Отпетые отшельники

— Нужно попробовать! — загорелся Алексей. — Хуже не будет.

— Вы только посудину не спалите, нам на ней ещё людей отсюда вывозить. — остудил я его. — Завтра Купа хочет кренговать галеру, пусть и турки помогают.

— Когда вторая галера ожидается? — поинтересовался Костя.

— Ждём 12-13-го августа, может и 14-го и позже. Но встречать её мы начнём уже 11-го. Поставим шхуну в засаду за Форосским мысом. Петя там хорошую якорную стоянку разнюхал в укромном месте. А на шебеке будем крейсировать мористей и восточней. Как опознаем, так и начнём.— посвятил я ребят в планы.

Белоног стал раздеваться: — Я купаться, кто со мной?

Его поддержали и Лёшка, и Костя. Мне не хотелось. Потянулся к Костиной фляжке, глотнул, оглядел берег. Там всё по-прежнему. Заняться было абсолютно нечем. Мои удочки увезла "Мануша". Решил прогуляться в здешнем лесу. Флягу прихватил с собой и пластиковую бутылку с соком из кульбокса. Парни уже организовали с малятами водное поло и самозабвенно пинали мяч. Мелкота визжала, парни орали, всем было весело. Я обулся, проверил пистолет, ощупал запасной магазин и нож на правом бедре. Потихоньку пошлёпал через пляж к лесу.

— Антон! — от навеса наперерез мне бежала Ольга, я пошёл ей навстречу.

— Антон, наши девчата хотят сегодня вечером помыться, спрашивают: можно взять мыло и гребешки? — она смутилась и потупилась, покраснев.

— Оленька, не можно, а нужно! У каждой должен быть собственный гребешок, мочалка, мыло, полотенце и зубная щётка. — Она не понимающе посмотрела на меня. — Ну, это такая маленькая щёточка, которой с утра и после ужина нужно чистить зубы. Вечером Доктор приедет и раздаст вам всем зубные щётки, зубной порошок и всё необходимое, и научит вас всем этим пользоваться. А пока берите всё, что нужно в коробке возле кухни и пользуйтесь. Детишек тоже помойте.

— Спасибо, Антон. — девушка повернулась уходить

— Погоди, Оленька — тронул её за плечо.

— Да, Антон?

— Ты старшая там? — я кивнул на навес.

— Нет, меня никто не выбирал. Просто наши робеют говорить с тобой, стесняются.

— Тогда, я назначаю тебя старшей.

— Ой, не надо! — она прикрыла ладошкой рот в испуге. — У нас много старше бабы есть!

— Так вот, они старше, а ты будешь "старшОй" — нажал я голосом. — Будешь следить за порядком и отвечать за него, и за работу тоже передо мной ответ держать. В каждом деле должен быть ответчик. Женским "атаманом" тебя назначаю, а атаманы не всегда бывают самыми старыми.

— Да, не получится у меня! — Ольга чуть не плакала.

— Получится , Оленька. Я уже вижу, что получится. Да и я помогу, если что. — пообещал ей. — Не робей, девонька.

— И, — достал из кармана стограммовый пакет ментоловых леденцов (всегда таскаю их собой от жажды), распечатал его, сунул один леденец себе в рот, а пакет вложил девушке в руку. — угости девчат и детишек не забудьте, пусть пососут.

Ольга взяла пакет и метнулась к навесу. Весь девичий контингент украдкой подглядывал за нами. Я только сейчас заметил, что и Оля и все остальные девчата щеголяют в обновах. На них были что-то на подобие сарафанов от щиколоток до подмышек, приталенных под грудью и с лямками через плечи. Сарафаны были двух цветов: голубого и луково-желтого. (ну, да, полотно-то было крашенным. -запоздало вспомнил я). Под сарафанами были одеты рубахи с довольно широкими рукавами и без воротников, но с пуговками от шеи до груди из белого хлопка. "Вот же модницы!" — удивился я про себя. — а смотрится неплохо! Ну, и все как одна были... босыми. Видать, с обувкой я всё-таки погорячился — подумалось мне, и потопал в лес.

