Пророчество Богов. Игры

— Пятнадцатиминутный перерыв и повторим. — Оказывается Каэль безжалостен не только по отношению к адептам, но и к преподавателям. Деспот!

Отец Адеи устало качнул головой. Осмотрев свою одежду, он жестом показал, что сходит переодеться и направился к выходу. Там-то он и заметил Аделайю, которая до сих пор находилась под впечатлением от увиденного.

— Дочь?

— Где моя мама? — постаралась сразу перейти к делу Адея, с силой сжимая подаренный Лиреном сверток.

— Я сейчас немного занят...

— Где. Моя. Мама!

Маркус Грильо потер лицо грязными руками и красными от недосыпа глазами взглянул на свое дитя. О чем он думал? На что решался? Неизвестно. Однако следующим, что он сказал было:

— Пройдем со мной, так просто это не объяснишь. Тебе надо все увидеть...

ГЛАВА 11

Две недели. Четырнадцать дней. Столько прошло времени, как Адея узнала страшную правду о местонахождении матери. Смешно, но находилась она на территории Академии, точнее в ее пределах — под землей. И не сама она, а просто ее тело. Тело без души... Душа была заточена в камне обручального перстня отца...

— Адея, так не может больше продолжаться.

Голос супруга застал ее как раз у входа в подвалы Академии. Даже не обернувшись, она повернула ручку двери и начала спуск по крутой лестнице. Лирен все знал — это факт. Если не все, то многое. Он молчал, ничего не говорил. Так же как и отец, он позволил жить Адее в неведении — это подло. С недавних пор они муж и жена и какие-либо секреты между ними недопустимы! Или так думала только она?.. Что еще он может от нее скрывать?.. Неважно! Все неважно! Рэн смолчал тогда, Аделайя решила не разговаривать с ним сейчас.

— Как долго ты будешь продолжать гнуть эту линию поведения?

Он следовал за ней по лабиринтам, не отставая ни на шаг. Своими вопросами он сбивал Аделайю со счета. Нельзя отвлекаться, иначе она пропустит поворот и свернет не в тот коридор. Заблудится чего доброго и тогда уж точно придется заговорить с мужем, а этого Адее хотелось меньше всего. Так, если все верно, то осталось триста шагов по прямой, поворот направо, еще семнадцать — придерживаясь левой стены, а затем боком, иначе никак, последние пятьдесят полушажков, чтобы выйти на финишную прямую. Там Адея уже не заблудится. Вход в усыпальницу буквально сиял. Кристаллы сильберия расположены внутри арочного входа, создавая непроницаемую световую завесу. Проходя сквозь нее необходимо закрыть глаза — это обязательное условие, если нет умышленного желания лишиться зрения.

— Очень по взрослому, — прокомментировал молчание Адеи Лирен. — Чего ты от меня ждешь? Извинений? Тогда зря.

Он придержал ее за руку и заставил свернуть. Кажется, Аделайя все-таки сбилась. Демоны! Спасибо, конечно, но это ничего не меняет — она, как молчала, так и будет молчать.

— Никогда не делай поспешных выводов, лучше посмотри на ситуацию со стороны своего отца, бабки, а потом — с моей. — Больше Лирен не пытался заговорить.

Сохраняя тишину, они достигли сияющей арки усыпальницы и прошли внутрь. Множество магически тонированных зеркал на потолке и стенах отражали свет от входа, создавая иллюзию, что огромное помещение и вовсе необъятное. Из-за всех этих манипуляций складывалось впечатление, что на глаза упала мутная пелена. Постоянно хотелось проморгаться, но видимость лучше не становилась. Стелящийся по полу густой туман окутывал ноги едва ли не по колено. У Аделайи присутствовал бессознательный страх, что там, в этой дымке, есть что-то или кто-то живой. Наверное, поэтому, она стала каждый день надевать подаренные супругом высокие вязаные носки. Да-да, Лирен презентовал ей носочки. В тот бумажный сверток были завернуты именно они. Так становилось легче психологически: вроде как нижние конечности прикрыты и теперь Адее ничего не грозит; никто и ничто не схватит ее за щиколотки и не утащит в неизвестном направлении. Глупость, правда?..

