— Ты долго там торчать будешь? — Спросила Арина через стол.
— иду. — Буркнул я, и, обойдя Катю, которая почему-то не сидела, а стояла, добрался до своего кресла и плюхнулся в него.
— Ты чего стоишь? — Спросил я девушку. — Присаживайся.
— Спасибо. — Поблагодарила Катя, выдвинув кресло, устроилась за столом. — Чем занимались?
— Так, — снова заговорила Арина. — Павел или Шура, кто-то из вас сядет рядом со мной.
— Давай я. — Выдвинул свою кандидатуру Павел.
— Тогда проходи сюда. — Предложила Арина.
— Погоди, погоди! — Остановил Павла Алексей. — Арина, двое слепых для тебя будет многовато.
— В каком смысле? — Не врубилась та.
— В смысле обслуживания за столом. — Уточнил Алексей, криво улыбаясь.
— А-а-а... Усекла. Только ты не понял. Смотри. Шура возле тебя. Мне до него тяжело дотянуться. Поэтому помогать ему сможешь только ты. Павел рядом со мной и с тобой...
— Понял. — Остановил девушку Алексей. — А за Григорием присмотрят Катя и ты.
— Угу. — Кивнула девушка.
Алексей помог Павлу пройти. Усадил Шуру, лишь после этого присел сам.
— Теперь будем ждать нашего обеда. — Сказал он.
— Алексей, — обратился к парню Валентин. — Ты знал, что Павел с Шурой хотят поменяться местами?
— Их намерения мне не были известны. Но я подумал, что им наша компания куда приятнее и предложил им переселиться к нам. А Михаила я даже не видел. Поэтому и для меня его желание поменяться местами, оказалось неожиданным.
— А как тут официанты узнают, где какой стол? — Спросил я, желая увести разговор в другую колею.
— На столах стоят таблички. — Ответила Арина.
— Хм. Выходит, у меня первое место за первым столом?
— Нет. Седьмое. — Опустила с небес меня Арина.
— и стол не первый. — Сказал Алексей.
— Как это? — Теперь не поняла Арина.
— Вон, смотри. — Он указал куда-то ей за спину. — На стене у тебя над головой табличка.
— А, понятно. — Сказала девушка, приподнявшись и разглядывая табличку. — Я почему-то её раньше не замечала.
— Не хотела, вот и не замечала. — Хмыкнул Алексей.
— Ты у нас психолог? — Поинтересовался Шура.
— нет. Я по жизни математик. Хотел быть астрономом, но здоровье не позволило.
— А какая разница здоровью, какой наукой заниматься? — Недоумённо поднял бровь Шура.
— Наблюдение за звёздами, ночным небом в городе невозможно. Засветка большая.
— Понял. — Кивнул Шура.
— Так. Здесь написано: "р-4, с-1, м-6". Получается: ряд четвёртый, стол первый, место шестое. Понятно. Коротко и ясно.
— А где таблички для первых мест? — Спросил Шура.
— Посреди стола есть ячейки, в которые вставлены таблички с номерами мест. — Пояснил Валентин. — Напротив тебя тоже есть. Протяни руку. Ага. Поймал?
— Поймал. — Ответил Шура. — Они, как флажки?
— Да. — Ответил Алексей и добавил: — Небольшие. На чёрном фоне белые цифры, повёрнуты к проходу.
— А как на тех столах, где позади нет стены? — Спросил я.
— Там стол вокруг колонны. — Пояснил Алексей.
— Хм. Хорошо придумано. — Заметил Павел. — Грамотно, экономно, выгодно. Как для нас, пользователей, так и для укрепления здания.
Подошли официанты и принялись накрывать на стол. Мы притихли.
— Ну, что? Поехали? — Предложил Алексей, когда все тарелки были расставлены по своим местам.
И мы занялись обедом. Застучали ложки, вилки, ножи. На удивление, здесь кормили очень вкусно. Не то, что в интернате. К тому же порции были куда большего объёма. Однажды заказав себе двойную порцию, я больше так не шутил. Откуда мне было знать, что они такие громадные.
— Тебе разрезать бифштекс? — Спросила Арина.
— А у меня бифштекс? — Удивился я.
— Да. — Ответила девушка, разрезая мясо на мелкие кусочки. — Ты же сам вчера заказал.
