| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Да и, чего уж там, я самым корыстным образом собирался запустить лапу в госбюджет для обеспечения будущих проектов и заодно обеспечить надежную избирательную базу — ведь эти дома я рассчитывал строить своими строительными артелями, оформлять и вести их как жилищно-строительные кооперативы — то есть получать средства с жильцов, за которых будет платить в основном бюджет республики, а рай— и горисполкомы выступят в качестве источников софинансирования, им было позволено пускать до 25% накоплений местной промышленности на жилищное, культурно-бытовое строительство и благоустройство. Вдобавок — все эти артели и кооперативы — это ведь не только производственно-эксплуатационные, но еще и общественные организации, то есть они имеют право выдвигать кандидатов в Советы всех уровней, то есть через них можно будет проводить туда своих людей, а так как жилье нужно всем, то этими кооперативами будет обеспечена широкая база выборщиков, и голосовать они будут за кого надо, особенно если пустить слушок что если меня снимут или в советах будут не те люди, в поддержку которых я выступал, вся хорошая жизнь закончится.
Да и текущие денежные потоки были немалыми. Так, в 1940 году средняя семья платила 20 рублей в месяц — 11 рублей за саму жилплощадь и 9 — за ЖКХ — свет, газ, отопление. Это говорило о многом. Средняя плата за один квадратный метр жилой площади в крупных городах была рубль за квадратный метр. То есть средняя же семья жила всего на 11 квадратных метрах. Хотя по квартплате не везде требовалось платить за услуги ЖКХ так как их не было — ведь даже в крупных городах если к электросетям были подключены 91% городских квартир, то водопровод имели 47%, канализацию — 40%, центральное отопление — 18%. Соответственно, если в нашей квартире площадью 55 квадратных метров будет 35 квадратных метров жилой площади, то мы с каждой квартиры сможем получать 35 рублей в месяц (напомню, это еще рубли до реформы 1961 года). Да если умножить на 6 миллионов квартир — выйдет 210 миллионов рублей ежемесячно, 2,5 миллиарда в год. Это при том, что по всему Союзу за 1940 год население заплатило менее двух миллиардов рублей квартплаты — за 167 миллионов квадратных метров жилой площади. Ну а у нас выйдет 2,5 миллиарда за 210 миллионов — больше площадь — больше и платежи. И это только на компенсацию строительства, а услуги ЖКХ пойдут отдельной строкой. Причем эти средства можно было по идее увеличить — согласно постановлению еще от 1928 года размер квартплаты должен быть не более 10% дохода рабочего. В 1940 на квартплату уходило 2%, еще полтора — за услуги ЖКХ. Соответственно, при средней зарплате в 400 рублей двое работающих одной семьи могли бы платить и 70 рублей в месяц (если принять что за свет-воду-канализацию она так и будет платить 9 рублей), а если совокупный семейный доход будет больше — больше будет и квартплата. А это уже не 210, а 420 миллионов в месяц, 5 миллиардов в год. К тому же норма жилплощади — 9 квадратных метров на человека, и все что ее превышает — оплачивается в двойном размере, а мы собирались строить не самые маленькие квартиры, а наоборот — чтобы и через пятьдесят лет они выглядели привлекательными. Сейчас же это может вылиться уже не в 5, а в 7-8 миллиардов в год платежей только только за само жилье. А если учесть, что в домах, выстроенных с 1924 года, квартплату можно повысить еще на 25% от этих норм, получается еще больше. Ну а с кого брать эти средства — отдельный вопрос — ведь по идее можно было ввести программу субсидирования малоимущих слоев, и добирать до этих сумм за счет бюджета — местного, может, республиканского, а еще лучше, конечно, союзного — тут еще надо будет смотреть законодательство и много считать.
