Гедимин, чтобы не нагружать больную спину, носил ферк понемногу, по полтонны, по возможности используя тележки. В развороченном отсеке стояла передвижная система блоков — с её помощью сармат поднимал обломки. Светиться помещение перестало ещё позавчера — весь ирренций был извлечён и вычищен из переборок; теперь нужен был фонарь — взрыв порвал кабели, и отсек обесточился.

— Отнять у Джеда реактор? — услышал сармат голос Кенена, когда возвращался в цех с очередным куском ферка. — Мне ещё жить не надоело. Да, я вот тоже так думаю. На эа-мутацию проверять бесполезно — он всегда был таким.

— Хватит молоть языком, — сердито сощурился на него Гедимин, сгружая обломок с тележки. — Почему не на стройке?

— Потому что мы сдали объект и наслаждаемся отдыхом, — отозвался Кенен, разворачиваясь к нему. — Это что? Ферк? И много там ещё?

— Пятнадцать тонн, — буркнул сармат. — Иджес на базе?

— Иджес на космодроме, — ответил командир, безуспешно скрывая злорадную ухмылку. — Делает твою работу. Спасибо доктору Фоксу, — мне не приходится объяснять, куда ты провалился.

— Дагфари и Ансельм здесь? — спросил Гедимин, пропустив большую часть его болтовни мимо ушей. — Мне нужна помощь.

— Тебе нужна психиатрическая помощь, — отозвался Кенен. — Я не пущу ни одного сармата в твою нору. Я и тебя бы не пустил, но с тобой спорить бесполезно. Что ты намерен делать с этими обломками?

— Отливать новый ротор, — сказал Гедимин, угрюмо щурясь. "Ладно, теск. Позовёшь ты ещё меня на срочный ремонт к мианийцам..."

Кенен уставился в потолок.

— Нет, его остановит только смерть!

— Новый ротор? Тридцать тонн? — Зет, до сих пор молча наблюдавший за сарматами, беспокойно зашевелился. — Думаешь, мы справимся?

— Сорок тонн, — поправил его Гедимин, подумав про себя, что Зет для постороннего сармата слишком осведомлён о конструкции реактора — опять, что ли, Кенен трепал языком?!

Зет хрюкнул.

— Сорок? — он посмотрел на литейную станцию и недоверчиво покачал головой. — Дай потренироваться. Может, у нас и килограммовый не получится.

— Тренируйся, — Гедимин кивнул на обломки ферка. — Только не растаскивай, клади потом обратно. Я расскажу, что помню. Мы с Хольгером тогда неделю над ним стояли.

Кенен тяжело вздохнул.

— Зет, ты бы осторожнее, — хмуро посоветовал он. — Знаешь, что стало с Хольгером? Вот то-то и оно.

06 марта 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Ну вот, и ничего сложного, — Амос тронул пальцем защитное поле над контейнерами, покрытыми серебристой фольгой. — Вот ирренций, вот ипрон, вот кеззий.

"Все четыреста килограммов," — Гедимин с довольной ухмылкой отключил анализатор. Ирренций собрать было проще всего — что не попало в дробилку вместе с другими обломками, то извлекла из микроскопических ниш мея. Когда крошево, оставшееся от реактора, уменьшилось в объёме и перестало светиться, а сольвент, залитый в него, уже не багровел и не переключался на поиск радиоактивных веществ, из обломков выделили кеззий и ипрон, а потом и серебро — остатки флии. На дне большого контейнера ещё оставался осадок, в котором равномерно перемешался раскрошенный рилкар, обсидиан и соединения бора. Амос собирался заливать его сольвентом, пока всё полезное не будет извлечено.

— Хорошо, — Гедимин благодарно кивнул филку; он хотел потрепать его по плечу, но вспомнил, что Амос этого не любит. — Трубки тоже готовы. Скоро соберу твэлы...

Амос, подняв голову, заглянул ему в глаза.

— Ты правда сделаешь новый реактор? После такого взрыва?

Гедимин пожал плечами.

— Надо доделать, раз взялся.

— А если опять взорвётся? — настороженно сощурился филк. — Может, они всегда так делают...

