| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Кольхог с приторной улыбкой поздравила "сестру Нуичжи", её высочество сказала, что становится жарко и нужно принести прохладительные напитки. Одна из служанок тут же сорвалась с места. На меня никто не обращал внимания, так что я тихо встала и ушла в павильон. Настроение было испорчено, хотя, ещё раз напомнила я себе, у меня нет причин для ревности. И вообще, всё к лучшему. Регулярный секс — это, конечно, хорошо, но в последнее время его было уж слишком много. Пусть его высочество потратит хоть немного своего темперамента на кого-нибудь другого и даст мне передохнуть.
Внутри павильона было относительно прохладно, так что я передумала выходить на прогулку и решила провести остаток дня под крышей. Всё равно скоро придёт наставница Тэн и возобновит мои мучения с пипой. А пока можно и книгу какую-нибудь полистать, вон, например, в "Путешествии в Западную страну" рисунков больше, чем текста, в нашем мире она вполне сошла бы за комикс. Правда, до пузырей с надписями, выходящими из уст персонажей, тут всё-таки не додумались, все пояснения лепили сбоку. Зато картинки были красивые и вполне фантастические, ибо, как я уже рассказывала, иные страны для местных жителей были полны чудес.
Равно, как, впрочем, и родные края. Та же Кадж как-то совершенно серьёзно поведала мне, что в её родном городе во времена её детства бесчинствовала Небесная собака — злой демон, требовавший человеческой крови, и родители, боясь, что она заберёт у них маленькую Кадж, сделали для неё колыбельку из персиковой древесины, отпугивающей нечисть. Все персики в саду для этого срубили...
Мои размышления прервал звук бьющегося фарфора и энергичное ругательство. Я оглянулась. Кажется, звук шёл с той стороны, где у павильона была крытая веранда. Там тоже стояло несколько больших ваз, туда выносили столики, и девушки, когда погода позволяла, могли проводить там время, попивая чаёк и болтая о всяком разном.
Звон повторился. Я решительно двинулась на звук и ничуть не удивилась, увидев на веранде его высочество. Ну кто бы ещё посмел так бесцеремонно обращаться с драгоценными вазами? Между тем двух разбитых горшков Тайрену показалось мало, и он пинком перевернул один из столиков, заодно отправив в полёт и лежавший на нём чей-то набор для рукоделия. Действо опять сопровождалось проклятиями в адрес Руэ Чжиорга.
— Ваше высочество, — громко сказала я, — может, вы пойдёте в Восточный дворец и будете бить посуду там?
Хотелось добавить, что вазы ни в чём не виноваты, но я сдержалась. Если уж человеку хочется чего-нибудь разбить — ну кто ж ему запретит?
Тайрен рывком обернулся:
— Что?
— Бить посуду, — терпеливо повторила я, — принадлежащую вам. А эти вазы кому-нибудь из наложниц могут быть дороги.
— Новые поставят, — бросил Тайрен. И окинул террасу ищущим взором, явно прикидывая, чтобы ещё сломать или расколотить.
— Может, вам подушку вынести? — сочувственно спросила я.
— Зачем?
— Попинать. И вреда не будет, и гнев выпустите.
Тайрен шумно выдохнул. Мрачно посмотрел на меня, а потом плюхнулся на одну из ведущих в цветник ступенек.
— Отец-государь опять будет недоволен... — проговорил он в пространство. Я поколебалась, но всё-таки подошла и села рядом. Как-то я быстро к нему привыкла и перестала бояться. Впрочем, трудно сохранять пиитет перед мужчиной, с которым спишь каждую ночь.
— Ваше высочество, что случилось?
Тайрен дёрнул плечом. Но когда я уже подумала, что он не ответит, принц произнёс:
— Сегодня было нашествие муравьёв на Барабанную башню. Они образовали своими телами три иероглифа, — и он размашисто написал пальцем в воздухе: — Божество. Слава. Несчастье.
