Еретик. Книга 2

— Ох, да основное я поняла! — отмахнулась Фелис. — Не стоит искать лишних сложностей, душенька. Вопрос был очень простой, и ответили на него самым подходящим образом. Это я и ожидала услышать. Остальное — детали, которые пусть эти двое выясняют между собой.

Рени хотела возразить, но отчего-то промолчала, медленно убрав камушек и понуро опустив голову.

«Я не закончила», — с печалью подумала она, однако злости на нетерпение тети не испытала. В конце концов, она ведь действительно ответила на тот вопрос, который интересовал Фелис. Да и перебила тетя не специально, а оттого, что собственные мысли о счастливом будущем, должно быть, уже захлестнули ее. Фелис была из тех, кто воспевал любовь и счастье не хуже любого менестреля.

— Не грусти, душенька, — обратилась Фелис к Рени, неправильно истолковав причину ее понурого взгляда. — Не сомневаюсь, и для тебя кто-нибудь найдется. И даже не такой дуралей, как его сиятельство у Элизы. Ты же у нас красавица! Ах, как все прекрасно складывается! Я оставлю вас с легким сердцем. Вы сможете о себе позаботиться. Элиза тебя в обиду не даст, а Элизу не даст в обиду Гийом. Правда, за ним самим бы еще кто присмотрел. — Она небрежно махнула рукой. — Впрочем, он уже достаточно возмужал, чтобы суметь сделать все правильно. — Фелис вновь расплылась в улыбке. — Ах, как хорошо! Спасибо тебе, Рени.

Она взяла из кулька кусок медового хлеба и с наслаждением принялась за него, запивая чуть остывшим напитком из трав и сушеных ягод.

Рени, тихо вздохнув, допила содержимое глиняной кружки, прижала к себе мешочек с рунами и вежливо ответила:

— Рада помочь.

Получив в ответ теплую одобрительную улыбку, она легкими шагами дошла до комнаты и притворила за собой дверь.

‡ 1356 ‡

Руан, Франция

Год 1356 от Рождества Христова

С момента возвращения Вивьена в Руан миновало несколько месяцев. По счастью, объяснение с Кантильеном Лораном прошло без осложнений. Епископ услышал, что отец Вивьена скончался, так и не дождавшись от своего сына разговора по душам, и не стал задавать много вопросов. Он лишь выразил соболезнования и посоветовал молодому инквизитору возвращаться к службе.

Вивьена не оставляла мысль, что сам Господь благословил его путешествие: стоило ему покинуть Каркассон, как в скором времени — в сентябре — Черный Принц начал активные военные действия в Лангедоке и Аквитании. Графство Арманьяк, пригороды Тулузы и предместья Каркассона и Нарбонны подверглись жестокой атаке. Тем временем английский король совершил рейд в графство Артуа, и местное население ужаснулось его военной мощи. Англичане старались запугать своих врагов и открыто демонстрировали силу. Становилось ясно, что готовится крупное наступление, и на этот раз Нормандия могла оказаться под угрозой.

Каждый новый день во Франции был тяжелее предыдущего. Цены на хлеб неумолимо ползли вверх, что лишь усиливало страх народа. Вытоптанные или выжженные поля были временно непригодны для вспахивания, количество мельниц после нападок англичан существенно сократилось. А даже тот мизер зерна, который удавалось производить, было слишком сложно и небезопасно перевозить по одичавшим, наводненным разбойниками дорогам.

Города, как могли, старались укреплять свою защиту, но денег катастрофически не хватало. Французский ливр почти ничего не стоил, а нужды только росли. Королю требовалось поддерживать армию, города нуждались в постоянных гарнизоны, чтобы отражать возможное нападение англичан. Попытка созванных Генеральных Штатов ввести и собрать военный налог не увенчалась успехом. Франция оказалась на пороге великого кризиса, и каждый ее житель ощущал это по-своему.

Кантильен Лоран, созвав своих помощников, заявил, что теперь вести допросы нужно будет особенно тщательно, ведь страна переживает тяжелое время, а это значит, что каждый ее обитатель будет искать утешения и спасения теми способами, которые сочтет возможными и доступными. Ересь была одним из таких способов.

Ересь.

Всю дорогу из Лангедока Вивьен вновь и вновь вспоминал рассказ Жозефины Байль. История ее дочери поразила его до глубины души. Не меньше поразила его и жестокая правда. Ансель де Кутт… Ансель Асье — катар. Еретик. Преступник, который должен быть немедленно арестован. В том, что Ансель Асье и их с Ренаром учитель фехтования — один и тот же человек, не было никаких сомнений. Слишком много совпадений, слишком многое — теперь Вивьен это понимал — выдавало в Анселе катара даже по его поведению. Вновь и вновь вспоминая его уклончивые речи, его строгость и сдержанность, его черные одежды и его особенное осуждение любых проявлений телесной близости, Вивьен с отчаянием понимал, что один из их лучших с Ренаром друзей еще двадцать семь лет назад должен был попасть на еретический костер.

