Чёрный Рыцарь

Лелуш вежливо улыбнулся, кивнув, однако сердце борца за свободу кольнула тоненькая иголочка зависти.

Сатин могла гордиться, видя достижения своих предшественников и приплюсовывая к ним свои собственные. Могла воочию видеть результат своих трудов, смотреть на постепенно строящийся новый мир. В отличии от него самого, практически собственной рукой отправившего себя в Силу — ради того, чтобы этот самый новый мир увидели другие.

— К сожалению, не все могут понять и принять то, чего мы смогли добиться, — правительница Мандалора вздохнула, возглавляя идущую ко дворцу процессию. — Некоторые мои соотечественники продолжают цепляться за морально устаревшие традиции, называя наш путь отступничеством… Хотя сами в лучшем случае продолжают жить в пустынях. В худшем и вовсе являются профессиональными убийцами, не имеющими своего дома, — в голосе Сатин проскользнули отчётливые нотки презрения.

Зеро на мгновение прикрыл глаза.

Герцогиня была категорична. Даже слишком — и в этом, похоже, будет состоять главная проблема общения с ней. Сатин отвергала прошлое Мандалора, строя на этом свою политическую позицию — это было понятно. «Отринем старое, заживём по-новому». В конце концов, Лелуш сам неоднократно играл на подобном контрасте. Проблема состояла в том, что порицала она, похоже, все старые традиции — не разбираясь в том, положительны они были или отрицательны. Излишняя воинственность мандалорцев действительно была спорным моментом — но, с другой стороны, что было плохого в том, что среди традиционалистов практически не было сирот? В усыновлении и приобщении детей к культуре? Или в той же самой воинской чести — вектор которой можно было бы легко повернуть с наёмничества и завоеваний на защиту собственной родины?

Глава Чёрных Рыцарей в своё время был куда более гибок. Однозначно отвергая некоторые японские традиции, например — расизм и недоверие к чужакам, он уважал и превозносил другие, умело вплетая их в идеологию Ордена. И люди верили в это, тянулись к нему — несмотря на то, что сам Зеро их соотечественником не являлся. Сатин же противопоставляла себя всему старому укладу жизни. Что неминуемо вело к противодействию.

— Вы говорите о Джанго Фетте, — со стороны Энакина ощутимо повеяло затаённой злостью, граничащей с ненавистью. Лелуш чуть обеспокоенно скосил глаза на падавана, затем переглянувшись с Падме. Чувства Скайуокера ему были более чем понятны. Однако, сейчас оставалось только надеяться, что будущий Избранный удержит себя в руках и не попытается располовинить предводителя делегации сепаратистов — даром, что оружие, похоже, у джедаев и их охранников никто не собирался отбирать.

Самоуверенность, граничащая с халатностью, или же акт доверия?

— О нём и его «Истинных мандалорцах», — Крайз едва заметно поморщилась. — Я надеялась, что их идеи умерли пятнадцать лет назад — вместе с «Дозором Смерти». Их грызня рвала Мандалор на части несколько лет подряд. К сожалению, теперь Фетт не только восстановил своё движение, но и нашёл могущественного покровителя, который наверняка хотел бы втянуть нашу планету в ту войну, что Конфедерация ведёт с Республикой.

Пальцы Лу слегка дрогнули, погладив эфес шпаги.

Похоже, что из-за ярого неприятия старых мандалорских традиций, равно как и того, что традиционалисты жили в условиях куда худших, чем отступники (а оговорка Сатин о «живущих в пустыне» на это намекала) — многие на Мандалоре могли бы поддержать идеи Джанго. Просто потому, что хотели лучшей жизни, но не желали отказываться от своей культуры ради того, чтобы их пустили под био-купол.

И, в этом случае — ситуация явно попахивала нарастанием конфликта. В силу своего пацифизма, Сатин не могла решить вопрос радикально, наведя порядок на Мандалоре железной рукой и принудив традиционалистов подчиниться. И точно так же не могла пойти на компромисс — опять-таки, в силу глубокой убеждённости и веры в собственную позицию.

