Симбиоз

— Топоры! — дикой кошкой визжит Нида.

Хватаю топор, успеваю подскочить и рублю струящееся туловище. Рядом Ян с хрустом вонзает топор в живую плоть. Бью еще раз, еще и еще.

Черная тварь продолжает ползти и соскальзывает за стену.

Там трава — тонкие плети намертво вцепляются в змею листьями-коготками. Однако извивающееся тело рвет траву и оставляет в земле рытвины.

— Копья! — надрывается Нида.

Бросаю копье и вижу, что не промахнулся. Второй бросок тоже точен. Я не один, и тварь, утыканная копьями, затихает. Да, змея добралась до стража и нанесла ему раны, но страшный враг мертв.

Звери, пролезшие через проходы, тоже попали в объятия травы. Тем, кто все-таки добежал до стража, достались стрелы.

Оглядываюсь и вижу только бездыханных или раненых зверей. Твари не знают страха и не отступают — значит, не уцелел никто из стаи.

Мы еще не отошли от боя, но Нида смотрит не на врагов, а на людей: все ли живы, есть ли раненые. Потерь нет.

Змей действительно было две. Вторая успела наполовину вползти в проход и остановилась, умерев от ран.

Нападение отбито, но это еще не все. Надо умертвить раненых зверей, убрать убитых, собрать стрелы и копья.

Недобитые ящеры злобно шипят, и я без жалости вонзаю копье в их тела. Этих зверей я уже видел — точно такие же напали на Малыша. Змеи оказались не такими огромными, как казалось. Туловище сантиметров двадцать толщиной, длина около восьми метров — тварь, лежащую на траве, я смог рассмотреть и измерить шагами. А вот голова у нее большая и страшная, а зубы, выступающие вперед, вырвали из тела стража большие куски.

Страж пирует. Змею, остановившуюся в проходе, разрубили на куски. Их и убитых зверей растаскивают по лужайке, не забывая о дальних уголках. Чем равномернее будут распределены трупы, тем быстрее они исчезнут. У двух молодых холмов еще не заросли рты, и в эти щели бросают трупы.

Ночью обычно неугомонная Нида не требует долгих ласк и, удовлетворившись малым, отсылает меня на соседний холм:

— Иди, Золаа ждет тебя.

Глава 5

Пробуждение оказалось тяжелым. Все-таки две женщины за одну ночь — это много, это слишком много. И дело не только в том, что я спал совсем чуть-чуть, а телодвижений совершил больше, чем обычно. Я пришел к Золаа и понял: женщине, вымотанной битвой, нужны не изысканные ласки или красивые слова — она хочет искренних чувств.

Кажется, у меня получилось. Частичка моей души досталась не той, которую я считал единственной, не той, которая ждала от меня ребенка — я поделился собой с женщиной, измученной войной, с боевой подругой, стоявшей со мной на одной стене.

Прости меня, Таа!

А когда Золаа уснула, я честно вернулся к Ниде и нашел ее отдохнувшей и посвежевшей. Она тоже хотела искренности.

Все-таки две женщины за одну ночь — это слишком много.

Прости меня, Таа!

Наверно, на Земле меня посчитали бы сексуальным маньяком, а Нида и Золаа прослыли бы законченными нимфоманками. Не думаю, что мы виноваты в этом, ведь такими нас сделал Дилт. Только чудесным солнечным утром я едва передвигал ноги, а Нида и Золаа выглядели бодрыми и деятельными.

На траве еще остались полуразложившиеся звери и куски змеиного туловища. Трупы источали неприятный кислый запах, и я с удовольствием ушел бы подальше в пустыню. Однако кораблики, прилетавшие ночью, привезли пятнадцать мешков порошка и добавили их к десяти, остававшимся от прошлого дня. Ближе к обеду еще два летательных аппарата доставили строительный клей.

Мы справились: Нида отдала часть людей, и на стене трудилась смешанная команда. Сама рыжеволосая женщина и ее немногочисленные помощники осматривали территорию, собирали стрелы, которые не нашли вчера, ремонтировали оружие.

