Пантеон

Околонулевая

Но она существует.

Тейлор не могла управлять причинностью. Отчего-то она понимала, что для этого нужны другие Персоны. Но Лахезис... Лахезис заведовала выбором. Жребием. Стороной монеты. Случайностью. Вероятностью.

И покуда вероятность существовала... ею можно было управлять.

Усилием воли, она... она словно подняла ползунок вероятности вверх. Случайность. Неосторожность, спасающая жизнь.

За две с половиной секунды до своей смерти кейп Фейерверк поскользнулся на липком февральском снегу. Он дернулся в сторону, стремясь удержать равновесие и не упасть с крыши, и металлический осколок просвистел в десятке сантиметров около его уха. Фейерверк выругался и поспешил укрыться за вентшахтой.

Тейлор позволила себе улыбнуться. Одной смертью меньше. Стоит продолжать дальше.

Engeldammerung 1.06

И она продолжила. Не имея ни малейшего представления о времени, что текло для нее словно кисель, ее разум перемещался от одной точки к другой, выискивая возможности, небольшие, случайные вероятности, которые могли бы что-то изменить.

Она не успевала спасти всех. Даже так — она была лишь одним разумом, ей не хватало многозадачности, всезнания. Иногда ее вероятностей не хватало, чтобы отвести смерть. Абсолем погиб от упавшего на него куска здания, выбитого Симург, начавшей бомбардировку города объектами, поднятыми со дна залива. Не было вероятности, которую бы она сумела найти, не было обходного пути или иного решения. Исход, который она не могла изменить.

Атропос перерезала его нить.

Тейлор была так увлечена, столь занята спасением тех, кого она могла спасти, что не заметила, как начали прибывать первые раненые. Бродяга прибыл вместе с несколькими кейпами первой волны, кого задело ответными атаками Симург, но чье ранение не было смертельным. Спустя некоторое время прибыли и другие движки, назначенные для эвакуации раненых.

Она почувствовала, как кто-то трясет ее за плечо. Сила Лахезис, наваждение, даруемое ею, состояние трансцендентности, созидаемое из иллюзорного всезнания, вмиг разрушилось, возвращая ее в реальность.

Тейлор обернулась, взглянув на лицо Панацеи. Кейп-медик молча кивнула в сторону коек, на которых расположились раненые, не удостоив Пантеон даже словом. Впрочем, слова сейчас были не нужны. Она понимала, что от нее ждут. Кого от нее ждут.

Зал, лишенный окон и освещаемый лишь искусственным светом электрических ламп, озарился светом настоящего солнца.

Богиня-мать, Богиня-роженица, мать Солнца, повелительница неба и покровительница плодородия вновь вступила на грешную землю. Минули тысячелетия с того момента, когда ее слава была в зените, не осталось даже жалкой горстки верующих в нее, но ее воля все еще была тверда, а силы — велики.

Ее соколиные крылья сделали пару пробных взмахов, разгоняя прохладный воздух. Изида взглянула на Тейлор, словно спрашивая разрешения. Пустая формальность, не более того, она сама желала этого. Но после Люцифера и Алисы... Это был красивый жест.

Пантеон кивнула, дозволяя Персоне приступить к лечению.

Приподнявшись над полом, едва касаясь земли полами хитона, Богиня проделала путь на середину комнаты.

Дело ваше благо, защитники Маат.

Свет меж бычьих рогов на миг стал ярче. Тейлор ощущала его. Такое теплое, родное, приятственное ощущение, сравнимое с объятиями матери.

Этот свет объял комнату, исцеляя и даруя отдохновение уставшему телу и разуму, принося надежду и забирая напряжение и скорбь. Такова была сила исцеления богини-матери. Таков был ее свет.

Глядя на это Панацея только и могла что устало вздохнуть, испытывая острое чувство профессиональной зависти.

Однако Тейлор ее уже не слышала, вновь погружаясь в мир вероятностей.

Удостоверившись, что предвидение Симург подавлено силой Лахезис, Протекторат приступил ко второй фазе плана. Протекторат все еще был настроен на то, чтобы не пустить Симург в город, поэтому первоочередной задачей стало обеспечить нахождение Симург в заливе.

Одновременно с нескольких точек в городе стартовали те немногочисленные кейпы, способные к сражению с Симург в ближнем бою и могущие выдержать ее Крик хоть сколько-нибудь значительное время.

Одновременно с этим отряд Стрелков открыл беглый огонь по Симург, стремясь сковать ее движения. Несмотря на то, что выстрелы практически не причиняли вреда Губителю, они, тем не менее, были более чем эффективны против ее "орбиты" из обломков кораблей поднятых со дна залива.

Однако Губитель не собирался следовать их планам столь легко. Губители могли быть кем угодно, но они обладали интеллектом. Потому они и были столь опасны — ибо могли успешно противостоять кейпам не только в плане сил и выносливости, но и, зачастую, в плане интеллекта. Особенно это касалось Симург.