Классическая патовая ситуация, выгодная в первую очередь поддерживающему истинных мандалорцев любезному графу Серенно.

— К сожалению, в данный момент я ничего не могу поделать с его присутствием в Сандари, не пойдя на конфликт с Конфедерацией. И, несмотря на то, что Фетт покушался на твою жизнь, — синие глаза повернулись к Амидале. — Я прошу от вас того же. От этого зависит нейтралитет нашего Совета.

После убеждений в благоразумности республиканской делегации из уст старой подруги, герцогиня благодарно улыбнулась, первой шагнув в плавно разъехавшиеся перед ней двери дворца.

«Когда войдём в главный зал, рассредоточь бойцов по всему периметру. Следите за людьми Фетта и держите винтовки наготове, но без моей команды ничего не предпринимайте. Сам держись рядом со мной» — незаметно для остальных отбил сообщение Лелуш на комлинк Гилфорда. Не то что бы он предполагал, что придётся пустить в ход оружие на этом приёме, но матёрому параноику однозначно было спокойнее, когда он знал о готовом ко всему прикрытии.

* * *

Все те же идеально правильные геометрические формы, без какого-либо намёка на плавность линий. Мрамор, сочетавшийся с металлом. Серо-стальные оттенки несгибаемой воли, подчеркивавшие монументальность архитектуры дворца. Одежды большинства гостей, заполонивших главный зал, были примерно такими же, идеально гармонируя с обстановкой. Гармонировали настолько, что глаза начинали потихоньку уставать от серости. Нет, Лелушу, безусловно, во многом нравилась простая аскетичность Мандалора. Но всё же, наряду с аскетичностью, он ценил и разнообразие палитры.

Зеро вежливо здоровался и поддерживал непринуждённую беседу с гостями, продолжая изучать их лица. Худощавый, словно высушенный премьер-министр сменил молодого человека в пустынной накидке. А его, в свою очередь, потеснил губернатор луны Мандалора, мужчина в расцвете лет с весьма говорящей клановой фамилией. Визсла.

Член клана, который в своё время стал основоположником Дозора Смерти, сейчас совершенно непринуждённо болтал с герцогиней Новых мандалорцев, словно родился и вырос среди их идеалов. Превосходно владевший собственными эмоциями — в Силе практически не ощущалось их отголосков. Лишь вежливое спокойствие.

Лелуш в задумчивости коснулся пальцами виска в привычном жесте, тем не менее, с улыбкой отвечая на вполне милые приветствия губернатора Конкордии и его уважительные слова в отношении джедаев. Ни слову не веря, понятное дело.

Друг или враг? Искренний Новый мандалорец или змея, затаившаяся на груди Сатин? С одной стороны, чутьё параноика буквально кричало об опасности этого человека, а своему чутью Лу доверял как никому другому. С другой же — герцогиня явно доверяла Визсле. Убеждать её в обратном лишь на основании неясных предчувствий? Зеро был не настолько сумасшедшим, чтобы напрасно ссориться с лидером, с которым в будущем собирался активно сотрудничать.

Однако возможные проблемы с губернатором быстро отошли на второй план, когда ряды гостей расступились, пропуская вперёд трёх разумных очень характерной внешности. Миловидную зеленоглазую шатенку в тёмно-синем платье. Стройную и подтянутую брюнетку в военном мундире Конфедерации, обладавшую синей кожей и ярко-алыми глазами… и человека, лицо которого Лулу видел каждый раз, когда разговаривал с одним из своих Чёрных Рыцарей.

Человека, после появления которого Лелуш буквально кожей почувствовал, как напрягся Энакин, удерживая себя от того, чтобы стиснуть руку на рукоятке светового меча.

