не сдружились, но мирно сосуществовали все эти годы.

Утихла постепенно ненависть к Людигу, все воспоминания стали размытыми, устал Джас от всей этой безнадеги. В этом плаванье им стало немного полегче, раскошелился кэп на модную новинку — двигатель, установили его, гребцам иногда случалась передышка, но все равно большую часть пути они шли на веслах в целях экономии, шли к берегам Кайтуна. Надумал-таки кэп продать балласт в виде рабов в Кайтуне, давно было запрещено рабство, да кто бы смог поймать его 'Летящую', а рабы с появлением двигателей становились не нужны. Ну, можно оставить пару-тройку, а от остальных, таких как этот Бешеный немой — надо за минимальную плату, но избавляться. Времена наступали другие. В Кайтуне были у него связи, и надеялся он продать их на рудники, да вот случилось на их пути вот эта надвигающаяся буря...

Кэп орал, надсмотрщики тоже, хлестали по мокрым спинам кнутами — все было бесполезно, рабы, выбиваясь из сил, гребли, но корабль стоял, а вода становилась все гуще и гуще. Сначала это был жидкий кисель, потом какое-то густое варево, а затем весла просто увязли как мухи в смоле... Изумленно застыли все, тишина была неестественной, только тяжелой каменной плитой опускалось на них, черное, без единого просвета, небо.

Сидевший рядом с Джасом, Лоел успел шепнуть,

-Если выживешь, моего парнишку подбери.

Джас только ухмыльнулся, последние восемь лет он молил всех Богов, чтобы послали ему смерть. Понял за эти годы, что нет у него другой дороги — только одна — на дно морское, даже ненависти к Людигу не осталось у него.

Если первые годы существования здесь приглядывался ко всему, неотступно думая, как выбраться, добраться до родных степей и отомстить, то сейчас ему было все равно...

Что даст ему смерть заклятого врага?? Даже разорвав того на кусочки, не вернешь ни язык, ни мужскую силу, он не сможет иметь ни красавиц жен и наложниц, не будет у него потомства, продолжателей рода ... ничего, что горячит кровь мужчины и заставляет его седлать коня и вместе с верными своими воями скакать навстречу солнцу, завоевывать богатую добычу, пить хмельное вино, да много чего имелось в той, недоступной теперь жизни.

В последнее время ему стали сниться сны — лучше бы и не снились, как это было раньше. Сны были .... жуткие, к нему приходили все убитые и замученные им и его вернными псами люди, они ничего не говорили, просто глядели на него пустыми глазами. Он опускал голову вниз, от этих взглядов его прожигало насквозь, он пытался крикнуть, прогнать их, но ничего не получалось, а они все снились. Теперь-то он ясно осознавал, как мерзко он жил, и даже начал понимать того же заклятого врага, доведись сейчас Джасу оказаться в родных местах, он бы точно не стал себя так вести, но так поздно пришло к нему осознание своей непроходящей вины. И корчился он, заходясь в безезвучном крике после этих снов, и ничего не мог поделать, едва он задремывал, они все приходили и приходили.

Сегодня же ему приснилась девчонка, лет десяти-тринадцати, она в отличие от всех остальных приходящих в сон, не смотрела на него совсем, сидела на каком-то камне, явно среди гор, держала в руках какой-то сверток и что-то монотонно напевала. Джасс постоял-постоял, девчонка все так же пела на одной ноте, его стало это раздражать, он сделал пару шагов, надеясь попросить её перестать тянуть эту нудную песню — во сне-то он умел говорить. Но едва сделал несколько шагов, как девчонка вскочила, повернулась к нему, и её детское личико мгновенно постарело, на него смотрела страшная старуха, с фигурой девочки. Жуткое сморщенное лицо, провалы глазниц, серая кожа и безззубый рот... Джас содрогнулся.

-Пришшел?? — зашипела эта... — Пришшел полюбоваться на свое отродье?

-Какое отродье? — Удивился Джас.

Старуха-девчонка рывком развернула сверток... там оказался младенец — обычный маленький ребенок.

-Смотри, Джжжасс из рода Джжжаймисса, смотрии, никогда ты не получишь свое отродье!! — она дернулась, младенец открыл глазки.

И Джас, холодея, увидел, что маленький ребенок удивительно похож на него, только не смуглый и черноволосый, а светлокожий и с белыми-белыми волосами...

Джас потянулся отобрать малыша, спрятать у себя на груди, но не успел, эта жуткая сущность схватила его, он не сомневался — его-ребенка... и ,размахнувшись, выкинула его в пропасть... У Джаса подломились ноги, и он осел на камни, чувствуя, как у него в груди рвется на куски сердце, ещё миг и его не станет.

-Ну нет, чудовищще в человеческом обличье!! — захохотала эта старуха. — Нет, ты не сдохнешь сейчас, но эта боль, что ты сейчас испытываешь... она будет вечно с тобой... Если только... — пробормотала она, исчезая...

Джас проснулся, правую сторону груди пекло невыносимо, он боялся вздохнуть, так и сидел, скрючившись и качаясь из стороны в сторону... Вспомнил он, вспомнил эту девчонку, беленькую, молоденькую совсем, он и сейчас, по прошествии стольких лет не мог внятно сам себе объяснить, зачем он полез насиловать этого ребенка??

Такие маленькие никогда не привлекали его внимания — он предпочитал крепких, грудастых, крутобедрых горячих, как степные кобылицы... а тут немочь бледная... или же озверел он тогда до состояния самого дикого бешеного зверя?? А сон этот??

Видимо родила она ребенка от насильника, да вместо любви и ласки получил его крошечный сын жуткую смерть на дне пропасти.

Джас качался и не замечал что по лицу, впервые с детских лет, бегут слезы. То, что перенес он физическую боль, не шло теперь ни в какое сравнение с душевной. Вот и порадовался он, что подходят его мучения к заслуженному финалу, что опустится это небо на них и раздавит его как лепешку. И настанет для него то, что так долго он просил у небес — темнота и небытие.

Небо опускалось все ниже, казалось, протяни руку и дотронешься до него.

Вместо ожидаемого шторма случилось невероятное: небо и море поменялись местами, все повисли вниз головой, если рабов удерживали цепи, то пираты, кто не успел схватиться за что-нибудь прочное, с душеразирающими криками посыпались вниз, долетая до этого черного неба, которое оказалось вовсе не небом, а какими-то каменным монолитным покрытием, с жутким стуком падали на него и уже не шевелились.

Те, кто ещё держался, в ужасе застыли статуями, как-то ясно понимая, что никому отсюда из этой странной ловушки уже не выбраться.

Что и подтвердилось — вздохов через десять корабль резко затрясло, казалось, чья-то гигантская рука трясет его, как пацаны летом плодовые ничейные деревья — не жалея и изо всех сил.

После этой тряски на корабле не осталось ни одного пирата, а его опять закружило в каком-то жутком вихре, человек из нашего мира сказал бы, что в центрифуге. Слышался треск и грохот, корабль распадался на куски, криков рабов, закованных в цепи не было слышно, они просто исчезали в этом вихре, оторванные от своих сидений.

Ещё в самом начале между Джасом и Лоелом втиснулся испуганный внук, и крепко ухватился за них. Когда начался вихрь, Лоела не стало, его как бы вырвало с мясом, вернее, с толстенным куском бруса и затащило в вихревую воронку. Мальчишка ещё плотнее вцепился в Джаса, а тот закрыв глаза спокойно ждал конца, понимая, что мальчишке будет жутко одному, обнял его правой рукой, и через несколько вздохов треснул и его кусок бруса, так вот и полетели они вместе.

Их мотало и швыряло, мальчишка видимо потерял сознание сразу же, а Джасса все никак не накрывало, он заметил, что вихрь утаскивает их все ниже. -Значит, скоро! — подумал он и наконец-то отключился...

Сознание к нему возвращалось как-то урывками... Сначала пришло ощущение пинка, как будто кто-то изо всей дурацкой мочи отвесил его, потом ощущение сырости... -Надо же, я думал в небытии ничего нет, а тут сыро? — опять куда-то провалился, сколько и где был -непонятно, очнулся от жары, сначала ничего не понял, просто вдыхал полной грудью воздух, потом с трудом открыл какие-то тяжелые, чем-то залепленные веки... перед глазами все плыло, опять прикрыл глаза.

Полежал, покачиваясь на чем-то... становилось совсем жарко, Джас опять открыл глаза. Теперь зрение сфокусировалось, и если бы у него был язык, он бы заорал... вокруг него от края до края... было море.

Сначала не понял, а потом пришло осознание, он не ушел, он живой — один одинешенек в этом бескрайнем водном просторе. Кто-то там, наверху, словно издеваясь, или считая, что надо бы его ещё помучить, оставил его в живых.

-Не суждено было погибнуть в этой жуткой воронке, значит, от жажды сдохну! — Спокойно рассудил он и приготовился умирать от жаркого светила и жажды. Попытался устроиться поудобнее на куске бруса, на котором совсем недавно сидел, прикованный цепями.

-Цепи тяжелые, быстро утянут на дно! — отстраненно подумал, а с правой стороны что-то ощутимо тянуло его в бок.

Повернув все ещё тяжелую голову, увидел совсем неподалеку тоже на куске деревяшки, пацана этого, внука Лоела. Цепь, так и оставшаяся на руке Джаса, обмоталась вокруг него и вылетел из этой воронки вместе с ним. А вот это уже хуже... одно дело ты сам, а другое — этот мальчишка, попавший в плен с дедом в семилетнем возрасте, он ничего не видел в жизни, кроме корабля, пиратов и рабов, жалко будет, если погибнет.

-Давай, степняк, приходи в себя, может, сумеешь ему помочь? — подбадривал Джас сам себя, осторожно, правой рукой подтянул паренька к себе поближе, едва уцепил его, как цепь, столько лет удерживающая его, со звоном лопнула, и правая рука оказалась свободна. На левой же болтался обрывок цепи, Джас сумел обмотать эти два куска деревяшек, молясь про себя, чтобы не налетела ещё одна буря.

Вечерело, на небе появились первые звезды, которые за столь долгий срок стали родными, он прикинул, где может находиться берег, и начал потихоньку разворачивать свой "корабль" в сторону далекого берега. Он не надеялся добраться живыми до него, но, может, вынесет их тела на берег и какие-нибудь сердобольные рыбаки засыплют их песком. Он даже порадовался, что парнишка без сознания, все ему не так жутко уходить из этой жизни.

Убаюканный небольшими волнами, Джас незаметно задремал, а когда проснулся, не поверил своим глазам. На горизонте едва-едва различимо, в туманной дымке виднелись очертания гор. Он зажмурился, подумав, что ему чудится, но нет — горы никуда не пропали. Целый день он понемногу выправлял направление, пропускал через плотный рукав мальчишеской куртки соленую воду и морщась, понемногу глотал её -горькую и противную.

К вечеру поднялся ветер, понесший их быстрее, а в ночи он совсем окреп и начал швырять их плавсредство уже с большой силой, обещая к утру разразиться штормом. Джас боялся только одного, не выдержит цепь, оторвет мальчишку и в начинавшем звереть море его унесет незнамо куда.

Ухватившись за пацана он стал ждать, когда их куда-то зашвырнет, и волны так и так подгребут их под себя. Едва небо посветлело, ветер осатанел, Джас, зажмурившись, ждал конца, и совсем неожиданно их приподняло на большую высоту, он успел увидеть пики гор совсем близко. Порадоваться не случилось, их с огромной силой бросило вниз, и последнее, что он успел увидеть сквозь потоки воды — были острые камни, на которые их швырнула огромная волна.

Сколько себя помнил Сай, возле него всегда был дед Юнчи, его ослик и мама, потом ещё — Сим... Дед был для него всем, мама, так и не оправившаяся после потрясения, про которое дед Юнчи обещал рассказать Саю, когда он станет совсем взрослым, а пока, в силу своего малолетнего возраста, не стоит забивать голову разными проблемами.

Мама, его такая красивая, хрупкая, нежная, как цветочек зюм, что расцветал на короткое время — три дня, и мог осыпаться под порывом ветра уже на первый, мама все эти годы была рядом и где-то далеко-далеко.

Сай так любил её, так заботился о ней — старался угодить во всем. Расчесывал и заплетал её необыкновенные волосы, со временем научился заплетать такие замысловатые косы и косички, водил маму с трех лет за руку на небольшое озерцо, где мама любила сидеть на теплом камушке, опустив свои маленькие ножки в воду, приводил её обратно, сажал за стол, он так старался помочь ей во всем, с тех пор, когда начал осознавать себя, надеялся, что его хрупкая, нежная мамочка когда-нибудь очнется от своего сна и увидит какой у неё хороший сын растет.

Нет, мамочка его не была сумасшедшей — дед Юнчи сказал, она просто далеко-далеко ушла, бродит там где-то в глубине и никак не выберется.

Будучи маленьким, Сайх, или как его звал дед — Сай, ждал-ждал, когда мама очнется, от своего как бы сна наяву, но вот уже четырнадцать весен будет ему, а мамочка все такая же. Сайх давным-давно перерос её, он мог носить на руках свою маму, не уставая, ещё с большей любовью и вниманием относился к ней, иногда с тоской спрашивая деда:

-Дед, а не будет так, что мамочка моя так и останется такой?

-Верь, внук мой единственный, верь — мамочка твоя очнется. А увидев, какой у неё вырос сын, она будет гордиться и сильно-сильно любить тебя.

И Сайх верил всем сердцем и ждал. Будучи поменьше, он иногда срывался, обнимая своего единственного друга — Сима, заливался горькими слезами, жалуясь и печалясь из-за мамочки.

-Сим, она такая красивая, а совсем не знает, что я есть.

Сим шумно дышал ему в лицо и слизывал соленые слезы, негромко рыкал, как бы успокаивал:

-Не грусти, малыш, вернется твоя мамочка, вот увидишь!!

Дед Юнчи учил его всему на свете — Сай умел безошибочно находить дорогу домой из самых запутанных и незнакомых мест, определял по облакам и ветру погоду, лазил со своим Симом по самым отвесным скалам, мог пробыть под водой длительное время, умел метко стрелять из лука, всерьез боролся с Симом, умел определять травы и растения, мог сварить всякие зелья, распознавал яды. Дед Юнчи признал вот недавно, что Сайх его превзошел во многом, одно его печалило, в силу своего возраста он не мог обучить внука воинским искусствам.

-Дед, а давай в долину спустимся!! — сколько раз предлагал ему Сай.

Но дед пока не соглашался, из-за мамочки.

-Сай, люди — они всякие, найдутся и такие — смогут обидеть твою маму, она же беззащитна, а ты не всегда сможешь быть с ней рядом...

У Сая темнело в глазах, он уже знал, что мамочка его стала такой от того, что её когда-то обидел его так называемый отец-степняк, наводящий ужас на всех жителей степей.

-Сай, не копи ненависть в своем сердечке, поверь, боги жестоко наказали его.

-Дед, ты точно знаешь?

-Да!

Когда Саю исполнилось тринадцать лет, он стал постоянно ощущать зуд под лопатками. Чесалось невыносимо, он терпел-терпел и как-то пожаловался деду. Дед велел скинуть рубашку и повернуться к нему спиной, посмотрел на его спину, охнул, почему-то дрожащими руками долго гладил по тем местам, где чесалось... зуд утих, Сай оделся, оглянулся — дед сидит в ступоре.

-Дед, — испугался Сай. — Деда, ты чего как мамочка??

-А?? — очнулся дед. — Саюшка, сбылось предсказание, мальчик мой, через год мы пойдем к грургам, людям-птицам. И твой бог — это Великий Путник.

-Почему, деда?

-Потому что мамочка твоя принадлежит к роду грургов, а ты смесь двух кровей — степняков и грургов. Чешется у тебя под лопатками из-за того, что пробиваются крылья.

-Какие крылья? Ты же мне сам рассказывал, что у людей-птиц дети рождаются уже с крыльями, а у меня вот только, может, это и не крылья вовсе?

-Вот из-за этого мы и должны идти к ним. Теперь понятно, почему к тебе прибился Сим.

-Почему, дед, ты же говорил, просто котенок, потерявший родителей, к нам прибился.

-Котенок этот, скорее всего — лабис.

-Лабис? Но их же нет на самом деле, они же только в легендах??

-Если я не ошибаюсь, котенок за этот год вымахает в огромного зверя, и я просто счастлив, что Сима ты нашел слепого, он вырос вместе с тобой, и в нем нет жестокости, которая бывает у лабисов, выросших в дикой природе.

Сегодня Сай как всегда повел мамочку к озерцу, она сидела на камушке, Сай раздевался — они с Симом постоянно плавали до изнеможения, крылья или чего ещё там, опять нестерпимо зачесались, Сай передернулся и собрался почесать зудящие места небольшой палочкой... вдруг испуганно замер: на спину легли легкие ручки его мамочки.

У Сая перехватило дыхание... его безразличная ко всему на свете мамочка осторожно гладила его зудящие крылья, зуд утихал, а Сай боялся пошевелиться... Мамочка все гладила его крылья, Сай, считающий себя сильным, взрослым, никогда нигде не пасующий ни перед чем, научившийся скрывать свои эмоции, стоял и плакал, стараясь, чтобы мамочка не поняла этого.

А мамочка опять удивила — она легонько дотронулась до него, вынуждая повернуться, так он и предстал перед ней: высокий, гибкий, ловкий юноша, очень похожий на неё, только выделялись на таком похожем лице — чуждые ей глаза, черные, почему-то ей ненавистные... И впервые за столько лет, сынок услышал нежный мелодичный голосок:

-Ты кто?

Сай заплакал сильнее, опустился перед ней на колени, обнял её за талию и, уткнувшись ей в живот, еле выговорил:

-Мамочка, мамочка, ты вернулась? Я твой сын — Сайх, мамочка, я так долго ждал, я так верил, что ты вернешься!!

Тоненькие ручки потянули его за плечи, заставляя встать.

-Сын? Мой сын? Почему я ничего не помню?

А сын по-детски всхлипывая, утирал рукой упорно бегущие слезы и восторженно смотрел на свою ожившую мамочку.

Мамочка осторожно начала вытирать его мокрое лицо, и внимательно вглядывалась в него:

-Как тебя зовут, — она немного запнулась... — сын?

-Дед сказал, ты дала мне имя — Сайх.

-Сайх? Сайх? Так звали моего отца, из рода грургов.

-Ой, кто это? — Она испуганно вздрогнула, увидев Сима.

-Где? — обернулся такой ладный юноша, её, оказывается — сын.

-А, это мой друг — Сим.

-Сим, мамочка моя вернулась, Сим!

Сим, в два текучих шага оказался возле них и ткнулся лобастой башкой в её руку.

Юнчи издалека услышал громкий крик своего внука:

-Деда, деда! — со всей возможной поспешностью — годы-то давно уже давали о себе знать, поторопился к выходу, и увидел невероятное... Его внук бежал к нему... почему-то полуголый и держал на руках свою маленькую легонькую мамочку, и кричал во все горло.

Юнчи подумал было, что мамочка поранилась, а когда увидел её впервые осмысленный взгляд, ноги подкосились, и он обессиленно опустился на вовремя оказавшегося рядом Сима.

-Вернулась, наконец-то!

Теперь уже заплакал проживший долгую, трудную жизнь, несгибаемый Юнчи.

Мамочка, бережно поставленная сыном на траву, обеспокоенно наклонилась над ним:

-Не плачь, дед моего сына, не плачь!

Сай не мог наглядеться на свою мамочку — она, пробывшая так много лет где-то в непроглядном тумане, жадно впитывала все, училась жить заново.

Дед Юнчи вечерами много рассказывал обо всем, сожалел, что мало знает о грургах — степняки и люди-птицы жили очень далеко друг от друга, и контакты у них были весьма редкими, но дед Юнчи предположил, что Вилья, так звали мамочку, полукровка, кто-то из родителей был из грургов, скорее всего, её отец

-Нет, — задумчиво наморщив лоб, сказала Вилья. — Скорее всего, оба моих родителя были из грургов. Я помню, смутно, правда, все, что было до моего пробуждения, как в густом тумане, а если я пытаюсь напрягаться, что-то вспомнить — дико начинает ломить в висках...

-Не мучай себя, девочка, ты только-только вернулась из такого далекого далека, все вспомнится само-собой.

Про сына её, Сайха, он, тщательно подбирая слова, пояснил, что она подверглась насилию со стороны единственного оставшегося в живых сына правителя степняков — Джаймиса. И заметив, как заходили желваки на скулах внука, твердо сказал:

-Поверьте мне, он жестоко наказан уже.

-Откуда ты можешь знать, дед? — Все ещё злясь, спросил Сай.

-Внучек мой, я доживаю такую долгую и не совсем сладкую жизнь, поверь мне, судя по тому, что мы видели с Джаймисом на старинном свитке, он или тяжело болеет, или уже сгинул в неизвестности.

Вилья вздохнула:

-Одно хорошо, у меня есть такой замечательный сын, только вот глаза ему достались от того... я их почему-то хорошо помню. И немного вспоминаю маму свою, она любила гладить меня пониже лопаток, говоря при этом, "вот наступит у тебя возраст невесты, и взлетишь ты в не...бо?" Почему в небо, Юнчи?

-Значит, ты чистокровная самочка грургов, только им доступно небо, полукровки не летают, тем более нам надо идти к ним, только грурги скажут, что и как у тебя и Сая. Путь неблизкий, надо хорошо продумать, как идти к ним. Через земли степняков идти нельзя, слишком лакомый кусочек ты для них, я пятнадцать лет, как ушел оттуда, кто знает, что там творится, и не появился ли ещё какой-нибудь жестокий степняк типа Джаса.

-Значит, — как-то медленно сказал Сай, — этого... зовут или звали Джас?

-Джасим, если правильно, а ты, я не сомневаюсь, являешься единственным внуком и наследником Повелителя степняков.

-Вот уж чего мне совсем не надо — ни деда, ни отца-насильника. Я не хочу и не желаю знать об этих жестоких... вроде бы людях, мой Сим, лабис, про которых, ты сам говорил — слагались легенды про их жестокость, — и то добрее, хотя он зверь. Сай понемногу начал готовиться к тому, что они покинут обжитое место и отправятся к неведомым грургам, а ещё он стал подолгу смотреть в небо, наблюдая за птицами и мысленно прикидывая, каково это, парить на огромной высоте и видеть землю. Рядом устраивался Сим, приваливался тушей к ногам, и так славно было им обоим. Потом к ним стала присоединяться мамочка, тогда уже Сим, растягивался у их ног. Мамочка тоже подолгу любовалась птицами и как-то в один из дней вдруг невпопад сказала:

-Великий Путник!

-Что, Великий Путник, мамочка? — удивленно спросил Сай.

Он так и называл её с огромной нежностью — мамочка. А мамочка с каждым днем все больше обожала и восхищалась своим таким славным сыном.

-Сайх, смотри внимательно, воон, видишь, маленькая точка в небе?

Сай вгляделся:

-Да!

-Это он.

-Не может быть, мамочка, он же — Божество!!

-Но это он! Я откуда-то знаю!

Птица понемногу приближалась, когда её стало видно всю, Сай восторженно замер. В бирюзово-синем небе парила огромная, величественная, гордая, необыкновенно красивая птица: черное, отливающее синим блеском оперение, белая голова с горбатым клювом и красивый бежево-белый хвост...

-Какая красота!! — благоговейно прошептал Сай.

А птица плавно спланировала к ним, они оба, казалось, не дышали от удивления. Птица встряхнулась, и перед изумленными Вильей и Саем уже стоял... человек. Необычный человек, огромного роста, с резкими чертами лица, большим горбатым носом, загнутым к губе крючком и нечеловеческими, круглыми, желтыми глазами. Внимательно-внимательно вглядываясь в них, он кивнул головой и произнес как-то с клекотом:

-Две крови перемешались! Повернись, Сайх, достойный внук Сайха.

Сайх заторможенно повернулся, и по спине, где у него чесались периодически крылья, прошла обжигающая волна жара. Он сцепил зубы, но жар быстро спал, и стало так приятно.

-Вот, тебе, Сайх, мой подарок — ты, полукровка, так нужный всем грургам, поднимешься в небо, в определенный срок!

-А ты, — Путник внимательно вглядывался в Вилью... — Ты, за перенесенные страдания, за твое доброе и большое сердце, будешь любима всеми грургами, и тебе я разрешаю тоже подняться в небо! Не сейчас, но будете вы вместе со своими избранниками, оба с сыном, танцевать в поднебесье, на радость моим всем детям!!

Он поманил к себе мамочку, положил ей одну ладонь на лоб, другой провел по спине:

-Потерпи, девочка, немного потерпи! Вот все, убрал я туман в голове твоей и жгучую горечь тоже. Не зачем печалиться о прошлом, у тебя есть обретенный сын, вам с ним предстоит долгая дорога и много дел!! А чтобы поверили вам мои дети-грурги, вот, — он завел руки за спину, дернул что-то за спиной, смешно сморщился и протянул им несколько перьев. — По-черному — это вам, белое, черное и бежевое-отдадите старейшине племени, им будет достаточно посмотреть на эти перья, чтобы понять всё! Не бойтесь испытаний, все преодолеете, не прогоняйте от себя никого, кто бы не прибился к вам. Путь к грургам вам укажут птицы!! А теперь прощайте!! — он как бы размазался.

Перед глазами что-то мелькнуло, и птица уже, величественно расправив огромные крылья, поднималась в небо. Долго провожали взглядами мать и сын Великого Путника, потом весь вечер Юнчи слушал восхищенные слова и сокрушался, что не дано ему видеть такую птицу, даже издали.

Сай с Симом начали постоянно уходить далеко в горы,приносили небольшие тушки горных козлов,которые в огромных количествах расплодились повсюду. А мама и дед коптили-вялили мясо, делали запасы на дальнюю дорогу. В один из таких дней, на обычной охоте Сим вдруг насторожился — втянул носом воздух и неожиданно для Сая бросился ему в ноги.

-Сим, ты чего?

Сим как-то ловко умостившись между ног, разом увеличился в размере и рванул с места, Сай едва успел вцепиться в его густой мех. Он несся с огромной скоростью, все слилось в одну сплошную размазанную линию, и Сай просто закрыл глаза, поняв, что Сим не зря так взволновался. Бешеный бег лабиса все-таки закончился, Сим остановился и рыкнул.

Сай открыл глаза... перед ним было море, огромное — от края до края, он, открыв рот от удивления, вглядывался в эту массу воды. А когда перевел взгляд вниз, увидел... на узенькой полоске каменистого берега, на который с шумом обрушивалась большая масса воды, неподвижно лежали полузанесенные какими-то обрывками, растениями, ветками, два человеческих тела.

-Пошли, Сим, посмотрим, вряд ли они живы, но хоть присыплем камнями, недостойно человеку быть пищей падальщиков.

Первым лежал молоденький, примерно таких же лет, как и Сай, парнишка, с неестественно вывернутой ногой.

-Сим, послушай, — попросил Сай, зная, что его друг может учуять самой слабый стук и шорох. Сим прислонил свою башку к груди мальчишки и долго прислушивался. Наконец, как-то радостно рыкнул.

-Жив? — обрадовался Сай.

— А с той стороны, где лежал второй, послышался еле слышный стон.

-И второй тоже живой! Сим, что делать?

Сим рыкнул и исчез, Сай, поняв, что друг побежал за Юнчи, постарался потихоньку оттащить бесчувственного парнишку подальше от воды.

Прислонил его к небольшому камню, подбежал ко второму, осторожно очистил его лицо от мусора — перед ним лежал мужчина, не старый ещё, как дед Юнчи, но явно много переживший. Судя по внешности -степняк, только вместо жгуче-черной шапки волос, у него были абсолютно седые волосы. Сай посмотрел на его руки, на левой болтался обрывок цепи на огромном железном кольце. А на запястье правой виднелись жуткие следы от такого же браслета, да и грудь мужчины была вся в страшных рубцах. Сай осторожно, оторвав кусок ткани от своей старенькой рубашки, начал очищать лицо и грудь мужчины. Появился Сим с дедом.

-Деда, их Сим учуял, оба живы. Но вот выживут ли?

Деда посмотрел на обоих, потом занялся мальчишкой:

-С ним будет полегче, кроме ноги и глубокого обморока у него ничего сложного, а вот с мужчиной, тут да... намного сложнее. Поскольку их куда-то перенести на сможем, надо поискать местечко поблизости, где их уложить.

-Деда, а как же там мамочка одна будет?

-К Вилье Сима отправим, мамочка там отвары готовит, а мы с тобой возле них останемся.

Сай написал мамочке записку, сунул Симу под узенький ремешок, едва надетый на ставшую мощной шею.

-Сим, какой ты громадина стал враз? Мамочку мою не обижай, охраняй как следует!! А утром принесешь её сюда

. Сай подыскал небольшой участок земли без камней, осторожно перенес туда парнишку. А вот мужчину ему было брать страшновато, вдруг у него на спине тоже раны? Дед потихоньку перевернул его на бок и воскликнул:

-Это сколько же надо было перенести человеку?? — спина была вся в рубцах, не было ни единого клочка кожи, рубцы всякие — и застарелые, и недавние пересекали спину во всех направлениях. Юнчи достал какую-то склянку, осторожно смазал спину спасенного. Поднатужившись, Сай перенес и его, положив рядом с мальчишкой. Юнчи понемногу стал вливать в рот парнишке отвар, сначала он выливался изо рта, потом тот сглотнул несколько раз.

-Ну вот и хорошо, теперь осталось только ждать, когда он очнется — думаю, к утру он будет в сознании.

-Дед, а этот?

-Тут плохо, совсем плохо.

-Но, деда, у него же нет таких страшных свежих ран??

Судя по всему, он столько перенес жестокости, что, скорее всего, устал так жить... степняк и в неволе. Обычно наши люди выдерживают в неволе не больше пяти лет, а тут, судя по рубцам, намного дольше выдержал. И пожалуй, здесь другое — он не хочет жить совсем, настрооился уходить... и вытянуть его из этого состояния вряд ли под силу нам. Но посмотрим, давай дождемся утра.

Сай натаскал много обломков, веток, плавника, всяких палочек — развели небольшой костерок в камнях, невидный с моря, да и кто мог объявиться оттуда, когда от берега и на приличное расстояние в море уходили острые пики камней, вплотную подойти к берегу не рискнул бы даже самый опытный и отчаянный мореход. Ночь прошла быстро, Сай уговорил деда тоже прилечь, а сам задумчиво поглядывал на найденышей.

-Великий Путник, помоги этим беднягам, судя по всему, они чудом спаслись, пусть выживут оба!

Утром парнишка открыл глаза, приподнялся, дико озираясь, увидел костерок и сидевшего возле него Сая, дернулся, задел ногу, закрепленную в деревянные дощечки и замотанную тряпками, коротко простонал и уставился на Сая, посмотрел внимательно и что-то спросил на языке айнов — народа, жившего где-то совсем далеко от гор. Дед немного научил Сая понимать этот язык, вот и сейчас Сай понял, что пацан спрашивает, кто он и где они?

Сай начал подбирать слова, но проснувшийся Юнчи бегло что-то спросил у него. Пацан возбужденно начал рассказывать, из быстрой речи было понятно немногое: "черное небо... страшно... потом вверх ногами.. дед упал вниз... тоже полетел... думал, умер."

Горячо благодарил их за помощь, а когда дед спросил, кто этот мужчина, опять быстро заговорил.

Сай попросил деда, чтобы он сказал парню говорить помедленнее, он тоже хотел понять. -Никто не знает, кто он и откуда, кроме того, что он степняк, имя его тоже не знали, звали сначала 'Бешеный немой', а потом сократили до Беш. Да, его продали совсем истерзанного к ним на корабль, долго был совсем плохой, выжил, никогда никому не подчинялся. Первые годы был очень злой, ненавидел всех, потом стал совсем мрачным. Били его постоянно, для него была специальная плеть, с вплетенными в неё толстыми кусками проволоки — кожу такая плеть разрывала до костей. Но Беш терпел, только зло сверкал глазами, нет, никогда ни с кем не общался, да и он же без языка — отрезал кто-то ему. Он когда полумертвый валялся в трюме, парнишка видел, что у него во рту жуткая рана. Последние годы только с его дедом иногда обменивался знаками. Воин? Да, сильный. Его иногда расковывали, заставляя безоружным сражаться против двух, а то и трех пиратов. Кто побеждал? Чаще всего Беш. Мог удавить голыми руками или в прыжке так двинуть босой ногой, что пират потом долго, с месяц лежал в лежку. В этот раз их везли в Кайтун, на продажу. Откуда знает, да он же хилый, на весла не годился, вот и был на побегушках, слышал много чего. Как попал? А с дедом, отошедшим от разбойничьих дел, решили уйти подальше, вон хоть в страну грургов. Да поймали их лихие люди, связали спящими, дед у него был помощнее Беша, да вот не устоял против восьми. Его почему не выкинули за борт? А дед согласился добровольно грести и не поднимать бучу, если меня не тронут. Меня? Нет не били, ну если пинка или затрещину, я всегда был хилый, не в деда. Я точно из айнов, а дед — не знаю, не степняк точно, но я айнов не видел, может, я один такой дохлый... ой... — он замер и судорожно стал двигаться назад, прижимаясь к камню.

Сай оглянулся: появился громадный Сим с мамочкой.

-Не бойся, это мой Сим!! — Сай бережно снял свою легкую, тоненькую мамочку с лабиса.

-Как прошла ночь?

-Все хорошо, сын мой, не волнуйся — Сим хороший сторож. А где спасенные? — она увидела пацана, подошла к нему и спросила: — Как тебя зовут?

-Не знаю, все на корабле меня звали просто — Айн.

-Значит, и мы так станем звать, я вот тут сварила укрепляющий отвар, тебе надо выпить его, чтобы силы восстанавливались и нога быстрее срасталась. Подошла, с жалостью взглянула на лежащего неподвижно седого степняка в жутких шрамах, пожалела его: -Как досталось бедолаге! Айн к вечеру порозовел,отошел,подумав,решили возвращаться к себе в свой неказистый с виду,но такой уютный внутри, домик.

-Сим, ты сможешь всех унести, силы хватит? — спросил Сай.

Сим только снисходительно посмотрел на него и фыркнул.

-Значит, относишь сначала деда и Айна. Потом уже мамочку, а за мной и степняком в последнюю очередь.

Сим рыкнул недовольно, боднул головой по очереди мамочку, деда и Айна.

-Всех троих? А сможешь?

Сим смог, быстро вернулся за Саем, удалось кое как прислонить бесчувственное тело степняка к себе и Сим быстро перенес и их. Айн, скорее всего от того, что наконец-то на свободе, как-то быстро стал поправляться, чего нельзя было сказать о степняке. Тот все так же был неподвижен только еле-еле вздымавшаяся грудь указывала на то, что он жив. Так прошло две полные недели, мамочка поила его водой с ложки, он делал несколько глотков и все...

Джас находился... он сам не знал, где — не было вокруг ничего, ни шорохов, ни звуков, ни света, ни тьмы, он просто где-то висел... И так непривычно хорошо было, особенно первое время, лежишь себе или висишь, ничего не ощущая... Время шло, ничего не менялось, он не знал, где он, зачем, ему было все безразлично...

А сейчас случилось какое-то как колебание его невесомости, кто-то или что-то упорно не давало ему по-прежнему ничего не ощущать... Внезапно прорвался грубый, какой-то нечеловеческий голос, долетали отдельные слова:

...сына...учить...много...сын...

Джас не вслушивался — какое ему дело до голоса, до чьего-то сына?? Он постарался не обращать внимания, но голос занудливо вещал, вызывая глухое раздражение, слова стали слышнее, пришлось прислушаться...

-Не отстану! Сын твой, зачатый в насилии, рожденный в муках, выросший и с матерью, и без матери... ему требуется твоя помощь! Ты вмешался в предначертанную Богами, совсем другую судьбу матери своего сына, изменил и почти сломал своей неуемной похотью им жизни — сумей быть мужчиной, а не безвольно висяшей мухой!! Сумей исправить зло, причиненное твоему сыну и его матери!

Джас озадачился, подумав, что у него нет никакого сына, и видимо, громко подумал -этот, хриплорычащеголосый как-то зло рассмеялся:

-И у такого ничтожества — такой великолепный сын? Наверное в предках твоей матери был кто-то, чья кровь передалась твоему сыну, ваша, степняков — слишком гнилая!!

Джас разозлился, он — да, выродок, но отец его — очень достойный человек, и не надо лить грязь на всех. Если бы он мог, он бы сейчас показал, как оскорблять безнаказанно его отца.

Голос победно хмыкнул:

-Рискни!

-И рискну!! — разозлился окончательно Джас. — Только где ты прячешься, храбрый такой?

-А ты глазки-то открой сначала, а потом уже и разберемся.

-Они у меня и так открыты!! — закричал Джас.

-Открой как следует, ну, храбрец с женщинами, давай!

Джас взбеленился, попытался открыть почему-то неподъемные веки, ничего не получилось, а голос все больше оскорблял, ладно бы его, так отца и его настоящую мать, которую Джас и не мог знать, ему и был-то месяц от роду, когда она умерла.

-Не умерла она, её просто вывезли в пустыню и бросили умирать.

-Врешь!!

И как-то после этого Джас сумел открыть глаза, первое, что он ощутил — громкое сопение у самого лица какого-то большого зверя. Проморгавшись как следует от слез, текущих из глаз, увидел перед собой морду какого-то невиданного зверя.

-Ты кто? — спросил Джас, но из горла вырвался только хрип, а потом вспомнил он, что нет у него ни языка, ни силы мужской, и, вздохнув, подумал:

-Все-таки я жив. Зачем и кому понадобился изуродованный калека??

-Сыну твоему. — Открыл пасть с острыми клыками зверь.

Джас вздрогнул:

-Это ты, зверюга, со мной говоришь?

-А кто ещё? Слушай и запоминай — сюда идет сын твой, его надо обучить воинским искусствам, он много чего умеет, но для выполнения предначертанного ему просто необходимо уметь сражаться, а ты обязан его научить! — рыкнул зверь.

Откуда-то сбоку появился свет и молодой юношеский голос спросил:

-Сим, ты что его нюхаешь? Или он все же умер?

Над Джасом склонился светловолосый юноша, с такими знакомыми черными глазами. Джас вздрогнул, лицо мальчишки было лицом из его сна.

-Значит, выжил он?

-Очнулся, ты очнулся? Деда, мамочка, наш найденыш глаза открыл!

Послышались быстрые шаги, и в поле зрения Джаса появился старик, а потом молодая женщина, присмотревшись к которой, Джас похолодел — это была та самая, изнасилованная им девчушка, только повзрослевшая и смотревшая на него сейчас участливо-жалостно.

Джас отвел взгляд — нестерпимо больно стало смотреть в её глаза. Конечно, в этом страшилище сложно признать того самоуверенного и наглого степняка. Но он молил всех Богов, чтобы она его не узнала.

Послышались какие-то шаркающие шаги, и Джаса затормошил парнишка Лоела:

-Беш, ты очнулся?? Беш, как я рад! А эти добрые люди нас нашли, у меня вот нога сломана была, а ты, ты... две недели едва дышал! Я так боялся, что ты умрешь!! — парнишка всхлипнул.

Вмешался дед:

-Ну-ка, Беш, испей отвару, он силы придает.

А Джас узнал его, когда он в детстве иногда простужался, Юнчи поил его отварами и всегда приговаривал — 'он силы придает!'

-Почему он здесь, этот давний и заслуженный ведун-целитель? Это место — явно не в степи, там воздух другой, ладно, постепенно узнаю, — успел подумать Джас, уплывая в сон.

Спал он долго, когда проснулся, опять возле него был этот зверюга, теперь Джас внимательно разглядел его и дернулся...

-Но такого не может быть... Лабисов не существует, это легенды!

-Сам ты... вот он я, как видишь, мне было предначертано стать другом маленькому мальчику, единственным защитником у которого был старый целитель, и на время потерявшаяся в далеком-далеке мамочка. Если ты даже косой взгляд бросишь на нашу Вилью, я тебя разорву!! — как-то безразлично раздалось в голове Джаса.

-Какой взгляд, ты же должен понять, что я лишен мужской силы.

-За дело! Все ещё мечтаешь отомстить обидчику?

-Нет! — Джас покачал головой. — Было время подумать и понять.

-Юнчи тебя узнает, но не скажет ни сыну, ни тем более Вилье, слишком долго она была не в себе, и нарушить её хрупкое такое состояние, это значит сгубить её, а с нею и Сая.

-Сай? Саай? — Красивое имя. Явно не степняцкое.

-У Сая есть крылья, ему Великий Путник иную судьбу выбрал, он никогда не будет жестоким. Мы с Юнчи постарались, чтобы он вырос достойным. Сам увидишь!— лабис зевнул и молнией метнулся в угол темноватой комнаты.

Зашел Юнчи, подошел, увидел, что Джас проснулся, и спросил:

-Ты меня слышишь? — Джас кивнул.

-Как же мы будем разговаривать?? — задумчиво протянул его Учитель. Джас улыбнулся — сколько розг обломал о его спину Учитель, пытаясь научить дикого, несдержанного мальчишку хотя бы умению писать. Джас показал знаками, что будет писать.

-Грамотный? Это хорошо!!

-Сможем общаться, хоть так! А Джас боялся, он так боялся, что вот эта хрупкая девочка, которую с огромной любовью и нежностью его сын называет не иначе, как 'мамочка', опознает в нем того, ему самому теперь ненавистного, насильника...

И Джас, через пару дней, когда начал потихоньку вставать — решился... Держась за стенку, вышел на улицу, кое-как сполз с двух ступенек и побрел к небольшому камню, на котором, щурясь на яркое солнышко, сидел Юнчи. Джас опустился на травку возле его ног.

-Ты смотри, найденыш, не перенапрягайся. Никто тебя не торопит, окрепни по-настоящему, может, тогда только стоит выходить? Силы-то совсем нету.

Джас покачал головой, взял тонкий прутик и показал, что хочет поговорить-написать.

-А? Пошли тогда за домик наш, там у нас небольшая полянка, а на краю мягкая земля, дойдешь или позвать Саюшку?

Джас опять покачал головой, и побрел. Кружилась голова, дрожали ноги, но он упрямо шел, опустился на землю, несколько минок сидел приходя в себя и пережидая, пока перестанут мелькать черные мушки перед глазами... Потом, отдышавшись, написал:

-Я — Джасим!

У Юнчи отвисла челюсть.

-Ты??

-Да, не надо никому знать!

Юнчи с все возрастающим удивлением вглядывался в него:

-Сколько же ты перенес за это время...

-За дело, расскажи о Сае?

-Долгий это будет рассказ и горький...

-Прошу, очень!

-Я, после твоей пропажи, сразу сказал Джаю, что тебя наказали Боги за жестокость, принес ему свиток твоего проклятого пра-прадеда. Про него попозже — сейчас главное, пока мои детушки заняты. Джай хотел меня казнить перед всеми жителями, потом, увидев на свитке, что, вроде бы, от тебя намечается потомство, просто выгнал, наказав, под страхом смерти никогда не возвращаться назад. Вот мы с моим осликом и пошли потихоньку в горы, поближе к людям-птицам. Шли долго, набрели случайно на небольшой домик — дело к холодам, и остались тут, переждать холодное время. В степи-то только ветра сумасшедшие дуют, а здесь с гор туманы наползают и морозы бывают. Я понемногу заготавливал хворост, всякие пригодные для огня ветки-сучья, утеплил как мог стены, окна и двери — тогда-то я ещё в силе был, в общем — перезимовали мы с осликом, солнце стало припекать, но ночи были ещё холодные. Ослик у меня как друг — все понимает, ходил самостоятельно кормиться, и наткнулся мой верный друг на замерзающую девчушку.

Прибежал за мной — понятно, что-то из ряда вон случилось...

Нашел я её, принесли-привезли домой, она без сознания. И вижу — беременная, совсем юная. Ох и поносил я того насильника, это ж надо, ребенка не пожалеть! Отошла наша девочка, да только вот сознание её где-то далеко осталось, знаешь, как кукла, что у твоих сестриц были — руки ноги шевелятся, а как не живая. Я не пытался достучаться до неё, надеялся, что после родов сможет она вернуться к своему ребенку. Роды случились очень трудные, уже отчаялся, что не спасу её и дитя. По внешности её догадывался — она полукровка, явно отметился в её родственниках кто-то из грургов, и взмолился их Божеству -Великому Путнику, просил его о милости, просил не забирать жизнь такой маленькой несчастной девочки, пожалеть её неродившееся дитя.

И,знаешь, он меня услышал, через совсем немного разродилась она, мальчиком. Малыш не пищал, наоборот, таращил черные степняцкие глазенки. Девочка умученная, едва живая, пришла в себя, спросила:

-Кто?

-Сынок!

-Сынок — значит, Сайх, покажи!

Показал ребенка, она, как его глаза увидела, как-то дернулась и все... опять ушла далеко. Вот так и жили...

-Сай, как только стал ходить, сразу же о мамочке заботиться научился. Она не отталкивала его, но была безразличной ко всему. А в два года наш малыш приволок пищащего, полуживого котенка:

-Деда, я Сима нашел!

Котенок и котенок. Явно какой-то хищный, но с малого возраста среди нас, никогда не был агрессивным, Сая сильно любит. Сай говорить начал как-то сразу и четко, вот сразу и имя котику придумал. Вот и жили впятером до поры. Саюшка — мальчик славный, очень сметливый, внимательный, много чего умеет, я учил его всему, только вот не воин я, так что, Джас, — тебе сына учить уметь и защищаться, и достойно давать отпор.

-Не Джас — просто Ас — зови!

-Хорошо. Так вот, а года полтора назад у внука стали под лопатками проявляться крылья, я было подумал, что это частичное проявление, а нет, ...Сай мамочку свою постоянно за руку водил, а подрос и на руках стал носить — у нас тут озерцо маленькое есть с теплой водой, вот он туда и водил её. Она на камушке сидит, а ребенок с Симом в воде плавают или дурачатся. А крылья, наметки их вернее, чесаться сильно стали, вот он на озере по привычке рубаху скинул, а Вилье, видать, время пришло возвращаться. Она его спину увидела и крылья признала ... Сай, мой мужественный и несгибаемый мальчик, никогда и ни по какому поводу не плачущий, тут как маленький разревелся. Так и вернулась к нам дочка моя, я счастлив — есть у меня, старого, одинокого, теперь дочка и внук. Видели они Великого Путника, прилетал он к ним, Саю крылья настоящие дал, а Вилье тоже предсказал, что взлетит она в небо — придет время, и убрал из её сознания жуткие воспоминания и туман. И, Дж... то есть Ас, я тебя в одно мгновение отравлю, если посмеешь... И поверь, смерть твоя будет очень нелегкой.

Джас усмехнулся, написал:

-Давно прошу смерти — никак!

-Богам виднее, сошлись пути твой и сына, значит, ты ему нужен! Вот и из Сима лабис вылупился, неожиданно, этот зверь, по преданиям — если выбрал человека — тот почти неуязвим будет. Я догадывался, что котенок необычный, думал, типа горного ибиса будет, а тут — настоящий лабис. Я уверен был, их не существует, ан нет, есть один. Будешь его учить воинскому умению?

-Все, что смогу!

-Деда, вы где?

-Да здесь, Саюшка. Разговоры ведем, -просиял старик при виде Сая.

-И о чем говорили?

Джас написал:

-Я — Ас.

-Значит, тебя Ас зовут? Красивее, чем какой-то Беш.

-Я — учить тебя быть воином!

-Совсем хорошо, а то деда переживает. Я же только бороться с Симом да из лука стрелять метко умею. Пойду, мамочке скажу!

ГЛАВА 3. Джас написал: -Не узнает?

-Нет, если даже я, знающий тебя с детства, не признал, только прошу тебя — пристально не смотри на неё подолгу, она черные глаза не переносит.

-Понял. Постараюсь побыстрее начать учить с... — увидев, что к ним идут Сай с мамочкой, дописал, — Сая.

И начал с того дня Джас, упираясь изо всех сил, восстанавливаться. Он много и упорно ходил, нашел небольшую поляну, с трудом, отказываясь от помощи мальчишек, притащил туда несколько подходящих жердин, знаками и рисунком показал, что надо сделать прекладину. Сам выкапывал ямки для жердей, сам сколачивал всякие тренажеры-приспособления для наращивания силы.

За неделю заметно окреп, твердо стоял на ногах, и сильно печалился об одном — нет настоящего оружия у него и для сына на перспективу — выбрать не из чего. Сейчас он начал делать деревянные мечи для занятий, но случись что, много ли сможешь противостоять с деревяшкой, против даже слабого, но с мечом??

Потихоньку начал учить обоих парнишек, даже у Айна что-то стало получаться. А Сай... у того была отличная реакция, он успевал отклониться даже от сложных выпадов Аса. Ас хлопал его по плечу, одобрительно мыча, а Сай только смеялся:

-Это Сима заслуга — он меня с трехлетнего возраста по-своему, по-звериному учил!!

Грурги, принесшие бесчувственных, как они определили самочек, долго задерживаться не могли, понимая, что если не вернутся даже с небольшой задержкой в городе начнут беспокоиться.

Юргир быстренько сказал, примчавшемуся на такой невиданный прилет грургов к ним, на самый край земли, начальнику крепости Ликту, о том, чтобы за находкой наблюдали и, если оживут, дали знать в столицу. Ликт выслушал наставления и наказы Юргира, пообещал выполнять их в точности, и приставив к неподвижным телам совсем уже дряхлую, отошедшую от какого либо лечения и терпеливо доживающую свое время травницу — Сель, проводив тоскливым взглядом улетающих, красивых, гордых птиц, ускакал в крепостцу — дела не ждали.

Сель, оставшаяся с неподвижными телами, осмотрела их, погладила у той самочки, что в диковинной красной одежде, красивые волосы невиданного цвета — заходящего солнца, вздохнула, протерла им лица и пошла на выход из пещеры, к небольшой, пристроенной к скале, хижине.

Ликт прислал пару своих воев с поклажей и теплыми вещами для Сель, наказав, в случае чего подтянуть на столбе красный флажок вверх. В крепости увидят и тут же прискачут. А так — раз в три дня будет приезжать кто-то из воев — навещать и привозить все необходимое.

Сель, понемногу обустроив жилище, выползла на приступок. Посидела, полюбовалась на окружающий вид. -Красиво и спокойно, давно бы надо было сюда перебраться, на природу!! — а пахнувший ветерок принес смутно знакомый запах.

Сель втянула носом воздух, вспоминая, что может так пахнуть... а когда наконец сообразила, как -то шустро вскочила на ноги, и засеменила на запах...

И нюх её не подвел, в небольшом закутке, образовавшемся между двух каменных глыб, Сель увидела небольшой клочок земли, сплошь заросший мифрой и самым необычными, редко кому встречающимися, цветущими только три дня — необыкновенно нежными цветами, цветком Зюм.

-Великий Путник! — восхищенно прошептала старая Сель, неловко опустилась на колени и замерла неподвижно, любуясь такой красотой и вдыхая необыкновенный запах цветов. Так и стояла на коленях, пока старые коленки совсем не онемели, попробовала подняться и повалилась, уткнувшись носом в цветы.

Жалобно извинилась перед ними, зная, что цветочки осыпаются даже при малейшем дуновении ветра.

-Не нарочно я, старые колени вот онемели, простите меня!

Ахая и охая, постанывая от простреливающей боли в начинавших отходить ногах, кое как цепляясь руками за небольшие выступы на камне, поднялась и с испугом, боясь увидеть помятую и порушенную красоту, наклонилась...

Цветочки стояли точно так же, как и до её падения.

-Чудеса!

Сель низко, как могла, поклонилась им, еще раз извинилась и потихоньку побрела к хижине. Посидела, отдышалась, подобрала крепкую суковатую палку и пошла посмотреть на самочек. Одна из них, что была в оранжевом, как бы оттаивала, лицо было уже не таким замороженным, а вторая ... там было хуже, намного.

Сель вздохнула, протерла лица водой из родника и побрела к себе.

Спала она на удивление крепко, так, как последние лет десять и не мечтала — не крутили ноги и руки, не давило сердце, не ныло что-то внутри.

Проснувшись, Сель даже и не поняла это, а потом удивилась, покряхтывая, стала вставать и с изумлением поняла, что тело её немощное почему-то намного меньше болит. Попила водички, сжевала кусочек лепешки, и опять пошла смотреть своих самочек.

Порадовалась за одну, которая понемногу оттаивала, а вторая... Старуха огорченно покачала головой.

-Как же жалко тебя!

Опять набрала воды из ручья, осмелев, протерла у оттаивающей лицо, шею, руки, ступни, а второй, по какому-то наитию, положила мокрые тряпицы на тело, здраво рассудив, что хуже не будет.

Выйдя из пещеры, посидела, отдышалась и побрела к цветочкам... там все было как вчера. Цветочки среди зеленой, отливающей синеватым цветом, травы мифры, смотрелись как необыкновенной красоты ковер, такой, какие умели ткать только мастерицы из сихтской шерсти знаменитых коз...

Сель залюбовалась, а потом увидела сбоку, возле самого камня, небольшой букет...сорванные, казалось, минуту назад цветы зюм и трава мифра, как бы просились в руки Сель.

Она осторожно взяла его в руки и, поклонившись, побрела к хижине, но ноги упорно не шли в неё, и она почему-то не удивляясь, побрела к пещере. Там опять же, по какому-то непонятному наитию — зачерпнула воды из ручья в плошку, опустила туда этот букет и поставила возле самочки в красном, откуда-то зная, что так правильно.

Сель каждое утро ходила сначала к цветочкам, а потом к самочкам. Она изумлялась в первые дни — на том же самом месте, что и в первый раз, каждый день лежал небольшой пучок травы мифры, потом уже привычно с благодарностью забирала его, уносила в хижину. Аккуратно раскладывала, сушила, потом связывала в пучки, радуясь такому подарку — лечебной травки хватит на приготовление многих отваров и смесей, так нужных в студеное время всем — и взрослым, и детям.

Самочек она уже привычно проверяла два раза в день — одна из них явно оживала, вторая же была без изменений. А цветы зюм вот уже вторую неделю стояли возле неё, как только что срезанные. Сель подозревала, что это из-за воды из ручья.

Она приладилась приносить понемногу воды в хижину — пила, умывалась, держала больные ноги в подогретой воде и как-то не заметила, что стала двигаться пошустрее, пока в очередной раз, забирая пучок травы, не поняла это — согнулась в привычном благодарном поклоне и замерла.

-Великий Путник! Этого не может быть!

Она резко выпрямилась и опять согнулась в нижайшем поклоне, спина, её спина сгибалась!!

То, что старая Сель стала бодрее и шустрее, заметили и навещавшие раз в три дня посланники старшего крепости — Ликта.

А через недельку приехал и сам Ликт, долго разглядывал самочек, послушал как редко, но бьется, почему-то на левой стороне сердце одной и с жалостью долго смотрел на другую.

-Жаль, самочки, да ещё неизвестного вида, скорее всего нам бы очень пригодились! Сель, как только вот эта очнется — тут же сигнал флажком подавай!

Сель отвела его к цветочкам... кому-кому, а Ликту об этом надо было знать. Он долго молча стоял у крошечной полянки, любовался такой красотой и сказал, что оповестит о таком чуде правителя Айхо и врачевателя Фейха.

-Жди, старая, гостей. Фейх точно появится, мифра она для всех грургов — трава жизни.

Так и случилось — через пару дней на поляну, расположенную ниже хижины, прилетела пара грургов, с одного из них слез Фейх, которого когда-то давным давно видела Сель, ещё совсем молодым, начинающим, она поспешила к нему навстречу.

-Не спеши, травница, я помоложе — сам поднимусь к тебе.

Фейх дотошно выспрашивал Сель обо всем — про траву, про цветы зюм, и больше всего — про самочек. Тщательно осмотрел обеих, тоже опечалился, что одна из них без изменения, но, посмотрев на цветочки, уже четвертую неделю стоящие неподалеку от этой неподвижной самочки, сильно поизумлялся такому необычному явлению. Доводилось ему видеть эти цветочки, и знал он, как мгновенно они осыпаются, а тут такое чудо.

-Сдается мне, Сель, что цветы как-то связаны с этой самочкой. Раз не осыпаются и столько долго стоят, значит, есть надежда. А вторая, думаю, вот-вот очнется!

С прилетевшими двумя молодыми грургами, перенесли в пещеру теплые шерстяные мешки больших размеров— такими пользовались пастухи, застигнутые в горах туманом или непогодой — залезали в них и согревались — аналог нашего спального мешка.

-Как очнется, сразу её в мешок надо, тут холодно. А вторая?? Следи за цветочками!

Испробовал воды из ручья, от которой после двух глотков ломило зубы, погрел вечером по примеру Сель ноги, спал после всего этого, как младенец, и задумчиво сказал:

-Посоветуюсь с правителем, но, скорее всего, надо здесь поставить большую парную, и пусть наши грурги греют свои косточки в такой целебной воде.

А на следующий день, осмотрев самочек, уже уходя, услышали слабый стон.

Повернув назад, увидели, как самочка, одетая в оранжевое что-то, открыла глаза... необычные и разрезом и цветом, сначала мутные и безразличные, они понемногу становились осмысленными...

Потом она что-то проговорила, и её затрясло от холода. Как спешили Фейх и Сель побыстрее укутать её в теплый шерстяной мешок. Фейх крикнул молодым грургам, они очень быстро вынесли дрожащую от холода, испуганно озирающуюся самочку на солнце, положили на нагретые камни, а её все трясло.

Сель принесла теплый отвар из мифры, знаками показала, что надо выпить. Самочка сначала не поняла, потом все-таки сообразила и, сделав несколько глотков, уснула — теперь уже просто обычным сном.

Фейх отправил молодых в столицу, тщательно завернув и запаковав драгоценную траву, и велел передать на словах, что задерживается, поскольку одна из найденных самочек очнулась.

Проснувшаяся самочка оказалась паникершей, не пыталась понять Фейха, жестами показавшего, что ему нужна всего лишь капля её крови, она брыкалась, орала что-то на незнакомом языке, рыдала, била его кулаками и в конце-концов довела Фейха до белого каления. Он просто обездвижил её, взяв всего каплю крови, велел Сель посидеть возле неё, пока он сделает отвар и проверит кровь.

Каким сильным было его разочарование, когда он понял, что вот эта вопящая особа абсолютно никоим образом не изменит полукатастрофическое положение грургов, не получится у неё стать той самой самочкой, от кого зародится то самое, долгожданное поколение-летающих. Отвар, выпитый Нинкой, прояснил ей мозги, и кроме того, она стала понимать какую-то странную речь этого внешне симпатичного мужика. Но вот нос у него был-чисто клюв хищной птицы, что уменьшало его привлекательность. Он коротко сказал, что они с Ленкой попали в страну людей-птиц, которые их спасли, когда они полностью замороженные, выпали с большой высоты.

-Но я не помню, чтобы мы были в небе... — растерянно произнесла Нинка. — Мы же с Ленкой... Ленка, где она?? Что с ней??

-Кто такой Леенка? — Спросил этот мужик, а Нинка вдруг вспомнила — как-то урывками: они с Ленкой вылетают из Москвы, куда-то на острова, с какими-то старыми толстыми мужиками... зачем? А потом всплыло из глубины — девушки для сопровождения. Она летела первый раз, так сказать, на стажировку. А Ленка была самой опытной из всех девушек агенства, и самой противной в плане общения, новенькие шептались за её спиной, обзывая бездушной стервой. Но дело она знала как никто другой, была самой востребованной из всех десяти девушек. И никогда не пыталась совместить деловые отношения и постельные. Эммочка, хозяйка их агенства, заранее предупреждала бизнесменов о сопровождающих их девушках, и все знали, что Ленка, эта ледяная, равнодушная стерва, не станет пытаться таким образом заработать себе на булавки. Поговаривали, что в молодости, а ей было уже за тридцать, у неё была сумасшедшая любовь, но что-то произошло, и она стала вот такой.

Ленка и Эмма не опровергали и не поддерживали эти слухи, а молодые девчонки, недавно взятые в агенство, завидовали умению Ленки говорить твердое 'нет!' заказчикам, а те относились к ней с большим уважением.

В этой последней поездке они задержались на несколько дней, типа отпуска для Ленки, и Нинка выпросила у Эммы отпуск — несколько дней... в счет будущего. Очень райское местечко оказалось, Нинка отрывалась с горячим испанцем Луисом, Ленка же где-то пропадала, хмурилась, бурчала что-то, а потом враз успокоилась, стала такой умиротворенной. И полетели домой... тут Нинку накрыл ужас-она вспомнила, вспомнила этот самолет, панику, дикие крики, перекошенные в страхе лица и — невероятно спокойную — Ленку.

-Ленка? Боже мой! — зарыдала Нина. — Это получается я одна как-то спаслась? Верните меня домой, прошу Вас! — она вцепилась в странное одеяние этого ястребинного мужика. — Я не хочу, не хочу здесь быть!

Истерика набирала обороты, она кричала что-то бессвязное, умоляла отпустить её, просилась домой к маме, Сель с размаху влепила ей пощечину:

-Ты почему такая непонятливая? Мы тебя сюда не затаскивали, вы сами свалились на наши головы, мы виноваты лишь в том, что подобрали вас — не дали утонуть в холодном море.

-Ввас? — икнула Нинка.

-Вторая твоя, Леенка, как ты её называешь, ещё совсем не живая. Если и она такая же, то лучше бы вас и не спасали. Пользы никакой, а возни много! — припечатала Сель.

Фейх совсем приуныл, поговорив с комендантом Ликтом, посоветовал ему пристроить куда-то эту неуравновешенную девицу.

-Пусть живет среди людей. Может, и станет кому парой. Вторую, если очнется, тоже куда-то пристроишь. Жаль, самочки из другого мира оказались тоже непригодны.

Нинка, порыдав пару дней, навестив неподвижную коллегу, успокоилась.

Ниинка, как стали звать вскоре её жители крепости, быстро как-то освоилась среди жителей, конкретной пользы от неё пока не было, пристроили помогать местному котловому, который умел приготовить из любых, даже самых простых продуктов, вкуснейшее кушанье. Ниинка пока помогала ему, но особо не вникая, она всерьез положила глаз на коменданта, стараясь почаще попадаться ему на глаза, злясь, что он пока не реагировал на неё.

Про Ленку она вспоминала все реже, и только взбодрившаяся Сель, постоянно навещала свою вторую самочку — Леенку, цветы зюм все так же не опадали.

Сегодня Сель привычно вошла в пещеру и ахнула — увидев вторую самочку, еле стоящую на ногах, но упрямо пытающуюся удержаться и не упасть.

-Стой спокойно! — Сель осторожно приобняла её и, потихоньку подталкивая, повела к выходу.

-Эта, похоже, совсем другая — поупрямее, может, не начнет скандалить??

Вывела на солнышко, посадила в тень и, жестами показав, чтобы эта Леенка не дергалась, посеменила в хижину.

Там уже давно стояло приготовленное питье, быстренько забрала его и поспешила назад. Налив в небольшую чашу, жестами показала, что надо выпить, Леенка послушно выпила, посидела, помотала головой и хрипло спросила:

-Кто Вы и где я? -Я — Сель, вот присматривала за тобой, пока ты оттаивала?

-Как оттаивала?

Сель рассказала, что её принесли грурги совсем замороженную, поймали в небе.

Леенка помолчала потом спросила:

-И сколько времени я такая, свежезамороженная была?

— Долго, ох как долго, твоя вторая сам... э-э... Ниинка уже давно в крепости обустроилась и, по слухам, старается стать парой коменданту Ликту.

-Узнаю Нинку — мужики на первом плане, как всегда. А что с моими лицом, почему так тянет?

Сель жалостливо посмотрела на неё

-Видно, от сильного холода, да и лежала ты слишком долго такая, кожа твоя вся потрескалась и вспучилась и лицо твое... оно... — Сель замялась.

-Страшное. Так, мне бы помыться в теплой водичке где, после всех этих приключений.

Сель сильно удивилась, она боялась, что Леенка начнет кричать и говорить всякие неприятные слова, а нет, — восприняла все спокойно.

А Ленка находилась в каком-то отупении, что ей лицо, когда вся прошлая жизнь, все её надежды остались там — в другом мире, и ничего нельзя повернуть вспять.

-Хорошо ещё не к вампирам-демонам клыкастым-рогатым попала. Да и какая теперь разница?? Другой мир, другие нравы, другое все, даже солнце вон какое-то отдает в зелень, не удивлюсь, если ночью две, а то и три луны вылезут. А то, что едва зародившийся человечек не сохранился, горько, но страшно подумать, что ждало бы его здесь?? Кто мне даст гарантию, что меня, чуже... как это правильно?Чужеземку? Нет,это на родине так, а — иномирянку, не принесут в жертву какому-то ихнему божеству. Так что, Елена Ивановна, суждено — выживешь, а нет, так и дергаться-трепыхаться нет смысла.

-Леенка, не печалься, наш Великий — он добрый Бог, попроси его от всего сердца, он и поможет, он всех своих детей слышит.

-Слышит-то слышит, да только я вот не его дитё.

Такая приятная старушка, повела её куда-то вниз — в стороне от протоптанной дорожки, за обломком какого-то громадного камня было капельное озерцо, шагов пять в длину и десять в ширину.

-Вот, Леенка, тут водица теплая, целебная, кто знает, может, твое лицо разгладится.

-Бабуль, не утешай, сама вижу, что бесполезно. А ты что же в воду не лезешь??

-Да я боюсь, не вылезу, скользко выходить-то, а годы мои великие, сломаю так ногу и всё.

-А давай, садись вон там и ноги в воду опусти, я тебе потом массаж сделаю, легкий. Пока сил мало.

-Что это за массаж такой? — удивилась Сель.

— Увидишь!

Ленка потрогала ногой воду, улыбнулась, разделась и зашла в теплую водичку. Какое блаженство она получила, но быстро спохватилась, — увидела неподалеку небольшую яму с водой — шустро простирнула все свои вещички, разложила на обломке скалы, надеясь, что майка с шортами и нижнее белье высохнут, а костюм, ставший за это время каким-то выцветшим и облезлым, скорее всего не высохнет.

Опять забрела в озерцо, долго просто лежала на воде, потом тщательно отмывала свои непривычно длинные волосы, которые в том мире упорно не росли ниже плеч, а тут уже достигали попы.

-Странно, сама в стазисе была, а волосы как сдурели.

Бабуля показала на какую-то мелкую травку.

-Потри голову ею, она хорошо промывает.

И впрямь, волосы после этой травки, даже мокрые, стали шелковистыми на ощупь. И водичка хорошо на неё подействовала — Ленке стало намного легче, свалилась с плеч какая-то пудовая усталость, она взбодрилась, вылезла из водички, оделась в почти высохшее белье, майку, шорты и, присев на травку, понемногу начала разминать ноги этой старушке, что ходила за ней долгие три месяца.

Сель, зная, что Фейх сказал Ликту, не торопилась сообщать, что Леенка ожила. Да и честно сказать, массажи, которые делала ей все больше приходившая в себя эта вторая девушка, как она назвала себя и Ниинку, значительно прибавили ей бодрости.

И когда её навестили посланцы из крепости, они полюбовавшись со спины на высокую фигуристую с необычными, красивыми волосами, самочку, с жалостью смотрели на её обезображенное рубцами лицо. Ленка, смирившаяся было, что вместо весьма симпатичного лица у неё теперь, как выражался профессор в 'Джентельменах удачи': "Какая отвратительная рожа!" — очень сильно опечалилась, понимая, что она теперь будет вызывать в людях — неважно какие они — только неприязнь, отвращение или жалость.

