Распахни своё сердце

Ира бежала по улице, смахивая со щёк злые слёзы. Всегда спокойная и рассудительная, сейчас она кипела.

Оказавшись на автобусной остановке, она перевела дыхание, достала телефон, задумчиво посмотрела на него и решительно набрала Сизова. Нет, ей не нужны в данный момент Лёня и Павел, ей нужен человек, который был с её братом. Неправильно, грязно, но... Пусть так.

— Киса? — мужчина явно был удивлён.

— Где ты?

— На работе, понедельник же. Что-то случилось?

— Я могу приехать?

— Ирин, ты в порядке? — Дмитрий заволновался.

— Я всё знаю.

— О чём ты?

— Ты спал с Толиком, — прошептала она, стараясь не привлекать внимание окружающих.

— Тебе выпишут пропуск на охране. Жду, — Сизов отключился.

Киса влетела в приёмную под ошарашенным взглядом Татьяны. Она сжимала в руках свою куртку и бешеными глазами смотрела перед собой.

— Ириш, — Антонова поднялась из-за стола, — ты что здесь делаешь?

— Меня ждут.

— Минутку, — женщина набрала Дмитрия и, получив подтверждение, кивнула: — Проходи.

Финогенова юркнула в кабинет, закрывая за собой дверь. Прижавшись к ней спиной, она посмотрела на Сизова, стоящего возле окна.

— Дим, — голос дрожал, не слушаясь.

— Что случилось? — он приблизился к девушке. — Киса, что с тобой?

— Дим, верни его! — не сдержавшись, она всхлипнула. — Пожалуйста!

— Маленькая, ты чего? — мужчина обнял её. — Расскажи мне.

— Почему он не с тобой? Почему он привёл в дом эту тварь? Почему? — куртка выпала из дрожащих рук.

— Кисуль, в жизни не всё идёт так, как нам хочется.

— Я хочу, чтобы у моего брата была семья, но я лучше соглашусь, чтобы он был с тобой, чем с ней! — если Ирина кого и ненавидела, то только Наталью. Ненавидела всей душой, глубоко, необратимо.

— Ты сама догадалась?

— Да. Почему вы расстались?

— Он так решил, — Дмитрий сглотнул.

— Верни его.

— Не могу. Он не вещь, Кис.

— Пожалуйста, Дима! — она подняла глаза, умоляюще глядя на Сизова.

— Позволь ему самому решать.

— Почему ты так просто сдаёшься?

— Ты ещё слишком молода, Ириш.

— Я не понимаю.

— Поймёшь со временем. Успокойся, хорошо? — мужчина чмокнул Финогенову в нос и улыбнулся. — Я тебя в таком виде к Пашке не поведу. Выпьешь кофе, приведёшь себя в порядок, и я провожу тебя к Крюкову. Хочешь посмотреть, как он работает? — он старался отвлечь девушку.

— Хочу, — Ирина шмыгнула носом и отстранилась. — Обещай, что подумаешь? Я не буду давить, просто подумай, пожалуйста.

— Обещаю.

— Спасибо.

— Теперь ты успокоишься?

— Да.

Дома можно отрешённо смотреть в потолок, слушая фоном телепередачи об инопланетянах и ведьмах, проворочавшись с боку на бок, уснуть под утро и встать совершенно разбитым, принять холодный душ, влить в себя две чашки кофе и поехать на работу, где снова нужно быть собранным, внимательным и живым. Именно так вёл себя Дмитрий. По-другому быть не могло. Он не пятнадцатилетняя девочка, чтобы уходить в депрессию, курить, сидя на подоконнике, и слушать сопливые песни о несчастной любви.

Но умоляющий взгляд Кисы что-то сорвал внутри него, заставив дрогнуть.

___

— Кто это? — Вера схватила за руку пробегающую по коридору Настю и кивнула в сторону Крюкова, обнимающего высокую незнакомку.

— Невеста Павла Олеговича, — с гордостью за начальника ответила Старикова.

— Он же вроде с вашей страшилой живёт?

— С Копейкиной? Ну и что? — девушка пожала плечами. — Дмитрий Александрович пришёл с этой красоткой и сказал Павлу Олеговичу, что привёл его невесту, решив сделать сюрприз. И, скажу тебе, сюрприз удался! Крюков прямо светится!

