* * *
Янтарная быстро шла по лесу. Родные края были уже давно по пути, и тут ее ждали неприветливые людские леса. В отличие от рощ лисоухих тут было намного опаснее. Дикие звери, не спешили на помощь, а готовы были с большим удовольствием перекусить так вовремя подвернувшейся добычей. А если и не закусить, то с радостью поделиться паразитами. Клещей, вшей и многих других не особенно приятных жителей чащ здесь было вдоволь. Без терпких масел, которыми приходилось постоянно натираться, было бы совсем туго.
Янтарная планировала пройти столько, сколько могла лесами, минуя селения людей. По ее оценкам путь займет чуть больше недели. Южнее, ей все равно придется выйти к людям, так как иначе ей не попасть в пустыню. Но быть может там, вдали от ее родных мест, люди не так пропитались ненавистью к ее народу.
Она тешила себя этой мыслью, хотя и понимала, что это бессмысленно. У людей было полное право ненавидеть ее и ее народ.
Тихий шорох на пределе слышимости заставил лисоухую остановиться и вытащить из-за спины лук. В этих лесах она предпочитала не снимать тетиву, и быть наготове. Теплое дерево успокаивало. Эти луки лисоухих были редкостью в людских землях, ибо кроме того, к кому они привязывались ими никто не мог воспользоваться. Их, несмотря на размер, было всегда легко натягивать, а били они на удивление сильно. Далеко не каждая броня могла остановить полет стрелы, выпущенной из этого лука. А уж если стрелу еще и вымочили в нужный день в священном источнике и заговорили, то тут трещину могла дать даже лучшая броня коротышек.
Готовая к любым неожиданностям, Янтарная двинулась дальше. Деревья внезапно расступились. Небольшая аккуратная полянка и густой малинник, усыпанный алой ягодой. Картину портила огромная дурно пахнущая куча прямо перед зарослями.
Медведь. Кто-то его спугнул, и это едва ли была она. Лисоухая осторожно двинулась дальше, стараясь держаться подальше от открытых мест. Вскоре ветер донес до нее голоса.
— … Копай, копай.
— Послушайте, у меня есть деньги, я заплачу.
— Копай, не отвлекайся, мы не хотим торчать весь день в этой глуши.
Из своего укрытия в тени деревьев лисоухая увидела трех человек. Один из них был вооружен лопатой и не особенно рьяно копал. Другие же двое были вооружены пистолями и сидели на земле неподалеку. Одеты они были не в пример приличнее, в широкие богато расшитые кафтаны с множеством карманов, какие приняты в королевстве.
— Послушайте, прошу вас, именем Иллюны, молю… Я… — копал он яму явно не особенно охотно и смертельно боялся остальных. Скромно одетый, тощий, на его запястьях Янтарная разглядела следы веревок.
— Копай. Или вместо пули в затылок мы тебя будем кромсать несколько часов так, что к Иллюне ты попадешь уже конченым безумцем… по частям, — в голосе прозвучала знакомая издевка, — ты уже три дня как должен был быть трупом, не пошли эта чертовка Хранительница в город своих ищеек.
В другой раз Янтарная, быть может, предпочла бы остаться в стороне, предоставив людям решать свои проблемы самостоятельно. Но слишком свежи были воспоминания, и слишком напоминали эти слова то, что было сказано не так давно ей.
Янтарная достала две стрелы, одну из которых отложила рядом так, чтобы было удобно взять и взяла прицел.
— Великие леса, примите эту скорбную жертву… — прошептала Янтарная слова старой молитвы лисоухих и выстрелила.
Они даже не успели среагировать. Не успело тело одного из людей с пробитым горлом упасть на землю, как вторая стрела уже пробила горло второму из палачей. Не было ни криков, ни шума. Просто легкий шелест тетивы, свист и два тела осели на землю и вскоре затихли.
Спасенный же, еще не веря в свою удачу, едва увидев, что это были за стрелы побелел.
