— Я буду периодически встречаться с вами. Т.к. мне часто нужно будет мотаться в войска. Я связывался с Лаврентием Павловичем, он приказал, как только поправишься, за одно, нагрузить тебя работой по контролю над выпуском оружия и техники. Тем, чем ты вроде успешно занимался.

— Блин, опять за саботажниками следить! — Вздохнул я.

— А что ты думаешь, это не работа? Еще не известно, что важнее!

— Да ладно, что я уж и сделал-то такого? Случайно повезло с Судаевым.

— Случайностей, не бывает. Ты понял, что от тебя требуется?

— Да, все понятно. Товарищ старший майор, а девчонки жить, где будут?

— Как это где? Они уже живут! Так здесь и останутся. Не волнуйся, будешь навещать, когда сможешь. Тем более, помогать нужно. Я вообще то, как раз попросить хотел.

— Вы? — я удивленно посмотрел ему в глаза.

— Именно! Холодает все больше и больше. Топить почти не чем. Ты сам мне рассказывал, что от холода, умирать будут так же, как и от голода. Жене моей, работать нужно. Девочки, все время будут с ней. Но кому-то и дров нужно принести, ведь так?

— Товарищ старший майор! Да вы что?

— Да ладно, извини. Знаю, что и так поможешь, и не оставишь. Ты девчонок, удочерить хочешь?

— Конечно, хочу. Как вы думаете, разрешат?

— Не вижу причин для отказа. Молодой лейтенант НКВД, пользующийся поддержкой и доверием руководства. Все вполне осуществимо.

— А почему лейтенант, Александр Петрович? Вроде только младший!

— Я направил представление, Лаврентий Павлович, в разговоре по телефону, сказал, что проблем с утверждением, не будет! Да, еще, кстати, о награждении. Все твои бойцы, получат повышение. По табели НКВД! За ваши подвиги, вам причитаются хорошие награды.

— Спасибо, а главное за ребят. Они будут очень обрадованы. Хоть никто и не говорит, но всегда приятно, когда тебя ценят, да еще и подтверждают наградой. Да и за себя спасибо, я чего, теперь, целый капитан буду?

— Да! Получишь внеочередное. А уж до майора, извини, возрастом не вышел. Служи, и все придет.

— Служу Трудовому Народу! — отчеканил я, и шутливо приложил руку к голове.

— К пустой голове...

— Знаю, знаю. Просто шучу. А без шуток, спасибо вам, Александр Петрович.

— Не за что, вам спасибо за шкуры ваши дырявые.

— А как там наш герой, Иванов?

— Ооо! Этого я решил, как поправится, к тебе в группу определить.

— Да, товарищ старший майор, это будет хорошо.

— Твою мать! Новиков, мы же договорились.

— Да, да. Извините. Товарищ майор.

— Не надо афишировать мое звание, сколько говорил, в группе, и наедине, просто майор!

— Виноват, товарищ майор.

— Балабол! — заключил Истомин, и усмехнулся.

За окном провыла сирена, и послышались мерные щелчки метронома.

— Блин, как задолбали эти гребанные нацисты! — Я прошелся по всей Германии трехэтажным матом.

— Вот кстати, на счет обстрелов, — Истомин поднял указательный палец. — Дело есть, но ты блин так не вовремя пулю поймал!

— Я не специально! — Замахал я руками.

— Ладно, бери девчонок, нужно спускаться.

Разбудив наших малышек, и супругу Александра Петровича, мы спустились в подвал дома. Там к этому времени, собралось уже немало людей. Загрохотало. Казалось земля уходит из-под ног. В этот раз, наши видимо решили ответить. Грохот выстрелов, слышался с разных сторон. Не на каждый обстрел, отвечают. Снарядов не так много. Но все же стараются. Истомин рассказывал, что один приличный обстрел из орудий, съедает двухдневную выработку заводов, по производству этих снарядов. А рабочие ведь не железные. Впроголодь, восполнять израсходованные запасы, очень тяжело. У станков стоят, только очень крепкие люди. Ведь в первую очередь, голод и холод, принялись за слабых, т.е. детей и пожилых людей. Вспоминал, как когда-то читал про блокаду, теперь же, знание того, сколько умирает людей, не давало покоя. Когда я первый раз рассказал про это Истомину, он, державший в руке стакан с чаем, раздавил его в руке. Первый раз видел, как этот человек, настолько разъярен. Потом, он даже говорил, что лучше бы я ему и не рассказывал.