— Я?! — Неподдельно удивился я.
— Ну, не я же. — Улыбнулась Арина.
— Хм... — Только и смог высказаться я.
— Что делаем после обеда? — Спросил Валентин.
— А у тебя есть предложение? — Поинтересовался Павел.
— Ну... — Замялся Валентин. — Поиграть хотелось бы.
— Много играть нельзя. Время ограничено. — Напомнила Арина.
— Сколько? — Тут же встрял с вопросом Шура.
— Не знаю. Ответила Арина. — Предполагаю, что не больше четырёх часов в сутки.
— Если ты не достиг десятого уровня. — Добавил Алексей.
— Не. Не десятого. — Расстроился Шура.
— А ты не расстраивайся. — Посоветовала Арина. — Надо поддерживать ещё и физическую форму. Иначе тебя до капсулы вообще не допустят.
— Это каким же образом? — Спросил Шура.
— Очень просто. — Улыбнулась девушка. — Заблокируют тебе вход в комнату с капсулой, и будь здоров. Так что советую заняться собой. Отдохнуть. Почитать. Может поплавать в бассейне.
— Ограничения можно снять и раньше десятого уровня. — Наконец подала голос Катя.
— Это как это? — В один голос спросили Алексей и Павел.
— Дать техникам на лапу. И все дела. — Пожала плечиком Екатерина.
— А если узнают? — Вкрадчиво поинтересовался Павел.
— Каким образом? — Уточнила девушка.
— Твоё игровое время отображается не только в твоей капсуле, но и на пульте твоей охраны и врача. Причём, реальное время. Там ничего не подделаешь. — Пояснил Павел. — Я сначала думал, там кнопка есть. Типа, поднятая крышка, значит, игрок не в капсуле. Опущенная, значит, играет. Но там такой кнопки нет. Видимо, всё построено на фотоэлементах. Но скорее всего что-то гораздо круче. Не станут здешние спецы на такую мелочь размениваться.
— А ты не подумала, что отключение одного автоматически отключает и некоторые другие функции? — Спросил я.
— Во! — Поднял палец вверх, Павел. — Правильное замечание. В этом-то и таится ответ. Главное слово здесь: "некоторые". Тебе известно какие?
— Ну-у-у... — Растерялась Катя.
— Вот тебе и "ну". — Поставил точку в споре Павел. — ладно. Все поели? — Тогда, может, выдвинемся в фойе? Там и решим, что делать дальше.
Я выбрался из-за стола с каким-то непонятным чувством: толи удовлетворения, толи наоборот...
— А почему ты сам не пользуешься ножом? — Беря меня под руку, спросила Арина.
— Не умею. — Ответил я и разъяснил: — Дело в том, что зацепить или нацепить на вилку не трудно. Куда труднее отрезать. Во-первых, ножи везде тупые. Они же не рассчитаны на нас, слепых. Концы у них закруглённые, не воткнёшь. Остриём ножа легче определить место, откуда надо резать, а увеличенным, да ещё и круглым концом ножа ни фига не поймёшь. И режущая кромка там, фиг знает, где начинается. А во-вторых, ёрзая по тарелке, я весь гарнир на стол вывалю. Зрячий же видит, что и как он делает. А мне что, рукой лапать? Поэтому большинство слепых, если не идиоты, просят посуду, тарелки или миски, глубокие, чтоб не вывалить ничего на стол.
— извини. Не знала. — Покаялась девушка.
— Ерунда. — Отмахнулся я. — Большинство живущих на земле не знают этого, и ничего. Не страдают.
— Да они и не интересуются этим. — Поддержал нашу познавательную беседу, прислушавшийся к нам Шура. — Им вообще мы по барабану. им сенсацию подавай. Как вы газ зажигаете? Как вы чай наливаете?
— А как мы прикуриваем их не интересует. — Усмехнулся я. — Зато как детей делаем, чуть ли ни в каждом роддоме интересуются.
— Что? Серьёзно? — Не поверила Арина.
— Шура прав. — Поддержал друга Павел, уводя беседу подальше от интимных подробностей. — О нас, инвалидах, только в день инвалида вспоминают. И то лишь потому, что праздник такой выдумали. А в головы их тупые не пришло, что это оскорбление инвалидам, а не праздник. Это для них, нормальных, праздник.