Лес был смешанный, но по-низу в основном лиственный. Типичные "российские" субтропики. Дубы, грабы, осины и прочие перемежались соснами и ещё чем-то вечнозелёным. Много было кислицы и груши-дичка, много кизила, явора и каштана. Густые заросли орешника-фундука, тёрна и какой-то дребедени. Скальные выходы густо заплетала ежевика, довольно рясная и спелая. Приходилось местами буквально продираться с трудом. Только под соснами было относительно свободно и светло.

Метрах в ста от опушки я вышел на "своих" — Полсотни гребцов и базарных тащили здоровенный сосновый хлыст, уже ошкуренный и подработанный. Мачта -догадался я. Пожелав мужикам бога в помощь, полез дальше, забирая в гору.

Через полчаса достиг вершины какой-то горушки заросшей сосновой рощей. Вид отсюда открывался обалденный! Солнце склонялось к горизонту. "Море смеялось". Прекрасно был виден наш пляж с галерой, навесы, "Котёнок" на рейде и шлюпка с рыбаками, таскающая сети. Постоял, приложился к Костиной фляжке, неспеша покурил. Пора назад.

На пляж вышел слегка ободранный, но довольный. Костя, Белоног и ещё с десяток матросиков с шебеки азартно играли в лапту. Под ногами у них путалась детвора. По сторонам стояли зрители из мужиков. На дальнем конце пляжа взвизгивали купающиеся девки, белея и сверкая голыми попками и коварно отвлекая мужиков ит игры. Возле галеры Лёха "купал" после рабочего дня турок. За ними присматривали два автоматчика. На горизонте, с востока уже нарисовались паруса "Мануши". Через полчаса подойдут. Мачтовый хлыст уже лежал напротив галеры. Я разделся, сбросил одежду и пояс в шлюпку и бросился в воду.

— Ух! Хорошо-то как! Только чем заниматься ещё три дня? Хоть стихи пиши или пейзажи морские, как Витюня.

Кэп с Драпом поманили меня с берега. Вылезать не хотелось, но и сердить их тоже. Пришлось подчиниться. Вылез, подставил тело лучам уходящего солнца, раскинул руки.

— Тоша, — первым взял меня в оборот Вова. — мы тут с Яшей посоветовались. Хотим завтра в Евпаторию сходить, на невольничий рынок. Ты как?

— Я, конечно, с вами. — обрадовал я их.

— Замётано! — тут же подхватил Яша, только выходить надо до рассвета, а то не обернёмся.

— А мы и так не обернёмся, — успокоил я его. — Туда идти почти против ветра. А горючку палить я не согласный. Так что, аккурат к закрытию базара поспеем. Ну, и кого мы там найдём? Идти надо на два дня. Завтра придём, переночуем на рейде, а утром на рынок. К вечеру снова тут будем.

— Шорох маяк поставил? — переключился я.

— Всё в порядке, уже маячит. Ажно приёмник зашкаливает. Я уже проверял. Пеленгуется уверенно и без ошибок по карте.

— Добро, ужинать будем здесь?

— Пилюлькин не позволил. Карантин, говорит. На "Котёнке" кок уже расстарался, к блинчикам варенье приготовил. Хотел со свежей сметаной, но эскулап пригрозил его утопить и покудова он не приедет и самолично всё на предмет смертоносности не проверит, сметаны нам не видать.

— Тогда я на "Котёнка". определился Драп.

— И я. — отозвался я.

— И я. — отдуплился Кэп

От дальнего конца притопали наши девоньки. Свежие, в обновках, с мокрыми ещё волосами.

— Вах!!! Просто пэрсики! Так бы и кюшаль! — поцеловал щепоть, изображая грузина, Драп.

— Но-но! — остудил я его темперамент. — Доктор сказал Карантин, значит — Карантин.

Девчонки сгрудились на "кухне", потолкались там несколько минут, потом Ольга и ещё двое начали отлавливать по пляжу детвору и загонять их в воду.

Пара парней принялись разводить очаги. Дрова уже были навалены огромной кучей неподалёку. Я недоумевающе посмотрел на друзей.

— Я отдал Фросе свою зажигалку. — понял Лёшка. — теперь она тут Прометей и "Богиня Огня".

Втроём подошли и расселись в "штабной" лодке. Достали фляжки... Подбежал разгоряченный Костя:

— Так вот кто мою пайку спёр! — полез отнимать.