— А Копейкина?

— А ей что сделается? Наверное, с финансовым директором в курилке торчит, — еле слышно прошептала Настя.

— Шипим, гадюки? — Женя стояла позади сплетниц, ухмыляясь.

— Ой, у меня работы много, — Старикова испуганно засуетилась и засеменила к отделу. Ей совершенно не хотелось связываться с этой ненормальной.

— Не следует подкрадываться к людям, — Любимцева поджала губы.

— Если я узнаю, — Евгения, приблизившись, говорила очень тихо, — что ты чешешь своим поганым языком о ком не следует, я заставлю тебя вылизать им все унитазы в туалете, а потом вырву его и скормлю бродячим псам. Поняла?

— Не много ли ты на себя берёшь? — вспылила Вера.

— Ровно столько, сколько могу унести. Если Кондратенко пару раз вытер твоей спиной пол в своём кабинете, это не значит, что ты получила какие-то привилегии.

— Ты никто! Одно моё слово...

— И? — Копейкина вскинула бровь. — Не смеши. Занимайся своими прямыми обязанностями: подавай кофе и раздвигай ноги. От тебя большего не требуют.

— Ты ответишь! — щёки Любимцевой пылали, её трясло от гнева.

— В школе у доски наотвечалась, — Женя сунула руки в карманы чёрных брюк и скучающе вздохнула. Она окинула брезгливым взглядом стоящую перед ней девушку: — Я предупреждаю лишь однажды. Для твоего же блага будет запомнить мои слова.

Задрав подбородок, Вера хмыкнула и, обойдя Копейкину, поцокала каблуками по коридору.

Как же её раздражала эта самоуверенная дрянь! Но ещё больше она ненавидела Павла. Ни рожи, ни кожи, а отхватил каким-то чудом невесту. И самое обидное, что красивую, по-настоящему красивую. Ничего, она ещё покажет им всем!

— Ни дня в разлуке? — улыбаясь, Евгения подошла к Крюкову и Финогеновой.

— Привет, — Ира не отрывала взгляда от блондина, обнимающего её за талию. Они просто стояли и смотрели друг на друга.

— Ребят, это не лечится, в курсе?

— Что? — Павел чуть дёрнул плечом.

— Одержимость.

— И пусть, — он засмеялся. — Я счастлив, Жень.

— Вижу, — девушка похлопала друга по спине. — Рада за вас, дети мои.

— Спасибо, — Киса, заметно повеселевшая, склонила голову, выражая признательность.

— Может, на радостях отпустишь меня домой? — как бы невзначай поинтересовалась Копейкина.

— Не дождёшься. Иди работать.

— Павел Олегович, скотина ты.

— Знаю. Топай уже на рабочее место.

— Иду, иду, — показав блондину язык, Женя оставила парочку в покое.

Да, они смотрелись вместе странно, но красиво. Казалось, они идеально подходили друг другу характерами, а их внешняя непохожесть добавляла какой-то изюминки.

Евгении нравилось наблюдать за ними и подкалывать. Но всё это было по-доброму, по-дружески.

В кармане завибрировал телефон, и девушке пришлось остановиться, чтобы достать его.

Она улыбнулась уголками губ, читая сообщение от Олега: "Жек, хочу тебя".

Он был открытым и простым в своих желаниях, не стесняясь озвучивать их. Именно это притягивало Копейкину.

Если ты хочешь чего-то, скажи.

После того раза между ними ничего не было, кроме активного лапания друг друга в ванной, где их едва не застал Роман за столь интересными действиями.

Женя не могла представить реакцию Смирнова-старшего, поэтому пока не решалась рассказать ему. Может, и не стоит этого делать? Хотя гораздо хуже, когда человек узнаёт о чём-то внезапно, в самый неподходящий момент или от посторонних.

Она думала, на автомате крутя в пальцах мобильник, как бы устроить встречу с Олегом.

У него дома нельзя — отец и брат никуда не денутся, у неё тоже — Павел явно не будет в восторге.