— Ну почему? — Решила поспорить Арина. — В этот день говорят о проблемах инвалидов. Потом их решают. Ну, и подарки тоже.
— Ты видела, чтоб хоть одну проблему инвалидов решили после праздника? — Спросил Павел. — Проблемы решают, лишь когда они случайно проходят через сито цензуры на президентских конференциях. На "беседах с народом", так сказать. Ты думаешь, там только один пишет о своих проблемах? Ничего подобного. Сотни пишут. А пропускают только одно. То, что выгодно кому-то. Дерьмократия...
— Спорить не буду. Не знаю. Но думаю, что ты ошибаешься. Не может президент помочь сразу всем. — Попыталась возразить Арина.
— Но на то он и президент, чтоб подобных запросов было как можно меньше. Государство для людей, а не люди для государства. Слыхала такую формулировку? — Павел подобрался, как для серьёзного спора. Это чувствовалось по его голосу, по его интонации.
— Увы. Не ошибается. — Решил вступить спор и я, уводя в сторону от опасной темы. — Он только чуть-чуть приподнял завесу. На самом деле там такая прорва, что тебе и не снилось.
— Куда идём? Спросил Валентин.
— Я домой. — Сказала Катя. — Хочу отдохнуть.
— Я в бассейн. — Сообщил Валентин. — Арина права. Надо поддерживать физическую форму. А то разжирею.
— Я, наверное, — раздумывая на ходу, сказал Павел. — Пойду в библиотеку. Есть у меня куча вопросов.
— Валентин, — громко окликнул товарища Шура. — Возьмёшь меня с собой?
— Да не вопрос. — Ответил парень. — Пошли.
— Я к врачу. — Немного помявшись, сказал Алексей.
— Заболел? — Спросила Арина, разглядывая парня.
— Да чёрт его знает. Вроде нет. Но в горле першит. Пусть посмотрят.
— А мы с тобой куда? — Поинтересовалась Арина.
— Понятия не имею. — Ответил я. — Хотелось бы на улицу, но там, скорее всего, холодно.
— Да. И дождь. — Добавила девушка. — Так что ты там за пласт проблем говорил?
— Лучше не начинай. — поморщился я. — Во-первых, мне неприятно об этом говорить, а тебе никогда этих проблем не решить. Даже если ты поймёшь хоть малую часть из них.
— Ты думаешь, я такая тупая?
— Да не тупая ты. — Скривился я от неправильно построенной фразы. — Просто у тебя, как и у многих других, голова работает не так.
— А как она должна работать?
— Понятия не имею. — Честно ответил я. — Я не господь, и не мне решать такие вопросы.
— А ты поясни. Может мои мозги начнут работать так, как нужно.
— Блин. Я не сказал, что они работают у тебя не так, как нужно. Просто я сказал, что тебе, с твоей логикой и мышлением журналиста, меня не понять.
— Думаешь? — Хитро улыбнулась Арина. — Тогда зайдём с другой стороны.
— пожалуйста. Заходи. — Пожал я плечами. — Только давай где-нибудь присядем.
Мы поднялись наверх и снова оказались в переговорной комнате.
— Здесь тебя устраивает? — Спросила девушка.
— Вполне. — Кивнул я, устраиваясь в кресле. — Так о чём ты хотела поговорить?
— Да всё о тех же инвалидах. — Сказала она. — Что-то меня заинтересовала эта тема.
— Гнилая тема. — Почесал я в затылке. — Не перспективная для журналистики. И молодой, начинающей журналистки в частности.
— Ты журналист? — Спросила Арина, пропустив мимо ушей мои слова насчёт молодой и начинающей.
— Нет. Я даже высшего образования не имею. — Усмехнулся я.
— А откуда же тогда тебе знать, что перспективно в журналистики, а что нет?
— Жизненный опыт. — Ответил я, и смежил веки. Разговор мне был не интересен. Я таких уже сотни слышал.
— Ладно. Но ты согласен, что не тебе решать?
— Угу. — Гукнул я, раздумывая, как бы поскорее слинять.
— Я вот хожу по корпусу, знакомлюсь с людьми. — После непродолжительной паузы, заговорила Арина.
— И что в этом плохого? — Вяло поинтересовался я.
