Мне тоже эта история показалась неправдоподобной.
— Желз — вот единственный предмет, который смог бы подтвердить правоту твоих слов,— заявил я.— Где он? Ты можешь назвать нам его хранителей?
— Я их не знаю. Да и нет у них больше Жезла.
— Он исчез?!— воскликнул Винеар.— Так я и знал!
Я был полностью согласен со своим другом. Странная история, странный молодой человек. На что он только рассчитывал?
— Но я знаю, у кого он теперь.
Мы снова внимательно уставились на Сингара.
А он молчал.
— Говори, раз уж начал,— проворчал Винеар.
— Его зовут Аведер Сафери.
После того, как он упомянул имя этого человека, я внезапно поверил каждому его слову.
Аведер Сафери... Если Жезл существовал на самом деле, он просто обязан был рано или поздно оказаться в руках Наблюдателя, поставленого Лигой Миров для контроля за происходящим в Патэприене.
Я знал его лично. Наша предыдущая встреча едва не закончилась для меня плачевно. Кроме того, у меня были кое-какие основания подозревать этого человека в том, что именно по его вине — прямой или косвенной — я оказался в прошлом мира Патэприен.
Судя по выражению лица Винеара, он тоже кое-что слышал об Аведере Сафери, а если нет, Сингар готов был заполнить пробелы:
— Учитель говорил, что это самый могущественный человек в Варголезе, а может, и во всем мире, хотя никто доподлинно не знает о том, кто он на самом деле. Сам он ни во что не вмешивается, но, тем не менее, имеет серьезное влияние на короля, который с почтением относится к Аведеру Сафери и оказывает ему покровительство.
Скажу больше: Сафери и сам сможет о себе побеспокоиться, если это потребуется.
И вот что еще: если Жезл Стража на самом деле находился в руках Аведера Сафери, заполучить его не удастся ни при каких условиях. Договариваться с этим господином было бесполезно, а лично для меня — чревато нежелательными последствиями. Отнять же Жезл силой или хитростью — нереально. Я на собственной шкуре испытал систему зашиты его особняка и, подозреваю, видел далеко не все.
— Если Жезл на самом деле у Аведера Сафери, можешь о нем забыть,— сказал я Сингару, и Винеар подтвердил мои слова кивком головы...
В последний раз Шторн Ганеги чувствовал себя таким счастливым после рождения сына. Теперь же у него был особый повод: он снова стал Великим Мастером, могущественным цанхи, первым среди равных. Хотя... Нет. После визита к Источнику его силы значительно преумножились. Он физически ощущал, как его распирает от пропитавшей тело энергии, так, что казалось, будто нет ничего на свете, что могло бы оказаться ему не по плечу. Ее было так много, что отдав часть прожорливому кристаллу офарану, он не ощутил заметной потери...
Кстати, неудобно вышло с офараном. Этот парень, Ильс, сильно расстроился, когда кристалл, не выдержав мощи, взорвался прямо в руках Ганеги. А ведь именно этому парню Шторн был обязан возвращением Дара.
"Нужно будет как-нибудь загладить свою вину. Потом".
А сейчас у него были заботы гораздо важнее обид едва знакомого человека. Врата. Их следовало уничтожить, пока не случилось непоправимое.
И вот отряд в полторы сотни всадников мчался на юго-восток. Впереди — сам Шторн Ганеги. Рядом ехали трое. Слева Драггар Ивери — командир королевских гвардейцев, принимавший участие почти во всех значимых войнах, которые вел Варголез на протяжении последних тридцати лет. Прирожденный рубака — даром что представитель знатного рода. В Варголезе бытовала даже пословица: "На нем ран, как на Драггаре", потому как, он никогда не прятался за чужие спины, всякий раз лез в самое пекло, воодушевляя и заражая своим примером остальных. Его часто сравнивали с Ильгером — героем, спасшим Варголез от нашествия Гонгота.