— Герцогиня Сатин, — Джанго Фетт скупо улыбнулся краями губ. Остальные гости, включая Визслу, отхлынули назад, образовывая круг и наблюдая — словно собирались наблюдать поединок между двумя извечными противниками. Да, в каком-то смысле, так оно и было.

— Посол Джанго, — герцогиня слегка склонила голову. Несмотря на маску вежливости на лице, ледяной взгляд голубых глаз, ровно как и её эмоциональный фон, говорили о совершенно ином. Крайз ненавидела Фетта едва ли не сильнее, чем Скайуокер. И, в принципе, Лулу понимал почему. Энакин хотел лишь отомстить Фетту за то, что тот покушался на жизнь его любимой женщины. Для Сатин же наёмник был олицетворением всего, против чего выступали Новые мандалорцы. Это проявлялось даже во внешности — поскольку на этот приём Фетт пришёл в своих серебристо-синих доспехах, наплевав на принятые в Сандари каноны и отдавая дань традициям старого Мандалора.

— Манд’алор Джанго, — Фетт слегка фыркнул, поправив своего оппонента. — Однако, возможно, мы хотя бы на время отбросим этот вежливо-ледяной тон и представим нашим спутникам друг друга?

Тёмные глаза наёмника повернулись к республиканской делегации. В них читалось узнавание и даже какое-то лёгкое моральное удовлетворение — словно опытный охотник удостоверился, что добыча всё ещё на своём месте. Джанго, как и его спутники, явно изучали состав группы с противоположной стороны.

— Сколько знакомых лиц. Впрочем, позвольте представить моих прекрасных спутниц. Сев’ранс Танн, генерал армии Конфедерации, а так же Эмилия Дуку, племянница графа Серенно.

— Я думаю, наши имена вам более, чем известны, посол Джанго Фетт, — на губах Падме появилась холодная улыбка. Девушка явно намеренно проигнорировала традиционный титул, обратившись к Фетту лишь как к члену делегации сепаратистов. — Однако, мне приятно, что вы помните обо мне, признав моё лицо знакомым. Сенатор Амидала Наберри.

— Не нужно столько холода в голос, — Фетт покачал головой. — В наших с вами, возможно, не самых приятных отношениях, никогда не было ни капли ненависти. Исключительно дело.

— Однако это не помешало вам несколько раз попытаться убить её, — если бы Скайуокер мог бы убивать взглядом — скорее всего, мандалорца расщепило бы на молекулы. — Энакин Скайуокер из Ордена Джедаев.

— Как и тебе — пытаться снять голову с моих плеч, джедай, — усмехнулся наёмник. — Думаю, мы в этом отношении более, чем квиты. Однако, во время наших встреч ты держался неплохо, как и твой учитель. И я рад, что такие искусные воины до сих пор живы.

Джанго повернул голову к Лелушу, во время всего обмена любезностями занимавшегося игрой в гляделки со спутницами предводителя Истинных. И, если алый взгляд чиссы скрывал насмешливый огонёк, то и дело останавливаясь на металлическом оружии на поясе Зеро, то зелёные глаза племянницы графа наоборот, были задумчивы. Девушка скользила глазами по внешности Лулу, его глазам, его одежде — словно сопоставляя его живого с изображением на голограмме в досье.

Спутницы Фетта были красивы. Весьма и весьма. Вот только сейчас Лулу заботило несколько другое обстоятельство, заставившее послать предупреждающий взгляд главе собственной охраны. А именно — то, как девушки ощущались в Силе.

И если Эмилия отдавала спокойным теплом, ощущаясь примерно на одном уровне с Лелушем, то вот Сев’Ранс…

Мощь обволакивала синекожую девушку примерно так же, как это происходило с Энакином. Струилась через неё, словно бушующая река. Однако Сила, текущая через падавана, была немного дикой, вольной, словно её владелец ещё не раскрыл до конца свой потенциал, и тёплой, как у остальных джедаев. Мощь же, струившаяся через Танн — обволакивала её, словно доспехи облегают тело воина. Чисс явно полностью контролировала её. Плотная, почти ощутимая физически, она, словно по настроению своей владелицы, то жгла окружающих жаром преисподней, то морозила, подобно бездна космоса.