В тот самый момент, когда группа ближнего боя находилась на полпути, Губитель, словно потеряв всю свою способность к левитации, рухнул в воду, мгновенно скрываясь под ее толщей.

Симург нырнула в воду.

— Она под водой! Движется в сторону города! — прозвучал по рации голос Дракон, следящей за немночисленными станциями гидролокации, которые находились в заливе на всякий случай.

Такой трюк выглядел несколько необычно для Симург. Полностью ожидаемый ход от Левиафана и Бегемота, которые пользовались подобными способами передвижения намного чаще, чем кому-бы то ни было хотелось, но нечто новое для крылатой.

Подобный трюк сводил на нет большинство планов по защите города, поскольку пока Симург находилась под водой — достать ее было практически невозможно.

Тейлор следила за всем происходящим, словно находясь перед огромной тактической картой, где горящими огоньками судеб были отмечены все участники битвы, кроме, собственно говоря, их противника.

В один миг Тейлор увидела, как изменились судьбы кейпов, расположеных на набережной. Стопроцентные вероятности смерти в течение двух минут.

Она попробовала изменить вероятности, но это не помогало — общая вероятность смерти не снижалась до тех пор, пока кейпы оставались на своих местах.

Не имея особого выбора, Тейлор вышла из своего полутрансцендентного состояния и прикоснулась к часам.

— Вызов. Дракон.

Спустя полсекунды ожидания, ей ответили.

— Пантеон?

— Симург атакует набережную в том квадрате где находятся Кайзер и Крюковолк.

— Насколько эта информация точна?

— Так сказала Лахезис, — строго говоря, это была ложь, но способ получения этой информации было довольно сложно объяснить, не теряя драгоценное время.

— Информация принята. Благодарю. Это все?

— Они погибнут, если не переместятся.

Дракон молчала несколько секунд, видимо что-то делая.

— Поняла. Еще информация?

— Больше нет.

— Конец связи.

Тейлор вновь воспользовалась силой Лахезис, чтобы взглянуть на линии вероятностей. Угроза для Кайзера, Крюковолка и еще десятка кейпов миновала, оставляя их линии судеб в пределах допустимых значений.

Наверное, могло показаться странным, что Тейлор пеклась о жизнях кого-то вроде членов "Империи 88". Нет, она прекрасно помнила слова Триумфа о Перемирии Губителей, однако она сомневалась, что кто-то смог бы обвинить ее в том, что она ничего не сделала, чтобы предотвратить эти смерти... Но она предпочитала не думать о моральной стороне этого вопроса, сосредоточившись на сохранении как можно большего количества жизней

Пантеон чувствовала, что что-то тут не так. Слишком легко все проходило. Именно так, как она задумывала. Не могло быть все так легко в столкновении с кем-то вроде Симург.

И, словно в ответ на ее слова, карта вероятностей ее мысленном понимании вдруг превратилась в новогоднюю елку.

Одна за одной вероятности смерти тех или иных кейпов моментально возносились в стопроцентную зону поражения, после чего гасли так быстро, что Тейлор даже не успевала среагировать.

Это было странно. Словно Симург меняла свои намерения и действия каждые несколько миллисекунд.

Но чего она таким образом добивалась?

Тейлор не могла этого понять. Слишком мало она знала о том, как действуют и мыслят Губители.

Она даже начала сомневаться в том, где крылатая выйдет на поверхность. Возможно, Симург использовала... что бы она ни использовала, именно для того, чтобы сбить ее с толку.

Но Губитель действительно вышла там, где и планировалось. Серебристой ракетой вырвалась из пучины волн, взмывая в небо и оказываясь прямо перед барьером Нарвал, спешно переброшенной в этот квадрат.

Однако было уже поздно. Телекинез Симург добрался до действительно больших и прочных материальных объектов.

Асфальтовое покрытие, фонарные столбы, в спешке оставленные ларьки — все это взмыло в воздух, поднятое силой Губителя, и мгновенно направилось в сторону...

Госпиталя.

Все эти снаряды, запущенные Симург — все они были направлены в сторону ее местоположения.

В панике Тейлор как можно быстрее сместила свое восприятие в сторону ее собственного местонахождения, чтобы обнаружить как вероятности вокруг нее становятся смертельными.

Барьер, поднятый вокруг госпиталя, отбил первые снаряды Симург, а подоспевшая группа поддержки в виде Триумвирата и компании начали теснить ее обратно в залив, но Симург уже сосредоточилась на своей цели.

К своему ужасу Тейлор поняла кто являлся этой целью.

Врата на границе ее сознания начали открываться шире. Энергия. Она чувствовала ее. Чувствовала, как она бурлит внутри нее, как она пытается найти выход. И те, кто таятся за границами ее бессознательного, те кто жаждут вновь ступить в мир материального — они блуждают около Врат, предлагая свою силу взамен на еще один шанс обрести плоть.

И раз уж весь план летит к чертям, а Губитель нацелился конкретно на нее, возможно стоит показать миру тех самых чертей, к которым так стремятся все людские планы?

В этот раз Дракон ответила быстрее.

— Что произойдет, Пантеон?