Кому, как ни ему было командовать миссией, призванной в очередной раз спасти королевство от напасти? Да он и сам проникся возложенной на него миссией и рвался в бой, готовый сложить голову за короля, за Варголез. Поэтому своей первостепенной задачей Ганеги видел сдерживание ни в меру ретивого воина, потому как от него, от его подчиненных, от них всех зависело, может статься, будущее всего Варголеза. Шторн пытался объяснить ему, что нынешний враг гораздо сильнее и опаснее всех тех, с кем когда-либо приходилось встречаться на поле боя достопочтенному Ивети.
— Не нужно меня пугать, уважаемый Мастер Ганеги!— отмахнулся Драггар.— Свой страх я утопил в первом бою на реке Золу... хм... вместе с норонской армией.
— Надеюсь, что вместе со страхом в этом бою вы не потеряли свои разум и рассудительность,— ответил Шторн, на что возмущенный дерзостью цанхи полководец не нашелся чем ответить и долго хватал воздух ртом, пытаясь прожечь взглядом дыру в спине вырвавшегося вперед Мастера Ганеги.
В отличие от Драггара неподражаемая Миннесар была молчалива и сосредоточена, как все фангеэри. Хохотушка Аннисен являлась редким исключением среди множества горянок, наводнивших в последние годы Варголез в поисках достойной службы. Предводительница пяти десятков воительниц лично отвечала за безопасность принцессы Гинеры, и то, что ее подчиненные не справились с возложенной на них задачей, было и частью ее вины. Как обычно в таких случаях бывает, Миннесар думала, что, если бы она была рядом с принцессой в тот трагический момент, не случилось бы ничего непоправимого. Но как раз в тот день ее не оказалось в Сандоре, и произошло то, что произошло. Оставалось лишь надеяться, что ей еще представится возможность исправить положение, или ее имя навсегда будет покрыто несмываемым позором. В мужской разговор она не вмешивалась, но внимательно слушала Шторна Ганеги, когда он рассказывал заносчивому Драггару Ивери о необычном противнике, пытаясь заблаговременно определить их слабые места.
Зарис так же составил компанию Великому Мастеру в голове отряда и тоже больше помалкивал, в глубине души наслаждаясь Силой, полученной от Источника. И с нетерпением ждал момента, когда можно будет испробовать на деле свои новые навыки.
Дорога до Харийской пустоши заняла пять дней. Ночевать приходилось под открытым небом. Фангеэри было не привыкать, зато разнежившиеся на дворцовых перинах гвардейцы скулили, как беспомощные щенки, жалуясь на отсутствие удобств и пронизывающий до костей ветер. Драггар строго пресекал недовольство, хотя и сам дрожал, кутаясь в подбитый мехом плащ.
Особенно холодно было по утрам. На пятый день пути Шторн, проснувшись с восходом солнца, увидел бескрайнюю степь, сверкавшую от инея до рези в глазах. Изо рта валил пар, а тело настолько застыло, что казалось, ударь по нему посильнее, — и разлетится оно на куски, словно ледяная глыба. Понадобилось какое-то время, чтобы отогреться. По такому случаю Драггар разрешил подчиненным по глотку ликрийской настойки, раскаленным огнем разлившейся по пищеводу и погнавшей разгоряченную кровь по жилам. Больше — ни-ни, разве что после боя. Фангеэри, не употреблявшие алкоголь, отогревались горячим сфантом. Лишь когда скупое солнце на две ладони поднялось над горизонтом, отряд двинулся дальше на юг.
Весь день прошел в движении, и лишь к вечеру появились первые признаки близости Хария. Соваться в преддверии сумерек вглубь Пустоши было бы опрометчиво, поэтому Шторн предложил переночевать в деревушке Яснер. Там же он рассчитывал узнать о том, что произошло в окрестностях за прошедшие десять дней.
Однако деревня встретила отряд безлюдием и тишиной, непривычной даже для Пустоши. Ни курей, ни собак, ни коз, которые еще недавно наполняли жизнью это унылое местечко. Двери домов и ставни на окнах были распахнуты настежь. Непростительная беспечность или...
Втягиваясь в деревню, воины напряженно вертели головами в надежде заметить хоть какие-то признаки жизни, но...
Деревня выглядела вымершей.