«На моем месте ни один инквизитор не мешкал бы», — понимал Вивьен. — «Ни один не стал бы проявлять снисхождение к катару! Если я скрою свои доказательства и не расскажу о них Лорану, я и сам стану соучастником».

И все же, вспоминая уроки Анселя и беседы с ним, Вивьен сжимал кулаки от отчаяния, понимая, что не сможет так просто сделать выбор между еретиком и инквизицией.

«Я должен на него посмотреть», — думал Вивьен, чувствуя, как в его душе клокочет чернильно-черная ярость, сдержать которую всегда было так трудно. — «Должен заглянуть ему в глаза, должен понять, должен сделать выбор».

Встретиться с Анселем удалось не сразу после возвращения. Некоторое время он не появлялся в отделении инквизиции, да и работы у Вивьена и Ренара оказалось слишком много. На фехтовальные занятия, в которых они оба поднаторели, попросту не оставалось времени.

Лишь в середине осени 1355 года молодые инквизиторы сумели встретиться со своим учителем.

Заметив Анселя, Вивьен почувствовал в груди неприятную, тянущую боль. Учитель явился все в тех же черных одеждах, на лице его застыло привычное спокойствие и это несгибаемое, ему одному свойственное праведное смирение. Но при этом — будь она неладна! — в его глазах блеснула искренняя радость при виде учеников. Весь его вид словно говорил: «как же я скучал!», и это было невыносимо. Вивьен прекрасно знал, что чувства Анселя искренны. Если рассматривать идеологию катаров и ту острую ей приверженность, о которой поведала Жозефина Байль, Ансель вообще никогда не лгал. Он мог говорить уклончиво и обозначать лишь часть правды, но врать — особенно в том, что касалось любви и дружбы — он бы никогда не стал.

Быстро поздоровавшись с Ренаром, Ансель надолго задержал взгляд на Вивьене. Он не спешил приближаться, держался на расстоянии и изучающе смотрел на ученика. Вивьен также не торопился подходить к нему. Зрительный контакт он выерживал не без труда, пытаясь разграничить в своем разуме «Анселя-друга» и «Анселя-преступника».

Где проходила эта граница? Существовала ли она? Чем дольше Вивьен размышлял об этом, тем сильнее укреплялся в мысли, что ее не было.

Наконец, Ансель сделал несколько шагов к ученику, а затем, помедлив, заключил того в крепкие объятия.

— Вивьен, — тихим, приглушенным голосом произнес он. — С возвращением тебя, мой друг. Знаю, ты вернулся уже давно, но я не имел возможности отметить это прежде. Я очень рад, что ты в порядке. — Он отстранился, оставив одну руку на плече ученика. — Это было рискованно — отправляться в путь в такое неспокойное время, но, вижу, Господь благословил твое путешествие.

Вивьен заставил себя улыбнуться.

— Да, — кивнул он. — Его милостью я добрался домой в целости.

— Как путешествие в Клюни? — с искренним участием поинтересовался Ансель. Вивьен помрачнел.

— Не так хорошо, как хотелось бы.

— О… — Ансель сочувственно сдвинул брови, убирая руку с плеча ученика. — Мне очень жаль, Вивьен.

— Да. Мне тоже.

Заметив, что ученик бросает короткий взгляд на Ренара, Ансель снисходительно улыбнулся и склонил голову.

— Твое недовольство вызвано моей осведомленностью?

Ренар, услышав это, укоризненно прищурился, глядя на Вивьена.

— Ты не говорил держать твою поездку в тайне, — заметил он. — Но если на то пошло, я о ней не болтал.

Вивьен испытующе посмотрел на Анселя, и тот, понимающе кивнув, предпочел объясниться:

— Прости мне мое любопытство. Знаю, поездка в Клюни была для тебя личным и важным делом. Но я поинтересовался ею лишь потому, что не мог не заметить твоего отсутствия на занятиях. Мне рассказал епископ Лоран, когда я осведомился у него лично о состоянии твоего здоровья. Я подумал, что ты мог захворать, и готов был помочь всем, что было в моих силах. Его Преосвященство поведал мне, что ты отсутствуешь по другой причине.

Вивьен вздохнул.

— Ты переоцениваешь мое недовольство, Ансель. — Он попытался улыбнуться. — Твой вопрос о Клюни вызвал неприятное воспоминание, не более того. Мне кажется, не стоит заострять на этом внимание и отнимать время у занятия.

Эта идея была встречена согласием.

За время тренировки Вивьен почти забыл о том, что услышал в Каркассоне. История катарских домов в Нижнем Городе сейчас казалась ему лишь дурным сном, а Ансель де Кутт — его друг и учитель — был реальным человеком, по которому Вивьен по-настоящему скучал все это время.

«Он еретик», — тревожно прозвучало в голове Вивьена. Мысль заставила его на миг потерять контроль и позволила Анселю сбить его с ног умелой подсечкой. Он тут же подал поверженному противнику руку и улыбнулся.

— Не отвлекайся, — поддразнил он.

Вивьен несколько мгновений медлил, прежде чем взяться за протянутую руку.