Но эти вопросы я еще прорабатывал, прежде всего с юридической точки зрения — не хотелось бы создавать слишком много зацепок, за которые меня смогут снять и привлечь. Да и застройка за счет средств предприятий и организаций будет неплохим подспорьем. Жилье — это выгодное дело. Особенно когда его дефицит, а у тебя — административный ресурс. Впрочем, и вваливать приходилось просто громадные суммы — исследовательские работы по поиску местных запасов сырья — глины, песка, щебня, получение у местных советов разрешений на их разработку, организация артелей — все это требовало больших сумм, и хорошо что для этого благодаря мне же можно было использовать научно-производственный капитал, полученный за мои 'открытия' и 'внедрения'. Собственно, все эти открытия реализовывались во многом через мои же артели и кооперативы, где я был основным пайщиком — я был основным пайщиком в почти 90% новых предприятий и НИИ, образовавшихся в республике с начала войны, поэтому некоторое время я считал, что у меня все схвачено. И вот сейчас вся эта благостная картина начинала рушиться, так как я ведь сначала все это делал исходя из поверхностного знакомства с местной жизнью — настолько она походила на знакомые мне девяностые моего времени в плане возможностей практически для любого человека завести собственное дело — кооператив или артель, а то и стать кустарем, но при этом не быть обобранным а то и убитым бандитами — когда я увидел, что предпринимательская деятельность тут кипела чуть менее бурно чем в конце Союза и после его развала, я малость офигел — вот и стал на всякий случай все завязывать на себя. Но сейчас, по мере знакомства с законодательством, мои радужные надежды на мое светлое будущее понемногу тускнели.
Так-то идея выглядела красиво — навыдавать своим строительным артелям и кооперативам кредитов от госбанков, на эти деньги понастроить жилья, заселить в него всю республику, и потом за счет поступлений квартплаты и взносов от советов и жильцов понемногу рассчитаться с кредитами, заодно направляя часть средств на другие проекты. И получится, что я ни с кем не должен буду согласовывать бюджеты, да и вообще не должен буду согласовывать все что делаю — если я не прошу государственных средств, то и с меня спроса никакого. В определенных, конечно, пределах, но эти пределы были довольно широки — уж электронику, мебель, одежду, научные исследования тут мог делать кто угодно — если в плане обслуживания населения, то есть выполнения заказов от конкретных граждан, то это и просто некооперированные кустари, а если в плане производства готовых товаров на продажу или выполнения строительных работ, то местная промышленность в виде кооперативов и артелей — получи только разрешение от местного совета — и вперед. Ну разве что некоторые области требовали согласования с контролирующими органами, но это нормально — чтобы никто не вздумал гнать отравленный хлеб или оказывать медицинские услуги широкого профиля с помощью 'универсального' средства в виде растворов соды. И местному совету это тоже выгодно — он в виде налогов с продажи твоей продукции получает средства на обустройство района, жилищное и прочее строительство.
Да, до конца войны должно было хватить моих же средств за 'мои' изобретения и открытия, что я тут внедрил из того что запомнил по своему времени — автоматы, роторные патронные линии, РПГ, самоходки, РЛС и многое другое — все это давало существенный прибыток в мой карман. Но скоро этот источник начнет иссякать — еще оставались разработки в области вычислительной техники, но там пока больше придется вкладываться чем получать, а помимо них еще много дел, где потребуется прорва средств, и, скажем, космодром на то что есть сейчас и не вложено в другие предприятия уже не построить, нефтепровод из Персидского залива не провести, а значит придется идти на поклон Кремлю, чтобы выделили средства или как-то поучаствовали — а это мало того что дополнительная волокита — местные ведь еще не знают какие там богатства, поэтому телиться будут долго, вопрос заволынят, средств выделят недостаточно — 'как бы чего не вышло'. И тут будут правы, так как достоверных данных о громадных запасах углеводородов, находящихся в Персидском заливе, тут еще нет ни у кого, поэтому выделять средства под пустые слова не будут, да и поостерегутся ответки от США и Англии, которые хозяйничали в том регионе до войны — по крайней мере в моей истории Сталин в 1946 году кинул иранских коммунистов стоило англичанам и американцам пригрозить войной. Поэтому средств скорее всего и не дадут, и придется нам снова лезть в холодную Арктику, героически гробя миллионы человеко-часов на освоение суровой природы.