Сель, как могла — утешала её, но какое утешение вернет ей нормальную кожу? И когда из крепости прискакал комендант Ликт, Лена была готова ко всему, самому плохому.

Комендант, сильный мужчина, за мгновение сумел справиться с искренней жалостью: видная, ладная самочка-девушка... и такая беда с лицом.

Пообщавшись с ней, он удивился, какие они разные с Ниинкой — эта, в отличие от той, была разумная, выдержанная и какая-то сильная духом. Она очень понравилась Ликту, и он подумал, что вот такую пару он бы пожелал каждому и, конечно же, себе.

-Что ты умеешь? — спросил он.

-Много чего, но в этом мире, не знаю, пригодятся ли мои навыки-умения?

-Хорошо, жду тебя на неделе в крепости, посмотрим, куда тебя можно пристроить?

Она опять удивила его — вопросом:

-А бабуля?

-Какая бабуля?

-А, забыла... эта добрая женщина — Сель?

-А что Сель, она уже совсем немощная, определим её в специальный приют для таких вот немощных.

-Нет! — твердо сказала Ленка.

-Что нет? — удивился Ликт.

-Никаких приютов, или Сель живет со мной в каком-то домишке, не знаю, как у вас там жилье называется, или мы остаемся здесь, без неё я никуда не пойду!

И Ликт проникся, поняв, что эта, казалось бы, попавшая в ужасную ситуацию, самочка, не отступится — с намного большим уважением посмотрел на неё.

-Хорошо, я подумаю, что можно сделать. Мне требуется помощник — зашиваюсь с многочислеными бумагами, сможешь?

-Надо познакомиться с вашей письменностью, если разберусь, то да, только бабулю не оставлю!!

-Понял, понял!

Ликт прислал гонца постарше, нечего молодым пялиться на такую приятную самочку, да и разумел гонец в грамоте. Ленка за три дня разобралась в грамоте людей-птиц, чем несказанно удивила мужчину, который проникся к ней большим уважением.

Лена только горько усмехалась.

-Знал бы ты, милок, каких крутых людей в своем мире приходилось сопровождать: знание четырех языков, умение сглаживать острые углы, переключать внимание на себя в сложных, патовых, ситуациях... да много чего умела девушка из сопровождения ВИП-клиентов, и платили ей бизнесмены не хило, только вот пригодится ли ей все это здесь?

Жизнь научила её не скулить, не жаловаться, а сцепив зубы, упрямо идти вперед. Вот и сейчас опять предстоит ей, Елене Васильевне Овчинниковой, в этом мире называемой Леенка, несмотря ни на что, постараться стать нужной. Понятно, что с её внешностью, быть ей одинокой, но разве привыкать ей к такому?

Несколько дней они с Сель неспешно собирались в крепость, пожитков у них было немного, основное -травы, собранные и высушенные, несколько интересных камушков и коряг, которые подобрала Лена. Было у неё в той жизни увлечение — в минуты тоски или непрухи она тщательно и кропотливо очищала корешки, зачищала, шкурила, покрывала лаком, придавала им какую-то одну её видимую форму, увлекалась, и настроение улучшалось, и она опять обретала силы для дальнейшего. Там, в недосягаемой теперь жизни, в её уютной квартирке на восьмом этаже высотки остались все её зверушки-змеюшки, и больше всего Лена печалилась, что их просто выкинут за ненадобностью. Но трезво, даже ни на миг не верила, подобно героям книг фэнтези, что сможет вернуться назад, о чем постоянно долдонила ей Нинка, с явным пренебрежением поглядывающая на неё. Забыла она, как смотрела Лене в рот и ловила каждое её слово, там Лена была на несколько ступенек выше её по всему. А теперь уродина — как, не скрывая, назвала её в разговоре с Ликтом.

Тот резко оборвал Нинку, в приказном порядке велел забыть такие мерзкие слова, Нинка затаила злобу и старалась пакостить по-тихому, пока только на словах.

Лена полностью ушла в работу — не было в ней ни лихости, ни крутизны, да и теперешняя внешность... вряд ли найдется мужчина или кто ещё, что не скривится в первый же момент, увидев её. Но как говорил её любимый киногерой, капитан Титаренко — "Маэстро":

-Будем жить!

Она подумала — поначалу хотела остричь косую челку и носить волосы распущенными, чтобы хоть немного прикрывать рубцы, затем сама себе усмехнулась:

-Лен, а что это даст?

И просто стала стягивать волосы в тугой пучок — меньше будут пялиться. Пялились поначалу — да, но она старалась быть невозмутимой и не особо разговорчивой — только по делу, тщательно и дотошно наводила порядок у коменданта в бумагах, стала образцовым помощником, четко и грамотно вела документацию, никогда ничего не забывала, незаметно народ привык к её необычной внешности, кое кто даже пытался поухаживать за ней — подумаешь, лицо, парой сможет быть образцовой, но Ленка вежливо отклоняла все и на более тесный контакт не шла.

Они с Сель потихоньку-помаленьку обустраивали и старались сделать уютным совсем маленький, -Старый как и я! — выражалась Сель, — домик. Бабуля варила всякие отвары, которые охотно раскупали жители — Сель была лучшей из травниц.

А тем более в отварах была и трава мифра, они не бедствовали, как выражалась Леенка: -На бутерброд с маслом — хватало!

Частенько, если у Леенки — она так и осталась для всех Леенкой — выдавалось свободное время, неспешно ходили к своей пещере, там отдыхали, пили воду, Лена приучила себя на несколько минут опускаться, к ужасу Сель, в эту немыслимо холодную воду.

Она только посмеивалась, поясняя, что в её оставленном мире были вот такие же примерно источники с холодной, целебной водой, называемые Святыми источниками. Люди окунались в такую воду в любое время года — не заболевали, а наоборот, многие выздоравливали. Сель истово верила, что водичка ручья когда-нибудь да поможет её девочке, и станет её Леенка самой завидной самочкой.

Самочка посмеивалась, называла её наивной, а Сель печалилась, не зная, как помочь ей. Жизнь у них текла неспешно и размеренно. Ленка подружилась только с одной местной жительницей — швеей. Та поначалу никак не соглашалась сшить диковинные для этих мест — юбку чуть ниже колена и пиджак, но Ленка сумела убедить швею, и местным модницам захотелось тоже что-то подобное, иномирское. Вот Лена и нарисовала несколько наиболее простых моделей юбок, жакетов и пиджаков. Как она мечтала о джинсах, но увы. Зато свой спортивный костюм никак не могла выбросить, дома ходила только в нем, ещё она, как и все женщины, любила красивое белье, но тоже увы, даже близко похожих материалов для пошива кружевных штучек здесь не было.

-Это там, в центре страны можно найти что-то, нет, не такое, но близкое, а у нас ничего подходящего и нет! — вздыхала швея, увидев Ленкин бюстик.

Джас любовался своим сыном, ставшим таким сильным воином. За пол-оборота солнца Сайх многому научился, в воинских умениях он мог уже иногда достойно противостоять Джасу на равных, что вызывало у отца прилив гордости за сына, но как же ныло у него сердце — не суждено ему назвать этого сильного, жилистого, с мгновенной реакцией воина, самым главным теперь для него словом — сын. Джас по-прежнему старался не встречаться взглядом с Вильей, он боялся, что она его узнает, и тогда он потеряет все, над чем сейчас он до дрожи в руках трепетал, ему, жестокому и принесшему многим людям и нелюдям столько горя, выпало такое счастье — сын.

Сын, Сайх, зачатый в жестоком изнасиловании, выросший с ничего не помнящей и не учавствовашей в его воспитании мамочкой, его сын не стал копией его, того, мерзкого нелюдя, хуже дикого зверя обходившегося со своими пленниками, а вырос в настоящего мужчину и воина.

Юнчи много рассказывал ему про сына, Джас жадно слушал и печально опускал голову, не суждено ему назвать Сайха сыном. Он так надеялся стать ему нужным, и так боялся, поэтому и старался как можно реже общаться с Вильей, понимая, что так лучше. Нет, принять смерть от руки сына — это почетно и справедливо, но ему так хотелось быть с ними рядом подольше.

Сайх и Айн звали его наставник — Ас. Как-то незаметно у них выработался язык жестов, которые все трое быстро запомнили. По вечерам, отдышавшись и отмывшись от грязи и пота после утомительных тренировок, садились вместе с присоединявшимся к ним Юнчи возле расчищенного и засыпанного речным песком небольшого участка земли, писали на нем, рисовали, спорили, ребята — обсуждая вслух, а Джас кивком подтверждая, запоминали все новые жесты.

Юнчи сказал, что такой метод общения очень может пригодиться, особенно там, где нельзя будет высказаться, в опасных ситуациях или смертельной опасности, откуда знать врагам, что вот так оттопыренный палец означает: "приготовься!", а вот так — "опасно! Сзади!"

Джаса умиляло, что Вилья тоже запоминала жесты — самые простые, пыталась как-то поговорить с ним, Джас старался смотреть только на её руки в такие моменты. А издали с такой тоской смотрел на мамочку и сына, таких красивых и таких недоступных для него, и хотелось завыть от безысходности, а винить в этом кроме самого себя — некого.

ГЛАВА 4.

Остро вставала проблема оружия, безоружными идти в страну грургов не имело никакого смысла. При всех умениях Джаса, ставшего неплохим воином — Сайха, клыков и когтей Сима, у них были беззащитные Юнчи и Вилья, да и Айн недолго бы выдержал, случись какое-то нападение.

Джас решил попробовать мысленно пообщаться с Симом.

-Зверь, — присев неподалеку на камень, — ты слышишь меня? — спросил он Сима.

-Чего тебе, убогий? — как-то лениво процедил лабис.

-Убогому надо оружие, меч и, если ещё что-то другое найдется, буду рад. Мальчик мечтает увидеть своих, мечтает взлететь, здесь его никто этому не научит, поскольку мы бескрылые.

-А что, — ехидненько так зазвучало в голове у Джаса, — и тебя не цепляет, что мальчик пошел в мать?

-Нет! — коротко ответил Джас.

-Ой, лукавишь, степняк??

-Нет, наоборот, я продолжаю свою никчемную жизнь только из-за Сайха, пока нужен ему — живу.

-А потом?

Джас вздохнул:

-Хочу верить, что потом не скоро настанет, и я ему пригожусь, как хотя бы... вон, охранять кого.

-Не Вилью ли?

-Нет, я о таком даже не мечтаю, да и зачем ты, зверь мифический, мучаешь меня, ковыряешься в ране, как...

-Как?

-Ну... как я бы вот раньше, до всего этого, поступил.

-А сейчас — верни тебе чудо язык и силу??

-Так не будет, это нереально!

-Ну, а если бы??

-Тем более, стал бы сы... Саю нужным.

Лабис хмыкнул:

-Мальчику нужные и верные люди необходимы, могу ли я тебе верить до конца, степняк, запятнавший свое имя очень жестокими деяниями??

Джас не стал клясться и доказывать, а просто спросил:

-Если бы тебе после пятнадцатилетнего рабства и нежелания жить совсем, если бы тебе выпал шанс увидеть... иметь возможность дотрагиваться до сына, о котором даже и не мечтал, что бы ты выбрал? Он для меня все, вся моя жизнь теперь в нем, я их учу быть сильными, у него синяки на теле, каждый день, а у меня в душе. Прошу тебя, зверь мифический, лучший друг сына, помоги с мечами!! Я больше всего на свете хочу, чтобы он жил, умел постоять за себя и своих друзей, а в стране грургов у него их будет немало, уверен.

-А Вилья? — спросил Сим.

-Вилья? Эта девочка — живое напоминание о том диком звере — моя боль, не мучай, Сим, самый жестокий судия мне — я сам.

Сим внимательно посмотрел в черные печальные глаза.

-Ладно, посмотрим-поищем, что где завалялось в горах.

С утра Сим потерся о руки своего Сайха и, муркнув, куда-то убежал, его не было весь день, а к вечеру Сай заволновался:

-Деда, где может быть Сим??

-Мальчик, не переживай, твой мифический лабис не пропадет, скорее всего, что-то сильно его заинтересовало...

Сима не было и утром, у Сая все валилось из рук, он был рассеянным и расстроенным.

А Сим явился к обеду с какой-то длинной палкой в пасти. Весь уставший, но чем-то довольный, его друг, муркнув, проскочил к Асу и положил у его ног какую-то, оказалось, ржавую железяку. Все с удивлением увидели необычное — как всегда сдержанный, безэмоциональный учитель вскочил, осторожно повертел эту железяку и низко-низко поклонился Симу. Такой радостной улыбки у Аса ещё не видел никто.

Он поманил всех к песку и написал:

-Сим нашел оружие! Настоящее!!

-Эта ржавая железяка — оружие? — скептически удивился сын.

-Посмотришь!

Ас написал, что сегодня тренировки не будет — он займется железякой.

Пошел к воде, там весь день, не отвлекаясь даже на перекус, чистил железяку сначала толченым камнем, потом песком, потом поднялся повыше в горы, приволок какие-то ветки, наладил костерок, подвесил небольшой котелок, побросал туда нарубленные ветки и травки, взятые у удивленного Юнчи, сварил какой-то резко пахнущий отвар, поставил остывать и знаками показал, что останется на ночь там, возле костерка.

Юнчи сказал мальчишкам, чтобы не мешали ему, и они только издали любопытно поглядывали на суету Аса возле костерка.

Утром, усталый, с ещё больше запавшими глазами, но довольный Джас осторожно дотронулся до плеча сына. Тот мгновенно вскочил, увидев прижатый к губам палец, кивнул и тихонько пошел за ним.

И вот там Сай не сдержался — восторженно завопив при виде странного клинка, изогнутого, с острым лезвием, отливающим в голубизну, и у самого навершия, как бы расходящегося надвое.

-Это что?

-Это меч такой, старинный, такие были когда-то у моих предков — турычей, воинственных и жестоких племен, про такие мечи мы только слышали, и видел я изображение их самого легендарного меча всего в одном старинном фолианте.

-Можно я его возьму в руки?

-Конечно.

Сайх с волнением поклонился мечу — он сам потом не смог пояснить, откуда взялся этот поклон и слова -и произнес:

-Дозволь с тобой подружиться, о, меч мечей!

Взял его в руки и ласково провел рукой по рукоятке, а потом пальцем дотронулся до лезвия. На пальце тут же выступила кровь из небольшого пореза.

Джас, интуитивно догадавшись, жестом велел ему не стирать эту каплю, а наоборот, оставить на лезвии. И увидели оба необычное — капля как-то вмиг разбухла, вздулась шариком, и он лопнул, разбрызгивая мельчайшие капельки по лезвию. Меч сверкнул, а Сай изумленно сказал:

-Ас, он нагрелся. Ас, ты чего?

А Джас уже склонился в глубочайшем поклоне, мысленно благодаря этот, действительно легендарный Меч Мечей. У него в голове раздался смешок:

-Узнал меня, дальний и не самый лучший потомок? В мальчишке есть же наша кровь, хоть и мало, но достоин он моего внимания, да и надоело быть ржавой железякой, валяться столько веков без дела!!

А из хижины выбегали разбуженные воплем Сая — деда, мамочка и Айн, только Сим, дернув ухом, продолжал спать. Деда, увидев очищенный от ржавчины и сверкающий на солнце меч, рухнул на колени. -Деда, ты чего??

Юнчи молчал, только катились по сморщенному лицу радостные слезы, потом, тяжело поднявшись, кивнул Джасу и пошел с ним поговорить, на песке написал:

-Меч Мечей признал нашего мальчика — значит, не выродится степной народ!

Сим опять удивил всех — после отсутствия да обеда, прибежал и тут же начал тянуть Сая за штанину, явно куда-то приглашая.

Мальчишки было собрались рвануть за ним, но их знаками остановил Джас. Взяли с собой запас воды и еды, огниво и ушли. А Вилья вздохнула:

-Не успела осознать, что вот этот такой заботливый и славный мальчик — мой сын, как уже он становится взрослым мужчиной!

-Не печалься, девочка — твой сын из породы мужчин, которые никогда не оставят своих родителей.

-Я чувствую себя такой виноватой — мальчик рос без моей заботы и любви.

-Не скажи, он инстинктивно чувствовал, что ты у него настоящая мать, посмотри, как он купается в твоей обретенной любви, сердце замирает, глядя на вас. Ведь с двухлетнего возраста заботился о тебе-мало того, что за руку тебя везде водил — первый цветок, первая ягодка — всегда были тебе, вторая — мне, а только потом — себе. И ведь я этому не учил!! Сколько раз я прятал слезы от его внимания.

-Я очень рада, что ребенок пошел не... — она содрогнулась, — не в того степняка.

-Кое что в нем есть от него, как ни удивительно. Именно хорошее! Он вырос сильным, ловким, отважным! — заметил Юнчи. — Доведись Джасу расти с матерью, он, глядишь, и не стал бы таким жестоким. Посуди сама — месячного, его забрали от матери — не пристало рабыне воспитывать хоть и полукровку, но сына повелителя. Джаймис пять жен взял, надеясь, что хоть одна из них родит ему наследника. Жены беременели, исправно рожали, но все время девочек, Джас так и оставался единственным сыном. И отравить, или подстроить несчастный случай нельзя было — Джаймис предупредил всех о том, что уничтожит весь род, кто осмелится.

Вот и гадили по-тихому, рос-то в общей детской среде. А как ненавидели его и жены, и все сестры, можешь себе представить. Мальчишка едва научился ходить — получал тычки и тумаки, к трем его годам это был уже дикий лихв, дальше — больше, когда стал совсем неуправляемым и жестоко наказывал за обиды — начались повальные жалобы на него. Джай вечно занятый — степняки народ дикий, а он мечтал оставить сыновьям крепкую страну, вот и мотался по степи, то уговаривая, то принуждая к объединению — думал недолго — отдал его в ученики мне. Я кой чему сумел-таки научить Джаса, но дикая степняцкая кровь...

-А ты где был, Юнчи, почему мальчишку не забрал к себе ещё тогда, совсем маленького?

-А я, милая, был учителем для всех этих злобных сестер, не волен был выбирать. Когда его мне отдали, это был жестокий, озлобившийся ребенок. Я с ним был строг, но справедлив, пожалуй, единственным — к кому он мог прислушаться, если хотел. Скорее всего, все хорошее, что было изначально в нем — просто задавили злобой и завистью. А Сай, он вырос в мире и любви — моей, Сима, сейчас купается в твоей! И есть у него, пусть не такой ловкий и умелый, но рассудительный и толковый друг — Айн, и очень замечательный, преданный, что очень замечательно — наставник. Наставник за него в огонь и воду пойдет, он же после рабства заново родился. Идти ему некуда, кому он нужен изуродованный такой?? А Саю крепкая защита за спиной ох как нужна!! Подозреваю я, что именно нашему мальчику суждено стать тем, кто сделает много хорошего и для степняков, а уж если грурги взлетят... Сай, он больше грург, поистине смелая сильная могучая птица из него получится.Я,дожив до таких лет, прошу у небес только одного, доскрипеть до этого момента — увидеть нашего мальчика в небе!!

Вилья долго молчала:

-Юнчи, а кто такой Людиг? Откуда я помню это имя? Из того, прошлого, я помню только дикие черные глаза и это имя?

-Глаза, девочка, почти у всех степняков черные, а Людиг? Людиг как раз и сумел остановить жестокого Джасима, который, опьянев от вседозволенности, начал постоянно устраивать налеты и на соседей. Вот и выловил его Людиг, там после его лучников в живых оставался только Джас и его главный пакостник, остальные все так и сдохли от отравленных стрел.

-А этому, Джасиму, что?

-Ох, девочка, он сполна получил за все, никто точно не знает... поговаривали, что его продали куда-то в каменоломни, да и вряд ли он выжил после того, что получил заслуженно.

-Это получается — мальчик мой этому правителю степняков родной внук?

Юнчи кивнул:

-И подозреваю, что единственный! Но не волнуйся — Сай никогда не поведется на власть и богатство. Нашего ребенка ещё и Сим воспитывал. Да-да! Сим — не просто друг Сая, подобранный им совсем крошечным. Поверь, а я за свою ох какую долгую жизнь много чего видел и знаю — лабисы так просто не появляются. Тем более, столько веков считается, что этого зверя не существует, он только в легендах. Сама же видела, каким он был, когда мы Аса и Айна нашли, как он сумел перенестись и перенести всех нас. Я уверен, случись ваша встреча с Джасом не в такой жуткой ситуации, он бы, наоборот, тебя оберегал от всего и всех. А то, что именно от смешивания двух разных рас должен появиться достойный потомок — это ещё Инчи, мой многомудрый учитель предсказывал.

-А Людиг, он где сейчас?

-Думаю, все там же — охраняет границы, надеюсь, тебе и нашему Саюшке суждено с ним встретиться. Я не знаю, где ты была долгие месяцы беременности, но уверен, что Людиг тебя просто так не отпустил и одну не оставил бы. Пойдем к гругам когда — постараемся разузнать про Людига.

Лена все больше привыкала к этой новой жизни, Ликт и думать забыл — как это сидеть над какими-то бумажками-сводками, у него же есть верная помощница — Леенка.

Она стала очень нужной ему во всем, местные, приглядевшись к ней, попривыкли к её лицу и оценили, как бы сказали в том бывшем мире, её деловые качества, по достоинству.

Она ничего не забывала, никогда не повышала голос, со всеми без исключения вела себя отстраненно-вежливо. Народ, живший в крепости, повидавший много из того, что не снилось там, в центре страны, все больше проникался к ней уважением. А уж когда она подсказала Ликту идею организовать для маленьких деток группу, по типу земных детсадов-ясель, а потом ещё и много времени уделила воплощению этой идеи в жизнь — её зауважали все.

Она тормошила Ликта, он заставлял заниматься чем-то полезным и нужным для города своих подчиненных -городок потихоньку из захудалой крепостцы, стоящей на краю мира — географии, преображался. Улицы стали чище, покрашенные в веселые цвета дома заметно оживили унылую атмосферу, а женщины по примеру Леенки стали украшать окна и оконца цветами в горшках.

Улочки, бывшие безымянными, получили название по цвету домов. Так были уже в городке -Зеленая, Голубая, Желтая улицы и всякие переулочки, типа — Каменный, Разноцветный, Радужный. Ленка категорически была против мрачных окрасов домов, говоря:

-В жизни и так больше мрачного цвета, зачем ещё и жить в унылой серости?

И только один человек злился и завидовал Ленке — её товарка, соотечественница — Нинка. Ту бесило все. Когда она увидела впервые обезображенное лицо Ленки, в душе возликовала — теперь-то она, Нинка, станет на голову выше этой замороженной, высокомерной Ленки, во всем.

Первое время — да, люди невольно сравнивали их внешность, и Нинка была, что называется — на коне. Сейчас же Ленка была в авторитете, что бесило, а ещё Ликт... Ликт, который, казалось бы, был уже у Нинки на крючке и как-то внезапно сорвался с него. Нет, он не спал с Ленкой — она бы сразу об этом узнала, но и к Нинке особо не благоволил.

По городу прошел слух, что в ближайшее время к ним приезжают два отряда — один степняков, другой грургов из столицы на какие-то важные переговоры.

Степняки, озабоченные какими-то непонятными происшествиями, просто не согласились далеко уезжать, объясняя это тем, что их мечи могут в любой момент понадобиться, если они будут далеко, то рискуют не успеть на помощь.

-Леена, надо бы все провести и организовать на высшем уровне! — Ликт и сам не заметил, как стал иногда выражаться иномирскими словами.

Лена тут же спросила, сколько человек, где разместить, какую еду предпочитают — её дотошность иногда доставала Ликта, особенно по первости, а потом он сто раз поблагодарил судьбу за такой подарок, не только ему, но и всему городку.

Целую неделю Лена приходила домой уже совсем поздно, но одно её радовало — успели, приготовили все, чтобы прибывшие степняки и грурги остались довольны.

-Ликт, земля, как у нас говорят, слухом полнится, разве плохо, если с подачи грургов и степняков о нашем городке заговорят как об уютном и привлекательном для посещений, глядишь, и туризм развиваться начнет?

-Как-то непонятно... Леена, что такое туризм?

Лена пояснила. Ликт покачал головой

-Конечно, было бы неплохо, но получится ли что-то?

-А не попробуешь — не узнаешь!

Наконец приехали гости, первыми прибыли степняки, Лена с интересом смотрела на них: смуглые, да, как наши среднеазиатские народы, но и отличающиеся от них... во-первых, фигуры у них были какие-то гибкие, текучие, — на ум пришло сравнение с хищниками, лица вполне симпатичные, особенно поражали глаза — черные, не темно-карие, а как говорили раньше — черные, жуковые. Но в то же время в этих гибких мужчинах чувствовалась немалая мощь, они были похожи на леопардов. Почему? Ленка не поняла, но вот такое у неё сложилось мнение о них.

Лена занялась их размещением и не видела, как приехали грурги. А когда выглянула в окно, грурги уже стояли вместе со степняками дружески общаясь. Среди уже привычных для неё людей-грургов обращал на себя внимание старший.

Обычный как бы грург, но было в нем что-то такое, неопределяющееся сразу. Ленке, повидавшей всяких представителей мужского пола за годы работы, он напомнил барса — умного, сторожкого, никогда не ошибающегося, даже в мелочах, и ещё, птицу-кондора. Седой, с резкими чертами лица, как бы состоящими из одних углов, он даже этим обращал на себя внимание, плюс высокая жилистая фигура-этакий мореный дуб, и холодные, невиданные никогда Ленкой раньше — сиреневато-серые, все подмечающие глаза.

-Страшноватый мужчина! — прошептала молоденькая девушка из помогающих Ленке.

А Ленка наоборот, посмотрев на него, подумала:

-Вот позови такой — все бросишь, пойдешь за ним на край света. Только кто её такую позовет?? Жаль, не встречались в свое время на Земле ей такие вот мужчины.

-Людиг? Людиг, как я рад!! — по лестнице буквально слетел Ликт и мужчины крепко обнялись.

-Великий Путник! — Ахнул кто-то из женщин сзади. — Сам Людиг!

-Девочки, пошли гостей размещать, им с дороги помыться, перекусить надо.

К вечеру уставшая Ленка поплелась на выход из этой гостиницы — как мысленно она называла дом для приезжих, отмытый и переоборудованный, ставший из сарая вполне приличным домом для гостей. В коридорчике, её перехватил какой-то черноглазый. Притиснув к стене зашептал:

-Пойдем со мной. Не обижу. Даже заплачу, ты мне понравилась.

Ленка аккуратно расцепила его руки.

-Извините. Я не по этой части.

. -Да ладно придуряться, мне указали на тебя, как на самую горячую, сказав, что ты можешь всю ночь... пойдем, добавлю, так и быть.

-Вас ввели в заблуждение, почему бы Вам не позвать ту, кто Вам это сказал? — догадываясь, по чьей наводке этот степняк её тискает, спросила Лена.

-Она занята уже, а ты свободная! Пойдем! — он ухватил её за руку, намереваясь силой тащить по коридору.

-Ну, Ленок. Вот и пригодились тебе земные навыки! — Ленка ловко вывернулась из хватки степняка и резко ударила ногой в причинное место.

-Извини, иначе ты не понимаешь! — сказала согнувшемуся степняку. — Никогда не слушай кого-то, могут и присочинить, а нагло хватать и тащить куда-либо... учись думать, можешь и без хозяйства остаться!

К её удивлению, степняк не стал обзываться и говорить гадости, кое как разогнувшись сказал:

-Первый раз женщина меня уделала, уважаю!! Покажешь, как ты это делаешь? Сури меня зовут, я могу надеяться, что мы с тобой не станем врагами? — И помрачнев, добавил, — слишком много у степняков теперь невидимых врагов, и я совсем не желаю иметь тебя во врагах — наоборот, хочу подружиться.

-Только не через интим, койку, то есть.

-Согласен! — Он протянул ей жесткую ладонь. — Скажи, как тебя зовут?

-Леенка я здесь!

Негромко разговаривая, они пошли к выходу, а стоящий в темном углу Людиг, собравшийся вмешаться, сильно удивленный умением женщины отвечать достойно и словами, и приемами, неожиданно подумал, что эта женщина с изуродованным лицом — достойно повела себя в такой ситуации. Надо будет Ликта расспросить про неё.

Шли Ленка с Сури медленно — и она устала, и ему было не очень удобно идти после такого удара, но степняк не унывал, дотошно выспрашивал Леену, кто и как научил её такому.

Поскольку скрывать было нечего, она кратко сказала, что попала сюда из другого мира — как и почему-одни Боги знают, а там, на высоте, где они летели на неведомом са-мо-лё-те (Сури так и не понял, что это такое, как железная огромная птица может лететь, как Великий Путник?), очень холодно, вот и не осталось нормальной кожи на лице, тело-то было закрыто одеждой. Пролежала три месяца в прохладной пещере — никто уже не ждал, что выживет, но вот...

Борьбой занималась, ещё учась в школе — ну, ваш дом знаний, потом ещё занималась за плату, вот и научилась.

А про себя подумала:

-знал бы ты, мальчик черноглазый, как и сколько раз приходилось отбиваться от пьяных, уверенных во вседозволенности господ. Это потом уже, став стервозой почти для всех, она стала весьма уважаемой-многие умные и хваткие мужики-бизнесмены всегда договаривались с Эммой, чтобы в сопровождении Ленки лететь за бугор. Её ценили и уважали, многие звали к себе в секретари-референты или помощницей, она было начала подумывать, но вот не успела.

А Сури откровенно радовался, что вот эта необычная женщина не злится и не проклинает его.

-Прости меня, дурного степняка, Леена, я был введен в заблуждение.

Ленка протянула ему руку.

-Это что?

-Этот жест у нас, в нашем мире такой, значит, я тебя принимаю.

-Не пожалеешь! — став серьезным, сказал Сури. — Я буду тебе верным другом!!

Договорились, что Лена с утра сделав все дела, покажет степняку свои приемы, а если время останется, то немного и поучит его и пару других степняков.

Людиг подробно расспросил Ликта о двух таких, оказывается, разных женщинах-иномирянках. Одна, такая миленькая внешне, но с гнилой, он в этом нисколько не сомневался — душой. И другая — достойно встретившая такую беду — изуродованное лицо, не ноющая, умная, выдержанная, быстро освоившая их речь и грамоту, и ставшая незаменимой помощницей Ликту.

Ликт всегда был неуживчивым, манеры и характер, несмотря на привлекательный вид — оставляли желать лучшего, поэтому и служил взрывной Ликт на самой окраине — не умел он лавировать и хитрить. При расспросах о женщинах Ликт насторожился:

-Не хочешь ли ты подложить мне очередную пакость — забрать у меня Леену? Я за неё... Может, и женюсь даже.

-А что сразу не женился?

-Хмм, так ведь она внутри-то до сих пор ледышка, но хороша, такая умница, в нашем городе её знают и уважают все.

-Скажи-ка, Ликт, а Фейх их обоих проверял тогда?

-Нет, Леена была совсем не живая, Ниинку проверил, сказал — не подходит.

-Вот старый... — проглотил какое-то слово Людиг, — неужели не сообразил, что надо и Леену проверить??

-Ты думаешь? — как-то недоверчиво спросил Ликт. — У неё ведь лицо...

-Что лицо, кровь главное, сам же знаешь наше печальное положение. Вон, и у степняков тоже... Джаймис весь согнулся от печали — Джаса, похоже, в живых нету. Одна надежда его и держит — показывал мне этот свиток, что их мудрейший Инчи ещё когда сделал — есть от Джаса наследник или наследница, и явно живой.

Он рассказал про светлую черточку, что сначала пунктиром шла от Джаса, а теперь стала ровной четкой линией.

-Как они его ищут, есть у них предание-поверье, что спасением степного народа станет сын двух... -Людиг замолчал. — Вот я слепой, под носом же все...!! Подозревал я, что стала матерью наследнику степняков та моя маленькая девочка — названная дочь. Уж очень быстро она исчезла и уже столько лет, пятнадцать почти, я ищу свою доченьку, знаю — найду, что-то мне подсказывает это. Скорее всего, так и есть? — он глубоко задумался. — Так кровь двух народов, точно... грурга и степняка, у Вильи в родителях грурги отметились, были под лопатками наметки крыльев... Это же получается... — он поднял ошарашенные глаза на Ликта. — Ликт, я пятндцать лет не видел у себя под носом... Великий Путник!! Это значит, мой внук или внучка, скорее, все-таки мальчишка, и ...

-Что и, Людиг??

-То и значит, Фейх старик, ему простительно, но мне-то. Так, так, но опять не складывается, мальчику около пятнадцати, а... Ликт, мне надо крепко подумать, чтобы не ошибиться, пойду-ка посижу в тишине, поразмышляю.

Людиг сидел почти до утра, прикидывая и так, и сяк — по всему выходило, что Вилья выжила, и родился ребенок от этого насильника, мерзавца Джаса! И исчезла она тогда именно поэтому. Как искал её Людиг, но она пропала бесследно.

-Подозреваю, Великий, ты приложил к её исчезновению свою когтистую лапу! — Подняв глаза к потолку, пробормотал Людиг. — Но я все равно найду свою дочку и, скорее всего — внука.

А днем, где-то после обеда, мельком взглянув в окно, там мелькнуло что-то красное — Людиг замер: в красном, каком-то непривычном одеянии, помощница Ликта, ловко уворачиваясь и делая какие-то хитрые выверты руками и ногами, несколько раз подряд уронила Сури, а потом ещё троих азартных степняков. Остальные, окружив площадку, восторженно вопили и орали хвалу необычной женщине. Потом плотно обступили её, явно напрашиваясь, чтобы она их поучила.

Людиг подумал, что откажется, ан нет — через пятнадцать минут все степняки и несколько грургов, усиленно повторяли за Лееной какие-то упражнения, взмахивая руками и ногами. Они прыгали, бегали, кувыркались, всем было радостно, а Людиг вдруг подумал, что такие-то вот занятия — борьба, они действеннее объединяют, чем всякие красивые слова...

После занятия, дав Леене отдышаться и переодеться, Людиг с Ликтом долго пытали её про такие вот занятия. Лена коротко рассказала про этапы соревнований, дошла до Олимпийских игр, у Людига, этого каменного мужика, загорелись глаза, став более сиреневого цвета. Ленка залюбовалась ими, потом сама себя одернула.

-Леена, тебе надо побывать в столице, наш Правитель — Айхо, он точно все это устроит, а если все три страны станут соревноваться, то это скорее укрепит хорошие отношения. Молодежь, она увлекающаяся. А им и жить!

-Я подумаю, но не обещаю скоро! — к радости Ликта сказала Лена. -Хорошо, тогда расскажешь нам с Сури все, что касается этих состязаний.

Людиг и Сури радовались, из-за общего интереса вызванного Леенкиными приемчиками, смешно называемыми джиу-джитсу, трудно выговариваемыми, но такими интересными, а когда Сури достал её, и она показала игру ногами — фут-бол... тут уже заболели все — и степняки, и местные, и приехавшие грурги.

Только Нинка злилась и бесилась, опять все получилось совсем не так, как она задумала, эта уродина осталась на коне, вон как крутится возле неё этот степняк. Она думала, что получится наоборот, и Ленка уберется куда-то в степь с этими ненасытными степняками — Нинка после ночи любви со степняком, целый день не могла ходить, а уж худосочной Ленке тем более пришлось бы совсем не сладко.

Но все пошло не так, Ликт совсем перестал даже смотреть в Нинкину сторону. А уж этот жуткий мужик, Людиг, он один раз посмотрел на Нинку, и она целый день тряслась от страха. Сейчас же все как с ума сошли, целыми днями толкались на местном пустыре, который уже принимал очертания стадиона, носились в пыли разгоряченные игроки, орали, свистели, вопили как резанные истовые уже болельщики. Ленка была нарасхват, никто не шарахался от её жуткой рожи, а Нинку особо и не замечали, даже тот степняк, что был в восторге от ночи проведенной с ней.

Она думала сначала, что Ленка уже не очнется, и есть возможность стать первой леди, пусть в небольшом городишке, но все же.

-А эта уродина очухалась и, смотрите-ка, стала просто незаменимой... — так злясь и досадуя, она летела по коридору и впечаталась в кого-то... ей показалось, в дерево.

-Извини... — слово застряло у неё в горле, когда она увидела в какое "дерево" ей не повезло врезаться. На неё, как на шмакодявку, смотрели ледяные глаза этого Людига. Нинку затрясло, а он, как-то неприятно усмехнувшись, пошел дальше.

Людиг так и не перестал изумляться — какие разные иномирянки попали к ним, эта вот, налетевшая на него, пухленькая, симпатичная девица, строящая всем глазки и виляющая пышным, тем, что ниже талии, и Леена — худенькая, такую запросто можно спрятать у себя на груди, умная, выдержанная, много знающая, умеющая разговаривать со всеми, к ней одинаково прислушивались и грурги, и горячие взрывные степняки. Ликт уже начал беситься, её пожелали взять в жены многие из приехавших, но надо отдать должное, она не выделяла и не давала повода никому, что очень нравилось Людигу.

-Стоп! — сам себе сказал он. — С каких это пор тебе нравится поведение отдельно взятой женщины? Что-то раньше за тобой такого не замечалось?

Он даже сбился с шага, остановился, покачал головой, удивляясь, и ясно как-то понял, что вот такую женщину он, похоже, и хотел бы видеть рядом с собою.

-Так, Людиг, взвесь и прикинь все как следует, судя по всему, этой худенькой иномирянке ох, как в жизни досталось, видно же по её грустным глазам. Да ещё лицо такое, надо Фейха озадачить, так и так проверить её кровь нужно, да и, может, есть возможность хоть не совсем убрать, но немного разгладить эти рубцы. Что касается его, Людига, он уже давно не обращал внимания на внешность, его всегда интересовала сущность, а в Леене он видел сильный стержень, такие как она — самые надежные.

Ликт раньше Людига понял, что его стародавнего друга и учителя очень заинтересовала Леенка, такой заинтересованности у жесткого и закаменелого друга-учителя он не мог припомнить. И тут, как бы ему не нравилась Леенка, он по-любому мешать Людигу не станет. Да и вряд ли кто осмелится вставать на пути Людига, таких смельчаков просто не осталось в живых, ещё с тех давних пор.

ГЛАВА 5. Сай за несколько месяцев, прошедших с появления у них Аса и Айна, как-то резко превратился из мальчишки в юношу.

Мамочка не переставала им любоваться.

-Юнчи, ты посмотри, каким воином становится наш Саюшка! — восхищалась она, когда сын не слышал. — Я вот задумалась — нет, нисколько не оправдываю того степняка, но, похоже, кому-то на небесах понадобилось смешать два разных народа, ужасной ценой, но в сыне проявилось столько хорошего от степняков.

Старик только улыбался:

-Добавь ещё сюда Сима — гибкость, ловкость, умение пролезть даже в узкую щель — это лабис. Айн намного тоньше Сая, а вот застрял вчера, наш же, как дикая кошка, извернулся и даже не оцарапался. Ничего не происходит случайно в этом мире, знать суждено было такому случиться. Вот и Аса провидение нам, вернее Саю послало, теперь я за него спокоен, он многому научился, знает, как биться на мечах, умеет обращаться и с боевым топором, пикой, с луком, можно сказать, родился, вот пойдет день на прибыль, начнем собираться к грургам, теперь мне все яснее видится, что пришла пора. Тсс, глянь-ка.

Их мальчик стоял на краю невысокой скалы, на которую они с Симом лазили с детства и подолгу там сидели, вглядываясь в далекие горы — за ними лежала страна грургов. Вечернее, заходящее солнце очертило его силуэт каким-то светом... широкоплечий, стройный, высокий молодой мужчина, казалось, вот-вот шагнет со скалы и не упадет, а взлетит высоко в небо.

-Истинный грург наш мальчик!! — восхитился Юнчи.

А неподалеку от них сидел Джас и тоже любовался сыном, пусть и не суждено ему узнать сыновней любви, но любоваться им и гордиться его умениями никто не сможет помешать. Ему, после пинков и ударов -судьба ли, Боги ли, преподнесли такой нежданный подарок, и Джас твердо знал — вся его жизнь, до последнего вздоха отныне принадлежит сыну, Вилье и старому учителю. Он вкладывал в обучение сына все, что только мог, учил его и учился вместе с ним.

Мифический зверь — никак Джас не смел называть его просто — Сим, похоже смирился с тем, что он рядом с сыном, уже не так ехидничал и перестал называть его убогим.

Иногда, лежа в тени звал его, Джаса, поговорить, называя просто — степняк.

Рядом с темной фигурой сына появились очертания огромной кошки — зверь просто соскользнул со скалы и через несколько минут позвал Джаса:

-Степняк, иди сюда!

Едва Джас подошел — в голове прозвучало:

-Время готовиться в путь. И как бы ты этого не хотел, пойдем через степняков — там непонятные дела творятся, твоему народу нужна помощь.

-Четвертуют меня в первом же селении, где я когда-то творил непотребное, — вздохнул Джас.

-Боишься?

-Боюсь ли? Пожалуй, да, но только одного — оставить сына, его мать и учителя без помощи, если что с ними пойдет не так, не будет мне покоя и в небытии, слишком много я им должен.

-Похвально, не ожидал!

-Что ты не ожидал, зверь мифический? Почему ты не веришь, что было у меня время подумать и понять, какой тварью, хуже лихвы был тот Джас.

-А этот?

-Этот засыпает вполглаза и спит как дикий зверь — ловит каждый шорох и больше всего на свете, самой чудесной музыкой для него сейчас звучит — дыхание спящих дорогих людей.

-Случись такое — простила бы тебя Вилья, что стал бы делать?

-То же самое — быть рядом, беречь и охранять.

-Скажи старику — пусть начинает укладывать свои травы и записи, время выдвигаться. Не сегодня -завтра, а и медлить тоже не следует!

Джас написал Юнчи про сборы, про поход по землям степняков.

Юнчи слабо улыбнулся:

-Твой отец велел никогда не возвращаться и не попадаться ему на глаза.

-Там что-то плохое происходит, скорее всего, моя и твоя помощь станет нужной.

-Будем надеяться, Сим и Великий путник знают, что так нужно. Саюшке предсказал же Великий, что он взлетит, да и Вилья тоже — значит, сможем пройти по землям степняков. Да и мало кто сможет признать в нас с тобою тех Юнчи и Джаса. Годы и невзгоды, ой, как поменяли нам обличье.

Джаймис, отец Джаса и дед внука Сайха, про которого только и знал, что есть потомок Джаса, все больше впадал в уныние... Не было уже той крепкой и сильной страны степняков, все ленивее становились горячие когда-то и могущие за несколько часов собраться в большую и мощную силу, степняки.

Как-то незаметно откалывались от страны какие-то куски-кусочки. Становилось все больше мелких князьков — каждый старался перещеголять соседей богатством и роскошью — пиры, пьянки, гулянки, а страна хирела.

Ох, как недоставало ему жесткой руки сына, ох, как печалился Джаймис, что не сумел направить неуемного сына на благие поступки и дела. А ещё появилось в степи что-то непонятное, стали находить дальние немногочисленные поселения полностью загубленнми, мор ли, болезнь неизвестная, никто ничего не мог ни понять, ни объяснить, и опять страдальчески морщился Джаймис, вспоминая, как опрометчиво выгнал он оказавшегося во всем правым — Юнчи. Ну не было во всей степи преемника ему, а он, Джаймис, ослепленный потерей единственного сына, вспылил тогда и погорячился — выгнал его.

Посылал он во след верных степняков, долго они искали Юнчи, да пропал тот бесследно, видать, напали на него дикие звери.

-Эх, кругом неправ Джаймис оказался, ещё и дочери выросли... — он скривился, — неуемными, у них сначала потихоньку, а сейчас в открытую шла борьба за власть, почему-то его, отца их, они уже не считали за правителя, и каждая, кроме самой младшей — Фатмы, рвалась в правители, хотя не было ни в одной умения даже выслушать человека.

Джаймис вздохнул, достал из небольшого сундучка свиток и неторопливо стал разворачивать его, хоть полюбоваться на светлую линию потомства Джаса.

-Ох, сынок непутевый!

А развернув, сначала не понял, подумал, что ему, вероятно, кажется, или совсем слаб стал глазами. Прикрыл глаза, посидел так немного, а потом опять внимательно вгляделся в изученные до мельчайшей черточки знаки, от увиденного задрожали руки...

Светлая линия стала намного шире и ярче, но не это поразило Джаймиса в самое сердце...

Темно-серый, почти черный камень, обозначавший его пропавшего сына, стал светло-серым, и от него тянулась четкая линия к светлой, и они... слились!!

-Такого не может быть! — прошептал изумленный Джай, и ещё одно привлекло его внимание, рядом с этими двумя слившимися линиями, четко виднелись звериные следы. А Джай, примерно когда-то учившийся четко помнил, что такие следы, внезапно появляющиеся из ниоткуда, мог оставить только один зверь, который уже много веков считался мифическим — лабис.

И упал Джаймис на колени, и долго молился всем Богам, что были до потрясения, и тому, кто остался сейчас — Великому Путнику. Пусть и был он чуждым для степняков когда-то, но сейчас сильно почитаемым и у них.

И встряхнулся Джай — у него враз распрямилась спина, и через неделю все его дочери, погрязшие в склоках и распрях, были спешно выданы замуж за простых степняков, и увезли их — кого и связанных -мужья по разным сторонам. Осталась возле отца только Фатма, которой не было дела до власти.

Послал верного своего родственника Сури на разговор с грургами, надеясь, что мудрый Айхо пришлет в крепость кого-то из разумных грургов, и смогут люди-птицы помочь степнякам разобраться с таинственной напастью.

Да и опять же союз с ними даст степнякам толчок к развитию более прочных соседских отношений. Сынок его, пятнадцать лет назад весьма сильно напакостил на границе двух стран, и были после его набегов лет десять контакты между двумя странами совсем плохими, не пускали люди птицы к себе степняков совсем.

Спешил Джаймис, ой, как спешил, будто кто толкал его в спину, намекая, что времени совсем мало остается. Жен своих, которые выли и ругались из-за отъезда дочерей, сослал в дальнее селение, под строгий надзор пограничных степняков, велев не прислуживать им — пусть зажиревшие кобылицы сами на себя поработают. А ещё было у него большое негодование — покаялась ему на смертном одре старшая из жен, рассказав, как травили и обижали Джаса, вот и обозлился совсем Джаймис — принародно объявил, что прогоняет от себя ленивых и злобных жен и объявляет всем им — толок (развод).

Сури уехал, время шло, Джаймис посылал гонцов в дальние поселения, предупреждал, чтобы люди были настороже и сообщали обо всех странных и непонятных явлениях-происшествиях, чтобы знать, как и с кем вести борьбу.

Наконец-то появился Сури, все, побывавшие в крепости, вернулись оттуда окрыленными, вдохновленными на перемены. Сури подробно рассказал обо всем, услышав, что на встречу приезжал сам Людиг, Джаймис побледнел, а Сури, не догадываясь, рассказывал, как Людиг внимательно и дотошно расспрашивал о неизвестной напасти, пообещал как можно быстрее попросить Айхо разрешить летающим грургам обследовать территорию степняков с воздуха.

И постоянно поминал Сури какую-то Леену, на самом деле свалившуюся с неба, восхищаясь её умом и выдержкой.

-Так и привез бы себе женой!

Сури грустно улыбнулся:

-Она меня младшим братом назвала. Да и где кому-либо из нас тягаться с Людигом. Он-то точно её женой назвать собрался.

Предупрежденные отдаленные поселения жили настороже, пока не случалось больше таких ситуаций, чтобы все поселение за день вымерло. Джаймис вздохнул посвободнее.

Молодые степняки затеяли строительство неведомого ста-ди-она, пропадали там целыми днями, их идеей заинтересовалась вся окрестная молодежь. На тщательно утрамбованном поле играли, прыгали, бегали со-рев-но-ва-лись молодежь и дети, а прибывшие на ежегодную ярмарку торговцы из мелких княжеств, не столько торговали, сколько собирались на стадионе и яростно орали — Сури называл таких смешным непонятным словом — болельщики.

После того, как купцы разъехались, к ним валом повалила молодежь из уделов, всем было любопытно, а посмотрев что и как, горячая степная поросль азартно включалась в соревнования, а уж как полюбили все игру в мяч-ногами... Даже Джай не выдержал, очень зажигательная оказалась эта игра — футбол. По поселениям собирали умельцев почти позабытой степняцкой борьбы — кохи, привозили их сюда, и те старательно начали обучать молодежь.

Людиг тянул время, надо было отправляться, а у него, железного, непробиваемого вдруг обнаружилось сердце, и оно болело?? Он четко и ясно осознал, что вот эта иномирская женщина сделала невозможное— при виде её худенькой высокой фигурки его сердце начинало частить.

И Людиг решился... понимая, что ему надо как можно быстрее возвращаться, решился на откровенный разговор.

-Леена, можно с тобой поговорить?

-Да, конечно, Людиг, сейчас?

-Если ты сделала все свои дела, то да!

-Несколько минут придется подождать, я Ликту документы подготовлю.

Лена углубилась в бумаги, а Людиг сидел и как мальчишка-малолетка любовался ею, понимая, что вот здесь, на краю географии — крылатое выражение Леены — встретил ту, что за несколько дней вывернула его наизнанку, заставила его заледеневшее сердце сильнее биться и чувствовать — чувствовать то, что, казалось, было ему не суждено.

Ликт, пришедший с улицы, едва взглянув на Людига, понял что-то и, быстренько отпустив Леенку, сказал, чтобы она, если нужно, не появлялась завтра.

Лена тоже не была глупой, она видела интерес и внимание Людига к себе, и подумав, сказала себе:

-А почему бы и нет, Лен? Что ты теряешь, этот мужик, он даже не штучный, он пожалуй один такой!Сложится — не сложится что-то, скорее всего, нет, но тебе, красотка, ничего не светит в этом мире, а тут такой мужчина, как говорится: хоть час — да мой.

-Людиг, я хочу, чтобы ты увидел то место, где я так долго была между жизнью и смертью.

-Хорошо!

Они быстрым шагом пошли к пещере, там Ленка напоила его, как она выразилась, чудо-водой из негромко что-то журчащего ручья, сама привычно умылась, говоря, что вода конкретно ей помогает — жуткие рубцы заметно побледнели, и лицо стало не таким страшным, как вначале.

Потом повела его к теплому озерцу, предварительно завернув в закуток, где уже давно отцвели цветы зюм и оставались лишь корни мифры.

Зайдя за камни, она покачнулась и ахнула, Людиг успел её поймать в крепкие объятья.

-Что, Леена, что случилось?

А Ленка расширившимися глазами смотрела вниз — прямо у её ног опять цвели необычные цветы-зюм, и они покрывали почти всю полянку.

-Но это же невозможно... — растерянно проговорила Ленка, — я же с неделю назад здесь была — тут только сухие корешки торчали??

Людиг, покрепче обнявший свою так нежданно-негаданно найденную половинку, уткнувшись носом в её необычные волосы,задумчиво протянул:

-Это знак. Знак того, что мы с тобой действительно пара. Леена, я не умею говорить много и красочно, поверь мне, я не верил, что есть где-то на свете моя женщина. Ну, не встречались мне даже отдаленно похожие на мою пару, да и некогда мне было их искать — я все больше по битвам-схваткам... А тут ты-похоже, это Великиий Путник обо мне позаботился, достал вот тебя мне из другого мира. Веришь или нет, но я тебя не отпущу. И вряд ли найдется в моем мире тот, кто сможет мне противостоять. Я не хвалюсь — это так и есть. Леена, радость моя неожиданная, что же ты молчишь??

-Тебя слушаю, "страшный человек"!

-О, это ещё самое ласковое из моих прозвищ, — усмехнулся Людиг.

-Нет! — покачала головой Лена. — Не страшный, сейчас вот — растерянный, оглушенный, жесткий как доска, но такой теплый человек.

Людиг замер, крепче прижимая к себе эту славную женщину.

Ленка вздохнула и, аккуратно расцепив его руки, повернулась к нему лицом, вгляделась в его озадаченное лицо и осторожно притронулась руками к его лицу

-Так давно хотела потрогать твое лицо, — пробормотала она.

-А что не так в моем лице? — прихватывая губами её пальчики, поинтересовался Людиг.

-Хи-хи, увидев тебя первый раз, думала, что тебя полностью высекли из базальта.

-Что такое базальт?

-Самая крепкая горная порода у нас!

-Базальт возле тебя стал рыхлым песком.

Они не торопились, просто наслаждались прикосновениями, узнавая друг друга.

-Тактильный контакт, осязание, — проговорила Лена, — то есть, узнавание глазами, руками, губами.

Она осторожно и легонечко касалась его руками, притрагивалась губами, а Людиг и впрямь, как песок, осыпался к её ногам.

А сзади, на полянке, неслышно распускались все новые цветочки зюм.

-Леена, оглянись! — замер Людиг, на его глазах распустился ещё один цветок.

Оглянувшись, она ахнула и замерла в восторге.

-Не может быть!!

-Может, это ли не подтверждение и одобрение нашей пары?

Ленка часто заморгала, пытаясь не дать политься слезам. -Не плачь, радость моя, иномирская!!

Он подхватил легонькую Леену и понес ей к хижине.

-Нет, Людиг, не туда, пойдем к источнику. Я очень хочу перетрогать перегладить твои боевые шрамы, мне это необходимо!!

-Леена, у меня их столько ,что... — он замялся, — ну пугались меня женщины.

-Много они понимают, ваши женщины!! Если уж совсем честно, когда вы приехали, мы в окно выглядывали, интересно же посмотреть, за моей спиной ахнула одна, явно страшась тебя. А я тогда подумала... — она запнулась...

-Что же ты подумала? — присаживаясь возле источника на теплый камень и не выпуская её из своих рук, поинтересовался Людиг.

-А подумала я, что с таким вот мужчиной пойдешь на край света, позабыв обо всем. Есть у нас на Земле песня: "На тебе сошелся клином белый свет!"

-Какое интересное выражение! — у Людига глаза стали полностью сиреневыми.

-Люд, у тебя такие глаза сейчас... бесподобного цвета, я таких нигде не видела.

Он нежно улыбнулся:

-А я таких волос не видел, их постоянно хочется трогать и гладить!

Вот так, неспешно узнавая друг друга касаниями, они все больше проникались доверием и осознанием, что нужны... нет, необходимы друг другу.

Начинало темнеть, как по заказу-на небе высыпало много звезд.

-Смотри, Леена, какое сегодня небо, у нас так редко бывает, обычно две-три звездочки и все, а это ещё один знак для нас, что все одобряет наш союз — и небо — вон, звездами, и земля — зюм цветами. Осталось только водой закрепить!

Он поднялся с камня и вздохнув сказал:

-Пошли скорее в воду, что-то терпения у меня уже не остается!!

Ленка захихикала:

-Я все удивлялась, когда же каменный мужчина раскаменеет??

-Раскаменел уже, в песок превратился!!

Ленка быстро скинула свои одежды и пошла в воду.

Сзади раздался шумный вздох:

-Это что на тебе надето такое?

-Белье из моего мира!

-Такое нельзя видеть, это же сразу голову с плеч сносит!! — прорычал Людиг, в полшага догнав Ленку, опять поднял на руки и зашел с ней в воду.

Там у него вышел небольшой казус — ну не было у них таких лифчиков и крючков-застежек тоже, но с помощью Лены он-таки справился.

Бережно положил такие изумительные две вещички на бережок и осторожно прижал к себе Ленку.

Как они любили друг друга, слышали только любопытные звезды, цветы зюм, прислушивался притихший, почти неслышно, сейчас бегущий в пещере ручей... и нравилась им всем такое нежное и красивое слияние двух таких разных людей.

Когда Людиг вынес совсем обессилевшую Лену на бережок и, собрав в узел всю одежду, повесил его себе на руку и понес свою такую желанную женщину в хижину, ему в ухо вздохнул счастливый ветерок, и послышался чей-то облегченный вздох — Свершилось!

А на следующий день их уединение было нарушено — пришла Сель.

-Леенушка, девочка моя, прости старую, но надо вам вернуться. Прискакал гонец от степняков, там какая-то жуть случилась, и надобно Людигу...

Людиг уже торопливо одевался:

-Сейчас, бабуль, выходим.

-Вы уже идите, я здесь чуток побуду! — с печалью глядя на них, сказала Сель.

Людиг подхватил свою Леену на руки и понесся в крепость. А Сель грустно вздохнула:

-Вот, нашла моя девочка счастье свое, да как не вовремя у степняков гадость какая-то зашевелилась!!

У самой крепости Лена попросила Людига отпустить её.

-Не надо давать повода никому. Ты, как я понимаю, скоро уедешь.

-Скорее всего — да, там у них целыми селениями за день вымирают, явно, какое-то колдовство, надо разобраться и наказать.

Выслушали бледного, какого-то посеревшего степняка — тот как раз и был свидетелем странного белесого тумана, наползающего из крутящейся неподалеку от селения воронки.

-Сколько смогли — успели людей просто выгнать из поселения, я пару раз вдохнул эту гадость, вот и плоховато себя чувствую, спасибо ваша старая лекарка дала отвар какой-то выпить, полегчало.

-Так, — Людиг вмиг стал привычным жестким командиром. — Леена, пожалуйста, собери все отвары с мифрой, они нам пригодятся!

Послал срочного вестника к Айхо, и через пару часов отряд грургов ускакал в степь. С ними поехал и Ликт с десятком самых опытных воинов, оставив за себя молодого Ирви, который подавал большие надежды — стать отличным не только воином, но и хозяйственником. Да плюс такая разумная помощница, как Леена... Ликт не переживал совсем. Ну откуда же он мог знать, что Ирви давно задурила голову Нинка, не получилось с Ликтом, так хоть его помощника захомутать. Правда, не афишировались эти отношения до поры, до времени. Нинка, поднаторевшая в своем мире в умении ублажать весьма привередливых и прихотливых, с нестандартными порой требованиями, бизнесменов — сумела-таки прибрать молодого помощника полностью к рукам. Неискушенный Ирви был в её власти по ночам, и она, что называется — дула ему в уши, очерняя, как могла, Ленку.

Оставшись за старшего, Ирви понемногу начал цепляться к Леенке.

А Ликт и Людиг все не возвращались. Вот уже месяц был на исходе, а их все не было.

Горожане, давно уже понявшие, что приграничье — это всегда серьезно, видя, что командир не возвращается, порешили собрать на всякий случай, кто что может, ценного — мало в обороне сидеть придется. Каждый принес, что мог, кто-то кубок изукрашенный каменьями, кто-то простенькое колечко, Ленка сняла свою цепочку со знаком Зодиака — крестик отдать не поднялась рука. Она просто продела в ушко простую веревочку, как-то на уровне подсознания поняв, что крестик должен быть с нею.

К вечеру сделали подробную опись всех собранных вещей, при свидетелях закрыли и опечатали специальный ящик и разошлись по домам. А под утро Ленку разбудил громкий стук. На пороге стояли два стражника:

-Леена, там пропажа случилась из того, что сдали жители.

-Сейчас иду! — Ленка по какому-то неясному предчувствию, быстренько оделась — почему-то натянув длинную юбку на свой красный спортивный костюм, сунула в карман пиджака два пузырька с настойкой мифры и пошла в комендантскую комнату.

Ирви, весь какой-то странный, с лихорадочно блестящими глазами, огорошил её с порога:

-Ночью был вскрыт ящик, пропали самые дорогие ценности, мы нашли их у тебя в столе. Признайся честно, зачем ты их украла?

Видя искреннее удивление на лице, сбавил тон.

-Ирви, у меня нет ключей, и если бы это я их украла, то спрятать смогла бы подальше, ты не думаешь, что это подстава?

Ирви взъярился:

-Не оправдывайся. Все нашли у тебя, значит — ты воровка.

Потом как-то странно притих...

-Нет, не могу!

И опять заорал:

-Вот мое слово! Сейчас же, никому ничего не говоря — сейчас же уходишь из города. Если сумеешь спрятаться от обозленных горожан, то выживай, как можешь, а нет, значит будешь казнена.

-Кто тебе дал такое право вершить суд без суда и следствия?

-Я здесь, можно сказать, царь и Бог! — заносчиво сказал Ирви.

И Ленка поняла, уж больно знакомые слова, земные, прозвучали:

-Ох, мальчик, как жестоко ты будешь расплачиваться за такие слова!

-Пошшла отсюда, шлюха страшная!! Пока я не передумал!!

Ленка развернулась и вышла. Пошла на выход, а там старый служивый, негромко, вроде сам себе, сказал:

-В пещеру свою не ходи, в первую очередь этот ненормальный туда помчится, иди, дочка, воон той тропинкой. Куда-то да приведет она тебя. На-ко, — он сунул ей в руки торбочку с обедом. — Мы всем городом станем за тебя молиться, поверь, не все из нас дураки.

Ленка благодарно кивнула ему и быстро пошла по тропинке, которая вскоре завела её в нагромождение камней, найдя уютное местечко, решила отдохнуть и прислонившись к теплому камню, задремала.

А у Ирви как-то враз начались судороги, его ближайшие друзья и помощники растерялись, не зная, чем и как помочь ему, потом один вспомнил:

-Сель!

Подхватив Ирви, быстро потащили его к Сель, благо она жила недалеко. Узнав, в чем дело, она взъярилась:

-Этот мерзавец выгнал мою девочку без всего, обвинил её в воровстве, так пусть и корчится, отравленный!!

-Но как? Леенка ему ничего не давала, мы же рядом стояли??

-Лена моя безвинно обиженая, а этот... — она кивнула на Ирви, который уже посерел.

-Матушка Сель, — упал один из сопровождающих ей в ноги, — спаси идиота!! Ведь Людиг и Ликт должны знать правду!! Людиг, он же от города камня на камне может не оставить!

Сель помолчала, потом велела помочь ей разжать Ирви зубы и влила несколько ложек жидкости ему в рот.

-Должен оклематься, но лежать ему надо не меньше десяти дней. Да и пускать к нему всяких девиц тоже не надо бы, а то повторное отравление он не переживет.

В городе с утра все знали о пакости, подстроенной Ирви, почти все осуждали его, и мало кто жалел отравленного, наоборот, самые отчаянные вызвались поехать к степнякам, чтобы найти Ликта и Людига.

-Должен быть справедливый суд! Леенка наша не виновна! Она не такая дура, чтобы украденные вещи спрятать к себе в стол! Да и жадности в ней никто никогда не замечал.

На следующее утро провожали десяток молодых ребят во главе с опытным служивым Гритом и ждали все их скорейшего возвращения. Ирви был слаб, никто же не знал, что Сель давала ему уменьшенную дозу мифры, чтобы помучился, идиот, и понял что-нибудь.

Добровольцы искали Леену, искали везде, облазили всю тропку, по которой ушла она — бесполезно. Город в расстройстве притих. Сель стала ударно лечить этого идиота, догадываясь, что Людиг бросит все, узнав про наветы на его женщину.

Ирви начал вставать, понемногу ходил, а когда ему рассказали, что и как произошло — он плохо помнил — то сел, схватился руками за голову и глухо застонал.

Утром следующего дня на взмыленных конях прискакали Людиг и Ликт. Людиг молча подошел к затрясшемуся Ирви, ухватил его за грудки и, посмотрев на него, отбросил в глубь комнаты, тот, не удержавшись, упал.

-Ликт, два часа тебе — выбей из этого мозгляка правду. Я искать Леену.

Полетел к Сель, та только руками развела.

-Искали всем городом, как сквозь землю провалилась! Людиг, прошу тебя, не причиняй зла невиновным, а потряси-ка эту вторую иноземку. Уж больно она рвалась этого умника навестить, скорее всего, она его и опоила чем-то, он же не по своей воле выпил отраву, наверняка в вино добавляла. А горожане, они не виноваты — наоборот, ждали тебя и Ликта, чтобы вы решили по справедливости!

Людиг взглянул на неё серо-черными, какими-то непонимающими глазами.

-Людиг, Людиг, — опять позвала его Сель, — Людиг, она не знает ещё сама, но я-то, старая, вижу и знаю. Дите у вас зародилось, не делай зла людям, сейчас, когда дите ваше совсем крошечное, нельзя делать зла, ибо оно отразится на ребенке. Людиг, ты слышишь меня?

Людиг закаменел, потом неверяще посмотрел на старушку.

-Но как ты можешь знать, если даже Леена этого не знает??

-Могу, Людиг, могу, я такую долгую жизнь прожила и столько видела будущих мам, что поняла враз. А не случись всего этого дерьма, она бы и сама уже поняла.

-Ты думаешь, она... жива?? — еле слышно выдохнул Людиг.

-Жива, точно, и не в опасности, поверь мне, старой — первым, кто увидит твое дитя — будешь ты сам.

-Если это так, если сбудется, будешь ты мне матерью до конца жизни! Только где искать её, радость мою иноземную??

-А вот это мне не дано понять, я только знаю, что опасности возле неё — нет.

ГЛАВА 6. Ленка проснулась ближе к вечеру, резко подскочив, ругаясь на себя, собралась быстро уходить подальше и как-то пошатнулась, уперлась рукой в камень, а он неожиданно качнулся, повернулся, и Ленка полетела куда-то вниз.

-Ну вот, и казнить не надо! — успела подумать она, но падение неожиданно замедлилось, и она плавно опустилась на что-то мягкое, на какую-то кучу сена, похоже.

-О, значит, поживем ещё!! — она была в небольшой пещерке, откуда-то пробивался слабый свет, и видно было, что она попала как раз на освещенное место — в углах пещерки было темно и неизвестно, что может там таиться.

Ленка встряхнулась, встала и заорала от испуга и неожиданности — почти рядом с ней светились ярко-зеленые глаза. Ленка поорала, глаза как-то удивленно моргали и не двигались. Ленка одернула сама себя и, прекратив орать, пригляделась, что это за глаза. А рассмотрев внимательнее, охнула — в двух шагах возле неё лежала хищная кошка, огромных размеров, а расцветкой повторяющая её безнадежно потерянного кота Ваську, коричнево-рыжая. А потом уже Ленка увидела что у кошки как-то неестественно вывернута задняя лапа, и кровь вокруг неё.

-Ох, ты, бедняжечка, больно тебе! Позволь, я постараюсь тебе помочь? — Ленка торопливо подхватилась с места. — Потерпи, милая, или милый — я быстро, — она почти побежала на свет, который пробивался сквозь густо заросший какими-то кустами небольшой вход.

-Так, — Ленка скинула юбку, сняла пиджак, порадовавшись, что костюм так вовремя пододела, ползком выползла из пещеры, поискала на поляне среди валявшихся веток наиболее прямые и, пыхтя, полезла обратно.

Взяла пиджак и юбку и вспомнила про мифру.

-Вот точно, хуже не будет! Так, милая, — почему-то Ленка уверилась, что это самка, а не самец, -потерпи ещё чуток, во что бы тебе налить-то? А? — вспомнила, что видела какой-то лопух тутошний — из листьев можно скрутить кулек, полезла опять назад, еле оторвала пару листьев, что были больше её головы, оступилась, запнулась и растянулась. Чертыхаясь, оперлась на что-то круглое — думала, камень, посмотрела, это была какая-то глиняная плошка. С закаменевшими зелеными наростами внутри, но целая, что обрадовало Ленку неимоверно.

-Теперь бы водички чуток, и можно заняться раной!

Потом её торкнуло, может, в пещере где ямка какая-нибудь с водой имеется, значит, надо вход немного расчистить, чтобы было посветлее. Быстро, понимая, что зверюге очень больно, она поотрывала большие листья, потопталась ногами на мелких ветках, полезла в пещерку и — о, счастье — в самом дальнем углу было небольшое углубление с водой.

