На гневные упреки султана относительно того, что вольные люди, напавшие на Перекоп, были наняты Москвой, государь отвечал, что люди, о которых идет речь, к взятию Перекопа не имеют никакого отношения. Что они напали на Козлов и Бахчисарай, исключительно в отместку татарам за их набег на Москву.

Когда же великий султан стал требовать ухода русских войск из Перекопа, царь отвечал, что готов обсудить этот вопрос, но только после того, как в Крыму будет наведен порядок и будет один крымский хан, а не несколько.

Одним словом Иван Василевич каждым своим письмом, каждым своим ответом словом, пытался оттянуть надвигающийся конфликт с оттоманской империей, но при этом делал все, чтобы встретить грозного противника во всеоружии.

Не дожидаясь наступления весны, по зимним дорогам, государь приказал отправить донцам два обоза с порохом, свинцом, деньгами и прочими нужными казакам товарами. Корниле Юрьеву и остальной казачьей старшине, государь слал свою милость и обещал, если казаки выступят против татар и турок и смогут одержать победу, то они будут пожалованы производством в пограничное царское войско, с сохранением своих обычаев и традиций.

Последний пункт царского указа был особо важен и дорог казакам, которые как черт за грешную душу держались за правило, что "с Дона, выдачи нет".

Одновременно с этим, царь заслал послов к ногаям, энергично уговаривая их пойти под царскую руку, суля защиту и денежные "подарки". Посулы белого царя и раздор, и шатание в стане крымских татар, раскололи ногаев на две половины. Одни были готовы хоть сейчас признать над собой власть московского царя, другие отвечали отказом, уповая на то, что воинское счастье переменчиво и все ещё может измениться.

— Великий турецкий султан обещает следующей весной прислать янычар, которые закроют степь от края и до края. Пусть царь Иван докажет свою силу и разгромит янычар султана. Тогда мы, может быть, подумаем, стоит ли взять его руку — хитро щуря свои узкие глаза, невозмутимо отвечали вожди и старейшины ногаев.

Будь у послов с собой мешки, доверху набитые серебряными монетами, скорей всего они смогли бы добиться нужного для себя ответа, но государь не пожелал вкладывать большое количество денег в сомнительное предприятие. На примере казанских татар, он хорошо знал, как охотно дети Азии берут деньги и как легко могут отказаться от данного слова, если кто-то другой заплатит им большую сумму или соблазнит большими выгодами.

Также по зимнему пути были отправлены припасы и подкрепление гарнизону в Перекопе. Экспедиция была смелая и откровенно рискованная. Караван мог легко затеряться среди бескрайних просторов Дикой степи, его могли легко перехватить ногаи и живущие по ту сторону Сиваша татары, но господь не оставил своей милостью русских. Караван под предводительством стрелецкого головы Мефодия Пронина и ватажника Ерофея Званцева благополучно дошли до Перекопа, к огромной радости, сидевших в нем воинов.

— А мы и не ждали вас раньше весны, — честно признавался Званцеву атаман Кольцо. — Припасов хватает, пороху тоже. Татары иной раз тревожат, так это нормально. На то он и татарин, чтобы русак не дремал, — шутил ватажник, радостно обнимая названного товарища.

— Что же нам, разворачивать коней с оглоблями, раз мы вам особенно не нужны? — спрашивал Званцев. — Это мы можем. Это нам запросто. Передадим тебе государево благословление, шубу с царского плеча и обратно вернемся в Москву. Там братья Строговы большую ватагу на Сибирь собирают и нас крепко звали, но государь приказал нам в Крым идти. А раз мы не нужны, пойдем с Ермаком Тимофеевичем Кучумово царство рушить.

— Раз пришли — оставайтесь. Гостям мы всегда рады, что мы хуже татар? И для вас дело здесь найдется. Татары и ногаи нет-нет, да и шалят — атаман несколько кривил против истины. Сразу после ухода Хворостинина, ногай и татары под предводительством Туглу-бека попытались взять Перекоп приступом, однако им не повезло. Караульная служба у Ивана Кольцо, была хорошо поставлена и стоявшие на стенах ватажники вовремя заметили приближение, а поднятые по тревоге пушкари, смогли рассеять отряды врага, до того как они спустились в ров и попытались подняться на стены крепости.

В этот день привычно дувший со стороны степей ветер, за час до того как ногаи пошли на приступ сменился на юго-восточный ветер, который стал гнать в ров воду из Сиваша. Она пребывала с такой быстротой, что там, где ещё утром ров можно было пересечь, не замочив коленей, теперь, вода доходила до поясницы, а местами и выше.

Все это сильно мешало атакующим, сковывала их действия и мало кто из пошедших на приступ воинов, смог достичь внутренней стенки рва с неимоверно тяжелой штурмовой лестницей. Ватажники со стрельцами успешно отбили штурм и нанесли врагу серьезный урон, заставивший противника отказаться от идеи нового штурма.

Командующий стрельцами Матвей Фролов, также был рад приходу подкрепления, которое, привезло с собой легкие пушки. Их было не очень много, но и того, что было доставлено, с лихвой хватило, чтобы укрепить оборону Перекопа как с северной, так и южной стороны крепости.