— Милостивая Иллюна, лисоухие, здесь? — прошептал тот, выронив лопату и огляделся.
Янтарной было любопытно увидеть, что он будет делать дальше. Побежит? Любой бы на его месте побежал или бы притворился мертвым. Тот же, напротив, встал, поднял руки вверх и выпрямился во весь свой рост.
— Я здесь. Если хотите стрелять, стреляйте.
Сохраняя осторожность, не выпуская из рук лука, Янтарная вышла из тени деревьев.
— Как далеко остальные?
— Кто остальные? Нет их. И не было в этой глуши. Только я… И они, были. Не знаю, зачем ты это сделала… но, спасибо, тебе. Жаль только отблагодарить я тебя не смогу, меня убьют раньше.
— Кто?
— Долгая история. В общем, я знаю кое-что об одном важном человеке волею случая. И из-за этого знания убили единственного близкого мне человека. А меня повезли убивать сюда лишь волею случая — хранительница прислала кого-то с инспекцией в город, и хранителям покоя сильно бы помешался еще один неопознанный труп. И меня решили вывести подальше в эту глухомань.
— Далеко до города?
— Полдня пути… наверное. Я не совсем адекватно воспринимал то, что происходило со мной последние дни. Меня Артолин зовут.
— Янтарная.
* * *
Женекерс и Артелайл, проводив гостей в отведенные им покои, шли в направлении кабинета Фекларта. Артелайл планировала поручить изучение всех материалов, что передали после совещания кроу именно ему.
День клонился к закату и длинный коридор дворца был уже безлюден. Лучи закатного солнца, разбиваясь о разноцветные витражи, превращали этот коридор в подобие сказки. Именно с этим местом у Артелайл были связаны ее самые первые и, наверное, самые теплые воспоминания. Еще до того, как мать увезла ее на острова, где прошло остальное ее детство.
Хранительница остановилась. По спине пробежал холодок. Она не могла понять, откуда придет опасность, только понимала, что она идет, мчится быстрее почтового дилижанса, и она реальна. Словно мрачная тень, которая выползла откуда-то из тумана неизвестности и теперь несущаяся к ней…
Прежде, чем она успела дать знать Женекерсу, странный черный дым прошел сквозь закрытую дверь в конце зала. Что это? Когда она поняла, страх уже сжал душу в своих черных когтях.
Для Женекерса мир на секунду подернулся пеленой. Сознание отреагировало на события так быстро, что сердце не сразу успело удовлетворить резко возросшие потребности мозга в кислороде. Угольно черный дым еще не успел сформироваться в человекоподобную фигуру в рваном плаще, а Женекерс уже опознал врага. Евклиду потребовалось меньше секунды, чтобы среагировать, найти упоминания об этом существе в книгах и представить их хозяину. Но Женекерс узнал врага еще раньше.
На юге их называли Кхиэри, или "Ночные страхи". Идеальные убийцы, каждая секунда жизни которых в этом мире окупалась кровью жертвы, которая мучилась где-то на алтаре. Они были неуязвимы для клинков, громыхалок или чего-то иного, магия их не могла уничтожить. Они убивали страхом. В их присутствии люди сами бросались на клинки, от чувства безысходности. Это был опасный убийца. Опасный, жестокий и практически неуязвимый, способный проникать сквозь любые стены.
Путь от места, где его призвали в этот мир, до жертвы он проделывал с огромной скоростью, оставляя за собой напуганных до смерти людей. Нередко страх этот убивал слабых сердцем, слабых духом заставлял покончить с жизнью, иных оставлял безумцами до конца дней.
Было лишь одно заклинание, которое могло ненадолго отсрочить бесславный конец того, чье имя шепнули Кхиери те, кто его призвал. Простое заклинание из одного слова, которое вопреки всем правилам мог произнести даже простолюдин, ни разу не мечтавший о магии. Но слова было мало, нужно было побороть наведенный на тебя страх, вызвать в памяти самое светлое, что было в твоей жизни. И это чувство будет несокрушимым щитом против Кхиери. А если повезет, силы этой хватит чтобы сокрушить и развеять черную магию раньше.