Меньше, чем через час, канонада стихла. Стало как-то тихо вокруг, и появился запах. Запах смерти. Ведь кто-то не успел укрыться. Кто-то не захотел. Такие тоже встречались. Сам лично видел, сидящую на санках старушку, на улице. Когда к ней обратился Зимин, с предложением помочь спуститься в подвал, она лишь махнула рукой, надоело, говорит прятаться, пущай убивают, ежели так хотят. Одна осталась, рассказала, что похоронила всех детей и внуков. Бабушку было жалко, и в тоже время очень стыдно. Тогда, мы просто ушли, а что мы могли.

— Так что там, на счет обстрелов? — задал я вопрос Истомину, когда мы уже вновь сидели дома.

— Сейчас, командование, составляет план удара, которым нужно будет попытаться нанести немцам, как можно больший урон.

— Флот? — вспоминая читанные мной книги, попробовал угадать я.

— И он тоже. Только, видишь ли, как получается. Нужна хорошая корректировка.

— А в чем проблема?

— Немцы всегда засекают выход в эфир наших разведчиков, и сразу меняют позиции. Далеко не уходят, конечно, но наш огонь, не приносит большого результата. Вот что ты, думаешь по этому поводу. Просто выдвинуть вас с рацией к немцам, я не могу. Да и бессмысленно это. Перещелкают как зайцев.

— Можно попробовать одну штуку. Но, — я на пару секунд замолчал, — но будут жертвы.

— Что такое? — Истомин заинтересованно посмотрел на меня.

— Нужно две, группы!

— Ага. Вторая будет отвлекать. Так?

— Точно! Одна начнет передачу, артиллерия должна будет нанести удар, но не вся! Основная масса стволов, будет ждать новых координат. И накроет немцев на новых позициях.

— Думаешь получиться? — покачал головой старший майор.

— Ну, надо хотя бы попробовать. А то так безнаказанно, они могут нас громить до полного разрушения города.

— В этом ты прав, но надо все как следует обдумать. Завтра, в штабе фронта, я вынесу твое предложение, на рассмотрение.

— Каково примерное расстояние до огневых рубежей противника?

— Точно не знаю. Думаю, километров десять.

Проберемся, у меня мысль проскочила. Вы составляйте план, затем поделимся.

— Что за мысль?

— Вы сможете принести точные данные, по обстановке вокруг города?

— Кажется, начинаю понимать, куда ты клонишь. — Подозрительно проговорил майор.

— Давайте оставим это, до того как обсудим обстановку?

— Завтра все будет! Я еще поговорю с моряками. Сергей, но это может быть билет в один конец.

— Ну и что! Может, зато легче городу и войскам станет. Надо вышибать у них пушки. А то скоро весь город в руины превратят.

На следующий день, майор вернулся часа в три дня. Долго рассказывал, как предстоящую операцию, видит высшее командование. Решили совместить мое предложение, с их выводами. Что получится, пока не известно. Выход запланировали, предварительно, через неделю. За это время, хотели подготовить побольше снарядов. Истомин, рассказал, что планируется ударить, более чем из трех сотен стволов. Как полевых, так и корабельных. А еще, командующий фронтом, предложил нанести удар на Шлиссельбург, и постараться пробить коридор. Но из ставки сообщили, что на удар из-под Тихвина, пока нет достаточных сил. В одностороннем порядке, прорывать фронт запретили, но одобрили план, по нанесению удара по вражеской артиллерии.

— У наших хватит дальности? — спросил я при очередной беседе с Истоминым.

— Хватит! Там такие стволы! Как тебе калибр в четыреста мм?

— Ого! На платформе что ли?

— Да, но таких не много. А вот поменьше хватает. Не волнуйся. Только вот еще что. Командующий, приказал заранее провести серьезную разведку. Серьезность, состоит в том, что необходимо как можно точнее, нанести на карту расположение вражеских укреплений, и позиций зенитчиков. Возможно, совместим арт-огонь и авиа налет.