Драггар послал нескольких бойцов по дворам, однако даже подвалы — и те оказались пусты и даже не заперты. При всем при этом создавалось такое впечатление, будто местные совсем недавно и на короткое время покинули деревню и вот-вот должны были вернуться обратно. Об этом говорили расставленные на столе пустые тарелки, остывшие горшки в еще теплящихся печах, сомнительного вида добро, нажитое бедствовавшими сельчанами на протяжении всей своей жизни, которое они ни за что не бросили бы, надумав навсегда покинуть деревню.
Драггар решил воспользоваться случаем и распределил людей по домам. Хотя бы ночь перед предстоящим боем провести в тепле. Да и жутко было ночевать на окраине Пустоши, рядом с которой даже бывалый воин чувствовал себя неуютно. Должно быть, страх, утопленный однажды в Золу, всплыл спустя тридцать лет и настиг Драггара в самый неподходящий момент...
Как не хотелось покидать прогревшиеся за ночь хаты, особенно с мыслями, что придется идти вглубь проклятой Пустоши! Но кто еще, если не они?
На этот раз в путь отправились конно. Промерзшие седла холодили зад, поджилки тряслись от влажной пронизывающей стужи, озябшие пальцы приходилось согревать теплым дыханием. Лошади вели себя беспокойно, прядали ушами и испуганно фыркали, втягиваясь в ущелье между осыпавшимися оврагами, но, понукаемые ездоками, вынуждены были идти вперед. Напряжение росло по мере продвижения на юго-восток, и если вначале пути воины подбадривали друг друга натянутыми шутками-прибаутками, то ближе к полудню смолкли самые разговорчивые, превратившись в слух.
Прежде чем приблизиться к Вратам, Шторн решил взглянуть на обстановку со стороны. Спешившись у холма, с которого они с Жарэдом вели разведку в прошлый раз, Великий Мастер поднялся на вершину и, даже не пытаясь скрываться, взглянул на восток.
За прошедшую декаду окрестности Врат заметно преобразились. Пришельцы окружили подступы необычными металлическими щитами, стоящими под углом к земле. Наружу топорщились длинные острые шипы. Со стороны эта преграда выглядела неприступной. Кроме того, по сторонам от врат появились две странные башенки из металла, похожие на огромные грибы с наполовину срезанными шляпками. На самом верху ближайшей из конструкций Шторн разглядел удобное сидение, защищенное спереди изогнутым шитом с прорезью для обзора. Срез "Шляпки" зиял двумя десятками отверстий. Что бы это ни было, но оно настораживало и казалось опасным даже со стороны.
Прямо напротив Врат пришельцы установили походные шатры. Там же стояли какие-то большие ящики, металлические мелкоячеистые клетки. Прибывших из другого мира уродов было не больше двух десятков, хотя остальные могли находиться в шатрах. Эти же грелись у костров и тихо переговаривались на своем режущем слух наречии. Железных тварей не было видно, за исключением двух неподвижных исполинов, охранявших Врата с незапамятных времен.
К Шторну присоединился Драггар, остановился рядом и молча разглядывал лагерь противника. Ни капли страха в глазах, только презрение и спокойствие. И это было скорее плохо, чем хорошо: полководец не имел права недооценивать врага.
— Это они и есть?— поморщился Зарис, увидев пришельцев без головных уборов и масок.— Какая мерзота.
Понять, о чем думала в это время Миннесар, было невозможно. Ее лицо выглядело непроницаемым, таким же, как и всегда.
— Главное пробиться за ограду, а там мы их...— пробормотал Драггар.
— У меня есть другое предложение,— прервал его Шторн.— Я пойду туда сам. Зарис будет меня страховать издалека. А вы пока подождете в стороне.
— Это почему?— нахмурился Драггар.
— Потому что я смогу позаботиться о себе, но не обо всем отряде.
— Не нужно о нас беспокоиться, Шторн, мои ребята не вчера появились на свет,— возразил Драггар.— За их плечами битв больше, чем прожитых лет. А мечами они управляются почище, чем иной ложкой орудует. Мы их зубами порвем, только бы за ограду попасть.