Был и еще один путь. Бежать, дождаться, когда жертва на алтаре не погибнет, и Кхиери не исчезнет. Но никому еще не удавалось от них сбежать — страх убивал раньше.
Когда-то давно, когда он еще был человеком, против Женекерса и Илейн бросили сразу двух Кхиери, и они, держась за руки в этих самых коридорах, уничтожили их.
Одно присутствие двух призраков ночи заставило тогда Женекерса вспомнить всех тех, кого он оставил где-то там, дома. Осознать внезапно, что даже дома он был одинок и почему-то никчемен. И одиночество казалось внезапно непомерно высокой ценой за никому не нужные здесь знания...
Но это продолжалось не долго, ибо один взгляд на Илейн заставил все страхи и сожаления отступить, а спустя секунду они смогли изгнать эти порождения ночи из мира живых...
Сейчас же он не боялся. Кхиери не мог испугать того, для кого было бессмысленно само понятие страх. Женекерс поднял руку. Память послушно вытащила из своих глубин все. И внезапную встречу с Илейн, и все то, что он ценил, воспроизводя в точности все то, что он вызвал в своей памяти в тот самый день, включая тепло руки Илейн. Все то, что казалось бы, должно было потребоваться.
— Амкхиери!
Эффекта не последовало. Теперь, это были лишь воспоминания, одни из многих, не лучше и не хуже, не вызывавшие в душе практически никакого отклика. Брошенные ножи из стекла прошли сквозь тело духа, словно бы его и не было. Он неуязвим, но и ранить Женекерса ему нечем.
Ничья?
Опасность для окружающих: высокая.
Опасность для себя: отсутствует.
На плечо легла дрожащая рука Артелайл.
— Амкхиери! — Слабый, дрожащий купол, который родился из руки Артелайл едва смог выдержать один удар Кхиери, после чего рассыпался. По щекам хранительницы текли слезы. Даже это далось ей несказанно тяжело. Это было вполне логично. Дар хранительницы и их призвание редко когда могли принести обладательнице за всю их короткую жизнь хотя бы пару минут счастья, которые было бы можно вспомнить и обратить против Кхиери. И Артелайл была не исключением.
— Прости, Женекерс, не могу...
Кхиери, немного ретировавшийся после того, как натолкнулся на щит Артелайл, развернулся в воздухе, и вновь полетел в сторону мага, который резким движением оттолкнул Хранительницу. В отличие от него, она ощущает страх, который идет от Кхиери.
Огромное зеркало раскололось, Женекерс припал на одно колено, выжимая из себя все, что только мог, и прямо между ним и призраком выросла тончайшая стена из стекла. Не помогло. Как он не старался, черный дым просачивался легко сквозь стекло, и делал это слишком быстро. Да и перегородить широкий коридор было крайне сложно. Особенно вдали от пустыни.
— Он нацелен на тебя, Женекерс! — воскликнула Артелайл.
Спустя мгновение, черный дым прошел сквозь него. Никто из смертных не мог этого пережить, просто умирая от страха. Разве что отреченные, чьи чувства давно убил волшебный мороз севера, имели бы тут некоторые шансы. И Женекерс.
Факты. Убийца был нацелен на него, а это значит, Хранительница могла уйти в безопасное место, и не рисковать. Если, конечно, тем не будет ловушки.
У Кхиери нет способа ранить его, так как Женекерс не испытывает страха. Но в тоже время, он безоружен. Остается только ждать — время здесь единственное оружие.
В руке призрака из таких же нитей мрака соткался кинжал, и в следующий заход это лезвие чиркнуло по стеклянной броне мага.
Опасность для себя: минимальная.