— Ты сперва остынь. — я кивнул на море. — до того Доктор не велел, а потом уж и хлебнёшь, если останется. — и присосался к горлышку.

— Люди добрые! — завопил Демон. — Сироту ограбили!!!

На него уставились все пляжники и он быстренько сиганул в воду. "Мануша" уже заходила не рейд. Лаптушные игроки купались. Тут же рядом Ольга и две няньки драили мыльными губками голеньких мальцов. Те вырывались, визжали и тёрли глаза.

— Эх, лепота! — потянулся Кэп. — А мы "там" с какими-то геями, да телевизионными пидарасами воюем. — неожиданно заключил он.

— Ага, а реальные "наши" пидарасы обвиняют рекламных "ихних" пидарасов в агрессии. — добавил безучастно Драп.

— Да, ладно. Пидарасами не рождаются, их выращивают на заказ, как в плохом, так и в хорошем смысле этого слова. Вот и не будем "туточки" их выращивать. — подвёл я резюме.

В десяти шагах к берегу подошла лодка наших рыбаков и мы побежали смотреть улов. Однако!!! Много кефали, камбалы, один почти метровый катран, куча бычков, барабульки и ставриды, ещё какая-то неизвестная мне рыба. Всё дно лодки было завалено толстым слоем рыбы, её вес я даже не брался на глаз определить. Мы помогли вытащить лодку подальше на песок. Подошли купальщики и другие мужики. От кухни потащили корзины. Сразу приступили к переработке улова. На ужин сегодня не рыба, а к утру она пропадет. Я вернулся в шлюпку. Пора на ужин. Минут через десять наши все, уже одетые, погрузились и мы погребли на рейд.

Я ужинал всё-таки на шхуне, привык к комфорту, панима-аешь ли. А блинчики и даже со сметаной мне лично принёс Стёпа — кок с шебеки, в знак личного глыбокого уважения. Где-то через час поплыли на берег все, кроме вахты. Там ужин только начался. Живую ещё рыбу загрузили в здоровенный садок из сетки и оставили в море. Её перерабатывать будут завтра. Кое-кто из мужиков красовался уже в новых портках из парусины и даже чоботах. Поварихи обзавелись фартуками и косынками. Опять Доктор подсуетился.

Гриня притаранил на берег двухколоночную гармозу с музыкальными флешками и сейчас программировал порядок проигрывания музыки. Свой аккордеон сегодня оставил "дома". Штоб не мешать ужину мы разбрелись кто-куды. Я пошел на галеру. Поднялся по сходням. Да-а, воняет ещё крепко... Пусть уже не разит, но воняет конкретно. Возле невольничьего трюма четыре уже поужинавших гребца готовились кормить турков. Я прошёл на корму. В "хозяйской" каюте было голо. Все ковры на пляже. Руль и румпель выглядели новыми. Одна рея лежала вдоль левого борта и казалась вполне рабочей и готовой к эксплуатации, вторая с правого борта ещё была в работе. Обе мачты торчали гнилыми зубами и были полностью освобождены от такелажа. Молодцы галерники, споро работают. Делать мне здесь было совсем нечего и я спустился на берег. Там мужики уже вовсю употребляли "винную порцию", поплёлся на женский край стола.

— Ну, что, девоньки? Чего решили? Поедете с нами или тут куковать будете? — я сразу перешёл к сути. Из-за стола встала Ольга:

— Мы с вами, Антон, — сказала она тихо. — Детишек вы же тоже заберёте?

— Обязательно! Дети наше будущее!! — не удержался я от банальности.

— Оля, скажи завтра Ивану Купе, пусть чурбачков из плавника потолще напилят и вам притащат, всё не на песке сидеть. Да и столы вам для работы пусть поставят. Намного удобней будет.

— Скажу, Антон. — пообещала она и снова села.

— Да, девоньки. Я не знаю, сказала ли вам Ольга. Но теперь она над всеми вами старшая и отвечает за порядок и качество работы. — Ольга густо покраснела и уткнулась в стол.

— А мы и так уже сообразили. -проговорила Татьяна, молодка лет 25-ти, как мне уже сказала Фрося, мать шкета Стёпки.

— Вот и ладненько. Тогда отдыхайте, сейчас брат Григорий музыку организует.