— Заходи уже! — Артур, молодой парень из её отдела, выглянул в коридор. — Давай быстрее, нужно закончить проверку.

— Спешка нужна при ловле блох и при поносе, — девушка фыркнула.

Нет, и подумать не дадут! Вот народ пошёл.

Глава 28

Толик осторожно касался пальцами светлых волос спящей рядом с ним женщины. Красивая породистая сука. Первоклассная стерва. Элитная дрянь. Наталья была подобна тяжёлой наркотической зависимости, которая губит, но не позволяет от себя избавиться, очаровывая сладким дурманом, мимолётным, восхитительно желанным, заставляющим забыть обо всём.

Он никогда не заблуждался на её счёт, прекрасно зная, что можно ожидать от этой женщины, ставшей его слабостью и проклятием.

Наталья с изящностью, присущей ей, наматывала километры нервов Финогенова на свои тонкие пальцы, сжимая в кулак и натягивая до предела, как плохой гитарист струны, лопающиеся от первого прикосновения.

Красавица и чудовище. Только их сказка никогда не заканчивалась хэппи эндом: красавица грациозно ступала по чужой душе, раздаривая улыбки окружающим, как голливудская звезда, вышагивающая по красной ковровой дорожке, получала свою премию и испарялась в неизвестном направлении, напоследок ткнув шпилькой в центральный орган кровеносной системы.

Щербатый терялся, растворяясь в Наталье, когда она появлялась рядом с ним, ненавязчиво помаячив на горизонте для привлечения внимания.

Она приходила и уходила, когда сама того желала, даря бессмысленную надежду и тут же убивая её.

Толик провёл ладонью по оголённому плечу женщины и улыбнулся, думая о том, что эта стерва снова исчезнет, стоит ему только поверить в то, что она больше никуда не денется.

Мазохизм какой-то. Но, чёрт возьми, оно того стоит!

— Ты чего не спишь? — Наталья поморщилась, открыв глаза.

— Мне на работу надо.

— А твоя мелкая дома?

— Вы снова с ней сцепились?

— Сам знаешь.

— Ната, оставь Ирку в покое.

— Сдалась она мне!

— А я сдался? — Финогенов обнял любовницу, зарываясь носом в приятно пахнущие волосы.

— У нас ребёнок будет. Если бы не сдался, я бы пошла на это? — Наталья лениво зевнула.

— Ребёнок?

— Угу, — женщина отмахнулась, будто сообщила о том, что нашла десять рублей на улице. Подумав немного, она добавила: — Я знаю, что прошло слишком мало времени, но интуиция подсказывает, что внутри меня зарождается что-то.

Щербатый отвернулся, сжав челюсти. Сдержаться. Не выдать себя. Быть может, это и есть его шанс?

Мозаика собралась до конца: Наталья забеременела, поругалась с отцом ребёнка и решила найти пристанище там, где её всегда принимали. Разыграла как по нотам. Интересно, что она придумала бы, зная о бесплодии Толика?

— Натка, — мужчина крепче обнял её, — я счастлив. Спасибо.

— Ага, обращайся, — она хмыкнула. Нет, определённо, Финогенов был лучшим вариантом в сложившейся ситуации: настоящий папаша, испугавшись гнева своей состоятельной жёнушки, дал дёру, едва услышав о ребёнке, а куда было податься ей, отвыкшей работать, беременной и живущей в однушке с матерью? Конечно, можно было сделать аборт, не в первый раз же, но тридцать лет уже не восемнадцать.

Её не отталкивала внешность Щербатого, потому что и не таких "красавцев" она порой пускала в свою постель, к тому же за его поверхностными недостатками скрывалось множество достоинств, в сравнении с которыми уродство становилось незначительной мелочью.

— Я пойду, — Толик поднялся из постели и потянулся. — Завтра заеду в магазин и куплю чего-нибудь вкусненького. Это стоит отметить.

— Да.

Возможно, встреть Финогенов добропорядочную хозяйственную женщину, он был бы сейчас женат и даже не взглянул в сторону Натальи, но такие попадались редко и слишком быстро исчезали, из-за чего он даже понять не успевал, чего они стоят. Зато роковая красавица, прочно обосновавшаяся внутри него, была рядом и, кажется, теперь собиралась остаться с ним навсегда.

Щербатый и сам не знал, хочет ли связывать свою жизнь с Натальей, потому что не мог здраво мыслить, когда она находилась в непосредственной близости от него. Самое странное то, что он забывал её, когда она в очередной раз уходила, но загорался, едва она опять появлялась перед ним.

Любовь? Вряд ли. Страсть? Да. Всепоглощающая, вырывающая из реальности, охватывающая целиком и полностью.

Она была его болезнью.

Узнав о ребёнке, он готов был забыть обо всём, зубами вцепившись в загоревшуюся надежду. Плевать, что чужой, не плоть от плоти. Можно и чужого полюбить, как своего собственного, тем более, когда знаешь, что своего никогда не будет.

Если раньше он мог пойти на усыновление или женитьбу на матери-одиночке, то теперь получил иную возможность. Да, не от такой женщины он хотел бы ребёнка, но в его случае глупо было бы терять дарованный шанс.

Людям свойственно меняться под действием обстоятельств, значит, Наталья тоже может измениться и стать заботливой матерью и хорошей хозяйкой в доме.

С одной стороны, Финогенов понимал, что это лишь его мечты, с другой — он хотел надеяться, поэтому и занимался самообманом.

___

Толик обходил территорию, когда его окликнули. Повернувшись он увидел, Дмитрия, медленно идущего к нему. Прошло всего несколько дней после их разрыва, и эта встреча была первой.

— Привет, — Сизов остановился напротив, засунув руки в карманы стёганой серой куртки.

— Привет.

— Обход делаешь?

— Как всегда.

— В пятницу корпоратив, придёшь?

— Не знаю.

— Как планируешь праздники отметить?

— У матери, — Щербатый начал чувствовать какую-то нервозность рядом с человеком, который совсем недавно был его любовником, да и память не щадила, услужливо подкидывая картинки эротического содержания.

— Молодёжь с тобой?

— Да. Надо же Крюкова будущим родственникам представить.

— Ты уже не морщишься, говоря о нём, — Дмитрий засмеялся. — Смирился?

— Понял, что нужно привыкать, потому что я ничего не изменю. Ирка счастлива, а это главное.

— А ты счастлив? — Сизов замер, когда вопрос невольно сорвался с его языка.

— У меня будет ребёнок.

— Э... — мысли крутились в его голове, наскакивая одна на другую. Невозможно. Невозможно, если только... — Ты изменял мне с ней? — серые глаза зло сощурились.

— Изменяют жёнам, — припечатал Финогенов, закуривая. Вся эта ситуация его неприятно взволновала. Оправдываться не хотелось, а говорить о том, чего окружающие знать не должны, тем более. Пусть лучше Дмитрий верит в предложенную им самим версию.

— А со мной ты зачем был?

Толик неопределённо пожал плечами. Да, им было неплохо вместе, но разве это значит что-то?

Если бы в жизни Щербатого встречались примеры гомосексуальных отношений, не построенных только на сексе, он бы иначе относился к происходящему и понял злость Сизова, но единственное, с чем он лично сталкивался, это связи на одну-две ночи и Лёня, который точно не мог показать ему что-то другое, нежели прелести физического удовлетворения желаний без обязательств.

Конечно, в этот раз он вышел за привычные рамки, но впитанные с детства принципы и понятия нормы не растаяли как дым. Нельзя в одночасье изменить себя.

— Счастья тебе, Толя. Надеюсь, ты нашёл, что искал, — развернувшись, Дмитрий пошёл прочь. Это слишком. Это выше его понимания. Противно.

Если до этого момента он бы ещё мог решиться вернуть любовника, то сейчас отчаянно хотел забыть, что вообще был с ним.

Толик смотрел на удаляющегося Сизова, медленно поднося сигарету к губам и делая глубокие затяжки. А ведь вопрос верный... Счастлив ли он? Наверное, должен быть.

Мечта, начинающая сбываться, перестаёт быть мечтой, а человек без мечты — ничто.

* * *

— Зачем он звонил тебе? — Роман стоял за спиной Татьяны и еле дождался, когда она закончит говорить с Артамасовым.