Мечты Идиота

— Удивлен, что я с таким вопросом к тебе обращаюсь? А зря, это тебя напрямую касается. Мы же, как ты понимаешь, бизнесом занимаемся. Мы же товар продаем, и товар этот — ты. А вот я смотрю в отчет, и вижу — хреново что-то этот товар покупают.

— Ну, как же! На каждом концерте — полный зал!

— А вот и не на каждом. Смотри сам — первый концерт — заполняемость девяносто два процента, второй — восемьдесят восемь, третий — семьдесят шесть.

— Да ну, ерунда какая-то! Я же своими глазами видел — на каждом концерте — полные залы народу!

— Ерунда, говоришь? Не знаю, что ты видел, от твоих взглядов денег не прибавляется. Билеты, понимаешь, на тебя не покупают. Может быть, там солдаты сидели, в рамках культурной программы. Или детский дом на бесплатную экскурсию привели. Смотреть-то на тебя, может быть, и смотрят, а денег платить не хотят.

— Я не понимаю, к чему этот разговор!

— А я тебе объясню. Падает твоя популярность, падает! Выручка с твоих гастролей едва окупила расходы, ты понимаешь? Прибыль почти равна нулю! Еще немного, и ее вообще не будет! Не окупаешь ты вложений, Максим! Ты неэффективен с коммерческой точки зрения!

Я даже не знаю, что ему на это ответить. Я вообще не понимаю, о чем идет речь.

— Может, на Юге сборы больше будут? — подаю свой голос.

— На Юг ты не поедешь, — категорично отвечает продюсер.

— Как это — не поеду? Ведь планировались же мои гастроли по Черноморскому побережью!

— Ну и что, что планировалось? Если ты с Урала не смог достаточно денег привезти, что тут говорить о Юге! Туда же летом все рванут, рубить капусту! Там будет такая конкуренция, что на тебя вообще никто не клюнет! Не стоит позориться...

— А помните, как я выступил на конкурсе молодых исполнителей в Сочи? Ведь занял же там ...

— Помню, конечно, помню! Тогда-то в тебя по серьезному деньги и начали вкладывать. Знал бы ты, сколько твоя победа нашему инвестору стоила! Он мне уже тогда говорил — мол, надо девку раскручивать. Там возможностей больше, специфика более заманчивая. Ну и, по деньгам можно сэкономить, определенным образом... Но я-то, дурак, на твоей кандидатуре настаивал! И убедил ведь! На свою голову...

— Так вы хотите сказать, что все это было подстроено?

— Не хочу сказать, а говорю прямо. А ты как думал, талантом своим жюри поразил, что ли? А теперь ты и вовсе только какую-нибудь "калошу" и сможешь получить. Нет, никуда ты в ближайшее время не поедешь. Тебя только на корпоративные праздники посылать. Да и то не на всякие. Для нефтяников ты слабоват — они любят продукт покачественнее. Кто тебя купит-то? Какой-нибудь банк задрипанный, или авиакомпания? А то будешь выступать в сельском клубе, перед колхозниками, на каком-нибудь областном празднике урожая! Или на детских утренниках, на новогодней елке! Как тебе такие перспективы?

Неприятные ощущения испытываю я от этого разговора. Между тем, продюсер продолжает:

— Нет, твои турне совсем не те деньги приносят, на какие мы рассчитывали. Вбухали в тебя денег, понимаешь, раскрутили, а ты? Ты заглядывал, смеха ради, на свой интернет-сайт, на персональную страничку? За две недели — всего-то около ста посланий! И знаешь, какого содержания? Ну, конечно, есть еще дуры, которые тебе в любви признаются, но они не в счет. А ты бы почитал, поинтересовался! "Отстой!" — пишут. Мудаком тебя называют.

— А при чем тут я? Я работаю, как и просили. Если финансовые показатели низкие, значит, организация страдает. Рекламы, может, мало было. Да и, кстати, новых песен в последнее время у меня нет! Пускай уж Паша и Слава постараются, напишут что-нибудь покачественнее. А то ведь везде спрашивают, когда мой второй альбом выйдет, а я не знаю, что и ответить!

— Это мы тоже пока приостановим. Не будет у тебя новых песен. Паша и Слава сейчас работают над новым проектом.