«Я не смогу! Господи, смилуйся и прости меня, я не смогу сдать его Лорану!» — отчаянно подумал он. Однако развивать эту мысль в пылу схватки было сложно, и Вивьен решил оставить ее на время.

Теперь, когда оба ученика Анселя стали неплохими бойцами, тренировочные схватки стали более ожесточенными, приближенными к реальным. Ренар почти не путался в сутане, а Вивьен не пытался перехватить меч неподобающим образом. Их техника все еще уступала многолетней практике Анселя, однако теперь после занятий их учитель изрядно уставал и, казалось, только и ждал того момента, когда они — в случае, если у юных инквизиторов выдастся пара свободных часов — проведут время за совместным отдыхом, предавшись беседам в таверне неподалеку.

Однако сегодня времени на отлучки не было.

Заложив меч за пояс, Вивьен — на этот раз искренне — улыбнулся Анселю.

— Ты надолго в Руане? Или снова почти сразу вернешься в Кантелё? Твой ученик, надо думать, недоволен твоими частыми поездками сюда.

— Я думал позволить себе провести здесь хотя бы пару дней. Я приезжаю в Руан не такие часто, как хотелось бы. Но граф и графиня де’Кантелё искренне жаждут моего возвращения каждый раз — их сын отличается крутым нравом, и мало у кого находится достаточно сил и терпения, чтобы управиться с ним.

Вивьен понимающе кивнул.

— Ясно. А где ты остановился?

— Я еще не определился с местом, — признался Ансель.

— Насколько я знаю, на постоялом дворе, где живу я, сейчас есть комнаты. И цена сходная. Можешь поселиться там — думаю, там тебе будет удобно. Не графские владения, конечно, но…

— Я не притязателен, мой друг, мне не требуются королевские хоромы. — Ансель благодарно улыбнулся. — Спасибо, что навел на мысль. Думаю, я последую твоему совету.

Вивьен отозвался лишь коротким кивком.

* * *

Вернувшись со службы к вечеру, Вивьен всеми силами попытался не наткнуться на Анселя. Ему требовалось время обдумать свои смешанные чувства и прийти к решению, которое могло спасти или отнять жизнь его близкого человека.

В своей комнате на постоялом дворе Вивьен долго не мог уснуть, и сегодня бессонница нимало не удивляла его. Он вставал с постели, расхаживал из стороны в сторону, пытался взвешивать аргументы, отрешившись от личных чувств, но так и не мог прийти к окончательному выводу, и это злило его больше всего.

«Будь таких инквизиторов, как ты, хотя бы по одному в каждом городе Франции… многих костров удалось бы избежать».

— Дьявол! — в сердцах выругался Вивьен, стукнув кулаками по столу. Он бросил обессиленный взгляд на книги по сарацинской культуре, которые никогда не нашел бы без помощи Анселя.

Глубоко вздохнув, Вивьен оделся и вышел на улицу. Говорят, свежий воздух способен привести мысли в порядок, но вовсе не на свежесть ночи возлагал свои надежды молодой инквизитор. Он догадывался, что сегодня сон не идет еще к одному человеку.

Ансель стоял у ограды постоялого двора и созерцал ночное небо. Если он и услышал, что к нему кто-то приближается, то виду решил не подавать. Вивьен остановился на расстоянии трех шагов от учителя и заговорил, не дожидаясь, пока тот к нему повернется.

— Я знал, что найду тебя здесь, — сказал он, и голос его прозвучал мрачнее, чем ему хотелось бы.

— Я тоже предполагал, что ты меня найдешь, — смиренно кивнул Ансель, поворачиваясь. — Учитывая твои проблемы со сном, то, что ты появишься здесь, было ожидаемо.

— Проблемы со сном, — невесело усмехнулся Вивьен. — Ты не устанешь говорить о них, да?

— Не устану, — качнул головой Ансель. — Они меня беспокоят.

— Я к ним привык.

— Нет, не привык, — нахмурился Ансель. — Тебе тяжело, и я это вижу. Хотел бы я помочь, но, к сожалению, не представляю, как это можно сделать.

Вивьен закатил глаза и устало вздохнул. Это — совершенно не то, о чем он хотел поговорить.

— Если знал, что я не сплю, отчего не зашел сам?

— Памятуя все о тех же проблемах со сном, я решил, что ночь для тебя время весьма деликатное, и в случае, если ты все же победишь бессонницу, навязывать тебе свое общество будет дурным тоном.

Вивьен криво ухмыльнулся. Казалось, Ансель оттачивал и взвешивал каждое свое слово. Он никому не доверял — особенно после того, что произошло в Каркассоне. И ведь даже при этом недоверии держался дружественно и, похоже, действительно беспокоился о бессоннице своего ученика.

— Пройдемся, Ансель? — предложил Вивьен. Он не хотел, чтобы их разговор состоялся так близко к постоялому двору.

— Почему бы и нет, — отозвался тот.

Они медленно направились в сторону Нотр-Дам-де-Руан по пустынным ночным улицам. Удалившись на достаточное расстояние от постоялого двора, Вивьен нарушил молчание: