Умница

— Твоё имя? — обратился мужчина к орку.

Я уже была готова подтвердить вопрос, — не потребовалось. Орк меня опередил, он ответил:

— Зови Трот.

— Трот, как Траморвар наблюдает окрестности из пещеры?

— Издали — коршун, — орк чуть задрал голову, увидел, дёрнул губой и наметил направление большим пальцем, — вон тот, думаю...

— Сейчас смотрит?

— Чего бы? Своих дел хватает.

— Ах, да, жертв же теперь комплект, к полуночи всё готово должно быть, — хмыкнул мужчина, и орка как придавило...— Сблизи? Как он отслеживает подходы? Сам вход?

Ответил орк не сразу и не ему, он повернулся ко мне и выдавил из себя:

— Вблизи выдерживают только грызуны и рыжие кошки. По мышам он определяет нарушение периметра. За входом приглядывает пара кошек, повелительница.

— Периметр? — потребовал уточнения Кургат.

— Да вон за теми кустами, там увидите, явно всё.

— Зона визуального контроля кошками?

— До полугросса ярдов, думаю, — ответил он по-прежнему мне и взглянул на своих.

— Чуть меньше, — тоже обращаясь ко мне, сказал один.

— Ненамного, — подтвердил другой.

Кургал отвернулся от них.

— Тракст говорил о том же, — проговорила Шейла.

— Хей?

Хайелльирри поняла его без слов. Она стукнула по плечу бывшего командира, то отмер, повернулся к нам. Ему повторили вопрос.

— Разборчиво на четыре-пять дюжин ярдов от себя.

— Шейла, что с коршуном?

— Штатно. Посторонних вмешательств не было.

— Хей, ты смотрела, не обратила внимание, коршун не голоден?

Хайелльирри что-то поняла и улыбнулась:

— Последний раз ел ещё вчера.

И наш лидер принял решение:

— Так, считаем, что орк ничего не видел. Увидит — пусть поймёт, что случился бой, его отряд понёс потери, и нести пленных некому. Отряд возвращается. Первым идёт Крахтертук, за ним, связанным, я. Далее вы, двое, — он махнул на орков, — понесёте парализованного Тракста, далее пойдут три связанные дамы, и Трот завершит караван.

Трот покачал головой. Шеи у него практически не было, так что при этом качнулись даже плечи.

— Ну, чего ещё? — раздражённо скривился Кургал

— Не получится, — безнадежно пробурчал орк. — Шартто-гул не подпустит вас.

"Шартто-гул" — пустой вздох, — впервые перевёл мой синхронист термин не из всеобщего... Однако, какое необычное название для горы, пусть даже и для небольшой горы, пусть даже всего лишь для крупного холма.

"Не получится"... Было видно, что оба его соплеменника согласны с ним. Нет, они ничего не сказали, они просто опустили головы. Да руки их, словно совсем без сил провиснув, показались особенно не по-человечески длинными.

— Как?

— Sh?rtto-goУl, — явно преодолевая себя, еле выговорил Трот.

— А по-человечески?

— Человеки таких слов не придумали.

Кургал повернулся к эльфице. "Она же распознает ложь у всех рас!" — вспомнила я. И точно:

— Он не пытался лгать, — подтвердила она.

И тут же оба обернулись к Крахтертуку.

— А ты-то соответствующий человеческий термин знаешь? Хоть неточный?

— Волна страха, аурная вонь, буйство инстинктов, обманка родовой памяти.

— А-а, это... — отмахнулся Кургал, — Хей, своих прикроешь?

— А тебя?

— Обойдусь.

— Нет!

— Ну, хорошо! Только, чтоб тебя успокоить, включу вербий глаз.

— Не ври.

— Чего?!

— Никогда не ври при мне! Мне противно. Словно сморкаешься пальцами!

— Да включу я!

— Ты включил бы в любом случае, а не для меня.

— Зануда!

— Перед девочками выставляешься?

Шейла улыбнулась. Кажется, ей понравилось, что её посчитали девочкой.

— Господа... — пришлось вмешаться настоящей девочке, то есть мне.

