Ковчег Полдня

— Не совсем. Фактически, Министерство Воспитания дает БВИ цифры, и они распределяют эти разрешения. По идее, должны учитываться медицинские показания и отзывы по месту работы...

— То есть все-таки евгеника?

— Я бы так это не назвал. Собственно, проблема как раз в том, что по факту все это не учитывается, а идет довольно беспардонная коррупция. Люди получают по пять, по шесть, по десять разрешений... Я... как-то в поле моего зрения попал деятель, который получил двадцать пять разрешений, и все реализовал. Я еще... в общем, я пошел к своему тогдашнему начальству, говорю, ужас, давайте ставить вопрос на Совете... угадайте, что мне ответили?

— Что дэлать будэм? Завыдовать будэм! — сказал Олег с грубо воспроизведенным кавказским акцентом. Рудольф остолбенело посмотрел на него.

— Э... я это знал, как байку про Сталина, но нигде не видел этого в привезенных с Земли текстах, поэтому считал, что ее придумали здесь, на Полдне.

— Занятно. А я... когда мне было пятнадцать лет, это считалось новым анекдотом про армянское радио. Надо будет Ане рассказать, она у нас диссертацию на эту тему пишет...

— Про Сталина?

— Нет, про сравнительную эволюцию городского фольклора в изолированных сообществах. То есть я верно угадал, что вам ответили?

— Ну, даже не просто угадали, а почти дословно воспроизвели.

— Понятно. А кто именно участвует в этой коррупции? Учителя?

— Нет, скорее... в общем, те цепочки, до которых я докапывался, все заканчивались на сотрудниках БВИ, но сами...

— Активисты? — спросила Катя неожиданно зазвеневшим голосом.

— Да. — ответил Рудольф.

Катя вскочила, но Олег отреагировал первым — он, не поворачиваясь от компьютера, вытянул руку назад, схватил Катю за запястье и посадил рядом с собой.

— Катя! — сказал он. — Хотя Рудольф и часть той же самой системы, но он не та часть. Даже если ты сейчас ему выцарапаешь глаза, это будет наказание не того, кого надо. Да еще и жестокое и необычное.

Катя всхлипнула и уткнулась Олегу в плечо.

— А теперь вы мне объясните, что значит "активисты". — сказал Олег, обняв Катю за плечи. — Потому что я, вроде, что-то понимаю, но, скорее всего, я что-то понимаю неправильно, потому что вместе оно в картинку как-то у меня не складывается.

— Так, господа полевые социологи! — послышался из компьютера голос Поля. — Это все безумно интересно, но Аня на связи. Местные пришли на переговоры. Включаю ее напрямую.

Картинку на экране компьютера видел только Олег, а звук шел безобразный. Там что-то кричали, похоже на старорусском, но слова разобрать было очень сложно. Олег, видимо, тоже плохо понимал, потому что попросил Пашку или Аню перевести. Перевел Пашка, на старорусский:

— Как я понимаю, они говорят, что Саша у них в заложниках, они требуют поставок боеприпасов и оружия, чтобы они могли начать войну со Средиземьем

— О господи, зачем???

— Ну, они говорят, что наши предки платили за груз ковчега, поэтому мы имеем право на все оборудование, которое было в ковчеге, у Средиземья наше оборудование, пусть...

— Ань, ты можешь понять, чье это требование, там же, вроде бы, две фракции, собственно сектанты и потомки беженцев из Посадки...

— Олег, ты вопросы, конечно, задаешь... Как я это пойму? Ни одного знакомого лица, которые были на сашкиных видеотрансляциях, я не вижу. У этих у всех поперек козырьков шапок пришита красная лента. Это все, что я могу сказать.

— Попроси у них таймаут, скажи, что ты в одиночку не полномочна... Сашка у них?

— Да, они его принесли на носилках, он связан по рукам и ногам. Держат его под автоматом. Олежек, ты когда сможешь здесь быть?

— Олег, от тебя до них по прямой семьдесят километров, в экзоскелетах это...