Но даже так, просто избегать ударов призрака его тело могло долго. Достаточно долго, чтобы призрак исчерпал вложенную в него силу, и исчез.
— Уходи — сухо бросил Женекерс Хранительнице. — Если сможешь — приведи Кридоксена или кого-то кто может произнести Амкхиери. Не слушай дурные мысли, ибо это ложь. Выполняй.
К этому моменту благодаря Евклиду Женекерс уже знал о враге все что требовалось. Призрак живет, пока жива жертва на алтаре, которую использовали, чтобы призвать Кхиери. Ритуал требовал не только человеческой жертвы, которая будет умирать в страшных мучениях. Он требовал особого расположения звезд, времени года, и самого места. Правила, придуманные неизвестно кем, но все же — жесткие правила. Правила достаточно строгие, чтобы Евклид отметил все возможные места континента, где можно было создать Кхиери на карте. Тринадцать точек. А если принять во внимание место встречи с Кхиери, текущую дату и время — это оставляло одну единственную точку, где это могло произойти. И это место было совсем рядом. Если добраться туда и прекратить мучения несчастной на алтаре, Кхиери исчезнет.
Но прорываться через город с духом ужаса на хвосте было бы не слишком полезно, так как может вызвать панику и жертвы среди населения. Если уже не вызвало.
И все же то, что помнила жертва, может оказаться ценным. Скорее всего, палачи синекровые, а значит из их головы не выгорит достать ничего ценного. Но вот жертва...
— Амкхиери! — Хриплый голос Кридоксена породил яркое переливающееся свечение, которое надежно закрыло Женекерса. Повинуясь магу, радужные искры стали окружать призрака, загоняя его в клетку.
— Постарайтесь не уничтожать его, пока можете, — попросил Женекерс — Я знаю, где алтарь, и хочу добраться туда, пока жертва еще жива. Уничтожить при малейшей угрозе для Артелайл.
— Хорошо, торопись — только и ответил Кридоксен. По его лицу текли слезы. Оставалось только догадываться, что именно вспоминал маг, но очевидным был факт, что за свою долгую жизнь он был заметно счастливее, чем Артелайл.
Женекерс побежал. Стекло окон послушно растаяло, чтобы пропустить его, когда он прыгнул в ближайшее окно, и воспользовался подарком Виллама чтобы немного замедлить падение.
Приземлился он точно в седло своего скакуна, который получил приказ быть там секундами ранее. Теперь предстояло самое тяжелое — проскочить как можно быстрее через город.
— Начальник, я уже с Артелайл, — раздался в голове голос Кикароса — Мы ее отведем в ее покои, Фекларт и Кридоксен с нами. Наша зубастая знакомая тоже.
— Понял.
Скачка через город. Он сворачивал в самых неожиданных местах, перескакивал телеги, люди разбегались, избегая в последний момент копыт его скакуна. Путь через весь город занял у него всего семь минут.
Спустя семь минут сумасшедшей гонки он уже вырвался из города и свернул с дороги, срезая путь к небольшому холму, почти у самых стен города.
Действия Ядовитого были лишены какой-либо логики. Зачем натравливать Кхиери на него? То, что он не веселее отреченного, знают давно все. Его пытались действовать страхом шаманы степняков, и все историки записали тот факт, что на него эта магия не подействовала. Для того, чтобы отвлечь его внимание от хранительницы? Маловероятно. Сейчас весь дворец практически уже им прослушивается и просматривается.
Кхиери рассеялся, когда он уже был почти на месте. Холм едва выступал из окружающего его зеленого моря трав. Жертва нашлась в тени старого дуба. Согласно всем канонам ритуала для него была выбрана молодая девушка, скорее всего из какой-то деревни неподалеку, или из трущоб. Едва ли ее тащили сюда через всю страну, чтобы принести в жертву.
Ее тело было прибито гвоздями из черного металла к наспех сколоченному дубовому столу, который играл роль алтаря. Почти все было в крови.