— Я — ее цель. Она будет атаковать госпиталь, пока не убьет меня.

— Мы усилим оборону, перебросим к вам Нарвал...

— Я сама пойду в атаку.

[Персона]

Он снова был здесь. Невыразимо прекрасный и сияющий во всем своем невозможном великолепии невинности, совмещенной с совершенством зрелости. Он тот, кто выше человека, выше всех людей, что когда-либо были созданы Богом. Он — его Первое Творение. И его величайшее разочарование.

Тысячелетия Прошли С Тех Пор, Как Я Лишился Крыльев.

Engeldammerung 1.07

Когда человеку не во что верить — он верит в Бога. Вера в предопределенность, высший замысел и умысел, оправдание даже страшного поступка именем Его, во Имя Его всегда казалась людям гораздо привлекательнее идеи о том, что все что творящееся в мире под Луной — лишь деяние их собственных рук и помыслов.

Тысячелетиями идея, рожденная в уме неандертальца, увидевшего, как расколовшая небеса молния подожгла неудачливое древо, зрела в умах и сердцах бесчисленных поколений, подменявших объяснения непознанного идеей о трансцендентности механики сущего, облекая себя в слова и поступки, обрамляя в обложки и орнаменты, облачая в латы и сутаны. Но даже в век, когда завеса тайн непознанного озарилась светом науки, всегда находились те, кто прятали кусочек этой тени под полами собственных ряс, проповедуя недопустимость вмешательства в дела Божьи.

Шло время — и все повторялось по кругу. Проповеди становились громче, а голос разума — тише. Свет науки сменялся неровными отблесками пламени сияющих костров. Человек всегда находил новых Ведьм, чтобы винить их в делах, идущих против Воли Его. Праведный хор умолкал, благоговейно взирая на священные костры, и голоса одиночек вновь звучали среди толп.

И среди этого бесконечного цикла из повторения старейшей из ошибок человека всегда существовал он. Безликий и одаренный тысячью имен. Корень зла, первопричина и следствие человеческой концепции "зла", "неправильности". Он — всегда существующий за пределами уравнения человеческой веры, бездонный колодец проклятий и обвинений во всех грехах и невзгодах, тот, кому вверяются души большинства. Первый Сын — и Последний Палач. Созданный с Первой Зарею — и тот, кому суждено увидеть Последний Рассвет рода людского.

Несущий Свет.

Люцифер.

Когда человеку не во что верить — он верит в Бога. Но даже тот кто не верит — не способен не поминать имя Дьявола. Вечный узник собственной вотчины покинул свою несуществующую темницу, чтобы вновь быть узретым родом людским.

Его Явление было сродни землетрясению, с одним только отличием, что повлияло оно только на тех, кто одарен разумом.

Невидимая волна ледяного воздуха пронеслась словно сквозь тела и разумы людей, пронзая их естество ощущением присутствия.

Поле боя замерло, скованное неоспоримым фактом присутствия невозможного. Даже Симург, существо столь далекое от человечества, насколько позволяет сам факт разумности, остановила на миг безжалостную телекинетическую бомбардировку, пытаясь принять факт существования еще одного объекта, не имеющего истории и не существующего в ее сбоящей модели будущего.

Однако всеобщее оцепенение было кратким. Всего несколько жалких секунд, прежде чем мир вновь ожил собственной жизнью, реагируя на его присутствие.

Часы на руке у Тейлор ожили входящим сообщением.

— Пантеон. Что. Это. Было?

Девушка ответила:

— Ваш план не сработал. Она уже в городе. Я решила, что могу вам помочь.

Тысячелетия Прошли С Тех Пор, Как Я Лишился Крыльев.

Голос из его уст слышался музыкой для ушей каждого, кого достигал. Приятнейший из всех, он звучал роднее шепота матери и велеречивей гласа самого одаренного из ораторов.

Люцифер вновь, впервые за вечность, оглянулся, рассматривая город, раскинувшийся перед ним. Измышленный в те времена, когда человечество еще не узнало тайны плавления железа и довольствовалось мягкой бронзой, он взирал на величественные здания из стали, стекла и бетона, глядя на то, чего смертный род добился с его... помощью.

Однако Гордыня — Грех Мой.

И то было воистину так. Первый Гордец, ее изобретатель, он был величайшим из них. Он находил ее во всем, что хоть в какой-то степени являлось частью его или следствием его деяний. И человек, жалкий смертный, наделенный частью той силы, той власти, что Отец даровал им в своей безмерной глупости, тоже был частью его гордыни. Он был с ними всегда. Манил их, сводил с праведного пути, развращал и ожесточал. Они говорили с ним, отдавали свои души за свои мелочные желания, за талант и злато. Сопротивлялись и сражались с наваждениями. И потому он был Горд ими, их подъемом и упадком, их душами, погрязшими среди его паутин и ловушек, все глубже увязавшими в лабиринтах новых пороков. Горд бесчисленным Содомами и Гоморрами, что уже не выжечь с лица Земли. Все это было Его Гордостью.