-Все, коша, живем. Ты меня прости, но не кусайся, иначе не смогу помочь. Ты же умница, пожалуйста, поверь, я хочу тебе помочь!! — Ленка несла всякую пургу, стараясь говорить спокойно, знала же, что звери понимают не слова, а интонации. Налила в плошку воды, добавила пол пузырька мифры и поставила перед мордой зверя.

-Выпей, пожалуйста. Тебе станет полегче, у вас в этом мире мифра — панацея от всех болезней!!

Кошка поняла и жадно вылакала всю жидкость.

-Милая, ты, похоже, давно не пила?? — Ленка опять принесла ей водички. — Пей!

Кошка уже спокойно вылакала воду.

-Ну вот, а теперь начнем с твоей ногой заниматься!!

Ленка сто раз про себя порадовалась, что умела оказывать первую помощь, в том числе и шины накладывать учили когда-то в институте, ещё и ворчали они — зачем это надо.

-Ну, милая, держись! — Ленка оторвала подклад юбки, он был мягким, а юбка сама из такой плотной ткани не годилась на повязки. Разодрала подклад на узкие ленточки и, перекрестившись, приступила... Сначала аккуратно, потихонечку промыла рану, убирая листочки, комочки и прочую грязь, приговаривая:

-Терпи, казак. Терпи, девочка.

Три раза меняла воду, пока вода не стала чистой.

-Так, сейчас мифрой польем, не знаю, может, она щипать станет, извини!

Полила мифрой, та, как перекись водорода, зашипела в ране, кошка дернулась, но лежала.

-Ну а теперь самое неприятное. По-другому никак, терпи, иначе твоя нога — не срастется!

Ленка взмокла, изнервничалась, но все-таки наложила на лапу шины — крепко забинтовала и умученная села возле морды кошки.

-Устала как я! — пожаловалась она зверюге.

А зверюга вдруг открыла пасть и, высунув большой мокрый язык, лизнула Ленкину руку.

-Ты с ума сошла? У меня же руки грязные! — возмутилась Ленка. — Подожди, я пойду помою их. Так, ты зверюга умная, давай определимся, как тебя звать, если ты девочка — лизни руку, если мальчик — не надо.

Тишина. Ленка вздохнула.

-Не поняла ты меня?

А кошка, как бы ухмыльнувшись, лизнула Ленкину руку, да не остановилась, продолжала лизать.

-Понятно, ты девочка и меня благодаришь за помощь? Ну, раз девочка, будешь ты у меня Василисой, Васенькой. Уж очень ты моего того, из давней жизни, кота напоминаешь, он, правда, раз в пятнадцать тебя меньше, но тоже киса.

И, о-чудо! Киса муркнула.

-Вот и славно, слушай, ты ведь точно голодная? Давай-ка я тебя хоть чем-то покормлю. — Ленка развязала обед, отданный ей стражником. — Маловато будет, но по-братски поделимся.

Ленка разделила немудрящую еду — себе взяла третью часть, остальное отдала Васе.

-Вась, как же мне тебя, девочка, кормить-то, я не охотник, да и что голыми руками поймать можно??

У входа в пещерку послышался шорох. Ленка насторожилась, а Вася безмятежно уничтожала еду.

-Вась, Вася, там кто-то есть? Вась, — Ленка затормошила кошку.

Вася подняла морду, дернула ухом и опять начала есть. Потом, облизнувшись, муркнула, повернув голову в сторону входа. -Ну, наверное, раз ты спокойна, значит, ничего страшного.

Ленка поднялась и, опасаясь, пошла на выход, у входа споткнулась о тушку какого-то небольшого зверька, а в кустах, показалось, мелькнуло что-то рыже-коричневое.

-Понятно, супруг или ухажер имеется. Спасибо!! — Ленка озадаченно осмотрела тушку. — Девочке твоей еда есть, а я, извини, сырое не ем!

С трудом дотащила тушку к кошке.

-Вась, я пойду, пока не стемнело, может, какую травку поищу, не могу я так... сырое есть, ты только не сильно тут свинячь, мне, знаешь ли — будет неприятно по остаткам пищи вашей ходить.

Ленка выскочила, а ей вслед донеслось урчание.

В кустах опять мелькнуло. Ленка негромко сказала:

-Выходи уже, давай знакомиться, все равно я, пока твоя красавица не ноги не встанет, буду возле неё, хочешь ты или не хочешь.

Уже потом, по прошествии времени, Ленка сильно изумлялась, как это она могла спокойно без испуга разговаривать с дикими зверями, и они её понимали?? Парадокс сплошной, но факт.

-Выходи, выходи, я же понимаю, ты волнуешься за неё. Думаю, срастется её лапа, и будете вместе охотиться.

Но зверюга не выходил.

-Тогда так — я пойду вон до той полянки дойду, может, какие ягоды найду, а ты иди к Ваське.

Лена отошла на пять шагов и услышала хруст веточки, в пещеру промелькнула рыжая молния.

-Все как у людей! — усмехнулась Лена, а потом взгрустнула. — У людей-то как раз и хуже, звери подлости не делают и не гадят в душу.

Ликт слушал Ирви и ужасался — как он мог так ошибиться, ведь не мужик перед ним сидел, а нечто, вон, как глина, помни и вылепишь что хочешь...

-Я, я не хотел, не хотел, Леена мне очень нравилась, как работник, я всегда радовался, что она такая толковая... я... не мог, не мог я так поступить!!

-Но поступил же??

-Я... плохо помню все происшедшее, мне где-то с неделю в голове кто-то постоянно внушал: Леенка шлюха, убей её!! Я сопротивлялся, как мог, я как бы раздвоился!! Ликт, поверь мне!!

Ликт вздохнул:

-Ты понимаешь, что ты натворил?

-Теперь — да! Сейчас у меня в голове никто не говорит. Сель сказала, что едва вытащила меня, лучше б я сдох!

Зашел один из грургов, негромко сказал:

-Еле успели!

Поставил на стол какие-то пузырьки и пару флаконов с вином. За ним с грохотом ввалился Людиг, Ирви сжался.

-Что, Ликт?

-Людиг, я болван, несколько месяцев назад в городе появился некто Черн, неприметный, скромный мужичишка, снял комнату на окраине, и зажил неприметной, казалось бы, жизнью, а через небольшое время к нему зачастила вторая иноземная женщина — Ниинка. Ну зачастила и зачастила, мало ли, любовь у них? А месяца два как, у Ниинки любовь вспыхнула уже с Ирви, естественно, молодой, горячий мужик попал под обаяние более опытной женщины. Дальше — больше, мы уезжаем на немного, но получается, что много, и понеслось.

-Чем тебе лично мешала Леена? — спросил Людиг.

-Ннничем, — судорожно сглатывая, пробормотал Ирви.

-Почему ты орал, что царь и Бог здесь — ты? Кто такой царь, я точно не знаю, примерно понял, что типа правителя, а Великим Путником почему ты себя возомнил?

-Я... я не помню!

Глава 12. -Зато другие услышали и запомнили! Ты думаешь, я бить тебя буду или пытать? Нет, если не найдем Леену, ты просто очень сильно пожалеешь о том, что жив, обещаю! А теперь послушаем красавицу, сведшую тебя с ума.

Как выкручивалась Нинка, она несла бред, обвиняла во всем Ирви, который от изумления потерял дар речи и только таращился на неё. Три часа непрерывной истерики, слез и обвинений утомили всех.

-Понятно, Ирви ненавидел Леену, желал ей смерти, но ты-то, как иноземка, попавшая сюда вместе с ней, почему не предупредила Ликта? Почему именно у тебя, а не у Ирви нашли вот это вино?

-Он принес его мне.

-Хорошо, Ликт, неси сюда какую-нибудь чашу, нальем женщине винца.

Нинка как ужаленная отскочила в угол и заорала:

-Нет, нет, я не стану его пить! Не-е-ет!

-Сами вольем, — спокойно сказал Людиг, Нинка упала на колени:

-Пощадите, не хочу быть в подчинении!!

К вечеру Людиг и Ликт знали всё — после обыска у Черна и наглядной демонстрации его безобидных отваров, Ниинка, истеря и рыдая, призналась:

-Да, завидовала Ленке черной завистью! Почему? Она ещё там, в том мире была стревозой, на которую почему-то всегда клевали мужики, самые приличные во всех отношениях, а ей, Нинке, доставались ублюдки всякие!! Все девчонки завидовали Ленкиной успешности. Да, думала, что здесь, в этом мире, Ленке ничего не светит — страшная же стала, а она, сучка, смогла влезть в доверие к Ликту, хотя Нинка первая положила на него глаз. Ликт, уже без одной минуты бывший Нинкиным, сорвался с крючка, и пришлось, вон — недоумка привораживать. Вино покупала она сама, а Черн давал капли, присушить его к Нинке. Она сама заметила, что выпив такое вино, этот болван становится послушным, ну и начала подливать ему постоянно. Нет, она не знала, что травит его, думала, просто легкое внушение.

-И поэтому ты так шарахаешься от небольшой дозы?

И тогда Нинка заорала:

-Да, хотела, чтобы она сдохла, да, украла ключи у Ирви и вытащила из ящика наиболее ценные вещи, да, спрятала у этой стервы в столе!! Надеялась, что оболваненный Ирви отдаст приказ её казнить, пока ночь, и никто не успеет вмешаться. А потом пусть и его уже казнят за самовольство!! Ненавижу я её, ненавижууу!! — завыла, как раненный лихв, Нинка.

Потом был допрос Черна, тот молчал.

Людиг послал срочное сообщение в столицу, и к утру прилетел Фейх. Покопавшись у Черна в мозгах, долго сидел и растерянно смотрел на Людига:

-Великий путник!! Какой мерзкой тварью может быть человек! Возомнить себя выше всех и исподтишка гадить всем. Все эти туманы в степи — его рук дело, набрал себе в помощники всякое отребье, те и ездили по степи, где поотдаленнее, там и устанавливали емкости с отравой. Сильно надеялся Черн при помощи отравы и хитрости стать, не больше не меньше — Властителем! Сколько ненависти и дерьма в его голове, противно!

Ликт принес от Сель отвар из мифры, для Фейха, тот подивился, что в глухом углу и вдруг есть мифра, прихотливая и редко встречающаяся трава.

Людиг печально вздохнул:

-А ещё и цветы зюм постоянно цветут.

-Где? — вскинулся Фейх. — Не может быть??

-Отдохни, и я тебя туда отвезу, сам увидишь.

Пришла незваная никем Сель и с порога напустилась на Фейха.

-Старые свои глаза открыть пошире не мог? Проверил одну идиотку, решил, и вторая такая же? Да знаешь ли ты, что цветы зюм все три месяца стояли возле неподвижной девочки и не вяли.

-Как, не вяли? Они же на третий день осыпаются? — не поверил Фейх.

-Вот так и не вяли, и цвели цветы беспрерывно, я, старая, тоже идиотка. Только после их с Людигом слияния поняла — именно эта девочка так необходима грургам. А ты — болван, все испортил.

-Не может быть!!

-Пошли, я тебе кой чего покажу!! — старая Сель с невероятной прытью неслась к пещере, там подвела его к закутку

-Смотри, когда Людиг и Ленка были здесь, на этой полянке только высохшие корни были, а после их ночи, здесь ковер из цветов за ночь вырос, Людиг скажи?

-Да, на моих глазах распускались цветы!! — заторможено и с болью в голосе ответил Людиг.

На полянке, усыпанной ковром из лепестков цветов зюм, было много мифры, и только посредине одиноко цвел один-единственный цветочек зюм. Сель всхлипнула:

-Я, как Леена пропала, каждый день сюда прихожу и умоляю цветок и Великого, чтобы он не осыпался -пока жив цветочек — жива и моя девочка!! И чтоб ты знал, старый придурок, у них с Людигом зародилось потомство, и плюнь мне в глаза, если дите у них не станет именно тем, кого столько долго времени ждут грурги!!

На Фейха было жалко смотреть:

-За всю свою долгую жизнь так не ошибался!

Людиг через силу сказал:

-Давай с этой нечистью разберемся. А потом все силы бросим на поиски моей Леены.

-Да-да, — виновато взглянул на него Фейх.

После прочтения Черна стало понятно, почему он начал пакостить со степняков — когда-то единые и очень мобильные степняки зажирели, обленились, появилось много удельных князьков — вот он и начал, не спеша, стравливать их, стараясь направить все недовольство на Джаймиса.

Участившиеся случаи гибели простых людей должны были явственно указать именно на воинов Джаймиса, а сам Черн — земля слухом полнилась, что у Ликта возле крепости внезапно начала расти трава мифра, которая Черну ох как была нужна, да не давалась она ему, вот и решил пожить в крепости под видом обычного травника — знал же, что старая Сель почти отошла от дел.

Облазил все окрестности, бесился, видя, что Леенка постоянно приносит эту траву. Следил за ней, ходил почти след в след, но так и не смог увидеть мифру, пряталась она от него, а уж цветы зюм видел только в книгах. К Леенке не рискнул подкатиться, видел же, что она серьезная и могла в два счета его заподозрить в чем-то, а вот вторая — полностью её антипод, та, да, ослепленная завистью, быстро поддалась его влиянию, все складывалось более чем удачно, но пришлось подождать — приехали степняки и Людиг.

Вот тут-то Черн затаился, наслышан был про жестокость и умение Людига распознавать врагов. Не мог и предположить, что зависть Нинкина перельется через край — мало того, что Леенка отлично справлялась со всякой работой, так ещё и вылезла со своими умениями в спорте, Нинка сходила с ума от злости, видя, как Ленку постоянно окружает молодежь, как потянулись все на спортивные площадки, город все больше оживлялся. И в этом была большая заслуга Ленки.

Черну опять подфартило — по его плану в степи появился этот удушливый туман, и страшный Людиг ускакал, прихватив с собой Ликта. Вот ту-то он и начал свое основное дело — руками Ирви убрать эту ушлую Ленку, придушить старуху Сель и тихо исчезнуть с запасами травы мифры.

Но не учел одного — злобы Нинки. Та сделала все по-своему, перестаралась с дозировкой яда, сдуру полезла в ценности, собранные горожанами. Весь город подозрительно насторожился, и у Черна не было никакой возможности добраться до старухи. А на следующий день было поздно — Людиг приехал, а там и наступило то, чего опасался Черн, его бросили в темницу, он поначалу и не взволновался, надеясь утопить полностью эту дурищщу. Но кто же знал, что прилетит Фейх, вот и не пришлось Черну стравить между собой сначала степняков, затем оставшихся сделать послушными куклами — вот для этого и нужна была мифра, а потом уже развязать войну с почти бескрылыми грургами. Пусть бы грызлись, он Черн, подождал, и такое желанное Всевластие упало бы само на него, как спелое яблоко. Посоветовашись с Айхо, отправили гонца к степнякам, и через три дня вершился суд над неудавшимся Властелином и его помощниками. Собрались все жители города, прилетел их Правитель Айхо, прискакали степняки, ни один из князьков не отказался приехать — начали понимать, что вот так, разрозненно их ещё какой-нибудь зарвавшийся, жаждущий власти на крови людской, уничтожит, вот и прискакали по первому зову Джаймиса, чего давно не было. Да и зная, что будет Айхо, с которым шутки плохи, прискакали все. Из троих — Черна, Ниинки и Ирви, оправдали только Ирви, тот отправлялся к степнякам, на окраину их страны, служить простым воином, поступая в полное подчинение к ним. А Нинку и Черна, единогласно, всем народом, приговорили к казни. Одна только Сель знала, что будь здесь её названная дочка, она была бы против такого приговора Нинке, опять бы пожалела, но от неё не было ни слуху ни духу. Все сданные горожанами вещи вернули назад, а Людиг постоянно доставал из под одежды единственную вещь, оставшуюся ему от его радости иномирской — необычную цепочку желтого металла и кружочек с каким-то знаком

-Радость моя, одно только меня и поддерживает — Сель говорит, что ты жива и опасности нет возле тебя, где жы ты, Леночка?

Кто бы сказал Ленке ещё с неделю назад, что она будет жить в пещере с огромной кошкой... не было у неё другого сравнения, Вася была именно кошкой, напоминающей и пантеру по строению тела, и геапарда-судя по тому, с какой скоростью исчезал самец при приближении Ленки, и обычной домашней кошкой. Вася ласкалась, мурчала, как трактор, и умильно выпрашивала, чтобы Лена её почаще гладила. Лапа её пока была в лубке, но кошка стала довольно бодренькой, сегодня первый раз встала на три лапы, а Лена ахнула, посмотрев на ёе круглые бока:

-Вася, да ты скоро мамкой станешь??

Кошка потихоньку вылезла из пещерки, за неделю, проведенную здесь, вход уже заметно очистился, и Лена свободно проходила. Вася легла на травку, а Ленка задумалась — надо же как-то приготовиться, читала она как кошки котятся, но в действительности — мало ли, помощь потребуется Василисе.

-Вась, зови уже своего бой-френда, надо познакомиться. Еду приносит исправно, пора уже и подружиться!!

Тогда, вернувшись с полянки с полными кулечками ягод, свернутыми из местного лопуха, Ленка нашла у входа какую-то птицу, явно съедобную, и громко вздохнула:

-Рыжик, спасибо, но сырое я не ем.

Взяла птицу пошла в пещерку:

-Вась, будешь птичку? — Вася лапой подвинула ей к Ленке, типа — "Это тебе".

-Вась, я же не зверь, не могу сырое мясо есть.

Наелась ягод, привалилась к теплому боку кисы и уснула, не слышала она и не видела, как рыже-коричневая молния метнулась к кошке, они похоже мысленно умели общаться. И самец исчез, а поутру Лена нашла у входа два занятных камня, повертела их с интересом, спросила вслух:

-И зачем ты, рыжик, мне их притащил?

А потом откуда-то из памяти всплыло:

-Кремень и кресало. Вот тупая, это ж ты мне для огня принес. Ну-ка, попробую.

Нашла сухие былинки, веточки, палочки и, думая, что чиркать камнем по камню придется долго, настроилась на мучения. Ничего подобного, камни, видимо, были такие специальные — от первой же искорки загорелась сухая трава. И вскоре у Ленки весело потрескивал костерок, а на рогатульках жарилась ощипанная птица. Ленка нашла острый обломок камня, типа ножа получилось, и смогла разрезать тушку на куски. Мясо птички оказалось сытным, Ленка наелась быстро — косточки и оставшееся мясо разделила по-братски, часть отнесла Васе, часть оставила Рыжику.

На следующее утро пред входом лежали уже две птички и вырванная с корнем какая-то травка. Ничему уже не удивляясь, Ленка отряхнула её от земли, очистила, промыла в воде и вслух громко сказала:

-Рыжик, спасибо, ты славный. Только вот найти бы ручеек какой, чтобы вода была у нас.

Занялась птицами, выпотрошила их, положила на большой лист кишки и прочую требуху и вздохнула. -Помыть бы птичек-то. В кустах зашуршало, рыжая молния то появлялась, то исчезала.

-Зовешь меня? — догадалась Лена и пошла по едва заметной тропке, оказалось, все правильно — тропка привела к небольшому ручейку. Лена напилась, умылась, промыла птиц и, поблагодарив рыжика, пошла готовить птичек. Так вот и прожили неделю, Лена каждое утро находила у входа то птичек, то небольшую зверушку — кто бы сказал, что она научится разделывать, свежевать зверюшек?

Вот сегодня она и сказал Васе, греющейся на солнышке:

-Вась, зови давай.

И минут через десять из кустов неторопливо вышел котище.

-Ох ты, какой ты красавец!!

Наполовину больше Васи, с золотисто-рыже-коричневым, переливающимся на солнце мехом, кот был необычным, мощным и красивым.

-Рыжик, иди знакомиться будем.

Рыжик, явно знающий себе цену, сначала как-то аккуратно обходя Ленку подошел к Васе, ткнулся мордой ей в шею, замер, потом отлип и сделал какое-то мгновенное движение к Ленке.

-Ох, ты! Напугал, можно тебя потрогать?

Ленка разговаривала с ним, сама себе удивляясь, ну, не видела она таких кошек в своем мире, по размерам эта изящная большая кошка была где-то на уровне земного белого медведя. И быть врагом у этой молнии... себе дороже. Кот настороженно, явно опасаясь, потянулся мордой к ней, шумно втянул воздух и, видно что-то поняв, сделал маленький шажок к ней, повернувшись боком.

Ленка взглянула на Васю, та смотрела с одобрением, и Ленка решилась — осторожно погладила котищу по шкуре.

-Какой ты красивый, какая у тебя шкурка мягкая!!-приговаривая так, Ленка потихоньку гладила его и через какое-то время услышала мурчание рыжика, намного громче чем у Васи.

-Ну вот, мы с тобой и познакомились, больше не прячься. Я твоей Васе никогда вреда не причиню и тебе тоже, да и детки у нас на подходе, давай, рыжик, дружить?

Откуда же ей было знать, что, дав имя кошкам, она привязала их к себе.

Глава 7. Собрались-таки Сайх и его самые близкие уходить, подгоняла их всех какая-то непонятная тревога. Юнчи, поразмыслив, пошел на так любимый Саем и Симом камень — долго сидел там, что-то непрерывно бормотал, жег какую-то траву...

Джас написал забеспокоившемуся Саю:

-Не трогай, шаманит!

Уже глубокой ночью залез туда и осторожно перенес Учителя в хижину. Мальчишки уже спали, а Вилья ждала, аккуратно укрыла старика стареньким одеялом, которое уже во время ухода Юнчи из степи было стареньким, но Юнчи категорически не желал менять его на накидку из шкурок мелких животных. Как ни доказывал Сай, что под таким одеялом гораздо теплее, дед уперся.

Спал Юнчи до следующего вечера, проснулся и увидел сидящего возле него встревоженного внука.

-Деда, ты меня напугал!

-Да, стар я стал, Саюшка, вот и ослаб после своего сидения-видения.

-И что ты увидел?

-А увидел я, Саюшка, не очень хорошее будущее двух народов, не чужих нам с тобой — грургов и степняков. Но... — повысил он голос, видя как вскинулся Сай, — но, это как бы одно видение, а второе немного непонятное, но видел я более добрый и вероятный исход для наших народов. Так что, внучек, надо нам идти, чем скорее, тем лучше — степнякам помощь нужна.

-Деда, но ведь нас так мало, и воин у нас один — Ас, меня сложно так назвать, я же не был в настоящем сражении, а уж Айн и вы с мамочкой совсем не воины.

-Иногда, малыш, и мудрое слово больше влияет на исход событий, чем хорошая драка.

-Так я не против, но ты же быстро устанешь идти?

— А Ённ на что?

-Но, деда, он же старенький??

-Не переживай, он притворяется дряхлым, вдохнет запах родных степей — сейгом поскачет.

Собрались долго и тщательно, укладывали самые нужные вещи, оставшиеся припрятали от чужих глаз — мало ли какие любители чужого добра объявятся. Юнчи наложил на все какое-то хитрое заклинание, отводящее глаза от вещей, и ранним утром отправились в путь.

Сим убегал далеко вперед и возвращаясь муркал, это означало — все спокойно. Пока шли спокойно, остановились отдохнуть-перекусить. Джас ушел с Айном поохотиться, Сайх не выпускал из рук свой меч -мамочка и деда отдыхали. Джас с Айном вернулись с добычей — принесли небольшого зверька и пару птиц.

Мамочка тут же начала суетиться ощипывать их, а Джас, наслаждаясь присутствием Вильи, старательно разделывал тушку.

-Что, степняк, понял, что потерял из-за своей неуёмности в те годы? — Съехидничало у него в голове. Джас, уже привыкший к такому способу общения, с горечью спросил:

-Зачем ты меня мучаешь, зверь мифический? Видишь же сам все — позволь эта девочка мне, я бы ковриком у её ног стал. Зачем душу мою бередишь? — и столько боли было в этих его вопросах, что Сим проникся:

-Проверяю я тебя на надежность!

-Сколько можно? Они все, кто здесь, моё горькое-прегорькое, но счастье. Я больше всего боюсь одного-узнай Вилья и, особенно сын, правду... нет, не смерти, а что отвернутся от меня.

-Ты же сын правителя, там в степи сейчас знатная грызня идет, распалась ваша степь на всякие мелкие уделы, кому, как не тебе собирать эти кусочки и делать страну — страной, могучей, как когда-то?

-Смеешься? Зачем мне, зверь мифический, власть и все такое остальное, если рядом не будет Сына, Вильи, Юнчи?

-Зато будет власть, сила, наложницы, умеющие ублажать всяких ...э-э-э?

-Я привык, зверь мифический, к своему уродству, ничего менять не собираюсь — вся моя жизнь в них.

Сим хмыкнул:

-Это пока слова, а вот на деле...

-Знаешь, я очень волнуюсь за вот это — на деле. То, что сам могу погибнуть — нисколько не задевает, а вот чтобы они были живы — это да!

-Посмотрим, посмотрим, степняк!

Джас разделал тушку, помог Вилье укрепить её над костерком и с огромным сожалением отошел от неё. Заставил себя заняться делом — написал, что пробежится по окрестностям, посмотрит, все ли в порядке. Юнчи незаметно вздохнул:

-Вот ведь, не случись той страшной минуты, может, был бы уже правителем степным, и все было бы по-другому?7 Но вряд ли простая девочка Вилья стала ему женой, это сейчас он готов смотреть на неё беспрестанно, и видно, что в душе его она занимает очень много места. Сделанного не воротишь!

А потом,вспомнив того Джаса, вздрогнул — тот был извергом.

Ленка что-то утомилась и, на удивление — рано уснула, бояться чего-то или кого-то она за это время уже перестала, Вася с Рыжиком — это не домашние кошечки, в случае чего всегда защитят. А посредине ночи её разбудил Рыжик, толкаясь мордой ей в плечо.

-Что, Рыжик? — вскинулась Ленка, а потом услышала тяжелый вздох с места, где всегда лежала отяжелевшая Вася.

-Вася рожает? Я сейчас! — Ленка быстро подхватилась и зажгла давно приготовленные сухие палочки, разожгла костерок, подошла к Васе, та беспокойно ворочалась:

-Что, Вась?

Разгоревшийся костерок осветил одного крупного котенка и какой-то мешочек рядом.

-Так, насколько я знаю, деток трогать нельзя?

Вася лапой дотронулась до комочка, и посмотрела на Ленку, как бы прося помочь. Ленка помыла руки, тщательно вытерла их и, опасаясь, взяла этот комочек. Ощупав, поняла, что там второй котенок, и надо его оттуда вызволить.

-Сейчас, Вась! — нашла свой верный нож, промыла его, приготовила чистые, постиранные кусочки подклада, что пошли сначала на бинты — лапа у Васи зажила, совсем недавно сняла ей Ленка лубки. Осторожно разрезала этот мешочек и вытащила совсем крошечного котенка, который не шевелился.

-Ох ты, маленький! — Ленка потормошила его, подула ему на мордочку, котенок не шевелился, так жалко было его, до слез, и Ленка ещё потормошив его, тихонечко сжала и разжала тельце, сильно дунула в мордочку, сделав так несколько раз, заметила, что он шевельнулся. Осторожно обтерла его насухо, перевязала ниткой из ткани пуповину

-Гинеколог, блин, звериный!

И очень боязливо отрезала остальную пуповину. Откуда-то зная, что этому клопу надо тепло, сунула его под куртку костюма себе на грудь.

-Вась, я его отогрею, потом тебе отдам, не волнуйся! Только сейчас увидела, что у неё трясутся руки, оказывается, она испугалась.

-Ох, Вась, как страшно было!

Села на пол возле кошки, которая клубком свернулась подле первого малыша. А к Ленке подлез Рыжик и стал лизать ей руки

-Рыжик, да ты что?

А Рыжик явно благодарил её за маленького котенка. Опять не знала же Ленка, что у шамбаев — так звались эти кошки, рождается один котенок, а два — это сверхредкое исключение, и Рыжик благодарит Ленку за все — за залеченную лапу самки и за спасенного малыша.

Три дня после родов Ленка кормила маленького через соломинку — он был слишком слаб и не мог сосать. Когда начал пикать от голода, Ленка, разговаривая как с человеком, пояснила Васе:

-Я у тебя немного сцежу молока, надо твоего ребенка кормить, терпи, Вась, иначе он погибнет.

Надоила в плошку немного темно-желтого молока, набрала соломинок для того, чтобы кормить котишку. Рыжик замер, уставившись настороженными глазищами, а Ленка, втянув в соломинку немного молока осторожно выдула его в пищащую крошечную пасть, клоп сначала не понял, продолжая пищать, а потом сглотнул и жадно разинул рот, вот так и кормила его Ленка, просыпаясь от копошения и писка на груди. На четвертый день это чудо начало усиленно топотать по Ленкиной груди, тычась мокрым носом ей в футболку и явно надеясь найти мамкин сосок.

-Ах ты ж, шпанишка, капельный, — Ленка достала этот крохотный комочек и осторожно опустила его на расстоянии вытянутой ладони от соска матери.

Это чудо, едва стоявший на подгибающихся лапах, качающийся, как под сильными порывами ветра, пискнул и упрямо сделал несколько шажков на запах молока. Как он присосался к Васе, надо было видеть, Ленка даже всплакнула:

-Ну вот, Вась, и второго выходили!!

И спали теперь два малыша у мамкиной сиськи — мелкий был заметно меньше, но ел намного больше крупного собрата. А Вася взяла моду постоянно лизать Ленкины руки.

Папашка мотался на охоту, притаскивал некрупную дичь. Ленка давно приучилась разделывать её, только вот жалела она, что не умеет выделывать шкурки, как бы пригодилось такое умение, и жилетку, и штаны, и обувки — все можно смастерить, ворс небольшой, но теплый. Ленка, как могла, вычищала шкурки, замачивала в воде, по несколько раз промывала, просушивала и давно уже спала на таком ложе. У них с Рыжиком появилось интересное занятие — наблюдать за малышами, которые уже открыли глазки и потихоньку начали ползать и копошиться. Ленка нахваливала и деток и родителей, радуясь за своих красавцев.

А в какой-то из дней, раздевшись у ручья, чтобы искупнуться, с удивлением увидела у себя небольшой животик.

-Странно, сама не поправляюсь, наоборот, а жив...от... Боже! Людиг!! У меня, у меня будет ребенок??Невероятно!! Столько лет не суметь забеременеть, а тут после одной ночи?? Людиг, каменый человечище, даже если мы с тобой больше не встретимся, то я все равно буду всегда благодарна тебе за такой подарок. Ты даже представить себе не можешь, что значит для меня возможность стать мамой!

Она закружилась на поляне, а потом села, оделась и задумалась.

-Так, сколько длится беременность у грургов — не знаю, возьмем за основу нашу — земную. Сейчас у меня, скорее всего, около четырех месяцев, значит, надо подаваться к людям... Хмм, к людям, с таким лицом, без денег, без ничего, прибьют как побродяжку и все. Нет, такой вариант отпадает. Вывод? Надо искать альтернативу памперсам, одежонкам, так, так, так, а ведь я где-то видела типа нашего мха, который во время войны вместо бинтов применяли, если подойдет, вот тебе и памперсы. -Ничего, маленький, мы с тобой наполовину Маугли будем, но выживем!

Людиг почернел и высох от тревоги и тоски — его жуткого взгляда боялись все, кроме Айхо. Он мотался по ближним и дальним поселениям, везде было объявлено чтобы о появлении женщины с изуродованным лицом немедленно сообщали правителю, и увидевшего-нашедшего её — ждет награда. Сколько таких женщин увидел за долгие пять месяцев Людиг, особенно из смешанных пар, скольких мужчин наказал за изуродованные шрамами лица, руки и ноги женщин.

Одно его только и держало, не давая сорваться — старая Сель, которую он забрал к себе в дом. Она постоянно уверенно говорила:

-Дочь свою ты первый возьмешь на руки!

Он дергался, срок родов подходил неумолимо, вот-вот, а о Лене не было ни слуху ни духу, вот и сегодня сообщение оказалось ложным — была женщина, изуродованная извергом-мужем из степняков, было и наказание. Людиг, не вслушиваясь в оправдания этого... приказал вздернуть его и оставить на десять дней, чтобы все в округе знали — женщин бить нельзя!!

Повернул назад с тремя сопровождающими — больше Людиг не брал, как не настаивал Айхо. Людиг, посмотрев на него почти черными глазами, усмехнулся:

-Меня скоро станут бояться сильнее, чем моего заклятого врага в давние уже времена — Джаса!

Решили сократить дорогу, поехав по узкой тропинке, протоптанной явно не людьми, которая все круче забирала в гору, а за небольшим перевалом уже начинались равнинные владения грургов. Спешились, осторожно ведя лошадей в поводу, и вышли на небольшую полянку.

Людиг зажмурился от лучей солнца, ослепивших его, сзади раздался тревожный вскрик:

-Людиг, прямо!

Людиг проморгался и увидел... у тропинки, которая сворачивала с полянки, сидел огромный рыже-золотистый зверь и внимательно смотрел на них.

-Шамбай! Какой красивый! — ахнул сзади верный Ниан, много лет бывший другом и надежной спиной Людига. Зверь смотрел прямо в глаза Людигу. Сзади кто-то натянул лук:

-Убью! — не отводя взгляда, сказал Людиг. Оставил лошадь и сделала два шага по направлению к зверю:

-Ты что-то хочешь, шамбай?

Зверь поднялся и, отбежав на небольшое расстояние, опять сел и уставился на Людига.

-Он нас куда-то зовет? — догадался Ниан.

А зверь смотрел в глаза Людигу, и было в его глазах что-то... просьба какая-то.

. И Людиг решился.

-Я иду первым, вы на расстоянии за мной!!

-Но, Людиг, -заикнулся кто-то.

-Зверь не ручной, вряд ли он к людям в засаду приведет. Скорее всего, помощь нужна самке. Я пошел. Вы поаккуратнее, зверь дикий, мало ли, не шумите, не топочите!

Людиг сделал шаг, зверь встрепенулся и затрусил вперед, оглядывался, останавливался, поджидал Людига. Тот все прибавлял шаг, видя, что зверь, прислушавшись к чему-то, начал порыкивать.

-Похоже, надо торопиться! Ниан, я побежал, там что-то трудное! Не спешите, идите как шли!

Людиг рванул за рыже-коричневой молнией. Минут через пятнадцать зверь выскочил на явно обжитую полянку, которая заканчивалась у небольшой скалы, и в ней виднелся вход в пещеру. А оттуда слышались человеческие стоны, зверь метнулся туда, Людиг, согнувшись, с его ростом пройти в неё было сложновато, полез за ним — увидел небольшой костерок, в дальнем углу напрягшегося второго зверя, возле него копошились маленькие детеныши, а неподалеку от костерка металась на каких-то шкурах ... Леена.

-Ленуша, Леена! — рванулся к ней Людиг, — Ленуша, радость моя!

-Людиг, — слабым голосом проговорила Лена, — схватки... долго... помоги... спасай ребенка!

Приходилось Людигу за свою долгую жизнь принимать роды и у лошадей, и у женщин, а тут он растерялся — у него тряслись руки, он смотрел в бледное, мокрое лицо своей так долго разыскиваемой Леены и не знал что делать...

Рядом рыкнул рыжий зверюга и толкнул мордой его в плечо, Людиг вздрогнул и очнулся:

-Сейчас, маленькая моя! — быстро выскочил из пещеры. На краю поляны, не решаясь выходить на неё, стояли его воины.

-Ниан, быстро костер и греть воду, побольше — Рыжий, покажи где есть вода!

Зверь, словно понимая человеческую речь, тут же пошел в сторону.

-Бегом, роды сложные, бегом ребятушки!

Людиг вытащил из своего небольшого заплечного мешка чистые рубаху и кусок полотна, порадовавшись, что все постиранное.

-Ниан, есть чистое полотно, давай скорее!! — из пещеры послышался стон, Людиг, схватив тряпки, ломанулся туда:

-Не входить никому!

-Кисонька, — сказал он кошке с детенышами, — я тебя не трону, не бойся!!

И все, Людиг потерял счет минутам, он утирал мокрое лицо своей иномирянке, говорил какие-то слова, подбадривал, гладил живот, умолял ещё поднапрячься, говоря, что без неё не выживет! Ленка намертво вцепилась в его руку и негромко стонала, Людиг закричал на древнем, мало кому известном языке, на своего ребенка, который все никак не хотел родиться:

-Прекрати вредничать, не мучай свою мать!

По животу Ленки пошли волны, и через какие-то минутки показалась головка ребенка.

-Давай, маленькая!!

-Ещё чуть-чуть, Ленуша и все!!

Когда показались плечики ребенка, Людиг понял, в чем дело — ребенок видимо от боязни растопырил маленькие крылышки в животе у матери, и поэтому она и не могла разродиться — они явно мешали. Сейчас же, после окрика отца, он спрятал крылышки и легко выскользнул из матери прямо на руки Людигу.

-Девочка! У нас с тобой девочка!

Ловко перетянул пуповину, осторожно обрезал прокаленным на огне ножом, бережно завернул пищащую крошку-девочку в свою рубаху и попросил кошку:

— Милая, присмотри за малышкой, я жене помогу.

Кошка текучим движением оказалась рядом, и Людиг осторожно положил малышку на явно приготовленные заранее Ленкой, мягкие шкурки.

Занялся Леной, подбежал к выходу, заорав:

-Воду мне, теплую, бегом!

Ниан тут же всунул ему в руки два походных котелка, два поставил на выходе. Людиг быстро протер-помыл свою умученную Леену, она еле выговорила:

-Тут... рядом мох — мне... подложи!

-Какой мох?! — Людиг, осторожно взяв её на руки, переложил на невысокую каменную лежанку со шкурами.

-Все хорошо, у нас девочка!!

-Пппокажи...

Людиг взял пищащий комочек, поднес к глазам Ленки.

-Краси...вая. И гла...за твои, я так... устала! — Ленка, умученная, засыпала.

-Поспи, радость моя!

Он увидел, как после сильного напряжения во время схваток у Лены на лице лопнули все шрамы, но не кровили, нет, под ними была чистая кожа. Он осторожно снимал куски уродливой кожи с лица спящей жены и восторгался — его Ленуша, оказывается — очень красивая!

-Людиг, что там? — негромко спросил Ниан.

-Сейчас иду!

Людиг взял свою необычную крошку на руки и не понял, почему у него мокрое лицо.

-Рыжий, спасибо тебе! — он вместе с дочкой поклонился самцу.

Тот муркнул и сунул морду в сверток, обнюхал малышку и муркнул ещё раз.

Людиг услышал с поляны какое-то дружное восклицание, а когда вылез с малышкой на руках из пещерки, его опять резко ослепили солнечные лучи, проморгавшись, сильно изумился — его три товарища стояли на коленях, смотря все в одну сторону.

Он повернул голову, куда они все смотрят и застыл столбом... на верхушке большого камня, явно отвалившегося от скалы, сидела огромная птица и внимательно смотрела желтыми глазами на Людига.

-Покажи малышку! — прогрохотало с каким-то клекотом вокруг, Людиг в ступоре шагнул к Великому.

-Разверни, покажи крылья!

Маленькая его доченька не пищала, а как-то внимательно смотрела на птицу. Людиг осторожно, боясь причинить своей капельной дочке хоть малейшее неудобство, повернул её спинкой к Великому. На спинке, пониже лопаток, плотно прижатые были настоящие маленькие крылышки, белые с чуть заметными черными крапинками на концах.

Путник как-то радостно клекотнул:

-Не ошибся! Имя ей... даст мать, мужем же станет тот, в чьей крови смешались светлая кровь грургов и проклятая — степняков, и будут летать все грурги как и раньше! Я сказал!

Он потянулся клювом к хвосту, выдернул из него красивое сине-золотистое с белым кончиком перо и клекотнул:

-Для малышки, пусть носит всегда!

Людиг осторожно взял это перо — подарок Великого Путника — впервые такое случилось у грургов, отмер, низко поклонился вместе с дочерью.

Путник опять клекотнул и, подпрыгнув, взлетел, покружился над поляной и устремился высоко-высоко в небо.

Все четверо завороженно провожали его взглядом, пока точка не исчезла в небе.

-Людиг? — Отмер Ниан. — Мы нашли твою Леену??

-Да, и дочку вот успел принять в свои руки!

Малышка, пригревшись в жестких папиных руках, уже спала.

А мужики, видевшие в своей жизни много чего, глядя на неё, шумно сглатывали — все слышали слова Великого Путника, вот эта маленькая кроха каким-то образом давала им всем, всему народу грургов -надежду, что они вот так же, как их Великий Путник, смогут парить высоко-высоко в небе...

Из пещеры вывалились два рыжих комочка, замерли, потом начали бегать друг за дружкой.

-Ох ты, какие славные детныши!!

Папа лежал неподалеку, приглядывая за детками, а малыши резвились, но стоило Ниану сделать пару шагов, как тот, что побольше, мгновенно закрыл собой маленького и, оскалившись, зашипел.

-Смотри-ка, заступается за маленького, ай, да дети у тебя, шамбай! — уважительно сказал Ниан.

Людиг с дочкой полез в пещеру — его Леена спала, а возле неё, прижавшись к ней спиной лежала мама-шамбай. Людиг присел возле них, не выпуская свою маленькую доченьку из рук, кошка муркнула, как бы приглашая его прислониться к ней.

-Спасибо, красавица!

Людиг прислонился к ёе теплому боку и незаметно для себя задремал. Он не слышал, как возились на поляне его воины — рыжий приволок здоровую тушу джега, мужики разделали её, насадили на толстую палку и, неспешно поворачивая, доводили до готовности над костром. Людиг проснулся не от вкусных запахов, не от возни мелких детенышей, которые, осмелев, лазили по нему, люботыно суя мордочки в сверток с крохой. Он проснулся от того, что дочка завозилась— закряхтела, и рубаха его стала мокрой, счастливо улыбнулся и замер, глядя на свою проснувшуюся жену.

-Радость моя! — хрипловато проговорил Людиг,-я наконец-то тебя нашел!

-А искал?

Людиг кривовато ухмыльнулся:

-Спросишь у Сель.

-Где она?

-У меня в доме живет, у нас, то есть. Как ты?

-Да, как асфальтовый каток по мне проехался!

-Что такое, не знаю, а малышка меня намочила! — засмеялся счастливый папа.

-Там стопочка узеньких полосок вашей какой-то травы, подложи ей, она хорошо влагу впитывает, совсем как наши памперсы, я проверяла на себе, не бойся! — добавила Лена, видя как вскинулся Людиг.

Людиг сам себе удивляясь, ловко закрепил на крошке мох, названный Лееной неведомым словом -памперс, потом осторожно положил её на руку маме и с умилением, никак не вяжущимся с его жестким видом, наблюдал как чмокает его дочка.

Наевшись, она опять уснула, папа положил её на шкурки, а Леена попыталась встать.

Людиг тут же подхватил её на руки и вынес на солнце, где его мужики уже соорудили импровизированный стол и низко поклонились ей.Людиг, садясь на быстро сколоченную из стволов скамейку, позвал:

-Шамбаи. Идите сюда, у нас у всех праздник!

Лена добавила:

-Рыжик, Васенька, идите сюда!!

Первыми подбежали два малыша, им положили по косточке с остывшим мясом. И тут же раздалось дружное урчание.

-Леена, ты дала им имена? — изумленно спросил Ниан.

-Да, я столько времени с ними живу, как же без имен? — удивилась она.

-Видишь ли, маленькая моя, у нас есть такое поверье, если шамбаю дать имя, он будет верным этому человеку до конца жизни. Да вот только в первый раз я вижу живых шамбаев — истинно разумные звери!!

-Ох, — взгрустнула Лена, — плохо, да, Вась?

Вася только ткнулась ей в руку — явно выпрашивая вкусно пахнущее мясо.

-Людиг! — удивленно посмотрел на него самый младший из всех — Устан, — у тебя глаза стали необычные.

-Это от счастья! — коротко сказал Людиг.

После сытного обеда Людиг опять отнес Лену на топчан, полюбовался на спящих троих малышей — зверюшки растянулись с обеих боков от доченьки, а мама Вася присматривала за всеми.

-Ленуша — но ведь такого быть никак не должно, дикие звери и такая забота?

-Да так получилось. Я из крепости когда ушла, присела у каких-то камней, уснула, а потом на камень один оперлась, вот и провалилась в пещеру, а здесь у Василисы лапа сломана, я ей лубок наложила, ну так и подружились, потом Рыжик нас кормить взялся. Вася окотилась, и вот этот маленький в пузыре был и не дышал, я его потрясла, посжимала и оживила.

-А то что беременна совсем не ожидала — у меня на земле один раз только беременность случилась, на две недельки всего — и то искусственно, я как раз летела домой тогда, да вот не долетела! — Ленка грустно вздохнула.

Людиг бережно поцеловал её.

-Зато до меня долетела, счастье мое, нежданное!! Ленуша, наши женщины носят деток меньше, чем земные — шесть месяцев, а у тебя и того меньше, из-за иномирской сущности. Как я боялся не успеть, одна только Сель и успокаивала, говоря, что доченьку свою я первым на руки возьму. Великий Путник сказал, имя доченьке должна дать ты, он, пока ты спала, на нашу малышку прилетал посмотреть. Вот это перо велел всегда возле неё держать!

Людиг вытащил изумительное птичье перо.

-Ох ты, какая красота!! Вот бы посмотреть на него! Расскажи, какой он?

Людиг, бережно держа свою Ленушу, которая полулежала у него на руках, рассказывал про Великого Путника.

-Знаешь, мало кому удается его увидеть — это сродни чуду!! Наша крошечка сподобилась увидеть его в первый день жизни, и что-то мне подсказывает, еще не раз он к ней явится!

-Так, маленькая моя, что будем делать с шамбаями? В град их тащить — они там от тоски перемрут, животные свободолюбивые и гордые.

Лена задумалась, а потом просияла:

-Людиг, а если заповедник тут устроить?

-Это что такое — заповедник??

-Специальная территория, где живут редкие виды животных, а также редкие и ценные растения растут. Все под хорошей охраной специально обученных людей, которые следят за порядком, помогают животным в трудные моменты, охраняют от браконьеров.

-Браконьеры — это те, кто убивает животных?

-Да! Найдутся у вас такие люди — егерями быть? Я очень беспокоюсь за моих друзей. Они меня спасли, особенно Рыжик, во время родов.

Запищала малышка:

-Маленькая моя, солнышко долгожданное, — заворковала Лена, — голубонька моя...

И вдруг подняла на Людига глаза:

-Людиг, дочку нашу назовем — Голуба. Я как-то читала значение имен, так вот, Голуба — звучит как нежная. -Нежная, — протянул Людиг,-Голубонька,Голубушка!Очень славное имя!

Оставив Лену кормить доченьку, вышел на полянку:

-Ниан, тебе ехать в столицу, расскажешь все подробно Айхо, пусть присылает летунов. Надо моих девочек с горы спустить, сам понимаешь, Ленуша после сложных родов, нельзя трясти, и обязательно привезут пусть Фейха! Чем быстрее, тем лучше!

Ниан собрался вмиг, а оставшиеся двое опять разделывали живность, котрую дорвавшийся Рыжик был рад притащить, эти двуногие делали такое вкусное мясо.

Через два дня на поляну опустились аж четыре птицы-грурга. Лена, сидящая на лавочке с малышкой на руках — та недавно проснулась, и папа Людиг, ловко перепеленав, положил маме Лене на руки, поднялась.

Ребенок явно пошел в папу — был таким же спокойным — да и где тут рыдать, когда папины теплые руки всегда подержат, покачают и негромко много чего наговорят.

Папа говорил своей Голубоньке, нежной своей доченьке, как он рад, что она наконец-то родилась, как папа совсем отчаялся, что у него так и не будет малышки, как папа её и мамочку любит... Маленькая девчушечка внимательно слушала, также внимательно смотрела на папу такими-же глазками, папа обмирал, говоря Лене:

-У меня сердце разорвется от любви к вам, мои девочки!!

Он ещё день назад отнес, неверяще ощупывающую свое лицо Лену к ручью, там, немного в стороне, была небольшая лужица, и Лена, рассматривая себя в ней, вздохнула:

-Привирает водичка. В жизни я гораздо проще, если только тонну косметики намазать, тогда такой стану!

-Ты для меня и с рубцами, и без рубцов — одна-единственная. Я вот боюсь... — Людиг замолчал.

-Чего боится наш безумно храбрый папочка? — удивилась Лена.

Папочка прокашлявшись, договорил:

-Папочка нашел свою истинную, хотя за столько лет уже и не надеялся, что она где-то есть! А вот моя иномирская пара... не случится так, что кто-либо из молодежи больше по душе придется?

Ленка потянулась к нему, он подхватил её на руки:

-Тут много причин, почему такого быть не может!!

-Ну-ка, ну-ка? — заинтересованно спросил Людиг, потихоньку целуя свою легкую женушку.

-Одно то, что ты смог разглядеть меня с таким лицом — говорит о многом.

-Ну, тебя до меня сумел разглядеть Сури, — хмыкнул Людиг, — я случайно видел тот момент, думал, придется вмешаться. А ты опять поразила меня, вот тогда я и задумал узнать тебя получше, хотя уже тогда безмозглому, надо было понять — ты моя. Веришь, до этого, ни одна женщина так не заинтриговывала, все было ... — он замялся.

А Ленка, засмеявшись, сказала:

-Безусловным рефлексом. У нас спаривание считается безусловным рефлексом, ну как есть, пить, спать, например.

-Да! Так и было! Ничего не оставляя после такого... хмм, рефлекса. А тут-меня так и тянуло подсмотреть, чем ты занята, а уж когда все степняки и мои ребятки возле тебя крутились... вот я и познал, что такое быть собственником — меня раздирало пойти и утащить тебя, спрятать, никому не показывать.

-Не поверишь, то же самое! — улыбнулась Лена, нежно поглаживая некогда вытесанного из базальта мужчину, именно ей открывшегося полностью, и ставшего таким необходимым.

-Людиг, я много чего и кого в своей жизни видела, научилась быть стервой, никого не пускать в душу, неужели ты думаешь, что я поведусь на кого-то другого? Одно то, что ты подарил мне себя, такого цельного, а ещё и доченька — самый долгожданный и необходимый человечек, родилась с твоими глазам? Нет, мой суровый воин, это мне как бы не пришлось тебя ревновать?

Людиг разулыбался и закружил её по полянке, потом остановился и, сам себе удивляясь, растерянно пробормотал:

-Ленуша, я веду себя как мальчишка!

-Самый лучший и любимый мальчишка!

-Ох, выздоравливай скорее!

Среди приземлившихся птиц выделялся один — самый крупный и другого окраса перьев — в них проскальзывали синие цвета, как у перышка, подаренного Путником для Голубы. Лена враз поняла — это и есть Правитель Айхо.

Птиц пошел волнами, и через минуту на его месте стоял очень даже впечатляющий мужчина — средних земных лет, ростом как её Людиг — высоченный, но более мощный, и веяло от него какой-то уверенной силой. Обнявшись с Людигом, похлопав его по плечу и негромко сказав:

-Рад за тебя, друг мой! — обратил внимание на поднявшуюся Лену с дочуркой на руках.

-Знаю, что роды были сложные, садитесь, Леена, не надо себя напрягать.

Его внимательный, мудрый взгляд упал на кроху.

-Можно я её подержу немного?

Бережно взял её и долго всматривался в крошечное личико, негромко сказав:

-Так вот ты какая, надежда грургов! Крылышки покажете? — Он стоял и от души любовался малышкой. -Можно я её ещё немного подержу?

Папа ехиденько так сказал:

-А-а-а, проняло?

-Молчи лучше, сам-то чудом нашел свою единственную!

А к ним поспешал пожилой мужчина, низко поклонился удивленной Ленке и начал многословно извиняться.

-Но за что? — удивилась она.

-За свою старческую тупость и недальновидность. Я проверил вашу... э-э-э, ну, ту, вторую женщину, подумал, что Вы такая же, то есть не представляете интереса для возрождения грургов, да и состояние Ваше тогда... не внушало... Но Великий — он знал, что делал, забирая вас сюда, к нам, и я просмотрел такое — идиот!!

Лена улыбнулась:

-Зато Людиг увидел!

Потом были долгие разговоры, Фейх по прилету, сразу же, незаметно для воинов, наложил на всех хитрое плетение — чтобы они никому не смогли сказать, что малышка родилась с крылышками, и появлялся Великий посмотреть на неё.

-Дитя крошечное, не стоит кому-либо знать, пусть вырастает спокойно!!

Шамбаи любопытничали, но близко не подходили и не подпускали к себе грургов. Они не угрожали, просто оскаливались на воинов, и те, убежденные их клыками, отошли.

А малыши резвились возле родителей, кувыркались, лазили по родителям, боролись, бегали друг за дружкой, вели себя как обычные щенки или котята. И точно так же как у людей — маленький был шустрее крупного.

-Леена, это самцы?

-Крупный — самец, а малышка — самочка.

Айхо дотошно выспросил Лену про заповедник — ему очень понравилась такая задумка.

-Есть у нас ещё три таких места, где можно организовать заповедники, пользы будет много, и зверей сохраним. Шамбаев-то едва с десяток по стране и наберется, а звери какие, оказывается, умные и понятливые. Вопрос в, как ты их называешь-то, ег..??

-Проще — охранники, лесничие, следящие, как назовете, одно должно быть обязательным — люди, любящие и животных, и всякие травки-кустики, тогда дело пойдет.

-Леена, мы подберем народ, а последнее слово будет за тобой, ты скорее определишь — подойдет тот или иной человек для такой работы.

-Я тоже недостаточно знаю про заповедники, но постараюсь, мне мои друзья очень дороги, они никогда подлости не сделают. И поскольку я им дала имена, получается — я за них в ответе!

-Мы! — поправил Людиг. — Да и наша малышка Голубушка тоже. Вон, посмотрите.

Все потихоньку зашли в пещерку.dd> В любовно сплетенной папой корзинке для дочки спали все три малыша — большой растянулся в ногах, а маленькая самочка привалилась к боку девочки. Людиг пояснил:

-Сплел корзинку поменьше, но эти два упорно лезли к ней, пришлось переплести пошире. Сдается мне — эта парочка будет для дочки и друзьями, и охраной!!

Потом, вечером, во время купания Айхо и Фейх увидели крылышки дочки, она обожала, лежа на папиной большой руке, находиться в теплой водичке, а когда папа потихоньку поворачивал её на бочок, распускала свои крохотные изумительные крылышки.

Айхо, невозмутимый и много повидавший Айхо, был в ступоре, а Фейх прослезился от увиденного.

Папа вытер свою крошку, завернул и положил мамочке для кормления.

Мужчины вышли на воздух, не сговариваясь, пошли к тому обломку, где сидел Великий Путник, и долго молча стояли там, мысленно обращаясь к нему.

Высоко-высоко в небе, невидимая с земли, парила огромная птица и, усмехаясь, слушала голоса трех грургов, которые много делали и значили для всего народа, и Путнику было приятно слушать их благодарности — все трое искренне благодарили за народ, который теперь-то уж точно не исчезнет.

ГЛАВА 8. Ешё спускаясь с последнего перевала, Сайх и Джас насторожились, лежащая в дне ходьбы долина степняков казалась какой-то не такой, что-то было не так. Джас остановил всех и жестами показал, что впереди опасность-не опасность, но что-то странное, и он пойдет один на разведку.

Сай было вскинулся идти с ним, но Джас только кивнул на мамочку и деда. Договорились, что в случае какой-то неприятности, в схватку вступать не станет, а постарается незаметно отойти.

Чего-чего, а умение маскироваться и выжидать у Джаса имелось с тех ещё, давних пор — в набегах, бывало и сутками сидели неподвижно.

Оставив своих дорогих за густыми кустами, Джас неспеша стал спускаться в долину, чем ниже он спускался, тем больше не нравилось ему все — он помнил совсем другой воздух родной степи. Сейчас же, вместо весеннего благоухания от расцветших одновременно цветов и разливающегося в воздухе чудесного аромата, пахло чем-то прелым и горелым. Так, помнится, пахло когда маленький Джас, доведенный сестрами до озлобления, поджигал им в отместку войлок в комнате для игр, где любили играть эти змеи. Будучи молодым, наглым и жестоким, Джас бы не стал заморачиваться и попер бы напролом — сейчас же, битый жизнью, он неслышно шел, осторожно ступая на запах со стороны ветра, потом пополз, услышал обрывки разговора:

-Джайм...ис ...ста...ый, буд...ет ...ем легко...

Джас совсем затаился, услышав имя отца.

-Жив, значит?

Едва-едва, проползая по миллиметру, подполз ближе и замер у большой кочки, щетинившейся острой травой-резой — встречались в степи такие островки травы, растущей именно на кочках, и мало кто не знал, что малейшее прикосновение к острой травке чревато порезом, из которого потом долго сочится кровь, и заживают такие порезы весьма не скоро. Вот и выбрали непонятные люди такое местечко, и совсем не опасаясь — объезжали-обходили такие места и люди, и животные — особо не таясь, о чем-то говорили...

Джас, имеющий большой опыт, сорвал пяток плотных листиков стелющейся по земле травки и, сложив три вместе, осторожно отогнул несколько острых травинок. Впереди полулежали три человека, явно не степняки, скорее всего, смесь айнов и степняков, и негромко переговаривались:

-Вот вернется Ольм из этого княжества, наверняка, там пир горой, а мы как раз и подгадаем!Думают, если Черна казнили, то все-мы лапки кверху. А мы вот вам — подарочек!! Пока Джаймис узнает, пока повернется, стар он стал. Джас, тот да — всю степь бы перевернул, с тем бодаться было — упаси Великий! Да уж сколько годов, как сгинул, а его главный враг... — говоривший заскрипел зубами, — вот кого я бы на кусочки порезал, на маааленькие! Так, — он прислушался, — слышу топот, — Ольм, похоже?

Привстал, всмотрелся:

-Точно, он!

Джас совсем затаился, он узнал этого, что скрипел зубами, вспомнилось, что в последний набег он не поехал — сразила его тогда лихвова болезнь — не вылазил из отхожего места. Джас тогда ещё взял на заметку — после набега, вернувшись, избавиться от трусоватого, вот как довелось встретиться.

Ольм, подскакавший через пяток минут, торопливо сказал:

-Надо уходить, там, вместо праздника и веселья, отряд прискакал, Сури — за старшего, я в толпе был слышал, как он вещал. Договорились, и ни с кем-нибудь, а с Людигом — грурги будут помогать всех свободных людей, то есть нас — вылавливать!

-Ха, пусть попробуют найти!! — воскликнул знакомец Джаса.

-Ты что, совсем ум потреял? Забыл, что эти птички могут летать?

-Пока до нас долетят!

Ольм сплюнул:

-Вы как хотите — я домой возвращаюсь! Не нужны мне все ваши богатства, жалею я, что связался с вами тогда. Сладко пить и есть хотел, а теперь вот начнут по степи гонять, как лихва.

Он повернул коня и, взмахнув плеткой, поскакал было обратно, но свистнула стрела, и Ольм завалился набок, конь рванулся вперед.

-Не догоним, даже если и ещё жив — к вечеру сдохнет. Плохо, кровь пролили, к вечеру здесь объявятся падальщики, надо уходить!

Джас понаблюдал, как эти три негодяя собирали свои пожитки, долго засовывали под большую, подрытую заранее кочку, оставляя в схроне что-то тяжелое, потом неспешно, по одному, зашагали в сторону предгорий. Джас порадовался, что путь их пролегал намного левее от оставленных им, дорогих ему людей. У него темнело в глазах от одной мысли, что эти скоты могут только увидеть его сына и, тем более — Вилью.

Выждав время, Джас, выросший в степи, прикинул на какое расстояние могли уйти эти... и подумав, решил-таки посоветоваться с Юнчи и Симом, что и как делать дальше. Опять же осторожно, пригибаясь — в ином месте и проползая, начал продвигаться к кустам, сзади послышался конский топот...

Испуганного коня с убитым на спине гнали лихвы, два крупных серых самца. Ещё немного и они его достанут.

Свистнула одна стрела, потом вторая, и оба лихва забились в агонии.

Джас ухитрился прыгнуть и схватить коня за уздечку. Конь храпел и пытался вырваться из крепкой руки Джаса. А он тихонько приговаривал и поглаживал его по морде, с удивлением осознавая, что он безумно соскучился по этим животным.

— -Тихо, тихо!

Конь успокаивался, Джас посмотрел на убитого, понимая, что нельзя так явно оставлять следы — мало ли эти скоты вернутся. Степняка надо похоронить, а этих оттащить хотя бы немного в сторону. Подумал, потом точно зная, что в суме у степняка всегда есть веревки, потянул к себе её и услышал едва слышный стон.

-Ох ты, живой, значит! Явно, много знает, что делать?

А потом мысленно громко позвал:

-Зверь мифический! Помощь твоя нужна!!

Ответа не было, Джас вздохнул, как бы совладать с конем, если...

Как из под земли появился Сим.

-Что, степняк, зачем своего убил?

-Ох, зверь мифический, не время ехидничать!

Джас в нескольких предложениях мысленно рассказал что и как.

-Веди коняшку к нам, эту падаль уберу и следы конские тоже. Давай быстрее, можешь не успеть — рана тяжелая.

Джас благодарно поклонился Симу и быстрым шагом поспешил к своим, но не удержался и возле кустов на мгновение остановился — увидел нежные цветы, которые нечасто попадались в степи и очень ценились у женщин. Сорвал красивые бело-лиловые цветы и бережно понес их в свободной руке. И был это первый в жизни Джаса букет цветов для женщины.

Никогда,никому он не дарил цветы. Драгоценности, всякие побрякушки — да, но то была плата за удовольствие. А сейчас он так хотел сделать этой девочке приятное — когда улыбалась она, в душе Джаса расцветали вот такие же цветы. Помнил он с детства, что они самые нежные и красивые из цветов, которые цветут весной в степи.

Джаса долго не было, Сайх порывался пойти на помощь, но деда ворча сказал, что Ас не маленький — раз задержался, значит что-то увидел. А потом они услышали далекий топот копыт — как определил с ходу Юнчи.

Насторожились, Сайх приготовил лук и стрелы, Айн, сидевший на верхушке тонкого дерева, подал сигнал что идет Ас. Сайх, увидев раненого, ничком лежащего на лошади, спросил:

-Что?

Джас сделал знак рукой, как бы говоря:

-Потом!

-Деда, здесь раненый!

Юнчи шустро приготовил свои снадобья, кивнул Джасу на стрелу, так и торчащую в спине степняка — надо было вытащить её, негромко сказал Саю:

-Мамочку уведи!

Но мамочка удивила:

-Юнчи, давай-ка я тебе помогать стану, похоже, без происшествий по землям степняков мы не пройдем, а должна же быть от меня польза.

-Смотри, сама напросилась!

А Джас протянул ей букетик.

-Мне? Какие красивые. Я про такие цветочки только слышала! Спасибо!!

Мамочка была в восторге-ей тоже никто пока не дарил цветов, кроме её славного сына. Она осторожно расправила примятые листочки и, налив в какую-то плошку-воды, бережно опустила цветы туда.

Пошла помогать Юнчи — на удивление, она не побоялась вида окровавленной спины, не бледнела, как Айн, не морщилась, а старательно исполняла все поручения Юнчи.

-Ну вот! — вытер мокрый лоб Юнчи. — Сейчас вольем ему сонное питье, и утром он уже сможет говорить, наверняка расскажет хоть часть того, что творится в родной степи.

Прибежал Сим, подлез к Саю, чтобы его погладили, а Джас услышал:

-Все в порядке. Но сам видишь, придется идти очень осторожно, вся надежда на тебя и твой опыт, иначе...

-Понимаю, очень боюсь за всех, но постараюсь сделать все возможное.

Вилья весь вечер любовалась цветами, удивляясь, как этот угрюмый степняк сумел догадаться про букет.

А угрюмый степняк был в печали, так далеко и так недосягаема мать его единственного сына... если б мог, завыл бы на всю степь, но одно утешало — они были рядом, не волновало его нисколько, что может погибнуть, твердо знал, что в степи не останется ни за что, пока нужен сыну и всем остальным, что стали ему необходимыми. Понял он, что отец стал стар и слаб, но какой из него правитель — немой? Пока кто-то выучит его жесты, пока поймет, что нужно в данный момент... А интуиция просто кричала о том, что ох, неладно у них в степи!

Раненый проспал всю ночь спокойно. Юнчи имел богатейший опыт врачевания — за свою долгую жизнь много повидал всякого, не зря был самым опытным и мудрым шаманом много лет, и все его настои были весьма эффективны.

Утром, отрыв глаза, Ольм испугался — возле него сидела... небожительница...

-Я что, попал к небожителям? — хрипло спросил он.

-Нет, ты никуда не попал, пока ещё на грешной земле степняков! — возле нежного создания появилось старческое лицо, и Ольм задохнулся:

-Не может быть? Учитель Юнчи, Вы живой?

-Как видишь!

-Но как же, ведь Вас тогда искали везде — и в степи, и в горах, все уверены, что Вас нет в живых!

-Как видишь — жив. Кто же это меня искать взялся?

-Правитель Джаймис, везде было объявлено о Вашем поиске!

-Плохо искали, значит, — хмыкнул дед.

Не станет же Юнчи говорить, что его полянку с хижиной могут видеть только сильные шаманы или ведуны,незачем кому-то было знать,что он жив.Когда пришла полуживая Вилья,а потом родился Саюшка, этот отвод глаз просто стал необходимым.

-Ну рассказывай,что и почему в родной степи изменилось все,даже запахи?

-Как?Как я здесь оказался, последнее что помню-удар в спину...

-Тебе повезло-Ас поблизости был,вот и успел ко мне привезти,там уже твою конягу лихвы гнали.

Раненый содрогнулся,а Юнчи продолжил:

-Значит,рассказывай все подробно и правду, если ты меня узнал,то должен помнить-я не приемлю вранья!!

Ольм вздохнул и перевел глаза на сидевших рядом седого степняка и молодого юношу,явно грурга,но с черными глазами.

-Слушаем тебя...

И Ольм, нехотя, запинаясь, стал рассказывать...

После исчезновения Джаса отец его сильно сдал, и этой слабостью воспользовались бывшие друзья сына, начали как лихвы, грызться за власть, отрывая от единой страны куски, объявляя себя, не больше не меньше — удельными властителями. Появились новые уделы, кто был недоволен, тех или сгоняли с родных мест, или они просто исчезали, бесследно.

В степи стали появляться мелкие шайки, которые сначала грабили одиноких путников, затем начали баловаться набегами на небольшие поселения. Вот тогда и встрепенулся Джаймис, но было уже поздно — у шаек везде были осведомители, и им частенько удавалось уходить от наказания.

Через какое-то время появился в степи непонятный человек, сначала над ним посмеивались, называя его чудиком, но чудик, прикидывающийся таким, за полгода сумел собрать почти все шайки под свою руку. А потом начались непонятные задания, вроде безобидные — например, поджечь участок сухой травы, добавив в костер немного какой-то жидкости.

Сначала не придавали этому значения-степь частенько горела, но вот белесый дым... После вдыхания этого дыма, даже в малых дозах, люди начинали задыхаться, синеть, и редко кто из них выживал. Многие степняки, увидев несколько поселений с умершими от самых маленьких до самых старых, повели себя по-разному — одни тихо исчезали, забираясь далеко в горы, другие пытались возмущаться и тоже... исчезали — находили задохнувшимися, третьи же — наоборот, уверовали в свою безнаказанность, и те давние прегрешения наследника Джаймиса были детскими шалостями по сравнению с теми, что творили эти, утратившие все человеческое... И все чаще степняки вспоминали Джаса, однозначно говоря, что вот Джас-то непременно, будь он жив, навел в степи порядок.

  -Ты как оказался в этой грязи? — Спросил Юнчи.

Ольм тяжело вздохнул,помолчал, потом сокрушенно сказал:

-Дурак был, много хотел — когда родители уехали из владений наглого и жадного нового правителя, долго скитались по степи, вот я и подался в шайку. Сначала был доволен, кой чего перепадало в набегах этих, родителям немного помог, там ещё четыре сестренки... — он сглотнул, — было. Не вникал особо ни во что, не видел, как нас всех хитренько сумели сделать жуткими тварями. Так бы и не понял, если бы, в очередной раз приехав к родителям... — он помолчал, — все, кроме одной сестренки, лежали как живые — туман их всех.. Одну правда, среднюю, нашел неподалеку без сознания — убегала, видно.

-Поклялся на их могиле... что отомщу! Начал искать возможности, сумел украсть баночку этого тумана, тут слух по степи прошел, что грурги с их железным Людигом обещали помощь. Отвез сестричку к надежным людям, да очень боюсь — не вытянет она. Там как раз Сури приехал — на большом кругу громко всем сказал, что грурги помогут, и летающие будут сверху смотреть, где и что.

Понял, что пора и мне, да вот... думал, сумею справиться с тремя — тем более, два явно не хотели губить своих же.

Юнчи подхватился:

-Где эта баночка?

-В надежном месте.

-Надо бы мне её порассмотреть и побыстрее, может, сумею понять, как с этой гадостью справиться. Но зачем было травить неповинных бедных степняков?

-Слышал краем уха — чтобы эти все правители меж собой перегрызлись, а оставшиеся обвинили Джаймиса. Его, значит, вина, что допустил такое.

-Ага, на костях безвинных и въехал бы этот чудик ваш на место Правителя.

-Да, начали шептаться о таком некоторые из нас, но мало кто остался в живых после этого, вот и меня ... не случись ваш Ас — та же участь ждала.

-Учитель Юнчи, если бы вы смогли помочь моей сестренке? — Ольм опять замолчал, пытаясь сглотнуть. — Я Вашим верным рабом стану на всю жизнь!!

-Только рабов мне и не хватало, — фыркнул Юнчи. — Мы тебя сейчас перевяжем, пару дней и будешь почти здоров. Эх, мифру бы где найти, тогда совсем быстро на ноги бы встал.

Раненый встрепенулся:

-Мифра? Сури сказал, что у грургов теперь есть мифра, они поделятся с нами.

-Чудеса! А и похоже, действительно, страшный этот ваш чудик — замыслил и против грургов пакости. Отдыхай пока!

После перевязки Юнчи спросил Джаса:

-А ведь вот-вот в степи появится твой заклятый враг — Людиг?

Джас написал:

-Нет, враг — эта тварь, что хочет на крови стать... Людиг? Хотел бы рядом с ним уничтожать эту мерзость.

-Да, сынок, теперь вижу — ты действительно многое понял, ведь будучи тем Джасом, ты бесился от одного намека на Людига.

-Идиот был! Жалею!

Через два дня отправились Джас, Ольм и Сай в степь, за баночкой, оставив своих на Сима. Вооружившись что называется до зубов, прикрыв оружие своими старенькими одежками, большей частью пошитых из тонких шкурок, неспешно, стараясь маскировать свои следы, пошли.

Джас показывал и учил Сая, как надо уметь прятаться в степи, быть недвижимым, Ольм только головой крутил восхищенно:

-Ну, степняк, ну ты и силен. Я по рассказам отца только одного знаю, кто в степи был невидим и неслышим — Джаса, несмотря на жестокость, много чего умел тот!

-Ещё бы, — невесело ухмыльнулся про себя Джас, — ещё бы не уметь, когда с тех пор, как стал себя помнить, получал пинки и тычки от многих, вот и научился прятаться так, что найти его не удавалось никому!

Потом эти свои умения по молодости, довел до совершенства.

Дошли до тайного места, забрали эту безобидную на вид баночку. Джас жестами показал Саю что-то, Сай перевел:

-Теперь на место вашей стоянки, очень интересно, что там спрятали под кочками рез-травы!

-Как ты его понимашь!! — восхитился Ольм. — Надо же, такой умелец и воин — и немой уродился??

Через какой-то небольшой промежуток времени Джас насторожился, тронул Сая за руку и знаками показал залечь в траву, он сползает на разведку — впереди явно люди.

-Как ты это понял? — шепотом спросил Сай.

Джас показал рукой на небо — впереди шумно взлетали из травы небольшие птички.

-А-а-а, понял, ты мне говорил, что быстрокрылы очень чуткие, приближение людей чувствуют издалека и тут же улетают.

Джас кивнул и спустя минуту просто растворился в траве.

-Силен степняк! — восхищенно сказал Ольм. — Мне до него, хотя я тоже всю жизнь в степи — ой, как далеко.

Сай приложил палец к губам, они замерли. Джас появился как и прежде — бесшумно, показал пять пальцев, ещё что-то, Сай кивнул, радуясь, что успели изучить и запомнить все жесты Аса.

-Что? — тревожно спросил Ольм.

-Пятеро, едут, не таясь, мы с Асом идем им навстречу — бедняки и бедняки, ты — в засаде. Если что пойдет не так, я свистну, до свиста не высовывайся. Ты пока слаб, да и, может, это твои убийцы и едут.

Пять явно привыкших к безнаказанности степняков ехали, ничего не опасаясь. Кто им что может сделать? Они ж хозяева здесь в глухих местах.

Идущих неспешно им навстречу старика и молодого парнишку заметили издалека.

-О, хоть кровь разгоним, старика сразу, молодого на аркан... — глумливо сказал тот самый, Джасов знакомец, когда разговор не услышал бы только глухой.

Джас опустил голову, была у него такая особенность — в минуты гнева его глаза становились черно-красными, и ему совсем не хотелось, чтобы этот трус узнал его раньше времени.

-Эй ты, старикашка, молись перед последними минутами жизни!! — Трусливый когда-то, а сейчас обнаглевший донельзя, мужик направил коня прямо на Джаса, старась сбить того с ног, и не понял, почему сам грохнулся оземь, сильно ударившись спиной.

-Ах ты старая гадина!! — выхватив меч, ринулся он к Джасу, намереваясь махом срубить ему голову, и пропустил короткое обманчивое движение Джаса. Тот ловко скользнул ему за спину и прижал к горлу невесть откуда взявшийся нож.

Сай тоже не дремал, пара степняков уже валялись на земле, пытаясь встать — самый ловкий с бешено оскаленным ртом наступал на него. Сай успешно отбивался, а пятый, повернув коня, усиленно нахлестывал его, пытаясь удрать. Джас, опытный и умелый в драках, резко уклонился, и развернул своего заложника навстречу очухавшемуся — тот попал под рубящий удар степняка. Вот тут-то Джас и показал свое умение — в две минуты оба степняка валялись недвижимыми кучами. А Сай, победно ухмыляясь, вытирал свой Меч мечей.

-Один убежал? — спросил он. Джас отрицательно покачал головой, показав вбок — того сумел заарканить Ольм.

Заарканенного степняка пытались спросить хоть о чем-то, он же, мельком увидев полыхающие глаза Джаса, испуганно пытался отползти подальше, дрожащим голосом говоря:

-Говорила моя старая бабка — увидишь полыхающие глаза — смерть твоя рядом!!

Сай удивленно спросил у Джаса:

-Какие полыхающие глаза?

Джас пожал плечами, а пленник обреченно затих, понимая, что пощады ему не будет — у одного глаза жуткие, у мальчишки какой-то необычный меч, а третий... третьего три дня назад они убили — дьяволы точно. Дьяволы тщательно обыскали убитых, нашли ещё три баночки, мечи степняков Джас легко сломал напополам.

-Сталь совсем дрянная, хуже ножей для кухни!

Увидев баночки, седой помрачнел, мальчишка тоже насторожился, и потащили связанного степняка на аркане в сторону их схрона.

Уже на подходе к тайнику Джас замер и показал Саю на небо... а там... там летели большие птицы, красивые, не такие, правда, как Великий Путник, но все равно красивые.

Сай замер, восторженно смотря на них, он твердо верил, что и он полетит когда-то — обещал же Великий.

Птицы быстро снижались, приземлившись, пошли рябью, и вот уже стоят три грурга.

-Кто такие, куда идете? — спросил старший.

Сай посмотрел на Джаса, тот кивнул, и сын сказал:

-Идем с гор, на родину моей мамочки — в страну грургов, по дороге вот спасли, вернее, Ас спас вот этого степняка. Много чего узнали о творящемся в степи, решили помогать избавляться от этой гадости, — он кивнул на баночки в руках Джаса.

-Почему седой степняк молчит? У Вас обычно старшие говорят, младшие молчат?

-У него нет языка, он не может говорить!

-Понятно.

Грурги и степняки тщательно осмотрели тайник, забрали с собой все эти баночки, ещё какие-то, явно не имеющие к степнякам отношения, коробочки.

Джас жестами что-то показал Саю. Тот кивнул и сказал:

-С нами идет мой дед — шаман степняков, учитель Аса — Юнчи.

-Не ври, молодой! — воскликнул один из грургов — помоложе.

-Помолчи! — тут же осадил его старший. — Как Юнчи? Его же уже лет под двадцать как нет?

-Мы с ним в горах жили, деду недавно Великий Путник приснился сказал — "Время пришло", вот мы и пошли!

Было давно так обговорено с Юнчи, при встрече с грургами или степняками, не бандитами — говорить почти правду.

-Так, так, так. Скажи, как вас зовут-то?

-Меня — Сайх, его — Ас, это мой учитель.

-Чему же тебя смог научить такой немой учитель??

-Многому!

-Меч, смотрю, у тебя имеется, покажи-ка, небось, железяка какая? — хмыкнул старший.

Сай, оскорбившись, что его Меч мечей назвали железякой, плавно достал его из ножен и показал грургам.

-Ух ты! Вот это да!! — восхитились все трое.

Старший, став серьезным, подумал немного и сказал:

-Сейчас мы улетим, но утром надо встретиться. Уверен, наш Верховный Файк не упустит возможности встретиться с Юнчи.

Договорились, где степняки буду ждать грургов, они попросили подержать пленника до утра — утром его заберут и, расспросив, как следует, будут судить на большом круге.

Пленник затрясся и завыл, Джас ловко сунул ему в рот комок листьев.

-Знал, на что шел!! — брезгливо посмотрел на пленника старший, и грурги, мгновенно став птицами, улетели.

И опять Сайх с завистью смотрел им вслед. Джас приобнял сына, знал он, что Великий предрек его сыну умение летать, вот и показал жестами, чтобы не переживал, все у мальчика впереди.

Лена, впервые попавшая в столицу, с любопытством осматривалась — грурги донесли их до ближайшего лесочка, где уже ждала закрытая, большая, наверное — карета.

Город ей понравился сразу. Не было разделения кварталов на бедные и богатые, дома — все без исключения стояли в глубине двора, в основном дворы были засажены деревьями и цветами, улочки чистенькие, через равные промежутки стояли урны для для мусора, и нигде ничего не валялось, дороги прямые, вымощенные крупным камнем. Уже потом Лена узнала, что от центральной площади лучами расходились улицы города, от которых так же — лучами разбегались маленькие улочки и переулки.

Одуванчик — пришло ей на ум сравнение, когда она увидела столицу с высоты.

Сейчас же она во все глаза рассматривала внушительное здание, монументально возвышающееся на площади, кто бы сомневался — Великого Путника, статуя которого украшала средину площади.

-Это дом правителя?

-Нет, — улыбнулся Людиг, держа на руках свою Голубушку-любушку, голубоньку-любоньку — мама так ворковала, кормя её, а папа вмиг подхватил.

-Заставь Айхо жить в доме, где от лишнего народу не протолкнуться. Он больше всего ценит тишину и покой, живет в небольшом доме с двумя своим давними женщинами — одна кормилица и повар, другая домоправительница, слуг не держит, приходят там убрать-помыть и все.

-А жена? — удивилась Лена.

-Да мы с ним два самых старых холостяка, — выговорил он иноземное слово, — мне вот, видишь, хвала Великому, повезло, а Айхо... Может, где-то и его половина ходит?

-Но как же без женщин, или он их меняет?

-Милая, у нас не принято жить с женщинами просто так, не получается, или половинка, или... — Людиг замялся.

-Понятно. Откуда же берутся девочки для..?

-По-разному, — уклончиво сказал Людиг, — но в большинстве своем — сами так желают.

-А ты теперь, как же? Вдруг тебе что-нибудь захо... -Не захочется, — перебил её Людиг, — я тобой вряд ли смогу насытиться!! Вон, видишь, красная крыша в саду виднеется? Это дом Айхо, а мой чуть подальше.

Карета заехала во двор с другой стороны дома, на крыльцо тут же шустро выскочила недавно ещё совсем дряхлая Сель, приложила руку ко лбу от слепившего ей в глаза солнца, напряженно смотрела, кто же выйдет ??

Увидев узенькую женскую ступню, радостно всплеснула руками и мигом слетела с крылечка.

-Леночка, девочка моя, Леночка — живая!

Бодренькая Сель гладила Ленку по плечам, по волосам, по лицу:

-Как я по тебе ску... чала... — она увидела, как из кареты вылезает Людиг, бережно прижимая к себе сверток.

-Ой, радость какая! — она мгновенно оставила Ленку и, осторожно взяв у сияющего папы ребенка, шустро посеменила в дом.

Людиг и Лена, зашедшие в дом позже минут на пять-семь, застали бабушку воркующей над проснувшейся малышкой.

-Ах ты, маленькая красавица, ах ты, деточка моя милая, как бабушка Сель тебя ждала!

Голуба внимательно смотрела на старушку, явно слушая, что ей говорит бабуля, находящая все новые слова для малышки.

-Людиг, — нехотя отдав внучку маме для кормления, спросила Сель, — исполнилось ли мое предсказание?

-В точности, сам роды принимал, думал, сдохну возле неё от страха, но никого рядом не было, только шамбаи.

Сель ахнула.

-Они её не тронули? Это же дикие звери?

-Не тронули, наоборот, самец меня к ней привел, а самке Ленуша и ногу залечила, и котенка второго оживляла.

-Чудеса! Ай, да дочка у меня!

Увидев у малышки крылышки, долго молча любовалась, потом сказала:

-Вызывай Фейха, надо на меня молчание наложить, сама не скажу никому, но стара я стала, мало ли, боли не выдержу.

Людиг улыбнулся:

-Фейх сказал, через пару месяцев у нас будут толпы желающих родить летающего ребенка, у него появилась твердая уверенность, что сочетание крови Лены и какой-то особой настойки из мифры, будет помогать беременным и начнут рождаться детки с крылышками.

-Он что, старый олух, у Леночки кровь будет брать? — насторожилась Сель.

-Да, один раз, немного, и пока не родят первые, получившие это питье, никто Лену трогать не станет, и знают от этом только Айхо, Фейх, мы с Ленушей и ты. С завтрашнего дня у нас будет жить Ниан, он согласился быть возле вас постоянно, раны-то стали беспокоить, радуется, что станет дедом для Голубы. Я, сама знаешь, постоянно дома быть не смогу, в степи пакостные людишки беззаконие творят, опыт у меня имеется — надо помогать, люди не должны страдать из-за всяких Чернов и Нинок.

— Людиг, ты только помни, что у тебя за спиной три женщины — нам ты нужен, даже необходим.

-Знаю, — улыбнулся Людиг, — не думал никогда, что у меня будет сразу и мать, и жена, и дочушка. Сель, ты, пожалуй, сама расскажи Ленуше про её Ниинку. Я не смогу так, помягче сказать.

-Не преживай, наша с тобой Лена — девочка разумная, всё поймет как надо.

Неделя проскочила быстро, Лена совсем оправилась от родов, что подтвердил осмотревший её женский врач. Деятельная натура жены Людига подмечала многое, она озадачила Айхо и Фейха дельными замечаниями.

-Леена, как можно было столько времени жить в маленьком городишке? — возмутился Айхо. — Я, с разрешения Людига, буду Вас ждать к себе в наше содружество — нам давно нужен свежий взгляд, вот сколько нужного и необходимого Вы уже увидели.

Людиг поморщился, но ответил:

-Малышке сначала надо подрасти, а там посмотрим!

Сим по утрам как всегда уже в последнее время — убегал. Сай даже обиделся было, что его самый верный друг частенько сидит возле Аса, но деда успокоил, пояснив, что Ас как-то улавливает эмоции Сима, а предупрежден — значит полдела сделано.

-Мальчик, не обижайся, Сим за тебя... страшно представить, что может сделать лабис во гневе. А он тебя даже не любит, он тобой живет, поверь, кто посмеет покуситься на тебя, ох, какая ужасная участь его будет ждать! А то, что он возле Аса сидит — понаблюдай, ведь совсем недолго, скорее всего, как-то доводит до него все, что заметил или его насторожило. Потом Ас с его опытом делает правильные выводы.

-Ты у нас ещё не набрался мудрости — в силу возраста и моей вины — не было у тебя общения -я, мамочка, да Сим. А Ас — он жизнью битый, много чего умеющий!

-Деда, я вас и ваше общение ни на чье не променяю! — горячо воскликнул Сай.

-А с Симом поговори, он все поймет! — мудро присоветовал Юнчи.

Вот и сидели на отдаленном камне Сай с Симом, нагло разлегшимся на коленях своего мальчика. Сим уткнулся лобастой башкой ему в живот и тихо, как домашняя совсем кошка, помуркивал. А Сай, высказывал ему все — как привык с детства делиться...

-Сим, вот почему ты Асу что-то внушаешь, и как — я даже обиделся! — Поглаживая и почесывая за ушами своего любимого зверя, обиженно спрашивал Сай. — Почему ты мне меня обижаешь??

И ошарашенно замер услышав в голове чей-то густой бас:

-Малыш, ты просто был мне недоступен все это время.

Рука Сая, поглаживающая зверя, замерла, потом он взял сразу двумя руками морду своего лучшего друга и удивленно проговорил:

-Сим, Сима, это что, ты со мной разговариваешь?

-А кто ещё??

-Сим, но как такое может быть??

-Малыш, меня твой о... Ас называет — зверь мифический, я много чего могу, но больше о своих возможностях только предполагаю, я же расту вместе с тобой!

На Сая смотрели знакомые до мельчайших подробностей глаза зверя, его самого лучшего и любимого Сима.

-Я почему с Асом общаюсь — надо же с кем-то вас охранять, и как бы, скажи, он стал тебя учить, не зная многих подробностей?

-Но почему ты то со мной в детстве не говорил, когда я..? — Сайх запнулся.

-Малыш, повторяю, я рос вместе с тобой и до определенного времени ты меня слышать не мог, если точнее — до первого твоего настоящего боя. Сейчас же — у нас с тобой мысленная связь — она с каждым днем будет все крепче. Можно даже вслух слова не говорить, вот сидим мы с тобой и сидим — никому в голову не придет, что разговариваем.

Сай уткнулся в его мех.

-Сима, я так тебя люблю, вы у меня такие!!

-Малыш, я тебя не меньше люблю, ты — мое продолжение!!

Долго так сидели два друга, мамочка было заволновалась, но мудрый деда сказал:

-Не надо им мешать, они наслаждаются друг другом. Впереди много неизвестного, и пока дойдем до грургов, сколько испытаний случится??

Вилья встрепенулась:

-И что, моему сыну что-то грозит??

-Девочка, у твоего сына два таких наивернейших защитника — Сим и Ас, не переживай, нашему мальчику предстоит много добрых дел, и вспомни — Великий Путник сказал, что он у нас взлетит, а это его самая заветная мечта!!

Утром все пошло наперекосяк — неладное учуял Сим... Едва только небо стало из черного синим, он ткнулся в плечо Аса:

-Вствай, степняк, подбираются аж двенадцать головорезов, собираясь поживиться! Сам понимаешь, надо быстро и бесшумно Вилью с дедом и Айна подальше увести.

-А Ённ, он же топотать громко будет.

-За него не переживай — сюрпризы тому, кто попытается его увести, обеспечены.

-Сайх, Саюшка, — промурчал в голове Сим, — вставай, мальчик, любители поживиться за чужой счет и не только этим как-то нас учуяли!! Тихо-тихо, не напугай нашу мамочку!!

Сай так порадовался вчера, когда Сим в разговоре с ним называл Вилью и Юнчи одинаково — "наша с тобой мамочка, наш деда".

Дед, привычный ко всему, бесшумно собрался, Вилья тоже быстро оделась в ставшие совсем маленькими ему, брюки сына, подвязала голову платком — кто бы узнал в этом худеньком мальчишке его мамочку??

Айна отрядили отвести немного подальше пленника и не ввязываться ни во что, если только возникнет прямая угроза.

Сим повел мамочку и деда куда-то в ему одному ведомое место, а Сай и Асс, крадучись, спрятались по разные стороны от пристанища. Начавшее сереть небо и небольшая туманная дымка хорошо скрывали их за небольшими, обросшими травой, камушками.

ГЛАВА 9.

Джас знаками показал Саю, чтобы натянул тетиву у лука, но раньше времени не высовывался, пока толком не рассвело. Не зря Джас упорно занимался с ребятами маскировкой, сын его, сам того не ведая, превзошел кое в чем даже отца.

В ребенке, который никогда не узнает, что его так уважаемый наставник — его отец и насильник мамочки, он находил все новые черты даже не его самого, а отца — Джаймиса — рассудительность, осторожность, выдержку — чего когда-то так не хватало ему самому.

Джасу становилось холодно внутри, он, никогда и ничего не боявшийся, панически боялся сейчас только одного — быть узнанным. Он не представлял, как сможет пережить, если они от него отвернутся, ни секунды в этом не сомневаясь, что будет презираем и ненавидим самыми дорогими для него сыном и Вильей. Сейчас Джас остро завидовал сыну — тот по привычке частенько носил свою худенькую, хрупкую мамочку на руках, он с такой тоской смотрел на них — все бы отдал, появись у него возможность вот так нести на руках Вилью, но... сделанного не воротишь.

Бесшумные, кажется, тени заскользили по поляне, а Джас ухмыльнулся-куда им до него и, тем более, Саюшки. Вот под ногами одного хрустнула сухая ветка, второй запнулся, третий, зацепившись рукавом за колючий куст, шипя от боли, пытался освободить рукав, но хитрый куст держал крепко. Джас ещё в детстве хорошо умел прятаться в таких вот колючих кустах, также как и вылезать из них, не поцарапавшись, специально выбрал место стоянки неподалеку от таких, безобидных на вид, кустиков. У этого бедолаги ничего не получалось, чем больше он пытался вырвать рукав, тем сильнее шипы впивались в руку. К нему подбежал второй. Шепотом ругаясь на недотепу, отхватил ножом рукав и дернул попавшего в ловушку наемника, шипы прочертили кровавые бороздки по руке, бандит взвыл, и как-то не понял никто, почему оба молча повалились на землю. Джас и Сай выстрелили одновременно, бандитов стало на двух меньше, но все равно Джас очень боялся за сына — по пять рож на каждого.

Тронул сына за плечо, показал, что пора. Мальчик его серьезный, такой любимый, такой внимательный, только кивнул, а у Джаса ныло внутри, он только верил, что зверь мифический успеет.

-Рассвет занялся такой яркий — птицы радостно посвистывали, в такой светлый день только у людей хватало наглости убивать себе подобных, — горько подумал Джас.

Сняв из лука ещё одного, самого суетливого, который чуть ли не нюхал траву, выискивая следы, как паршивый пес, приготовились и одновременно выскочили на поляну.

Не ожидавшие их бандиты малость подрастерялись, на несколько мгновений. Джас успел успокоить ещё одного, но бандиты — это не простые степняки, через минуту на поляне кипела схватка.

Джас краем взгляда видел лихо сражающегося сына, успел порадоваться, что мальчик грамотно и умело отражает наскоки двух бандитов, потом стало совсем жарко, он крутился между троими нападавшими, приседал, подпрыгивал, делал ложные выпады, достал одного, открывшегося на мгновение — просто ткнул мечом в подмышку — один отвалился. Тут же без замаха успел ткнуть более опытного, явно бывшего воина, высоко подпрыгнул и в прыжке ногами ударил третьего в грудь. Удар был сильный, тот упал, Джас, понимая, что оставлять его живого за спиной нельзя, безжалостно полоснул его по правой руке и прыжками понесся к сыну, который крутился волчком не подпуская наскакивающих на него троих -четвертый бежал наперерез Джасу — два бандита неподвижно валялись неподалеку.

Джас, отмахнувшись от набегающего, с ходу вступил в схватку, вот сейчас бы его точно узнали те, с кем он когда-то наводил ужас на поселения, единственное что отличалось — тот Джас орал, костерил противников, приводил в ярость всяким мерзкими словами, а этот сражался молча, только глаза его ставшие черно-красными были прежними.

Вот такого его и узнал тот самый гаденыш, что в стародавние времена был трусоват. Джас одним ударом пронзил противника и разьяренный повернулся к трусу, тот увидев его глаза дико заорал:

-Джас! Это Джас! Пощады не будет!

И отвлекся сын на секундочку на этот дикий крик... чуть ослабил внимание... Джас мгновенно понял, что не успевает, метко запустил выхваченный из рукава кинжал в этого гаденыша, порадовался, что попал ему в глаз, и прыгнул... он успел...

Успел закрыть сына, и удар, предназначенный Саю, пришелся в грудь Джаса.

Последним усилием Джас отклонился в другую сторону от сына, понимая, что надо упасть не на сына, и медленно стал падать на землю.

Он не видел, как заорал Сай, и на его крик на поляну выскочил огромный зверь, в одно мгновение оказавшись перед Саем, он загородил его собой и ощерился на наступающих негодяев. Один сразу же остановился, как будто наткнулся на стену, второй — помоложе и позлее, ринулся вперед, стараясь снести голову какому-то зверюге.

А зверюга за минутку вырос до гигантских размеров, и последнее, что увидел набегающий бандит — жуткая оскаленная морда зверя, и летящая в лицо гигантская лапа...

Оставшийся в живых стоял на коленях и дрожал, боясь поднять голову — жуткий зверь был рядом. Сай, подбежав к Джасу, с ужасом смотрел на неподвижного учителя:

-Ас, Ас??

-Малыш, — прозвучал голос Сима, — не медли, его надо перевязать, иначе кровью изойдет!

Сай трясущимися руками стягивал рубашку, и не увидел, как с неба начали быстро снижаться грурги. Услышал шелест и, подняв голову, увидел людей-птиц, к нему бегом бежал пожилой мужчина, в секунду оценив состояние Джаса, аккуратно отодвинул растерянного Сая.

-Позволь, юноша, мне!

Сай отошел немного назад и оглянулся, картину, представшую перед ним, он точно никогда не забудет:

Восемь мощных, гордых мужчин из людей-птиц стояли на одном колене перед его Симом. Сай уже давно знал, что люди-птицы так выражают свое уважение к кому-либо. Самый первый мужчина среднего возраста, жилистый такой с пронзительным взглядом необычных светло-сиреневых глаз, негромко проговорил:

-Приветствуем тебя, зверь мифический, лабис, и выражаем тебе свое огромное уважение. Не думал я, много чего повидавший, что встречу в своей жизни лабиса, и счастлив безмерно увидеть тебя в живую.

Он склонил голову, а Сим, присев на задние лапы, махнул передней:

-Малыш, скажи, я тоже рад видеть славного воина Людига и его товарищей, они мне по душе.

Сай во все глаза рассматривая его соплеменников по мамочке, автоматически сказал:

-Он рад вас видеть люди-птицы, особенно славного воина Людига.

Людиг удивленно спросил:

-Откуда зверь мифический может знать про меня??

-На то я и мифический!! — хмыкнул Сим.

Сай улыбнулся:

-Он много чего знает, лабис же.

-А тебя как звать, юноша??

— Сайх!

-Сайх, Сайх, знавал я в свое время одного Сайха... — как-то враз помрачнел Людиг, — погиб он в те дурные времена, и дочка его... — он вздохнул, а потом внимательно-внимательно стал вглядываться в Сая.

-Ты наполовину... — начал он, но его прервал целитель, возившийся с раненым.

-Людиг, иди-ка сюда, посмотри!!

Людиг пошел к нему, а Сая с Симом окружили остальные грурги, всем было интересно увидеть такого необычного зверя. И не увидел Сай, как враз закаменел и насторожился Людиг — мало кто знал, что в одной из трех схваток Людига с Джасом, оставил Людиг на мерзкой степняцкой морде приметный шрам, который сейчас резко выделялся на бледном лице раненого.

-Это же... — начал Людиг, но его опять перебили — на поляну выкатился ослик с сидящим на нем стариком, за ними поспешал молодой, худенький парнишка. Старик ловко остановил ослика, слез и резво потрусил к раненому.

А мальчишка бегом подбежал к Сайху и подпрыгнув, повис у него на шее.

-Юнчи, старый бродяга, живой? — спросил Фейх.

-Да, что с ним? — Юнчи торопливо расстегивал свою сумку.

-Рана тяжелейшая, как мы видели с неба, подлетая, он закрыл собой того мальчика!! Надо же-дикий, жестокий Джас и ...

-Тихо!! — сердито шикнул на него Юнчи. — Нет того Джаса уже много лет, есть просто Ас — учитель и наставник Сая.

А Людиг, повернув голову к Саю, увидел, как с мальчишки, повисшем на Сайхе, свалился платок и по спине распались памятные ему, заплетенные в косу, светлые волосы.

-Это же ... Вилья? — Ахнул Людиг и сделал шаг к ней.

-Стой, Людиг, стой! Выслушай сначала меня! — Юнчи в нескольких предложениях рассказал про Джаса, упирая на то, что Джас безумно боится быть узнанным и так же безумно любит своего сына. — Людиг, пусть он, если выживет, скажет об этом сам.

-Но он же немой?

-У нас тут жесты специальные уже выработались, понимаем друг друга.

К ним неспешно подошел лабис, обнюхал недвижного Джаса, тяжело, по-человечески вздохнув, сел рядом с ним и прикрыл глаза.

-Юнчи, — к ним подбегала встревоженная Вилья, — что с Асом?

-Ас закрыл собой внука, груги видели!

Вилья с жалостью посмотрела на лежащего Джаса:

-Выживет? Ведь сынок без него..?

-Фейх его мифрой напоил и рану промыл, будем ждать.

Вилья только сейчас обратила внимание на неподвижно стоящего и с жадностью вглядывающегося в её лицо Людига.

-Что Вы так смот...рите..? — растерянно спросила Вилья, тоже как-то внимательно вглядываясь в Людига. — Где-то я вас видела??

-Вилюшка, доченька моя названная, совсем меня не помнишь?

-Что-то смутно знакомое... — растерянно проговорила Вилья, потом поморщилась и неуверенно спросила, — Вы, наверное, Людиг?

-Да, девочка, я Людиг. Почему же ты тогда ушла, я столько времени тебя искал? — Осторожно обнимая свою нашедшуюся девочку, спросил Людиг.

-Смутно помню, я долго ничего совсем не помнила, даже Саюшку своего.

-Так, так Сайхом назвала в честь отца?

-Да!

-Значит он мой названный внук?

Юнчи ядовито заметил:

-Что-то слишком много дедов на одного внука.

-Юнчи, не ревнуй!! — улыбнулся Людиг, — ох, сколько нам предстоит узнать друг о друге!!

А Джас опять где-то бродил. Он был вполне доволен, ничего не болело, ничего не волновало, только вот где-то настойчиво жужжала муха, заставляя его отвлекаться от своего такого спокойного времяпрепровождения.

-Жужжит и жужжит, надоела!! — начал раздражаться Джас в конце концов. — Вот ведь, прогнать бы надо!

Как-то рывком переместился поближе к жужжанию, мухи не видно, но стало слышно, как вроде она говорит.

-Странно — говорящая муха?? — удивился Джас.

Опять переместился и услышал далекий, но такой привычно ехидный, знакомый голос:

— Что... степняк? Решил уйти, а Сая на кого оставишь и Вилью?

Джас сначала не понял, а потом его как кольнуло:

Сай, Сай, сынок его неожиданный!! Его продолжение и счастье, горькое от осознания его, Джаса, жестокости, но огромное от того, что в мальчике есть его кровь, и мальчик вырос настоящим мужчиной, каким ему, Джасу, не суждено быть.

-Сай? Вилья?? Это что же — они там, а я... — он похолодел, — там же бандиты, а я??

Он рванулся на голос. -Ох уж этот зверь мифический и на этом свете достал!

Смог приоткрыть глаза, увидел прямо перед собой морду Сима.

-Доволен?

А Сим, внимательно вглядываясь в него, вдруг лизнул Джаса в щеку.

В следующее мгновение перед глазами Джаса появилось такое любимое, такое дорогое лицо сына.

-Ас? Ас, ты очнулся?? Мамочка, деда, он очнулся!! — восторженно закричал Сай.

Джас криво улыбнулся и вздохнув опять закрыл отяжелевшие веки.

Подошедший Юнчи радостно вздохнул:

-Уснул, значит, на поправку пошел!!

Людиг время даром не терял, тут же взяв в оборот двух пленников — одного, вчерашнего, охранял Айн, второго — ранившего Джаса, еле смогли оттащить от обозленного Сайха. Третий, трусоватый, которому Джас попал в глаз, тоненько подвывал от боли, вот с него-то и начали расспросы о безобразиях, творящихся в степи.

После рассказов этих бандитов хотелось плеваться и отмыться. Оказалось, зараза расползлась по всей степи, не было этих приверженцев Черна только во владениях как бы резко проснувшегося Джаймиса — там все население было настороже, и появляющиеся время от времени чужаки находились под присмотром. Но в отделившихся уделах, там было печально, в трех из восьми фактически командовали ставленники Черна.

Пленные многого не знали, но даже того, что они рассказали, хватило понять, какая беда нависла над всеми. Степь почти вся была у ног Черна, алчный взгляд которого уже упорно смотрел на страну грургов.

Людиг, Юнчи и Фейх, не сговариваясь, пришли к одному и тому же выводу — то, что творилось в степи -репетиция перед нападением на грургов.

-Великий Путник! Не прошло и трех веков и опять начинается. — Тяжело вздохнул Юнчи. — Что же за пакостные создания люди, не живется никак спокойно! Потрясение должно же было научить, что надо жить в мире, нет — находится один идиот, и опять страдают старики, дети и женщины.

Сошлись во мнении — надо собирать Большой Совет Степи и обязательно присутствовать на нем грургам, затем вместе уничтожать заразу, что расползлась повсюду.

Людиг спросил Юнчи:

-Скажи, почему ты покрываешь этого?? — он кивнул на лежащего неподалеку, спящего Джаса.

Юнчи помолчал, потом негромко рассказал, что и как довелось пережить Джасу, посоветовал поговорить с Айном, который был с ним вместе на галерах, присмотреться к нему, когда он очнется.

-Вернее, как он относится к Саюшке и боится потерять обретенный с ним смысл жизни. Поверь, Людиг, я много видел в жизни, Джас за сына — сам, впрочем, видел, лучшего охранника для нашего мальчика быть не может. Он за Сая любого зубами загрызет, да и за Вилью тоже. Не спеши, Людиг, Джасу надо было пройти через такие муки, сейчас же он только Саем и Вильей живет.

Лежавший неподалеку и внимательно слушавший разговоры Сим негромко сказал Саю:

-Малыш, скажи этому настоящему воину, чтобы не спешил с выводами про... степняка, скажи — я его выбрал для тебя, он никогда не причинит вреда тебе и мамочке нашей. Скажи сейчас!

Сай кивнул, подошел к сидящим в сторонке Людигу, Юнчи и Фейху, в точности передал слова Сима.

-Надо же, — озадаченно протянул Фейх, — я думал, что такое общение с мифическим зверем — выдумки, старинные легенды, а оказывается, он может мысленно общаться??

Людиг внимательно вгляделся в зверя, тот мотнул башкой.

-Хорошо, зверь мифический-лабис, я не осмелюсь тебя ослушаться. Тем более, если ты выбрал, значит, он того достоин, хотя я ему даже ишака бы не доверил.

-Сай, предай ему — я крепко проверял и твердо знаю — он вам с мамочкой самый лучший защитник!!

Людиг опять кивнул, понимая, что лабису виднее.

Вечером он долго сидел у костерочка с Вильей и Саем, расспрашивал их обо всем, рассказывал о себе, о своих необыкновенных девочках — Ленуше и Голубоньке, твердо и однозначно сказал, что Вилья будет жить у него, пока они тут разбираются и наводят порядок в степи.

Ему не терпелось посмотреть на Джаса, увидеть его глаза и понять, так ли на самом деле — или же этот степняк притворяется.

Вилья плохо помнила, почему она тогда внезапно исчезла из дома Людига:

-Вроде как подталкивал меня кто-то куда-то пойти, куда — не помню, шла долго, устала очень, смутно помню... Юнчи меня на руках нес, потом схватки, потом писк малыша. Четко помню увидела его черные глаза и все...

Юнчи же долго и подробно рассказывал, как они жили вчетвером — три человека и ослик.

-Потом Саюшка нашел маленького, мокрого, слабенького котенка, носил его первые дни у себя на груди, таким слабым был наш Сим. Думал, дикий лихв, оказалось — лабис.

Все предопределено, Людиг, Великим, не иначе, ведь возьми эту странную бурю — корабль верх дном, все как горошины попадали в эту воронку, а степняк и Айн выжили, значит, так надо было Великому, чтобы сошлись пути Сая и его... — он запнулся, — учителя. Кому как не... битому жизнью степняку учить мальчика воинскому умению? Айн же стал самым вернейшим другом для Сая.

Все давно разошлись спать, только Юнчи все сидел у догорающего костра, неслышно подошедший после проверки стражи Людиг негромко спросил:

-Юнчи, а ведь узнают Сай с Вильей про... что тогда будет?? -Саюшка — мальчик умный, думаю, поймет, а Вилья? Тут ничего сказать не могу, она боится всех степняков, но одно точно — может, это и покажется дикостью — не будь всего этого, не родился бы Саюшка. Ты мужик тертый, тебе можно сказать:

-Был у нас Великий Путник, птицей прилетел, побыл человеком, потом опять обратился в птицу, не так давно. Они с мамочкой его видели, сказал, что оба взлетят в небеса, придет время. У мальчика крылья поздно начали проявляться, он очень переживал, что летать не суждено, а Великий им и сказал ещё, что Сайх — полукровка очень нужен всем грургам. И, скорее всего, именно Джаса Путник выбрал для мальчика. Я без них не представляю своей жизни, не появись беременная и беспомощная Вилья, а потом малыш — я бы, скорее всего, уже покоился там. — Юнчи указал на землю. — А с ними я живу, радуюсь, огорчаюсь, не суждено мне было детей иметь, зато такой славный внук имеется и дочка Вилья. Нас ведь у Саюшки считай три деда имеется — мы с тобой не совсем родные и старый дурак Джаймис — родной дед. Уж он-то точно свою кровь сразу определит. Только вот как Вилью к этому подготовить, не представляю.

-Знаешь, я вот подумал, — задумчиво протянул Людиг, — мы её отправляем ко мне домой, там моя Ленуша, тоже много чего повидавшая, подружатся, глядишь, и сможет Вилья хотя бы сильно не ненавидеть его. А Сайх? Он же мужчина, думаю, сумеет со временем понять, тем более отец его своей грудью прикрыл, это однозначно — поступок, не прыгни он под меч, кто знает, выжил бы ли наш с тобой, Юнчи, мальчик. Но хорош, скажу я тебе, и внешне и внутренне — сильный вырастает и воин, и человек.

А Фейх прокручивал в голове предсказание Великого:

-По всему выходило — смешаются три крови... это грурги, степняки и Ленушина, значит ... значит Сайх и Голубонька??

Сайха взял в оборот Людиг. Сначала попросил показать меч, увидев, присвистнул и уважительно поклонился мечу, сказав:

-Слышал я от старых воинов, но не верил, что ты есть на самом деле — прими мое искреннее уважение, Меч мечей!

Видели Сайх и Людиг, как по лезвию пошли блики, явно доволен был Саюшкин друг таким уважением от знаменитого воина.

Потом был бой — тренировка Сая с Людигом. Людиг начал вполсилы, понимая, что мальчик, выросший в одиночестве и имеющий небольшой опыт сражений, мало что сможет опытному ему противопоставить, но... Удивил его названный внук, ох, удивил!!

Это была молния, текучая такая, верткая, гибкая. Людиг азартно завелся — нет, он, конечно, контролировал себя и свои замахи, но как же порадовал его Саюшка — незаметно для себя Людиг стал звать внука так же ласково, как и другой дед — Юнчи.

На поляне все завороженно смотрели на них, это был танец, танец двух сильных и пластичных, достойных соперников.

А у ног Юнчи сидел Сим и усмехался совсем по-человечески во всю морду, не зря он своего малыша с малолетства учил гибкости.

Людиг первым опустил меч, показывая, что сдается, крепко обнял разгоряченного мальчика, сказав при этом:

-Все видели?

-Да! — восторженно прокричали окружившие место боя люди.

-Мало кто на этом свете может мне противостоять на равных. Этот юноша сумел, он — достойный воин!

Сай засмущался, Сим ласково пропел ему:

-Малыш, ты был велик, горжусь!! Мы со степняком весьма достойно потрудились!!

Сай не выдержал, обнял свою любимую зверюгу:

-Это же он меня с детства мучил-учил быть ловким и гибким, его заслуга, да ещё Аса! — Сай помрачнел, уж больно слаб был его наставник.

-Не горюй, выздоровеет твой... — Людиг запнулся, — учитель, хвала ему и лабису за такого воина!!

Людиг низко поклонился Симу.

-Спасибо, зверь мифический!

Почему-то, кроме мамочки и деда, никто не осмеливался назвать Сима по кличке, все уважительно обращались -'Зверь мифический".

Счастливый, взбудораженный схваткой Сай пошел ополоснуться в небольшом ручейке, потом побежал к раненому Асу.

Тот спал, возле него сидела мамочка, потихоньку вытирая ему выступающую на лбу испарину. Джас метался, стонал — видно было, что ему какие-то кошмары снятся.

-Мамочка, как он? — негромко спросил Сай. Джас, услышав его голос, открыл мутноватые, ставшие как бы выгоревшими от боли глаза. Поморгав, увидев возле себя самые дорогие лица, попытался улыбнуться. Вилья тут же осторожно начала его поить, Сай, присев рядышком, терпеливо ждал, когда он напьется.

Джас откинулся на подложенную под голову сумку, кивнул Вилье в знак благодарности, осторожно дотронулся до её руки и обратил вопросительный взгляд на сына.

-Ас, Ас, ты даже представить себе не можешь!! — возбужденно заговорил его сын. — Я сейчас дрался и на равных с самими Людигом, а это — деда сказал — один из великих воинов!

Не видел Сай, как насторожился Джас:

-Его вечный недруг — здесь?? Как-то поведет он себя??

То, что Людиг его узнает, у Джаса не возникло и доли сомнеия. Но в то же время у него стало так радостно на сердце — его сын, его мальчик смог противостоять Людигу. Он заулыбался, погладил сына по руке и прикрыл глаза.

-Ох, заговорил я тебя, Ас, прости! — повинился Сай, Джас опять погладил мальчика по руке, а сам горестно подумал, что просто не сможет дышать, если мальчик от него отвернется.

Поскольку Джас был пока очень слабым, решили задержаться в предгорьях на пару дней, отправив двух грургов в Куифру с донесением для Правителя Айхо. Людиг с двумя грургами готовился лететь к Джаймису, надо было срочно собирать Большой Совет степи. Перед самым отлетом Людиг пришел к проснувшемуся Джасу.

-Ну что, недруг мой стародавний, не поверишь, но я рад, рад, что ты жив! Рад, что мальчика, — Людиг запнулся, -...нашего сумел научить. Из него вышел сильный и умелый воин, это в пятнадцать лет. К двадцати он станет великим воином. Ты меня знаешь, я никогда не говорю лишних и ненужных слов!!

Джас слабо шевельнул рукой, показывая, что хочет писать.

-Саюшка! — шумнул Людиг, — на чем он пишет-то?

-Сейчас! — откликнулся их мальчик, принес небольшую дощечку, чем-то намазанную, и острую палочку. Помог установить её на животе раненого и убежал куда-то со своим лабисом. Джас написал:

-И я рад тебя видеть! За Сая благодарю — учу всему, что знаю!!

И увидев невысказанный вопрос в глазах своего когда-то так ненавидимого врага, написал:

-Зла и ненависти не осталось, все перегорело, было время понять.

-Хмм, похоже, так оно и есть? — удивленно протянул Людиг. — Что думаешь делать дальше, в степи нужна крепкая рука. Джаймис, как ты сам видишь, не сможет степь в кулак собрать.

Джас мотнул головой и написал:

-Я там, где, — он помедлил и вывел крупными буквами, — СЫН, одного не оставлю никогда. Много бы сказал, да не могу. Но он меня к жизни вернул.

-А узнает когда, что будешь делать??

-Не примет — уйду совсем! — Джас показал пальцем в землю.

-А степь?

-Власти не хочу. Кто станет понимать немого?

-Я лечу к твоему отцу. Что сказать про тебя??

-Пока ничего, встану — сам появлюсь, пока слаб.

-Хорошо! — Людиг впервые в жизни протянул ему руку. — Мы с тобой, как оказалось, сейчас в одной связке!

Джас слабо пожал ему руку и бледно улыбнулся, написал:

-За сына и Вилью, сам понимаешь.

-Эх, теперешний ум бы да тогдашнему Джасу!! Глядишь, не было бы бардака и стольких пережитых мучений. Выздоравливай, Джас!

В саду, где постоянно сидел в открытой резной беседке Джаймис и внезапно опустились два грурга, начался переполох, степняки натянули луки, мгновенно загородив собой Джаймиса.

Но люди-птицы, обратившись в людей, спокойно стояли, из-за их спин вышел Людиг, которого в степи знали все.

-Повелитель Джаймис, разговор есть! -Что ты хотел, убийца моего сына? — раздвинув степняков вышел вперед Джаймис.

-Хотел я поговорить о многом, особенно о безобразиях, что творятся в твоей степи.

Джаймис внимательно вгляделся в лицо Людига, потом махнул рукой степнякам, те опустили луки.

-Проходи, враг моего сына, будем говорить.

-Уже не враг твоего сына! — проворчал Людиг, заходя в беседку, где уже вовсю суетились две степнячки, выставляя на низенький столик угощения.

Людиг, увидев Джаймиса, всегда такого сильного, уверенного в себе мужика, поразился — перед ним теперь был сильно состарившийся, с каким-то потухшим взглядом... дед, — пришло на ум сравнение.

-Хмм, а ведь точно, родной, роднее не бывает, дед Саюшки, вон, даже жест такой же, как у внука, рукой отмахиваются одинаково.

И решил Людиг вмиг, что скажет он Джаймису про сына и внука, встряхнется, глядишь, степняк, что может быть целебнее таких вестей для изболевшегося сердца??

Решил сказать чинно не торопясь, как это всегда делали степняки. Сели в беседке вдвоем, Джаймис налил в пиалы себе и Людигу напиток из фруктов с примесью степняцкой раке — водки, и, отхлебнув первым, вопросил:

-Так что же ты хочешь сказать мне... в... Людиг?

Людиг кратко рассказал про баночки с туманом, про то, что поведали пленные.

Джаймис долго молчал.

-Совет, говоришь, созвать? Да перегрызутся на нем все эти удельные, каждый будет бить себя кулаком в грудь, доказывая, что именно он достоин стать правителем степи.

-А ты?

-А я? Стар я стал, нет во мне желания никакого жить. Если бы сын был жив, может, в теперешние годы и вошел бы в разум. А так...

Людиг помолчал, потом огорошил:

-Джаймис, жив твой сын Джас. И есть у тебя, недостойного, внук — Сайх, славный, умный и великолепный воин!

Джаймис, вяло пережевывающий какой-то фрукт, махнул рукой на Людига...

-Заче...м обма...ны... ваешь??? ЧТО? ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?!

Он вскочил, опрокидывая стол, схватил Людига за грудки и с неожиданной, казалось бы, силой, затряс его:

-Повтори, что ты сказал??

Встревоженная охрана, услышав крики, мгновенно окружила беседку, Людиг, посмеиваясь, легко отцепил руки Джаймиса.

-Отпусти своих, я не скажу ни слова, пока есть чьи-то уши!!

Джаймис рявкнул:

-Все вон! — и обессиленно опустился на подушки.

-Людиг, Людиг, неужели это правда??

Людиг кивнул. -Великий, благодарю тебя!! — шустро встав на колени, Джаймис кланялся на установленную в углу, искусно вырезанную из дерева фигурку Великого Путника.

Людиг не мешал ему, понимая, что творится в душе отца.

Когда Джаймис прекратил отбивать поклоны и, вновь усевшись на подушки, поднял глаза на Людига — это был уже другой человек.

-Рассказывай!

Людиг, опять же вкратце, сказал, что Джас закрыл своей грудью сына в схватке с бандитами, что внук -полукровка, но больше грург, что внук будет летать, так предсказал Великий Путник.

Джаймис слушал, переспрашивал, по лицу катились слезы, он досадливо смахивал их и дотошно выспрашивал Людига, его интересовало все про внука... Людиг засмеялся:

-Помилуй!! Я сам его два дня как увидел, но мальчик наш — замечательный. И да, Джаймис, привыкай, что главным и самым любимым дедом для него всегда будет Юнчи.

-Юнчи?? Жив старый интриган?? Людиг, ты вывалил на меня целую гору радости!! — воскликнул Джаймис, утирая лицо рукавом, совсем как мальчишка. — Когда они приедут?

-Все зависит от Джаса — как он немного окрепнет, сейчас он даже полета не выдержит, не то, что тряски на лошадях. И, Джаймис, не надо пока никому знать про них, сам понимаешь.

-Да! Значит, — Джаймис преобразился на глазах, — когда созывать совет??

-Давай через пять дней, пока твои гонцы всем сообщат, пока соберутся все эти князьки... Надеюсь, у тебя хватит верных воинов успокоить зарвавшихся и зажравшихся?

-Сейчас — да! Для сына, а тем более, для моего внука сделаю все!

ГЛАВА 10. И понеслись по степи гонцы, созывая всех власть имущих на Большой Совет, зашевелилась степь, радовались простые степняки, уставшие от беспредела и произвола своих горе-правителей, внушало им надежду, что совет объявил Джаймис — значит, задумал собрать степь в единый кулак.

Понимали это и князьки, каждый был уверен, что именно ему и предстоит стать Правителем, ведь за ним сила, каждый собирался ехать с сопровождением из лучших охранников, нисколько не сомневаясь, что будет драка, и именно его воины уничтожат всех остальных соперников.

Джаймис же, удивляя всех, спал урывками, проверяя и перепроверяя все тонкости. Хитрый, изворотливый ум его пробудился от спячки, он сбросил с себя лет тридцать, глаза задорно блестели, голос стал громким, ноги бежали вперед. Слуги и соратники не узнавали его, догадываясь, что Людиг чем-то сильно встряхнул Правителя. Все сходились во мнении — Джаймис решил собрать степь в единую страну, вот и оживился.

Джаймис послал неприметных степняков по определенным небольшим забегаловкам, где, он твердо знал, бывают оставшиеся в живых сторонники Джаса, кто-то стал хозяином таких вот забегаловок, в небольших поселениях, стоящих посреди бескрайней степи, где проходили конные дороги, кто-то изредка наведывался туда, но была у них своя, неведомая остальным степнякам связь, узнавали вести они со скоростью быстрокрылых птиц.

Вот и поехали, а то и пошли обычные, бедновато одетые степняки — что с такого взять тем же бандитам?Кляча заезженная, сам степняк преклонных годов, одежонка плохонькая... А через день знали нужные люди, когда-то верные Джасу, но разругавшиеся и ушедшие от него, не понявшие и не принявшие его все более усиливающейся жестокости, что нужна их помощь, просит Джаймис помочь. Видели многие безобразия, старались бороться с этими расплодившимися шайками, но не хватало им мудрого предводителя, чтобы всем скопом навалиться на эту заразу и выжечь её навсегда.

И поехали ко двору Джаймиса обычные, казалось бы, мужчины, но не рисковали с ними связываться повстречавшиеся кое кому их них, небольшие, три-пять человек, любители легкой наживы — по неведомым причинам узнавая в них отчаянных, не оставляющих в живых своих обидчиков — рубак. Вот этих-то степняков лично встречал сам Джаймис, провожал в выделенные для них комнаты и твердо обещал ввести в курс дела, как только приедут все остальные.

А Джас, потихоньку начавший вставать, думал и решал, как быть — то, что они задержатся в степи, было ясно всем. Джаймис, его отец — Людиг сказал, что не мог оставить поникшего и убитого отца в неведении — ждал и сына и, особенно, внука, и понятно же, что Саюшка и Вилья должны знать про него, Джаса, все.

Пошел к Симу, посоветоваться, тот растянулся на солнышке и помуркивал.

-Дозволь посоветоваться с тобой, зверь мифический?

-Давай, степняк!

После того, как Джас заслонил сына, Сим заметно подобрел к нему, вот и сейчас — хмыкнул в голове и лениво добавил:

-Иди ближе, почеши за ушами, что ли!!

-Неужели разрешаешь?

Сим вздохнул:

-Принял я тебя, принял! Вижу, что у тебя вся жизнь в Сае и мамочке, это радует!! Малышу нашему много дел предстоит, неприятных поначалу, а кто, как не отец, будет зубами рвать его обидчиков? Я прав?

-Прав-то прав, но вот... надумал я сказать им правду... — Джас вздохнул, -...не думаю, что оба смогут простить, но и держать их в неведении не могу.

-Мудрое решение — ты прав, степняк. Они должны знать, особенно, мальчик, ему с твоей помощью наводить порядки в твоем доме, степи вашей. Ох, скажу я твоему слабаку отцу много колючих слов. Ну, степняк, пусть тебе Великий Путник подскажет, что и как сказать своим дорогим!

Джас решил начать с Вильи, тут он не сомневался, она сразу скажет — Ненавижу! — был к этому готов, а вот сын... здесь было сложнее — рвалось его сердце на клочки...

Знаками показав Вилье, что хочет поговорить, взял дощечку, присел на камень и, судорожно выдохнув, как в озеро с ледяной водой прыгнув, написал:

-Хочу признаться — я тот самый степняк-Джас, что сломал тебе жизнь тогда.

Вилья прочитала, явно не поняла, прочла ещё раз, недоуменно посмотрела на него:

-Но, тот же был молодой... как лихв — жестокий, ты — другой!

Джас написал:

-Годы рабства состарили.

Вилья помотала головой:

-Я не знаю, что сказать, мне надо крепко подумать, не могу сопоставить того, ненавистного степняка и этого, спасшего моего сыночка. Привыкла я, что ты рядом с ним, надежный такой! — Она опять повторила: — Мне надо подумать!

Джас кивнул, осторожно поцеловал её ладошку и пошел к сыну.

А вот тут была мгновенная реакция — Сай вскочил, взяв его за грудки, закричал:

-Ты?? Лихв проклятый, мамочка из-за тебя... ненавижу... — он выкрикивал в лицо Джасу все свои обиды и горечь от своего невеселого детства.

Джас не сопротивлялся, выслушивая все, что заслужил, а у сыночка, совсем как у него, появилась краснота в глазах.

-Уходи, видеть тебя не могу, ты мерзкий!

Он оттолкнул от себя Джаса, тот вздохнул, повернулся и побрел куда-то в горы. Вот и закончилась его невеселая жизнь, одарившая его напоследок нежданным горько-сладким счастьем. Он неспеша уходил, все дальше удаляясь от места стоянки, равнодушно поглядывая на приближающиеся горы, размышляя при этом:

-Здесь? Нет, упаду и буду валяться, зачем кому-то видеть? Надо повыше, чтобы никто кроме лихвов и не нашел.

Сай подлетел к Симу:

-Сим, Сим...

-Знаю все, малыш, знаю, ты не прав!

-Как неправ? Этот гад мамочку, меня...

-Тише, это было давно, сейчас в тебе детские обиды взыграли, а посмотри с другой стороны — не будь этого степняка, ты бы не родился.

-Да как мы жили? — возмущенно начал Сай.

-Неплохо мы жили, бедновато, но в любви, Юнчи нас безумно любит, мамочка наша, пусть и далеко была, тоже любила, а Джас? С месячного возраста ощущал возле себя только ненависть, мать мгновенно выгнали, маленького били, шпыняли...

-Ты мне этого не говорил! — растерянно протянул Сай.

-А эти пятнадцать лет без языка и без всего остального, ты же сам ужасался его шрамам. Почему, думаешь, он постоянно в любую жару не снимает рубаху? Да на его тело страшно смотреть, весь исполосован. Тебя хоть раз обидел?

-Нннет!

-Так почему ты позволил себя вести, как дитё неразумное? Он же над каждым твоим и мамочкиным чихом трясется. Изуродованный, другой бы или ещё злее стал, или побирался ходил где, а Джас — воин, каких поискать, они с Людигом на равных, а ты его...

Сим замолчал, прислушался к чему-то и резко вскочил:

-Решай быстро, нужен тебя степняк, или же минут через десять он улетит.

-Кккуда улетит, у него же нет крыльев? — не понял Сай.

-Вниз, со скалы.

-Ккак? — Сай вскочил. — А я, а мы?

-Вот я про это тебе и толкую, он же преданней любого пса для нас. Я его все это время проверял и перепроверял — у нас впереди много всякого дерьма разгребать предстоит, а ты самого верного своего ... Решай!

-Сима, да как же? Я... я не хочу, чтобы он уходил... — обреченно выговорил Сай.

— Бежим! — сорвался с места Сим.

Джас не спеша, стараясь ставить ноги на небольшие уступчики, лез на высокую скалу. Прежде чем залезть, он внимательно огляделся: скала, как одинокий зуб, торчала на края большого оврага, дна которого не было видно.

-Подходяще! — кивнул сам себе Джас и полез, надеясь не сорваться раньше времени — ну не хотел он, чтобы его труп кто-то из людей нашел.

Упарился Джас, сил совсем не оставалось, вершина скалы была уже недалеко, только силенки было мало -сказывалось недавнее ранение. Рана открылась, начала кровоточить, но он, не обращая внимания, полз, как сонная муха, подбадривая сам себя:

-Ещё чуть-чуть, и будешь ты свободен от всего...

До вершинки оставалось чуть-чуть, силы все убывали.

-Великий, — взмолился Джас, — помоги мне, прошу. Дай силы уйти достойно, а не валяться у всех на виду переломанной кучей! Прошу всего лишь чуть-чуть — доползти до вершины!!

Но глух был Великий. Джас тоскливо подумал:

-Эх, даже в такой малости тебе отказано! — а с вершинки появилась рука, знакомая до мельчайших подробностей, рука сына.

-Хватайся, быстро!

Джас замер.

-Зачем? Не хочу!

Загрохотал, оглушая его, в голове гневный голос лабиса:

-Слабак, сына хочешь оставить на растерзание свои степным лихвам? Цепляйся, быстро!!

Джас обреченно вздохнул и потянулся к руке сына, боясь, что он не сможет его удержать, весу-то в нем больше, чем в сыне. Но сына держал Сим, вдвоем, пыхтя и кряхтя, они втащили Джаса на небольшую, как бы специально срезанную вершинку скалы.

Джас обессиленно растянулся на камне, Сай с тревогой смотрел на него: умученный, с проступившей кровью на рубахе, весь поникший, с потухшим взглядом... отец ...Таким Сай не видел его ни разу.

-Зачем? — спросил Джас, зная, что Сим его слышит.

-Затем! Мальчику нужна защита, кто спину закроет — Айн? Людиг? У Айна силенок не хватит, Людиг? У него и без степи дел хватает, твой сын — вот и оберегай его!

Джас сглотнул, сын, не глядя на него, протянул маленькую фляжку с водой:

-Выпей вот!

Помолчал, потом сказал:

-Я поступил как маленький! Я не хочу... — он опять помолчал, потом как-то отчаянно сказал. — Не уходи! Ты мне нужен... как учитель!

Джас сказал Симу:

-Скажи, пока нужен — буду рядом, потом уйду!

-Давай не будем загадывать!

И долго сидели на вершинке два человека и зверь мифический, все молчали, вглядываясь в открывающиеся бескрайние дали. А внизу волновалась и тормошила Юнчи мамочка:

-Юнчи, как они слезут с такой высоты?

-Не переживай, им надо побыть вот так, наедине. Сим у нас, вспомни, как нас всех с моря переносил, тут скала маленькая, Сим Джаса возьмет, а наш Саюшка... Вспомни, как они с Симом со скал слезают наперегонки. Я тогда, когда они вдвоем начали лазить по скалам, с ума сходил от страха, сейчас же -знаю, что мальчику нашему нет равных!

Джас и Сай слезли со скалы только ближе к вечеру, они почти не общались там, просто молча сидели рядом, не нужны были слова.

Сай, перед тем, как слезть, все-таки не удержался:

-Отцом тебя звать никогда не буду!

Джас кивнул — показывая жестами, что и не надеялся.

Теперь сидели мужчины и решали, как похитрее появиться Джасу на Совете. То, что грургам нельзя появляться раньше, чем Совет будет подходить к концу — однозначно, иначе Джаймиса обвинят во всех мыслимых и немыслимых грехах. То, что будет свара и много потасовок — тоже ясно, и решили так: Джас и Сайх появятся в тот момент, когда кто-то из обнаглевших князьков обязательно вызовет Джаймиса в круг для сражения на мечах, не сомневаясь, что старика легко сможет убить, тогда по праву победителя он и станет Правителем Джаймисовых угодий. А дальше — дело техники, неугодных, как говорится — к ногтю, соратников, со временем — тоже туда же, тем более, все как бы на законных основаниях -наследника по мужской линии у Джаймиса нет, а дочери не в счет.

Юнчи с Фейхом что-то тоже готовили, свое, ведунское, теперь дело осталось за малым... Грурги смогут доставить Джаса и Сайха глубокой ночью, но сможет ли обрадованный отец и дед сдержаться, не показать свою радость преждевременно, на Совете нужен совсем другой Правитель — старенький, уставший, удрученный. И пока идет грызня на Совете, никто не должен увидеть их.

Джас, подумав, показал жестами — его идея заключалась в том, что его узнать невозможно, только Юнчи смог, но Юнчи шаман — ему ведомо многое из того, что простым степнякам и не приснится.

-Поедем вдвоем с Саем, как простые степняки — меня примут за состарившегося, отошедшего от дел воина, а Сай — как ученик-помощник. Отцу на глаза постараюсь не попасть, скорее всего, определят на постой туда же, где мои бывшие, надежные остановились, а там договориться с ними всегда смогу. Были среди тех, кто от меня ушел, очень разумные люди. А отец? Пусть немного поволнуется, так будет естественнее. И никто ничего не заподозрит, знавал я некоторых из нынешних князьков — мерзавцы те ещё, но пена всегда всплывает первой — справимся, думаю. А Вы прилетите по какому-нибудь сигналу, Юнчи с Фейхом собразят.

Юнчи добавил:

-Я еду с вами!

-Но тебя же каждый ишак узнает?

-Не переживай, не узнают!!

Выехать решили рано утром, сейчас же собрали в Куифру Вилью и Айна. Айн резко отличался от степняков, если Сайха можно было выдать за степняка — глаза степняцкие — черные, то Айн, от него за версту разило айном, никакая маскировка не поможет. Фейх уже нацелился взять Айна к себе в ученики, разглядев что-то нужное в нем.

Вилья не заморачивалась — собрала самое необходимое, уместившееся в маленькую котомку. Людиг давно сказал, для него она — старшая дочь и отказу ни в чем ей не будет.

-Для Ленуши ты станешь лучшей подругой, а может, и сестрой — верю!

Вилья постаралась не показывать своего беспокойства — вырос её сынок, хотелось бы подольше подержать его возле себя, но заразу надо было выжигать, пока не поздно. Сын за эти полгода заметно окреп, раздался в плечах, стал настоящим воином. Вилья смогла не раскиснуть при расставании с сыном, а Джасу предварительно сказала:

-Сына береги, я тебе его доверила!!

Джас только поклонился в ответ — без слов было понятно, что он сейчас сильно воспрял духом, после нелегкого для всех признания ему стало легче дышать — самое главное, его дорогие не отвернулись.

Вилья с Айном и Людиг улетели, остались тройка патрульных грургов и степняки. Сим сказал — ему нельзя пока появляться перед людьми, появится в нужное время, и растворился в темноте.

Выехали рано утром, и вряд ли бы кто признал в дряхлом, сгорбленном старичке ведуна всей степи -Юнчи. Сайх стал черноволосым и совсем степняком, Джас остался каким был, только повязали все косынки на голову, на манер современной банданы.

По степи ехали спокойно, тут и там встречались различные компании степняков, все ехали в одном направлении — на Совет, и не рисковали бандиты нападать на кого-то, степь в эти дни была очень многолюдной.

Джас примкнул к трем путникам, которые, в отличие от остальных, поторапливались — это были как раз те, кто в свое время откололся от Джаса, сейчас же они были из припоздавших — обитались на самом дальнем краю степи, вот и торопились. Разговоры больше вел Юнчи, спрашивал обо всем, один из степняков как-то внимательно поглядывал на него и Джаса, но ничего не говорил.

Джас сразу же узнал его — ох, как тогда жестоко он избивал этого степняка, который один из немногих, не побоялся высказать ему правду в глаза. Многое в своей жизни он, если б смог, поменял бы, сейчас же порадовался, что оказались среди его шайки здравомыслящие люди, и они-то как раз откликнулись на призыв Джаймиса, с ними вот и предстоит наводить в степи порядок.

Решили заночевать прямо в степи, благо, оставался один утренний переход, зачем ночью мучить коней-степь это не наезженный тракт, попадет нога в ямку, и загублен конь, а для степняков они дороже, иной раз, людей. Два степняка, пожевав нехитрую еду, тут же уснули, а Ахмис, тот, что был когда-то избит, подошел к Джасу.

-Надо поговорить, зови своего мальчишку! — все уже знали, что мальчишка и немой понимают друг друга с помощью жестов.

Джас пошел к укладывающемуся Сайху, показал на степняка, сын кивнул:

-Иду!

Юнчи тут же резво подхватился, разумно полагая, что с умным человеком всегда можно договориться. Ахмис удивленно смотрел, как немощный весь день старик, бодро и резвенько поспешает к нему.

А потом ахнул, тут же зажав себе рот. Отошли немного в сторону, и Ахмис выдал:

-А ведь узнал я тебя, Джас-Жеребец! И только по нему вон, — он кивнул на Юнчи, поклонившись добавил: -Приветствую тебя, пропавший так давно, но живой и в здравии, шаман степи!! Нет у нас с тех пор подходящего ведуна, и многие будут рады твоему возвращению.

Джас жестами велел Саю спросить, как степняк его узнал.

-Слушался ты всегда только одного человека — Юнчи, да и у тебя был один жест, только ты так выворачивал руку, вот сейчас, расправляя войлок, так и повернул рукой. С добром или лютой злобою идешь ты на совет?

-Злоба лютая у него, — не дожидаясь жестов, ответил за Джаса Юнчи, — только к тем подлецам и сволочам, что развели в степи бардак и губят мирных жителей.

-Точно? — внимательно всмотрелся в него Ахмис.

-Точнее не бывает! — перевел Сайх. — Мы в одной упряжке!

На приехавших шестерых степняков мало кто обратил внимание, а встретивший в воротах слуга тут же указал, куда им надлежит пройти. В небольшом зале сидел суровый степняк. Побурчав на Ахмиса, что долго раскачивались, с подозрением уставился на троих непонятных людей — седого, в старых шрамах мужчину, старенького, вот-вот рассыплется, дедулю и молодого, явно смешанных кровей, степняка.

-Кто такие?

Джас, внимательно и неотрывно смотревший на него, сделал жест руками — суровый насторожился: -Повтори??

Сайх недоуменно смотрел на Джаса — такого жеста он не знал, тот опять сделал жест:

-Не может быть! — почему-то шепотом выдал мужчина. — Не может быть! Ты же погиб??

Вот теперь Джас тронул за плечо сына:

-Нет, живой, как видишь!

-Так, если ты здесь с нами, значит... — степняк сообразил мгновенно, — и как тебя теперь звать? Ас??Кто еще знает про тебя? Ахмис? Ещё грурги?? Не боишься, что Людиг тебя узнает?

-Нет, он знает!

-Чудесаа! — протянул мужчина. — А зачем с собой мальчишку и деда притащил?

Джас опять сделал руками какой-то жест.

-Понял, понял! Ты только говорить не можешь, слух как?

-Слышит он хорошо, у нас с ним специальные жесты выработаны, я как бы толмач возле него, — сказал Сайх.

В двери показался ещё один степняк, сказал:

-Пошли уже, Марай, собрались все наши!

Сай негромко добавил, смотря на руки Джаса:-

-Запомни все мелочи, потом подумаем, как лучше этих выползших изо всех щелей жирных бариканов потравить. Про меня — ни слова, не надо раньше времени никому знать!

-Понял! Располагайтесь, вон, неподалеку как раз место есть.

Покидали свои котомки и пошли лошадей посмотреть, заодно и поглядеть, что и как. Джас держался настороженно — не хотел, чтобы кто-то из давних слуг его узнал, но те торопливо спешили по делам, и мало кто обращал внимание на седого, в возрасте, степняка — понаехало их немало. Они неспеша обходили обширный двор. Юнчи убежал по своим делам, Джас с грустью смотрел на подзапущенное хозяйство отца — видел много беспорядка, и кое-где чесались руки сразу же дать в морду нерадивому хозяйственнику — явно было видно, что отцу ни до чего, ну и работали все слуги спустя рукава.

-Вот, Джас, не хотел ты сюда ехать, а порядок наводить необходимо и начнем мы с отцовского дома!!

Он ни минуты не сомневался — его дом там, где сын, пусть даже он будет спать на коврике у входной двери, а здесь он ненадолго. Цепкий его глаз замечал все, особенно заинтересовался многочисленными отрядами сопровождения князьков, но повертевшись поблизости, усмехнулся про себя — куда этим разукрашенным, как птица марвин, гладким стражам, до его бывших соратников, что также незаметно ходили по двору, приглядываясь ко всему. За одного такого степняка он, не глядя, дал бы пяток вот этих прикормленных и обнаглевших, принаряженных.

Попадались, правда, и воины среди них, но таких было мало, что радовало — схваткам быть, а эти марвины не смогут противостоять настоящим степнякам.

Джас подмечал все,в обед, уединившись с Ахмисом и Мараем, чертил схемки, Сай негромко пояснял его замыслы, и светлели угрюмые до этого лица степняков.

-Дж... Ас, ты как был хитрым, нет, самым хитрым и изворотливым степняком, так им и остался! — похвалил его Марай. — Я рад, что ты появился в степи именно сейчас, когда у нас тут сплошной бардак. При всем уважении к твоему отцу... ослаб он сильно, после твоей... кхм... гибели. Его же ближайшие друзья затеяли всю эту свару с отделением, особенно старался и больше всех драл глотку, а потом захватил самые плодородные куски степи — этот вон, — Марай неприязненно кивнул, увидев в окно важного, разодетого, разжиревшего Серзи, который шествовал по двору, как по своему собственному.

Джас усмехнулся:

-Собьем спесь со всех!!

И опять чертил схемы, дотошно поясняя, кто и где должен быть в нужный момент. Велел Ахмису погонять немного и своих, и воинов Джаймиса, вроде как разминка, а он ещё раз посмотрит, кого и куда поточнее поставить.

Степняки не претендовали на что-то,не возмущались, кому как не Джасу быть старшим. В бытность свою мелким пацаном довелось ему излазить отчий дом и знать все тайные местечки, прячась от тумаков... Пока не научился давать сдачи, его старались стукнуть, толкнуть все кому не лень. Подросший Джас сполна отплатил должок, но тайные места так и остались надежными схронами. Вот сейчас пошел он с Мараем и Сайхом, вроде бы прогуливаясь, незаметно показывая, что и где, все понимали — схватка предстоит тяжелая, и надо всем показать, что в степи появился настоящий хозяин, и кончились те времена, когда страну степняков растакивали по кусочкам.

Лишь два из восьми удельных князьков делали что-то для людей, остальные же заботились только о собственном удовольствии. Джас все больше мрачнел и ниже опускал голову, его могли выдать глаза -только у потомков Джаймисовых, ещё с пра-пра, в глазах появлялась краснота во время гнева. Об этом прекрасно знали все живущие в степи, у его сына тоже это проявилось уже — однажды, когда он признался ему про себя. Джас показал на неприметного слугу:

-Поговорить с ним срочно надо, без свидетелей, скажи, пусть идет к Джасовой берлоге.

-Сделаем!! — кивнул Марай.

Джас и Сай пошли в сторону небольшой рощицы ветвистых деревьев, где раньше он так любил прятаться от надоедливых и гадких сестриц, было у него там заветное местечко. Мало кто знал о нем, а вот этот неприметный слуга много раз находил его там, один, пожалуй, из всех, кто никогда не позволял обижать маленького мальчика, если был поблизости. Как ни верещали и ни топали ногами обозленные его вмешательством, все эти курицы — сводные сестры, стоял на своем, не подпуская их к нему. Джас помнил добро и по-своему, потом, когда подрос — старался отплатить за него.

Сейчас же он с грустью смотрел на узкий лаз у корней сильно разросшегося дерева и улыбнулся.

-Ас, ты тут прятался? — изумился Сай. — Но здесь же даже Сима не пролезет?

Джас прислушался, умел слуга ходить бесшумно, а сейчас треснула веточка — значит, явно хотел подать знак, что идет и не один... Сай тоже насторожился, из-за раскидистого куста показались двое: Марай и слуга. Джас кивнул Мараю, тот понятливо растворился в кустах, он поднял глаза на слугу, тот побледнел, запнулся, остановился, неверяще посмотрел на Джаса — зажмурился, опять открыл глаза и, не говоря ни слова, рванулся к нему. Пожилой уже мужчина крепко-крепко обнял Джаса, долго молчал, потом хрипло выговорил:

-Слава Великому Путнику!! Ты — жив, значит, вернется в степь спокойствие и достаток!

Сай отвечал за Джаса, слуга внимательно слушал наставления уже теперь не очень молодого хозяина, в чем-то соглашался, где-то начинал спорить, доказывая свою правоту, Джас только радовался, что жив вот этот, казалось бы, незаметный, но такой незаменимый мужчина. Ихан же не скрывал своей радости:

-Джас, мальчик, мы теперь всей степью встряхнемся!

Джас досадливо поморщился и перевел разговор на лучников, которые были у его отца самыми меткими в те времена. Ихан подумал, подумал, кивнул сам себе.

-Семеро нас таких теперь осталось из тридцати, кто-то ушел служить к более богатым, кто-то подался искать лучшей доли к грургам, кто-то уже давно погиб, но в оставшихся можешь не сомневаться!

Джас велел заранее показать им места, где они должны до поры до времени оставаться незамеченными. Просил вечером прийти сюда же, незаметно и привести самого толкового из отцовского отряда охраны. Ихан разулыбался.

-Вот будет потрясение для кой кого! Я рад, что ты жив, нет — даже счастлив, ух и повоюем! — он потер руки. — Джас, мальчик мой, просьба у меня громадная — оставь мне Серзи, задолжал много!

Джас кивнул, начиная верить, что вскроют они завтра этот гнойник, и станет в степи легче дышать. -Ленуша, Сель, где вы? — С порога негромко вопросил Людиг, боясь шуметь — мало ли, спит его маленькая крошка.

-Людиг! — к нему быстро подскочила Лена, — Людиг, мы тебя заждались! -Дел много, как вы тут, девочки мои?

Лена увидела за его спиной молодую девушку и мальчишку.

-Извините, я так обрадовалась, что не вижу под своим носом ничего!

-Лена, это моя та самая пропавшая названная дочка — Вилья, и молодой человек из далекой страны айнов.

Лена обняла Вилью:

-Славно как — ты нашлась, я очень рада!

Вилья вглядевшись в такую необычную внешность жены Людига, робко улыбнулась:

-Я тоже рада!

Лена с любопытством рассматривала айна.

-Как тебя зовут??

-Да я имя свое не помню, вот все так и зовут, по народу моему — Айн.

-Ох, что это я, вы с дороги, пойдемте, покажу ваши комнаты. Хотите помыться — пожалуйста, отдохнуть — тоже, только сначала поедите.

Раздался детский плач, и всегда такой невозмутимый, суровый Людиг расплылся в улыбке, побежал наверх, и через несколько минут уже переодетый и умывшийся молодой папа бережно принес свою дочку.

-Вот, Вилья, моя доченька, нежданно-негаданно случившаяся в моей жизни. Ленуш, она заметно подросла за эти дни.

-Сколько времени ты не бываешь дома, приедешь вот так, а дочка уже замужем! — Улыбнулась Лена.

Вилья попросила подержать малышку, та действительно для своего мелкого возраста была более крупная, по земным меркам — месяца на три, и внимательно уставилась на неё папиными глазами, только у папы они были менее насыщенного цвета.

-Какая славная малышка! — заворковала с ней Вилья, а Лена улыбаясь сказала:

-Ещё успеешь пообщаться с ней, наша дочка очень любит слушать, что ей говорят, может молча внимать -особенно, если папа ей что-то или рассказывает, или напевает.

Папа забрал ребенка, Лена повела своих гостей в комнаты.

Через полчаса из кухни донеслись вкусные запахи.

-Ленуша, ты для меня опять сготовила земные кушанья? — засиял Людиг приобнимая свою иномирянку.

-Лена, она девочка славная, я очень надеюсь вы с ней подружитесь!

-Сама вижу, что чистая такая твоя названная дочка, не переживай — подружимся!

После сытного обеда, Айн, засыпая на ходу, еле доплелся до кровати, девчонки — Лена с Вильей собрались прикупить Вилье одежды. Людиг, нехотя оставив спящую дочку на Сель и Ниана, пошел с ними. Грурги люди спокойные, но мало ли кому взбредет что-то в голову, не все же знали, что Лена его жена.

Лена повела их в небольшой, но внезапно ставший очень популярным магазин готовой одежды. Так получилось — Лена в первые дни по приезду нашла этот скромный магазинчик с недорогими платьями, кой чего заказала для себя, по своим земным вкусам, ей быстро сшили классические брючки, пару юбок, две блузки. После этого хозяйка магазинчика вцепилась в неё, что называется — мертвой хваткой, пришлось сделать наброски кой каких платьев, юбок, блузок, и в течение месяца магазин стал очень популярным у жительниц столицы.

Для Лены и её семьи теперь приобретение вещей стоило сущие копейки. Хозяйка, понимая, что напала на золотую жилу, надоедала Лене с предложениями вступить в долю, но маленькая крылатая малышка требовала постоянного внимания, и Лена откладывала это на более поздний срок.

Пока же сошлись на обоюдовыгодном решении проблемы — Лена набрасывала эскизы новых моделей, и подсказывала, как можно изменить, например, обычную блузку, добавив кружевной воротничок, или жабо, или кокетливые рюшечки, вот так и получался бартер.

Сейчас же, окружив Вилью, хозяйка и её старшая швея внимательно выслушивали Лену, какой фасон и какой цвет подойдет нежной светловолосой девочке.

Вилья, не привыкшая к такому вниманию, стеснялась и вела себя скованно, но Лена, подбадривая её, только посмеивалась:

-Сестричка моя, ты ещё произведешь фурор в столице, обещаю...

Как-то сразу Лена всем сердцем приняла эту скромную и очень милую девушку, она откуда-то знала, что у неё появилась верная и надежная подружка-сестричка, которой можно доверить все. И в последствии, она сама удивлялась, как точно сработала её интуиция — не было у неё надежнее и лучше подруги, чем Вилья.

Людиг же посмеивался и всегда говорил:

-Это Великий Путник так захотел!

Маленькая Голубонька весьма не у каждого на руках могла находиться, мало кому было позволено, кроме мамы, папы, бабы Сели и Ниана, теперь вот Вильи — держать её на руках. У Айна она начинала кряхтеть, ерзать — выражая этим свое неудовольствие, не любила откровенно Фейха, дозволяла немного себя подержать Правителю Айхо — и все, пока остальные её доверием не пользовались. Лена изумлялась, а папа говорил:

-А что ты хотела — наша маленькая, едва рожденная малышка удостоилась внимания Великого Путника, думаешь, просто так? Да и перышко его — оно не простое!!

Через день Людиг опять улетал в степь. Он, почти ничего не скрывая, рассказал Лене, что и зачем они туда летят, ясно и четко пояснил, что степь спасут, значит, и грургам можно жить спокойно. Рассказал и про давнего врага своего — Джаса, почти шестнадцать лет назад оказавшегося в том селении, где пряталась Вилья, о его, Людига, жестоком приговоре для степняка. Как, опять же по воле Великого Путника, сошлись теперь жизненные пути Джаса, Вильи и их сына.

-И теперь вот именно Джасу и Сайху — замечательный такой парнишка, и тоже явно много для чего рожденный — одно то,что его, совсем молоденького признал Меч мечей и в друзьях у него зверь мифический, про которого даже в древних рукописях весьма расплывчатые сведения имеются — уже говорит о многом. Меч мечей — это меч, имеющий разум, и в древности очень многие пытались стать его хозяевами, но мало кому такое удавалось, он по каким-то ему одному ведомым признакам, узнавал своего хозяина, потом вообще исчез, долгие века считалось — он утерян навсегда. Ан нет — нашел его зверь мифический, и мальчика Меч мечей сразу же принял. Мальчик этот, Сайх, на внешность вылитый Вилья, но глаза достались отцовские — черные. Но хорош — и в бою, и в жизни — разумный, толковый. Великая судьба у него впереди. Кстати, тоже видел вживую Великого Путника. Вилья, если сочтет нужным, сама тебе об этом расскажет.

-Не понимаю, — улыбнулась Лена, поудобнее устраивая голову на надежной груди Людига, — кто придумал что ты — и жестокий??

-Хмм, а какой же ещё?

-Может, со своими врагами — да, но там иначе нельзя: или — ты, или — тебя, но со своими близкими — ты самый надежный, самый верный!

-Ленуша, это все ваша любовь на меня так влияет, я никогда не был таким... — он замолчал, подыскивая нужное слово, — таким наполненным, вон, как сосуд, до краев налитый водой из родника.

Утром начали собираться на совет. Все приехавшие перед входом в зал подверглись тщательному осмотру. Бывшие Джасовы воины, не обращая внимания на угрозы и злобные выкрики, вытаскивали из потайных карманов всякое холодное оружие — попробуй, не подчинись, когда вокруг стоят знаменитые лучники, которые с дальнего расстояния могли попасть в мелкую птицу, а здесь попадут мгновенно, за один полувздох. Шипели князьки угрозы, обещая воинам всяческие кары по окончании совета, но по давнему закону степей ни один из власть имущих не мог провести на совет с собой никого — мудрые предки, зная горячий нрав степняков, закрепили это правило накрепко, и никто не осмеливался его нарушить.

Больше всех орал и возмущался Серзи, чувствующий себя без одной минуты хозяином степей.

-Ты, сын осла!! — Шипел он на невозмутимого Ахмиса. — Я тебя запомнил и найду хоть из под земли.

Ахмис открыто усмехнулся ему в лицо:

-Я тоже! Проходи, не стой в дверях, а то все лучшие места займут!

Серзи важно вошел в зал, где уже рассевшиеся степняки негромко переговаривались, ожидая выхода Джаймиса. Как только последний из приехавших уселся на свободное место, в зал вошел Джаймис. Многие встали,приветствуя его, а Серзи наоборот — развалился, нагло поглядывая на Джаймиса.

Наверху, посматривая в специальные небольшие круглые отверстия в стене, незаметные в зале — ну, висят на стенах всякие ковры и висят — Джас делал знаки Сайху, поясняя, кто есть кто и от кого надо ожидать наибольшей пакости. Сайх уже и сам догадался, что вот этот жирный, одышливый степняк — их главный враг. Ещё он с любопытством разглядывал деда, видно было, что когда-то это был сильный воин и хороший правитель, но сейчас — просто уставший пожилой человек.

Дед меж тем коротко рассказал, откуда появился этот туман, убивающий все живое, о бандитах, которые из-за жадности подались к главному врагу не только степняков, а вообще всех людей, напомнил о Великом Потрясении, что уже случалось из-за грызни и войн.

-Пришло время собраться всем воинам и очистить степь от бешеных лихвов, чтобы зажила степь спокойно. Грурги будут нам помогать, уже договорились и их летуны проводят облеты-разведку. Осталось собрать всех неравнодушных и уничтожить бандитов. Я закончил. Князьки молчали. Два, те самые, у которых во владениях был порядок, не сговариваясь, заговорили одновременно:

-Поддерживаем, только всех воинов отдавать нет смысла, надо и дома оставить некоторую часть.

-Да, — кивнул Джаймис, — это так и будет, потому что бандиты станут разъединяться и пытаться уйти сквозь наши заслоны по два-три человека.

Остальные мялись, торговались, даже в этом случае стараясь урвать свою выгоду. Джаймис слушал-слушал и с горечью подвел итог:

-Раньше в степи Большой Совет решал все проблемы сразу, и никто не пытался выторговывать себе какие-то выгоды. Обмельчал степной народ, предкам стыдно на нас смотреть!

-А ты сам поведешь воинов на этих бандитов? Ты, слабак, не сумевший удержать всю степь в руках, думаешь, сейчас мы пойдем за тобой?! — заорал Серзи. — Я, Серзи, сын Хадмура, вызываю тебя на бой, до смерти, кто победит, тот и будет правителем, есть такой закон в степи, его никто не отменял.

-Не ты ли, жирный боров, со мной сразишься? У тебя брюхо не позволяет видеть ноги? — ехидно спросил Джаймис.

-Я выставляю на бой своего старшего сына — Фулая!

Было такое право у тех, кто вступал в бой — более старшие могли выставить замену — своих сыновей.

-Что, старый дурак? Некого тебе выставить на бой, сам будешь путаться под ногами моего славного воина?

-Не такой уж он и славный! — ответил вставая Джаймис. — Нет у меня сына, но я и сам не посрамлю свою породу — уйду туда с честью, чтобы не было стыдно перед предками!!

Ахмис, повинуясь знаку Марая, впустил Фулая — немного заплывший жирком, он, естественно, был сильнее пожилого Джаймиса.

-Тьфу, сын осла, не погнушался выставить против пожилого человека этого наглеца! — воскликнул кто-то из задних рядов.

Джаймис встал, снимая с себя халат, а в неприметной нише вдруг появились три человека — впереди шел старый старик, за ним седой степняк и молодой парнишка

-Кто пустил? — завопил Серзи. — Почему наших охранников не пускают, этих бродяг надо вышвырнуть!

Старик как-то ловко разогнулся и прогрохотал:

-Кто будет вышвыривать, не ты ли, отродье лихва?

-Да я тебя... — заорал было Серзи и вскочил, старик сделал какой-то жест, и он рухнул на колени.

-Вот и постой так, давно пора!

-Это же... это же Юнчи! — ошеломленно произнес кто-то.

Дружно вскочив, все склонили головы в знак уважения.

-Что я вижу, степняки? — пронзительно оглядывая всех, сказал Юнчи. — Вы превратились в самых что ни на есть алчных и мелочных баб? Как вы можете торговаться из-за всякой мелочи, когда ваших братьев, отцов, матерей целыми поселениями травят?

Никто не ответил ему, многие помнили, как Юнчи одним движением руки мог обездвижить или заставить замолчать на долгое время человека.

-Джаймис, ты виноват больше всех — почему позволил вместо достойных степняков стать вот этим мерзавцам хозяевами? — он взмахнул рукой, сделав какой-то пасс, и ещё трое самых хитрых и бессовестных князьков мешками повалились на каменный пол.

-Значит, вызвал пожилого на бой, а сам надеешься после победы сынка стать правителем? Так вот, Джаймис тоже имеет возможность выставить на бой вместо себя — сына своего, Джаса!

Седой мужчина выступил вперед.

-Но это не Джас!! — заорал кто-то, — Джас молодой, а это седой урод!

Джас ухмыльнулся, и в глазах его появилась краснота.

-Великий Путник! На самом деле — Джас!

— В зале стало тихо-тихо. Джас сделал руками какие-то движения, и Юнчи произнес:

-Джас говорит, что он разрешает Фулаю выбрать, с кем он станет драться, с ним-или же с его сыном -Сайхом.

Все уставились на молодого, стройного, внимательно смотрящего на всех парнишку, явно полукровку, который не проявлял никаких эмоций.

Только дед его дернулся при таком заявлении, он даже не успел рассмотреть своего внука, а этот, такой же хитрый и скользкий, как и его отец — Фулай уже орал во все горло:

-Ублюдка выбираю, меньше вони будет!

Джаймис дернулся, но Юнчи тут же отреагировал:

-За оскрбление, нанесенное моему внуку, быть тебе отныне немым, ни единого писка не вырвется из твоего поганого рта!

И открывал напрасно рот Фулай, онемел мгновенно. Сайх снял свою простенькую рубашку, оставшись в кожаной безрукавке, а степняки одобрительно загудели, увидев гибкое, мускулистое тело. Очистили место для сражения, противники встали друг против друга, обнажили мечи, вот тут-то и побелел Серзи, увидев какой меч в руках этого, неизвестно откуда взявшегося Джасова ублюдка.

И начался бой... сначала Фулай явно выигрывал, мальчишка только защищался. Джаймис вцепился в подлокотники, ожидая, что вот-вот бешный Фулай убьет его внука, а внук, играючи стал уворачиваться от наскоков противника. Он просто дразнил Фулая, ловко делая на его руках и лице мелкие порезы. Как он умел уворачиваться от казалось бы смертельных ударов Фулая. Тот взбесился, стал бросаться на мальчишку, все больше сатанея. А тот — теперь это видели уже все — развлекался!

-Вот это да! Джаса переплюнул точно!

Джас невозмутимо стоящий на месте, только улыбнулся краешком губ, он-то как никто знал способности и возможности Сая.

Сай опять извернулся, скользящим ударом выбив из рук Фулая меч, приставил свой к его горлу и спросил Юнчи:

-Что?

Юнчи кивнул, Сай начал опускать меч, когда Фулай рванулся вперед, явно пытаясь ухватить этого ублюдка за шею и задушить, но сверкнул Меч мечей, и упал противник на пол бездыханным.

В пылу схватки не заметил никто, как из дальнего угла просочились воины Серзи — потом уже увидят двух заколотых из отряда Марая — отвлекли их на мгновение эти вот и ...

С воплями охранники набегали на Сайха, но с ним рядом тут же оказался Джас, и началась дикая, смертельная пляска Джаса и Сайха. Они успевали везде, крутились, ни минуты не оставаясь на месте, отбивали такие, казалось, смертельные удары. В схватку вступили Джасовы бывшие воины, и минут через десять все было кончено.

-Сайх, Сайх, — кричал ему в ухо деда, — Сайх, угомонись, нет уже никого!

Сайх потряс головой, он сам от себя не ожидал такой скорости и прыти, но так взьярило его мерзкое отношение молодого к пожилому.

-Сомневается ли кто-то ещё из вас в том, что появился истинный Повелитель степи? — зычно спросил Юнчи.

-Но он же полукровка!! — проблеял один из так и стоящих на коленях.

-Полукровка, больше болеющий за степь и её жителей, чем вы все, погрязшие в разборках и ненависти! -Сайх, подними вверх свой меч, пусть все посмотрят внимательно на него.

Поднятый меч с раздвоенным кончиком блеснул в свете солнца темной угрюмой синевой, как бы предупреждая всех.

А Джаймис охнул:

-Не может быть!! Это же Меч мечей!! — И первым встал на одно колено. — Приветствую тебя, долгожданный Повелитель степей!

Сайх растерялся — какой из него повелитель, а сверху, с замаскированного балкона, спрыгнул его Сима, и угрожающе оскалился. Вот тут-то повалились все на колени, стояли только Джас, Сайх и Юнчи.

Если и были у кого сомнения и хитрые планы, типа отсидимся, а там и мальчишку скинем, то при виде зверя мифического, ни у кого не осталось сомнений, что эта зверюга растерзает всех при малейшем даже подозрении об угрозе этому мальчишке.

-Сай, не дрейфь, мы справимся. Твой отец, Юнчи, дед тоже на многое сгодится, Джасовы ребята, грурги — это сила ого-го какая! Отвечай негромко, без эмоций, пусть привыкают, ты у меня, малыш, один такой!

Сай сказал кратко:

-Будем все вместе наводить порядок!

Серзи все так же обездвиженного и его ближайших друзей тут же утащили в подвал Джаймисова дома, Юнчи гремел и распоряжался всеми, а Джас, взяв сына за руку, повел в другую часть дома, где в комнате их ждал взволнованный и растерянный Джаймис, бросился сначала к сыну, обнял его и закрыл глаза. Сай не мешал им, понимая, что этому деду было очень несладко.

Дед отпустил Джаса и как-то с робостью спросил:

-Позволишь ли ты мне, деду своему по крови, не знавшему о том, что ты есть, обнять тебя??

Сай кивнул, и дед осторожно, бережно-бережно обняв его, как-то сдавленно сказал:

-Я и мечтать не мог о таком!

И не было с этой минуты у Сая более благодарного, обожающего его и горячо поддерживающего во всем-человека. Джаймис просто жил своим обретенным внуком, огорчало его лишь одно — Юнчи для внука был во много раз роднее, но с этими он смирился — внук вырос с Юнчи, а он, родной дед, и не подозревал о нем...

И началось и открытое, и скрытое противостояние.

Джас сразу же после того,как в зале убрали все следы сражения, через Сая сказал, что дает сутки на размышление всем — пусть обдумают все как следует.

-Согласны наводить в степи порядок — будем только рады помощи! Нет — езжайте с миром, живите в своем обособленном местечке, справляйтесь со своими напастями сами, а кто пойдет против — там понятно, пощады ждать не надо. С врагами степняков, а меня должны помнить по прежним неблаговидным делам, разобраться сумеем.

-Где гарантия, что ты не станешь по прежнему убивать и грабить? — спросил самый молчаливый из всех князьков, Хинчи, его владения были самыми бедными и дальними.

-Гарантия? Вот она — рядом стоит! — Джас положил руку на плечо сына. — Сын мой смешанных кровей -грурга в нем намного больше, детей иметь ещё — мне не суждено, а уважение сына для меня значит очень много.

-И я выступаю гарантией! — Донеслось от двери, в зал зашли грурги во главе с извечным врагом Джаса -Людигом.

-Приветствую вас, люди степей!

Степняки загудели, не веря своим глазам, два смертельных врага и вместе? А Людиг подошел к Джасу и протянул ему руку, тот пожал её, и они встали рядом, плечом к плечу.

-Народ грургов очень обеспокоен тем, что зараза расползается. Не справимся с ней сейчас, опять нас ждет горе и смерть. Я слышал слова Джаса — мы, грурги полностью поддерживаем и будем помогать выжигать, вытравлять эту заразу. Моему слову, надеюсь, все верят?

-Да! — знали все, что Людиг никогда не обманывает, и если он сейчас рядом с Джасом, значит, в степи действительно плохо, и отсидеться не получится, как поначалу прикидывали некоторые, типа "вы деритесь, а мы выждем, посмотрим!"

Да ещё добавил Юнчи:

-Зная ваши изворотливые умы — добавлю — все, кто останется с нами должны дать клятву на Мече мечей!

По залу пронесся гул.

-Да, именно так — мы должны быть уверены, что в спину Джасу и Сайху никто не ударит! Решайте! Время вам до завтрашнего утра! Ещё скажу — кто замыслил недоброе — лучше сразу уезжайте, суждено вам выжить — выживете, но поднимать мечи против нас сейчас — дело бесполезное. Зверь мифический, он слышит ваши мысли, так что прежде чем что-то задумать — оглянитесь, может, он рядом, а реакцию его на врагов Сайха я бы никому не пожелал увидеть!

-Юнчи, я готов дать клятву! — вперед вышел Хинчи.

-Всегда знал, что ты умеешь правильно мыслить! — одобрительно кивнул Юнчи:

-Сайх, доставай Меч мечей.

-Хинчи, подходи к Сайху! — тот споро подошел, преклонил одно колено и четко сказал:

-Добровольно и с надеждой на лучшее будущее для народов степи обещаю тебе, Сайх-сын Джаса и внук Джаймиса, никогда не замышлять недоброе, помогать во всем и быть верным воином! Пусть будут свидетелями моей клятвы — Меч мечей, зверь мифический-лабис и Великий Путник!

Меч мечей внезапно поголубел, с его двух заостренных кончиков скатились две капельки и упали на плечи Хинчи.

-Меч мечей принял твою клятву и показал, что ты достойный сын степи! А чтобы ты не сомневался, что Великий Путник одобряет...

-Сайх? — вопросил Юнчи.

Сайх молча вытянул шнурок, что виднелся у него на шее — на котором висело перышко... вытащенное наружу оно как-то враз из обычного птичьего перышка изменилось — во все стороны от него пошли лучики света. Так бывает иногда на небе — зайдет солнышко за огромную тучу, а по краям тучи льются на землю узенькие дорожки солнечного света. И впечатлило это перышко Великого Путника почти всех, мало кто сподобился увидеть даже высоко в небе Великого, а тут перо в руках мальчишки, нет, скорее, молодого человека, означало одно — он отмечен милостью Великого! А идти против своего Божества... -заведомо обрести себя и свой род на погибель.

Сайх же радовался про себя, что не пришлось ему говорить какие-то речи, не умел он, да и не знал, что сказать, ещё две недели назад он был Саюшкой, сыночком и внучком! Теперь непонятно почему стал одним из тех, кто должен был навести порядок в огромной степи. Не мечтал он никогда быть у власти, да и сейчас — не будь рядом такого надежного Джаса, Сима, Юнчи и грургов, он бы ни за что не согласился на такое и, положа руку на сердце, жаль было ему пожилого Правителя, оказавшегося дедом, и всех обычных степняков, что оказались беспомощными перед всеми этими туманами, бандитами. Очень ему не понравились важные, презрительно смотревшие до боя с этим сыночком, на него, князьки. Сейчас же, увидев перышко, на Сая смотрели по-другому — боязливо, восхищенно, с завистью, но презрение резко пропало из всех глаз.

-То ли ещё будет, — мурлыкнул Сим, — ты не один, малыш, только не зазнайся, а то ударит в голову власть, и станешь...

-Сима, что ты говоришь! Я только и мечтаю побыстрее тут всю эту нечисть выжечь и рвануть к мамочке -учиться хочу, а ты говоришь всякую ерунду, знаешь же мою самую главную мечту?

-Взлетишь, Сай, точно, взлетишь, я было сомневался, но теперь уже вижу, какие у тебя станут крылья..

-Какие? — Тут же живо заинтересовался Сай.

-Красивые, малыш, не как у Путника, но красивые, необычные! Я откуда-то знаю, чем больше ты сделаешь добра и пользы людям, тем красивее станут твои крылья. Великий Путник, он перышки свои просто так не дает, я не помню, кому он их и дарил, когда-то давно, до Потрясения было, и, пожалуй, все.

-Сима, но откуда ты можешь знать, ведь ты совсем молодой?

-Память предков, малыш, она все сильнее просыпается. У нас, лабисов, так ведется — чем взрослее зверь, тем больше ему доступно из того, что когда-то давно было.

Остальные степняки решили крепко подумать до утра.

Джас и Людиг вдвоем начали наводить порядок. Джасовы бывшие воины, что охраняли Совет тут же стали личным отрядом Сая и Джаса. Только одного забраковал Юнчи, сказав, что у него грязные мысли — видел он по цвету вокруг голов людей. Темные, грязно-серые, коричневые означали, что у человека присутствуют зависть, ненависть и всякие другие гадкие мысли.

-Джас, у остальных пятнадцати преобладает желтый и оранжевый цвет.

-Что это значит?

-Надежда и уверенность, радость от осознания, что жизнь изменяется.

Сайх с верным лабисом в небольшой комнатке разговаривал с новым дедом.

-Сай, ты успокой его, он безумно боится тебя чем-то огорчить, боится, что ты от него отвернешься.

Сай улыбнулся и вслух ответил Симу:

-Он же не знал, что я есть, если я смог быть рядом с ... Джасом, зная, как он обидел маму, то с ним точно смогу!!

Как засияли глаза его нового деда.

-Внук мой, у меня нет величественнее цели в жизни — только быть тебе полезным и ... — он замялся, -хоть немного нужным, ты не можешь ко мне так относиться, как к этому хитр... многомудрому Юнчи, но одно то, что ты разговариваешь со мной, наполняет мою жизнь!

Незаметно дед и внук разговорились, Сая интересовало все, а кто как не дед мог подробно рассказать о степняках? Деда Юнчи, конечно, много знал, но последние годы он же был далеко от степей, вот новый дед и восполнял пробелы. Новый дед сиял от такого интереса внука и старался как можно больше рассказать ему обо всем.

На улице случилась небольшая стычка — оставшиеся возле среднего сына Серзи десяток охранников попытались было отбить отца, но куда там — пятерых мгновенно обезоружили, а остальные вместе с изрыгающим проклятия сынком трусливо ускакали.

-Вот тебе, Джас, и явный враг, а сколько ещё скрытых будет, из вот этих вот разожравшихся, отделившихся, привыкших сладко есть-пить и ничего не делать? Не стану говорить банальные слова, но мальчика береги, он... хмм, а ведь Великий уже по-своему все решил? — Людиг как-то растерянно замолчал, а потом поднял на Джаса удивленные глаза:

-Джас, — он внимательно осмотрелся вокруг, — а пойдем-ка пройдемся, поглядим, что и как? — увлек он Джаса к дальним деревьям, что росли на пригорке, и не было вокруг них никаких кустиков. Значит, можно было поговорить, не опасаясь, что услышит их кто-либо.

-Джас, — понизив голос, сказал Людиг, — когда моя дочушка родилась, Великий прилетал, велел показать её, и тоже одарил малышку перышком. Ты понял, что это значит?

Джас кивнул.

-Это значит, что моя девочка — пара твоего сына? Стоп, как Фейх говорил-то, что-то о том, что смешаются три крови? Точно!! Джас, смотри: Сай — две разные крови — твоя и наша, у Голубоньки моей грурги и иномирянка. Значит, так и есть! Хмм, Джас, нам с тобой предстоит стать родственниками? Вот завернул Великий!! — Людиг поднял глаза к небу. — Ну и хитрец, из смертельных врагов в родственники? А что, если все так? Сайх тот человек, которму могу доверить мое сокровище! Джас, что молчишь? — Потом спохватился. — Извини, забыл, что скажешь?

Джас улыбнулся и кивнул головой, жестом показав, что доволен.

-Хмм, а ещё надо будет посмотреть реакцию дочушки на Сая. Она у меня хитрюга маленькая — не всех к себе допускает, мало у кого на руках может находиться. Даже Айхо позволяет только несколько минуток себя держать, Вилью приняла сразу, Айна же едва терпит, кряхтит, возится. Вот разберемся с этим бардаком, слетаем в Куифру, сам увидишь моих красавиц. Ты по молодости Жеребцом был, тебя женщинами удивить сложно было, я-то все больше по воинскому делу. Моя иномирянка — она, она такая одна, это такое счастье, что мы с ней встретились. И, Джас, я юлить не умею, честно говорю, то, что ты тогда творил, доведись такое опять — поступил бы точно так же с тобой.

Джас кивнул, соглашаясь, начертил палочкой на земле:

-Знаю, заслужил, только больше всего хотелось бы сейчас поговорить с сыном, не жестами, а словами!

Опять подслушивающая, невидимая, могучая птица, ухмыльнулась:

-А вот посмотрим, Джас, посмотрим!!

В степи, как в растревоженном улье, началось шевеление. Новости, приправленные домыслами, загуляли по всем поселениям. Что только не говорили про Джаса ненавидевшие его люди, но то, что у его якобы сына в руках настоящий Меч мечей, и рядом постоянно находится зверь мифический — остужало многие головы. Сторонники Серзи — всякое отребье тайно, по ночам — днем в небе летали люди-птицы, собирались в тайном месте, у предгорий. Не удержалась и самая старшая из сводных сестриц Джаса — Наима, втихаря от мужа решилась бежать к Серзи, воевать с ненавистным Джасом, что ей трое детшек-погодков, что ей муж — простой степняк? Она же Джаймисовых кровей, вот сначала сторонников приобретет, будет помогать хитрыми советами а там, глядишь, удавив этого Жеребца, и сама станет Правительницей, достойна же она, не то что эти никудышные сестрицы, да и какая они родня — одно только и общее — старый идиот отец.

Муж вернулся с обычной охоты и застал дома только детей. Заплаканные, замурзанные, голодные мальчишки — пять, четыре и три годика, рассказали, что мама сильно ругалась и плевалась, они все ей не нужны. Думал недолго — собрал детишек, попутно убедившись, что женушка не погнушалась ничем -прихватила даже его новые сапоги и верхнюю одежду, забрал детишек и потихоньку поехал к Джасу и Джаймису, надеясь, что внуков маленьких никто не станет прогонять.

Так и случилось, дед Джаймис, едва увидев своих мелких замученных, худеньких внуков, тут же засуетился, отдавая приказы слугам. Вскоре осмелевшие, чистенькие, такие симпатичные малыши хвостом ходили за неведомым им раньше дедуней, абсолютно не вспоминая маму. Дедуня сильно вздыхал и бурчал себе что-то под нос, когда мальчишки сказали, что мама их часто била и ругалась.

А когда им позволил погладить себя огромный зверь, мальчишки совсем отошли, и слышался теперь в скучном и каком-то нежилом до них доме деда, заливистый смех, крики, топот детских ножек, и светлели лица всех, видевших этих деток.

И была у дедуни ещё хорошая-хорошая тетя Фатма, которая учила мальчишек всему. Они самостоятельно убирали за собой посуду, мыли её — неважно, что после них её перемывали, они этого не видели, а тетя Фатма и дедуня постоянно подхваливали своих мужичков, малыши в тепле расцветали.

Ещё бы, ведь дедуня занимался с ними, по его приказу сделали малышне маленькие сабельки, мальчишки с огромным удовольствием занимались, учились держать свои сабельки, бегали, прыгали, кувыркались, старательно повторяя все движения, что им показывал старший, большой такой, братик Сай, который каждое утро ждал их на улице на небольшой площадке для тенировок. У братика был таакой меч!!!.....

У мальчишек не возникало и мысли покапризничать, утром они вскакивали, быстро умывались, пыхтя одевались, помогая друг другу — деда так велел, поев кашку, бегом бежали к Саю, знали уже, что днем он сильно занят.

Сай тоже с большим удовольствием бегал и прыгал с братишками, восторженные детские мордашки вызывали у него что-то теплое в груди. Слуги, помнившие ещё маленького Джаса, строгие и замкнутые, тоже оживали вместе с малышней. Джаймис удивленно говорил сыну:

-Я, сынок, много чего в жизни делал неправильно и с тобой и с остальными детьми, вот сейчас это ясно осознал, и для маленьких внуков сделаю все возможное, чтобы выросли людьми и воинами!!

Папу малыши видели редко, с гордостью говоря, что папа воин, и он борется с врагами.

Очень скучали, когда Сай по нескольку дней не появлялся — дедуня говорил, что он уехал по делам, полюбили и подружились со смешным осликом Ённом, который позволял им карабкаться на него и ездить по двору. Дед Юнчи потихоньку учил мальчишек буквам, понимая, что вот из этих трех малышей и для Джаса, и для Сая вырастут настоящие помощники, говоря Джаймису:

-Великий Путник ничего зря не делает!! Вот прислал же этих малышей тебе на радость и всей степи на пользу. А при этой идиотке что бы из них выросло?

-Да, я в свое время многое сделал неправильно, начиная с матери Джаса, — горестно вздыхал дед.

-Вот и исправляй свои ошибки с этими внуками. Сам же видишь, не по душе это Сайху, он очень переживает, что Айн учится, а ему приходится мотаться по степи, наводить порядок. Одно можно поставить твоей идиотке-дочери в заслугу — мальчики от её злобы и ненависти, наоборот, старались быть всегда вместе, а сейчас тем более, вот и подумай — подрастут они — не будет среди них ссор и зависти, вот тебе готовые три сильных воина, помощь Джасу.

-Да Джас давно сказал, что ему не надо ничего — он только возле сына и желает быть.

-Тем более, будем из твоих внуков делать настоящих наследников.

Сайх устал. Вот уже полгода они мотались по степям, как было трудно и сложно, казалось вот, зачистили всю дрянь, можно двигаться дальше — ан нет, через какое-то время, просачиваясь по одному, в зачищенных местах опять объявлялись 'паразиты' — иномирское слово жены Людига быстро прижилось в степи, мешая людям жить мирной жизнью.

Сайх очень хотел увидеть неведомую иномирянку, с её же совета по степи распространили весть для скрывающихся бандитов — были среди них и обманутые и удерживаемые всяким шантажом люди — так для таких вот, кто не принимал участия в кровавых расправах и отравлении мирного народа — была объявлена, опять чужое слово -"ам-нис-тия", прощение. И сначала по одному, тоненьким ручейком, стали проявляться у отрядов Джаса степняки, поверившие в прощение — многие после проверки отправлялись домой, к семьям. Джас и его верные люди не были дураками — Юнчи вместе с Фейхом придумали специальный состав питья, выпив который, степняки уже никогда не могли присоединиться к недовольным или стать врагами .

Как охотились теперь уже за Юнчи, Наима с Иштеем — сыном Серзи, но умудренный жизнью Юнчи, знал много хитрых трюков, да и при нем постоянно находились по два воина. Видя, как устал Сайх, Джас с Юнчи решили, поговорив предварительно с постоянно бывающим в степи Людигом, отправить мальчика на три-четыре денечка в Куифру.

-Мальчик наш в пятнадцать лет вынужден тащить на плечах тяжкую ношу — пусть немного отдышится. Мы тут справимся, тем более, зверь мифический с нами будет!!

Зверь мифический, про него не знал теперь в степи только глухой, он одним своим появлением наводил ужас на степняков. Пару раз его неожиданное появление прямо посреди сражающихся вызвало паническое бегство, уж больно страшен был его вид.

Ещё раз он появился внезапно, когда возле Сайха оказалось аж пять противников — попали они вчетвером в засаду, против них оказалось человек пятнадцать, схватка получилась неравная. Марая ранили, Джас и Ахмис старались пробиться к Саю... следящая с невысокого кургана Наима уже потирала руки в предвкушении, этот полукровка ей нужен был живой — велела оглушить его и напоить забвен-травой. Джас, крутившийся волчком, отбивался от трех озверевших степняков и, увидев,что сыну грозит смерть, понимая, что не успевает, мысленно заорал во всю мочь:

-Зверь мифический-Сим, Сая спасай!!

Вот тогда-то и появился возле лошади Сая огромный зверь с полыхающими красно-черным светом глазами, с оскаленной пастью, в которой торчали жуткие клыки...

Среди этих пятерых никто сначала не отреагировал на лабиса в горячке схватки — они уверовали, что вот сейчас они, накинув аркан, потащат ненавистного полукровку к Наиме. Сим в две минуты разорвал двоих степняков, третий, заорав от ужаса, попытался ускакать, да не родилось ещё то животное, которое сумело бы убежать от лабиса, тут же расправившись с третьим, лабис рванул к остальным. Те, парализованные ужасом, и не сопротивлялись, Ахмис, не церемонясь, посносил им головы. Два, оставшихся возле Сая, уже валялись бездыханными — подоспевший Джас смахнул одному, самому рьяному голову, а второго, ударив со всей силы — оглушил, надо было взять пленного.

Наима, едва увидев появившегося зверя, перепуганная до заикания, летела с кургана без оглядки, молясь про себя всем богам — уж очень страшный зверь оказался на самом деле. Сим не стал преследовать удирающую с тремя своими охранниками Наиму, был у него свой, только одному ему ведомый расчет, где и как он достанет главную врагиню его малыша.

После этой засады и отправили Сая отдохнуть.

Сайх с любопытством озирался вокруг уже при подлете к столице грургов — не доводилось ему пока что видеть большие, да и маленькие, впрочем, тоже — города. Грурги опустились на той улочке, где стоял дом Людига, было раннее-раннее утро, город ещё досматривал последние сны, и только Лена, услышав хлопанье крыльев, тут же вскочила — знала уже, если крылья хлопают поблизости — муж ненадолго прилетел.

Быстренько натянув свой видавший виды костюм, бегом понеслась по лестнице к выходу, выбежав, застыла в удивлении. Первым к двери шел молодой, высокий юноша, удивительно напоминавший Вилью, только глаза были-черные, степняцкие. Людиг здоровался с Наином, что-то негромко у него спрашивая.

Молодой человек слегка склонил голову:

-Приветствую Вас, уважаемая Лена, жена моего наставника!!

Наверху стукнула рама, кто-то охнул, и не успела Лена ответить на приветствие, как из двери выскочила растрепанная после сна Вилья, молчком обогнув Лену, она повисла на сыне.

-Саюшка, мальчик мой!

Мать и сын, забыв обо всем, обнимались и внимательно вглядывались в друг друга.

-Как ты изменился!!Совсем мужчиной стал!

Сай только счастливо улыбался.

-Ой, что это я? Лена, это же мой сынок!!

-Да кто же не узнает твою копию? — улыбнулась Лена. — Пойдемте в дом.

Сай с любопытством осматривался, мамочка тут же потащила его в небольшой бассейн с теплой водой, сама торопливо захлопотала на кухне, подогревая приготовленное с вечера. Так повелось у них с Леной-Людиг мог появится поздно ночью или рано утром, и уставшего, иной раз засыпающего прямо за столом, Людига надо было покормить.

К Саю присоединился Людиг, они с удовольствием поплавали, поныряли, отмыли степную пыль, Людиг заторопился:

-Сейчас вот-вот мое сокровище проснется, я побежал, ты можешь не спешить!!

Сайх вытерся, надел какие-то брюки с рубашкой, приготовленные мамочкой, и едва вышел из помещения, попал в объятья Айна.

-Ух ты, какой ты стал, совсем мужчина!! А я все такой же!

-Айн, дружищще!

Они пошли на кухню, откуда тянулись ароматные запахи. Счастливая, сияющая мамочка наливала в тарелки что-то ароматное.

-Садитесь, мальчики, сейчас Людиг подойдет!

Людиг пришел не один, на руках у него сидела крохотная девчушка, с любопытством уставившаяся на Сайха своими сиреневыми глазками. Сайх вспомнил, жена Людига говорила, у них такие глаза называют фиалковыми, по каким-то земным цветам.

Одетая в какие-то смешные штанишки с лямочками и необычную... майку, как потом узнал Сайх название этой одежки, малышка, как-то очень серьезно вгляделась в него и, улыбнувшись, потянулась к нему. Людиг удивленно протянул:

-Надо же, впервые вижу, чтобы она сама к кому-то тянулась!

Сайх осторожно принял такую драгоценную ношу, немного неловко взяв её, мамочка показала ему, как правильно держать ребенка. Ребенок сидел у него на руках, ей явно нравилось, она все также внимательно вглядывалась в Сайха, потом что-то сказав на своем детском языке, завозилась на его руках, как-то ловко извернулась, послышались удивленные и восхищенные вздохи. Малышка, одетая в эту странную майку — Лена сразу же назаказывала таких маечек, которые не мешали Голубе расправлять иногда крылышки — сейчас их полностью раскрыла.

-Сайх, невероятно!! — воскликнул Людиг, забежавшие на изумленные восклицания Лена и какая-то пожилая женщина, замерли, глядя на малышку. А та доверчиво прижалась головой к груди Сайха и опять что-то говорила на своем языке. Лена отмерла:

-Людиг, у неё появился другой цвет на крылышках!!

-Вижу, ну что, девочки и мальчики, думаю, всем ясно, что случилось!!

Сайх, осторожно покачивая девчушку, сказал:

-Мне ничего не ясно.

-Иди к маме, маленькая!! — позвала дочку Лена, та не реагировала. Тогда мама сказала непонятные Саю слова: — Иди скорее, мы сейчас крылышки большие посмотрим!

-Сай, покажи свои крылья!! — попросил Людиг.

-Зачем? — не понял Сай. — Они же пока не работают.

-Покажи, покажи, так надо.

Сай посмотрел на мамочку, она, странно поглядывая на него, просто кивнула. Сын быстро стянул рубашку и повернулся ко всем спиной — распахнул крылья и услышал дружный вздох. Потом пискнула девчушка и через секунду крыльев Сайха коснулись маленькие ладошки... вопреки ожиданиям Сая, они не старались смять или дергать их, осторожно гладили, и опять малышка что-то говорила. Лена передала дочку Людигу, Сай убрал крылья, привычно вздохнув — он так устал ждать, когда же они заработают.

-Чего вы все вздыхали, крылья — как крылья, у всех грургов такие же? — недоуменно спросил он, накинув рубаху.

-Видишь ли, Сайх, дело в том, — немного растерянно начал Людиг, запнулся... — Ленуша, помогай!

Ленуша ласково взяла Сая за руку. -Это звучит дико, но, Сай, наша малышка признала тебя своей парой!

-Какой парой?

-Самой что ни на есть настоящей! Ты — её вторая половина.

-И как вы такое определили? — недоверчиво спросил Сайх, а девчушка опять потребовала, чтобы он взял её на руки.

-Видишь ли, тут столько всего... Во-первых, наш ребенок сам тянется на руки только ко мне, Людигу и твоей маме — она родилась с крылышками, они были почти полностью белые с небольшими крапинками темного на кончиках. Во-вторых-сейчас, когда она выпустила крылья, у неё просто как в кино, стала проявляться темная широкая полоса, такая кобальтовая, то есть насыщенно-синяя, — поправилась Лена.

-И что? — опять не понял Сайх.

-А то, что у тебя точно также на таком же месте появилась такая же полоса на крыльях.

-Но, — удивился Сайх, — она же совсем маленькая?

-По нашим, земным меркам, ей должно быть около восьми месяцев, а здесь она уже наполовину старше выглядит, топает вовсю, только вот говорить ленится.

-Покажи Саю крылышки, маленькая!!

Ребенок радостно гукнул и развернул крылышки, Сайх долго долго смотрел на эти маленькие крылышки и точно так же нежно-нежно дотронулся рукой до них.

-Когда она только родилась, буквально через полчаса, прилетал к нам Великий Путник. Я только-только её завернуть успел — Ленуша измученная уснула — вышел на свет, а там птица сидит на скале, огромная такая, что твой Сим во гневе. И велел он показать малышку, крылышки посмотрел и сказал, что парой ей будет тот, в чьей крови смешалась кровь грургов и проклятая — степняков. Так что все сошлось, и полосы у вас появились одинаковые.

-Надо же!! — удивился Сай, потом улыбнулся. — Я жениться пока точно не собираюсь, сам ещё неуч, так что расти, маленькая невеста, подрастай.

А маленькая крошка, опять внимательно посмотрев на него, выдала:

-Сяй!

-Вот, кто мы такие против воли Великого идти? — засмеялся Людиг. — Мне теперь тебя внуком звать не с руки, зятюшка скорее.

< Малышку Голубу прорвало, она теперь старательно повторяла все слова — смешно, шиворот-навыворот, но словарный запас увеличивался.

-Папа мо Лю! Ена-мама, Иля-Вилья, баба Ель.

Людиг посмеивался:

-Давно надо было Сая привезти, а то ещё бы с полгода молчала.

Все последующие три дня Голубонька, оказываясь на руках у Сяя, тут же распускала свои крылышки, ну нравилось ребенку на руках у суженого!

Сайх с Вильей с утра уходили знакомиться с городом. Сая интересовало все — город был чистым, ухоженным, не было бедных кварталов, не было свалок, каких-то опустившихся личностей, грурги строго следили за порядком в столице.

Если люди не имели работы, их ставили на учет в специальном Учетном Доме, выплачивая небольшой минимум в местных деньгах, и пока не появлялась подходящая работа, они занимались полезным трудом-подметали улицы, вывозили мусор, прочищали забившиеся стоки, озеленяли улицы и скверы. Многие старались держаться за свою работу, не каждый желал мести и убирать мусор.

С подсказки Лены — Айхо всерьез ждал её на должность своего советника, начали разрабатывать находящийся неподалеку карьер с розоватым камнем — из него получались красивые барельефы, всякие лепнины, появилась мода на обкладывание нижних этажей зданий и домов этими розоватыми плитками. Город заметно прихорашивался, опять же на обширной торговой площади на пробу открылись парочка летних уличных рестораций с напитками и выпечкой, популярность их стала зашкаливать за неделю, и по всему городу стали появляться такие вот небольшие уютные местечки, где можно было спокойно посидеть, пообщаться с друзьями.

Айхо не стал заморачиваться — сделал эти ресторации государственными — затраты окупились, и прибыль пошла на постройку большого предприятия возле карьера.

Там кроме барельефов и чисто плитки начали производить статуи для фонтанов, всякие фигурки для украшения садов и парков, какой-то ушлый грург заказал первым небольшое изображение Великого Путника в камне и прикрепил на фасад дома, а дальше понеслось — всем непременно стало надо украсить свое жилище вырезанным в камне изображением Великого Путника.

Были и большие и маленькие его изображения — у кого-то стояли целые статуи, но всем обязательно хотелось иметь своего Великого Путника.

Там, в вышине, он ухохатывался, но относился по-доброму почти ко всем своим человечкам, такой вот был оставшийся здесь после Великого Потрясения бог.

Когда устроившие Потрясение боги, разуверившись в этих негодных людишках, решили уйти из их мира, он тогда ещё совсем юный Птиц, решил остаться, дать людям шанс, негоже было оставлять переживших беду малочисленных людей совсем без помощи.

Ему не особо нужны были пустые и лживые восхваления в каких-то больших постройках, где хитрые и отнюдь не худые служители наживались бы на якобы служении ему.

До сих пор не было этих помпезных и ненужных зданий в его мире, он не нуждался в таком. А вот что в каждом доме, даже в крохотной лачуге была его маленькая или картинка, или сшитая из тряпочек, или вырезанная из дерева или камня фигурка — это дорогого стоило. Великий очень ценил искреннее уважение своих людишек и многим откликался на их просьбы. Хитер стал Великий, научился строить многоходовые комбинации, ведомые только ему одному, расстраивал пакостные планы таких вот, желающих господства людишек, как Черн, наказывал и подчас жестоко, вот как Джаса, за слезы и горе.

Сейчас же посмеивался над внезапно возникшим в столице грургов желанием прилепить на каждый дом его не вполне правильное изображение, но мало кому довелось увидеть Великого Путника воочию. Пусть себе, а он пока с доброй улыбкой наблюдал за своей маленькой крестницей, распускающей свои крохотные крылышки и радовался, что не ошибся в выборе родителей для своего второго 'крестника', который обещал стать многомудрым и справедливым. Одно то, что за эти трудные и кровавые полгода мальчишка не озлобился, не стал жестоким, как когда-то его отец — говорило о многом!

Ещё он удачно успел выдернуть из приближающегося небытия для одного из очень уважаемых грургов в его мире людей — Людига, эту иномирянку, уже точно зная, что для людей она станет очень даже нужной.

Сай с мамочкой улыбались, видя эти изображения, но что-то говорить и критиковать не собирались, видится людям таким Великий Путник, значит, так и надо.

Сайх долго стоял возле огромного здания Высшего Дома Знаний, с завистью поглядывая на молодых грургов, что торопливо спешили на учебу.

Мамочка дотронулась до его руки:

-Не переживай, сын, как закончится это все в степи, ты сразу же пойдешь учиться.

-Смогу ли, я ведь не учился даже в самом начальном доме знаний.

-Саюшка, у тебя был один из лучших, даже великих, учителей, что живут сейчас в этом мире — Юнчи!!Поверь мне, ты станешь достойным учеником!

-Мамочка, а это библиотека?

-Да, попроси Людига, сходите с ним!

Сайх после обеда, не откладывая дело в долгий ящик, попросил Людига о посещении библиотеки, а там... он просто замер в восхищении, глаза разбегались от огромного количества книг, ему хотелось прикоснуться к каждой, потрогать, осторожно полистать, забравшись в какое-нибудь уютное местечко -читать, знакомиться с интересными фактами, получать новые знания и сведения обо всем.

Людига и его провели в зал, где хранились редкие сейчас книги, написанные ещё до Великого Потрясения. Сайх в немом восторге, едва касаясь корешков книг, прошелся по помещению.

-Как бы я хотел остаться здесь хоть на недельку, хотя бы полистать некоторые из них!! Мне Юнчи столько рассказывал про такие рукописи!!

Хранитель, свысока до этого поглядывающий на восторг молодого человека, явно из провинции, изумился:

-Ты знаешь Великого шамана Юнчи??

-Да, это мой дед и Учитель!!

-Я поражен, когда ты увидишь его?

-Да через два дня.

Служитель низко поклонился:

-Передай Великому Шаману низкий-низкий поклон от недостойного Хранителя Вирха, скажи ему, что Вирх с огромным нетерпением и надеждой ждет мудрейшего Юнчи и надеется, что все-таки удостоится видеть его в нашем храме книг.

-Передам дословно, — улыбнулся Сайх. — Можно мне только посмотреть вот эту рукопись, мне дед про неё много рассказывал??-

Сайх кивнул на толстенный том, на котором было вытиснено: "Миры и мифы". Хранитель с почтением взял эту книгу, положил её на небольшой стол и кивнул, разрешая. Сай опять удивил его, бережно и аккуратно перелистывая, он бегло и быстро прочитывал написанное, затем посмотрев оглавление нашел страницу с мифическим зверем.

-Людиг, смотри, здесь о Симе написано, что он жестокий, не идущий ни на какой контакт, ужасный зверь.

-Да истинно так!! — подтвердил Хранитель.

-Но Сим совсем не такой! — воскликнул Сайх.

Людиг пояснил Хранителю:

-У этого молодого человека зверь мифический, лабис — лучший друг, они с двухлетнего возраста росли вместе!!

Хранитель замер, неверяще вгляделся в такого, казалось бы, простецкого молодого человека, потом отмерев, сказал: -Почту за честь видеть тебя в нашем хранилище в любое время!!

-Благодарю!! — просиял Сайх. — Я, может, даже со своим лабисом приду, он любит слушать, когда я читаю, но это, — он погрустнел, — будет не скоро.

-Не горюй, зятюшка — будет!! Сейчас мы с тобой грязную работу делаем, но кто-то же должен вскрывать эти гнойники, так пожелал Великий, значит — так надо.

Хранитель попросил подождать немного, вышел куда-то, через несколько минут принес аккуратно упакованные в непромокаемую бумагу несколько книг, с поклоном подал их Сайху:

-Вот, возьми, читайте в свободное время эти книги со своим зверем мифическим, у нас сохранились по два экземпляра, надеюсь, ты будешь их беречь!

Сайх тоже низко поклонился:

-Для меня это самый дорогой подарок, благодарю, Хранитель!!

dd> Весь вечер Сай восторженно восклицал, разглядывая книги:

-Мамочка, посмотри, какое чудо!

Лена, уложив малышку, подсев к Сайху, тоже с большим интересом листала эти книги.

-Обязательно буду ходить в библиотеку. Я очень мало знаю об этом мире.

Рано утром Сайх и Людиг улетели, Голуба весь день куксилась, разводила крошечными ладошками и горестно жаловалась:

-Сяй неть!

Опять были напряженные рейды по степи, стало немного легче, простые люди начали понимать — Джас как раз тот правитель, что нужен в степи, он сумеет сделать страну степняков крепкой, сильной и не надо будет бояться ни отравы, ни бандитов.

Все чаще малочисленные шайки бандитов или вылавливали сами степняки, живущие в отдалении, или, выследив, отправляли в определенные места гонцов, а оттуда информация поступала к Джасу. Создано было несколько отрядов находившихся по разным поселениям, они-то и зачищали все эти гнойники.

Юнчи тоже побывал в Куифре, восхитился маленькой девчушкой, парой его внука, долго расспрашивал Лену об иномирской жизни, затем в разговоре с Фейхом категорически потребовал, чтобы в их Высшем Доме Знаний в ближайшее время начали обучать лекарскому делу всех, кто хоть немного разбирается в травах или мало-мальски умеет залечивать простые раны.

-Леена рассказала, про боль-ни-цы у них там — дело стоящее и очень нужное, я хочу Айна отправить на Родину, пусть там тоже пошевелятся. Хорош сидеть сложа руки — надо начинать действительно сообща жить. Пора уже, как Лена говорит — "На миру и смерть красна" — сотрудничать. Ох, как повезло Людигу с женой во всем, а малышка — чудо маленькое.

-Пошла к тебе на руки? — полюбопытствовал Фейх.

-Лена сказала: деда Сая приехал! Тут же подлезла, бороду теребить стала, "Дедя Сяй!"

-А не получится так, что Сайху наложниц начнут поставлять и соблазнится? Мальчик молодой, кровь степная — горячая, да и отец его жеребцом не зря был прозван?

-Мальчик с этими книгами не расстается, как свободная минутка — сядут где-нибудь с Симом, Сай читает, а зверь слушает. Иной раз спорят до хрипоты.

-Как это? — вылупил глаза Фейх, — Зверь ведь не говорит? Ты, старый, часом не фантазируешь??

-Э-э-э, темнота, сидишь на кладе — рукописей редких столько в вашей библиотеке, а тебе зад лень поднять? Полистай книги-то, есть в них упоминание, что зверь мифический может общаться мысленно с теми, с кем близок, а Сай его котенком размером с ладошку нашел, спали и ели вместе, вот и общаются ребятишки.

-Ничего себе, ребятенок — огромная зверюга.

-Ну, это ещё не предел, Сим давно сказал, что он ещё растет, и сам точно не знает, каких размеров может достичь. А так по возрасту тоже молодой, есть у меня подозрение, что наш Великий его откуда-то из другого мира вытащил. Скорее всего, там мать его погибла, вот он и подкинул его нашему Саю. Вместе росли, вместе и шкодничали, обоим и попадало от меня... нет, я никогда их не бил, но воспитывал, иногда специально нудно говорил, так этот котенок хитрый подлазил ко мне, начинал топтаться по ногам, урчал и совал башку в руки, вроде чтобы его простили. Так к чему это я говорю? Да у внука моего одна цель и мечта — учиться, очень уж он до знаний охоч. Я навестил хранителя библиотеки, попросил подобрать для мальчика кой какие книги, на время. Договорились, будем с грургами возвращать изученные и брать новые — и, я уверен — когда закончится вся эта кровавая каша в степи, мальчик мой учиться станет не положенные семь лет, а года два-три. Я стараюсь ему передать многие свои знания, кроме шаманства — тут он категорически против, нет у него интереса к этому. Кровь грургов в нем очень сильна, но я уже нашел себе ученика, будущего шамана,Ирлика, старшего внука Джаймиса от этой ненормальной, возомнившей себя чуть ли не равной Великому. Ох, какое ей будет наказание за все слезы детей, за эту кровавую бойню, предчувствую я ужасную участь её. Мальчишки такие славные, друг за друга горой, послушные, исполнительные, боятся любого окрика — стараются быть во всем нужными, а у старшего совсем неожиданно выявились способности к шаманству. Я старый, видевший много всякого, с уверенностью говорю — Великий своим разумением, недоступным нам, простым смертным, сейчас ему одному ведомыми методами собирает вокруг Джаса и Сая нужных и надежных людей. Вот и в мальчишках разглядел какие-то хорошие задатки. Я уже говорил Джаймису, что вот эти три мальчонки и будут в будущем опорой и защитой степнякам. Сайх — тот точно в степи не останется, не его это — править, он у меня больше всего к знаниям тянется.

-Я столько раз уже благодарил Великого за Леену и, особенно, за малышку. Она меня не очень любит, носишко свой морщит, как увидит. А три беременные женщины уже точно родят девочек, и все должны быть с крылышками. Вот родят, и боюсь, начнется повальное рождение малышей, скажем так, с новыми способностями. И ты прав, старый мой друг — лекари нам просто необходимы, везде — и здесь, и в степи.

ГЛАВА 13.

Жизнь завертелась какая-то суматошная. У грургов был праздник — три женщины, согласившиеся на введение в организм сыворотки, благополучно выносили и родили все — долгожданных девочек, и было чудо — три девочки и все с крылышками!!!

К Фейху съезжались молодые и не очень женщины, у которых не было иной мечты, как родить именно девочку, встрепенулись и многие холостые грурги, каждый понимал, что лет через пятнадцать-семнадцать взлететь в танце любви теперь реально!

В Дом Знаний валом повалили травницы и травники, набралось уже семьдесят человек, если первые дни степняки и грурги держались обособленно, то по истечении недели все перемешались. Молодежь ждала начала занятий, которые все никак не начинались — слухи ходили разные, но именно сегодня, пополудни в ворота Дома Знаний неспешно и чинно стали входить необычно одетые, высокие, худые, светловолосые люди, явно не грурги. В обширном дворе смолкли голоса, все с любопытством уставились на новеньких, к которым торопливо подходили Фейх и Правитель Айхо. Айхо зычно произнес:

-Приветсвую вас, люди из страны айнов, рад, что вы откликнулись на наше предложение! Надеюсь, что между нашими странами будет крепкая и настоящая дружба!!

Самый взрослый, более плотный айн вышел вперед, церемонно поклонился в ответ и так же громко ответил:

-Народ айнов выбрал для учебы у вас самых достойных айнов, мы тоже верим в дружеские и теплые отношения между нашими странами!!

-Айны, айны??! — прокатился по толпе грургов и степняков быстрый шепот — мало кому довелось видеть так близко этих, живущих замкнуто, северных соседей, и мало кто знал, как тяжко пришлось Айну в родных краях. Он упорно доказывал, убеждал, ругался, надоедал всем и таки добился своего — вместе с ним и ещё тремя посланниками Айхо, в Куифру приехали тридцать пять айнов, среди них — восемь самых храбрых девушек.

Фейх чуть не плясал от радости, пятнадцать человек айнов неплохо разбирались и травах и умели лечить некоторые болезни и раны. Он в этот же день пристал к Айхо:

-Правитель, ты понимаешь, что надо срочно оборудовать первую больницу? — Какое сложное слово, лучше Дом здоровья.

-А ты понимаешь, что будет много недовольных среди частных лекарей?

-Тут мы с Леной уже прикинули, — пояснил Фейх, — кто пожелает на государственную службу — будет работать в таких вот домах здоровья, кто не захочет — пусть себе практикует, только останется проплачвать налог за частную практику в казну, а отчислять эту проплату будем в наши дома. Леена собирается в те места, где растет мифра, навестить своих шамбаев, проверить, как обустроили заповедник и набрать эту чудо-травку. Почти все настои и капли теперь готовим с добавлением мифры, поделившись со степняками, надо и айнов не обидеть. Я так рад — у меня теперь аж пять толковых умельцев в приготовлении настоев и лекарств, я даже и мечтать не смел о таком!! Жили вот обособленно, правильно Лена говорит, что надо меж собой налаживать добрые отношения, нам безусловно повезло, что наш уже, парнишка Айн, отучился у нас почти год, и его горячие речи айны услышали!Отправь туда одних грургов, столько молодежи айны бы точно не отпустили.

Лена собиралась к своим шамбаям, прилетел Людиг с Юнчи и Саем. У малышки опять был праздник — крылышки распахнулись, едва она услышала шаги Сайха, так и побежала ему навстречу, растопырив ручонки.

-Ах ты, птичка маленькая!! — осторожно поднял её над головой Сай, боясь как-то задеть крылышки, а Голуба счастливо смеялась и взмахивала своим красивыми крылышками.

Лена едва уговорила её отпустить Сая помыться, отдохнуть

-Пойдем, маленькая, собирать гостинцы для кисок Васи, Рыжика и маленьких котяток!!

Услышав про котят, ребенок мгновенно забыл про Сайха, старательно пыхтя собирала в маленький рюкзачок — с легкой руки Лены, эти иномирские рюкзачки стали 'писком моды', и у детей, и у молодежи. А молодые мамы по достоинству, вернее, с восторгом оценили 'кенгуру'-переноску для малышей — и руки свободны, и ребенку удобно, Лена в первую очередь думала не о своей популярности, а об удобстве для себя и Голубоньки.

Вот и укладывала малышка свои любимые игрушки для котяток, мама много рассказывала про них, а девчушка всегда делилась всем с друзьями. Вылетели рано, Лена по дороге задумалась о дорогах для поездок на лошадях, да и велосипеды не мешало бы начинать делать, пусть, вон, как в Голландии и Дании — вся страна ездит на великах — и экологично, и для здоровья полезно.

Грурги опустились неподалеку от той самой пещеры, где вначале родились зверюшки, а потом и доченька. Первым учуял их Рыжик — опять как когда-то он сидел у куста и внимательно смотрел на приближающихся людей.

-Рыжик! Рыжик! Иди сюда, мальчик! — позвала Лена.

Рыжик стрелой метнулся к ней и, привстав на задние лапы, начал вылизывать её лицо. -Рыжик, ты меня всю обслюнявил, Рыжик!— смеялась Лена, ласково гладя эту большую и обожаемую морду. -Где Вася, детки?

Рыжик отпустил её, к нему торпливо шла маленькая девочка, повторяя за мамой:

-Лыжик, лыжик! Ди к Любе!

Рыжик повел носом и вдруг упал перед ней кверху брюхом. Смеющаяся малышка тут же повалилась на него, старательно гладя его по ушам, по морде, по шее — до чего дотягивались ручки.

-Киса ласивая, лавится Любе!!

Рыжик позволил ребенку повозиться, потом повернул морду к Лене, типа — "Уйми ребенка!"

-Голубонька, пойдем Васю и котяток смотреть!!

Пошли к пещере. Рыжая красотка Вася скакала по поляне возле Лены — радовалась, а из кустов выглядывали две хитренькие, заметно подросшие мордочки.

-Мама, котятки де??

-Вась, твои детки подойдут к дочке??

Вася легла на пузо, дочка тут же забралась ей на спину, и Вася потихоньку понесла ребенка к кустам. Там опять легла, негромко рыкнула, и из кустов настороженно поглядывая на людей, вылезли два шамбая.

-Вася, какие они большие стали?? — изумилась Лена.

А дочка смело шагнула к ним. Шамбай побольше шумно втянул воздух, похоже, учуял знакомый запах -спали-то вместе с капельной дочкой, и ласково ткнулся мордой в ручки дочери, а вышедшая вслед за ним кошечка... она была необыкновенно красивой — какой-то грациозной и более темного окраса.

-Вася, какая дочка у вас красавица!! Вот это да!

На поляне появился работник заповедника и негромко пояснил, такой вот окрас и гибкость для мощных шамбаев редкость

-Ай да мы с тобой, Вася, какую девочку сумели сохранить! — заулыбалась Лена, а Вася с благодарностью, явно понимая, о чем речь, стала лизать Лене руки.

Детки, перезнакомившись, уже вовсю общались, Голуба обнимала их изо всех своих силенок, котята, этакие хорошие собачки — на ум Лене пришло сравнение — алабаи, осторожно трогали её лапами, наклоняли свои морды, лизали счастливую дочку в щеки. Малышка обняла самца:

-Длуг ты мой, босой! А ты-Класа!

-Вот, и малыши получили мена, нарекла их Голуба — Другом и Красой! — подытожила Лена. — Суждено видно, женщинам Людига, имена шамбаям давать! Вась, Рыж, ребенка никто не учил, она сама так надумала!

Людиг все больше дорожил своей такой необычной женой, гордился ею. После даже двух дневных отлучек домой торопился, будто он не был два месяца. Его встречали три любящих сердца: Лена, Голубонька и Сель! Людиг мысленно постоянно благодарил Великого Путника за своих дорогих, не сомневаясь нисколько, что он его слышит.

Ещё просил Людиг Великого разрешить сложную проблему: всем было ясно, что Сайх не хочет и не сможет навсегда остаться в степи — он рвался учиться, да и прекрасно понимали все, что мальчику, выросшему среди нескольких человек, необходимо и учиться, и пожить в коллективе — ему нужно общение, новые настоящие друзья — все то, что он недополучил.

Но оставался больной вопрос — степи. Джас — да, это был истинный Правитель, у него точно все бы получилось, но первое — язык, мало кто мог понять его именно так, как надо было, и второе — не горел желанием Джас быть далеко от сына, волновалось его сердце за единственного ребенка. Он не хуже Сима готов был рвать на кусочки тех, кто, не приведи Великий, даже бы просто замахнулся на Сайха.

-Подрастут вот достойные Джаймисовы внуки, тогда да, в степи будет три Высших сразу, а пока ... Великий Путник, ты мудрый и многое можешь, помоги разрешить эту проблему. В степи, сам видишь, осталось не так много заразы, но вот не начался бы опять разброд у них, многие ведь затаились, якобы перекрасились, — размышлял про себя Людиг, откуда-то зная, что Путник его внимательно слушает. -Многое стало у нас меняться, вон, айны пошли на контакт, жизнь везде оживилась. Я за свою жизнь столько поганых голов посносил, так уже хочется в спокойствии пожить, дочурку постоянно видеть, а не урывками, сына-наследника, надеюсь, успею родить!

-Я Великий, честно признаюсь — боюсь, ой, как боюсь, что моя Ленуша кого помоложе заметит, они, девочки мои, для меня — все на свете, но как редко я бываю дома. Знаю, она меня любит, но ведь иномирянка, молодая. А я староват для неё, вдруг?? Знаю, хихикаешь ты там, но никому я таких мыслей не выкажу — я же железный Людиг.

И навалился на него какой-то внезапный сон, короткий, но информативный.

Стоит он, Людиг, в Доме здоровья — вокруг все свои, большенькая, лет пяти, Голуба дергает его за руку и нетерпеливо спрашивает:

-Папа, папа, ну скоро??

А он, Людиг, отчего-то сильно волнуется, и нет возле них его Ленуши. Только озадачился он, где его любимая женушка, откуда-то сбоку начали выходить лекари — трое и все с маленькими, явно недавно рожденными детками, завернутыми в одеялки. А за ними последней идет бледная Ленуша.

-Ленуша! — рванулся к ней он, а лекари заступили ему дорогу и отдают свертки, говоря при этом:

-Возьми своего первого сына, Людиг!

Другой отдает второго, а третий, засмеявшись, спрашивает:

-Как третьего сына будешь брать, Людиг??

А из-за спины выворачивается Джас и каким-то нечетким голосом говорит:

-Я возьму, на правах будущего родственника!!

Людиг начал понимать, что вот эти три свертка — его сыновья!! Вместо одного — сразу три???

-Это ж-начал он... — и проснулся.

Помотал головой, стряхивая остатки сонливости, и оцепенел, осознав, что показал ему Великий Путник в этом коротком сне!

Взрослый, жесткий, замкнутый мужик, скакал по полянке, прошелся колесом и, подняв глаза к небу, восторженно сказал:

-У меня нет слов, ты поистине велик — Великий!!

Никак не могла понять Лена своего вернувшегося сияющего мужа:

-Людиг, ты как в лотерею миллион выиграл!

-Больше, чудо моё иномирское, намного больше! — хитрил её честный муж. — Я уже имею много больше твоего непонятного миллиона, у меня есть вы, я вас даже не люблю — я вами дышу. Не встреть я тебя, я точно знаю — Великий приложил к этому свою птичью лапу — так и жил бы каменным идолом!! Фейх вон уверен был, когда вас нашли, что две иномирские женщины предназначены для Айхо и Сая!

-Это почему? — Лена даже обиделась, — Сай — пацан малолетка и я?

-В нашем мире возраст немного по-другому считается!

-Да как бы не считался, я знаю, что он пацан, а Айхо ваш... честно, хороший, замечательный мужик, но мое сердце выбрало тебя!

-Путник так и сказал в свое время Фейху — кто появится у нас — выбор сделать надлежит сердцем!

-Ладно, я — в то время жутко выглядела, но ты-то? У тебя выбор был огроменный?

-Не тянуло все эти годы к кому-то, а ты — сразу же сумела заинтриговать, хотя я в крепость не должен был ехать, в последний момент пришлось. Это все проделки Великого, за что я ему безмерно благодарен. Поверь, Ленуш, Великий Путник, он мужик справедливый и наказывает так, что человек если не сломается — становится полностью другим, вон, как Джас, или же так и уходит слабаком, но и добро делает великое — все по заслугам!!

-Хотела бы я Джаса вашего увидеть?? Судя по всему, ох, и досталось ему?

-Заслужил, тогда он был... — Людиг помолчал, подбирая слова, — урод, внутри! Это сейчас, немного зная его, и, если судить по старшей сводной, что на данный момент самый хитрый наш враг — мальчонка сумел вырасти в ненависти и злобе, понятно же, его не то чтобы на руках держали, вон, как наша птичка у деда Юнчи удобно устроилась и 'казку сюсаеть', а даже нормальных слов не говорили, вот и ожесточилось совсем маленькое сердечко у ребенка. А как он на Вилью смотрит, исподтишка... Жалко мужика теперь мне. Но я ему сразу сказал — вернись то время, поступил точно так же.

-А он что?

-Ответил кратко: За дело!! Ведь не сгинул, Айн-то почти сразу сознание потерял, когда кораблик кто-то из Высших тряс, как вон дерево с плодами, а Джас-то все это видел, можно сказать, сотню раз успел умереть... Великий все точно рассчитал, суждено было ему выжить и стать сыну наставником и другом. Даже доведись ему обрести силу мужскую, вряд ли Джас станет как тогда, пользовать всех без разбору-он только и видит Вилью. Но мужик — кремень, четко установленные им же границы соблюдает. Если Вилья найдет себе пару, не знаю, как он сможет себя держать в руках. Сейчас-то он может рядом быть, а при паре... жестоко его наказал Великий и моими руками, и матерью его сына! Даже для меня это было бы невыносимо, видеть единственную женщину, знать, что и дотронуться нельзя!! Пойду, заберу слушательницу, посапывает уже — дед Юнчи какие-то сонные сказки знает, мгновенно ребенок засыпает от них.

Юнчи передавая спящую дочку папе, славно так улыбался:

-Людиг, у нас есть маленькое рыжее солнышко, на сердце так тепло делается, увидев её! А сказки?Придумывал сам для Саюшки, мама-то была далеко, вот и старался, чтобы малыш тепло и любовь получал, не вырос Джасом номер два.

Малыш в это время носился с шамбаями по окрестным полянам, не сравнивая своего Сима и Рыжика, просто получая огромное удовольствие от беготни и возни с такими славными кошками. Особенно старался Друг, постоянно лез к Сайху — побарахтаться, видно, была на мальчике какая-то метка Симова — ни один из шамбаев не пытался выпустить когти, что было удивительно для диких зверей, здесь и сейчас это были дружеские захваты. Да и Сайх, приученный Симом, вызвал азарт у зверей, им хотелось ухватить такого скользкого человека, но тот благополучно уворачивался, ускользал, подпрыгивал, а Людиг со спящей дочкой на руках, Лена и Юнчи любовались Сайхом и шамбаями.

-Уфф, хорошая такая тренировка! — отдуваясь, приземлился возле них после очередного прыжка Сайх. -Замечательные звери, если все такие разумные, то в будущем из них могут получиться самые лучшие и друзья, и охрана, они очень похожи на Сима в чем-то!

К вечеру собрались улетать, Лена долго нашептывала в ухо Рыжику что-то, целовала грустную морду Васи, гладила замечательных ребятишек, а Голуба измусолила их, нацеловывая куда попало и твердо обещая:

-Пиеду сё!

. Назавтра Лена с Людигом, рассказывая про заповедник Правителю Айхо, очень хвалили тамошнего смотрителя.

-Понравилось, в заповеднике порядок, зверям и всякой мелкой живности вольготно.

Айхо порадовался, грургам вот-вот предстояло ещё два заповедника организовать, сейчас из самых толковых звероведов отбирались самые лучшие, и после небольшой стажировки у смотрителя первого заповедника, их отправят по другим заповедникам.

-В Доме знаний не хватает учителей, а желающих учиться все больше!! — посетовал Айхо.

-Так приглашайте учителей из айнов и степняки найдутся толковые. Пусть и сами учатся, и молодежь учат, в моем мире был у меня знакомый — в шестьдесят лет получил третий диплом о высшем образовании. Учиться никогда не поздно! — сказала Лена.

-Точно! Я вызову Старшего Наставника Дома, ты ему все это проговори.

-У вас необыкновенная, изумительная библиотека, по рукописям можно много чему научиться! А ещё, Айхо, не дело это — людям на большие расстояния ходить пешком. Вот, мы с Людигом наброски сделали -велосипедов, и для деток, и для женщин, и мужские. Ничего сложного и заумного, а пользы много. Вот такой, трехколесный, для пожилых людей подойдет!!

Лена толково и тщательно пояснила про велики. Айхо опять сказал Людигу:

-Людиг, я ещё раз повторю — Лена будет моим советником!

-Не на постоянной основе, мне нужна дома жена, а не приходящая только переночевать женщина!!

-Нет, нет, три-четыре часа в день, не больше, как нам повезло с нею!! Великий, все грурги тебя благодарностями завалят за эти вот велики, да и не только грурги. Ты нам самый дорогой подарок сделал в лице Леены!

Вилья твердо решила — если в степи до начала следующего учебного года покончат с бандитами, и Сай сможет пойти учиться, она тоже вместе с ним будет учиться, как положено, шесть лет, а то и больше. Не прельщала её перспектива замужества, да и не тянулось её сердце к кому-либо, слишком много лет выпало из её жизни, вот и хотелось узнать и увидеть побольше и стать полезной. Сейчас она помогала Фейху, была самой старательной из тех, кто приготавливал настои и отвары. Каждый день возвращаясь с этой работы, с жаром рассказывала Лене и Сель обо всем. Старая Сель тоже постоянно подсказывала и помогала в — мудреное такое Ленушино слово — лаборатории. Все были при деле.

Глядя на них, женщины-грурги, из нелетающих, тоже начали активно помогать в разных сферах деятельности. Если раньше их уделом была торговля в основном, то сейчас нашлись среди них и технического склада ума — так случайно одна из первых женщин, купившая велик, пристроила к багажнику интересное сиденьице для двух своих малышей. Новшество тут же заметили, побеседовав с этой женщиной, Лена сказала однозначно:

-Самородок и умница!

А в степи было непонятно, Джас ясно понял, что есть среди его, казалось бы, изученных вдоль и поперек воинов, кто-то, связанный с Наимой, уж очень ловко удавалось ей выскользнуть из очередной ловушки, а пока жива эта лихва — не будет спокойно в степи.

Решил не посвящать Сая во всю эту неприятную ситуацию — видел же, что умотался, устал его такой замечательный сын. Долгими ночами размышлял Джас и пришел к неутешительному для себя выводу — сын его, поступив учиться, совсем перестанет нуждаться в нем, Джасе. Пекло от горечи его сердце, но и четко понимал он, что степь оставлять нельзя. Пусть и немой, но сумеет он справиться и постарается объединить, как и раньше, степь в единый кулак. А там, в Куифре, его опека сыну будет только в тягость. Да, Сайх уважает его как воина и человека, умеющего помочь и найти правильное решение по той или иной ситуации, но как отец, он Сайху абсолютно не нужен.

А Вилья? Эта хрупкая нежная девочка, которой он исподтишка любовался, зная, что не суждено ему даже другом стать... Усмехался печально седой воин, понимая, что сам себе в то далекое время, ох как все испоганил. Отец его, Джаймис один раз заикнулся было, что негоже будущему Правителю Степи быть одиноким и что подыщут ему надежную степнячку, которая будет знать свое место, но Джас так зыркнул на него, что тот больше не заикался про жену. Сейчас же у него прибавилось головной боли:

-Кто? Кто и как оповещает Наиму?

Это явно кто-то из самых близких, что постоянно рядом??

Незаметно начал присматриваться, и через пару недель на подозрении оставались двое — тот самый Ахмис и его самый верный и преданный слуга — Ашен, который тогда в детстве его защищал. Потом, посоветовавшись с Юнчи, решил запустить слух среди своих, что в ближайшие дни они с Сайхом, Юнчи и немногочисленной охраной поедут в горы, на священное место — надо пошаманить, укажет или нет Великий на Джаса, быть ему или нет правителем степи. Вся степь знала, если Великий принял, то появляется на правом виске у человека знак — его маленькое изображение птицы. Пытались князьки подделать такую птичку, как только не умудрялись нарисовать её — бесполезно, пропадало это изображение, а поставленное — подаренное Путником, как бы переливалось на ярком солнце. У отца Джаса в свое время был такой знак, но с распадом степи на уделы — он исчез, и знали опять же степняки, что Великий гневается.

Выехали рано утром, что Сайх остался, знал только Ахмис, Ашен, уехавший за провизией ещё не вернулся. Все было спокойно, Сайх позанимался со смышлеными старательными братиками и решил немного поплавать в неглубокой речушке, что текла неподалеку.

Все было как всегда — дозорные на лошадях проезжали, внимательно оглядывая окрестности постоянно, по дороге и к дому Джаймиса, и из него сновали слуги, везли на осликах, впряженных в небольшие тележки, провизию, шли пешком степняки.

И никто не обратил особого внимания на старую, совсем дряхлую старушку, что ковыляла по дороге. Сайх наплававшись, натянул штаны и рубаху, повесил на пояс Меч мечей, кожаный специально для него сшитый жилет с вделанными в него пластинами, надевать не стал — жарко, да и вот он, двор, в двух минутах ходьбы. Старушка, бредущая впереди, споткнулась и начала падать, Сайх в два шага оказался возле и стал поднимать её. Всадники были совсем рядом и видели все, случившееся в минуту. Сайх поднял старуху, а она резво так распрямилась, зловеще захототала и плеснула чем-то в лицо Сая. Он обмяк, степняки рванулись к ним, а старуха — не старуха, повернув лицо к ним, злорадно заорала:

-Этому ублюдку передайте, жизнь полукровки за признание меня Правительницей!! — бросила на землю какой-то пузырек, тут же возникла вихревая воронка, и они исчезли.

Сайх, прежде, чем отключиться, успел мысленно воскликнуть:

-Сима!!

Лабис точно так же, как и степняки, не успел на мгновение — разъяренный жуткий зверь, подняв морду к небу, угрожающе зарычал, и страшным было то рычание!

Джас с Юнчи, попавшие-таки в небольшую по количеству нападавших засаду, уже добивали бандитов, когда по мозгам Джасу шарахнул дикий рев Сима.

-Степняк ,малыша эта тварюга похитила. Я же на мелкие кусочки её буду рвать!! Скачите с Юнчи к горам!

Джас покачнулся и побледнел, то, что Сайх не поедет с ними, знал только Ахмис, значит...

-Что, Джас? — Заволновался Юнчи, увидев его помертвевшее лицо. Джас жестами пояснил про Сая, затем подъехал к убирающему в ножны меч, Ахмису и впечатал кулак ему в морду. Тот свалился от удара в пыль, не поднимаясь, низко опустил голову. Юнчи только и спросил:

-Почему?

-Она... она держит в заложниках всю семью, жену и пятерых деток.

Джас жестами велел связать как следует предателя, два степняка повезли его назад, Джас с остальными рванулись к горам. Сказать, что разрывалось его сердце — ничего не сказать!! Время от времени ему кричал Сим — подсказывая, куда скакать. В небе появились грурги, тоже стрелой летевшие к горам.

-Великий, не допусти гибели сына, возьми мою никчемную жизнь, но сын пусть живет! — истово просил Джас Путника.

Рядом точно также за внука просил Юнчи.

ГЛАВА 14.

-Малыш, малыш, — откуда-то издалека доносился еле слышный голос Сима, — Сай, мальчик??? Сай??

Сай по капельке, по маленькому шажочку выплывал... Откуда?? Он смутно вспомнил, что он, как всегда, побегал-попрыгал с братишками и... провал.

А в голове надрывался Сим — это был не обычный, спокойный, насмешливый тон, а дикое рычание.

-Малыш, мальчик мой, я же всю степь порву на клочки!!

-Си-ма? Си-ма, ты по-че-му ры-чишь?? — С расстановкой спросил Сай.

И оглох от радостного рева в голове.

-Саааай! Саааюшка, малыш!! Сай, слушай внимательно, ни в коем случае, слышишь, ни в коем, не показывай, что ты пришел в сознание. Пусть эта мерзавка думает, что ты вот-вот умрешь. Дед тебя учил как прикидываться бессознательным. Мальчик, продержись, я тебя скоро вытащу, никто ещё от лабиса не уходил безнаказанно! Малыш, ты просто лежи и слушай, все, что вокруг, я сейчас полностью на тебя настроился, мне необходимо все услышать!!

-По-нял, Си-ма, я по-ка те-ло свое не ощу-щаю, да-же паль-цем ше-вель-нуть не мо-гу!!

Лабис рвано и шумно вздохнул:

-Знаю, малыш, это все временно!!

Сайх насторожился. Откуда-то стали доноситься голоса и шаги, шли двое и говорили на повышенных тонах.

-Я не намерен больше терпеть твои дурацкие выходки, ты на мести этому уроду помешалась, говорил же -надо выждать, взяли бы их всех тепленькими! Сейчас вся степь поднимется, а лабис? Ты хоть представляешь, что с нами будет, если лабис найдет нас? — бурчал мужчина.

А ему гневно отвечала женщина:

-Это ты, слабак, согласен сидеть в пещере и ждать незнамо чего, что для тебя пять-десять лет, ты же не меняешься. А я через десять лет стану старухой-развалиной, пусть, вот, заради своего сынка и шевелится этот ублюдок.

-Ты совсем ненормальная? Сынок ещё три часа назад должен был прийти в себя, я тебя предупреждал, что достаточно одного вдоха этого газа, и человек отключается. А ты что сделала? Выплеснула на мальчишку весь пузырек, которого хватило бы на всю столицу грургов? Вот, посмотри, — мужчина, видно, взял Сайха за руку, потряс ею, — видишь, это же как дерево, скорее всего, он уже одной ногой на небесах.

Женщина зашипела:

-А и пусть! Я их всех и этих трех выродков отравлю, ишь ты — будущее степи!

Мужчина как-то устало вздохнул:

-Столько раз пожалел, что связался с Черном, а потом с тобой, мелкие вы людишки, не умеете ждать, все вам подай сразу и сейчас! Ждать надо уметь, вот даже украв мой пузырек, ты нормально сделать ничего не смогла. Бросила бы во дворе Джаймиса, под кустик и назавтра все бы лежали трупиками, а так ты в своей ненависти все планы перевернула!! Ты думаешь, Черн был за главного? А я так, свихнувшийся зельевар?

Его голос как-то разом стал оглушающим.

-Да вы все козявки передо мной!! Вы все игрушки в моих руках, да я хоть сейчас могу сразиться с вашим ничтожным Путником!! А ты, убогая, была мне до поры до времени ширмой и послушным орудием в моих руках. Зачем мне светиться самому, когда есть такие недалекие как Черн, Серзи и ты? А еще, чтоб ты знала — из твоих выродков, как ты их называешь, старший, если все пойдет не по-моему плану, вырастет сильнейшим шаманом, намного сильнее вашего хваленого Юнчи. Вот с кем бы я сразился на равных в искусстве приготовления ядов и противоядий! А ты — идиотка!! Молись, не знаю кому — ваш Путник тебя явно не услышит — чтобы этот полукровка хотя бы глаза сумел открыть!! Пара дней, и лабис будет здесь, насколько я успел понять из легенд — этот зверь идет за своими обидчиками и врагами до конца!! Я за пару дней успею свернуть все свои дела, а ты..? Что ж, по делам и награда. Про меня кроме тебя, теперь не знает никто — остальные, кто хоть даже намеком про меня слышали, там, в червей превращаются! И твоя участь такая же, если этот мальчишка не очнется, а судя по тому, что не пришел в сознание — он точно не выживет! Я за ваши поступки и ошибки не ответчик!!

-Я прикажу своим верным воинам, и они тебя сейчас же, сию минуту,на цепи посадят!! — заорала женщина. — Эй, верные мои! Сюда!!

Но никто не спешил на её зов.

-Ты ещё глупее, чем я думал. — Хмыкнул опять уже нормальным голосом собеседник. — Верные твои — пока все спят, и только от меня зависит, проснутся ли они. Я все сказал — время поджимает, надо собрать все свои наработки и перенести в надежное место, из-за тебя, идиотки, у меня остался только один перенос. А доделать ещё партию — времени нет, я не буду тебя убивать, зачем?? Оставлю на расправу лабису.

-Ха, ты думаешь, я испугалась какой-то драной кошки? Видела я его издалека — чуть побольше лихва!!

-Даже я, одной ногой уже стоящий над всеми людишками этой планетки, даже я не смею и не посмею назвать лабиса как-то пакостно!

-Да что ты мне угрожаешь, вот снимешь свои очки и станешь слепая крыса. Паук пещерный! — заорала женщина.

Что-то булькнуло, послышался всхлип, потом чье-то тело со стуком упало на каменнй пол.

-Вот, так-то лучше! Поспи пока, а там сама и отвечай за свои поступки и слова — лабису. Тебя даже травить не надо, иметь во врагах лабиса, этого немого Жеребца и Юнчи...?? Нет уж, я потихоньку успею потеряться в этих пещерах, а там, через какое-то время недовольные найдутся, и можно будет не спеша все довести до логического конца, как мне надо!

Мужик гаденько захихикал и послышались торопливые шаги.

-Саюшка?? Малыш, продержись, раз ты пришел в сознание, значит, дед Юнчи тебя вытащит — он уже в курсе, я напрямую сейчас общался с ними — он, Джас и Людиг, все слышали этот разговор. Я немного, с часок передохну — сбегаю на источник — много сил потратил на мыслепередачу сразу троим, а потом к тебе, деда передает тебе:

-Внук! — послышался взволнованный голос деда. — Сосредоточься и вспомни, как мы выгоняли из твоего тела колючки врежа? Точно так же и сейчас — потихоньку, как улитка, начинай выгонять из себя этот дурман. Не думай о нем, просто выгоняй иголки, по чуть-чуть, если сможешь шевельнуть хоть одним пальцем — все получится. Мальчик, мы близко, продержись. Отец твой — рядом, лицом сравнялся с цветом глаз — черный весь, а гнев Джаса — он страшный. Начинай, внук мой, мы с тобой много чего умеем!

-Малыш! — опять проговорил Сим. — Я побежал, через часок появлюсь. Правильно сказал этот тварюга — от мести лабиса ещё никто не смог уйти!

Не скажет ведь Сим, что у него от тревоги за Сая, вместо слов постоянно рык вырывается. Что его сердце, звериное, которое он не ощущал никогда, сильно заболело и чуть не остановилось, когда он рычал, кричал, звал в пустоту и умолял откликнуться своего единственного Сая.

Потом уже, когда все закончится, Сай найдет в его шкуре у глаз полоски странного цвета, а разглядев -ахнет:

-Сима, у тебя седина??

Не мог лабис сказать и про Джаса, который в буквальном смысле стал черным, как хватался за сердце, из последних сил сдерживая себя, Юнчи. Понимал старый, что не время сейчас думать про свое сердце-внук его, единственный, поселившийся в его одиноком сердце с первых минут жизни — внук в беде.

Как мгновенно замер сидевший за столом и весело смеющийся над забавными словечками Голубоньки Людиг, вслушиваясь во что-то внутри себя, аккуратно пересадил её к Лене и, рывком вскочив, побежал одеваться, говоря на ходу встревоженной Лене:

-Прости, случилось непредвиденное! Прилечу — расскажу.

Как томило плохое предчувствие Вилью, она металась по дому, не находя места и успокоения, не озвучивая вслух — но зная, что у сына какая-то беда. Как пищала птичка маленькая — Голуба, ничем не могли развеселить и отвлечь ребенка.

Людиг, как самый здравомыслящий из всех остальных — у Джаса перед глазами стояла черная пелена, он видел всех остальных совсем нечетко, еле сдерживался, понимая, что сыну этот гнев не поможет и не принесет облегчения,спросил:

-Так, что предпримем сначала?

-Сначала — я пойду! — ответил Сим.

-Но, зверь мифический, ты же не сможешь появиться там незамеченным?

Лабис, хмыкнув, на мгновение исчез, а через несколько секунд на его месте стоял маленький, юркий зверек, так и называемый в народе — малок. -Юнчи, цепляй мне на шею, что там для Сая, и я побежал!!

Сай же точно также, как когда-то учил деда, старался выгонять из организма эту дрянь, что плеснула на него эта жуткая тетка. Была у него в жизни такая ситуация — наступил босой ногой на такой красивый маленький кустик-мрежу, а потом еле дополз с онемевшей и опухшей ногой до своего жилья. Два долгих дня с помощью деда выгонял из ноги эти жуткие иголки, что могли всасываться в ногу или руку за очень быстрое время. Помнится, выздоровев, они с Симом просто выискивали эти кустики и выжигали полностью, чтобы никто больше по случайности не напоролся на них. А дед Юнчи, ещё с тех пор хранил в небольшой коробочке, немного порошка из этих иголок, как знал, что пригодится.

Сейчас, прикрепляя на шею маленькому Симу какую-то коробочку, инструктировал его:

-Вот эту мокрую бумагу — сразу на лицо мальчику, когда в себя придет. Осторожно, очень осторожно дунуть из этой трубочки на мужчину, однозначно, придет посмотреть, как Сай и эта мразь, перед кем ещё похвалиться такому?? Уверен же, что они уже не жильцы, а быть непризнанным, пауком пещерным, хоть умирающим похвастаться, какой он великий.

-Сима, — дед, не выдержав, всхлипнул, — Сима, спасай мальчика, ведь не выживу!!

Маленький зверек, привстав на задние лапки, лизнул деда в щеку и быстро так, вытянувшись как змея, пролез в узкий зазор между камнями.

-Ну теперь только ждать! Джас, ты будь внимателен, зверь мифический тебе скажет, что и как!!

Джас, у которого сводило зубы от бешенства, только кивнул — сидеть и ждать он не мог, встал, пошел поискать что-то подходящее под его настроение — ему хотелось крушить все вокруг. И попался на его удачу, растущий неподалеку огромный куст с большими колючками на ветках, мало кто из попавших в его колючки зверей или людей мог выбраться самостоятельно, крепко держали добычу эти колючки, чем больше рвалась из них жертва, тем глубже они впивались. Вот Джас и занялся этим кустом, тщательно обрубая небольшими кусочками ветки, надеясь, что потом устроит здесь праздничный костер, а внутрь его привяжет эту мерзавку!

Недостойна такая тварь ходить или даже ползать по земле. Не только из-за Сайха, три маленьких пацаненка, постоянно занимавшиеся с сыном, средний был без двух выпавших передних зубов — смешной такой, постоянно стояли перед его глазами. Джас, так же, как и Сайх, если выпадала свободная минутка — их почти не было, с удовольствием общался с этими, освоившимися у деда и в силу возраста, очень любопытными мальчишками. Он с изумлением начал понимать, что вот эти три племяшки — замечательные, старательные, ему по душе. Ещё он радовался, что они все трое стоят горой друг за друга — вот бы ему в том далеком детстве, хоть одного такого братика, глядишь бы, и не было того ожесточившегося и наделавшего много ошибок, Жеребца.

Когда куст остался с несколькими веточками, жалкое подобие прежнего, в голове зашумел Сим:

-Джас!

-Да, зверь мифический? Что сын??

-Сын приходит в себя, слабенький, как новорожденный котенок, но жить будет! Слушай сюда, я нашел проход, и выход из пещеры, но всем лезть в него не надо, давай ты сюда, остальные к выходу. Этот, возомнивший себя выше Великого Путника, исчезнуть в воронке не сможет, я там по столику пробежался, хвостиком помахал, пока он свои вещички в другой комнате укладывал. Стекло, оно хорошо бьется о камни. Да и надышался он кой чего, пока орал и гонялся за мной. Сейчас вот через полчасика и начнем, мы с тобой отсюда, Людиг со своими ребятками и степняки — со входа. Мальчики этой гадины просыпаются. Славная будет драка!

-А эта...?? — Джас запнулся, не зная, как назвать Наиму.

-А вот для неё трубочка с порошком и пригодится! Все, давай бегом! Я тебя направлять стану!

Джас скачками выскочил на поляну, в одно мгновение собранные и настороженные люди были готовы.

Юнчи сказал Людигу, что надо срочно сюда Фейха, и взлетели два самых быстрых грурга, в минуту исчезнув из вида.

А Джас ввинчивался в узкий проход, не ощущал он боли от ободранных рук и плеч, не чувствовал наливающихся на ногах синяков — что его царапины, когда там, в какой-то пещере лежит его беспомощный сын!! И эти тварюги могут в любую минуту начать издеваться над ним.

Не осознавал он, что его ставшие совсем красными глаза начисто отпугивали всю имевшуюся в узких проходах живность... с писком разбегались крысы, шурша, уползали змеи — такая жуткая злоба исходила от этого существа, все их инстинкты кричали об одном: "Опасность!"

Даже приличных размеров пауки, пугавшие всех своими гигантских размеров красноватыми глазами -затаились. А после того, как этот с красными глазами, небрежно отмахнулся от большого паука, вздумавшего набросить на него свои крепкие сети — красноглазый, зарычав, в момент отсек голову и махом разрубил прочные, казалось бы, не поддающиеся ничему, сети, остальные шустро перебирая лапами, полезли в тайные укрытия.

Джас не видел никого, что-то пыталось прыгнуть ему на голову, он отмахнулся мечом, ощутив, как меч разрубил что-то жесткое. Потом к лицу попыталась прилипнуть какая-то сетка, он опять же разрубил её мечом, мысленно радуясь и благодаря Сима за замечательное оружие. Сим вел его, подсказывая, где поворот, где надо согнуться, а где и ползти.

-Стоп! — шумнул лабис, и Джас в недоумении остановился.

-Степняк, тут два пути, один более удобный, но займет больше времени, а второй — узкий лаз, ты с твоей худобой должен протиснуться, но в двух местах точно кожу обдерешь!

-Что мне кожа, когда сын...

Сим замолчал, потом торопливо сказал:

-Времени не остается! Джас, эта тварюга приходит в себя, а гаденыш что-то задумал, я бегу туда, торопись Джас — малыша одного оставлять, пока он совсем слабый — нельзя!

И Джас ринулся в этот узкий лаз, он полз, извиваясь, как хорошая змея, оставлял кровавые следы от царапин на острых камнях, не обращая ровно никакого внимания на свои ранки, рвался к сыну, и застрял возле самого выхода. Зажало так, что даже дыхание стало прерывистым, слышал уже звуки женского кашля.

-Пришла, значит, в себя, тварюга!

Молил Великого, чтобы она подольше кашляла и не смогла приблизиться к сыну, и рвался из каменной ловушки. Послышались прерывистые слова Наимы:

-Лихв... пещерный... кха-кха.., решил... меня, меня,.. кха, настоящего потомка самого старинного рода... кха.., собой заменить? Кха...— не выйдет! Сейчас... кха-кха, придушу этого полудохлого ублюдка и будет... кха, пауку жуткая смертушка!

Послышались шаги, Джас, понимая, что не успеет, рванулся и, оставив на камнях куски кожи, страшный, весь в крови, с горящими красными глазами, вывалился в пещеру. Наклонившаяся над сыном, выродок степняков, доставшая из потайного кармана ещё какую-то склянку, обернулась на шум, и не поняв, кто это или что, отвлеклась на Джаса, не узнавая его.

Страшный в своем гневе, Джас вскочил, и вот тут она узнала его. Все случилось в минуту, понимая, что это явилась её смерть красноглазая — было же в степи такое поверье, которое знали все от старых стариков до малых деток: "Увидишь красноглазого степняка — смерть твоя пришла!" — Наима злорадно ощерилась:

-Не одна я уйду, щенка твоего с собой прихвачу!

Замахнулась склянкой, собираясь выплеснуть какую-то гадость на неподвижного сына...

Сын, слабый, но такой смелый, смог толкнуть её в спину ногами, она пошатнулась, и этого мгновения хватило Джасу — прыгнуть и закрыть собой лежащего сына.

Жидкость попала на его ранки, и он уплывая в никуда, успел счастливо подумать:

-Жив сынок! Успел!!

На плечо злобно оскалившейся и обрадованной, что вот он, главный враг всей жизни, сдох, наконец-то, тяжело легла... огромная лапа, от её тяжести она аж присела, но тут же оказалась вздернутой вверх, её крутануло, и встретившись с взглядом горящих, красноватых глаз огромного зверя, она завизжала:

-Шшшто визжишшшшь, ты же назвала меня облезлой кошшшкой?

Не слышала его храбрая воительница, по её шароварам расплывалось мокрое пятно, и она, обмякнув, повисла мешком на его лапе.

-Тьфу, дерьмо!! — лабис отшвырнул её к стенке, и так лежала она мокрой кучкой, долго не приходя в сознание.

Рванулся к Саю и неподвижно лежащему на его теле Джасу. Осторожно скатил бесчувственного Джаса и нагнулся к лицу Сая:

-Сай, малыш!

-Сима, — слабым голосом проговорил Сай, — Сима,.. отец. Я... он... опять меня спас! Зови Юнчи, скорее!!

-Я сейчас! — лабис молнией метнулся вперед, и через минуту в пещерке стало тесно, Юнчи трясущимися руками ошупывал Сая. Тот только и сказал:

-Деда, я в порядке, там... отец... деда, помоги ему!!

В горячке никто, даже сам Сайх не обратил внимания, как он назвал Джаса, не до того было. Юнчи, осмотрев Джаса, громко выругался, шумнул ближнему степняку:

-Бегом за Фейхом, и тащите сюда этого, владыку!

Пока Джас полз по узкому лазу, а Людиг с воинами пробирались по сложным ходам к пещере этого, возомнившего себя выше Великого Путника, Сим сторожил трясущегося и жмущегося в самый дальний угол, очкарика.

-Зверь мифический, отпусти меня, я много чего могу!! Все, что хочешь, сделаю для тебя! — Молил этот неказистый мужичонка, жалкий и тщедушный.

Если бы Сим не слышал его бахвальства сам, никогда бы не поверил, что вот этот, действительно, червь, столько лет усиленно травил и уничтожал людей.

-Зверь мифический, отпусти!

Зверь только оскаливался, и делал короткий шажок, приближаясь.

Послышался топот многих ног, первым ворвался Людиг, лабис впервые заговорил не мысленно:

-Обыщщщите тщщщщательно, прикидывается ссслабым! Я к Сссаю!

Зашедший последним, запыхавшийся Юнчи, вглядевшись в очкарика, удивленно воскликнул:

-Так вот ты где нашелся?? Вот значит, кто гадил и пакостил в степи долгие годы? Ошибся Фейх, отпустив тогда тебя с миром, надо было кишки на дерево намотать, или в кусты мрежи тебя бросить! Но ничего, сейчас Фейх не будет так жалостлив! Давайте-ка эту сеточку сюда! — кивнул он двум степнякам, те осторожно внесли паучью сетку, держа её толстыми кожаными рукавицами — нельзя было больше ничем её держать, что к ткани, что к телу — прилипала намертво. — Обмотайте мальчика, не смотрите, что дохляк — хитрее его среди всех народов не найти!

Дохляк завыл, уворачиваясь, надеялся он обхитрить, усыпить внимание степняков, да и зверь страшный, видевший его насквозь — убежал, но паучья сеть, от неё не избавиться никак.

А появившийся вскоре Фейх, бывший когда-то его учителем и предрекавший ему большое будущее, потрясенно уставился на него.

-Вот значит, как и где ты проявил свои умения? Ошибся я тогда крупно, твой тщедушный вид ввел меня в заблуждение. Да и не побились тогда пузырьки с ядами, а украл ты их! Ох, как я промахнулся!!

Очкарик совсем сник — раз появился Фейх, извернуться не удастся, и он горестно завыл. Знал он способности своего учителя, тот полностью просканирует его мозг, и ври-не ври, все планы, наработки, тайные шпионы — все станет известно. Но повыть долго не дали, Фейх ловко засунул ему в рот кляп, а в пещеру влетел встревоженный Сим.

-Джас! Быстрее! — и рванулся назад. Юнчи торопливо побежал за ним, пока лихорадочно ощупывал внука, над Джасом склонился Фейх.

Сайху помогли подняться, он тяжело навалился на двух поддерживающих его воинов.

-Что? Что с отцом?

-Далеко он ушел, — уже поливая его ранки и царапины каким-то раствором, от которых в них начинало пузыриться. — Жизнь пока теплится, если есть у этого мозгляка противоядие, то, может, и выживет! — Фейх устало вздохнул. — На все воля Великого Путника!

Начали выбираться из пещер, на воздухе оказалось, уже наступил поздний вечер, что было хорошо — в сгущавшейся темноте никто из чужих глаз, если бы таковые и оказались здесь, ничего бы не смог разглядеть. Слышался только шелест крыльев взлетающих грургов, которые уносили в столицу бесчувственного Джаса, слабого Сайха, опутанного сетью и завернутого в какой-то весьма крепкий материал — изобретенный этим... для защиты именно от пауков, бывшего ученика Фейха. Сопровождал его Людиг, у него не забалуешь. А замотанную тоже в паучью сеть Наиму увозили степняки, едва сдерживающиеся от самосуда над этой жуткой бабой, но не могли ослушаться Юнчи, вот и скрипели зубами всю дорогу.

Глава 15.

Возле неподвижного, далеко ушедшего, как сказал Фейх, Джаса постоянно кто-то да находился — дежурили студиозусы, учившиеся на лекарском отделении, присматривали Юнчи или Фейх, забегала осунувшаяся Вилья. Она подолгу сидела возле сына и его такого ненавистного когда-то, а теперь беспомощного и неподвижного отца. Сайх сразу же, увидев её, сказал:

-Мамочка, не волнуйся, я скоро встану, это последствия яда. Деда сказал, если бы не две крови, смешавшиеся во мне, я бы не выжил. А Джас... он на самом деле, — Сайх вздохнул и решился, — мамочка, я теперь понял — он настоящий мой отец. Я совсем слабый лежал, только-только руки, ноги стал ощущать, когда это чудовище в женском обличье захотело меня добить... он откуда-то вывалился, жуткий такой, весь в крови, глаза багровые, вот как тогда в горах при грозе. Помнишь, случилось тогда, скала ещё треснула от разряда молнии? Вот так и... отец, опять успел меня собой закрыть.

Вилья грустно улыбнулась:

-Да не стало у меня к нему ненависти, он за свое ох какой ценой заплатил!

-Мамочка, ты поговори с ним за меня, я, как только смогу встать, сам ему скажу все. Нельзя ему уходить, степь без него опять в разные стороны поползет, дед, который Джаймис, совсем сдаст, братики — маленькие, я?? Ну не рожден я Правителем, мне бы учиться поскорее пойти, я так многого не знаю. Отец, он сильный — степь с ним точно вздохнула, простые степняки, они такие как дети, бесхитростные в основном, даже самый бедный степняк старается угостить последним. Я полюбил их, но небо... оно меня просто тянет к себе.

Вилья слушала своего так сильно повзрослевшего за этот неполный прошедший год сына и понимала, что в этом возмужании есть большая заслуга Джаса, не будь его рядом с сыном... — она даже зажмурилась от леденящего душу осознания, что не успей он закрыть собой сына...

-Деда сказал, не будь отец так ободран в том лазе, отрава бы не подействовала сильно, а поскольку он был царапинах и ободран, то яд мгновенно впитался в кровь. Они разбираются в этих записях бывшего Фейхова ученика — у него что-то случилось после прочтения, он стал, как сказала Лена — каким-то овощем, ну, типа, совсем безмозглым. Они ищут противоядие, но пока только и смогли, что задержать его здесь, деда говорит, отец дышит — уже победа. Я так хочу с ним поговорить, пояснить ему, что нужен он нам всем, особенно степнякам, он в тот раз Симу услышал, теперь же Сима говорит, не может до него докричаться, слишком далеко!

Вилья после сыночка зашла к Джасу — все было по-прежнему, сидящая возле него девушка-айн сказала, что он без изменений.

Вилья отпустила её добежать до Дома Знаний, переодеться-перекусить, сама села возле него, долго с горечью вглядывалась с бледно-серое, землистое, обычно такое смуглое, лицо, и решившись, взяла его за безжизненную руку.

-Никогда бы не поверила тому, кто сказал бы, что я буду жалеть своего насильника, разговаривать с ним, даже вот взять за руку. Просил меня сын, очень просил поговорить с тобой...

Опять Джас плавал в какой-то мути, застрял вот, и не туда, и не сюда. Сначала наслаждался покоем, ничего не болело, ничего не волновало, в голове не было никаких мыслей, хорошо!! Сколько он так плавал, непонятно, иногда казалось, долгие годы, иногда, что совсем недавно, он не задумывался, отдыхал... От чего? Он не помнил, да и не хотелось ему о чем-то помнить, зачем, когда здесь так замечательно, только вот где-то далеко-далеко, что-то царапало внутри.

Джас не придавал этому значения, поцарапает и отпустит, он откуда-то четко знал, осталось немного и уплывет он из этого тумана... куда? Куда нужно. Кому?? Наверное, ему, он все свои какие-то дела завершил!! Вот так и шло время, сколько, он не знал и не хотел знать, плавал себе. Ничто не нарушало его покоя, он не пытался вспомнить ничего, зачем?? Только вот царапка внутри немного раздражала, не проходила.

Джас не помнил, спал ли он, бодрствовал ли, так в полудреме наверное и находился, иногда открывал глаза, равнодушно разглядывал не меняющийся туман, опять закрывал их... Но как-то стал раздражать его этот туман, хотелось увидеть что-то другое... Что?? Джас почему-то задумался, впервые. Что же он хотел?? Что-то настойчиво стучалось в его голову, но вот что??

Открыв в очередной раз глаза, очень удивился, натолкнувшись равнодушными ко всему глазами, на чей-то неприятный, сверлящий взгляд.

-Какие-то странные, круглые, желтые глаза, кто бы это мог быть? — вяло всколыхнулась мысль в голове.

-Мдаа, вижу, совсем ты сдался, Джас из рода Джаймиса? — Каким-то странным клекочущим голосом спросил обладатель этих глаз.

-Что тебе от меня надо? Зачем ты меня пытаешься обидеть? Мне так хорошо здесь, спокойно, может, ты уйдешь, незнакомец? — подумал Джас, помнил он, что долгое время не говорил он... где-то там, далеко.

-Незнакомец? — как-то странно спросил этот, желтоглазый. — Ты меня совсем не узнаешь?

-Как я могу тебя узнать, если ни разу не видел? — искренне озадачился Джас.

Желтоглазый странно поглядел на него и зачем-то, шагнув к нему, положил руку Джасу на лоб, заломило виски, страшно заболела голова. Джас дернулся, из крепко зажмуренных глаз потекли слезы. Незнакомец убрал руку, боль понемногу ушла.

-Открывай глаза, Джас!

Джас открыл глаза, попытался проморгаться, а потом заметил странное, — вместо незнакомца возле него сидела гигантская птица, только глаза были те же самые, желтые, пронзительные такие — казалось, они видят всего Джаса насквозь.

-Какая огромная птица! — Изумленно подумал Джас. — Такой большой птицей может быть только... — он напрягся вспоминая... кто??

-Ну же, вспоминай, степняк, кто я??

-Степняк, степняк? Кто-то же меня постоянно так называет? — Джас напрягся и вдруг как что-то лопнуло в голове, и он вспомнил!! Разом нахлынувшие воспоминания заполонили его сознание, он аж застонал.

-Вспомнил? — утвердительно вопросил желтоглазый. Теперь-то Джас точно не сомневался — рядом сидел Великий Путник!!

-Да, Великий, вспомнил! — почему-то прохрипел Джас.

И вот тут его пронзила страшная, леденящая душу тревога — он тут болтается, отдыхает, а там сын, сын беспомощный без него!! Джас вскинулся

-Великий?

-Выжил твой сын, выжил, на поправку пошел, не будь в нем второй крови, рядом бы плавал. Долго я на тебя обижался, степняк, за людей, тобою погубленных, наказывал тебя жестоко, но иного ты и не заслуживал. Сейчас же вижу, что душа твоя полностью очистилась от скверны и жестокости, не хотел менять своего решения относительно тебя, но необходим ты степи, только тебе пока под силу, собирать и дальше степь в единую. Ещё сильно просят за тебя многие, а я же справедливый, надо прислушиваться к своим просящим.

-И кто же за меня просит, я же урод, может, только старый отец, да пара верных соратников? Да и кто знает, верные ли, вон, Ахмис рядом был, делились последним сухарем. А оказался... — вспомнил Джас.

-Кроме этого, что, у тебя друзей нет? Людиг — первый твой враг когда-то, его жена, Юнчи, зверь мифический, как вы его зовете. Сын твой — Сайх, девочка — Вилья, простые степняки, отряд твой весь в горе... мало?? Ещё есть, как твой сын её зовет, птичка-невеличка. Вот, послушай, — явственно улыбнулась птица, и через секунду послышался звонкий детский голосок:

-Деда Великий, птичка болсая, послусай меня, Любу-Голубу. Помоги Сяю! У него папа болсой болеет, и Сяй болеет, не ходит нозками, а Люба пачет! Деда Путник, послусай меня, я буду самая послусная,— вылечи Сяя и папу его!!

Джас улыбнулся:

-Кто же эта Люба-Голуба?

-Пара твоего сына, с которой он взлетит.

-Но она же маленькая совсем?

-Маленькая... что для твоего сына каких-то пятнадцать лет, с его смешанной кровью, это совсем не возраст, ему ещё многое предстоит, если ты соизволишь вернуться назад и помочь ему.

-Но как?

-Нельзя ему завязнуть в ваших степных разборках, если ты уйдешь, степь долго будет лихорадить, а сыну, как единственному вашему наследнику, ой, как несладко придется, нет в нем твоей жесткости и умения быть нетерпимым к врагам, он воспитан в любви, и слишком добрый для некоторых твоих степняков. Решай, Джас-степняк! Я и так много лишнего тебе сказал! Выбор за тобой!

-Но как... — начал, было, Джас, а птица исчезла...

Джас заметался, как вернуться к сыну, он не представлял, и тут услышал далекий женский голос, который что-то негромко говорил... он ухватился за этот звук и потянулся на него, потихоньку подбираясь, услышал и узнал — самый дорогой для него голос говорил:

— ... сын, мой сын, смог назвать тебя отцом, значит, ты действительно заслужил его уважение!

Вилья ещё что-то говорила, а душу Джаса затопило неведомое никогда раньше ему чувство счастья. Он услышал и осознал главное, он нужен сыну и сын, его, Джаса, смог назвать отцом??

Опять дернулся Джас всем телом, Вилья, увидев как он наяву дернулся, вскочила и побежала к Юнчи, что дремал в соседней комнате.

-Юнчи, Джас!! Он... дернулся!

Юнчи, торопливо вошедший в комнату, облегченно вздохнул:

-Вернулся! Спасибо, Великий!

-Но как ты определил? — удивилась Вилья,

-Порозовел наш Джас, значит, будет жить!

-Пойду, сыну скажу, — заторопилась Вилья.

Сын от радостной вести, уже назавтра смог встать и цепляясь за стены, добрести до Джаса, чтобы самолично убедиться, его отец не лежит бездыханным, а просто спит.

  Джас приходил в себя очень медленно и тяжело, сначала мог едва пошевелить глазами, чему очень обрадовался сидевший возле него усталый Юнчи.

-Джас, я рад, что ты выкарабкался! Давай я тебя попою и пойду, тоже отосплюсь, годы мои немолодые дают о себе знать.

Джас потихоньку выпил эту неприятную на вкус жидкость, устало усмехнувшись про себя:

-Дожил вот, как маленького, из поилки поят!!

Допив, тревожно уставился на Юнчи.

Тот понял, что хотел сказать Джас.

-Жив, жив наш мальчик. Приходил к тебе, да ты спал больше суток.

Джас благодарно взглянул на Юнчи и опять уснул. Первые три дня он только пил эту горькую жидкость и опять засыпал, смутно осознавая, что возле него всегда кто-то есть, а вот кто, не получалось разобрать, засыпал.

В этот раз он проснулся каким-то более бодрым и, открыв глаза, удивленно уставился на сидевшую возле него какую-то не такую женщину — не видел он раньше таких. Разрез глаз, цвет волос, овал лица — все было непривычным. Женщина, увидев, что он проснулся, улыбнулась и произнесла, немного неправильно, вернее непривычно:

-Доброго дня, Джас! Мы все рады, что ты жив!! Ах, да, я Лена — жена Людига и мама вот этой егозы, -послышался стук двери и быстрый топот детских ножек.

-Мама, Ас проснулся? — Спросил звонкий детский голосок, где-то уже слышанный Джасом.

-Да, поздоровайся с дядей.

Лена взяла на руки симпатичную девчушку, которая с интересом уставилась на него глазами Людига.

-Дядя Ас, ты зачем долго болеешь? Надо ножжками ходить, лежжать скуучно.

Джас слабо улыбнулся, а девчушка протянула пухленькую ручку и погладила его по щеке:

-Ты папа Сяя?

Джас кивнул, желая про себя чтобы она подольше не убирала свою ладошку, не было у него никогда на лице маленькой ручки, а так приятно.

-Дочка, скажи дяде Асу, как тебя зовут, он же не знает!

-Я Люба-Голуба, мой папа Людиг, класивый и бошшой! Ты пидёшь ко мне домой?

Джас опять кивнул.

-Всё, я ухожжу, пока !

Малышка пыхтя подлезла к его щеке, звонко чмокнула, тут же ужом вывернувшиь из рук Лены, побежала куда-то, звонко крича:

-Люба к Сяю побежжит!

Через пару минут опять стукнула дверь, вошел бодренький уже сын с девочкой на руках.

-Отец!

Джас не понял, подумал, что ему показалось. Сай отдал малышку Лене, они пожелали Джасу побыстрее выздороветь и вышли, сын присел, взял его за руку:

-Отец, я очень боялся, что ты... — он замолчал, помолчали, Джас шевельнул руками, спрашивая сколько он так валяется?

-Три недели.

-Что с теми гадами?

-Бывшего ученика Фейх проверил, ментально как-то, у того после мозги потекли, сейчас совсем дурачком стал, а эту ... до тебя оставили. Нет, не убежит, её усиленно охраняют. И Ахмиса тоже — тот два раза пытался удавиться. Всех этих тайных и не тайных, кого поймали, кого уничтожили. Они, узнав, что Хозяина поймали, рванули через горы к айнам, но там их ждали. Про кого узнал Фейх, всех теперь проверяют, Людиг плюется, говорит, столько грязи не было даже когда ты молодым... разбойничал. Ты поправляйся, дед Джай торжественно объявил, как только ты встанешь — свадьба будет.

-Чья? — удивленно вытаращил глаза Джас.

-Фатма и отец братиков просят поженить их, мальчишки её мамой стали звать, да и Арай — мужик надежный. Отец, я прошу тебя подумай про Ахмиса, там в пещерах много было людей, украденных, похищенных — семьями целыми, многих воинов на крючке держали, не по своей воле они на предательство шли. Нет, я не прошу ему милости! — видя как гневно сверкнул глазами Джас, заторопился сын, — но, я бы хотел, чтобы никто не знал про Ахмиса, кроме наших — там жена едва ходит, и детки такие, как скелетики. Может, как-то втихую с ним проведем все? Этим, настрадавшимся детям жить с клеймом отца-предателя? Уж очень они слабые, эти сволочи больше года их там держали.

Джас сделал знак, что подумает, а сам наслаждался — его сын, бледноватый, но живой, сидел рядом, советовался и, самое главное — называл его отцом, отчего в душе пели самые волшебные птицы. Джас улыбнулся и спросил:

-Малышка и впрямь твоя невеста? -Да, — серьезно ответил сын, — у неё и у меня есть по перышку, подаренному нам Великим Путником. Я, взяв её впервые на руки, получил на свои крылья точно такую же синюю полоску, как и у неё.

-Покажи?? — попросил Джас, он видел крылья сына только сложенными.

Сайх развернул их, и Джас восхищенно присвистнул. Крылья были большие и очень красивые. Он с грустью показал сыну:

-Завидую, увидишь землю с неба. И горжусь тобой!! Моей заслуги только маловато в твоем воспитании.

-Отец, я многому у тебя научился и ещё научусь, ты выздоравливай поскорее, ох сколько дел ещё!! Надо до начала учебы надо успеть разобрать все это безобразие, каждый должен получить, что заслуживает, из этих ... — сын скривился. — Но деда и дед Джай одинаково говорят — в степи воздух стал чистым!!

В степи закипела работа — в каждом, даже самом малом поселении ставили старшим степняка из тех, кто был верен Джасу.

Сайх с Симом мотались целыми днями, иногда доказывать и уговаривать упершихся степняков не получалось, и вмешивался зверь мифический — одного его появления хватало, чтобы тут же исчезало недовольство, и все соглашались с новым старшиной. Про зверя мифического знали все, и навлекать на себя его гнев не рисковал никто. Вся степь с нетерпением ждала выздоровления Джаса, у многих были обиды и претензии к его сводной сестре — чудовищу в женском обличье. Было объявлено, что по выздоровлению Джаса будет справедливый суд, что бывал в старину, при большом скоплении народа, на большом пустыре, вмещающим много людей. Старейшины и уважаемые люди выслушивали обвинения и жалобы на судимого, а потом выносили справедливые приговоры. С распадом степи на отдельные уделы суды прекратились, а сейчас народ потребовал такого суда.

Джас уже пробовал садиться, он упорно старался быстрее выздороветь, знал, что сейчас происходит в степи и рвался туда, понимая, что его присутствие намного облегчит ношу, которую тянули отец, Сайх, Юнчи и зверь мифический. Вот и сегодня он, сжав зубы, уцепился за спинку кровати и встал, ноги тряслись, кружилась голова, но он упорно стоял, пережидая головокружение, а потом осторожно начал делать шаги, усмехаясь про себя:

-Родился вот заново, проходи все этапы снова. Сначала немощной пил из поилки, сейчас первые шаги делаешь!

Доковылял до стенки, обессиленно прижался спиной к ней, понимая, что назад, до кровати едва ли сможет доползти даже. Выступивший пот, заливающий глаза, вытереть не получается — руки тряслись, так вот и стоял он, надеясь, что кто-нибудь да заглянет к нему, ученики-лекари постоянно забегали к беспокойному пациенту.

И дождался... вошла Вилья и, увидев его, бледного, едва стоящего возле стены, возмутилась.

-Джас, ты с ума сошел? Зачем встал?

Он беспомощно взглянул на неё.

-Ты не можешь дойти? — догадалась Вилья.

Подошла к нему и, взяв его руку, положила себе на плечо.

-Пошли потихоньку!!

Джас сначала замотал головой, отказываясь, но потом, чувствуя, что сейчас позорно растянется на полу, осторожно оперся на неё, стараясь не сильно наваливаться, мечтая, чтобы далекая такая кровать, оказалась в трех шагах.

Но шагов, на все более слабеющих ногах, оказалось гораздо больше, а маленькая, худенькая Вилья приговаривала как маленькому:

-Вот так, ещё шаг, молодец, умница. Вот так, все, дошли!! — упорно вела его к кровати.

Джас мешком свалился на кровать, на минутку закрыл глаза и резко дернулся — Вилья старательно вытирала его мокрое лицо... близко-близко наклонившись к нему.

У Джаса замерло сердце — его недосягаемая, самая.., нет, единственная, нужная ему женщина, была так невозможно близко, можно было дотронуться до её щеки, но ...недосягаемо именно для него такое, зажмурился, чтобы не видеть родное лицо.

-Джас, тебе плохо? — Встревожилась Вилья.

Он помотал головой, потом взял её маленькую такую ручку в свою лапу и бережно-бережно поцеловал в средину ладошки.

-Джас, что ты, я не сделала ничего невозможного! — смутилась Вилья. От его благодарного поцелуя её бросило в жар. — Не смей вставать без разрешения лекарей!

Джас, не выпуская её руки, прижался на мгновение к ней щекой и, тяжело вздохнув, отпустил руку. Вилье как-то враз стало неуютно, холодно.

-Поспи, Джас! Я пойду, мне ещё надо других пациентов проверить!!

Вечером она, помявшись, попросила Лену:

-Лена, надо поговорить!!

-Хорошо, сестричка, уложу бандитку и поговорим.

Голуба раскапризничалась:

-Папа мой де? Хочу папочку сичас!

-Дочка, папа завтра прилетит, спросит, как ты себя вела, а что я скажу? Вредничала? — Лена старалась разговаривать с ней как со взрослой, необычный ребенок, и с ней сюсюкать не было смысла — она мгновенно становилась неуправляемой, только любимый папочка мог сюсюкать — у него доченька была самая послушная и разумная.

-Вот сейчас ты закроешь глазки, поспишь ночь, а завтра с утра будем делать красивую прическу и ждать нашего самого любимого папочку.

Малышка послушно легла на бочок, подложила ручку под щеку и через пять минут спала.

Лена, замерев, смотрела на свое такое нечаянное, долгожданное счастье и от всего сердца говорила Великому — Спасибо!

Пошла к Вилье:

-Пойдем, сестричка, посидим на кухне, попьем чайку! У меня на родине самое лучшее место для душевных разговоров — кухня.

Посидели, Вилья вяло ковырялась в шарлотке, которую полюбила.

-Что, девочка, у тебя случилось, ты сама не своя?

-Лена, я не знаю, как сказать, но... — Вилья помолчала..

-Дело в Джасе? — спросила Лена.

-Да! — с несчастным видом кивнула Вилья. — Лена, я столько лет ненавидела этих степняков, первые дни, когда стала ощущать себя, дергалась даже при виде глаз сына, думала, никогда не избавлюсь от ненависти к насильнику. А сейчас... — она расплакалась. — Лена,я не знаю, что делать??

Лена обняла свою сестричку.

-Вилья, я не имею права лезть со своими советами в такой ситуации, но наша малышка — она, сама знаешь, как-то с рождения умеет определять ху из ху, то есть, я хотела сказать — кто есть кто. И, заметь, ни разу не ошиблась, а Джаса она приняла сразу, хотя я боялась, зная какой он был, что дочушка его и близко не подпустит. А смотри, что получается — она же ползает, нацеловывает его, и я со скандалом её увожу. Опять у нас там, на земле, все знают: "детей и собак не обманешь, они как-то чувствуют нутро человека!" Это замечательный признак — значит, Джас не гнилой!! И, моя хорошая, он -я более чем уверена, безумно тебя и Сайха любит, трясется над вами, как наседка. Он через очень много жутких испытаний прошел, и таких, прошедших огни и воды, и медные трубы — я тебе потом объясню, что это такое, единицы. А уж как они умеют ценить и беречь своих любимых... он же как Людиг, они такие разные снаружи, а так похожи изнутри. Джасу суждено было пройти через такие испытания, но мы с Людигом твердо знаем, что не существует для него иной женщины, кроме тебя. Не торопись, милая, слушай свое сердце, и оно не обманет!

-Ох, Ленуша! Какая ты славная, мне, нам, вернее, так повезло, что вы у нас есть!!

Лена засмеялась:

-Вилечка!! Мы с тобой скоро породнимся.<

Глава 16.

Джас, через неделю уже довольно твердо вставший на ноги, взбунтовался, когда Фейх и Юнчи, обследовав его, предложили полечиться ещё дней с десяток.

-Юнчи, ты о чем думаешь, пока я тут разлёживаюсь, а вы с сыном падаете от усталости, у меня силы прибавятся? Нет уж, домой мне надо, пусть я в седло не сяду, но думать-то и делать дело — смогу. -Быстро и зло жестикулировал он.

Юнчи только руками развел. Не стал Джас долго собираться, едва прилетели два грурга, тут же, написав коротенькую записку Вилье, поймав и расцеловав бегущую со всех ног к нему Голубоньку, отдал Лене записку, поцеловал и её в щеку, благодарно поклонился и улетел.

Вилья расстроилась:

-Ну вот, даже ничего не сказал.

-Казал, казал, мама, дай бумажжку Виле!! — тут же выдала маму дочка.

Лена засмеялась:

-Хотела сюрпризом, а разве с этой шпанюшкой что утаишь?

"Прости, я улетаю в степь, много дел и проблем там, очень благодарен за все. С любовью — Джас."

-Лена??

Лена обняла Вилью.

-Девочка, он тебя безумно любит и также безумно боится, что ты его оттолкнешь, вот и струсил твой ничего и никого не боящийся джигит.

-Что такое джигит? — удивилась Вилья.

Лена, посмеявшись, объяснила, а когда рассказала про кепку-аэродром, то тут уже обе долго смеялись.

Во дворе большого отцовского дома (Лена, побывавшая у них, поулыбалась, назвав все пристройки смешным словом "самострой"), никого не было.

Джас поблагодарил молодого грурга, огляделся: везде был порядок, на площадке-стадионе слышались крики, топот и звяканье железа.

-Тренировка идет! — подумал он.

Из-за угла показались мальчишки-племяши, что-то оживленно обсуждавшие, один, самый маленький, запнулся, упал, поднялся, отряхиваясь, увидел Джаса и, взвизгнув как девчонка, побежал к нему. Старшие рванулись за ним, и через минуту обнимались дядя и племшки, и теплело у него на душе -радость пацанов была искренняя, чистая!

На их радостные вопли набежали воины с тренировки, торопливо спускался с высокой лестницы отец, подбежала, тут же начав его целовать, единственная сестрица — Фатма.

Забурлил возле него людской водоворот, всем хотелось приобнять его, пожать руку — прижилось в степи необычное поначалу рукопожатие.

А Джас как-то встряхнулся — не ожидал он, что так будут ему рады все, оказывается, он давно уже не один и много кому нужен.

-Где Сай? — спросил жестами. -Внук мой старший, — важно ответил Джаймис, — скоро будет, он со зверем мифическим на пробежку убежал.

Сын, показавшийся вдалеке, сначала встревожился, почему во дворе толпятся гомонящие люди, потом углядев высокую фигуру — уродился Джас выше почти всех своих земляков — только сын его перерос, ну так не мудрено, в нем кровь грургов, а грурги всегда были на полторы, а то две головы выше кряжистых степняков — прибавил ходу.

Перед набегавшим Саем, особенно зверем мифическим, расступились все, и Сайх с огромным удовольствием обнял отца.

-Отец, я рад, что ты здесь! — они обнялись, а дед Джаймис незаметно утер глаза рукавом халата.

-Признал, признал его старший внук, такой необыкновенный мальчик, своего непутевого отца.

Ох как переживал Джай, видя в глазах сына и любовь, и муку, но что он мог сделать, Сайх сам все решил и, слава Великому, что простил и принял своего отца.

Весь день Джас выслушивал все, что случилось за время его болезни, к вечеру, взяв Сая, пошел к Ахмису, жгло его душу это предательство.

Ахмис.., от него осталась только четверть того степняка, устало взглянул на Джаса:

-Казнить пришел? Готов я!

Джас зашевелил пальцами:

-Я тебя простить не могу, за то, что не пришел, не сказал, что эта лихва тебя за горло семьей держит! Вместе бы подумали, все быстрее от них смогли избавиться!

Ахмис горько усмехнулся:

-Испугался я, украли-то их спящими, а младшенький сынок, уже там, в пещерах родился. Не суждено мне его хоть раз увидеть. Знаю, что не могу просить ни о чем, но, Джас, помогите детям. Они-то не виноваты, что я тварью оказался.

Опять заговорил Сай, глядя на руки отца:

-Тот, давний Джас уже бы снес тебе голову, даже не разбираясь, что и как, а теперешний, он думать умеет, сам сына увидел только взрослого. Решил я так... — он кивнул Сайху, и тот, выйдя за дверь, что-то сказал охране, — будешь ты, Ахмис, наказан, строго наказан. Но ты прав, твои пятеро детишек не должны ходить с клеймом отца-предателя. Пять лет будешь служить простым слугою на самой дальней границе, где полно зверья дикого. Если остался человеком — через пять лет вернешься к своим, если же гниль тебя полностью захватила, то там и останешься, и пусть твои кости валяются на земле. Уедешь завтра утром. Сейчас же, — услышав шаги за дверью, кивнул, — мыться, переодеваться и до утра к семье. Семья останется здесь все это время, под моим личным присмотром.

Ахмис упал на колени:

-Джас, благодарю тебя, не за себя, за детей!! Я, я... не буду говорить что-то за себя, но за семью всю оставшуюся жизнь буду просить Великого, чтобы он не оставлял тебя и всех твоих дорогих своей милостью.

Когда пошли назад, Сай молчал, долго молчал, потом негромко сказал.

-Спасибо, отец, за такое мудрое решение, я бы так не сумел!!

Джас приобнял своего мальчика, показав жестами:

-Опыт, он приходит далеко не сразу!

Попросил показать ему семью Ахмиса, пока тот приводит себя в порядок. Худенькая, почти прозрачная женщина с малышом на руках, ещё три мальчика, все худые, но шустрые и славная, лет четырех-пяти девчушка.

-Вот, — показал жестами Джас, — таким хорошим детям нельзя знать, что их отец... им жить в обновленной степи, зачем плодить новых врагов вокруг, пусть они будут друзьями, надежной опорой нашим трем мальчишкам. Ты же не передумаешь?

-Нет, отец, я твердо решил — быть каким-то правителем не моё.

Утром полетели по степи вестники, созывая людей на суд над жутким чудовищем Наимой. Два дня съезжались обиженные степняки, оказалось их ох, как много.

Когда вывели её к людям, площадь враз замолчала, и Наима, которая шла с вызывающим видом, растерялась — она приготовилась нагло отвечать на все обвинения, а тут полный стадион молчащих людей, и их глаза... Страшно стало Наиме, а дальше было ещё страшнее.

Джас жестикулировал, а его сын говорил:

-Люди степи! Вы все знаете, в чем обвиняется эта женщина, порождение ада! Здесь стоят два прозрачных ящика, рядом камни, у одного белые, у другого черные, что обозначают цвета, знают все. Если кто не сможет рассказать про своих погибших — просто опускайте в ящик камень, черный. Если же кому есть вспомнить что хорошее — то белый.

Старейшие люди, выбранные для справедливого суда, уважаемые и заслуженные степняки, заняли свои места, начался суд. Наима, пытавшаяся в начале что-то ещё выкрикивать, кого-то смешивать с грязью -троих степняков после её злых обвинений сразу же увели для тщательного допроса — они-то уверяли, что были рядовыми воинами — затем сникла и только жадно пила воду.

Народ степной вел себя по-разному. Кто-то — женщины в большинстве, не сдерживали слез и эмоций, плевали в её сторону, плакали, желали ей жутких мучений. Кто-то молча, едва сдерживаясь, подходил к ящикам, и все опускали только черные камни, к белым не было ни одного человека.

Когда подошел её муж, гул, постоянно слышавшийся на стадионе замер, всем было интересно, что скажет человек, имеющий от неё детей. Про них, будущих вождей и преемника Юнчи, знали все.

-Я обвиняю эту... — муж замолчал, подбирая нужное слово, — это чудовище в самом главном — она не мать, она не женщина!! Не рождалось ещё в степи чудовища страшнее её, даже дикая лихва никогда не бросает своих детенышей. Да и у нас в степи такого не было. Я не за себя, за моих детей опускаю сюда эти черные камни! Больше мне сказать нечего!!

Места в ящике для черных камней не хватило, люди укладывали их возле него, и все страшнее становилось Наиме, она-то думала, выведут её, разозлит Джаса, как когда-то, и он убьет её одним взмахом меча, а тут вся степь выступала против неё, жалили её эти взгляды.

Может, впервые она начала понимать, что, кроме ненависти и жажды власти, есть и другие цели и мечты. Когда вышел степняк, бывший когда-то ненавистным мужем — доводила она его до белого каления и попадало плетью ей, как дикой кобылице, ненавидела и его зародившихся в ней детей, она поначалу ухмыльнулась. Едва родив их, тут же забывала про них, да и малыши, едва встав на ноги, торопливо ковыляли в сторону, завидев её. Никогда она так не рассматривала степняка, бывшего ей мужем, а он оказался очень неплохим — статный, раздавшийся в плечах, она-то помнила его вечно нахмуренным и поникшим — сейчас он выглядел достойно!

И пришло к ней осознание, что вот те, ненужные ей и вечно бесящие детки, они-то вырастут, и в каждом из них имеется что-то и её, но ...ни один из них никогда не примет этого знания, она действительно им не мать, не была и уже не будет.

Вот тут-то и завыла Наима, Юнчи махнул рукой — и замолчала она теперь уже надолго. Судьбу её решали недолго, всей степи было понятно — такое чудовище жить не должно.

Судьи малость поспорили, что выбрать, но Джас предложил:

-Она не жалела никого, и чтобы мы не выбрали, это будет быстрая, милосердная смерть. Почему бы не выпустить её??

Все заорали, повскакивали с мест...

-Я не закончил, выпустить её там, где водятся лихвы. Пусть пытается отбиться и помучается, точно так же, как она людей мучила.

При оглашении приговора Наима впервые в жизни упала в обморок от страха, но отменять решение никто не собирался. Через день отряд степняков, проехавший по тем местам, нашел обглоданные кости и тряпки одежды, бывшей на ней.

Джаймис, горько вздохнувший при этом известии — мучило его осознание, что была она его дочерью, стыдно было за такую, проговорил:

-Степь избавилась от самых жутких врагов, а лихвы, они не так страшны, как люди.

Не хотели они делать пышного празднества из свадьбы Фатмы, но степь настояла — всем хотелось праздника. Столько горя и бед случилось за последнее время, желали люди порадоваться. Джас отправил Сайха к Людигу. Захотел народ праздника, и кому как не Лене, подсказать что-то иномирское, новое, необычное. И Лена расстаралась, опять же на улице — на вытоптанном уже после суда пустыре, устанавливали столы, по периметру сколотили непривычные арки, которые под чутким руководством Ирлика все, желающие поучаствовать, детишки украшали цветами, сделали небольшой помост. Фатме срочно шили красивое белое платье. Пусть Арай уже имел деток, Фатма-то первый раз замуж выходила. Арая тоже приодели, всех троих сынов нарядили одинаково — в костюмчики, светлые рубашечки и какие-то смешные бабочки. Джас волновался, он так ждал Вилью, боялся, что не захочет — мало ли, он помнил, как она боялась и ненавидела всех степняков из-за него.

Им с Сайхом Лена привезла какие-то новомодные брюки с отстроченными карманами, пришитыми сзади, светлые, почти одинаковые рубашки — у сына нежно-голубая, Джасу потемнее. Когда сын оделся, Джас издал неясный возглас.

-Что, отец?

Джас молча поднял в верх большой палец.

Сайх светло улыбнулся:

-Ты тоже хорош, гляди, уцепит какая-нибудь степнячка, и придется тебя женить!!

Джас отрицательно покачал головой, он жил только Вильей.

А ещё у него утром появилось какое-то непонятное чувство, что-то мешало ему во рту, непонятно что. Но думать об этом было некогда — начали прилетать грурги, восторженно встреченные благодарными степняками, и среди них их с сыном самая лучшая в мире женщина, Вилья.

Степняки все подъезжали-подходили, каждый нес или вез что-то на такой долгожданный праздник, суетящиеся женщины, накрывающие столы, гоняли слуг за новыми столами, которых, как зная, сколотили в запас. Степь примолкла, увидев как Людиг и Джас обнялись, и с большим любопытством рассматривали непривычную внешность жены Людига, особенно вызывали интерес у женщин её необычного для них цвета волосы... А рядом с Джасом и его сыном появилась худенькая, невысокая, светловолосая молодая девушка, и степь в едином порыве поклонилась той, что родила и вырастила замечательного сына, наследника Джаймисовых кровей.

Вилья смутилась, спряталась за своих мужчин.

Но Сайх сказал:

-Мамочка, они ждут твоего слова!!

Вилья тоже глубоко поклонилась и просто сказала:

-Спасибо, люди степи, мой сын — он и ваш сын!

ГЛАВА 17. На помост взошли нарядные и торжественные Юнчи и Джаймис, приготовили какие-то предметы, и через пару минут туда поднялись красивые жених и невеста. Одетая в необычный наряд, как бы облаком белым плывущая Фатма и сияющий Арай в сером тоже непривычном наряде — вызвали общий вздох восхищения и одобрительные крики. А когда за ними важно и торжественно взошли три черноглазых, одинаково одетых и невозможно важных мальчишки, то тут уже все заорали от восторга.

Затем Джаймис благословил пару, Юнчи, надев на их головы какие-то ободочки, немного пашаманил, молодых окутало светлое облачко, затем вокруг засияли какие-то мелкие звездочки.

-Великий Путник одобрил этот союз! Отныне так и будем проводить обряды для молодых, желающих создать семью!!

А Великий, как всегда — знающий и видящий, что делается у него на земле, решил по-доброму подшутить — закрепить это красивое действо, подсказанное той славной девочкой, так успешно он успел выцарапать её из лап смерти.

Неожиданно для всех — Юнчи потом долго изумлялся, он-то точно такого не смог бы сделать — на всю толпу, на молодых, посыпались с неба какие-то искорки, которые, попадая на волосы, сияли и искрились.

-Великий Путник! Великий Путник! — Как кричали и радовались все, а Джас крепко обнимал испугавшуюся вначале этих восторженных криков Вилью, и обмирал от нежности — доверчиво прижавшаяся к нему, единственная для него женщина — была рядом.

Опять что-то отвлекло его... потом пришло осознание — у него начал расти язык, примерно сантиметр уже вырос, он-то и мешал ему все утро.

-Великий, неужели ты меня полностью простил?? — ликующе вопросил Джас. Ничего не ответил ему Великий, но пришло откуда-то теплое такое чувство, вроде как кто-то погладил его по голове теплой ладонью, типа любящей матери, которая у него и была-то всего месяц после рождения, но почему-то понял Джас, что именно так все матери гладят и утешают своих детей. И ещё бережнее обнял Вилью, молясь про себя, чтобы она как можно дольше не ускользала из его рук. Не догадывался он, что и Вилье совсем не хотелось уходить от него, но Джаймис, отец Джаса и родной дед Сайха тоже хотел поговорить с ней. Ревновал, ой, как ревновал Джаймис к внуку Юнчи. Умом понимал, что тот роднее, пусть и не по крови, дед Сайху, а сердце протестовало.

Сейчас же, увидев эту хрупкую девочку и приметив, как смотрит на неё и бережно обнимает Джас, сразу понял, что сын уже отдал свое сердце ей. Но, зная всю историю, волновался, не желая своему седому сыну ещё больше переживаний.

Джас не говорил, что ему пришлось увидеть и пережить, но полностью седая голова, а степняки седели очень поздно, порой даже почтенные старцы имели черные волосы, да и увидел он спину своего единственного сына на тренировке... долго сидел опечаленный и поникший, но в то же время гордился таким несломленным ребенком.

А ребенок после возвращения удивлял постоянно, взять того же Ахмиса — в те годы Джас бы казнил его перед всем народом, а сейчас вон как мудро рассудил, заботясь о будущем степи.

Джаймису очень не понравилось, как посматривают на мать его внука некоторые степняки, видел по их загоревшимся глазам, что не прочь они взять её второй, а то и первой женой... и решил не давать никому шанса, да и порадовало его, что девочка не шарахается от сына — наоборот, знает, что он надежная защита. Обидеть её не посмеет никто, а попытаться понравиться ей — это да!

Вот и усадил девочку возле себя, угощал всякими сладостями, выспрашивал про внука, смешил её и все больше понимал своего сына — такую жену заиметь, это как найти клад. Порадовало Джаймиса и то, что Вилья совсем не обращала внимания на красующихся, мелькающих перед их глазами, заинтересованных степняков.

Она постоянно искала взглядом седую голову Джаса,и растекался по его сердцу мед, и решил Джаймис по окончанию праздника поехать в шаманское святилище и поговорить по-мужски с Великим Путником,должен же он понять его и как отца и как человека, болеющего за будущее всей степи. То что внук будет, скорее всего, ученым, он свыкся с этим, была в Сае доброта, не свойственная степнякам. Теперь-то он понял, что это у Сая от его матери, а Джасу не нужны ни пять, ни десять жен, как он, старый болван, когда-то набирал из самых красивых девушек степи, надеясь, что родят ему сына.

И вдруг замер, пораженный догадкой... оказывается, все лежало на поверхности, а они идиоты, и Юнчи в том числе, не видели очевидного.

-Отец, хватит Вилье сказки рассказывать, я её забираю!

-Пойдем, посмотрим нашу борьбу, — протянул руку Вилье Джас.

Она с готовностью встала и по тому как улыбнулась сыну, уверился Джаймис в своей догадке полностью.

-Юнчи, — шумнул он шаману, — иди-ка сюда! Мы с тобой, да и не только мы — хуже дурных лихвов, совсем мозгов не имеем!!

-Ты о чем? — не понял Юнчи.

-Юнчи, я ладно, но ты-то, Великий шаман, как не догадался, что нам, степнякам давно надо мешать свою кровь с другими.

-Отчего ты так решил?

-Да вот, посмотрел на Сайхову матушку и понял. Смотри, сына мне родила только одна из всех моих женщин, остальные девок нарожали...

-Это давно всем известно!

Джай покачал головой:

-Юнчи,она же была не степнячка, и у Джаса сын тоже не от степнячки!

-Это значит, — подхватил Юнчи, — получается обойти проклятие стародавнее — это...

-Да! И Сайх тому подтверждение, пусть во внуке уже треть степняцкой крови, но род-то мой не угаснет, а наоборот, вон каким славным и разумным вырос внук, а может будут и ещё... Эх, сообразить бы тогда, когда Джас был маленьким, и не выкидывать его мать, глядишь, столько бы у меня ещё сыновей могло народиться. Юнчи, ты как хочешь, но я завтра отправляюсь на поклон Великому Путнику, буду просить, чтобы вернул сыну мужскую силу!! Они с этой девочкой, похожей на цветок зюм, должны быть вместе и родить ещё внуков! Буду молиться до тех пор, пока Великий знака не подаст!

-Старый прохиндей, колени изотрешь! — хмыкнуло в голове.

Джай, не задумываясь, откуда это взялось, горячо воскликнул:

-Ну и пусть, не за себя просить стану, за сына и внуков, а что они будут — не сомневаюсь. Справедлив Великий Путник, сыну моему жестокое наказание по делам его назначил, но видимо, в той рабыне сильная кровь была, не сломался же он — я бы точно не выдержал пройти через такое.

Юнчи тяжело вздохнул:

-Может, и жива она, мать Джаса, кто теперь скажет? Ведь тогда, ты велел её ... я просто отвез её в пустыню, оставил ей бурдюк с водой несколько лепешек и отпустил, не смог я убить и так убитую горем женщину. Там по этому месту иной раз пустынники проходили, может, и подобрали, если жива осталась-наверняка у Джаса братья-сестры по матери имеются.

-И ты говоришь об этом только сейчас?! — возмутился Джай.

-А в то время ты жен себе собирал в курятник, нет, в змеюшник! — ядовито ответил Юнчи.

-Джас меня прибьет, узнав про все! — это сник отец.

-Тот Джас, точно, а этот, он справедливо решит. Посмотри лучше, как борются твои мелкие внуки, пошли?

Вилья с удовольствием смотрела как степняки, начиная от самых мелких, три-четыре годика, выходят на полянку и начинают бороться.

Самый младший из Сайховых братиков не смог побороть своего соперника, но к удивлению всех — плакать не стал, а похлопав по плечу победителя, важно заявил:

-Победю на другой год! — и сияя, побежал к своей такой красивой маме Фатме.

Боролись степняки под неистовые крики, а Вилья наслаждалась ещё и тем, что Джас вот он, никуда не уходит, не торопится, только иногда бережно касается её руки и вздыхает тихонько.

-Ну же, дочь грургова! — подбодрила она сама себя и, судорожно выдохнув, взяла своей ручкой большую шершавую ладонь Джаса.

И пропал жесткий несгибаемый степняк, на его месте стоял оглушенный, неверящий своему счастью, состоящий из застывшего бульона, чуть подогрей который, и будет просто жидкость — человек. Как не хотелось ему утащить свою единственную женщину куда-нибудь, где не будет никого, он понимал, что Вилья — как птичка, взмахни резко рукой и улетит, а ему без этой птички совсем никак, да и изъян его, он тоже не позволял ...

Видел Джас, что многие красивые степнячки недвусмысленно поглядывали на него, были они все крупные, крутобедрые, ядреные такие, что так нравились ему когда-то. Было тогда интересно ему объезжать их, как диких кобылиц — увлекала такая борьба, а сейчас... ему хотелось только одного, носить на руках, бережно дотрагиваться до этой хрупкой девочки, что за год стала для него всем. Он и дышал-то полной грудью только возле неё и сына.

Сын как раз боролся с последним соперником в своем возрасте. Вилья волновалась, крепко сжимала его руку, подпрыгивала, не все было видно с её ростом, и Джас решился — взял свое легонькое счастье на руки, и удерживая словно пушинку, так и держал до окончания поединка.

Конечно же-их сын вышел победителем.

Сайх в восторге широко раскинул руки, а с края поля, вопя от восторга, к нему бежали три братика, он сгреб их в охапку и повалился с ними на траву. Многих до глубины души затронула эта возня — у Джаймиса с его детьми было по другому. А эти четверо, видно было каждому, искренне любили друг друга, и кое-кто, надеявшийся на далеко идущие планы — внести раскол между Джаймисовыми внуками, ясно понял, что вот этих четверых настроить друг против друга — вряд ли удастся.

Лена за пару дней научила новую супружескую пару танцу, ставшему после этого обязательным для всех будущих пар. Арай и Фатма — как они танцевали, да ещё и танец, необычный для степняков, заставил примолкнуть многих. И отважились многие повторить под эту музыку танец после супругов — впервые, Лена с Людигом, Сури, подмигивающий Леене, бережно держащий юную тоненькую девушку степнячку, а Сайх подхватил свою мамочку.

-У меня-то когда ещё возможность будет с невестой потанцевать? Маленькая ещё птичка Голуба.

А на крыше самой высокой беседки среди зелени растянулся Сим и ехидно говорил Саю:

-Малыш, ты погляди на Джаса, он же совсем от нашей мамочки глаз не отводит, имей совесть, отдай чужое.

-Какой чужое? — воскликул Сай. — Это мое самое родное!

-Твое-то твое, но, малыш, надо дать шанс родителям — отдай мамочку Джасу!

-Понял, понял!

Сайх ловко протанцевал к тому краю, гда стоял какой-то сумрачный отец, и вложил маленькую ручку Вильи в широкую ладонь отца.

-Родители, потанцуйте теперь вы, а я тетушку приглашу!

-Пррравильно, малыш! Посмотри, как засиял степняк! — промурлыкал Сима.

А Джасу хмыкнул:

-Держишь?

-Держу, зверь мифический!

-Нужна стала?

-Сам знаешь, от тебя ничего не укроется!

-Прав ты, степняк, но одобряю, нашу девочку лучше, чем ты, никто не будет беречь!

-Не хочешь ли ты сказать, зверь мифический... — бережно обнимая такую нужную ему, даже необходимую женщину, осторожно обходя другие пары, которых становилось все больше, спросил Джас, — что дашь позволение на ...?

-Дал уже!

-Но, я же не полноценный мужчина, зачем я ей такой?

Сим захохотал:

-Всему свое время, степняк. Путник, он знает, что делает, ты верь в него!

Джас тяжело вздохнул.

-Я и так безмерно ему благодарен, за сына! -Джас! — раздался удивленный голос Вильи. — Мы с тобой почему-то уже не там танцуем?

За мысленным разговором с Симом Джас незаметно для себя утанцевал с ней в сторонку, где были только они вдвоем, остальные пары почему-то не последовали за ними.

Джас сделал извиняющийся жест руками, а Сима ехидненько сказал:

-Никто не осмеливается нарушить ваше уединение, вся степь твердо уверилась — у тебя есть пара, и никто не посмеет претендовать на тебя... из этих горячих степных женщин, ты же за весь праздник ни одной не улыбнулся.

-Зачем? — широко улыбнулся Джас.

Вот и получился красивый, шумный, веселый праздник у степняков. А Лену замучил Сури:

-Сестренка моя названная, сто просьб у меня к тебе — после вот такого торжества от меня не отстанут все, собирающиеся жениться, всем подавай красивый праздник. А я во всю степь объявил, что ты моя сестренка, поможешь что-то ещё придумать?

Лена улыбнулась:

-Идеи подкину, а дальше сами придумывайте, найдешь таких же способных ребят-девчонок, и смело включайте в праздники свои местные обычаи, будет всем интересно.

-И ещё, Леена, покажи степнякам какой-то класс, ну, как нам тогда, в крепости..? Муж твой, Людиг, сказал, что не против. Понимаешь, степняки, они как дети малые — им надо собственными глазами увидеть, тогда — да, они начнут про это говорить и своим дочерям позволят заниматься борьбой. Именно женской, хочется, чтобы наши женщины умели за себя постоять, тогда и не будет больше в степи позорных умыканий невест и насилия.

-Ишь ты, стратег какой!

-А то! Джас, он один все не может увидеть, меня же сразу на молодежь настроил — ну, чтобы я их к делу приспосабливал. А девушки, они у нас без разрешения родителей, сама понимаешь...

-Ладно, будет вам мастер класс!

И показала Леена, жена грозного Людига, названная сестра Сури, женщина иномирская, упавшая с неба, всем степнякам свое умение бороться наравне с мужчинами. Борьба её была абсолютно другой, она не сходилась с соперником в крепких захватах, наоборот, как бы пританцовывала возле него, ловко уворачиваясь от бросков, и незаметно, то рукой, то ногой наносила, казалось бы, слабые удары и победила всех троих, пожелавших выйти побороться с женщиной!! Само по себе одно это уже было необычным, что женщина, слабая и худенькая, победила здоровяков... степняки гудели, как развороченный медведем улей.

А Леена ещё и сказала:

-Уважаемый народ степи, если вы хотите видеть своих дочерей не слабыми и бессильными против насильников, разрешите им научиться бороться вот так. Зная, что ваш ребенок может в любой момент ответить обидчику — многим, я уверена, станет намного спокойнее.

-Позволь нам подумать, женщина иномирская! — сказал один из почтенных старцев, что пять минут назад восторженно орал, как мальчик, приветствуя её победу. — Мы должны все обсудить.

-Конечно, уважаемый!! — поклонилась ему Лена. — Только думайте не целое столетие!

-Нет, мы быстро подумаем! — серьезно ответил ей седобородый мужчина. — Надо, чтобы вся степь узнала про этот праздник и про борьбу особенно!

-Мы тебе сообщим! — важно добавил другой.

-Солнышко, не обижайся на свою ищущую на одно место приключений жену! — торопливо переодеваясь говорила Лена Людигу. — Но здесь, в степи, столько дикости и болота, пусть начинают шевелиться. Это же так противно — утащит тебя какой-то старый мудак... жирный, мерзкий, фу! А тебе пятнадцать-семнадцать, и вместо любви и нормальной жизни, пятая или какая там жена. Дети, злоба старых жен, и ничего хорошего, пусть девчонки молодые за своих молодых ребят замуж идут, а старье — со старьем и живет. Я Джасу уже говорила — надо искоренять это пятиженство, он согласен, но если девчушки будут бесправными и не научатся хоть пяткой в нос бить, то так и будет. Видела я уже таких молодых степнячек с потухшими глазами.

-Милая, я не устаю удивляться, сколько ты нового уже внесла в нашу жизнь, — ласково поцеловал её Людиг. — А как ты будешь совмещать невозможное — тренировки эти и нашу любопытную малышку??

-Малышка тут же будет с мелкими детишками возиться. Пусть смала приучаются уметь постоять за себя!

Через день по всем поселениям степняков шли жаркие споры. Иной раз доходило до драки, орали, конечно, мужчины, особенно упертые в своей правоте старики, но молодежь уже не соглашалась покорно следовать их нравоучениям, особенно те, у кого похищали сестер или невест.

Джас, предвидя все это, вместе с Сури сам ездил по всем, категорически отвергавшим все новое, поселениям. И после его посещения попритихли все недовольные. Нет, он никого не наказывал, но так смотрел, что недовольные тут же замирали, как суслики перед змеей. Помнили, ох, как хорошо помнили жестокого Джаса старики и пожилые. И дразнить его притихшего зверя, а в том, что у него внутри сидит дикий зверь, типа, вон, как у сына бегает, никто не сомневался.

Джас в кои-то веки порадовался, что та жуткая слава впервые оказалась на пользу. И начался в степи пока ещё слабый, но крепнущий понемногу, ветер перемен. Да и многие из любителей молоденьких девочек призадумались — чревато стало похищать и откупаться незначительным откупом от бедных степняков, у которых были молоденькие дочки. Хитрый Джас, поездив по всем селениям, переписал всех и время от времени молодые степняки ездили и проверяли, не пропал ли кто из них.

А потом совсем стало плохо... двух, которые плевались и орали, что Джас им никакой не указ, и украли себе по совсем юной жене, спустя седьмицу приволокли на справедливый суд — туда же, где судили Наиму. И было опять много народу, и много криков. Когда Юнчи, слова которого запоминали и передавали по всей степи, начал говорить, стало тихо:

— -Стыдно мне, степняки... вы за те годы, что я был далеко, стали превращаться в полудиких зверей. Посмотрите на этого, восхотевшего взять совсем маленькую девочку в жены? У него внуки старше её. Сколько уже случаев по степи, когда вот такие маленькие девочки умирают в родах. Почему? Да потому, что ребенка нельзя рожать в таком возрасте — женщина, как и любой плод, должна созреть! Правитель Джас лично объезжал всех, лично разъяснял всем, что нельзя губить будущее степи, сколько больных и уродливых детей родилось от таких маленьких девочек? А вы, старые похотливые лихвы, хоть раз задумались, что по вашей вине такие дети рождаются? Вижу, не доходит до вас! Ну, так пусть рассудит нас Великий Путник! Он всегда справедлив!

Юнчи поднял руки к небу:

-Великий Путник! Молю тебя о справедливости, ибо не можем мы вложить в умы вот таких идиотов истинную правду.

И опять стало тихо... все ждали... подаст ли Великий какой-то знак. Небо молчало, и тогда осмелевший старый жирный насильник воскликнул:

-Не слышит тебя Великий Путник, значит, он совсем даже и не против такого!

И тогда грянул гром!! При абсолютно чистом безоблачном небе! Гром такой силы, что многие упали на колени, многие зажали уши, а когда громыхнуло ещё раз, то на коленях стояли уже все. Наступила тишина, потом Юнчи, прочистив уши, поднял голову и воскликнул:

-Смотрите, люди степи, что бывает с теми кто не верит в справедливость Великого! Насильников просто изжарило небесным громом!! Надо ли ещё кому-то говорить? — вопросил Юнчи.

Ответ был единогласным

-Нет!!

Вся степь слышала этот страшенный гром и прекратились похищения. Джас, Юнчи — это одно, можно спрятать невольницу-жену на время, Великий же, он все видит, и спрятать не получится, а стать обгорелым куском не хотелось никому!!

ГЛАВА 18. Сайх начал готовиться к переезду в столицу, а Джас печалился, так тяжело было ему отпускать сына, но понимал он, что ему надо учиться. Никому пока не говорил Джас, что язык его потихоньку подрастает, он уже пытался сказать несколько слов, получалось "Ай, Ийя" — самые главные для него имена. Решил, пока не получится произнести их полностью — никому об этом знать не надо.

Сайх больше всего переживал, как быть с Симом, но зверь мифический утешил:

-Малыш, я буду у тебя ручным зверьком, если только не возникнет тревожной ситуации, и моя помощь срочно не понадобится.

Сайх не полетел, он собралася поехать на велосипеде, с большой группой молодых степняков, что тоже ехали учиться, заодно они опробуют новую дорогу, что построили в рекордные сроки от Джаймисовых владений до столицы грургов. Для Сима приделали корзинку, в которой ему было комфортно, он ехал, поглядывал по сторонам. Дорога оказалась весьма оживленной, велосипеды полюбились многим, вот и разъезжали по ровной дороге степняки и нелетающие грурги по своим делам. Издевался лабис над своим малышом, ехидничая всю дорогу, но Сайх только посмеивался, да неспешно крутил педали. В Куифру прибыли через два дня, степняков ждали, разместили в гостевом доме, а Сайх и Сима поехали к Людигу.

Едва вошли в дом, на Сая налетел маленький вихрь:

-Сай, Сай, ты прриехал? Я тебя сильно-сильно жждала!!

-Птичка-невеличка, как ты выросла!

-Да, и кррылышки стали больше. Ой, это кто такой кррасивенький? — Голуба, увидев скромно сидящего у ног Сая зверька, тут же слезла с рук жениха и изо всех силенок обняла Сима.

-Малыш, — просипел полузадушенный Сима, — убери свою неистовую пару!

Сай осторожно расцепил ручки девочки.

-Голубонька, ты его задушишь, он же маленький.

Сим у него в голове возмущался:

-Это надо же... меня, зверя мифического, которого боятся все, чуть не удушила мелкая птичка!! Я сюда больше не ногой!!

-Птичка-невеличка, зверь мой сильно опечалился — ты его обидела.

-Я не хотела, пррости меня, я так обррадовалась сильно!

Сима выдержал паузу, потом ласково тронул её лапой.

-А у меня есть большие зверрюшки Крраса и Дрруг, они только далеко в каком-то заповеднике, я их рредко вижу.

Девчушка научилась говорить букву Р, и теперь старательно рррычала.

-Бабушка Сель, познакомься с моим Симом!

Бабушка тут же низко-низко поклонилась лабису:

-Прости меня, старую, зверь мифический, что не преклоняю коленей, потом не встану, поклон мой даже и малой части моего уважения к тебе не выказывает. Я счастлива видеть тебя вживую, для меня это как награда!

Сай перевел слова Сима:

-Благодарю тебя, женщина из рода грургов, мне приятны твои слова!

И стал Сим любимчиком у Сель, она постоянно старалась накормить его чем-то вкусненьким, мыла ему лапы, а расчесывали шкуру ему они вместе с птичкой-невеличкой, лабис довольно урчал и посмеивался:

-Пока ты женишься, вся любовь и ласки достаются мне!

А Сай учился, он с жадностью поглощал знания, подолгу сидел в библиотеке, и не было у него лучше досуга, чем сидеть возле своей любимой мамочки, читать редкую книгу и обсуждать с ней и Симом прочитанное. Они спорили, смеялись, иногда и обижались немного — у каждого было свое мнение на то или иное событие, описанное в книге. А Сайх ловил себя на мысли, что он стал скучать по отцу, по дедам, по братикам и по степи...

Мамочка стала какая-то грустная, Сай всполошился:

-Ты не болеешь?

-Нет, просто устаю!

Ну как сказать сыну, что устает от усиленного навязчивого внимания грурга Ная. Он постоянно попадался ей на глаза, пытался приобнять, в последнее время нагло говорил:

-Цену набиваешь? Все равно моя будешь!!

Сайх же, зная свою мамочку, заподозрил неладное, отпросился с занятий и рванул в лечебницу, узнать, почему такая стала грустная Вилья. Фейх успокоил его тем, что она не болеет, и сын решил забежать к ней на минуточку, быстро и бесшумно — привык так, шел по коридору и услышал сдавленный вскрик, женский.

Прибавив шаг, рванулся за очередной поворот, что заканчивался тупичком, и увидел... какой-то здоровый грург прижимал к стене его мамочку, говоря грязные слова и пытаясь разорвать на ней плотную тунику.

Не видел своего сына в эту минуту Джас — вот когда проявились полностью его красные глаза. Как рванулся вперед сын, не зря Джас учил сына, да и здесь, в Доме Знаний, Сайх не пропускал спортивных занятий, плюс ещё Лена персонально занималась с ним иномирской борьбой.

Несмотря на то, что грург был повыше и намного мощнее Сая, отлетел он от Вильи мгновенно и, ударившись о стену, разъяренный рванулся к Саю, но увидев огненно-красные глаза, просто полыхающие глаза, испуганно приостановился, а затем его за шею ухватила мощная лапа, тут же разодравшая ему и одежду, и спину, насильника опять впечатало в стенку, и подняться он уже не смог, а встретившись уже с двумя парами красных жутких глаз, съежился. На грохот и крики бежали Фейх и пришедший навестить своего приболевшего воина Людиг. Увидев их бешеные, красные глаза, Людиг мгновенно понял, что дело плохо.

-Постой, зверь мифический, мы будем судить его принародно, вон, как степняки судят!

А побитый грург, с ужасом оглядываясь на страшного зверя, пытался отползти подальше, его тут же ухватили прибежавшие следом за Людигом два молодых грурга.

-Сайх, у тебя, как и у Сима, сейчас жуткие глаза, успокойся, эта мерзость ответит за все!!

-Запомните, люди все, я буду рвать на мелкие кусочки любого, кто даже косо взглянет на моих дорогих! — прогрохотал голос ставшего огромным зверя мифического, слышно его было далеко.

Прибывший в лечебницу Правитель Айхо тут же велел Фейху залезть этому позорищу в голову. А потом началась суета... что-то нехорошее узнал Фейх, и понеслись по столице грурги, служившие в сыске. К вечеру собрали всех друзей, приятелей, подружек — кто хоть как-то контактировал с насильником, прочитывали всех — что было очень необычно для грургов. Сайху сказали, что за этим насильником числится много грязных дел, и через два дня будет такой же суд на площади перед дворцом, объявлено об этом было по всей стране грургов.

Джас за сутки приехал на велосипеде, он бросил все, узнав что его нежной и хрупкой Вилье грозила опасность. Как дергался и боялся он всю дорогу за неё — опять испытать страх быть изнасилованной... у него полыхали глаза, встречные шарахались от летящего на огромной скорости красноглазого степняка. А Джас мечтал только об одном, чтобы эту мразь отдали ему...

К Людигу влетел уже в сумерки, Лена, Вилья и Людиг как раз шли на кухню — на вечерний чай.

Едва увидев запаленного, с резко ввалившимися щеками и красными глазами Джаса, Вилья — эта робкая, стеснительная девочка, бросилась навстречу, прижалась к нему — пыльному, пропотевшему и закрыла глаза от облегчения.

-Ты приехал?

И куда делся грозный, жуткого вида степняк? Он обнял Вилью одной рукой, а второй бережно-бережно гладил её волосы.

Людиг потянул Лену за руку, понятно было без слов, что этим двоим сейчас никто не нужен.

Вилья через какое-то время отмерла и, подняв голову, посмотрела на Джаса. Глаза уже не горели, только в глубине их оставался малиновый отсвет.

-Виля! — хрипло сказал Джас. — Виля, свет мой, изнь моя!

— Джас?! Ты??? Заговорил?? — Вилья уставилась на него удивленными глазами.

-Да, немного, язык астет!

Его маленькая девочка привстала на цыпочки и, так и не достав до лица, осторожно погладила подбородок.

-Как я рада, как будет счастлив сын! Ты заговорил!!!

Джас зажмурился, и наклонил голову к ней, безмолвно прося погладить ещё, она робко дотронулась до щеки:

-Колючий какой!

Джас кивнул и показал жестами, что ему надо привести себя в порядок.

А его стеснительная девочка засмеялась и лукаво так спросила:

-А словами сказать?

Джас тоже расплылся в широчайшей улыбке:

-Не се слова поучаются понятны!

-Я пойму! — пообещала Вилья.

Джас, подхватив свою легкую девочку, пошел по ступенькам наверх, в гостевую комнату, осторожно поставил Вилью на пороге и, поцеловав её в щеку, пошел мыться-бриться.

Вилья же полушепотом позвала Лену, громко не закричишь, малышка спит,

-Лена, Леночка!

-Да, что, сестричка?

-Лена, Джас заговорил, нечетко, но говорит, язык стал расти.

-Ох ты, ну, милая, значит, и ещё одна нужная вещь отрастет!! Великий, он тебя любит и сделает тебе такой подарок! — лукаво посмотрев на Вилью, засмеялась Лена. — Твой жуткий воин меня своими дикими глазами напугал, я думала, ты от него с криком убежишь.

. -Он за меня так переживал, Лена, он сейчас совсем не тот дикий жеребец

!! А Джас мылся и мычал какую-то мелодию, его, ещё чуть больше года назад мрачный, бесцветный мир расцвел самыми яркими красками, он нужен этой маленькой девочке!!

Выйдя из душа, вытерся, натянул домашние штаны, к нему, постучав, ворвался Людиг, радостно обнял его:

-Дружище, я счастлив, наконец-то я могу с тобой ругаться всласть!

-Да! — кивнул Джас, и тут его скрутило, он согнулся пополам, замычав от жуткой боли внизу живота.

-Джас, что? — Людиг мгновенно уложил его на кровать, тут же послал вызов Фейху. А Джас, весь мокрый от пота — еле проговорил:

-Виля, не пускай пока.

Фейх, срочно прилетевший к ним, сначала не понял, а потом высказал ошеломляющую новость:

-Джас, мы все рождаемся в муках, вот и тебе Великий помогает в рождении... к утру, надеюсь, станешь полноценным мужиком!

Запомнил эту жуткую ночь Джас, ой, как запомнил, его крутило, выворачивало, он сжимал зубы, зная, что там, за стеной, прислушивается и переживает Вилья. Ей не сказали, что с ним, но и не пустили -поясняя, что это может быть какая-то серьезная инфекция, и станет ясно что у него только к утру.

Единственный мужчина на планете примерно теперь знал, как рождаются дети, в каких муках, Великий Путник знал, что делал.

А Лена смеялась и нацеловывала своего каменного мужа:

-Ты не врешь? Правда?

-Когда я тебя обманывал?

-Ох, как здорово, наконец-то они смогут быть вместе! Я безумно рада за обоих!!

На волне этой радости и зародились в эту ночь обещанные в насланном когда-то сне Людигу Великим Путником, три маленьких маковых зернышка, три таких долгожданных сыночка. Только знал пока об этом лишь Великий. А Людигу узнать об этом предстояло ещё где-то через месяц.

Измученный, с трудом пришедший в себя после такого 'рождения' Джас уснул и не видел, и не слышал, как к нему, боясь разбудить и потревожить, заглядывали то Сай, то Вилья. Проснулся уже ближе к вечеру... осторожно повернулся, боясь, что может вернуться та жуткая боль, но нет, острой боли не было, а небольшая тяжесть внизу живота была легким, незначительным напоминанием обо всем случившемся. Джас ещё до конца не осознал и не верил, что он теперь полноценный мужчина во всем.

-Посмотрим!

Потихоньку встал, добрел до туалета, действительно убедился, что все нужное, подзабытое, у него теперь имеется, но вот порадоваться не получалось:

-Это будет лишь тогда, когда Вилья согласится, а ещё вопрос — согласится ли? — быть с ним рядом. Это он своей жизни без них с сыном не мыслит.

В комнате уже была важная гостья — Голуба.

-Дядя Джас, ты мне сам говоррил, что никогда не болеешь?

-Да вот, немножко приболел, но сейчас, птичка-невеличка, уже здоров!

Подхватил свою будущую невестку на руки и пошел с ней на выход.

-А тетя Виля плакала, что ты болеешь, а Сай её обнимал и говорил:

-Не плачь, мамочка!

Едва появились на лестнице, к ним, перескакивая через две ступеньки, рванулся сын.

-Отец? — встревоженно всматриваясь в бледного Джаса спросил сын, — ты как?

-Все хоошо, сын, очен дае!

-Здорово, ты можешь говорить!! Я уже хотел деда Юнчи вызывать!!

-Все хоошо, сын! — Джас одной рукой держал девочку, а второй обнял сына.

Голуба тут же забралась к Саю, сначала на руки, а потом и на шею.

-Вот, с детства на шее моей сидит! — заулыбался Сайх. — Что дальше будет!!

А у подножия лестницы стояла, прижав руки к груди, встревоженная Вилья.

Джас поспешил к ней, не обращая внимания ни на кого, осторожно обнял свою девочку и молча уткнулся ей в макушку. Сай старательно обошел их и как-то облегченно вздохнул — видел он и давно уже, как смотрит отец на мамочку. Если в самом начале жутко злился и ревновал, потом искренне сочувствовал отцу, начиная понимать, как сложно и тяжело жить не старому ещё мужчине с такими вот проблемами. Зауважал за то, что с достоинством нес свой крест, и конечно же за такое осторожное-бережное отношение к мамочке.

Джас отмер и, взяв Вилью за руку, повел за собой в зал, где Лена, Сель и Людиг терпеливо ждали 'родившегося мужика' — как потом частенько называл его Людиг.

Джас, не выпуская руки Вильи, сказал:

-Я без сына и Вили не могу. Виля, станеш моей женой?

-Но, — растерялась она, — а как же Сайх??

Сай торопливо подошел к ним:

-Я рад, очень рад, я согласен, вы мне оба нужны! Мамочка, я знаю, отец тебя даже взглядом не обидит!

Лена захлопала в ладоши:

-Сестричка, ты будешь самой лучшей невестой всех времен и народов!!

А Джас напряженно смотрел на неё и ждал, что она ответит... Вилья растерянно огляделась вокруг, все улыбались,только Джас был очень серьезным.

-Я, я... согласна! — заливаясь румянцем, сказала Вилья.

Джас встал на колени, поцеловал её ручку и, тщательно выговаривая, почти по слогам произнес:

-Люб-лю, бол-ше жиз-ни!

-Ну вот, — возмутилась Голуба, — тетя Виля невестой будет, а я все маленькая!! Сай, когда я твоя невеста буду?

-Птичка-невеличка, не спеши, вот подрастешь, и понравится тебе кто другой, скажешь мне — старый! -засмеялся Сайх.

-Не, — помотала головой девчушка, — ты самый красивый!

Решили пока о свадьбе, суд вот завтра, да и надо хорошо все подготовить, Лена потирала руки в предвкушении — не говорить, с месяц подождать. Лена загорелась придумать необыкновенное платье для сестрички.

-Но, Лена, я, может, в обычном... — заикнулась Вилья.

-Ты что? — вылупилась на неё Лена. — Не каждый день у Правителя степи бывает свадьба! Да и Джас, я надеюсь, вряд ли допустит такое безобразие? Правитель он или мимо пробегал?

-Надо ешше полуить от Великого добоо!

Людиг засмеялся:

-Ты уже получил высшее одобрение! Вилюня, Джас, дружище, я очень рад за вас. Вы действительно истинная пара, и у вас славный сын!

Джас взял свою невесомую девочку на руки и закружился с ней по центру комнаты, обычно сдержанный, редко когда показывающий свои эмоции, сейчас он сиял, и стало заметно, что Джас и Сайх похожи не только глазами, а и улыбки у них были одинаковые.

-Малыш, не ревнуешь?

-Нет, Сима, рад, видел же я, как он к мамочке относится, только, честно, боялся, что она его... ну, сам знаешь.

ГЛАВА 19.

Суд был сложный и тяжелый — у грургов, этих гордых-людей птиц и завелись такие чудовища?? Пользуясь тем, что из службы охраны города почти третью часть перекинули для облета степи и уверившись в своей безнаказанности, стали принуждать девушек смесок оказывать интимные услуги. Двух, не согласившихся, замученных нашли в небольшом, заросшем болотной травой ответвлении пересыхающей реки, четырех оставшихся в живых уже отправили на лечение, если бы Най не вознамерился принудить к этому мать наследника Правителя степи, сколько бы ещё невинных девушек пострадали??

Грурги — не степняки, они не кричали на площади, наоборот, с каждым словом судьи, выбранного для прочтения преступлений, становилось все тише, тишина стала просто звенящей, и от такой вот тишины становилось страшно.

Вышел вперед Правитель Айхо:

-Стыдно и горько мне, люди-птицы... не было у нас до этих пор такого безобразия, не рождались ещё среди грургов такие вот чудовища. Я бы мог своим указом просто без огласки, сослать из всех на остров Барт, но замалчивать такое нельзя. Решили, что весь народ должен знать про такие мерзкие дела. Все виновные находятся здесь и вам решать...Ещё я должен попросить прощения у Правителя степняков, что находится здесь и ждет справедливого наказания, за его будущую жену, никому не надо объяснять, во что могло вылиться такое вот нападение?

Впервые площадь загудела... какой-то самый храбрый выкрикнул:

-Не хватало войны со степью, из-за каких-то лихвов.

В голове у Айхо всплыли слова жены Людига: — Козлы, озабоченные!

-Вот и решайте, люди, как считаете справедливым.

Опять площадь замерла, а к невысокому помосту подошла средних лет женщина:

-Повелитель, можно сказать?

-Да!

-Я мать... — она всхлипнула, — мать одной из тех замученных... Не было у неё ещё даже просто симпатии, совсем юная она была, доченька моя единственная.

Она поднялась на помост и подошла к сидевшим в отдалении виновным.

-Значит, это ты возжелал мою девочку?

Най заерзал, от пронзительного взгляда матери не было спасения. Она же обвела своим полубезумным взглядом всех:

-Чтобы вы все сдыхали в страшных корчах и муках, а до этого гнили заживо!! — И плюнула в лицо Наю. -Услышь меня, Великий Путник, я справедливости прошу!

В чистом небе грянул гром... Убитая горем мать истово поклонилась небу:

-Услышал ты меня, благодарю тебя, Великий! Я всегда знала, что ты справедлив!

И все грурги, собравшиеся на площади, единодушно закричали одно слово

-Барт!

Не было на планете человека, который бы не знал про страшный остров. С виду такое райское местечко посредине бескрайнего моря, остров, весь зеленый, как оазис в пустыне — он одним названием наводил ужас. Ещё до Великого Потрясения создали Боги его для наказания преступников, так и остался он незыблемым, даже Потрясение его не задело. Не было там никаких рудников, шахт, жили себе люди и жили, только вот не могли никуда выбраться с него, даже в море броситься не удавалось никому. Но была в нем какая-то сила, кто-то или что-то, наделенное понятием, как и кого наказать за преступление — остров просто высасывал их, отщепенцев, жизненные силы. Мало кто умирал быстрой смертью, заживо гнили и мучились на этом острове, и попадать сюда не хотелось никому.

После Потрясения лишь самые отпетые оказывались на нем — степняки, айны — да, но грурги, вернее, смески, это было впервые после Великого Потрясения.

Джас мысленно возблагодарил Великого за то, что не вложил он в голову Людига в то время такую мысль о наказании. Пусть галеры, пусть язык и все остальное, но он жив, узнал сына, держит маленькую ручку единственной для него женщины, а попади он на Барт...

Как выли эти отщепенцы, позор рода людей-птиц, но кто бы их стал жалеть, после полубезумного вида почерневшей от горя матери?? А тем более — Великий услышал её пожелание. Айхо спокойно сказал:

-Запомните все, кто сейчас здесь находится, передайте всем — так будет всегда. Для преступников всегда есть ждущий их — остров Барт!

И опять громыхнуло в небесах, подтверждая слова Айхо.

Решил Правитель пройтись немного по улицам — тяжко было у него на душе, выбило его из равновесия душевного это преступление, вот и шел он смурной, не замечая ничего вокруг. Охрана, зная эту его привычку, шла в нескольких шагах, а на повороте на него наскочила маленькая девчушка, помладше Людиговой Голубы. Он успел подхватить её на руки:

-Что ты, маленькая, так бежишь, упадешь ведь?

-Неаа, — помотала головой смешная растрепанная девчушка с хитрыми глазенками.

-Куда ж ты так бежала? — наконец-то заулыбался Айхо, любуясь девчушкой.

-К тебе! — выдал ребенок.

-Ко мне, зачем? — Удивился Айхо.

-Затем! Надо так, смотри!! — она извернулась в его руках, и удивленный Айхо увидел у неё на крылышках рисунок, точь в точь повторяющий его. От удивления он аж споткнулся. — Увидел? — девчушка мгновенно сложила крылышки, чтобы другие не поняли.

-Но, откуда, и кто тебе велел ко мне ээ... бежать?

-Деда, птичка большая, когда я спала, велел тебя найти и крылышки показать, он ещё сказал, чтобы ты не печалился больше!!

Взрослый, видевший много чего в своей жизни, прошедший долгий и тяжкий путь мужчина растерялся, а навстречу торопливо бежала молодая женщина:

-Альяна, безобразница, ты зачем убежала и почему ты у дяди на руках сидишь?? Ох, — она запнулась, узнав Повелителя, — простите неразумное дитя.

-Айхо, тебя так зовут? — полюбопытничала девчушка?

-Да!

-Красиво — Айхо и Алья! — Смышленый ребенок, появившийся так вовремя, очаровал Айхо.

-Малышка, приходи с мамой ко мне в гости!

-А у тебя морожно есть?

— Найду!

-Тогда приду, я морожно, знаешь, как люблю, у Голубы оно всегда есть, я с ней люблю гулять.

-Только из-за него? — улыбнулся Айхо.

-Неа, она хорошая и добрая, и не обижает меня.

-А тебя кто-то обижает?? — построжел Айхо. -Как папочка улетел и не вернулся, мальчишки обзывают, — пожаловалась девчушка.

-Разберемся!

-Вирт! — Айхо глазами показал на испуганно застывшую мать девчушки.

-Да, Повелитель! — Вирт мгновенно оказался возле матери девчушки, что-то спрашивая у неё.

А через день, по пустынному дому, так не любимому Айхо из-за скуки и тишины, весело топали детские ножки и звучали повсюду восторженные крики суженой его — Альяны.

Ленуша — умница и первая его помощница посоветовала организовать для таких вот деток, родившихся с крылышками, так смешно называемый там у них — детский садик, учить в игровой форме этих долгожданных девчушек петь, рисовать, лепить, танцевать.

-Пойми, Айхо, эти девочки, они уже одаренные, а вовремя заметить их умения, не спеша развивать их,.. да у нас в стране случится огромный прорыв. Детки здесь растут и взрослеют намного раньше, чем у меня на родине. Фактически по нашим меркам Голубе всего три с половиной, здесь уже пять, она взрослые мысли и идеи выдает. Это мы с Людигом стараемся — у нас есть кому с ней заниматься, а у твоей крошки-суженой одна замученная мать.

-Леена, ты права, где таких учителей для них взять?

-Я поговорю с выпускниками, пару-тройку найдем из них, сама пока живот не стал огромным, буду с ними заниматься. Юнчи, думаю, не откажется наезжать, давать уроки детям, вон, какого славного внука вырастить сумел.

-Но ему же тяжело самому добираться?

— Не волнуйся, мы тут с Людигом экспериментальный велик придумали, трехместный, как коляску — двое впереди сидят и педали крутят, а Юнчи сзади с комфортом сидеть будет. У него, Сайх сказал, скоро день рождения, который он никогда в жизни не отмечал, только и вздыхал в этот день, говоря:

-Вот и ещё год жизни отмерило время.

Не заморачиваясь, Айхо половину дома отдал под этот сад, подумав, решил, что надо и мальчишек таких поискать по стране, пусть растут и занимаются вместе. Местные будут приходить на занятия-игры каждый день, а из других мест кто, тем здесь и жить, естественно, отпуская их домой, когда приедут родители.

А Лена, Вилья, Сайх, Дажс — все придумывали, как устроить торжество для Юнчи, а потом уже и свадьбу.

Лена вспомнила обычай земной, когда невесту ведет отец к жениху, и посоветовавшись всем миром, решили, что вести Вилью должен все-таки Юнчи. У Людига была Голуба, а Юнчи, он с первого крика Сая был рядом и заботился и о нем, и о ничего непомнящей Вилье.

Забот навалилась куча — надо было сделать и обустроить жизнь детишек, устроить многих родителей, пожелавших жить возле своих малышей, мало кто пошел на разлуку с ними, надо было приготовить праздник-сюрприз для Юнчи, придумать для свадьбы одежду многим. Кроме невесты и жениха там были Сайх, Юнчи, Джаймис, Фатма с мужем и детками, они с Людигом и Голубой — у швей работы оказалось невпроворот.

А ещё для детишек придумали веселенькие костюмчики с разными аппликациями: умеющим рисовать — с радугой на груди, петь — нежно-голубые цветочки, заниматься физическими упражнениями — желтенькое солнышко, с любителям что-то сажать-выращивать — зеленое деревце.

Жизнь закрутилась, Лена и не заметила, как пролетел месяц её беременности, а Людиг как с ума сошел-покупал какие-то детские вещички, игрушки в трех экземплярах, посмеиваясь, объясняя, что берет про запас... А Голуба почему-то всегда говорила, что у мамочки в животике — братики. Лена отмахивалась, детская фантазия — не было ни токсикоза, ничего, одно только она знала четко — родится сын.

Джас уезжал нехотя, но окрыленный, точно зная, что нужен своей семье.

Они долго и много говорили все вместе, даже Айхо сумел придти — решали, как и что сделать многое для улучшения жизни в степи.

Первое, что решили сделать — построить в кратчайшие сроки лечебницу и дом знаний — школу. Юнчи и Вилья станут в лечебнице вначале за старших, Юнчи по лекарской части, Вилья, проработавшая больше года у грургов, вникавшая во все тонкости — пока будет по организационным вопросам.

А после окончания учебного года в степь направится Айн. Айн, несмотря на нашедшуюся дальнюю родню, там, на родине, ехать туда не рвался.

-Я столько лет был даже без имени. Джас — он мне за отца, Сай — братом стал, вы все меня приняли, я четко понял, что ближе и роднее вас никого нет. А учиться, Лена подсказала — можно и наездами, как-то заочно. Куифра не так и далеко, в случае необходимости можно с грургами долететь, а-велик, это же здорово, всегда доехать можно.

Вся степь на велосипеды села, степнячки прозвали велосипед коняшкой и с удовольствием раскатывали на них по делам. Фейх с несколькими смышлеными учениками засел за решение одной из главных задач — связи между странами. Лена тут только и подсказала про вычитанные из книг фэнтези — магические средства связи.

-Не сильна, чего не знаю, того не знаю.

Джасу работы было невпроворот, сразу же по приезду, сияющий сын невероятно удивил отца, а потом и всех своих воинов — сначала заговорив, затем появившейся у него сумасшедшей энергией.

Кинули клич по степи, звали всех, кто хоть что-то соображал в строительстве, одновременно закладывали фундаменты под два больших здания, для лекарского дома и дома знаний.

Про дом знаний было объявлено особо, всем детишкам, от восьми до восемнадцати лет из расположенных неподалеку поселений, надлежало с осени начинать ходить учиться. Если старшие колебались, то маленькие детишки приняли такую новость с восторгом, шла по степи молва про трех внуков Джаймиса, что упорно учатся всему и тренируются. Опечалились было девочки, но Джас, Правитель их, заговоривший по милости Великого Путника, велел рассказать всем, что детишки должны учиться все — и девочки, и мальчики, пора степи стать сильной, грамотной и не краснеть за не умеющих написать даже свое имя.

Начали приезжать заинтересованные грурги и айны, многие желали поучаствовать в обновлении степи, попробовать свои силы. Джаймис охал, жался, расходы пошли большие, но сын и наезжавший на денек внук — оба в голос говорили, что все окупится.

Понимал Джаймис, что жить по старинке уже и нельзя, и не хочет почуявшая перемены степь быть в хвосте. Молодежь и детишки впитывали все новое, вон, одни велики мгновенно прижились везде. Нет, лошадей никто не бросил, но стали степняки беречь их, организовался первый в истории степи конезавод, где ожидался скорый приплод от самого мощного жеребца и трех специально отобранных кобылиц. Если все получится, то через несколько лет появится в степи новая порода лошадей, сильных, красивых, выносливых. Джас торопился, ему так хотелось, чтобы Вилья поскорее вошла хозяйкой в его новый дом и в лечебницу.

Сначала получился торжественный день рождения Юнчи — тот целый день ходил очумелый, никто никогда не поздравлял его с прибавившимся годом, а тут...

Утром под окном его комнаты послышались голоса, которые мешали ему сосредоточиться, он выглянул было, поругать мешающих, громко говорящих степняков и замер с открытым ртом...

Перед окном, на небольшой площадке, ровно выстроились воины из личной гвардии Джаса — слово мудреное, конечно же, придумала Лена. Она и перемены, начавшиеся в степи, обозвала непонятным словом -'целина', которое и прижилось.

Увидев выглянувшего Юнчи, они замерли, Марай негромко скомандовал, и они во всю мочь рявкнули:

-С днем рождения, Великий Шаман!

-Что? — удивился Юнчи, — какой такой день рождения?

-Деда, деда! — из-за угла вышли три его теперь новых внука — нарядные, торжественные ребятишки несли на большом подносе что-то красивое, осторожно поставили на низенький столик и дружно закричали:

-Деда Юнчи, с днем рождения! Желаем тебе многолетия!

А маленький звонко докричал:

-Деда, мы тебя поздравили?

-Даа, — растерянный Юнчи лихорадочно вспоминал, где у него лежит праздничный, много лет назад приобретенный халат.

Младший опять переспросил:

-Деда, мы тебя поздравили?

-Да!

-Иди скорее, давай торт есть уже!

-Торт какой-то, наверное что-то вкусное, раз мальчишки аж приплясывают.

Юнчи плюнул на халат и пошел на выход в своей старенькой одежде. А выйдя на улицу, попал в крепкие объятья людей. Пришедших и приехавших поздравить его оказалось неожиданно много. Все его родные и любимые были здесь. Юнчи, побывавший в непредсказуемых и опасных ситуациях, сейчас откровенно растерялся — такого внимания и любви он не ожидал. Одно дело: Сайх, Саюшка — внук его, Вилья-девочка, Айн, Джас... а остальные-то??

И совсем добило его появление Фейха и Правителя грургов, который, приземлившись и складывая крылья, зычно сказал:

-Прошу слова, люди степей!! Все с любопытством замерли. Айхо подошел к Юнчи, бережно обнял его и громко объявил:

-Народ грургов в благодарность за добрые дела шамана Юнчи, дарит ему небольшой дом в столице и награждает его высшей наградой страны грургов — Знаком Великого Путника.

Осторожно взял лежащий на небольшой подушечке — орден(ну не было такого слова у них). На красивой ленте висела фигурка Великого Путника с расправленными крыльями, изукрашенная мелкими редкими камушками и покрытая красивой эмалью. Фигурка Путника немного качалась на ленте, казалось, он парит в небе.

Айхо бережно повесил Знак на шею Юнчи и добавил:

-Народ грургов уважает и ценит тебя, Великий Шаман! Живи долго и радуй нас!

Растерянный Юнчи не знал, что и сказать. А на него налетел Сайх:

-Деда, деда, с днем рождения!!

Сильно возмужавший внук легко приподнял своего худенького деда и заорал:

-Смотри, народ степи, на самого мудрого и доброго шамана и лекаря!

И кричали ему пожелания со всех сторон:

-Сайх, поставь меня уже на землю! — потребовал деда.

Внук послушался и сразу же накинул на его плечи роскошный халат, расшитый золотыми нитями.

Опять потерялся Юнчи, все дарили ему подарки, обнимали, и только младшенький из внуков сердито ворчал:

-Деда, торт, пойдем!!

Юнчи взял его за руку, и пошли старый и малый резать неведомый торт, который был совсем даже и не торт, а искусно выполненная картина из всяких фигурок, в одной из которых Юнчи с изумлением узнал себя.

-Леена?? — он растерянно оглянулся на немного округлившуюся жену Людига.

-Да, иду!

Лена показала как разрезать это чудо, и вскоре все с восторгом ели этот вкуснющий торт.

Джаймис, отведав такое, тут же пристал к Лене.

-Нам надо также научиться, это же необыкновенно вкусно, где взять такого искусника, плачу любые деньги??

Лена смеялась.

-Искусница у нас пока одна, а вам? Джаймис, поищите у себя среди женщин умелицу, что всякие ваши боурушики печет, отправим учиться, и будет у вас своя мастерица, а то и несколько.

Весь день Юнчи озадаченно мотал головой: для него и концерт придумали, и борьбу показали, вечером запустили в небо магические штучки, которые распускаясь как цветы — складывались в придуманные Саем и Симом картины. Что малые, что взрослые восторженно кричали, а Юнчи загрустил.

-Что ты, Учитель, устал? — спросил встревоженно Джас.

-Нет, я просто расстроился. Вы такие молодые, а я уже... доживу ли хоть до Саюшкиной свадьбы-то??

-Доживешь, Юнчи, сейчас такое движение везде, некогда и думать о возрасте. Вон, у тебя ещё малышня недоученная, — кивнул Джас на трех скачущих и вопящих племяшек. — Мы, я надеюсь, Сайху брата или сестричку подарить сможем с Вилей.

-Стар я, Джас, ой стар!

-Юнчи, Великий Путник — справедлив, не станет он забирать тебя раньше времени, именно ты стал сыну и за мать, и за отца, он обязательно оставит тебя здесь до, думаю, даже моих внуков.

А подарки Юнчи разбирал потом два дня с помощью мелких внуков, которые перемеряли, перетрогали все его новые халаты и обувь, выпросили у него сувениры — Джаймис ворчал, называя их грабителями, на что мелкие задорно смеялись и лезли к обоим дедам обниматься.

ГЛАВА 20.

Джасу не хватало времени. Постоянно он куда-то уезжал, проверял, ругался с упертыми степняками, спешил успеть до свадьбы хоть что-то начатое завершить. Как торопились со стадионом — поле давно было уже в деле, а пристроить уступами лестницы и сиденья рядами, а также мудреную крышу, чтобы сдвигалась и раздвигалась...

Лена, смеясь, называла это строительство "комсомольско-молодежной стройкой", а степняков стройотрядовцами, даже напела какую-то песню из своего мира:

-"Радостный звон гитар, яростный стройотряд, словно степной пожар, песен костры горят!"

А молодежь сразу же подхватила её, постоянно напевая. Сури же отличился, пристал к Лене, чтобы она остальные слова вспомнила, но увы... Тогда Сури, промучившись ночь, придумал свои слова на этот мотив, и распевали степняки новую песню. Приставали к Сури, чтобы придумал ещё какую-то песню. Лена подумав, напела про свадьбу, и разучивали потихоньку, чтобы Джас не слышал эту песню, желая порадовать просто возродившегося Повелителя.

Некоторые, помнившие того Джаса, не верили, в разговорах между надежными собеседниками проскакивало опасение, что вырвется наружу Джасов зверь, но с каждым днем все меньше оставалось таких, кто вспоминал того Джаса.

Грурги, облетающие степи, посмеивались и говорили, что степь стала как разворошенный муравейник -везде что-то сторили, копошились люди, протянулись через степь две главные дороги — одна в страну грургов, другая к айнам.

Мудрая Лена давно отбросила идею рассказать об авто. Зачем загрязнять воздух и усложнять жизнь, пусть на велосипедах народ ездит — и полезно, и воздух остается чистым. Появились уже всякие велики, для пожилых — низенькие трехколесные, тандемные — когда двое ехали на одном, более длинном велосипеде с двумя сиденьями и могли периодически по одному отдыхать. Больше всего, конечно, полюбились велики детям и молодежи.

Вилье сшили платье, на последней примерке она аж прослезилась, нежно-голубое, пышное платье, оттеняло её глаза и волосы, казалось, воздушное неземное создание вместо неё залетело к ним. Все потрясенно молчали... Лена первой пришла в себя:

-Да, в моем мире много красавиц, но ты, сестричка, превзошла всех. Твои мужчины — им предстоит пережить шок.

В день свадьбы повелителя толпы принаряженных степняков с раннего утра тянулись к стадиону. Успела-таки молодежь сделать все кроме крыши, но дни стояли погожие, решили достроить её после свадьбы. А пока народ степенно рассаживался на стадионе, мест не хватало, дети и молодежь пристраивались прямо на ступеньках, предвкушая красивый праздник.

В центре поля установили помост, украшенный цветами, постелили дорожки, по которым сначала пройдет Джас, потом названный отец — Юнчи приведет невесту.

Пропел рожок, возвещающий о том, что торжество начинается. Все притихли.

Показался Джас, за ним степено вышагивали: Джаймис, Сайх с лабисом, Лена с Людигом и Голубой, семья сестры Джаса — Фатмы.

Джас в светлом, непривычном для степняков костюме, заметно волнующийся, был хорош, многие женщины восхищенно ахали — статный, широкоплечий, без единой жиринки, высокий... А рядом шел сын, во многом повторявший отца — та же фигура, мощные плечи, черные отцовские глаза. Только волосы светлые говорили о наличии грурговой крови.

Важно шествующий Джаймис на фоне высоких сына и внука явно проигрывал, но кого это смущало. Дед Джай упивался радостью и гордостью за своих любимых сына и внука. Взошли на помост, туда же с другой стороны поднялись Правители грургов и айнов и замерли в ожидании.

Через несколько минут из двери торжественно и неспешно вышел Юнчи, ведя под руку... небесное создание. Казалось, Вилья превратилась в фею... Восторженный вздох всего стадиона был единым...

Под руку с торжественным Юнчи, наряженнным в халат, вышитый золотыми нитками и сверкающий на солнце, просто плыло невесомое нежное воздушное создание.

Как Джас сдержался, чтобы не подбежать и взять свою Вилю на руки? Остановил его только насмешливый вопрос Сима:

-Что, степняк, нет терпения?

-Ой, зверь мифический, я все слова растерял!

Юнчи, подведя Вилью к Джасу, торжественно сказал:

-Отдаю тебе, Джас из рода Джаймисова, свою главную драгоценность, дочку мою — Вилью! Береги и люби её!

Джас, не сводя восхищенного взгляда с Вильи, осторожно взял её ручку:

-Клянусь перед всем народом никогда и ни в чем не обидеть мою нареченную Вилью, быть ей опорой во всем, любить и уважать до конца моей жизни! Да услышит меня Великий Путник!

Сайх, тоже восторженно и с нежностью смотрящий на свою мамочку, подал ему на маленьком подносике два кольца — опять же Лена подсказала, и сначала Джас осторожно надел на тоненький пальчик своей, теперь уже жены колечко, а потом смущающаяся Вилья старательно надевала ему.

Юнчи надел на их головы ободочки, накинул сверху расписной узорный платок и что-то зашептал над ним.

Ждали все привычного грома и сверкающих искорок, но на то он и Великий Путник — никогда не угадаешь, что он решит.

Поднялся над помостом небольшой ветерок, платок вернулся в руки Юнчи, а Джас и Вилья... стали подниматься в небо.

Это было... Замерли все. Пара, держащаяся за руки, поднималась... и у Вильи за спиной развернулись красивые крылья, голубые с черно-красными, цвета глаз, бывающих иногда у Джаса, полосками.

Пара кружилась в воздухе, хрупкая, тоненькая Вилья, легко удерживала своего мощного, высокого степняка. Как заорали все присутствующие при этом чуде!

Лена, Фатма, Джаймис — плакали, у Сайха на руках восторженно прыгала птичка-невеличка, что-то радостно крича, Сим довольно скалился, Юнчи часто моргал, Людиг, крепче обнимая свою все больше грузневшую жену, задорно смеялся.

Пара стала опускаться, Джас, первым вставший на помост, бережно принял свою птичку на руки и больше не отпустил, так и держал её на руках, до танца, говоря:

-Боюсь, улетишь!

А с трибун враз полилось:

"Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала..."

Как пели её степняки! Видно было, что поют от души, понравившаяся всем без исключения песня на много лет стала главной на всех свадьбах.

А Голуба загрустила:

-Сай, мы тоже с тобой полетим так?

-Обязательно, птичка-невеличка!

-Я маленькая, когда хоть вырасту? Вон, какие тетеньки красивые есть...

-Малышка, у нас с тобой крылья одинаковые, не переживай, я ни с кем не смогу взлететь, только с тобой.

-Тогда я стану много кушать, чтобы вырасти быстрее!!

Сайх нажал на её носик.

-Я тебя честно-честно дождусь!

-Сай! — обняв ручонками его лицо, зашепталаа Горуня. — У нас с папой есть секрет, наша мамочка скоро родит трех братиков. Мы с папой имена им придумываем!!

Сайх озадаченно уставился в хитрющую моську невесты.

-На самом деле?

-Да! — радостно кивнула девчушка. — Ох, ты! Сай, Сай, смотри! — закричала Голуба, поворачивая его голову в сторону...

По стадиону шел Джас с драгоценной ношей на руках, а с неба сыпались искорки, закручиваясь у ног Джаса в небольшие воронки, и опять было много восторженных криков. А потом они танцевали... не было для них никого вокруг, только черные и голубые глаза, с любовью и нежностью смотрящие друг на друга, и не надо было что-то говорить, говорили их души. Не осталось никого, кто бы не понял, что они истинная пара, достаточно было взглянуть на них.

А Сайх,приобняв деда Юнчи, негромко говорил:

-Деда, я даже представить не мог, что все так сложится. Что мамочка и отец... они такие счастливые, я рад за них!

-Великий Путник, он знает, что делает! — тоже любуясь парой, подтвердил Юнчи.

И был сюрприз для Вильи — Джас уже в темноте внес свою бесконечно любимую Вилечку в небольшой домик о трех комнатах, построенный для новой семьи.

-Вот, Вилечка, наш с тобой и сына, дом. Пока небольшой, но захочешь — дворец построим?

-Джас, отпусти меня, поставь на пол, пожалуйста!

Он нехотя поставил её на пол, но рук с талии не убрал,

-Я только самое необходимое установил, остальное все по твоему вкусу, все, что захочешь.

Вилья улыбнулась, бережно сняла одну его руку с талии и потянула за собой. Осмотрели домик, две спальни — одна для них, вторая для Сайха с Симом, большой зал и уютная кухня в углу. Вилья разулыбалась:

-Джас, для меня это целые хоромы, особенно после нашего жилища в горах.

-А я постоянно вспоминаю, как очнулся там и увидел вас с сыном. Как я боялся, что ты меня узнаешь... Мне, поверь, в этой жизни мало что надо без вас, я просто задыхаюсь, когда вас долго не вижу. Девочка моя, нежная!! — Он осторожно обнял её и внимательно вглядываясь в её лицо произнес. -Маленькая моя, я больше тебя боюсь сделать что-то не так, нечаянно обидеть, я не умел, да и сейчас не умею говорить красиво и возвышенно, одно точно знаю — то, что я испытываю к вам с сыном... — он замолчал, — слов не находится!!

-Джас, — привстав на цыпочки, маленькая его девочка осторожно погладила его по щеке, — если бы у тебя были какие-то нехорошие мысли, мы бы никогда не смогли взлететь. Ведь самка грурга заведомо слабее, а я тебя там, в небе, как перышко держала в руках. Нам с сыночком Великий Путник давно предсказал, что мы оба взлетим в небеса, исполним свой танец... Когда я поняла, что меня тянет к тебе, долго сомневалась, пыталась постоянно напоминать себе о... — она запнулась.

Джас грустно усмехнулся:

-Если б я мог вернуть все назад...

-Подожди, — положив свой тоненький пальчик ему на губы, сказала Вилья, — я не договорила!

Джас прижал губами её палец и не выпуская из кольца рук, ловко опустился вместе с ней в кресло. Вилья устроилась поудобнее и продолжила:

-Только как Лена говорит, "сердцу не прикажешь", и когда ты так долго не приходил в себя, а наш сын, едва встав, по стеночке добрел до тебя, долго смотрел на тебя, не подающего признаков жизни, я как-то четко поняла, что или ты — или никто. И пусть я не взлечу, но ты мне нужен!

Вилья, проговорив это, спрятала лицо у него на груди.

-Маленькая моя, — расплылся Джас в счастливой улыбке, — самая желанная и необходимая!!

Посидели вот так, обнявшись, Вилья вдруг зевнула.

-Я сегодняшнюю ночь не спала, волновалась сильно, извини.

-Пойдем спать?

Вилья кивнула и как-то враз провалилась в сон. Как замучился Джас снимать с неё воздушное пышное платье! Она в этом платье занимала всю их кровать, да и жалко, такое произведение искусства -помнется. Вот и раздевал Джас свою девочку, стараясь не разбудить неловким движением. Платье наконец-то снял, полюбовался на красивое необычное, явно с подачи Лены, белье, наверное минут пятнадцать снимал со сторйных ножек чулочки, — руки упорно не желали отрываться от маленьких, меньше его ладони, ступней, от коленей и пальчиков.

Он бы всю ночь так просидел, дотрагиваясь до неё, но она поежилась во сне, явно от прохлады. Быстренько снял свой костюм, рубашку и, оставшись в привычных уже трусах, подвинул маленькую свою, лег рядом, осторожно прижал к себе и, счастливо вздохнув, тоже заснул.

Как смеялась Лена, когда утром, накормив мужчин, они остались одни, и Вилья, краснея, призналась, что они оба просто уснули.

-Ой, сестричка, как ты Джаса, бывшего Жеребца одним движением пальчика укротила! Не обижайся, это наоборот, очень замечательно, он ради тебя, твоего спокойствия и месяц продержится, ты сама будь посмелей! То, что случается между двумя любящими, это всегда красиво и сказочно!

-Знаешь, Лена, я ещё с тех давних пор, когда он только начал обучать Сая, увидев его жуткую спину, очень захотела погладить все эти шрамы, пожалеть.

-Вот и пожалей, он тоже боится, что его всё в шрамах, тело, покажется тебе непривлекательным. И не стесняйся!!Поверь, мы с Людигом чего только не вытворяем.

-Людиг? Он же такой, как каменный??

Лена расхохоталась:

-Этот каменный со мной песком осыпается! Так что не бойся, наоборот, Джас от счастья ошалеет!

Вилья весь день думала над словами Лены, к вечеру, видя, как смотрит на неё Джас — решилась. Понимая, что им надо побыть одним, все ещё днем поразошлись-поразъехались, Людиг с семьей, Сай с Симом уехалаи в Куифру, деды, забрав своих мелких внуков, отправились в поездку по степи. Надо было посмотреть на детей, что пока не были записаны в школы, рассказать и пояснить их родителям, что не отпускать детей учиться — это пережиток.

Джас устало присев на кухне, с облегчением вытянул гудевшие ноги.

-Знаешь, такое ощущение, что сегодня все степняки возжелали со мной поговорить, замучился целый день выслушивать их. А Марай, хитрюга, к вечеру сказал:-

Джас, это они к тебе рвутся, надеясь, что ты сейчас совсем размягчел и будешь добрым-предобрым.

-Но зачем? — не поняла хлопочущая у стола Вилья.

-Видишь ли, многие, кто помнит меня, молодого, в душе имеют сомнения, не стану ли я тем, прежним. Увидев вчерашний наш танец, часть из них поверила в меня сегодняшнего, — пробуя приготовленную персонально для него еду и зажмуриваясь от восторга, проговорил Джас. — Надеюсь, что неверящих в меня остается совсем немного...

А жена удивила, подошла сзади и обняла его своми маленькими ручками.

-Вилюша? Это то, что я думаю? — замер Джас.

-Да, только я боюсь...

-Маленькая моя, думаешь — я не боюсь?

-Чего может бояться прошедший сквозь ужас и жуткие испытания степняк?

Джас накрыл её ручки своими и негромко признался:

-Степняк боится только одного — разочаровать свою маленькую, безумно желанную девочку!

-Давай бояться вместе! — улыбнулась ему в макушку Вилья.

Остывал на столе недоеденный Джасом ужин, он уже привычно подхватил свою женушку на руки, через два шага останавливаясь и нежно целуя, пошел в спальню.

-Джас, ты только не торопись!

-Не буду!!

-Я... я очень хочу, — смутилась Вилья, но потом, выдохнув, сказала, — хочу погладить твою спину!

-Но, — дернулся Джас, — там же одни рубцы.

А его маленькая радость, дернула за рукав рубашки.

-Снимай и ложись на живот!!

Когда ручки ласково погладили его спину, он дернулся и застонал.

-Что, больно?

-Нет, наоборот, продолжай!

Вилья, дорвавшись до спины, осмелела, она погладила все шрамы и рубцы, подула на них, не переставая гладить спину до талии, прикоснулась к каждому губами. Четко поняла, что вот этот мощный, сильный степняк полностью в её власти. И засмеялась, вспомнив, как Лена сказала, что Людиг осыпается песком.

-Что, маленькая?

-Да, Лена говорит, каменный Людиг с ней осыпается песком, а ты вот ...

-Как глина, что хочешь, то и лепи! — подвел итог Джас, осторожно переворачиваясь на спину. Вилья приступила к изучению шрамов на груди и на лице. Джас полузакрыв глаза наслаждался этими исследованиями. Потом осторожно сам стал прикасаться к ней.

-Надо бы снять все наши одежки, я тоже хочу погладить, потрогать тебя.

Вилья было заволновалась, потом, опять вспомнив Лену, решилась.

-В самом деле, у нас взрослый сын, а я как маленькая...

Как сдерживался Джас... ему хотелось сразу заклеймить, заставить забыть обо всем свою девочку. Но не спешил степняк, понимая, что сорвись он, и она закроется, а ему нужно от Вильи абсолютное доверие.

Вот и узнавали-изучали друг друга сначала осторожно, потом совсем осмелевшая Вилья начала прикусывать его нижнюю губу, у Джаса темнело в глазах, он сначала потихоньку потом жадно стал целовать её.

-Вилечка, я после тебя ведь ни разу не был с женщиной, и сейчас больше тебя боюсь оказаться торопливым!! Поверь, я умираю от желания сделать наш первый раз запоминающимся, но вот выдержу ли -вопрос?

Вилья, полностью расслабившаяся под его руками, улыбнулась.

-Я знаю, ты меня не обидишь!!

И Джас старался — не осталось ни одного местечка не теле Вильи, где бы не побывали его губы и руки-она плавилась в его руках, задыхаясь от поцелуев, лихорадочно притягивала его к себе, старалась тоже подарить ему такие же ощущения...

-Я больше не могу!! — простонал Джас и осторожно заполнил её. Она прислушалась к себе — боли не было, было какое-то томление, хотелось выгнуться как кошке. Она притянула к себе его лицо, прижалась к ненасытным губам, ей хотелось как и вчера взлететь куда-то.

И Джас, четко осознав это, постарался. Ему казалось, он раскрошит себе все зубы, стараясь не сорваться первым — ему во чтобы то ни стало, надо было, чтобы его такая сладкая девочка полностью потерялась в их обоюдном наслаждении.

Вилья уже не понимала, где она находится, парила где-то в небесах, но было ещё лучше, чем вчера, откуда-то неслись стоны. Не осознавая, что эти стоны её — она всем телом тянулась к Джасу, ожидая, что вот ещё чуть-чуть, и они опять улетят... в недосягаемую высь. Джаса накрыло в то же мгновение, когда его девочка замерев, а потом ахнув, восторженно закричала, и вплеталось в её крики рычание мужчины.

Он успел перекатиться на бок, и они оба провалились в сон. Сколько времени прошло, Джас не знал -проснулся как-то рывком, вскинулся было, но его Вилюшка, доверчиво прижавшись к нему всем телом, крепко спала. И пришло к нему осознание, что именно так случается, когда происходит не только единение тел, но и душ, и весь его прошлый опыт не идет ни в какое сравнение.

-Ох, Великий!! Только теперь я понял, что такое истинная любовь, ты провел меня всеми кругами преисподней, но и награда за это — она бесценная!

Вилья шевельнулась во сне, что-то пробормотала и ещё теснее прижалась к его горячему телу. Джас лежал, ни о чем не думая, просто наслаждаясь дыханием своей жены, и пылало у него в душе яркое солнце. Так и уснул он, с улыбкой.

Таким вот и увидела его проснувшаяся Вилья. Приподнявшись на локте, она внимательно вглядывалась в расслабленное, слегка улыбающееся, с появившейся за ночь колючей щетиной, родное лицо. То, что она видела сейчас, очень ей нравилось — улыбающийся во сне Джас сильно походил на спящего сына, она четко осознала — вот этот мощный степняк — её, и она может по ночам лепить из него все, что пожелает.

Не удержавшись дотронулась рукой до его колючей щеки, провела по ней и осторожно прикоснулась к губам, тут же оказалась схваченной сильными руками, перевернутой на спину и зацелованной.

-Джас!

-Да??

-Джас, то что было ночью... — она смутилась.

-Тебе не понравилось?

-Нет, наоборот, очень даже, я как бы... — она подумала, — как бы опять летала...

Джас заулыбался.

-Повторим?

И повторили, отстранились друг от друга, когда повсюду слышались голоса. Степняки, народ неугомонный, вставали рано.

-Ох, маленькая, пора вставать!

Джас, нисколько не стесняясь уже своих шрамов — жена, оказывается, давно мечтала их погладить, понес свою девочку в душ. Помыться быстро не получилось. Потом Джас ел уже на ходу — понадобилось его срочное присутствие — где-то в дальнем поселении появились лихвы. Он нежно расцеловал свою девочку и убежал.

А Вилья весь день, занимаясь осмотром готовой лечебницы, задумывалась и нежно улыбалась, вспоминая эту безумную ночь, и не замечала, как от её сияния вокруг начинают улыбаться степняки.

Джасу тоже сегодня удавалось все — окружили и полностью уничтожили большое семейство лихвов. Благодарные жители поселения уже приготовившиеся к жуткой бойне — мало мужчин осталось в нем после Наиминых жестоких расправ с неугодными, со слезами благодарили Джаса с его воинами, а старейшая из женщин принесла ему подарок для жены:

-Слышали мы, твоя жена из грургов смогла поднять тебя в небеса. Великой милости ты удостоился. Вот, вышили мы твоей жене, а по слухам она у тебя маленькая и хрупкая, наше старинное национальное одеяние, скоро и оденете оба, у тебя-то наверняка с тех давних пор имеется, а это для жены. Передай ей наш низкий поклон и от чистого сердца поблагодари за то? что смогла усмирить она дикого степняка.

Джас с почтением взял подарок, развернул его, и засияли на нежном шелке, цвета глаз его Вилюшки, вышитые сказочные цветы и птицы. Вся эта красота переливалась и горела на солнце.

-Это очень дорогой подарок и для меня, и для жены, благодарю вас, славные женщины!!

-Погоди, Повелитель Джас. Мы и для тебя, и сына твоего, великого ума юноши, приготовили вот, примерь-ка.

Женщина протянула Джасу расшитый жилет. И не удержался Джас, так и не снимая жилета, поцеловал всем женщинам их загрубевшие руки, потом, подумав, сказал:

-Вижу я, совсем захирело ваше поселение, а поскольку такие золотые руки надо беречь, собирайте свои вещички, и перевезем мы вас всех в нашу, теперь уже точно столицу. Есть у грурга Людига жена -умница, она, увидев ваши вышивки, меня съест с потрохами, если я вам не помогу.

-Но где же мы станем жить, у нас тут хоть и старенькие, но дома имеются?

-Строим мы на пустырях небольшие домики для мастеровых и всяких других умельцев, расселяем по улицам, есть уже Кузнечная, Гончарная, Плотницкая, Каменщиков. А ваша будет с самым красивым названием — Вышивальщиц. Сроку вам на сборы две недели, пришлю подводы, совсем уже старье с собой не тащите, на первое время поможем продуктами, детишек определим учиться. Вам, я уверен, работы сразу найдется много, за ваши чудесные вышивки, женщины грурги и айны будут хорошие деньги платить.

-А родные могилы?

-Навещать станете, кто помоложе на великах будет наезжать, а самым старшим повозки выделим по определенным дням.

-Ай, Повелитель Джас, каким ты стал, мед у тебя на языке, так ли на самом-то деле??

Вмешался Сури:

-А давайте двух-трех самых неверящих мы с собой возьмем, дня на два, потом привезем, пусть они сами все увидят.

Джас кивнул:

-И подарок свой сами жене моей отдадите!

Бабульки попросили два часа, принарядились в национальные расшитые одежды, Джас оставил для охраны поселения нескольких человек, и поехали две пожилые женщины на встречу с женой Джаса.

Вилья расстаралась — приготовила так любимый всеми друзьями Людига рыбный пирог — Лена научила Вилью готовить необычные поначалу блюда из своей земной кухни, потушила овощи с мясом, в холодке остывал компот, и как раз пришел довольный Джас с двумя пожилыми женщинами.

-Вилюша, я с гостями!

-Да, проходите!

Вилья с любопытсвом рассматривала двух старушек, одетых в расшитые национальные одежды степняков. Бабули тоже с не меньшим любопытством разглядывали действительно маленькую, хрупкую жену Джаса.

Она шустро поставила на стол тарелки, ложки, вилки, и настойчиво усадила смутившихся старушек. Видя, что жена Повелителя очень приветливая и открытая, они осмелели, приготовленные необычные кушанья им сильно понравились, они в два голоса нахваливали Вилью и благодарили. А потом, после ужина, переглянувшись, поклонились Вилье и преподнесли расшитое платье.

-Примеряй-ка,госпожа наша!!

Вилья держала на руках чудо.

-Великий Путник! Это надо в музей, это же чудо.

-Что такое музей, мы не знаем, но нам приятна твоя похвала, и видим, что наш подарок тебе по душе!

Вилья порывисто обняла обоих.

-Я никогда не видела ничего более прекрасного, разве что крылья Великого Путника!

Бабульки засияли, потом заспешили в гостевой домик, где все было приготовлено для них.

Вилья, выслушав все об этом поселении, ласково провела ладошкой по щеке Джаса:

-Умница! Ты великолепен, муж мой!

Джас обнял её:

-Столько лет ждал таких вот слов, я тебя больше чем люблю. Примеряй, маленькая, для меня платье?

Когда она вышла в этом платье, Джас долго молчал, потом сказал:

-Никто, кроме Сая, ну ещё Юнчи с Симом, не должен увидеть тебя в этом наряде, украдут сразу!

И опять была ночь, наполненная нежностью и растворением друг в друге. Вилья только изумлялась, Джас на какую-то секунду раньше угадывал её желание и делал именно то, что ей хотелось.

-Джас, как ты можешь так угадывать, что мне хочется?

-Не знаю, милая, это откуда-то изнутри идет, как-то враз догадываюсь, очень хочу, чтобы так было всегда!! Степняков лихих и горячих вокруг много, а я уже седой старый! — заприбеднялся Джас.

-Да, седой, старый, хи-хи, тридцать семь всего-то, но такой один. Что мне лихие и горячие, когда есть ты?

Любопытные старушки побывали везде, прошлись по новым улицам, пыхтя, полазили на стадионе, поднялись по ступенькам аж на самый верх, поахали на открывающийся оттуда вид, побывали в доме знаний, дотошно пытая учителей, чему и как станут обучать детей. В лечебнице, увидев Вилью, сильно удивились.

-Разве не должна жена Повелителя целый день сидеть, есть фрукты, пить напитки, слушать музыку и вести разговоры?

Вилья засмеялась:

-Нет, это только в сказках такое бывает. Столько дел вокруг, нельзя бездельничать!

  Лена запросилась к своим шамбаям. Людиг сначала был категорически против, но к просьбам присоединилась Голуба, и не устоял суровый папка. Сайх с Симом тоже собрались с ними, только не полетели, а выехали за полтора дня на привычном уже транспорте велосипедах. Ещё с ними поехал -упросил взять его — Айн. Сим довольно урча, посмеивался:

-Привыкну вот так ездить на тебе, растолстею, буду, как Лена рассказывала про какие-то их мультики, где кот штаны на брюхе застегнуть не мог и с крыльца сползал. Я подсмотрел у неё в голове, там такой рыжий в полоску, буду только рот открывать, а ты станешь меня кормить...

-Кашей, — иронически сказал Сай.

-Вот, умеешь ты фантазии мои... убить!

По новой хорошей дороге ехали с ветерком, только ближе к горам она повернула в другую сторону. Юноши спрятали велики и налегке стали подниматься к заповеднику. Предупрежденный смотритель уже ждал их, приглашая в дом, ребята упросили его сходить хоть издали посмотреть на так любимых Леной зверей.

-У них семейство значительно прибавилось, сейчас две кошки ждут котяток, самцы все ходят под самым старшим, которого жена Людига зовет по имени, мы же не имеем права — просто называем старшим.

Посмотрели на красивых зверей издали, и пошли спать.

Людиги прилетели рано утром, птичка-невеличка тут же побежала впереди всех в сторону зверей, громко крича:

-Друг, Краса, я прилетела, где вы?

В кустах мелькнуло что-то рыжее, Лена негромко сказала:

-Дочка, зверюшек стало больше, не пугай их, они же тебя не знают!!

А на поляну медленно вышел крупный, явно не молодой шамбай, остановился и внимательно смотрел на людей.

-Рыжик, Рыженька, какой ты стал!! — восхищенно скзала Лена. — Иди, мальчик, я тебя обниму!

Шамбай с достоинством подошел к Лене,она опустилась на подставленный Людигом небольшой табурет и обняла своего любимого Рыжика. -Мальчик, какой ты красивый стал! — Лена гладила его, трепала за мощный загривок, шамбай, совсем как домашний кот, урчал и лизал щеки Лены огромным языком. -Рыжик, Вася где?

-Мама, а мои ребятки где же? — приплясывала от нетерпения дочка.

-Рыжик, позови Голубиных друзей.

Рыжик негромко рыкнул, и на поляну вышли два зверя, который пониже и поизящнее — явно Краса, а крупнее и мощнее — Друг.

-Ох ты, какие ребятки красивые выросли! — восхитилась Лена, а Голуба раскинув ручонки старалась обнять двух сразу.

-Рыжик, Вася где?-уже встревоженно спросила Лена-

Умный Рыжик потянул за собой, немного подальше на полянке лежала на солнышке Вася.

-Васенька, девочка моя, как я по тебе соскучилась!! — заторопилась к ней Лена.

Вася тяжело встала, Лена запнулась, потом удивилась:

-Вась, и ты тоже? — И захохотала. — Людиг, вы с Рыжиком как договорились, посмотри, какие мы с Васей грузные, опять почти в одно время родим! Вот тут уж ничего не попишешь — мужской заговор! — Лена радовалсь и нацеловывала свою подружку минут пять..

А Вася удивила — положила морду на живот Лены, послушала и три раза рыкнула.

-Да знаю, Вась, сказали вот недавно, что там тройня, обрадовали, блин! — вздохнула Лена. Кошка громадная легла у ног Лены и, тоже вздохнув, опять три раза рыкнула.

-Что? — не поняла Лена. Вася повернулась на бок и, глядя на свой живот, рыкнула три раза.

-Вася, ты хочешь сказать, что и у тебя три котенка???

Кошка согласна рыкнула.

-Но это же невероятно? У вас же по одному детенышу рождается???

Вася только вздохнула.

И тут Лена засмеялась, она почти рыдала от смеха:

-Вася, у нас с тобой мужики-производители! Ха-ха-ха, а если ещё раз родить придется — точно, пять будет?

Голуба уже каталась на Друге, из-за кустов выглядывали любопытные мордочки подросших новых котят.

-Какие славные детеныши! — восхитилась Лена.

А на поляне как-то враз стало тревожно.

-Сай, забирай девочек, отходите к шамбаевой пещере!! — прозвучало у него в голове, — Скажи Людигу, пусть будет наготове, но пока не вмешивается — это наша с шамбаями охота. Молодняк остается с вами, а мы сейчас повеселимся, лихвы рискнули, эхх,славная будет охота. Если понадобится помощь, я позову, пусть никто не лезет, звери мы или шавки трусливые??

Рыжик носом подтолкнул Лену к Васе, рыкнул на молоденьких, присмиревших шамбаев, откуда-то из кустов вынырнули ещё два крупных самца и стая стремительно исчезла.

Людиг, грурги, прилетевшие с ними, смотритель, Сайх — все были наготове, Сайх натянул тетиву, все тревожно ждали. Одна Вася безмятежно разлеглась на траве, подставив свою мощную голову Голубе. Люди же были в напряжении, где-то через час Сайх услышал:

-Малыш, у нас все нормально, только один молодой пострадал, пусть Айн соберет все, что надо, воду возьмите и побольше!

-К вам идти?

-Да, молодой не дойдет, я вас встречу. Женщин сюда не пускай, особенно твою любопытную птичку-невеличку. Смотритель пусть готовит лопаты, и все такое прочее, яму большую копать.

-А может лучше сжечь, и другие учуяв дым, остерегутся??

-Мысль, малыш. Точно, только надо их, зараз, чем-то облить, чтоб веселее горели.

Людига и одного грурга оставили с женщинами, остальные разделились — смотритель и второй грург быстро пошли в домик, где имелись факелы, пропитанные горючей смесью. Сай с Айном пошли на голос Сима, выйдя на поляну, остолбенели — везде валялись растерзанные лихвы.

-Ничего себе! — присвистнул Сайх. — Вот это битва!!

-Сай, давай сюда, мы здесь!!

Взъерошенные, уставшие, измазанные в крови, кое где с кровавыми царапинами, шамбаи стояли возле тяжело дышащего, израненого молодого самца.

Айн мгновенно оказался рядом с ним, осторожно осмотрел его, сказал:

-Сайх, будешь мне помогать! — и поспешил заняться самцом, приговаривая:

-Потерпи, родной, будет больно, но ты же боец, только не кусайся. Потерпи, я помогу тебе, ты выздоровеешь.

Рядом с израненным шамбаем остался только Рыжик, остальные потянулись к ручью, напиться и смыть с себя следы битвы. Куда только делась застенчивость и робость Айна — сейчас это был настоящий лекарь, спасающий своего раненого пациента. Он промывал рваные раны, самец дергался, но сердитый рык Рыжика заставлял его замирать. Айн все так же приговаривая:

-Потрепи родной, немного осталось!! — осторожно выстриг шерсть вокруг наиболее страшных ран, потом вздохнул, сказал Саю:

-Ты меня, если я совсем ослабну, куда-нибудь с этой поляны унеси, уж больно здесь противно.

-Да, конечно.

Айн сказал Рыжику:

-Прости, старший, но я тут малость помагичу, придется потерпеть, иначе он не вытянет!

Рыжик, внимательно наблюдавший за человеком, как-то понял, рыкнул негромко и отошел на небольшое расстояние.

-Сай, поддержи если что!! — Айн вздохнул и зажмурился, держа руки над самой глубокой раной. Сайх замер в изумлении — с рук Айна прямо на рану полилось голубоватое свечение, и рана на глазах затягивалась. Сколько так сидел Айн, Сайх не запомнил, он изумленно наблюдал, как и другие раны понемногу затягивались.

-Всеё!! — выдохнул Айн и стал заваливаться на бок, Сайх тут же подскочил к нему, поднял на руки и понес бледного, без единой кровинки в лице, Айна обратно на поляну, к женщинам.

А сзади, недоверчиво мотая лобастой башкой, поднимался, несколько минут назад едва дышащий, молодой шамбай. Его качало, лапы дрожали, но он стоял, к нему метнулся Рыжик, подпер его своим туловищем, от ручья прыжками принесся Друг. И вот так, втроем звери медленно-медленно покинули место жуткой кровавой битвы. До позднего вечера все люди очищали поляну, стаскивали лихвов в яму, затем накидали сухой травы, веток, сушняка и подожгли. Ветер, налетевший из ниоткуда весело подхватил пламя и понес дым в сторону степи, где учуявшие его лихвы спешно покидали опасные места, и, забегая вперед, не появлялись в этом районе лихвы с тех пор никогда.

Айн и привалившийся к нему спасенный шамбай спали и оберегали их сон и люди и звери.

К вечеру Лена и Голуба ушли с Людигом в домик смотрителя, остальные остались возле шамбаев, долго сидели у костерка, иногда переговариваясь, у всех перед глазами была та поляна. -Четыре шамбая и один лабис против... сколько их там было, штук пятнадцать? — Спросил Сай. -Нет, — покачал головой смотритель, — двадцать два. -Вот это зверюшки, такую стаю разметали! -Надо бы проверить, откуда они набежали. Что же там их сильно испугало, да так, что они, зная о шамбаях, полезли сюда? Скорее всего, что-то там есть такое жуткое, из-за чего они сюда и рванули.

-Сима, свяжись с отцом. Пусть завтра степняки его подъедут, поищем-прочешем все, чтобы точно знать, что их так напугало.

Айн спал и было ему так жарко, какое-то тяжелое одеяло он никак не мог сбросить, оно так тяжело на него почему-то навалилось. Запарившись окончательно, замычал, заметался от бессилия, одеяло само сползло с него, он облегченно вздохнул и теперь уже спокойно заснул. Одеяло валялось где-то сбоку, горячее.

-Странно, — просыпаясь, подумал он, — почему одеяло такое горячее?

А оно зашевелилось... Айн открыл глаза — возле лица была морда шамбая, дернулся, а шамбай осторожно положил голову ему на грудь и заурчал. Айн понял, какое одеяло его грело, поднял руку, погладил лобастую башку:

-Ты кто?

А потом вспомнил — он же лечил полуживого шамбая. Вернее, попытался сделать так, как учил его Фейх, ворча постоянно, что он никак не хочет вызвать свою магию. Айн же не верил ему, упорно доказывая, что нет у него никакой магии и не будет.

-Что же было вчера? — задумался Айн, почесывая уже намного громче урчащего шамбая. — Сначала я его раны промывал, потом выстригал, потом почему-то понял, что надо постараться, как-то передать ему свою силу — жалко, такой красивый, мощный зверь и умрет? А дальше — дальше был провал.

Послышался топот — к нему подбежала Голуба:

-Айн, Айн, ты спишь и спишь, вставай! Мама, он проснулся!

Подошедшая Лена внимательно вглядывалась в него:

-Айн, ты вчера сделал невозможное — вытащил умирающего шамбая.

-Но как? — удивился Айн.

-Магией своей, Сай был рядом и видел, как с твоих рук на страшные раны лился голубой свет.

-Но, я же не маг?

-Теперь точно маг, Фейх тебе подробнее пояснит. А котику спасенному ты должен имя дать, он теперь как и мои Вася с Рыжиком — навеки твой.

-Но, — растерялся Айн, — я не знаю, как! — и попросил шамбая: — Родной, отпусти меня!

-Вот, — улыбнулась Лена, — Сай говорил, что ты шамбая, когда лечил, называл постоянно — родной. Вот и имя для него, только давай он станет Родя — покороче и понятнее.

-Родя? Родя, — протянул Айн, а котище муркнул и слегка боднул его мордой.

-Ты не помнишь, когда Сай тебя сюда принес, этот котик даже во сне — спал-то все время возле тебя, грозно рычал и не позволил тебя куда-то перенести, так и спали вы с ним, рядышком.

-Надо же, у меня, почти как у Сая — свой зверь имеется?? А где все?? — он с удивлением увидел, что кроме Лены и малышки возле них никого нет, только неподалеку лежит беременная самка и по поляне прохаживается большой самец.

-Все рванули в найденную пещеру, остатки 'клада' смотреть.

-Какого клада? — не понял Айн.

-Ну, этого, выученика бывшего. Он же собрался отсидеться в заранее приготовленном убежище тогда, когда Сая и Джаса... почти угробили. Здесь в горах имелось его второе, тайное, про которое никто не знал. Да что-то там пошло не так, камень, закрывающий вход, как-то отошел, образовалась трещина. Лихвы разрыли, что-то там разбили, пошел какой-то ядовитый газ, вот они и рванули, кто куда от страшного места. Часть в заповедник — решила прорваться-проскочить, а шамбаи на своей территории никого не потерпят. Джас, Фейх и Юнчи тоже здесь, Фейх и злится — как же его бывший выученик — он иначе его не называет — такая тварь, и после смерти сумел нагадить. А уж радуется как твоей проснувшейся магии, сияет весь!! Рад, что точно определил в тебе её наличие. Айн, ты как в себя придешь, осмотри Васю мою. Я тогда вторую малышку еле откачала, а сейчас троих она носит, как будет рожать-то, Рыжик ведь никого к ней не подпустит.

-А меня разве..?

-Ты вчера спас его, наверное, сына, он же неподалеку был, да и я уже с ним все утро разговаривала насчет Васи.

-Попробую посмотреть, я же не знаю, какие у меня теперь способности.

Айн умылся, плотно пообедал, потом, помявшись, решился.

-Лена, поговори со своим шамбаем, пока никого нет, посмотрю твою девочку.-

Он помнил, что по имени своих кошек могли называть только те, кто давал имена.

Лена позвала самца:

-Рыжик, иди сюда, позволишь ли Васю осмотреть лекарю?? Я, сам видишь, такая же большая — помочь не смогу, а оставлять её просто боюсь. Рыжик, как?

Котище тяжело, совсем как человек, вздохнул, явно переживая за свою самку, и мотнул головой.

-Пойдем, Айн!

-Васенька, не дергайся, мальчик вчера вашего ребенка вытащил!!

Васенька и не думала — лежала спокойно. Айн осторожно дотронулся до её бока, послушал, улыбнулся, потом сказал Лене:

-Мне бы весь живот потрогать?

-Вась, покажи животик мальчику, Рыженька, не переживай!

Рыжик внимательно смотрел на руки Айна, который очень осторожно и потихоньку трогал большой живот Васи.

-Лена, там все неплохо, но вот один котенок — послабее, если муж разрешит, я немного подправлю его -подвину вперед, чтобы он родился первым, а котятки побольше после него.

-Рыжик, ты слышал? А Васе не будет больно?

Айн пожал плечами:

-Думаю, что нет, как себя вчера вел мой Родя, когда я его лечил, не дергался?

-Сай сказал, нет, спокойно лежал.

-Значит, и сейчас, скорее всего, так будет, только, Лена, надо сразу много еды для меня, чтобы я опять не вырубился.

-Тогда подожди, мы сразу все вот здесь и приготовим, тебе только рот останется открывать.

-Дочка, покормишь Айна?

-Конечно, если он нашей тетеньке Васе поможет.

-Ну, что, тетенька Вася, давай тебе неможко малышей переместим? — Айн, боязливо поглядев на Рыжика, протянул руки к животу. С рук опять потек голубоватый свет, Вася зажмурилась, Рыжик напрягся, Родя замурчал, воспринимая этот свет явно с радостью. Айн осторожно делал движения руками, как бы потихоньку подталкивая котенка. Потом вздохнул:

-Лен, она точно сегодня окотится, ты тут не мешайся, а то и твоих котяток придется принимать, мне надо воды побольше и всяких тряпок.

Лена шустро засеменила в сторону домика смотрителя, там оставалась охрана, старавшаяся не светиться возле шамбаев. Через полчаса вода была готова, Айн, ласково приговаривая, попросил Васю потихоньку перейти подальше, от всяческих глаз, и ещё через два часа он окликнул переживающую Лену.

-Всё, Лен!! Уфф, устал. Все три живы-здоровы, две девочки и один мальчик! — Взмокший, уставший Айн вышел из-за кустов. — Я теперь уникальный лекарь, первый в истории айнов — и человеческий, и звериный.

-Рыженька, я подойду к Васе?

Рыжик, уже лежавший возле своих деток, рыкнул, разрешая.

-Васенька, девочка моя, умница, поздравляю, какие у тебя хорошенькие котятки родились!

Три комочка — один поменьше, а два примерно одинаковые, присосавшись к мамкиным соскам, спали.

-Слава Богу и Великому Путнику — все хорошо у моей девочки! Айн, ты чудо!! — Лена расцеловала мокрого, смущенного Айна.

-Это почему моя жена целует молодого в мое отсутствие? — громко спросил Людиг, выходя на поляну.

-Твоя жена — беременная, ставшая бочонком на ножках, этого чудо-лекаря ещё много раз расцелует и поблагодарит! У Васи моей детки родились. Он самой маленькой помог, родилась первой!!

-А-а, тогда можно! — улыбнулся Людиг. — Не смущайся, я пошутил! А моей жене тоже ты будешь помогать??

-Нет, пусть Фейх, шамбаи — это одно, а женщины, нет, я пока не готов! — категорически отказался Айн. — Что там было, в пещере этой?

-Да в основном всякие гадости-отравы. Фейх с Юнчи разбираются, остальные прочесывают местность вокруг. Вот ведь, толковый, талантливый был, а вместо пользы столько зла принес. Ну, надеюсь, ему там за все воздалось!!

ГЛАВА 21.

Лена долго обнималась со своими шамбаями, говоря обоим:

-Милые мои, не знаю, когда и появлюсь, с тремя-то быстро не получится, но люблю вас очень!!Рыженька, ты, если что серьезное — смотрителю хоть лапой вот так начерти, — она прочертила палочкой две черты. Попробуй, Рыжик.

Тот, совсем как ребенок послушный, процарапал лапой по земле.

-Умница, я тогда точно постараюсь приехать. Вы тут за порядком следите. И ещё — Рыжик, ты Васю так больше не заряжай — три это очень сложно, видишь, какая она уставшая, тянут из неё все соки малыши, корми её как следует.

-Лена, почему ты с ним, как с человеком говоришь? — удивился Сайх.

-Потому, они все понимают — по интонации, по жестам. Я подозреваю, где-то в далеком-предалеком прошлом у шамбаев в предках затесался лабис.

Сим хмыкнул:

-Недоказано такое! Мелковаты они против нас, но драться с ними вместе мне, да — понравилось!!

В столице Айна попытались уговорить остаться, предлагая ему весьма выгодные условия и перспективы. Но он твердо сказал:

-Меня пример Юнчи всегда восхищал, да и не хочу я сидеть на одном месте. В степи лекарство только начало развиваться. Вот когда будет у них много лекарей, может, я и соглашусь. Слишком долго я был никчемным, там на корабле даже имени не было, и хочу я, чтобы люди вспоминали меня добром!

У Людига спорили папа и дочка, никак не могли определиться с именами для малышей.

-Мам, ну хоть ты подскажи! — топнула ногой заметно подросшая Голуба.

Лена, дохаживающая последние дни, подумала немного:

-Папа у нас главный, значит первый братик — Лука или Лукьян, я — Елена, второму быть Елисеем, Елизаром, ты — Голуба, тут побольше имен: Глеб, Гурий, Георгий, Герман, Герасим, Григорий.

И ждали папа с дочкой Лукьяна, Елизара и Глеба.

Приехала Вилья, обещавшая Лене быть во время родов рядом.

Людиг успокоенный — рядом с Леной две надежные Сель и Вилья, полетел обследовать дальние окраины -мало ли, всплывет где неприятный сюрприз. Роды ожидались через семь-десять дней определил Фейх, Людиг успевал вернуться.

Сидели вечером две подружки-сестрички, негромко разговаривая.

-Вилечка, как же тебя твой степняк отпустил-то, он же сумасшедшим становится рядом с тобой??

-Отпустил, сказал, что сильно станет скучать, но тебе помочь надо в первую очередь. Откуда только у тебя тройня, у грургов и два — редкость??

Лена, осторожно поглаживала свой большой живот, ласково приговаривая:

-Ну чего вы расхулиганились, мальчики, скоро уже всех увидите, не балуйтесь! — заулыбалась.

-Знаешь, нисколько не сомневаюсь — это Великий Путник, его проделки — шутник ваш, так устроил. Грургов надо побольше со смешанной кровью, вот и ... А какие детки будут у Сайха и Голубы -представить не могу, три разных крови смешаются — скорее всего будут сильно одаренные.

Вилья помялась, потом решилась:

-Лена, а ты по той своей родине, Земле, не скучаешь? Извини, если тебе трудно об этом говорить...

-Нет, отчего же? Честно, вроде здесь все чужим поначалу было, сейчас же — все родное, Людиг, дочка, вы все! Снится иногда, чаще всего природа та, отличная от здешней, но... Я себя здесь нашла. У нас говорят — не смог реализоваться полностью, не сумел... здесь же я сверхреализовалась. Я там, после неприятностей закаменела, сосредоточилась на карьере, мужиков презирала, жила как, ну вот детская механическая игрушка — пока завод есть — шагаю, ем, сплю, работаю. В последней командировке решилась на искусственное оплодотворение — ребеночка родить без участия мужика, есть у нас там такое направление в лекарском деле... Вроде все получилось, полетела домой и... прилетела сюда. Жалею ли, что тот малыш не выжил? Знаешь, когда столько времени лежишь замороженной, вряд ли дите смогло остаться нормальным. А Людиг? Он мне с первой секунды в душу запал... — она помолчала. — Странно, у меня никакой боли, обиды, даже раздражения не осталось на тех, кто там мне сильно подгадил, как будто, это старое кино...

-Лена, может, тебе не стоит волноваться? — встревожилась Вилья, — малыши, они все наши эмоции впитывают.

-Не переживай, я сейчас, в эту минуту такую волну любви получила, три рыцаря, плюс папочка их, я такая богатая. А там, на Земле? Как-то, наверное, суждено было такому случиться.

Родители мои оба были, что называется, видными, на внешность. Отец, правда, верностью не отличался-прижил на стороне сестричку. Да... — она помолчала, — сестричка.

-Так случилось отец и мать сводной сестрички разбились на машине, повозка такая металлическая с мотором — и мы с мамулей пожалели её, взяли к себе, она на пять лет меня помладше.

Надо сказать, я уродилась видной, а она обычная — проигрывала против меня во всем: в росте, во внешности, да и фигура — обычная. Кто же знал, что зависти и хитрости в ней... Мы с мамулей и не догадывались — ласковый благодарный ребенок вроде — оказалось, до поры, до времени.

-Мама влюбилась, мужчина достойный, вдовец, взрослый сын в другой стране, мы подросли, она и решилась на переезд к нему, мы остались в небольшой двушке. Был у меня ещё со времен учебы молодой человек. Видный внешне, мы с ним, как мне тогда казалось — идеально подоходим друг другу. Я уже универ закончила, карьеру делала, у него что-то там не ладилось с работой, то в одном месте трудился, то в другом, все кто-то да был виноват, только не он.

Меня же как-то сразу стали приглашать серьезные люди для поездок в качестве личной помощницы, я сумела настоять на безинтимных отношениях. Платили мне прилично, купила новую квартиру. Естественно, сестричка перебралась ко мне, на время.

Сестра училась на четвертом курсе института, я замуж собиралась, любовь вроде была, огромная, сейчас я эту "любовь" с брезгливостью вспоминаю, куда ему до Людига?! Тогда — свет в окошке был. Ездила много по командировкам, он встречал — цветы, подарки, великолепные ночи, забеременела, подали заявление, это у нас такая процедура есть там. Я привезла из Италии — другой страны, безумно дорогое и необыкновенно красивое платье, этому... жениху — костюм. Сестричка? Как-то погрустнела, мало ли...

-Я встретила случайно друга бывшего моего почти мужа-они как-то резко разошлись с год назад, перестали общаться. Он сильно удивился, узнав про свадьбу:

-Лен, но как же..? -и замолчал.

-Что,Виталик, как же — договаривай??

Он мялся,но потом решился:

-Ленка, не хочу,чтобы ты жизнь свою сломала. Прости меня, девочка, но без тебя он же не вылезает из койки твоей сестры, да ещё и бахвалится, что имеет сразу двоих, типа "женюсь — одна, которая мотается по командировкам — для денег и выхода в свет, вторая для секса, когда официальной жены дома нет". Гарем, ха-ха.

Я удар держать уже умела — клиенты научили, спасибо им. Проверить всю информацию оказалось плевым делом, через день все и увидела.

А сестричка от всей души и постаралась, рассказала все:

Как сама легла под него в пятнадцать, как он сходит с ума от неё, как она делает для него все в постели, как он жалуется, когда я прилетаю, что ему очень тяжело изображать любовь, как он кривится при слове "ребенок" — и прочую всякую дрянь.

Квартиру, недавно купленную мной, превращенную в их гнездышко, быстро поменяла, как-то враз обмен подвернулся — и просто прекратила всё общение с ними. Сразу же улетела во внеочередную командировку, там попала в больницу с кровотечением, что-то пошло не так, обрадовали, что детей, скорее всего, может больше не быть.

Пережила, стала жесткой, ледяной стервой. Но меня ценили-те господа, с кем я ездила, уважали, была востребована.

-И что, ваш Великий кто там, оставил эту подлость просто так, безнаказанной?

-Лет через пять — на выставке художника знаменитого, попытался было подойти ко мне бывший кавалер, да кто же его подпустит к очень серьезному человеку?? Я в помощницах очень сильных мира сего уже ходила. Охранник только и спросил:

-Елена Васильевна, Вам это человек знаком?

-Нет!

Крутился весь вечер неподалеку, видел, какие люди мне руки целуют, похоже — умирал от зависти.

-А эта, которую сестрой назвать нельзя?

-Доходили разные обрывки слухов: любовь прошла, разводились с большим скандалом, делили всякую мелочь, спилась вроде.

-Ужас, Лена!! — Вилья испуганно смотрела на неё.

-Вилечка, это осталось там, в другом мире, я живу здесь и сейчас, а те... Кто знает, как их судьба или Боженька наказал?? Я когда этого потасканого мерзавца увидела, как кто подтолкнул — все свое имущество завещала соседке-однокласснице, по старой квартире — у неё пятеро деток и душа добрая и красивая. Вот как удачно, может, и в живых уже нету, не дано нам знать — сколько времени там прошло. А я? Сама видишь, опять востребована, любима, многодетная мама, что мне ещё надо?

-Ленуша, ты не переживай о родах — Фейх, Юнчи, я, Айн будет рядом. Если что-то не так пойдет, сказал — зажмурившись, будет тебе помогать.

-Да, после первых родов, когда Людиг принимал, уже не так и страшно, народу рядом много, родим!Вилечка, а ведь вам тоже деточку надо родить, и побыстрее!

-Да, Джас каждый день про девочку говорит, — засмеялась Вилья. — Непременно на меня похожую, а я поддразниваю, говорю, что степнячку рожу.

-А что, все кроме глаз — Джасово, а глазки твои, ух и девица получится!! Моим трем богатырям... -Лена зависла. — Во, я дурища — имена придумывали, а ведь и впрямь, Алеша Попович, Добрыня Никитич и Илья Муромец?? Йес! Завтра дочке расскажу про них: Лешка, Илюшка и Добрынюшка... Ммм, как тебе такие имена, Виль?

-Необычные, но какие-то, — Вилья помолчала, — а, вот — ласковые!

-Ох, мальчишки, как ваша мамочка устала баржей тихоходной быть! — поглаживая большущий живот, вздохнула Лена.

Голуба внимательно выслушала историю о трех русских былинных богатырях. Долго молчала, что-то решая про себя, опять дотошно выспросила про богатырей. Восхитилась их силой и отвагой, потом положила ручку на живот Лены и строго так сказала:

-Братики мои маленькие, я вот спрошу у вас про имена ваши. Если согласны — ножкой или ручкой мне в ладошку стукните, но не сильно, чтобы маме не было больно. Вот первого братика самого старшего из вас спрашиваю?? Лука??Молчишь? Илюша?? Да!! — радостно закричала она. — Согласен. Значит, я тебя жду — Илья, Илюшка! Второй братик — Елизар?? Нет? Значит — Добрыня?? Да!!! А самый младшенький — Глебушка или Лешка? И младшенький захотел имя былинного богатыря.

Голуба двумя руками обняла живот Лены:

-Мои братики, я вас сильно жду и сильно люблю — вот как маму, папу и Сая!

Папа, прилетевший через день был оглушен дочкой с первой минуты:

-Папа, я братиков спросила, они сами себе имена выбрали.

-Это как?? — не понял Людиг.

-Ну, папа, чего ты такой недогадливый?

Дочка обстоятельно рассказала ему про трех богатырей:

-Там у мамочки, на её Земле, такие были, богатыри сильные-пресильные!! Скажи скорее, ты — согласен?

-Раз дети сами выбрали имена, могу ли я быть против?? — расхохотался Людиг.

-Вот, братики, рождайтесь уже! — сердито приказала дочка.

И братики поспешили — схватки начались глубокой ночью. Людиг торопливо натянув какие-то штаны, в незастегнутой рубахе, разбудил Сель, подхватил охающую Лену на руки и понесся в лечебницу, бормоча что-то бессвязное, успокаивающее. Вилья побежала вперед, и едва Людиг ввалился в лечебницу, Лену тут же увезли рожать.

Торопливо прошел Фейх, за ним Юнчи, а возле Людига остались Айн и Сайх. Людиг с каменным лицом ходил по этому коридору, пересчитал все плитки на полу, развернувшись начинал считать снова — никак не мог запомнить, сколько этих лихвовых плиток здесь. Он не замечал, что рубаха на спине давно мокрая -время тянулось вечностью. Внутри у Людига все дрожало, как его любимый кисель, который мастерски варила Лена, Ленуша, Леночка — его лучшая на всем белом свете женщина.

Сколько прошло времени, он так и не вспомнил, в очередной раз поворачиваясь из дальнего конца коридора, увидел выходящего усталого Юнчи. Как он рванулся к нему...

-Все хорошо, Людиг, все твои три богатыря — здоровенькие,крепенькие.

-А я, а мне... — растерялся Людиг и так жалобно попросил: — Посмотреть бы на них всех, а?

-Давай утром, сейчас они все уже...

Фейх, вышедший вслед за Юнчи, улыбнулся:

-Пустим на немного, иди переоденься.

Людиг на цыпочках, зашел в комнату, где спала его такая большая теперь семья. Бледная, уставшая Ленуша — Людиг с нежностью смотрел на неё, а потом перевел взгляд на три аккуратных свертка, спящих возле Лены. Маленькие, меньше половины его кулака личики... один из спящих забавно сморщился...

Людиг, не замечая ничего, смотрел и не мог насмотреться на своих сыновей. Не было ничего прекраснее на свете, чем вот эти спящие его дорогие Лена и сыновья. Фейх тронул его за рукав:

-Пошли!

С огромной неохотой новоиспеченный многодетный отец вышел в коридор. Его обнимали все подряд, а он ошеломленно повторял:

-Маленькие, крошечные, но такие дорогие!

Влетел взъерошенный со сна Айхо, крепко обнял его и спросил Фейха:

-Что?

-Все три с крылышками, все летучие.

-Людиг, дружище!

А Людиг вдруг захохотал:

-Лена у самца шамбая спрашивала: "В следующий раз, наверное, пять детенышей будет?" Вот и мне Великий Путник такую шутку бы не приготовил!!

Айхо тоже засмеялся:

-Скорее всего, Великий сейчас для Джаса каверзу готовит!

И повторился через два дня увиденный когда-то Людигом сон, в точности. Вынесли поочередно его малышей, он, хотя и видел их уже, подрастерялся. Илюша и Добрынюшка уместились у него в руках, а Джас с волнением принимал Лешеньку. Голуба, успевшая внимательно рассмотреть братиков, шумно радовалась, всхлипывала Сель осторожно обнимал Лену Сайх — все радовались.

А дома Лена замерла в изумлении, вся большая прихожая в их доме был завалена какими-то свертками, коробками, пакетами.

-Это что?

-Это, милая, подарки от грургов, никогда ещё не рождалось сразу три крылатых.

-Но зачем?

-Я пытался говорить, меня никто слушать не стал, признали народным достоянием тройняшек наших. Там, в спальне аж две кроватки — одна для совсем маленьких, вторая когда подрастут. Лет до трех, наверное, вещичек хватит, про игрушки и не говорю, Голуба их сортирует — разбирает.

В спальне оробевший папа внимательно разглядывал своих сыночков.

-Как же их различать-то??

Лена улыбнулась:

-Проснутся — увидишь. Илья-у него бровки прямые, Добрыня-самый щекастый, а младшенький... у него глазки другого цвета, мои, похоже.

Сразу же стала различать братиков, даже спящих — Голуба, серьезно поясняя всем, что они очень разные, даже плачут различно. И надо сказать — ни разу не ошиблась.

Через пару недель и Людиг точно знал кто из сыновей пищит.

Заметил он, что первым просыпается младшенький, а старшие братья ждут своей очереди на кормежку, уступая ему. Лена удивлялась — ей хватало молока на всех троих, опять же подозревая, что это очередной финт Великого Путника, и оказалась права.

Через месяц после их рождения на каждого из ниоткуда прилетели маленькие красивые перышки, все разного цвета, а эти мелкие радостно загукали, когда перышки коснулись их порозовевших личиков. Лена засмеялась:

-Вот и Крестный объявился у сыночков!

Папа Людиг с первых дней полюбил лежать со своими богатырями, младшенького, Лешика, клал посерединке себе на грудь, а старшенького и среднего по бокам, так и засыпали четыре мужика вместе.

Маленькие четко знали свою сестричку, даже заслышав её шаги, начинали ерзать и издавать какие-то звуки, а Голуба ворковала над ними, тормошила их, гладила-ножки ручки, все детки наслаждались общением друг с другом. Сель забыла, что она когда-то еле ходила — некогда было вспоминать про свои болячки. Лена частенько уезжала-уходила на всякие Советы, ненадолго, малыши оставались на бабушку. Местные умельцы расстарались — смастерили для малышей коляску, и возила их важная Сель на недальние прогулки.

И не догадывался никто из ныне живущих, что были у Великого Путника далеко идущие планы на этих трех мальчишек-богатырей.

Айн отправился к степнякам, поскольку не сидел на месте — мотался по всей степи. Уже где-то через месяц доктора Айна — прозванного Доктором опять же с легкой руки Лены — знала вся степь. Земля полнилась слухом, и стали приезжать не только степняки, но и айны.

Вилья начала постоянно заниматься детишками, ей пришлось несладко, очень трудно было убедить некоторых родителей в пользе профилактических осмотров, заболевшего ребенка жители дальних поселений иной раз привозили очень поздно. Если бы не жесткие меры и приказы Джаса, были бы и летальные исходы. Но Вилья училась быть требовательной, а после того, как она улетела с бессознательным ребенком, который едва дышал, до лечебницы его бы просто не успели довезти, и мальчик остался жив, вся степь полностью и беспрекословно приняла маленькую лекарку.

Её доброжелательность и внимание ко всем без исключения степнякам через пару месяцев сделали жену Джаса уважаемой и почитаемой. Да и как не уважать эту маленькую, хрупкую женщину, которая, по словам старейшин, смогла своими маленькими ручками усмирить дикого, неподдающегося Жеребца.

А Джас печалился, деток все не получалось. Он не говорил Вилье, но сильно переживал.

Фатма родила девочку, а у них... неужели не будет у него такого всепоглощающего счастья — держать на руках свое крошечное дитя. Сын у них — да, самый лучший, но не держал он его, едва родившегося, не носил на руках, не видел его первых шажочков.

Когда взял на руки третьего сыночка Людига и Лены, что-то у него в душе заныло. И через полгода случилось-таки чудо, Вилью стало сильно тошнить по утрам, Джас, первым поняв, что это такое, прослезился:

-Маленькая моя, мы станем родителями во второй раз!!

А про себя подумал, что он не прочь бы тоже тройню заиметь, только вот чтобы девочки были... две, а мальчика и одного хватит! Бывая в столице грургов — приходилось ездить частенько — не упускал возможности посмотреть, подержать подрастающих трех богатырей. Но самой большой его слабостью был тот самый, третий малышок, которого он взял тогда на руки — Лешик.

Мальчишки уже имели по нескольку зубиков, шустро ползали, в доме всегда было шумно, малыши ползали друг за другом и вместе дружно хулиганили, и так же дружно рыдали, когда их уносили от понравившегося занятия. Что-то расковырять, попробовать на вкус какое-то несъедобное, попадалось и горькое, потом сильно обижаться. Басовитее всех рыдал Илья.

-Ну, на самом деле — Муромец растет! — умилялся счастливый папа, знавший подробно об этих самых защитниках земли Русской.

Мальчишки обожали Голубу и выревели-таки возможность спать на кровати сестрички. Как можно выдержать тройной, непрекращающийся рев до тех пор, пока они не оказывались возле Голубы. Людиг и Лена решили эту проблему просто — добавили в комнату дочки кровать побольше. Мелкие засыпали, Голубу перекладывали к себе, а мужики посапывали на большой.

Сель ворчала, пыталась отучить их от этого, но мужики твердо стояли на своем.

-Вот, чистый батюшка Людиг, упертые, надо так уродиться!

Но хитрюги знали, чем утихомирить свою ругачую бабу — крылышками. Когда они их распускали, бабуля замирала от восторга.

-Богатырики вы мои, крылатые!

У грургов рождалось все больше девочек с крылышками, а вот мальчишек было намного меньше. Но Фейх твердо знал, подрастет Голуба, и их с Сайхом дети, а так же дети малышей — станут истинными крылатыми.

Голуба пробовала летать, конечно же под присмотром Сая. Полеты пока были минимальные, поднималась ввысь метра на полтора и потом долго пыхтела и возмущалась, что никак она не вырастет. Сайх посмеивался и утешал свою нареченную:

-Голуба, у повелителя Айхо невеста ещё младше тебя, а он и не волнуется, хотя по возрасту — старше моего отца. Не горюй, вырастешь. Вот братики, смотри, как быстро растут, недавно только у мамы твоей в животике были, а сейчас ножками топать скоро начнут.

Когда Джас поделился с сыном радостью, о том,что у него будет или сестричка, или братик, Сай просиял и, не раздумывая, сказал:

-Согласен и на братика, и на сестричку.

А Джас мечтательно проговорил:

-Жду только дочурку, такую же, как наша мамочка!!

-

Обновление

ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ.

Сайх волновался, даже верный Сим не лез к нему, понимая, что его Малышу сейчас очень тревожно и волнительно. Малыш давно уже стал видным, мужественным мужчиной, и только старенький, отошедший полностью от дел деда Юнчи по-прежнему назвал его — Саюшка. Деды Джеймис и Юнчи все так же негласно соперничали и ревновали своего самого первого внука друг к другу.

Пятнадцатилетняя Джалия, росшая и хулиганившая вместе с Людиговыми богатырями, отчаянная девчушка слушала старшего, безумно любимого ею, братика, беспрекословно. Папа Джас, да, она его слушала, но не всегда, а вот братика... хватало даже маминого усталого вздоха:

-Джая, опять? Зову Сайха! — и девчушка становилась шелковой.

Джалья — имя придумали из папиного -Джа + мамино — Лья, была точной копией Вильи, но с черными, папиными волосами. Надо ли говорить, как обмирал папа, глядя на своих девочек.

За шестнадцать лет много воды утекло, все три страны разительно изменились. В любой из трех можно было встретить грургов, степняков, айнов и их смешанные семьи. Люди говорили на своих родных языках и общемирском, возникшем при разговорах людей трех разных национальнстей. Не так давно был создан триумвират — СТС(Совет Трех Стран), в который вошли самые уважаемые и толковые люди, пытались настоять грурги, чтобы и Сайх перешел на работу туда, но сын Джаса и Вильи категорически не согласился:

-Я на своем месте ещё много чего не успел сделать, есть подостойнее меня.

Сайх после окончания учебы заболел идеей создания аналога Земной службы спасения, случались то здесь то там различные происшествия: наводнение, дикие лихвы огромными стаями пытались прорваться в малочисленные поселения, в горах обвалы, пожары в весенней степи или лесу, люди проваливались в какие-то ловушки, ущелья — работы хватало. Поначалу было сложно, но достойный сын степняков и грургов не отступал, и сейчас не было человека, кто бы не знал про СПАС и его командира Сайха.

Мамочка через три года после Джали родила Джасу ещё одну девочку, названную Еленой, — папина копия с мамочкиными глазами, и три года назад родился долгожданный сынок — Юджик, опять смешали имена Юнчи + Джаймис, чтобы дедам не было обидно.

Айн, мотаясь по степи, заимел много последователей, особенно из девушек-степнячек, сейчас этих выучившихся лекарок можно было встретить где угодно. Айн и женился на степнячке, черноглазой помощнице, сейчас у них уже бегали трое мальчишек, Айн вздыхал и упорно хотел девочку, доченьку -сейчас ждали четвертого — точно дочку.

Внуки Джаймиса выросли в ладных разумных мальчишек, и дядя Джас помаленьку передавал им бразды правления степью.

Шестнадцатилетние Людиговы три богатыря — их так и звали везде, превратились в статных, высоких юношей. Илья так и был крупнее и мощнее всех братьев, даже своего легендарного папу перерос и превзошел в развороте плеч. Мальчик был спокойный, уравновешенный, но если его разозлить, что иногда удавалось младшенькому, шустрому на проделки Лешику, то, как выражалась их мамуля: "Пошли клочки по закоулочкам!"

Добрыня, тот был надежная скала, особенно для женщин их семьи. Лешка — это это вечный проказник и заводила.

Детишек после трех богатырей больше не родили, сейчас же все сходили с ума от волнения — начались схватки у Голубы. До последнего мгновения никто так и не смог понять, какого пола ребенок у их дочки — малыш сворачивался клубком и даже многомудрые Фейх, Айн и Юнчи затруднялись определить. Юнчи, один раз положив руки на живот Голубы получив хороший такой пинок, засмеялся и сказал пророческие слова:

-Великий, он любитель пошутить, тут точно его проделки. В родах и увидим!

Сайх был уверен — мальчик, Голуба поддразнивала — девочка, родители их ждали все равно кого, лишь бы все прошло благополучно, а в небесах ехидненько посмеивался Великий.

Ему с легкой руки Лены начали возводить небольшие параклисы-часовенки. Была Лена когда-то в Греции, и уж очень ей понравилось такое греческое слово. Часовенки строили небольшие, без блеска, помпезности и мишуры, да и не было фанатиков от веры. Просто любой, проходящий или проезжающий мимо параклиса, мог зайти в часовенку, посидеть на низенькой скамеечке, поговорить с изображением Великого Путника, выложенном искусной мозаикой. Везде изображения были примерно одинаковым — Путник парит в безоблачном небе, расправив свои огромные, красивые крылья. Поговорит вот так желающий с Великим Путником, выпьет водички, тихонько журчащей в маленьком фонтанчике, посреди часовенки и выходит оттуда с облегченной душой.

Летающих грургов было уже много, никто больше не переживал, что они вырождаются. Самочки, родившиеся после добавления в организм прививки на основе иномирской крови Лены, все имели в своих волосах рыжинку, но никто, кроме Голубы, так и не унаследовал уникальный цвет волос землянки.

Богатыри уродились светло-русыми. 'Русичи вы мои!'— называла их мамуля.

Русичи любили родителей, но больше все же обожали свою сестричку, и на свадьбе у неё в небо поднялись сначала Сайх с Голубой — это было незабываемое зрелище. В небе танцевали две огромные птицы — одна немного поменьше и поизящнее, вторая более крупная, с одинаковым рисунком на крыльях, было безумно красиво, даже волшебно наблюдать за такой красотой. Затем, к концу их полета в небо, неожиданно для себя, взлетели богатыри, образовав вокруг счастливой пары треугольник, и поблескивали их крылья на солнце золотистыми отливами.

А затем глазастая Джалья первой увидела и восторженно закричала:

-Смотрите! Смотрите!

Дружный вздох был ответом её крику, намного выше появилась черная точка, быстро увеличивающаяся, и появился на глазах изумленных людей их обожаемый и почитаемый Великий Путник. Красивые грурги, парящие сейчас в небе, были против него как птенцы. Красивая, гордая, величественная птица, расправив огромные крылья, как бы обхватила весь этот треугольник, и понятно было каждому, что вот эти пятеро находятся под его особым покровительством. Сначала закричала Лена:

-Слава тебе, Великий!

А потом с земли донесся дружный рев восторженных людей. Долго пересказывали очевидцы всем, кому не довелось увидеть Великого, какой он на самом деле, и были в этих пересказах только восторженные слова.

Голуба не стала долго ждать, едва исполнилось восемнадцать, сразу же настояла на свадьбе. Сайх все эти годы ни разу не дал повода для сплетен, как говорится, "не был, не привлекался". Джас когда ещё поговорил с сыном, рассказал про свое неуёмное отношение к девушкам, во что это вылилось. Сын, воспитанный Юнчи, ошибок отца не повторял — были кой какие моменты... провоцировали его некоторые девицы, но для самых надоедливых всегда имелось средство под именем — Сим

Три года Сайх с Голубой прожили без детей, она училась, Сай мотался по трем странам, а сейчас вот... волновались все.

Первым, как всегда, все узнал и понял Сима.

-Малыш, оёё, малыш, ты стал папочкой! Малышшш, вот это да!

-Что, Сима?

— Все хорошо, мальчик мой, сейчас сам увидишь.

Из родильного кабинета выглянула усталая, но какая-то восторженная мамочка:

-Сынок, иди скорее.

Сайх рванулся к Голубе и увидел... на её груди лежали два сверточка.

-Два? — ахнул он. — Но как? Ведь был всегда один??

Счастливая Голуба улыбнулась:

-Малышка была под братиком.

-У нас сын и дочка????

-Да!

-Посмотри, папочка!

Вилья с величайшей осторожностью взяла своего внука на руки, развернула и проворковала:

-Маленький,покажи себя папочке!

И маленький, услышав свою нежную бабулю, показал: развернул свои крылышки, они были в два раза больше, чем обычно у рождающихся грургов. И... золотистого цвета, а ещё золотистыми были и волосики на голове малыша!

-Золотко моё! — восторженно проговорил Сайх.

-А теперь на малышку смотри!

Малышка унаследовала цвет крыльев и волосики — один в один бабушка Лена, которая потом весь день утирала беспричинно бегущие слезы. И сказал дед, теперь уже прадед, Юнчи крылатую фразу:

-Появились у нас теперь золотые грурги, и за ними будущее!

СПАСИБО ВСЕМ, КТО ЧИТАЛ И ПОДДЕРЖИВАЛ СВОИМИ КОММЕНТАРИЯМИ!! СЕРДЕЧНО БЛАГОДАРЮ!!