Таковы были, действия царя Ивана Васильевича, но и султан Мурад не сидел на любимой софе и не ковырял пальцем в носу от безделья. За зиму, светлейший правитель решил вопрос кого из претендентов на ханский престол из числа сыновей Давлет Гирея он поддержит. Этим "счастливцем" оказался Ислам Гирей, вот уже много лет находился в монастыре дервишей под Бурсой.

Именно его, а не Гази и Саадет Гирея, решил поддержать султан Мурад, полагая, что назначенный им хан Крыма, будет ему безмерно благодарен за свое возвращение в Большую жизнь из опостылевших ему монастырских стен.

Для того чтобы никто из претендентов на ханский престол не посмел перечить воле светлейшего, вместе с Ислам Гиреем было решено отправить войско янычар под командованием Али-паши. Их, конечно, было не так много, чтобы закрыть горизонт от края до края, но этого вполне хватало, чтобы поддержать ставленника султана. Сплотить вокруг него остальных крымских татар и совместными усилиями отбить Перекоп из рук неверных.

Султан с большой радостью послал бы в Крым еще дополнительные войска, для удержания столь важного полуострова под своим контролем, но обострившееся противостояние с персами, не позволяло Мураду сделать это. В каждом своем письме, Осман-паша просил прислать ему солдат для удержания Закавказья под властью султана.

Не остались в стороне от грядущих событий на крымской земле и вольные люди атамана Байды. Строя свои планы на лето, царь Иван изначально не брал их в расчет, так как многие из них находились на службе у польского короля.

Слушая рассказы воеводы Хворостинина, царь не исключал того, что вольные люди атамана Байды могут напасть на русский гарнизон Перекопа. Звон монет и выгодное предложение с легкостью делали вчерашнего союзника в заклятого противника, но к счастью этого не случилось. Польский король Генрих грядущим летом не собирался вести военные действия. Заключив мир с Москвой, он окунулся в приятное время провождения в виде балов и охоты.

Желая сделать приятное польскому сенату, он приказал сократить число реестровых казаков ровно наполовину, ради экономии государственных денег. Подобные действия короля привели к тому, что ранней весной к царю явились делегаты от вольных людей Запорожья, с просьбой принять их на службу.

Не желая портить отношения с польским королем и турецким султаном, Иван Грозный воздержался от подобного шага, но полностью отказываться от клинков лихих людей не стал. Он заключил союз с атаманом Байдой и предложил ему вместе со своими людьми принять участие в новом походе на Крым, что было с радостью принято присланными депутатами. Ведь великий государь приглашал принять в нем участие всех, не делая различие между реестровыми и не реестровыми казаками.

Одним словом, обе стороны активно готовились к новой летней кампании, но при этом русский царь постоянно опережал своего противника на один шаг. Подобно опытному игроку в шахматы, он делал ход первым, заставляя турок реагировать на свои действия, сбивая и подавляя наступательную инициативу врага. Заставляя великого султана играть по своим правилам.

Грозный раньше султана двинул в поход донских казаков и запорожцев Байды. Вслед за ним двинулось большое войско, которое вели два воеводы. Младшим был Дмитрий Иванович Хворостинин, а старшим воеводой был "слуга и боярин" царя — Михаил Иванович Воротынский. Главный герой битвы на Молодях, с трудом оправился от навалившейся на него хворобы, но, несмотря на это, сам напросился идти в поход на татар и ногаев.

— Если суждено мне умереть, то хочу чтобы это случилось в походе, в чистом поле, а не дома, на полатях — говорил воевода, не зная того, что приготовила ему судьба.

Выступив рано, с таким расчетом, чтобы пересечь Дикое поле вместе с первой весенней травой, русское войско выступило в поход на Крым.

Если донцы шли к Перекопу налегке, не обремененные обозами, то в отличие от него, армия воеводы Воротынского шло медленнее. Развить большую скорость передвижения не позволяла артиллерия и гуляй-город, который везли на обозах. Помня, какую важную роль, сыграли защитные щиты в схватке с татарами, Воротынский приказал взять гуляй-город с собой, несмотря на предостережения Хворостинина.

Дмитрий Иванович был за то, чтобы как можно скорее пересечь открытой пространство между берегами реки Самары и реки Конской, чтобы изготовить гуляй-город, когда войско окажется по ту сторону Перекопа.

Были первые дни мая, когда обогнув верховье Самары, Воротынский двинулся по Муравской дороге по направлению к Перекопу. Воды и травы хватало для того чтобы прокормить лошадей и воеводы были уверены, что благополучно достигнут берегов моря. Единственная угроза исходила со стороны ногаев, один из предводителей которых Тулгу-бек, движимый звоном турецкого золота повел тридцать тысяч своих воинов на Перекоп.

Быстры были кони, но русское войско оказалось проворнее. Миновав реку Конскую, оно вступило на финальный отрезок пути, когда с фланга и тыла на него обрушились ногаи.

Михаил Иванович хорошо знал тактику и повадки ногаев и татар и потому, отрядил всю тяжелую дворянскую конницу в арьергард. Именно этим витязям пришлось первыми принять на себя стремительный удар врага, что появился на степных просторах, подобно черту из табакерки.

Только высокая выучка и умение позволили русским воинам выстоять в сражении с превосходящими силами противника. Полностью уверенные в том, что смогут сломить сопротивление царского войска за счет своего численного превосходства, ногаи и татары лезли на едва успевших развернуть свои боевые ряды русских с яростным остервенением.

Видя, как трудно приходится дворянской коннице, желая помочь и приободрить их, Воротынский устремился к ней на помощь с двести всадниками личного отряда, приказав окольничему Салтыкову разворачивать гуляй-город.

Увидев подошедшую подмогу кавалерия арьергарда принялась биться с удвоенной силой, а присутствие большого воеводы придавало им твердую уверенность в то, что они смогут одолеть врага и обратить его в бегство.

Появление Воротынского не только вселило силы во всадников князя Бориса Серебряного, его знамя словно магнит стало притягивать к себе врагов. И если пробиться к воеводе и скрестить с ним клинок никто из ногаев так и не смог, то забросать его стрелами, было проще пареной репы. Словно град небесный летели каленые стрелы в сторону Михаила Ивановича. Окружавшая его охрана только и успевала поднимать щиты, чтобы защитить воеводу от них, но полностью уберечь так и не смогли. Четыре вражеские стрелы угодили в князя Воротынского. Три из них отразил его верный доспех, а четвертая угодила ему в сапог и пробила ногу насквозь.

Хорошо зная, что его уход из боя придаст силы врагу и породит неуверенность среди воинов, Воротынский мужественно терпел боль, подбадривая громким голосом воинов и те, с радостью откликались на его призыв. Не одну сотню врагов побили в этот день их клинки, сражая как простых воинов, так и знатных воинов ногаев, беков и баев. Как не был силен и многочислен враг, он не смог обратить русскую конницу в бегство.

Уже потом, споря с воеводой Хворостининым об упущенной возможности подойти раньше ногаев к Перекопу, Воротынский отвечал кратко: — Так бог судил, — и, помедлив, добавлял, — не оттяни мы ногаев и татар на себя, неизвестно куда бы они пошли, за нами к Перекопу или на беззащитную Русь.

Храбро и отчаянно бился арьергард под командованием князя Воротынского, а тем временем, за его спиной выстраивался походный гуляй-город из телег, ибо сгрузить и установить тяжелые деревянные щиты самого гуляй-города, в скоротечном бою не было невозможно.

Ещё никогда прежде, стрельцы и ратники не сгружали и устанавливали свои пушки, заряжали свои пищали и ружья как в тот раз. Казалось цепи, которыми сковывали между собой телеги, пищали и пушки летали в руках у стрельцов, однако много воинов погибло, прежде чем старшему воеводе был дан сигнал, о завершении развертки.

Как только Воротынский услышал его, то тотчас отдал приказ к отступлению, которое по своему существу было не паническим бегство, а хитрым маневром. Суть его заключался, чтобы перенацелить удар ногаев и татар на телеги гуляй-город, а самим отойти и развернуться на его флангах.

Подобный маневр был отработан дворянской конницей до совершенства и когда изумленные ногаи бросились преследовать убегающего противника, они совершенно не заметили, как вдруг оказались лицом к лицу со странным сооружением из досок, а преследуемый ими противник, ловко ускакал куда-то в бок от него.

Мало кто из ногаев и татар собравшихся под знамена Туглу-бека знали, какую опасность представляет для них эти скованные между собой цепями телеги с пушками, в промежутках которых стояли вооруженные ружьями стрельцы.

Не останавливаясь ни на миг, часть из ногаев бросились штурмовать гуляй-город, а другие поскакали вдоль его стен, преследуя отступающего врага. С громкими криками скакали они, потрясая саблями, совершенно не подозревая, что эта атаку будет для многих из них последней. Ибо могучий залп из пищалей и пушек, прозвучавший сквозь бойницы и прорези гуляй-города, сразил многих из воинов Туглу-бека.

Произведенный с близкого расстояния, он либо убивал и ранил ногайских всадников, либо поражал и калечил их коней. Пороховой дым еще не развеялся, а на земле уже лежали тела бьющихся в агонии лошадей и погибших воинов.

Пока не привыкшие к огнестрельному оружию степняки приходили в себя, а потом бросились на штурм вражеских телег, русские воины успели перезарядить свои ружья и пушки и дали по ногаям второй залп. Одновременно с этим, в бой вступили подошедшие соединения под командованием Хворостинина. Быстро, без какой-либо заминки и топтания на месте, его воины ударили во фланг ногаям, стараясь прижать их к русскому вагенбургу, изготовившегося дать по врагу третий залп.

Именно после него, татары и ногаи дрогнули, смешались и обратились в бегство. Оставляя врагам своих раненых и убитых на поле боя. Согласно подсчетам победителей, около трех тысяч человек врагов осталось лежать на земле, но и сами они понесли серьезные потери. Свыше тысячи человек было убито и ранено в этом бою, в том числе и сам Михаил Воротынский.