Я моргнула. Первые два иероглифа читались как "тай" и "рен". "Божественная слава" — хорошее имечко дал император собственному сыну. Хотя... Если перевести на привычное мне именование... Божеслав. А что, кто-нибудь из братьев-славян вполне мог бы такое носить.
— А несчастье — для вас или от вас?
— От меня, конечно. Теперь по всему городу ходят слухи, что это скверное предзнаменование, и что моё будущее правление ничего, кроме несчастья, не принесёт.
— А при чём тут гун Вэнь?
— Гуну Вэню мерещатся пятицветные облака над его собственным сыном, — Тайрен зло усмехнулся. — Но для этого ему нужно добиться моего низложения. Вот он и добивается.
— Муравьями? — уточнила я, смутно догадываясь, что пятицветные облака, должно быть, имеют какое-то отношение к императорскому титулу.
— А что тут сложного? Написал на стене сладкой водой, вот насекомые и сбежались, а простонародье и радо языки по три чуна распустить, — Тайрен вскочил и принялся мерить террасу шагами. — Давно уже говорят. Что я непочтителен. Не добродетелен. И отец слушает! Можно подумать, что я делаю что-то, чего не делают все! Покажи мне того, кто не катался на зелёных парусах и не дружил с дядюшкой радости! Но нет, это для простых смертных, а мне — изволь распространять державную добродетель! Как же, будущий император должен быть святым! Можно подумать, он сам свят!
Тайрен уже откровенно кричал. Я торопливо поднялась и подошла к нему.
— Нет, вам точно надо попинать подушку. Или хотите ещё один способ?
— Способ чего?
— Выпустить злость. Напишите его величеству письмо. Или ещё кому-нибудь. Изложите в нём всё, что накипело, откровенно и не стесняясь в выражениях. А потом сожгите. Я пробовала, честное слово, помогает.
Тайрен посмотрел на меня, как глядят на не по годам учёного ребёнка — немного удивлённо, немного иронично, немного сочувственно. Потом вздохнул и обнял, притянув к себе. Из комнаты на веранду выглянула какая-то из наложниц, сделала большие глаза и исчезла.
— Иногда мне кажется, что я взорвусь, — проговорил Тайрен. — Прямо изнутри давит. Нужно что-то делать, а я не знаю, что. А когда знаю, не дают. У тебя такое было когда-нибудь?
— Разве что когда я была очень зла.
— И что ты делала? Пинала подушку или писала письма?
— Иногда. В любом случае какие-то решения лучше принимать, когда хоть немного успокоишься. И можешь оценить, способен ты реально хоть что-то изменить, или все усилия будут лишь беготнёй курицы с отрубленной головой. Иногда мы действительно бессильны, и только и остаётся, что переключиться на что-нибудь другое.
— На что? — с горьким сарказмом поинтересовался Тайрен.
— Не знаю. Но всегда можно что-нибудь придумать.
— Отец будет недоволен... — невпопад повторил Тайрен. — Впрочем, он всегда недоволен.
Он помолчал, поглаживая меня по руке, потом отодвинулся и взглянул мне в лицо:
— Ну а ты что такая кислая сегодня? При других можешь не говорить, но мне-то скажешь?
Я помолчала, удерживаясь от искушения начать ковырять носком пол. Потом всё-таки решилась:
— Ваше высочество, можно спросить? Когда вы берёте другую наложницу — при чём тут здоровье?
— А у вас не знают? Мужчины — носители светлой силы, женщины — тёмной, и обе проявляются в плотской страсти. Светлая сила подобна огню — быстро вспыхивает и быстро сгорает, убывая с каждой вспышкой. Тёмная — воде: долго разогревается, долго остывает, и на место утекшей прибывает новая. Тёмная сила может питать светлую, однако может и поглощать. Поэтому мужчине для сохранения равновесия в своём теле нужны разные женщины, чем больше, тем лучше. Так он может подпитать себя от них, а если ограничиваться одной, она его высушит.