— Я правильно понял, мою группу?

— Да, это приказ. Но насчет тебя, скажу. Можешь назначить старшим Зимина.

— Я с группой пойду.

— Да я же из-за руки беспокоюсь.

— Да нормально рука. А через неделю, вообще пройдет. Да и не мешки таскать идем. Поползаем на пузе, и обратно. Нам ведь без соприкосновения?

— Именно так! Но зная тебя, не поверю, что ты сможешь по-тихому. Обязательно влезешь в драку.

— Лезу, только когда по другому никак. Сделаем так, как прикажете.

— Хорошо, я на тебя надеюсь. Список составишь, что нужно будет, все получите.

— Это хорошо. Кстати, Александр Петрович, а как быстро, сможет среагировать наша артиллерия. Если мы во время рейда в тыл к противнику, вызовем огонь?

— Вас там и положат! Сдурел что ли? Где мне потом еще одну группу собирать?

— Да я про Шлиссель!

— А чего там?

— Ну вот подумал, может нам туда залезть удастся?

— Чтобы нанести точный удар, вам нужно будет быть на самих позициях врага! Как это осуществить?

— Мы с ребятами подумаем. Вы нам план города дадите? И укажите, где дивизию положили. А так, вы же сами сказали, что у них весь берег — одна большая позиция.

— Ой, чувствую, опять ты в такую задницу залезть хочешь, что придется помогать вам, как бы не учудили чего.

— Надо карту смотреть, там видно будет.

— Ладно, завтра будет информация, тогда и поговорим.

— Александр Петрович, еще вопрос. Насчет того, что достанете то, что нужно.

— Говори!

— Помните, я о глушителях говорил, нельзя ли попробовать сделать. Там ведь ничего сложного. Хотя бы какой-нибудь. Шансы на незаметность и скрытность, повысятся в разы.

— Давай так, вместе съездим в одно местечко, там токаря грамотные есть, ты сам объяснишь, как и что делать, может, смогут помочь.

— Замечательно! Я наброски давно сделал. Могу показать.

— Мне они все равно не помогут. Покажешь мастерам.

— Хорошо, так и сделаем.

И сделали. На заводе, куда меня привез Истомин, и правда были отличные спецы. Дядька лет пятидесяти, с густыми седыми усами, и абсолютно такой же, седой головой, все понял быстро. Я решил не загружать их сильно, а попробовать для начала, сделать глушитель на Наган. С недавних пор, у нас все в группе, ходят с Парабеллумами. Но ТТэшки, далеко не убираем. Вдруг кто прицепится, нештатное оружие все-таки. Выпросил у Истомина Наганы, на всю группу. ТТэшки, приказали сдать. Ну и ладно, из автоматического, у нас немецкие останутся.

Буквально через два дня, Истомин сообщил, что нужно съездить, посмотреть, что получилось. А получилось отлично. Сделали пока только в единичном экземпляре, вдруг не устроит что-нибудь. Но оказалось, все было даже очень хорошо. Стреляли на улице, прямо возле цеха. Мастер накрутил глушитель, трубу, длинной около двадцати сантиметров на ствол, и передал мне револьвер. Я не спеша, зарядил барабан, взвел и, направив ствол в землю, спустил курок один раз. Прозвучал хлопок, конечно, абсолютно бесшумно не получилось, но звук был намного тише, не было эха. Звук, как-то сразу затих, как будто револьвер подавился. Я нажал еще и еще. Круто. Попросил мастера, самого пострелять, но бдительный сотрудник НКВД, в звании лейтенанта, направленный сюда со мной, возразил. Пришлось заставить его стрелять. Сам, вместе с мастером отошел метров на десять, махнул рукой лейтехе. То начал стрелять. Класс. Если бы рядом не было стены, наверное, вообще бы не услышал. Ближе конечно было громче. Но это уже было хорошо. Звук-то, даже и не похож на выстрел.

После наших пострелушек, заказал мастеру сразу десяток. Заодно, озвучил главную мечту.