— В экзоскелетах это по лесу, а ведь... где ты первые запуски видел? Паш, покажи по карте... здесь... то есть, получается, не меньше тридцати километров по укрепрайонам, я не знаю, с какой скоростью мы сможем идти и не застрянем ли где-нибудь...

— Так сколько им сказать-то?

— Четыре дня скажи.

— Они говорят, день на размышления.

— Объясни, что через день мы технически не можем поставить никакое вооружение, нам же его еще с Альфы поднимать надо. Так что день на размышления плюс четыре-пять дней на организацию поставок, и что мы не можем больше полтонны в день.

— Один сказал, что их это не интересует, но остальные задумались.

— Прогресс. Олег, лелик довольно мрачную картину показывает, весь лес равномерно нашпигован металлом, похоже, это и есть минное поле.

— Ага, я вижу. Но ведь это же второй эшелон обороны, у них должны были быть какие-то проходы для снабжения первого эшелона и для его отступления...

— Ты забываешь, что эту линию обороны они контролировали еще некоторое время после атомной бомбардировки тыла, и они имели реальные основания бояться вторжения. Скорее всего, после бомбардировок они всё должны были заминировать наглухо... еще бы тебе на атомные фугасы не нарваться...

— У них не было атомных фугасов. — подал голос Рудольф.

— Это ваша разведка считает, что не было, или правда не было?

— Они не делали ядерных зарядов вообще. Насколько нам известно. У них не было месторождений урана, единственное разведанное на то время урановое месторождение было в Пандоре, и потом мы еще открыли на севере...

— Интересное кино. Мне, значит, повезло, что меня не туда отправили...

— Туда только через трибунал отправляют.

— Понятно... хотя, непонятно, но все равно... ладно. Ань, они там чего-то придумали?

— Да, они согласны на ответ завтра в это же время.

— ОК, значит завтра придется согласиться и начать с ними согласовывать план и график поставок, а там и мы, даст Бог, подтянемся. Сейчас я схожу, посмотрю, что в лесу творится. Паш, последи за леликом, что он еще покажет. Кать,а ты посмотри за компьютером, ага?

Олег быстро надел бронежилет, наручи и шлем, но поножи от брони надевать не стал. Сказав в микрофон шлема "раз, раз, раз, проверка связи" он взял из вертолета несколько железяк непонятного назначения, помахал рукой и запрыгал по кочкам на юг в сторону леса. Приподнявшись, Рудольф увидел, что он скрылся в кустах, сел там на корточки и пропал из виду. Из компьютера раздалось невнятное чертыхание, потом голос Олега сказал: "Так, сейчас я тут попробую одну штуку подорвать, вы не пугайтесь". Взрыва, впрочем, не воспоследовало, последовали только более внятные чертыхания и возгласы "да что же это". Потом все-таки что-то глухо и не очень громко взорвалось. Кроны деревьев и кусты затряслись, но ни вспышки, ни облака дыма видно не было.

— Ага! — сказал Олег. — Тут мины-лягушки на растяжках, но сто лет прошло, растяжки уже под грунтом и под корнями, какие еще не перержавели. И мины выпрыгнуть через корни не могут, под поверхностью взрываются. В общем, километров десять мы можем пройти прямо так, нахрапом, только лыжи одеть и... А дальше металлизация меняется, что-то потяжелее идет. Собирайтесь, я сейчас подойду. — Олег выбрался из кустов и запрыгал по кочкам обратно.

— Как собираться-то? — спросила Катя у компьютера. — Я ж не знаю, чего, куда...

— Кать, наши шмотки складывай в мой рюкзак. Леликов можешь еще сложить. Броню... нет, броню пока не надевай, сейчас я подойду. Рудольф, видите там мешки из прорезиненной ткани?

— Да.

— Это канистры, надо слить в них горючее из вертолета. И борьку дозаправить. У него топливная система как устроена? Там бак с открытой горловиной или через топливный насос?