Двадцать гранитных постаментов, каждый длинной примерно два метра стояли у противоположной от входа стены. Излучаемый ими зеленый свет впитывался в безжизненные тела, лежащие на холодном камне. Вот, что действительно страшно, а не чудовище, рожденное собственным подсознанием и обитающее в тумане.

Подойдя ближе, Аделайя сжала мать за руку, будто говоря: я здесь, рядом. Понятное дело родительница никак не отреагировала на этот жест. С трудом сдерживая слезы, Адея опустилась на пол, прислоняясь спиной к невысокому постаменту. Последние дни проходили у нее именно в этой позе и в состоянии полной прострации. Мгновение и Адея теряла всякое восприятие времени, пространства, реальности... Воспоминания о маме топят ее, не дают выплыть на поверхность и вдохнуть полной грудью так необходимый легким воздух. Она захлебывалась в калейдоскопе эмоций и боли. Лирен чувствовал это, пытался вразумить. Тщетно. Жалость к самой себе пересекала все границы.

— Остановись, — недовольно прорычал Лирен, дергая Адею за плечи вверх. Тряхнув, он обхватил ее подбородок пальцами и строго проговорил: — Вспомни первопричину, почему твоя матушка здесь.

— Она... Больна...

— Именно. Здесь ее тело лечит магия земли. Это долгий процесс, но он не имеет никакого отношения к смерти. Твоя мать — человек. Она по определению подвержена различным болезням. И уж точно ее продолжительность жизни превысила все мыслимые пределы.

— Мой отец эгоист, — согласно кивнула Адея, не сдерживая горьких слез, — он сам сказал мне об этом. Мама давно должна была умереть, а он не смог ее так просто отпустить. На протяжении трех веков, Лирен, трех веков он время от времени помещает ее тело в усыпальницу, душу заточает в камень сроком на двадцать-тридцать лет, чтобы потом она провела с ним год-полтора, а затем снова это пограничное состояние, которое хуже смерти. Это моя вина, что мама вовремя не попала сюда, — она обвела помещение пустым взглядом и вновь вернулась глазами к супругу. Адею будто прорвало, она начала говорить, говорить, говорить... — Мое рождение и взросление удерживало ее от необходимости лечиться. Отец перевернул землю и нашел временную замену этому состоянию анабиоза. Это лекарство замедлило развитие болезни на два с лишним десятка лет...

— Наличие этой болячки позволило тебе появиться на свет. Если бы не страх Маркуса остаться в одиночестве, ты бы не родилась. Твоя матушка умерла бы раньше. Всё в жизни происходит неслучайно. Рассуждай масштабно, а не так однобоко. Да и вообще, тебя ничто не смущает в истории твоего отца?

Адея непонимающе нахмурилась. От усиленной работы мозга она не заметила, как пальцы вцепились в кофту Лирена.

— Думай лучше, — подстегивал ее супруг. — Считай. Сколько лет твоему отцу?

— Пятьсот, — не задумываясь, ответила Аделайя.

— А бабке?

— Полторы тысячи.

— В среднем, сколько лет отведено магу?

— Две тысячи.

Лирен щелкнул Адею по носу.

— Запомни это число, — посоветовал он. — А теперь ответь на такой вопрос: ты хочешь видеть смерть своего дитя?

Тысячи мурашек пробежали по телу Аделайи от одной только этой мысли. Нет, нет и еще раз нет. Она последует за своим ребенком сию же минуту. В защитном жесте прикрыв живот руками, Адея отстранилась от Рэна.

— На что ты намекаешь?