— Антон? — спросила рыженькая девушка с симпатичными веснушками на носу. — а почему вы всех называете братьями? Вы и в самом деле братья, да?

— Тебя как зовут, красавица?

— Вася, Василиса, то есть.— она стушевалась.

— А лет тебе сколько, милая? — продолжал пытать я её.

— Шестнадцать, на яблочный Спас будет семнадцать. — пискнула она.

— Так вот, Василиса Прекрасная, мы все рыцари православного Ордена святых отшельников. А все рыцари Ордена — Братья.

— Так вы монахи, стало быть? — вытаращила глазища Вася.

— Можно сказать и монахи, — согласился я. — но богу служим не молитвой и постом, а силой и мечом. И ништо мирское нам не чуждо. А я магистр этого Ордена, то есть, главный монах.

Девки зашушукались про меж собой, прикрывая ладошками рот и глядя на меня изумлённо.

— А женится вы можете? — выпалила вдруг высокая и очень худая девица.

— Как зовут, скока лет? — выпалил я в ответ.

— Олеся я, осьмнадцать мне. — она засмущалась и спряталась за соседками

— Олесюшка, на тебе с радостью женится любой из наших братьев. Наш устав не запрещает нам жениться.

Девица от смущения чуть под стол не полезла.

— Ну, ладно, красавицы, у меня ещё дела. Пока! — и пошёл искать Купу.

Он объявился возле шлюпки. Они с Мачо обсуждали дела на завтра. Я не стал им мешать, уселся прямо на песок и раскрутил фляжку. Свою Демон у меня всё-таки отнял, поэтому после ужина я забрал из каюты свою собственную и попросил Филю-стюарда наполнить её водкой. Ну, предпочитаю я по вечерам коньяку водку. Видать, уродился таким. Водка была ещё холодной, сделал пару глотков и загрыз ментоловым леденцом. Подошёл Купа.

— Значит так, Иван. Завтра швеям нашим нужно сделать столы для работы, ну, как в столовой. А ещё напилите из плавника чурбачков-пидсрачников для девчат. И на кухню изготовьте столы попрочнее для поварих. В лесу неподалёку я видел много спелой ежевики. Детишки могут её собирать в миски и кружки для компота на ужин. Тока пусть поглядывают по сторонам, как бы местные бусурмане не подкрались, да и твои мужики пусть посматривают в лесу.

— Хорошо, сделаем. Брат Алексей сказал, вы собираетесь ещё одну галеру Ахметки захватить. Возьмите нас в аббордажную команду. Мы не подведём.

— Я подумаю, Ваня. — пообещал я.

Гриня наконец-то запустил свою бандуру и над берегом поплыли звуки "На сопках Манчжурии". Была только музыка, мелодия без слов. Но здесь и сейчас очень впечатляла. А потом вкрадчиво и незаметно в ночной воздух вплелась бетховенская "Лунная соната" на фортепьяно. Огромная луна в небе, море под ней и волшебные звуки. Гриша потихоньку добавлял звук до полного. Я сидел на песке, курил, смотрел на луну и мне почему-то хотелось плакать. На пляже все замерли, зачарованные дивной мелодией и, казалось, боялись дышать. Когда стихли последние аккорды, Григорий сделал паузу.

— Антон, — сзади стояли Оля с Фросей. Когда они подошли, я не заметил. — Антон, что это было? — почти прошептала Ольга.

— Музыка, Оля. Просто очень хорошая и правильная музыка. От неё всегда хочется одновременно и плакать, и смеяться, и мурашки по спине, а главное легко становится на душе. Вот послушайте.

Гриша включил "Одинокого пастуха" Ласта. Затихли даже дети. Чарующие звуки флейты неслись над вздыхающим морем и уносили куда-то ввысь, к звёздам. Девчонки неслышно опустились рядом на тёплый песок, кто-то из наших потушил все факелы на берегу. "Мануша" и "Котёнок" оказались прямо на лунной дорожке.

Наконец колдовство окончилось. Ольга и Фрося вытирали слёзы.

— Вы всё-таки волшебники, Антон. — выдохнула Фрося.

— Нет, девочка. Увы, не волшебники. Просто я и мои братья очень любим настоящую, хорошую музыку, собираем и храним её.

— А кто это играл? — тихо спросила Ольга.