— Наверное, лучше попробовать слить через клапан для слива конденсата. — сказал Рудольф.

— Ну попробуйте, пока я иду. Только посмотрите сначала, борька все-таки не любит топливо с водой. И... лучше сразу их положите в переметную суму, потому что они по сто литров, сколько это с соляркой получится... меньше ста килограмм, но мы же их все равно не поднимем. Да еще с вашей рукой...

Собрались они довольно быстро, больше всего возни получилось со сливом топлива. Они слили около пятидесяти литров, когда Олегу это надоело. Он сказал, что борьке этого хватит на тыщу километров по пересеченной местности, и больше терять времени смысла нет, да и нагрузка уже близка к предельной. Олег распихал вновь привезенное оборудование по рюкзакам, на борьку они погрузили только топливо и ленты к гатлингу. На Рудольфа надели бронежилеты — они действительно были легкими и тонкими, и катин жилет был на пару размеров меньше, чем у Олега но вместе получалось туговато. Еще Рудольфу на ухо нацепили гарнитуру — как сказал Олег, в шлемах есть переговорные устройства, но необходимо, чтобы Рудольф их тоже слышал — а на раму экзоскелета надели рюкзак с леликами.

Когда они подошли к лесу, Олег пустил вперед борьку, сам пошел за ним след в след сзади (ноги у робота были такой же длины, как и у человека, так что это было несложно), потом Катя. Рудольфа, как наименее защищенного, поставили замыкающим. Лес был темный, с густым подлеском. Борька сначала довольно эффективно проламывал в нем тропу, но потом стал застревать. Олегу это надоело, он положил борьку на землю и дал очередь из гатлинга. По получившейся просеке идти стало легче, а потом они прошли низину и подлесок стал пореже. Мины все-таки время от времени срабатывали, но, как и обещал Олег, происходило это ниже поверхности земли, только закладывало уши. Шли они довольно быстро, почти как по ровному месту, и Рудольф вскоре почувствовал усталость — экзоскелет, конечно, очень облегчал перестановку ног, но все-таки мелкие мышцы, обеспечивавшие поддержание равновесия, работали довольно интенсивно. Это усугублялось тем, что Рудольфу тяжело было поддерживать равновесие с одной рукой. Одетая в более тяжелую броню Катя, по-видимому, вовсе не испытывала таких проблем, она шагала легко и уверенно.

По часам Рудольфа они шли часа полтора, когда Олег остановил борьку, поднял руку и сказал: "Стойте". Судя по его объяснениям, "лягушечное" минное поле заканчивалось, и за ним стояли какие-то другие оборонительные сооружения. Здесь лес был светлее и с более редким подлеском. Олег велел Рудольфу с Катей лечь на землю — как он выразился, "на грунт" — снял рюкзак, лыжи, вылез из экзоскелета, потом нажатием на загривок положил робота, и они поползли вперед. Судя по тому, как Олег управлял борькой, какими-то еще командами он не поделился — он трогал машину в районе "загривка", и та послушно ползла рядом с ним. Через некоторое время после того, как они скрылись в зарослях, впереди и чуть справа ударила пулеметная очередь, а в гарнитуре послышался голос Олега: "у меня все нормально, ему деревья сектор обстрела закрывают". Пулемет некоторое время стрелял короткими очередями, потом затих. "Странно" — сказал Олег — "У него должны быть еще патроны. Заклинило его, что ли?".

Еще через некоторое время заработал другой пулемет, он стрелял слева и более длинными очередями. В наушнике некоторое время раздавались неясные чертыхания, потом Олег внятно сказал: "Так вон ты где, сволочь", и послышалось визжащее стрекотание гатлинга. Второй пулемет тоже затих. "Лежите пока" — сказал Олег — "Я не знаю, сколько их тут еще".