— Я могу только предполагать, но, кажется, характер у тебя от матушки. Если это так, то самопожертвование у тебя на уровне рефлексов. Грильо не смог бы проворачивать все это, держа в неведении супругу, следовательно, она добровольно шла на излечение физической оболочки, вверяя твоему отцу душу на хранение. Триста лет — слишком большой срок, чтобы не успеть смириться с неизбежной смертью второй половины. Думаю, Маркус давно принял факт скорой кончины жены и готов был ее отпустить. А теперь поговорим о твоей бабке. Недаром она была так сильно против брака дочери-человека с Архимагом. Мое мнение, что Викельрии не нужны были свидетели ее горя. Обычный человек вскоре последовал бы за ее дочерью, а маг со своим долголетием, будет как живое напоминание об утрате смысла жизни, ее дитя. Могу предположить, что так же думала и твоя мать, поэтому добровольно ложилась в этот склеп, ожидая пока подойдет срок испустить дух Верховной Ведьме. Опять же, все это, просто догадки, не имеющие под собой никакой основы.

— Как бы я хотела думать как ты, — всхлипнула Адея. — Только меня терзают мысли, что я виной вот такого состояния мамы.

— Это только ее решение оставаться с вами все эти годы, — жестко отрезал Лирен. — Скажи, как часто ты виделась с матерью за последние три года?

— Выходные. Не каждые, но раз в месяц точно. Все каникулы, если не выезжали никуда на практику...

— То есть не так часто, как это хранит твоя память. По сути, Грильо давно начал работать в этом направлении — отлучать от матери, — он вынуждал тебя все меньше времени проводить в стенах родного дома. Проживание в общежитие способствовало этому. В данной ситуации изменилось немногое — твоя матушка все так же рядом с тобой, однако сейчас она в состоянии крепкого лечебного сна. Так к чему ты изводишь себя? Решай проблемы по мере их поступления. Никому не будет лучше, если ты продолжишь чахнуть в этой усыпальнице, гоняя в голове воспоминания десятилетней давности.

— Что мне делать? — буквально взвыла Аделайя, захлебываясь слезами.

— Живи, — лаконично ответил Лирен. — Ради себя, меня, ребенка и нашего общего будущего. Отправляйся в Лимес и обсуди все с подругой.

Как только разговор зашел за подругу и Пограничье, Адея резко перестала плакать. Вот о чем она совершенно запамятовала, так это о данном Рэну обещании. Судьбу матери она узнала, пора было писать заявление на академический отпуск и паковать вещи.

— Хм, относительно этого...

Вспышка ярости опалила внутренности. Аделайя поморщилась и постаралась проглотить комок, застрявший в горле. О да, ей не потребовалось произносить этого вслух, Рэн понял все с полувзгляда. Ни о каком путешествии не могло идти речи. Совесть и дочерний долг никогда не позволят Адее оставить мать в нынешнем положении.

— Не говори того, о чем впоследствии пожалеешь. Я могу заставить тебя подчиниться мне и догадываюсь, что ты этого не простишь, однако это сохранит жизнь всем нам и развяжет руки твоему отцу и бабке. Как бы обидно это не звучало, Адея, но ты ненужный балласт, за которым нужен глаз да глаз. Обидная жестокая правда. Смирись. Наша связь так же держит и меня за горло. Я не могу в полной мере проявить себя, не покалечив тебя. Будь благоразумна и согласись покинуть Таализ. Нет никакой гарантии, что Лимес тоже не подвергнется нападению Высшего. И все же я склонен верить, что существует некое вето, которое не дает демону сравнять с землей Пограничье.

— Нет.

Злость за объективно правдивые слова затопила все существо. А то она без него об этом не догадывалась! Аделайя старалась не подавать вида как ей обидно, но Лирену этого и не требовалось. Он все прекрасно чувствовал и продолжал внушать Адее мысль о необходимости уехать из города ради всеобщего блага.

— Упрямая малышка Адея, — совсем не по-доброму усмехнулся Лирен. — Ты подвергаешь всех нас опасности...

— Прекрати, — осадила супруга Аделайя. — Лирен, мое чувство самосохранения сдохло от тяжести долга. Тебе не удастся переубедить меня. Всё в жизни происходит неслучайно — твои слова. Делая вывод, могу справедливо заметить, что подобное моё решение должно к чему-то нас привести. Смирись. — В эту секунду Адея гордилась собой и своим красноречием.