Если так в Силе ощущались тёмные, то это… впечатляло. А ещё заставляло продумывать план возможного отступления — так, на всякий случай. Перед Лелушем стоял мастер, который, даже по приблизительным прикидкам, не оставил бы мокрого места от всей республиканской делегации вместе с охраной. И это не говоря о поддержке Фетта и второй одарённой.

И Лулу даже не хотел сейчас думать о том, что Сев’ранс была, скорее всего, лишь тенью своего учителя, не говоря уже о Сидиусе. Оставалось лишь уважительно поаплодировать Энакину, столкнувшемуся с графом и сумевшему выжить достаточно долго до того момента, как на выручку подоспел Йода. А ещё потихоньку начинать думать, что делать с этими, фигурально выражаясь, найтмерами девятого поколения, имея в собственных руках лишь несколько несчастных «Глазго».

— Твоё лицо кажется мне знакомым, джедай, — задумчивый баритон Фетта отвлёк Лелуша от не самых приятных размышлений. — Ты был одним из тех, кто ввязался в ту безнадёжную драку на Джеонозисе, верно?

Удивительно, но конкретно этот вопрос не был фарсом, в отличии от предыдущего представления. Похоже, Джанго (а, следовательно, и тот, кто стоял за ним), не был до конца уверен в третьем члене республиканского посольства.

— Тогда она не казалось безнадёжной, Манд’алор, — Лелуш решил немного подыграть своему сопернику, словно бы в задумчивости склонив голову на бок. Тонкие губы сложились в чуть ироничную улыбку. — А вот я на удивление хорошо помню тебя. Целься ты в тот день чуть точнее — мы бы с тобой не разговаривали сейчас. Однако тот разряд попал лишь в плечо. Позволь представиться, Лу Рейгос.

Джанго чуть фыркнул, кивая и явно вспоминая те события.

— Теперь я вспомнил тебя. Тот молодой парень, что оседлал звуковую пушку. Хороший был ход, признаю это, — взгляд наёмника вновь вернулся к стоявшим рядом сенатору и Сатин.

— И как вам Мандалор, Сенатор? Республике нравятся деяния её рук?

Лелуш украдкой переглянулся с Энакином, послав тому предостерегающий взгляд. Мол, не вмешивайся, будет только хуже. Тот поморщился, но кивнул.

Провокации Фетта можно было назвать детскими — в особенности, для матёрого политика вроде Падме. Но Манд’алор был кем угодно, но не идиотом. Тем более, не был идиотом стоявший за ним Дуку. Довольно грубые подколки явно несли какую-то цель, пока что Рейгосу не слишком понятную. Возможно — за недостатком информации.

Фетт и его команда явно разыгрывали представление. Не перед республиканцами — перед мандалорцами. А ещё — перед членами Совета Нейтральных Систем. Вопрос был лишь, в чём именно была суть этой пьесы.

— Вы ошибаетесь, Джанго, — бывшая королева отрицательно покачала головой, сохраняя каменное спокойствие. — Я не испытываю ни малейшего удовольствия, смотря на выжженную пустыню, в которую превратилась некогда прекрасная планета. Но я радуюсь тому, что Новые мандалорцы смогли навести порядок хотя бы на небольшой её части, основав города под био-куполами. Века упорного труда не прошли даром. Это больше, чем сумели добиться остальные жители планеты, убивая других разумных за деньги.

— Возможно, для вас будет новостью, но многие из тех, кто ныне не является Новыми мандалорцами, тоже трудились над этими городами. Однако они оказались недостойными наслаждаться здешней прохладой и были вынуждены уйти в пустыню, — тёмные глаза наёмника слегка сощурились.