Они опомнились. Переглянулись. И кажется, пообещали друг другу что-то. Мужчина опять повернулся к моим оркам.

— Трот, у вас верёвки-то при себе?

— Да, — мрачно ответил он.

— Шейла, иди сюда. А ты свяжи её, как у вас принято, чтобы она была способна к самостоятельной транспортировке, — и пояснил мне: — У них чуть ли не у каждого клана свои узлы.

Трот повернулся к своим, и один из них кинул ему бухту верёвок. Подошла Шейла. Оглядела орка.

— Учти, орк, одно касание не там и...

— И?

Шейла приподняла руку и резко сжала кулак. Неспешно со своих мест поднялись волки.

— Полчаса назад один ваш не удержался. Потрогал меня не там. Хочешь посмотреть на его труп?

— Мне трупов и здесь хватает, — и обернулся к Кургату: — Начинать?

— Шейла?

— Я готова, — кивнула она и разжала кулак. Волки один за другим опять опустились на землю. — Вяжи, — хмыкнула она.

Что ж, профессионала видно: секунд за пятнадцать Шейла была обмотана верёвками. Руки прижаты к телу, на ногах — что-то вроде куцей веревочной юбчонки, от нижнего края которой отходил свободный конец. Трот объяснился:

— Когда пленников несколько, этот конец позволяет сразу обездвижить всех, — он чуть потянул за него, и юбка чуть сжалась. — Кого следующего?

— Никого, — покачал головой наш тактик. — Хей?

Эльфийка подошла поближе, окинула взглядом Шейлу:

— Сымитировать?

— Да.

— Верёвку! — потребовала она.

Я сразу приготовилась подтвердить приказ, и опять не потребовалось. Орк не пытался скрупулёзничать, капризничать, он только чуть оттопырил нижнюю губу, глубже обнажив клыки, и передал эльфице бухту.

— Встань рядом с Шейлой, — попросила она меня и взглянула на неё: — Следи. Потом так же свяжешь нас.

И связала меня. Да, вроде бы плетение было идентичным, но она показала, как одним движение сбросить весь этот моток.

Связывая Кургата, освобождённая из веревья Шейла запнулась лишь раз, а с Хайелльирри и вовсе обошлась без подсказок.

— Повторить на мне сможешь? — спросила она следившего за ней Трота.

Он молча кивнул, связал.

— Хей, смени Шейлу на коршуне.

Моя наставница поморщилась, но смолчала.

— Думаешь?.. — вместо неё начала Хайелльирри.

— Чего ту "думать", — оборвал он её. — Так что давай, со всем тщанием!

— Угу, — буркнула эльфийская придворная дама.

— Трот, — словно ничего не заметив, продолжил командовать наёмник, — теперь рты!

— Но...

— Начни с меня.

Презрительной самоуверенностью он был полон, как...

"Как?" — распахнули глазёнки мои маленькие негодницы.

"Принцесса..." — сдержала улыбку земная богиня, а потом словно махнула на всё рукой....

Мы с мамой в моём детстве часто развлекались, подыскивая новенькие сравнения ко всему подряд, к первому попавшемуся слову, образу. Когда ехали в троллейбусе, например: троллейбус медленный как... как первый снег.

"Презрительной самоуверенностью он был полон, как..." — поддержали развлекуху мозги и предвкушающе скривились.

"Как индюк бульками!" — предложили девчонки.

"Как унитаз сиянием!" — улыбнулась небожительница.

"Как соплями бомж".

"Фу!.." — восторженно захохотали все. Не удержалась хихикнула и я.

Взрослые переглянулись. Мне показалось, что на их лицах мелькнуло облегчение? Но и чванства у Кургата поубавилось. Он почти чисто деловым тоном, что-то пробормотал за мгновение до того, как Трот прижал к его рту ликую ленту, и она прилипла лишь к его верхней губе.

— Дальше! — из-под неё приказал он.

Эльфийка выдала какой-то другой набор звуков, а Шейле звуковой каст не доверили: по-прежнему требовалось минимизировать потоки маны. Ленту для меня обработали заранее, и она мягко легла на лицо, не сжав, не поцарапав кожу.