Когда барабанные перепонки Рудольфа отошли после звуков стрельбы, он услышал впереди — приблизительно в том направлении, откуда стрелял первый пулемет — глухие удары, ржавый скрип каких-то петель, потом еще удары, а потом Олег сказал:

— У него лента порвалась. Слушайте, обидно, у него тут полный короб патронов, а эта сволочная молотилка жрет их, как не в себя. Рудольф, может быть, пока Катя ужином занимается, вы все-таки попробуете ленту от гатлинга позаряжать?

— А лента от того пулемета не подойдет? — спросил Рудольф

— Вряд ли. Во-первых, она ржавая, ее этот-то пулемет порвал, а когда гатлинг стреляет, там же нагрузка на звенья должна быть огромная. Во-вторых, тут звенья гораздо тоньше, так что даже когда она новая была, я боюсь, гатлинг бы ее тоже порвал.

— А зачем вам столько патронов?

— Ну вы же видели... и просеку в кустах можно, и вот против автоматического пулемета он неплохо сработал, я еще планировал им попробовать мины разряжать... Хотя здесь они глубоко уже лежат, но... в общем, если они не сработают от очереди из гатлинга по грунту, то и от нашего веса тем более сработать не должны, да еще если в лыжах...

— Ну, тащите коробку, попробую... хотя, я боюсь, там две руки нужны...

— Мнда, об этом я не подумал. Ну ладно, посмотрим... Знаете, вы можете сесть, но лучше с места не сходите и не вставайте. Борька, ко мне.

Было слышно, как робот встал и ломанулся напрямую сквозь кусты.

Судя по тому времени, которое провозились Олег с роботом, они разорили оба сработавших пулеметных гнезда. Когда они вернулись, на спине у робота стояли две ржавых коробки с рельефными стенками из не очень толстого железного листа. Олег придерживал их рукой.

— Ну что? — сказал он. — Звезда уже заходит, надо ужинать и спать. Питьевая вода у нас пока есть...

Олег достал из своего рюкзака мачете, вырубил на небольшой площади кусты и сломал с близко стоящих деревьев несколько сухих веток. Потом он помог Рудольфу и Кате выбраться из экзоскелетов, всучил Рудольфу нож и зажигалку и велел разводить костер, а сам надел экзоскелет, лыжи, взял мачете и сказал, что пойдет за дровами, и тут он недалеко низинку видел, может быть, там родник есть.

Рудольф некоторое время помучился с ножом, наколол щепок, сложил их костерчиком, но разжигать не стал, а вместо этого пожаловался Кате, что с одной рукой он не может. Катя сказала "Инвалид вы наш", забрала у него спички, переложила щепки, наколола с одной из щепок тонкой лучины, и вскоре огонь загорелся.

— Катя! — спросил Рудольф. — А почему вы так не любите активистов?

— Как вам объяснить... а в прочем, можно и рассказать, как есть... только не очень понятно, с чего начать. У меня на работе начальник... был.

— В каком смысле был??? Вы с Олегом что-то с ним сделали?

— Ничего мы с ним не сделали... хотя я, если честно, думала о чем-то таком... просто я там уже не работаю, и он мне уже не начальник... только он, наверное, об этом еще не знает...

— Понятно. Так и что с ним было?

— Он получил разрешение на ребенка. И, как он говорил, он сделал разрешение мне. Как я теперь понимаю, он действительно мог это сделать... Ну и...

— И вы... помогли ему реализовать?

— Нет... я как раз думала, что делать... И тут встретила Олега.

— Гм. Понятно. Знаете, конечно, как вы говорили, репродуктивный долг перед колонией... знаете, я даже не знаю, надо ли это рассказывать Олегу, но... В общем, ваша идея сбежать на Землю не так уж и глупа. Я... мне действительно не удалось довести ни одну из этих историй ни до трибунала, ни даже... но... они действительно получают по пять, по десять разрешений, и женщинам... только, как правило, не тем женщинам, которые этого хотят... Знаете, я мог догадаться, вы девушка... — Рудольф хотел сказать "красивая", но это слово почему-то застряло у него в горле. — Видная, здоровая, они как раз таких обычно выбирают...