— Николай Иванович, а на винтовку, можно сделать, такой же прибор?

— На мосинку что ли? — спросил меня мастер. — Так она длинной станет с тебя!

— Не совсем на мосинку. На СВТ. Или немецкий карабин, он короче.

— Надо пробовать. Привезите оружие, может что-нибудь и удастся сделать. А этот, я переделаю. Я ведь слышал, как он звучит. Знаю, в каком направлении идти. Скажу точно, для Наганов, сделаем еще тише!

— Замечательно. Я сегодня же привезу вам два ствола. Как долго будете делать на револьверы? Просто пяток, нужно уже дня через три.

— Так теперь-то легче. Подгонять не надо. Делать что, уже знаем. Завтра к вечеру, все заберете.

— Договорились! Пока не прощаюсь, заеду еще. До свидания.

Через два часа, я в сопровождении Зимина и Мурата, отдавал свою "Светку", и немецкий карабин, Николаю Ивановичу. Он посмотрел на стволы, покивал.

— Думаю получиться. К Наганам, как и сказал, завтра будут готовы. Меня тут проинструктировали, чтобы не затягивал.

— Хорошо. Я забегу к вечеру.

— Давай, часика в четыре приходи. Парень, — он секунду подумал, — вы из разведки?

Я огляделся по сторонам.

— Да, Николай Иванович, только это, военная тайна! — Я растянул губы в усмешке.

— Это я понял, вон как следят. Скажи, как на фронте? Под городом, совсем трындец?

— На фронте пока все так же. Под Москвой начали фрицам по башке стучать. Скоро везде начнем. Отец, ты только не распространяй, ладно? А то мне влетит!

— Не боись! Не маленький. Как думаешь, город возьмут?

— Вот на это, отвечу точно, нет, не возьмут!

— Почему-то, я тебе верю, сынок! — Улыбнулся он, — Наверное, ты мне сына напомнил. Да и потрепало тебя, смотрю, — Он указал на нашивки за ранение, — не тыловая крыса. Помотало тебя видать!

— Есть немного, — я потер раненую руку, — сын-то тоже на фронте?

— Да! Похоронку не получали, может еще живой.

— Верь, отец! Пока есть вера, и бойцам легче, они чувствуют, что их ждут, что на них надеются.

— Спасибо, парень. За разговор душевный. Берегите себя, и бейте этих гадов посильнее.

Он развернулся, и побрел по цеху. А в глазах его, стояли слезы. Скупые слезы отца!

Дело двигалось. Истомин, каждый день, приносил новые данные. Дело стопорилось из-за проблемы с Невским Пятачком. Там ситуация менялась, ежечасно. Командование фронтом, все время что-то меняло, дополняло, и опять меняло. Мы с Истоминым, даже шутили, что готовят, как будто Гитлера валить! Мы с ребятами, в парке возле Адмиралтейства, каждый день тренировались. Бегали, прыгали. Немного постреляли. Потом нам запретили это, чтобы лишний раз не пугать жителей. Народ-то сейчас, и так напуган чересчур. Вот и пригодились глушители. Новые, Иваныч сделал еще лучше. Только размером были чуточку больше, но стреляли теперь спокойно, почти не слыхать ведь.

Мы перешли к выработке, боевого слаживания. Попутно, показывал, и отрабатывал с ребятами некоторые, приемы рукопашного. Зимин, еще при первом нашем задании, насмотрелся, вот и просил, пока есть время, немного им показать. Выходило с трудом. После нескольких, легких бросков, и пару резких ударов руками, понял, рука еще здорово болит. Пришлось себя осадить, просто показывал, а потом говорил про ошибки в исполнении.

— Саня, смотри сюда, — я взял Вано за кисть руки, — не надо пытаться сломать ему руку, и силы здесь, совсем не надо. Достаточно легкого нажима, — я нажал на кисть, и Вано тут же присел на корточки, а затем вообще, встал на коленки, — видишь? У него силы, в три раза больше чем у меня, согнуть руку, или сломать, так просто, я никогда не смогу. Но вот этим движением, противник перед тобой становится открытым, дальше только выбирай, валить его, или оглушить.