Мы выстроились в оговоренный Кургатом караван и пошли.

Мозги опять забубнили про то, как славно мы сходили замуж за принца: мало того, что остались без кофе, так теперь, чисто как Гюльчетай, ножками топаем прямо в Обитель Зла! Я попыталась поспорить, что "Зло", которое с большой буквы, это из другой рок-оперы, но мозги присмотрелись к Обители и заткнулись сами.

Холм с каждым нашим куцым шажком открывался всё более и всё более впечатлял. Он был здесь чуждым. Издали его чужеродность прикрывалась порослью на его склонах, травой, кустами, кое-где за что-то уцепиться умудрились даже невысокие кривоватые деревца, и в светло-зелёной степи буро-зелёный холм как-то скрадывался, но сблизи... Когда открылись нижние его десятки метров, его первый десяток этажей, его первый десяток уровней, ярусов, ступеней...

Кусты, которые виднелись впереди, были последними — далее из растительности поначалу ещё удерживалась трава, но скоро пропадала и она. Начинался "мышиный периметр", поняла я. Только голая почва... Даже не почва — неровная скальная порода, лишь на некоторых камнях виднелись блеклые пятна лишайника. А ещё дальше, прямо из серой, словно присыпанной пеплом, ровной каменистой массы выпирало красноватое нагромождение скал, утёсов, обрывов, обвалов... И это месиво ломало взгляд, не позволяло зацепиться за отдельную подробность, запутывало в изломах булыжников, в пробоинах скал, в плешах голых уступов — как ни на чём не задержится взгляд во вдруг открывшейся, несущейся на тебя гигантской, захлестывающей небоскрёбы волне цунами. И почти увиделись толпы кричащих людей, бегущих от неё прочь, кричащих напрасно, бегущих тщетно...

Волки границу травы не переступили. Только вожак взвыв, сделал шаг на камни и тоже не двинулся дальше. Шейла не стала его мучить, оглянулась, что-то резкое выкрикнула, и волки растворились в кустах.

Да и я сама еле уговаривала себя, что идти вперёд — надо, что я — принцесса, что если я не дойду, то те жертвы жертвами и станут, что если не верить мне, если им не надеяться даже на меня, то на кого? На наёмника?! И всё же, я уже еле удерживалась, чтобы не выкрикнуть: "Шейла!" и, как только она кинется ко мне, активировать демонские артефакты. Чтоб куда угодно, но отсюда! Чтоб сразу и на другой край света, лишь бы подальше!

— Повелительница... — вдруг услышала я сзади от совсем забытого мною орка. Оказывается, Трот приблизился ко мне почти вплотную. — Помоги своим. Поддержи их. Без тебя они сейчас сорвутся. Шартто-гул уже выдохнул.

Кто бы меня поддержал! Я сняла, я по одному разжала и убрала пальцы с демонской пряжки.

— Скорее, повелительница...

Но как?!

"Песню!" — потребовали мозги.

"Точно!" — взвизгнули девчонки.

"Умница!" — улыбнулась женщина.

И я запела, я почти в голос закричала:

А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер,

Весёлый ветер, весёлый ветер!...

"Они же не понимают по-русски!" — всполошился мозг.

"Заткнись!"

— Повелительница... — с облегчением послышалось сзади.

Моря и горы ты обшарил все на свете,

И все на свете песенки слыхал...

Старый советский марш. Ещё помогло, что голос у меня, тутошней, был, как и у земной — нормальным женским сопрано, без всяких, там, экзотических низких обертонов... "Писклявый", — как смеялась мама.

Спой нам, ветер, про дикие горы,

Про глубокие тайны морей.

В моей замечательной школе был хор, в который мама упросила меня, третьеклассницу, ходить. Поначалу я неохотно подчинялась, но потом... А может, это Андрей Павлович, наш преподаватель?.. В общем, у нас сбилась своя разновозрастная кодлочка, и пробиться к нам стало едва ли не привилегией.