Он посмотрел на выражение моего лица, и снова спросил:
— У вас этого не знают?
— Нет, — мрачно подтвердила я. — У нас считается, что здоровье зависит лишь от удовольствия, которое получаешь, а вот количество женщин значения не имеет... Хотя нет, имеет. Слишком много — так же плохо, как и ни одной. Про мужчину, который растратил себя на слишком многих, говорят "истаскался".
Тайрен негромко рассмеялся.
— Так ты поэтому была недовольна?
— Ну...
— Ничего. Одна-две ночи, чтобы успокоить мою супругу и этот курятник, и я вернусь к тебе, обещаю, — и он нажал пальцем на кончик моего носа.
— Ваше высочество...
— А?
— Если вы планируете после сестры Нуичжи выбрать другую наложницу, и вам всё равно какую...
— Ну?
— Вы не могли бы обратить внимание на сестру Кадж? Она мне кажется вполне достойной вашего внимания.
— Это которая? — уточнил Тайрен.
— Сегодня она была в синем платье с белыми цветами. Стояла рядом с качелями, справа.
— Хм. Она тебе по душе?
Я кивнула.
— Что ж, почему бы нет? — Тайрен улыбнулся. — Кадж так Кадж. Да, кажется, я её помню.
17.
Мне ты в подарок принёс плод айвы ароматный,
Яшмой прекрасною был мой подарок обратный.
Не для того я дарила, чтоб нам обменяться дарами,
А для того, чтобы вечной осталась любовь между нами.
Ши цзин (I, V, 10)
Лавку редкостей у нас, наверное, назвали бы антикварным магазином. Это были две большие комнаты, даже залы, заставленные и завешенные всякими старыми и не очень вещами.
Хозяин к столь высоким гостьям вышел, конечно, сам. Хотя наши лица были скрыты вуалями и никто нас официально не представлял, по-моему, господин Цзае отлично понял, кто к нему пожаловал. И теперь увлечённо показывал нам подносимый прислугой товар, расстилая и раскладывая его на столике, за которым расположилась её высочество, вежливо обмакивая губки в предложенный чай. Я стояла за её спиной, по бокам согнулись ещё две служанки, взятые принцессой в поездку за покупками.
— А вот тут прекрасные госпожи видят ковры, которые ткут в западных оазисах. Но это не просто ковры, которые вы можете увидеть в ковровых рядах на наших рынках. Этим коврам больше двух сотен лет, и это последние, которые были вытканы в Хошонском царстве, прежде чем оно пало под ударами варваров с севера. Посмотрите, какая мягкость, какой длинный и упругий ворс! Если по такому ковру пройти, вы не увидите своих следов, каждая ворсинка тотчас же поднимется!
Я добросовестно пощупала ковёр, действительно мохнатый, как шкура кота персидской породы. Но ей высочество интереса не проявила, и хозяин поспешил перейти к другим экспонатам, то есть товарам.
— А вот, изволите посмотреть, шкуры морских леопардов — их мех не пропускает воду, если надеть шубу из такой шкуры, или просто покрыться ею, не вымокнешь и в самый сильный ливень. А вот не желаете ли перья белой цапли? Ими украшают свои жезлы южные танцоры. А вот это — чучело серебряного фазана...
Я слегка заскучала. Собрание в лавке было весьма занимательным, но бессистемным, да и меня всегда больше интересовали творения человеческих рук, чем любые, даже самые красивые и необычные природные объекты. Так что я довольно быстро отвлеклась на разглядывание коллекции терракотовых статуэток на полке у стены, изображавших, похоже, представителей разных народов. Во всяком случае, среди полутора десятков изображений не было ни одного похожего. Один были с широкими, сходящимися бровями, другой — с выдающимся горбатым носом, третий — с курчавой бородой... Различались и одеяния: короткие и длинные, с высокой шапкой, с маленьким головным убором, напоминающим берет, с непокрытой головой...