— Нет. Плохого в этом нет ничего. — Ответила девушка. — Есть некоторая неясность. Почему в этом центре подавляющее большинство инвалидов?
— А почему их должно быть меньше?
— Я не говорю, что их должно быть меньше. Я хочу сказать, что чем они лучше физически здоровых? В данном, конкретном случае. — Поторопилась добавить Арина.
— Ну, это совсем не трудно. — Усмехнулся я. — Инвалид привязан к месту. То есть его перемещение в пространстве сильно ограничено. Поэтому он будет больше уделять времени поставленной задаче. А что ему ещё остаётся делать? Человек физически здоровый, имеет куда большую свободу. Причём, во всём. Посмотреть телевизор, почитать книгу, заняться конструктором или просто приготовлением пищи. Пойти в парк, прогуляться по центральным улицам, заглянуть в музей, отправиться на концерт или в театр, в спортзал или клуб по интересам, просто на велосипеде погонять, мяч попинать на поле. Да мало ли чем он может заняться! у него нет ограничений кроме его личных пристрастий.
— Положим, почитать книгу или посмотреть телевизор может каждый. — Возразила девушка.
— Увы. — Покачал головой я. — Нет. Слепой не может смотреть телевизор. Да и книгу он читать не может. Ему для этого специальные приборы нужны.
— Ну, тут ты не прав. Я сама слышала неоднократно, как слепые говорят: "Я вчера смотрел...." Ну и добавляет, что именно он смотрел. И книги им озвучивают.
— Ерунда. — Усмехнулся я. — Озвучивают чаще всего очень плохо. Читают ужасно, с ошибками, дурацкими интонациями. А главное, озвучивают не то, что хочется послушать, а то, что приказывает начальство. А насчёт слушать и смотреть, скажу так, что сегодня утром смотрел новости. Только это ничего не значит. Слепые слушают. Но если слепой скажет: "Я слушал новости", а сам при этом сидел у телевизора, то выглядеть это будет несколько странно. Не так ли? Если мы слушаем радио, то и говорим: "Я слушал радио". А если мы сидим у телевизора, то срабатывает общепринятое представление, Телевизор не слушают, телевизор смотрят. Ну, как балет смотрят, там танец важен. А вот оперу слушают, там важна музыка.
— Условности. — Вздохнула Арина.
— Да нет, не условности. Просто так принято. И зачем нарушать сложившиеся мнение? Смотри телевизор, слушай радио, нюхай цветы. Пардон, обоняй цветы. Просто слепые называют вещи своими именами, хоть и звучит это порой парадоксально.
— Тогда, исходя из твоей логики, слепых здесь должно быть большинство. А их крайне мало. Я может с десяток насчитала. Не больше. Чем это можешь объяснить?
— Очень просто. — Немного помрачнел я. — Дело в том, что молодёжь крайне инертна. Нет, даже не так. Безынициативна. Причём, полностью. Я не говорю о всех, я говорю о большинстве. Их так воспитали. Они иждивенцы. Если нас воспитывали в духе: "Ты обычный человек. Тебе никто, ничего не должен. Твоё главное достоинство в независимости. Ты должен уметь сам себя обслужить". А вот современная молодёжь приучена получать. Им вбили в голову, мол, вам все должны, и вы имеете права требовать.
— почему? — Перебила меня Арина.
— Что почему? — Сбился с мысли я.
— Почему им все должны? — Уточнила девушка.
— Да никто им ничего не должен. Просто их так воспитали. Мол, раз мы, зрячие, не смогли вернуть вам глаза, то мы несём за вас ответственность. Только вот беда в том, что окружающие как раз об этом не в курсе. Они понятия не имеют, что виноваты перед кем-то, и что кому-то что-то должны. Пожилые же, чаще всего, инертны. Они прожили жизнь, и им экстрим даже игровой не нужен. У них вся жизнь — сплошной экстрим. Зачем им ещё игровые переживания? Заманить их различными обещаниями не получится. Им хорошо известно, что зрение им никто не вернёт. Что наука до искусственного глаза ещё не добралась, а то, что имеется, даже не игрушки. Так себе. Попытка утешить, дать понять, мол, мы про вас не забыли. Видите, стараемся, но пока что ничего не выходит. Поэтому здесь их мало. Если вообще нет.