* * *

Следующий набег случился через неделю. Твари налетели ночью. Мы вновь убили всех нападавших и накормили стража до отвала.

Увы, погиб Гаас. Змея вновь запрыгнула на стену, и ее огромная голова угодила мужчине в грудь. От удара он упал вниз и умер на месте.

Эту тварь мы добили топорами прямо на стене, но момент гибели Гааса мне не удалось заметить. Все произошло слишком быстро, а я как раз наклонился за топором.

Тело мужчины мы отнесли далеко в пустыню и там завалили камнями, увеличив число надгробных холмиков еще на один. Я с тоской смотрел на могилу, несгибаемая Нида смахивала рукой слезы. Молчаливые люди безмятежно улыбались, и от этого становилось по-настоящему жутко.

Через день из лодки вышел другой мужчина, и однообразная жизнь продолжилась. Мы тренировались в стрельбе и строили стену. Женщины ухаживали за молчаливыми людьми: кормили и заставляли мыться, подстригали им волосы и ногти, смазывали молоком и перевязывали царапины и небольшие ранки.

Дважды молчаливые люди получали увечья, и мы грузили их в летательные аппараты. Несмотря на серьезные повреждения, оба раза они довольно быстро возвращались живыми и здоровыми — Дилт умел лечить людей.

А я привык к безмятежным улыбкам и бессмысленным взглядам.

* * *

Погибла Нида. Кто-то из молчаливых людей уронил со стены большой камень, и он упал на голову маленькой женщине — смерть настигла ее не в бою. Глупая и несправедливая кончина, произошедшая из-за случайного стечения обстоятельств.

Мы с Золаа тренировали другую команду и ничего не видели. Никто из улыбающихся людей не смог толком объяснить, сто произошло. Почти на все вопросы мы получили один и тот же ответ:

— Не знаю.

На кладбище в пустыне стало одной безымянной могилой больше, а маленькая рыжеволосая женщина исчезла навсегда.

Горевать было некогда. Присмотр, мытье, кормежка — улыбающиеся люди требовали заботы. Сваливать все дела на Золаа я не мог и не хотел.

Обязанности закончились с наступлением ночи. Я лежал на вершине стража, смотрел на звезды и вспоминал Ниду.

Пришла Золаа. Судя по шмыганью и охрипшему голосу, она только что плакала.

— Я знаю, почему она умерла, — неожиданно призналась смуглянка. — Нельзя спать с чужими мужьями. Я больше не лягу с тобой Ван. Я боюсь.

Признаться, слова Золаа показались мне глупостью. То, что она отказывает мне в сексе, тоже оставило меня равнодушным. Маленькая рыжеволосая женщина стояла у меня перед глазами. У меня не было слез, но я оплакивал Ниду.

— Ты можешь взять Марго, — продолжила Золаа. — Джон, когда поругался с нами, водил ее на холм и остался доволен.

Какой-то Джон, спавший с Марго, да и сама ненормальная женщина — какое мне дело до них?

Золаа ушла, я все-таки забылся, а новый день принес новые заботы.

* * *

Говорят, что женщины — существа непостоянные. Думаю, то же можно сказать и о мужчинах.

Я лежал на вершине холма, смотрел на звездное небо и понимал, что хочу женщину. Когда обнаженная Золаа подошла и легла рядом, я забыл обо всем.

— Ван, возьми меня в жены, — сказала она позже.

Новая идея, посетившая женщину, оказалась для меня неожиданной.

— У меня уже есть Таа, — нашелся я после напряженного раздумья.

— А я буду твоей второй женой. Я знаю, что Таа должна дать согласие. Ты только пообещай, что если она позволит, женишься на мне. Я очень прошу!

Золаа не просто просила — она умоляла. Думаю, женщина согласилась бы на все, лишь бы заполучить согласие.

— Хорошо, я возьму тебя в жены.