— Это бор, — Гедимин качнул головой. — Стал радиоактивным из-за поглощённых нейтронов. Создал микролинзу. Надо будет чаще менять раствор.

11 марта 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, крейсер "Феникс"

Гедимин сгрузил у люка четвёртый контейнер (пятьдесят килограммов окиси ирренция в ящике, разделённом на двухсотграммовые ячейки) и остановился, переплетая три лямки в одну, но широкую.

— Ого! — Кенен, отступив на шаг, осмотрел контейнеры. — Это всё ирренций? Непохоже на пятнадцать килограмм.

— Это ириенский, — отозвался Гедимин, взяв за лямки верхний ящик и протянув Кенену. — Двести килограммов. Это понесёшь ты.

— Джед! — Кенен преувеличенно крякнул под весом ящика, но спорить не решился. — Ириенский? Ты же его для себя оставлял...

— Оставлю синтезированный. Он нужнее, — Гедимин взвалил на себя оставшиеся контейнеры. Кенен с сомнением покачал головой.

— Лиску такой обмен не понравится. Ириенский у него и так есть.

Гедимин ничего не ответил.

... — Реактор взорвался?! — Линкен, растерянно мигнув, убрал руку со спины Гедимина и виновато сощурился. — Маккензи, мартышка, почему молчал?! Твой реактор? Тот, который самый безопасный?

Гедимин угрюмо кивнул.

— Надо предупредить "Тория". Я не учёл одну вещь... — он повёл лопатками и поморщился. — Это ничего. Будут другие опыты.

— М-да, — Линкен по привычке потёр шлем вместо шрама. — Это всё ирренций... Всё-таки бомбы из него получаются лучше. Уверен, что стоит вообще делать этот реактор? Вон, hasulesh отказались, в Миане ирренций запретили...

Гедимин сузил глаза.

— Его можно сделать. Тогда, в "Гекате", я придумал, как. Если бы не грёбаный сканер... — он прижал пальцы к занывшему виску. Линкен осторожно погладил его по плечу.

— Хотел бы я тебе помочь!.. Двадцать четыре килограмма плутония — всё, что у меня есть. Ракет мне пока хватит, следующую выгрузку, если надо, оставь себе. И от "Тория" есть сообщение — длинное, я не читал. Может, про реакторы?

...Отчёт об аварии борного реактора ушёл к Линкену, — тот обещал в ближайшие два часа выйти с "Торием" на связь. Гедимин, на секунду задержав дыхание, открыл письмо; отчего-то его одолевало давно забытое волнение.

"Для: Кецаль", — значилось в заголовке. "Есть такая схема. Проверить негде." Дальше шли чертежи устройства размером чуть больше ЛИЭГа. Внутри в насыщенном растворе борной кислоты лежали ирренциевые шары в обсидиановых оболочках. Они были сложены в кольцеобразную ёмкость, внутри которой вращался ротор. Шары были невелики; всего в устройстве было шесть килограммов ирренция. Гедимин посмотрел на расчётные показатели мощности и недоверчиво хмыкнул. "Странная штука," — думал он. "Что-то мне в ней не нравится. Надо подумать..."

17 марта 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

"Веста вне опасности!" — радостно сообщал верхний заголовок в ленте новостей. Гедимин хотел пролистнуть его, но на прилагаемой фотографии был очень знакомый корабль — "Бет", выкрашенный в серо-стальной цвет и снабжённый восьмиконечными звёздами по бортам. "Осколок Марса, приближающийся к Весте, неожиданно отклонился в сторону и, снизив скорость, перешёл на стабильную орбиту," — сообщали из пояса астероидов. "Дрон-разведчик зафиксировал изменение траектории и его причину — атомный крейсер, сблизившийся с осколком и за счёт своей массы повлиявший на него. Командование Весты связалось с капитаном корабля и уговорило его сделать посадку и принять заслуженную награду."

— Уговорило, — хмыкнул Иджес, заглянув в экран. — А то так и пролетел бы мимо.