— Мастер Жарэд думал так же, как ты. Но даже у него и его цанхи не хватило сил справиться с пришельцами.
— Я глубоко уважаю Мастера Жарэда, но, извини меня, в сражениях он разбирается примерно так же, как я в садоводстве. Меня же предчувствие никогда не подводило. И сейчас оно вопиет: победа будет за нами. Убери с прохода эти щиты, и ты увидишь, на что способна гвардия Варголеза.
— Не спеши, мой тебе совет. Я начну, а вы посмотрите со стороны. Может, тогда поймете, о чем я говорю.
Драггар поморщился, но Миннесар согласно кивнула.
— Не спеши,— еще раз сказал Шторн и обратился к Зарису.— Слишком близко не подходи, а еще лучше — держись в укрытии: у них мощные самострелы, а я не уверен, что смогу отразить все снаряды.
Взяв поудобнее посох, Шторн спустился с холма и не спеша направился к краю оврага, нависавшего над Вратами. Зарис поплелся следом за ним, но на некотором расстоянии. Драггар и Миннесар устремились к своим бойцам и вскоре скрылись из виду.
Шторн уверенно шагал по промерзшей черной земле, стараясь держать в поле зрения сразу всех пришельцев. Они сидели к нему спиной или боком, поэтому пока не замечали приближающегося незнакомца.
Добравшись до обрыва, Великий Мастер шагнул в пропасть и, вытянув в сторону правую руку, плавно опустился на дно ущелья. Только теперь его заметили пришельцы и повскакивали с мест. Больше Шторн не стал медлить. Он взмахнул рукой, словно оттолкнул от себя досадное препятствие, и воздушная волна накатила на преграждавшие путь к Вратам щиты. Они задрожали с раздражающим лязгом, слегка покорежились, разъехались в стороны, но недостаточно даже для того, чтобы между ними протиснулся пеший человек, не говоря уже о всадниках. Тут же отреагировали уродливые пришельцы: в Шторна вылетели один за другим три остроконечных шипа. Но увязли в спрессованном воздухе, когда Мастер оградил себя защитным барьером. Потом он скользнул пальцами по посоху и, подхватив с земли камни и комья промерзшей земли, запустил их в оборонявшихся. Крупные градины застучали по прочным доспехам пришельцев, не причинив им заметного вреда. Разве что один из камней угодил в лоб не успевшему натянуть на голову шлем, и сбил его с ног.
В бой вступил Зарис. Сначала замерцали, засветились изнутри кончики пальцев его правой руки, раскалилась ладонь. Спустя короткое время плоть окончательно трансформировалась в пламя лишь условно напоминавшее формой человеческую конечность. Затлел рукав куртки, вспыхнул огонь, быстро распространяясь вверх по предплечью. Зарис словно не замечал этого и не чувствовал боли, потому что пламя было частью его самого, и он сам был пламенем.
Сжав огненные пальцы в кулак, он размахнулся, и во время броска от его руки оторвалась часть пламени и тревожно гудящим шаром устремилась в сторону неприятеля. Коснувшись груди ближайшей цели, он раскаленной лавой расплескался по доспеху и... бессильно стек к ногам на мгновение опешившего пришельца.
В Мастера Огня полетели стальные иглы и вращающиеся зубчатые диски. Но Шторн Ганеги был начеку и своевременно смел их несколькими ударами спрессованного воздуха.
А Зарис продолжал преображаться. Огонь быстро распространялся по телу, пылавшему ярким факелом. Еще мгновение, и цанхи встрепенулся, взмахнул руками, превратившимися в огненные крылья, стряхнул ошметки одежды, сгоревшей дотла. От человека не осталось и следа, вместо него на краю оврага бушевал столб живого огня. Сжавшись тугой пружиной, он ревущим сгустком метнулся за ограду, ударил в костер, разметав не успевший прогореть хворост, расцвел ослепительным огненным цветком, затмив тусклое осеннее солнце, поглотил сбившихся в кучу пришельцев. А потом расплескался по площадке, превратив неприятельский лагерь в пекло.