— Вот тут — изображения чужеземных богов, которым поклоняются варвары с южных островов и жители берегов Жёлтого моря. А вот эта женщина в ожерелье из костей — Деварала, Хранительница Севера. Кочевники почитают её как верховную богиню...
Я посмотрела на изображение богини в доспехах и с причёской, подозрительно похожих на доспехи и причёски жителей империи. Те кочевники, которых я видела, носили косы, а не сложносочинённые узлы. Впрочем, кочевых племён может быть много, кто знает, какие у них моды.
— Скажите, а у вас есть украшения из жучиных крыльев? — обозначила наконец её высочество предмет своего интереса, и я с любопытством повернулась к ним.
— О да! — обрадовался торговец. Щелчок пальцами — и перед высокой гостьей на столике материализовались несколько шкатулок и большой ларец.
В шкатулках лежали украшения, в основном шпильки, главным украшающим элементом которых действительно были надкрылья крупных, с миндалину величиной, жуков. Синеватые, бирюзовые и золотистые, переливающиеся как перламутр, они действительно были весьма красивы. В ларце же обнаружились верхний женский халат и накидка, вышитые жучиными панцирями, как у нас вышивают пайетками и стеклярусом.
Началась примерка и обсуждение, застывшие статуями служанки оживились, ахая и охая, расхваливая хозяйку и немножко — предлагаемый товар. Я от участия оказалась освобождена: Мекси-Цу кивнула мне со словами "Если хочешь — осмотрись", и я с благодарностью приняла предложение. В конце концов, с подарком что-то решать было надо. Хозяин мигнул, и ко мне тут же пристроился один из подмастерьев.
На боковом стеллаже были сложены свитки из пожелтевшей от времени плотной бумаги. Вспомнив свои слова о редких книгах, я наугад взяла один из них и развернула.
— Это картины, госпожа, — запоздало объяснил подмастерье.
Я уже и сама видела, что у меня в руках картина. Передо мной был длинный-длинный пейзаж. Я разматывала и разматывала его, покуда хватило рук, а он всё не кончался. Тогда я начала вынужденно сматывать его с другой, уже просмотренной стороны.
Впрочем, тут были не только горы и реки, на картине были изображены и фигурки людей. В основном это были женщины. Они трудились около небольших строений с черепичными крышами, иногда строения изображались без одной стены, так что было видно, что находится внутри. Вот что-то вроде большого вольера, где находятся... бабочки? Вот женщины перебирают что-то, похожее на рис. Рассортированное раскладывается по полкам. Вот женщины срывают листья с целой рощи деревьев. Носят в корзинах, режут, ссыпают в большие плетёные поддоны. Вот снова проходит сортировка, опять чего-то маленького, беленького. Вот это маленькое и беленькое ссыпают в чаны...
Так. Я прищурилась. Кое-где наверху картины были тщательно выписанные иероглифы с пояснениями. Да, часть из них была мне незнакома, но то, что я смогла прочитать, подтверждало то, о чём я уже догадалась сама. Картина подробно рассказывала о производстве шёлка.
— А разве получение шёлковой нити — это не секрет? — я повернулась к торчавшему у меня за спиной подмастерью. Он моргнул недоумённо, но всё же ответил:
— Когда-то это было секретом, госпожа... За разглашение его чужеземцам полагалась смерть. Но с тех пор многие на востоке и кое-кто на западе узнали этот секрет, и хранить его уже нет смысла. Но шёлк из империй — самый лучший!
— Ясно, — я принялась сматывать картину обратно. — А нет ли у вас картины, более... м-м... интересной мужчине?
Подмастерье снова моргнул, но после короткого замешательства ответил:
— Если госпожа пожелает... Вот, есть картина, описывающая поход императора Гай-ди.
Я взяла указанный свиток и принялась его разматывать. Да, кто сказал, что комиксы — изобретение моего мира и времени? Хотя это полотно выгодно отличалось от известных мне историй в картинках изяществом и колоритом изображения.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