А с газом и нефтью из теплых стран и нам бы не пришлось лазать по болотам — ведь каждый кубометр природного газа по теплотворности равен пяти кубометрам генераторного, то есть заменяет добычу пяти килограммов торфа (а в природном виде — то есть влажностью 90% — это уже 15 килограммов) — соответственно, один миллиард кубометров газа заменит нам пять миллиардов килограммов подсушенного торфа, то есть пять миллионов тонн — 10% изначальной потребности на генерацию электроэнергии — немалая экономия трудозатрат, причем каждый год. А с учетом повышения КПД установок экономия должна считаться не от 48, а от 12 миллионов тонн, то есть миллиард кубометров газа даст нам почти половину топлива для генерации электричества. И ведь действовать надо будет быстро — быстро построить нефте— и газопроводы, быстро выкачать по максимуму — за пару лет построить первую нитку нефтепровода с трубами диаметром 90 сантиметров при давлении 50 атмосфер (или 70 сантиметров при 70 атмосферах, или две по 50) на 30 миллионов тонн нефти в год — это даже чуть больше довоенной добычи СССР (в РИ ее удвоили лишь к 1954 году), и такую же нитку на три миллиарда кубометров газа (добыча в СССР в 1940 году — 3,2 миллиарда кубометров, в 1950 — 6,2, из них природного — 5,8 и искусственного из угля и торфа — 0,4), которые сразу заменят нам всю добычу торфа на электрогенерацию и останется еще миллиард на синтез пластиков, а с учетом нефти мы сможем избавиться от 100% добычи торфа на синтетическое топливо и еще и останется десять раз по столько же. И затем каждый год строить по паре таких ниток.
Тут я рассчитывал что по производству труб мы выйдем на высокие показатели — от Мосульских нефтяных полей до Минска 2200 километров по прямой, 2500 с учетом изгибов трубы, до Басры — еще 500, до Катара с его газовыми месторождениям — еще 1000. Вроде бы прилично — чтобы качать катарский газ нам потребуется протянут нитку в 4000 километров, что при диаметре газопровода в 90 сантиметров и толщине стенок трубы хотя бы в сантиметр потребует сто двадцать тысяч тонн металла только на трубы — это треть добываемого нами сейчас. В принципе, по металлу потянем, но тут я рассчитывал на месторождения Курской Магнитной Аномалии. Мы уже начали испытывать роторный экскаватор производительностью 1000 кубометров в час — у нас и так уже было немало роторных траншейных машин, которые могли за час выкопать траншею глубиной полтора метра и длиной до полукилометра, выбрав при этом 500 кубометров грунта, и диаметр ее ротора был всего три метра. А тут мы сделали ротор сразу на пять метров, и с ковшами уже не 0,15, а 0,2 кубометра — 200 литров. А на КМА были залежи на глубинах и 50 метров — в двадцатых, а особенно в тридцатых годах советские геологи провели там немало исследований, и советское руководство по мере осознания какие там кроются запасы вкладывало все больше средств. Я же просто знал что железа там дофига и его хватит нам навсегда. И даже если не удастся договориться оставить те территории в составе ЗРССР, то разработки надо начать по любому — даже если Москва придет на все готовенькое, нас тоже не забудут.
Поэтому-то я и хотел побыстрее снять слой грунта на глубину в 50-70 метров хотя бы на одном карьере размерами километр на километр и начать добычу руды открытым способом, чтобы показать что так тоже можно добывать железную руду, а не только строить шахты, из которых потом упаришься доставлять руду на поверхность по узкому шахтному проходу. Соответственно, нам потребуется снять максимум 70 миллионов кубометров породы, чтобы добраться до рудного пласта. И при такой производительности наших новых экскаваторов на это потребуется 70 тысяч часов или 3,5 тысячи дней при условии многосменной работы. Соответственно, 10 экскаваторов снимут этот грунт на год, а с учетом зимнего сезона — за полтора. Ну а тридцать экскаваторов — за полгода — как раз за теплый сезон. Я же нацелил наших производственников на первую партию в 50 экскаваторов — все-таки будут и поломки, а если и не будут — ну так быстрее все снимем — на одну машину тогда придется по 20 тысяч квадратных метров поверхности — участок 400 на 50 метров. Сами-то экскаваторы не были чем-то новым — да, чуть побольше предыдущей модели, да, ротор вращался на пятиметровой стреле, а не опускался сзади как в траншеекопателе. Но в общем нового ничего не было, так что должны справиться — опытная установка ротора на примерно такую же стрелу ковшового экскаватора показала работоспособность схемы. А инженеры прикидывали выемку грунта цепными ковшовыми машинами — так-то их применяли для рытья каналов, но в принципе канал — это просто узкий карьер, поэтому можно ставить такие машины на рельсовые направляющие, она будет по ним ехать и снимать очередной слой грунта, а рядом — еще одна машина, и еще одна, и еще — так и будут снимать на своих участках послойно очередные глубины по 10 метров — знай только переставляй рельсы. Схемы работы были разные — посмотрим что лучше.
Ну и потом, когда докопаемся, можно будет черпать руду даже не ведрами — целыми вагонами — тут мы делали систему скипов — кузовов, которыми по наклонным рельсовым направляющим можно будет поднимать глыбы руды да и пустой породы по крутым стенкам карьера наверх и уже там перегружать в вагоны. Или перемалывать добываемую руду и породу в более мелкую фракцию прямо внизу карьера — тогда их можно будет транспортировать вообще транспортерными лентами с высокими перегородками чтобы удержать от просыпания обратно — без такого-то измельчения большие и просто крупные камни могут промять, а то и повредить ленту, да и держаться на ней будут хуже. Ну, тут еще посмотрим какой способ применить. Точнее, применим оба на разных участках и будем смотреть что лучше и как еще улучшить.
Домны будем ставить наверное там же, чтобы не таскать руду и потом металл туда-обратно. Хотя, самое смешное, похоже, что нам придется возить туда наш торф — мы рассчитывали проводить выплавки на торфо-рудных топливно-плавильных элементах как на эффективной и отработанной технологии, а на юге торфа поменьше, хотя в Курской области он имеется, даже какие-то лечебные виды с множеством микроэлементов и микроорганизмов — для лечения артритов и тому подобного. Так что посмотрим что лучше — везти от себя или организовать торфодобычу там.
ГЛАВА 18.
Ну и после выплавки металла останется его только прокатать в трубы. Во много труб. В 1,3 миллиона труб длиной три метра — трубы были такими короткими, потому что наши металлурги сейчас отлаживали систему непрерывного литья заготовок для стального листа — жидкий металл выходил из ковша вниз по кристаллизатору — изгибающейся поверхности, которая охлаждалась с другой стороны водой и тем самым охлаждала металл в защищенной среде. Металл застывал, причем сразу тонким слоем — в пару сантиметров, и дальше он сразу — еще раскаленным — шел в прокатку на длинную полосу, и после десяти-двенадцати стоящих вплотную друг к другу прокатных станов с валками шириной три и диаметром полметра эта полоса принимала нужную толщину в один сантиметр — ее оставалось только нарезать роторными ножницами на почти квадратные куски, согнуть, проварить края — еще на горячем металле — выправить на разжимной оправке и отправить на остывание в конвейерную печь, затем очистить от окалины и ржавчины, прогрунтовать, покрыть слоем пластика — и труба готова. Получалось экономично — расплавленный металл превращался сразу в готовый продукт — трубу. И быстро — за час такой комплекс установок мог выдать тридцать трехметровых труб — почти на сто метров трубопровода, а занимал площадь всего шестьсот квадратных метров — участок шириной пять и длиной сто двадцать метров — десять на кристаллизатор, тридцать на прокатный стан, двадцать на резку и еще десять на гибку-сварку труб. Ну и сорок на печь остывания, двадцать на участок очистки и десять на покраску, печь ИК-сушки и покрытие пластиком.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