Гедимин смотрел на фотографию, сделанную на Весте, — восемь человек в серых скафандрах у главного шлюза "Елизаветы". Лицевые щитки бликовали, и глаза было не разглядеть, — сармат мог только предположить, что Василий, как капитан, носит на плечах особые полоски.

— Они вообще странные, — пробормотал он, сохраняя фотографию в памяти передатчика. — И Суханов, и его команда. Значит, они на Весте...

— И спасают планеты от астероидов, — ухмыльнулся Иджес. — Жаль, подробно не расписан манёвр. У макак чаще принято раздалбывать эти булыжники. А тут — ловко отклонили и вывели на орбиту...

В наушниках задребезжало. Гедимин, уже размечтавшийся о спуске в реакторный отсек, сердито сощурился.

— Иджес, ты займись щитом управления... — начал он, но ехидный смешок Кенена прервал фразу на середине.

— Тески, не время залезать в норы! Вас обоих ждут на космодроме. Идите в рубку, сегодня будет особое задание.

У капитанской рубки сарматы переглянулись. Иджес досадливо поморщился. "Уж лучше бы реактор!" — жестами сказал он. Гедимин кивнул.

— Считается, что тески любят работать, — хмыкнул Кенен, посмотрев на вошедших сарматов. — Ни разу не видел, чтобы кто-то из вас пришёл на вызов, светясь от счастья — "Ура, нашлась работа!" Особенно кривая физиономия получается у тебя, Джед. Ну что поделать? Ты нанялся на ремонтную базу, а не в ядерный институт.

Передатчики на руках сарматов негромко пискнули.

— Особая работа, парни, — сказал Кенен, присаживаясь в кресло и откидываясь на спинку. — Ренцо Фьори взялся за новое дело — открыл гостиницу. Верхние этажи третьего терминала, отличный вид на космодром и северные горы. Помещения раньше были служебными. Идите туда, парни, и доведите их до ума. Водопровод, электричество, лифты, — всё надо проверить. Гостиница должна работать, как реактор Айзека после общения с Джедом!

Сарматы переглянулись.

— Обычная проверка коммуникаций? — недоверчиво переспросил Гедимин. — И для этого нужны мы?

— Вы — лучшие, — ухмыльнулся Кенен. — А Ренцо — мой друг. Не могу же я послать ему кого попало!

...На верхних этажах третьего терминала были высокие потолки и широкие коридоры. Это немного успокоило недовольного Гедимина. Поднимаясь на лифте, он нашёл пару недоработок, но при виде вскрытых стенных панелей довольно кивнул — коммуникации были проложены неидеально, но для "мартышечьего" здания — вполне пристойно.

Кенен не обманул — космодром отлично просматривался из каждого широкого окна, а для тех, кого пугают лунные пейзажи, были встроены в стены целые наборы выдвижных панелей из фэнрила. Иджес, проверяя их работу, задержался на одном из "живых" пейзажей, фыркнул и оглянулся на Гедимина.

— Смотри, вид на Сатурн с Энцелада!

— Угу, — буркнул сармат, подняв взгляд на картину. Вид громадного Сатурна над горизонтом напомнил ему Фебу, — как будто вчера они с Хольгером выбирались на тёмно-красное дно кратера Ясона и смотрели на чёрное небо. Сармат почувствовал на секунду цепенящий холод метанового льда и невольно отдёрнул руку, хотя сейчас под его пальцами были отключённые тепловые панели, а не поверхность Фебы.

Здесь были очень массивные двери, и закрывались они герметично, — в задании даже упоминалось, что утечек быть не должно. Закрытие дверей приводило в действие отдельную ветку вентиляции со встроенными в неё баллонами со сжиженным газом. Сейчас в них был кислород, но Гедимин видел в подсобке метан, аммиак, сернистый газ и даже хлор. Воду — обычно поступающую в номера из общей цистерны терминала — тоже можно было переключить на отдельную ветку и разбавить примесями, которые ни один человек или сармат не стал бы в себя вливать. Гедимин заподозрил было подстроенную ловушку, но каждый переключатель был тщательно выделен и подписан и не открывался от случайного толчка или нажима, — местным постояльцам действительно нужна была ядовитая вода и аммиачная атмосфера. И это учли во всём — всё, что взаимодействовало с воздухом или водой в номерах, было покрыто фрилом, устойчивым к разъеданию.

— Интересная гостиница, — вполголоса заметил Иджес, проходя мимо подсобки с баллонами хлора. Гедимин кивнул.

— Тепловые панели, — он провёл пальцем по стене. — Очень широкий диапазон работы. До трёхсот градусов. Нигде такого не видел.

— Триста градусов! — хмыкнул Иджес. — Венерианцам бы понравилось. Ну что, проверим?

Гедимин выбрал самый большой номер — три комнаты, не считая душевой и санузла — и закрыл за собой дверь, вдавив в стену специальные клавиши. Светодиоды замигали и погасли, сообщая, что помещение отключается от общей вентиляционной системы. Гедимин закрыл респиратор и выпустил из запястья щупы — в комнату нагнетался хлор, и концентрация росла довольно быстро. Заработали внутренние насосы, перемешивающие воздух, — тяжёлый газ, опускающийся вниз, снова поднимали к потолку. Вскоре комнату заволокло слабым, но всё же заметным желтоватым туманом. Гедимин, хмыкнув, прикрыл окна пластинами с видом на Сатурн и прошёлся по комнате, рассматривая мебель. Её тут было немного — по три предмета в каждом помещении: раскладная кровать, стол и шкаф. Гедимин уже пробовал их раскладывать — большая часть принимаемых ими форм не походила ни на что из того, что сармат видел раньше, и для кого это могло быть удобным, он не знал. Возможно, один из вариантов кровати был подогнан под мианийца, — предполагалось, что спящий будет свисать с округлого возвышения во все стороны, растянув конечности по волнистой поверхности. Гедимин попробовал лечь — диван заскрипел, но выдержал.

— Эй, внутри! — послышалось в наушниках. — Меня слышно?

— Да, хорошо, — ответил Гедимин. — Всё работает. Пойду проверю воду.

Вариантов настройки было много, выбирал их Иджес, — пульты были снаружи, и Гедимин не знал, открывая "особый" кран, что из него потечёт. Это была всего лишь вода — правда, очень горячая и с небольшой примесью едкого натра. Мельком взглянув на экран анализатора, Гедимин сел на пол и направил щупы на выводящую трубу.

— Работает, — признал сармат через несколько минут. — Стравливай газ. Пусть ждёт постояльцев.

Насосы засвистели, выкачивая из комнаты газ. Гедимин наблюдал за падением давления, пока в помещении не образовался вакуум. Насосы отключились; вскоре, после автоматической проверки химсостава, должно было начаться нагнетание внутрь обычной "земной" атмосферы. Сармат подошёл к окну, убрал фэнриловые пластины — и застыл на месте, изумлённо мигая.

На южном краю космодрома, в кольце временных кордонов, под отдельным защитным куполом стоял незнакомый корабль. Его золотистая броня без видимых швов, казалось, светится изнутри, — вокруг звездолёта было недостаточно источников света для столь мощного отражения, но он горел жёлтым огнём, и золотистый свет окружал его размытым ореолом. По верхней части от округлого носа до клиновидной кормы тянулись красно-жёлтые гребни — всего пять, самые высокие — в середине и по краям. Между ними обшивка была покрыта ровными рядами воронкообразных углублений, на дне которых просматривалось что-то вроде красного стекла. Нос корабля был покрыт сложным орнаментом, складывающимся в глазастую голову животного с открытой пастью; никаких следов оплавления или обугливания на узоре не было, будто корабль только сегодня сошёл со стапеля. Он был крупнее мианийского шаттла, стоящего с ним бок о бок, но заметно меньше ближайшего грузового барка лунного флота. Внутри, под обшивкой, угадывался неизвестный Гедимину, но очень мощный двигатель, и сармат пристально вглядывался в очертания корабля, пытаясь понять, как этот механизм работает.

— Атомщик! — Иджес тронул его за плечо, и сармат удивлённо мигнул. Он и не заметил, как комната снова наполнилась воздухом, и давление выровнялось, позволив ремонтнику открыть дверь снаружи.