Легко обещать то, что вряд ли придется исполнять. Да и неприятно было осознавать, что Золаа фактически валяется у меня в ногах.

Так у меня появилась вторая жена. Конечно, оставались некоторые формальности, но Таа отсутствовала, и Золаа получила права на меня. И она не замедлила их предъявить следующим утром.

* * *

Из причалившей лодки выбралась крупная светловолосая женщина, и ее заинтересованный взгляд скользнул по мне.

Однако, Золаа подойдя к новенькой почти вплотную, произнесла твердо и убежденно:

— Этот мужчина только мой!

Уверенность Золаа подействовала: незнакомка, весившая раза в полтора больше моей новоприобретенной супруги, согласно кивнула.

— Хорошо.

А я почувствовал, что она действительно утратила ко мне всякий интерес.

Эмма — так звали женщину — мгновенно влилась в нашу команду, а молчаливые люди совсем не удивили ее. Более того, многих она знала по именам и сразу принялась командовать ими.

Эмма владела луком и умела метать копья, знала, как надо строить стену. Уже к вечеру они с Золаа распределили обязанности, а я вновь стал помощником женщин, а не напарником.

Секрет знаний и умений Эммы оказался простым: именно она учила многих улыбающихся людей говорить и вести себя, стрелять из лука и укладывать камни в стену. Судя по рассказу большой женщины, это происходило в огромном узле, имевшем даже внутреннюю лужайку.

Я сразу же вспомнил громаду Центрального узла, но Эмма не смогла ответить ни утвердительно, ни отрицательно.

Вечером эта женщина поднялась на вершину холма в сопровождении двух мужчин — видимо она обучала их не только работать и воевать.

Золаа и днем, и ночью светилась счастьем, а я грелся в его лучах, ни о чем не думая.

Через несколько дней из причалившей лодки вышел мужчина. Мне предстояло занять его место.

— Расскажи Таа обо мне, — на прощание сказала Золаа. — Пожалуйста, я очень тебя прошу! И передавай ей привет от меня.

Я пообещал.

Часть 12. Маленькая команда

Глава 1

О чем я думал, пока трясся в лодке? О самой лодке. А еще о летательных аппаратах.

Какой у них двигатель — не знаю, да и не считаю это важным. Главное — энергия. Животные бегают, потому что едят. Автомобили ездят, потому что их заправляют топливом. Все, что движется, должно получать энергию извне.

А как подзаряжается или питается моя лодка? И где это происходит? Наверно, у лодок есть причал, где их снабжают энергией или пищей. Впрочем, это одно и то же.

Айзек видел лодку в заливе. Только там нет никаких зарядных устройств, да и около стража я не наблюдал ничего похожего. Где же этот порт?

Если вдуматься, ни Дилт, ни страж не слишком подходят для производства энергии, потому что форма у них не та. Тот же страж — в основном, растение, ведь пищу он получает от случая к случаю. Растения живут за счет солнечной энергии, поэтому у них огромная поверхность, складывающаяся из площади листьев или стеблей. У стража отношение площади поверхности к массе слишком мало, поэтому рядом с ним растет трава. Не думаю, что без этой лужайки холмы бы росли. Трава не только поглощает и превращает в пищу все, что попадает на нее — судя по зеленому цвету, в ней идет фотосинтез.

Летательные аппараты наверняка подзаряжаются в Дилте, но делается это в центральном узле, а он огромен и может выделить капельку своей энергии для маленьких корабликов.

Есть, точно есть на планете энергостанция. Может, на ней я и пересел из лодки в летающий кораблик. Увы, оглядеться там не вышло: времени не было. Из одного открытого люка я шагнул в другой и успел рассмотреть только реку, газон да какую-то стенку неподалеку.

Зато место приземления я немного рассмотрел: лужайка с короткой травой, четыре стены, а в них черные прямоугольники — двери. В один такой проход я и протиснулся, повинуясь мысленному приказу. Прошел через комнату, пролез сквозь уже не черную, а полупрозрачную перепонку и понял, что стою около Центрального узла.

Я вернулся!

К Шестьдесят четвертой я почти бежал. Несколько раз поздоровался. Одна дама не только внимательно посмотрела на меня, но и умело задела меня бедром. Такое внимание объяснялось просто, ведь рубахи на мне не было.

Сколько я отсутствовал? В пустыне мы дни не считали, а Золаа и Нида жили по своему распорядку: два дня тренировок, два дня стройки.

А ведь времени прошло немало. Шестьдесят четвертая выросла и, наверно, открыла еще одну дверь для жильцов. Сколько же у нее теперь входов? Чтобы сосчитать, надо обойти вокруг узла, а это слишком долго. Наше детище явно не хочет походить на остальные узлы и стремительно увеличивает свою площадь, по-прежнему оставаясь невысокой.

От края газона в сторону озера идет дорожка из каменных плиток — Айзек все-таки закончил ее. Только у травы она не обрывается, а сменяется широкой тропинкой из рога.

Вот это новость! По всему Дилту нельзя возить тележки, а Шестьдесят четвертая проложила для этого специальный путь. А заканчивается он у выступа с приемным отверстием.

Приезжайте, люди добрые, только покормить меня не забудьте — вот как это называется.

Новости на этом не заканчиваются: у нас появился еще один узел. Новичок маленький, но что-то мне подсказывает, что он уже взрослый.

Неужели я так долго отсутствовал? Или у нас появились умельцы, которые выращивают узел за пару месяцев?

Впрочем, без Шестьдесят четвертой здесь не обошлось, ведь новичок подпитывается от нее — больше не от кого. Везде поспевает наша бывшая подопечная — в кого она такая?

Ближе к заливу стоит домик. Кто-то надумал создать еще один узел, и отросток должен пойти от совсем еще молодого узла. Хватит ли у него сил? Ему самому еще помощь нужна.

И опять тут Шестьдесят четвертая подсуетилась: идет к новичку соединительная стеночка и почти дошла до него. Я ее сначала из-за узла не заметил, да и над травой связь возвышается совсем немного.

Появится еще один узел, а от него до воды близко. Шестьдесят четвертая рвется к заливу. Думаю, у нее все получится.

* * *

Черная перепонка пропустила меня в центральный зал. Волна восторга оглушила меня — девушка радовалась. Впрочем, почему девушка? Шестьдесят четвертая вырастила узел — можно считать, что у нее появилось дитя. Значит, она женщина.

Внутри никого. Где Таа? Что с ней?

Сразу же я увидел "картинку": улыбающаяся Таа с округлившимся животиком смотрела на меня.

Где она? Около Малыша?

Я получил утвердительный ответ и понял, что не могу сидеть здесь и ждать.

Внезапно я запаниковал. Ведь мне придется рассказать ей о Золаа. Может промолчать? Однако это уже обман, а смогу ли я солгать Таа?

Я представил, как Золаа появляется здесь. Она ведь точно скажет, что я обещал жениться на ней. И как Таа воспримет эту новость?

А если я все расскажу Таа, то она расстроится. Жена ждет ребенка, и ей нельзя волноваться. Чем я думал, когда давал Золаа обещаниия? Наверно тем, что у меня в штанах.

Оставаться внутри я уже не мог и вышел. Лодок у причала не было, и я пошел пешком. Вернее, побежал.

Как выяснилось позже, Таа отправилась мне навстречу, но она поплыла на лодке. Естественно, мы разминулись. Возле Малыша меня встретили только Айзек и Ирина. Да, я был рад их видеть, но сразу же побежал обратно.

Шестьдесят четвертая вырастила в центральном зале мебель: одно большое возвышение — стол, два поменьше — стулья. На одном из них сидела моя супруга. Таа, видимо, только что вышла из ванной. Мокрые волосы, на обнаженном теле блестят капельки воды — самая родная, самая близкая женщина. Любимая. Как же мне ее не хватало!

Таа, несмотря на выступающий живот, взметнулась со стула и через мгновение висела у меня на шее.