— Как это — приостановим? Мне второй альбом нужен!

— Еще раз повторяю, у ребят другой проект, более перспективный.

— Да как же так! Паша и Слава, вы же сами говорили... Как раз сейчас мне нужны новые песни!

— А ты их сам напиши! Сможешь?

— Не пробовал...

— А вот и попробуй! Может, раскроешь в себе талант поэта-песенника?

— Да я и так...

— Ну да, конечно, ты у нас и так талант! На сцене рот раскрывать, да задницей своей вилять! Таких талантов кругом навалом! Бери любого и лепи из него знаменитость! А с тобой еще надо подумать, что делать дальше. Твой имидж ни к черту не годится. Страдающий романтик! Подредактировать бы имидж, да ты уже в него вжился. И публика не поймет. Оставшихся поклонников потеряешь. Тебя самого надо менять, вместе с твоим имиджем. Проще новым исполнителем заняться. А твой проект признать неудачным. Да, подавал надежды, но быстро что-то они кончились. И имя-то сценическое у тебя какое-то нелепое. Максим — что это за имя? Для раскрутки совершенно не годящееся.

— Но ведь вы же сами мне его и придумали!

— Ну, придумал. Вашего брата на эстраде столько расплодилось, что все труднее имена вам подбирать. Скоро все имена кончатся, — и отечественные, и зарубежные. Нужно будет новые изобретать. Неудачное у тебя имя, надо признать.

— Но я-то в чем виноват? Я же не халтурю!

— Не халтурю! Да вся твоя работа, вся моя работа — это и есть самая настоящая халтура! Тебе ли этого не знать! Все это наше так называемое творчество — только удовлетворение существующего спроса! Хорошо еще, что он существует. И что он такой низкопробный — тоже хорошо.

— Может, у публики вкусы изменились?

— Слушай, не говори ерунды! Вкусы изменились! Да эти вкусы нами же и формируются. Спрос рождает предложение, а предложение рождает спрос. Популярная эстрада — это серьезный бизнес, и он заботится о своем будущем. Поэтому создание спроса и его качества — одно из важнейших его направлений. Хотя ты все равно ничего не поймешь своей головой фарфоровой. Ты мне лучше скажи, герой ты наш, любовник плюшевый, — ты сам-то понимаешь, о чем ты поешь? Проникаешься ли ты всею глубиной чувств, что несешь народу?

— Между прочим, это Паша тексты моих песен пишет. Я вообще не понимаю, как можно написать слова, типа: "С твоих губ сорву букет я алых роз".

Звукорежиссер, как раз сейчас оторвавшийся от своей работы, и с явным интересом, к моему неудовольствию, слушающий нашу беседу, с готовностью подхватывает эту тему:

— Или — "Глядя в глаза твои синие, назову тебя своим именем"?

— Паша-то свою работу знает, не первый год печет ватрушки! Народ хавает! И вообще, чем меньше в песне смысла, тем она кажется глубже. Вон, этот, приятель твой, как его... Поет: "ты мой цветочек аленький, я твой утенок гаденький" — бред какой! Зато, какой успех! Чем в песне больше бреда, тем она популярнее. Если слушатель не улавливает в словах песни смысла, он уверяется, что этот самый смысл находится где-то глубоко внутри, что он непостигаем. Поэтому он начинает чувствовать песню не своим разумом и логикой, а своими эмоциями. Понятно? Мы же не для ума песни пишем! Слова в песне не важны, важна их подача. Эмоции, чувства, экспрессия! А ты, видать, не дотягиваешь, не можешь правильно подать. Ведь ты смотри — у тебя даже "двойника" никакого нет! Никто не хочет под тебя работать, а это, как ни крути, своеобразный показатель популярности. Может, специального "двойника" нанять, а потом еще на этой теме скандал разыграть? Ты в газетах что-нибудь возмущенное скажешь. Хотя, все это долго, дорого и нерентабельно. Больше расходов, чем эффекта. Нет, похоже, твой проект надо закрывать.

— Как это — закрывать? А как же я?

— Да что ты все о себе, да о себе! Ты думаешь, мне легко в этой ситуации? Я же взял всю ответственность на себя, весь твой проект — на мне! Понимаешь? Твоя неудача — это моя неудача. Даже в большей степени. Мне ведь, в конечном счете, перед инвесторами отвечать придется! С тебя какой спрос, а с меня? У меня без тебя проблем мало? Вот, опять обвиняют в плагиате — и ведь не в первый же раз! Подумать только, у песни и мелодии-то нет, а вот, поди же ты — кто-то на нее свои права заявляет!

Некоторое время в комнате царит напряженное молчание. Наконец, его нарушаю я:

— Но ведь можно что-нибудь придумать! Ведь говорили же, что неплохо меня в кино каком-нибудь снять! И популярность, глядишь, повысится!

— Вот это вряд ли. Никто из серьезных кинорежиссеров тебя в кино не возьмет. Вот был бы ты девкой смазливой, с грудью четвертого размера, мы бы тебя в какой-нибудь сериал запихали бы! Хотя, может, продать тебя в рекламный бизнес? Ты сможешь что-нибудь рекламировать?

— Я — в рекламу? Реклама — для неудачников!

— Ну, а ты кто? Хоть денежек немножко заработаешь, на первое время. Что ты еще умеешь? Или — представь, — по метро будешь ходить, песенки свои распевать. Тоже, знаешь ли, шоу-бизнес! Правда, без фонограммы придется работать, да и сборы совсем не те...

Что-то мне совсем не нравится такое направление разговора. Прямо какое-то издевательство. Но я нахожу в себе силы только на то, чтобы возмущенно молчать. Продюсер тем временем продолжает:

— А ты, видать, уже настоящей звездой себя почувствовал? Звание заслуженного артиста на себя примеряешь? Помнишь, какие ты истерики здесь устраивал? Хотя бы тогда, при записи альбома? Как с тобой все носились! А ты, видать, уже тогда звездную болезнь подхватил. И зря, совершенно зря!

И снова в помещении повисает звенящая тишина. Или это у меня в ушах звенит, и даже, кажется, кружится голова, как бывает при сотрясении мозга. Продюсер видит мое полуобморочное состояние и ободряюще треплет меня по плечу:

— Ну, ладно, ладно! Не кисни! Придумаем что-нибудь, чтобы спасти твою популярность. Ладно уж, работу на половине прекращать не будем. Не бросать же тебя на произвол судьбы! Да и вложенные деньги нужно вернуть, как ни крути. Но приготовься, мы с тобой экспериментировать будем. Если что — не обижайся!

Да, это способно меня немного успокоить. Продюсер тем временем начинает разворачивать передо мной картину грядущего:

— Пожалуй, посидишь пока в тиши. Попробуем возбудить к тебе интерес таинственным твоим молчанием. Мол, занят новой творческой работой, времени на гастроли нету, и в ближайшее время не предвидится. Работаешь, мол, над новым альбомом. Но это на первое время. Нужны более действенные мероприятия. Может, вставить тебе феньку какую-нибудь? В нос? А? Как у этой, у Марианны? Нравится тебе?

— У этой коровы?

— Но-но! Она пока что деньги свои честно отрабатывает, не то, что ты! Хотя, в одном ты прав — фенькой дела не спасешь. На какой-нибудь остров тебя отправить, что ли? В компании таких же уродов, а? Или в другом каком шоу засветить — экстремальном? Ты на мотоцикле с крыши на крышу сможешь перепрыгнуть?

Я только молчу.

— Верно говоришь, только усугубим. Посмотрит народ на тебя, какой ты мудак в обыденной жизни... Давай-ка лучше запустим в газеты слухи о твоей помолвке... Ну, хотя бы, с Марианной этой самой, а?

— Да она же корова, я же говорю!

— Ох, строптивец! Марианна ему не нравится! Тебе эту белокурую шлюху в невесты хочется, Антонеллу? Так ее, ты же и сам знаешь, просватали уже, и не на один раз. Хочешь в эту же тусовку? Уже не катит, эффекта не будет. Да и какая тебе разница, это же не настоящая помолвка, а рекламный ход. Вокруг этого, кстати, можно целую историю накрутить... Значит, помолвка... Там, какие-нибудь снимки вдвоем. Счастливая пара накануне свадьбы... Потом глядишь, она тебя застукает с кем-нибудь... С Аликом тем же...