— Ты еще в состоянии браво трепыхаться, — с толикой уважения заметил Рэн. — Похвально. И бесполезно. Не всегда нападение — лучшая защита. Обеспечение твоей безопасности...

— Знаю, знаю. Ты не устаешь мне это повторять. — Адея недовольно всплеснула руками. Ее огорчало, что супруг не пытается ее понять. — Не желаю больше все это обсуждать. Ты считаешь, что единственно верное мнение — это твое мнение. С меня довольно. Я устала и хочу отдохнуть.

В одну секунду мир перевернулся с ног на голову и обратно. Желудок подскочил вверх, потом опустился вниз и, наконец, его скрутило настолько, что Аделайя оказалась не в силах удержать внутри себя съеденный сытный ужин. Способ передвижения Рэна и раньше не особо нравился Адее, а с беременностью она вообще не спешила просить мужа побегать с ней на руках по периметру Академии.

Пока ее выворачивало у дерева, Лирен успел отпереть дверь и зажечь свет в доме. Скрывшись ненадолго внутри, он вышел с наполненным стаканом воды и поставил его на широкие перила. Опершись о косяк и сложив руки на груди, Рэн преспокойно наблюдал за тем, как Адею выворачивает наизнанку.

Дождавшись пока прекратятся последние спазмы, Аделайя утерла рот и, не заботясь о том, как жалко выглядит перед мужем, выпрямилась. С вызовом в глазах, она, пошатываясь, пыталась удержать равновесие на земле и смотрела на Рэна, что возвышался над ней, стоя на крыльце.

— До чего же ты строптивая, — бросил он, спускаясь.

Лирен подхватил ее на руки и, стараясь не особо кантовать, вернулся в дом. Захлопнув дверь ногой, он все так же медленно и обстоятельно поднялся на второй этаж и уложил Адею в кровать. Влажной тряпкой он обтер ее лицо и руки. Стало не в пример лучше.

— Я не поеду.

— Знаю. Так же как и то, что мне не удастся тебя уговорить. Отсюда и ярость.

— Это признание?

— Констатация факта, — миролюбиво и как-то примирительно усмехнулся Рэн. Он убрал прилипшие ко лбу Аделайи длинные прядки волос и провел пальцами по щеке. — Ты — моя головная боль.

— Догадалась уже, — довольно расплылась в улыбке Адея. — Поэтому-то ты от меня без ума, — зевая, сказала она, чувствуя, как ее поглощает уютная темнота. Безумный двухнедельный марафон логически окончен. Пора начинать жить настоящим, а не жалеть о том, что в свое время не сказала матери. Она свое еще наверстает. Потом. Возможно, что через сто лет, но Аделайя обязательно скажет маме, как сильно любит ее.

Ответ Лирена она услышала. Кажется. Точно сказать не могла — тягучая дрема уводила сознание в царство красочных снов, где желаемое легко выдается за действительное. "Наверное" — это вполне в духе Рэна. Но разговор зашел о чувствах — чего не переносит ее супруг. Так что вполне вероятно Адее послышалось. Возможно...

* * *

Лирен оставался подле жены ровно до тех пор, пока ее дыхание не стало ровным и глубоким. Сон — лучшее лекарство от всех болезней, будь то телесные раны или душевное расстройство. Подоткнув одеяло, и в последний раз поцеловав Аделайю в нос, Рэн направился на встречу с другом. Перед тем, как к ним присоединятся остальные лица, Рэн хотел обсудить с Кайя ситуацию у земель скэдов. Если верить последнему донесению из дома, то локары обретаются у границы на берегу реки, но пересекать ее не торопятся. Патруль днюет и ночует на противоположной стороне в любой момент готовый отразить атаку. Лирена мучил вопрос: почему отец бездействует. Информация, что Высший посетил Правителя с дружеским визитом — не подтвердилась, то есть никаких договоренностей или соглашений нет. Ниран также не появлялся близ дома... Так почему же Старейшины не надавили на отца и не заставили его убрать демонов с нейтральной земли, что отделяет их от Светлых?