И ещё... После смерти отца, пока я была школьницей, на летних каникулах друзья из его старой компании чуть ли не каждый год вытаскивали нас за город — на землянику. Девяностые, нулевые... Мужчины требовали, чтобы мы всегда были в поле зрения или чтоб нас хотя бы было слышно, вот я там и пела соло... Земляничные поляны, переполненные светом опушки берёзовых рощ и такая долгожданная, такая недолгая, ласковая подмосковная жара...

...Про птичьи разговоры, про синие просторы,

Про смелых и больших людей!

Мелодики в этом мире были другими, моё местное горло пыталось с мозгами моими спорить, но, выговаривая русские слова текста, оно соглашалось и на новые ноты. И пение всё более походило на пение, а не на... отчаянно-визжащий скулёж.

Кто привык за победу бороться,

С нами вместе пускай запоет...

С ненавистью оглянулся на меня и притормозил Крахтертук, но Кургат в два шага догнал и саданул его плечом, тот заковылял дальше.

Всё, поняла я, наш командующий в себя пришёл. Но про то, что "кто ищет, тот всегда найдёт" я таки допела и почти без передышки выкрикнула:

— Кургат, командование по-прежнему на Вас!

— Продолжаем движение... Я сейчас... — я буквально почувствовала, как он с натугой подёргал головой, сглотнул... — Шейла?

— Да?

— Жива?

— Едва.

— Хей?

— Да? — голос эльфийки безмятежным тоже не был.

— Коршуна упустила?

-Да.

— Подхватить сможешь?

— Сделано!

— Аккуратно!

— Принято.

— Держимся. Чую, вот-вот, и передохнуть нам повод дадут.

Он вычислил правильно. Буквально через десяток следующих наших шажков Хайелльирри отчиталась:

— Меня вышвырнули. Я не сопротивлялась.

— Значит, видят. Слушать всем! Люди сейчас засимулируют срыв — попытаются рвануть назад. Орки рабов стреножат, усаживают, дают передышку, поднимают и пытаются вести дальше, мы дальше не идём, мы при первой возможности кидаемся, кто куда, — он чуть помолчал и по-прежнему, пялясь в землю, выкрикнул: — Товсь, пять!

Я досчитала до пяти и бросилась назад. И сколько же в этом было облегчения...

Кутерьму мы изобразили знатную — бегали, падали, катались, брыкались... Я старалась держаться неподалёку от Кургата, Шейла не отпускала сильно всторону меня, и я заметила, что Хайелльирри как-то каждый раз оказывалась между мной и Крахтертуком. И ещё я вдруг заметила, что наш гений маскировки во всём этом хаосе не отступал, а приближался к горе! А когда в очередной раз, якобы стреноженные, мы замерли на земле, он скомандовал эльфийке:

— Пора! Давай!

Она закрыла глаза... что-то пробормотала... уши у неё пару раз резко дёрнулись... И сверху раздался клёкочущий выкрик. Я успела вскинуть глаза и увидела, как коршун сорвался в пике вниз. И ещё через пару мгновений хищник опять взмыл вверх, в когтях у него что-то трепыхалось, и он, натужно махая крыльями, полетел от нас.

— У него гнездовище почти в лиге отсюда, — пояснила эльфийка.

Она поднялась, стряхнула с тела вервие. Рядом уже приводил себя в порядок командор. То есть и мне пора... В голове ещё гудело, но суматоха, представление помогли почувствовать себя словно бы на сцене, помогли отстраниться, взглянуть на себя со стороны и, если не стряхнуть, то хоть ощутимо рассеять наваждение... Вот только на Шартто-гул глядеть, я всё же старалась избегать.

— Хей, что Траморвар? — спросил мужчина.

— Вмешиваться не стал, ему бы это выплеска маны стоило, да и, что коршун голоден, было достаточно очевидно.

— К тому же, на нас наглядеться я ему время дал. Кошки?

— Вон там, — махнула она рукой. — Полтора гросса ярдов. Стайка птичек вдруг появилась. Охотятся. Азарт у них. Вернуть так просто тоже не получится.