— С кем?!?

— Ну, ты что, с предрассудками, что ли? Не уважаешь гомосексуалов?

— Я к ним не отношусь!

— А придется! На время. Что-нибудь устроим такое, неоднозначное... Прозрачные намеки... Зато какой будет скандал, ты представь только! Высший сорт, первые страницы!

— Вы хотите меня гомосеком сделать?

— А что, ты против?

— Категорически!

— Ну, знаешь, с такими принципами в нашем бизнесе нельзя...

— Да вы издеваетесь, наверное!

— Почему это — издеваюсь? Искусство, знаешь ли, требует жертв... Хотя да, издеваюсь. Не хочешь быть гомосеком — и не надо! Оправдаешься гневно в тех же газетах, развеешь гнусные поклепы. Поругаешься с Марианной, или там с кем... А тут, представь, как нельзя более кстати — некая девица из Саратова на всю страну объявит, что ты ее соблазнил, обесчестил, и теперь она от тебя беременна! И ты, благовоспитанный, чуть снисходительный, но непреклонный в своей правоте, заявляешь — не было этого, и быть не могло! Такая инсценировка проста, дешева и эффективна — для целей поднятия твоей же популярности. А? Тут уже Марианна выступает, называет тебя кобелем. Твоя гетеросексуальная сущность полностью восстановлена, а шуму то — на всю страну!

— А это мне не повредит?

— Повредит, конечно! Но там мы что-нибудь еще додумаем, чтобы из всей этой истории ты вышел белым и пушистым. Не бойся, все в наших руках!

Продюссер на несколько секунд погружается в думы, а потом продолжает:

— А может, тебе религию сменить? Ты крещеный?

— Не знаю... Нет, наверное.

— Ну и хорошо! Примешь ислам, скажешь в газетах, что много думал на религиозные там какие-нибудь темы. Мол, принял решение, готовил себя к нему всю свою жизнь... И имя заодно сменишь! Был Максимом — станешь Максудом. Или Махмудом. Хочешь быть Махмудом?

— Нет, не хочу. И об исламе я ничего не знаю.

— А это и не важно! Тебе-то какая разница, это же рекламный ход! Глядишь, станешь популярнее в некоторых регионах. Ты свинину любишь?

— Люблю.

— Ну, как бы разлюбишь... Что там еще нам ислам предписывает?

Звукорежиссер подхватывает:

— Ага, а после каждого выступления будешь кричать "Алла акбар!" Пугачева будет довольна.

Продюсер смотрит на звукорежа с одобрением. Судя по всему, он оценил эту идею как весьма перспективную, хотя вслух ничего не говорит.

— А если хочешь, мы тебя в какую-нибудь секту запишем. Или специально для тебя ее и придумаем. Как знать, может она нам еще пригодится... Для рекламных целей...

Я выхожу из помещения на ватных ногах. Нет, такого поворота я никак не ожидал! Только что меня унизили, уничтожили, смешали с дерьмом. Меня, популярного артиста! Да как они смеют! Да я...

А что — я? Так оно и есть, мне всего лишь показали мое истинное место в этом мире. Мне наглядно продемонстрировали, что я — всего лишь ярко раскрашенная кукла, которую дергают за ниточки. И когда на эту куклу народ не клюет, ее смело и безжалостно можно выкинуть на помойку.

Все, иллюзии кончились. Теперь меня можно использовать, как угодно. Наряжать в клоунский костюм, раскрашивать в самые нелепые цвета, и выставлять на всеобщее посмешище. И я буду вынужден, наплевав на собственную гордость и чувство человеческого достоинства, паясничать, отрабатывая вложенные в меня деньги. А что мне еще остается?

Не знаю, как я очухаюсь до сегодняшнего вечера, а в клуб все-таки надо идти. Это часть моего имиджа, а мой имидж — это почти все, что я из себя представляю. Буду делать вид, что у меня все в порядке, что все идет по плану, что я с уверенностью и оптимизмом смотрю в свой завтрашний день. Всем своим видом буду демонстрировать свой успех. Что мне еще остается?