— Вам, непременно надо идти в актёры — с такой внешностью, будете блистать на сцене! Поверьте, я в таких делах разбираюсь.
Внимательно рассматриваю лежащий на какой-то грязной холстине "товар": раскладывающийся ящик — наподобие рыбацкого для зимней ловли, а в нём — большое зеркало, расчёски, щипчики, коробочки, тюбики, кисточки... Херня какая-то с флаконом — типа пульверизатора... Повеяло чем-то "походным": всё аккуратно разложено по полочкам — буквально несколько минут, чтоб собраться и уйти. Делаю вывод: этот человек — скорее всего профессиональный гримёр из театра, часто находящегося на гастролях.
Достаю из его ящика приличных размеров настольное зеркало и, с недоумением в него пялюсь:
— И, что с моей внешностью, не так?!
— Наоборот, с вашей внешностью — всё "так", молодой человек! Ваше лицо очень легко загримировать под кого угодно — под любого героя.
— Хм, гкхм... Вы так думаете?
— Я "так" уверен — я самого Михайловского гримировал, — с жаром убеждает, — и, даже что Вы бреете голову — очень хорошо! У меня как специально для такого случая с пяток мужских париков осталось...
Разворачивается и достаёт из какого-то баула что-то такое волосатое:
— Вот — примерьте!
Счас!
Осталось только гнид лобковых после какого-нибудь провинциального "героя-любовника" подцепить. Вежливо, отталкиваю его руку:
— Предпочитаю играть ревнивого Отелло, душить толстых Дездемон и быть при этом абсолютно лысым...
Внезапно, в голову приходит одна безумная идея — достаточная для того, чтоб стать из просто безумной — просто безумно гениальной:
— А Вы режиссёром работать можете?
Тому — "и хочется и, колется":
— ..."Режиссёром"? Нет... Хотя... Разрешите поинтересоваться — какого театра?
"Погорелого!", — хотелось ответить.
— Естественно — любительского: хочу организовать в одном волостном городе театральную студию.
Действительно, из всех развлечений в Ульяновке — только если кто-нибудь кому-нибудь на улице рожу бьёт...
А, народ надо приучать к прекрасному!
Как мне известно, в 20-е годы получили широкое распространение самодеятельные театры рабочей молодежи, известные ещё по звучной аббревиатуре — "ТРАМ". Ну, а почему бы и, нам не зашагать в ногу с этой тенденцией или даже опередить её?
Мнётся и кряхтит, не решаясь спросить:
— Ээээ... Аааа...
— Пока могу пообещать только комнату и паёк совслужащего на общих основаниях — а, там — видно будет, — кинув взором с ног до головы, смеюсь, — или, у Вас имеются более выгодные варианты?
Застенчиво улыбается:
— Увы! Так что, из-за отсутствия не "выгодных" — а хоть-каких-либо вариантов, вынужден принять ваше предложение...
— Вот и отлично! Представьтесь, пожалуйста...
— Певницкий Аристарх Христофорович.
— Свешников Серафим Фёдорович, — протягиваю и крепко пожимаю ему руку, — у Вас какой-нибудь документ имеется, Аристарх Христофорович?
Гордо встряхнул тот давно не мытой, седой гривой:
— Спросите любого театрала в Нижнем Новгороде — меня всяк знает!
— Понятно... Ну, ничего — сделаем. Если, конечно, найдём с Вами общий язык...
Вернувшись после этого мероприятия "к родственнику", я первым делом провёл "экзекуцию" — построил свих понурых "агентов" во дворе, хорошенько отчитал их на "командно-матерном" за вчерашнее поведение и пообещал всевозможные кары в случае рецидива.
Через полчаса закончив, я обрадовал подчинённых:
— Сегодня я возможно ночевать не приду — но чтоб к утру, каждый из вас был "как пролетарский штык"!
Василию Афанасьеву вручил пятьсот рублей из оставшихся и, поручил заняться "режиссёром":
— На твою полную ответственность, товарищ старший агент по охране грузов! Помыть в бане этого гражданина, обеспечить чистым исподним, а его одежду прожарить от насекомых, постирать и привести в порядок... Обратно, он поедет с нами.
— Будет исполнено! А разрешите спросить...
— Театр будем в Ульяновке мутить.
— "Театр"?! — наделано обрадовался то и тотчас пообещал, — самолично до кожного скрипа отдраю и собственные подштанники с рубахой подарю!
* * *
Поймав извозчика и поторговавшись изрядно скинув цену, я отправился в губернскую НКВД ставить на учёт наше единственное волостное автотранспортное средство. Долго я ходил там по кабинетам и ничего не смог вразумительного ни от кого добиться, а все мною спрошенные не могли понять — чего я от них хочу. Как я понял — никакой автоинспекции ещё и в помине нет, специальный учёт автомобилей ещё не ведётся — просто они приписаны к определённым ведомствам и всё...
С одной стороны — всё просто замечательно, с другой стороны — некоторые мои далеко идущие планы рушатся. Одно радует: в здешней лавке — что-то типа знакомого мне "Военторга", был как раз завоз знаков воинского различия. Поработав хорошенько локтями, я стал обладателем "кубиков" на петлицы себе и "треугольников" для всего отделения охраны Афанасьева. К сожалению, на весь отряд охраны Ульяновского полустанка знаков различия не хватило — эти чуть не отобрали, когда не признали во мне местного...
После небольшого скандала, решил что пора закругляться. Отдал бумаги, что товарищ Кац доверил мне передать "из рук в руки" в вышестоящую губернскую инстанцию — минуя уездную и, вышел вон. Это его дела — какие-то мелкие подковёрные интриги и, меня они не касаются.
В глубокой задумчивости, я решился прогуляться до следующего намеченного "пункта" пешком — благо в НКВД добрые люди подсказали, как туда пройти. Правда сперва, ко мне привязался прежний извозчик и почти квартал ехал за мной — уговаривая нанять его... Еле отогнал — обложив матом.
Были кой-какие "долгоиграющие" задумки, поэтому снял с моей гимназической фуражки звёздочку, отстегнул кобуру от такого же — гимназического ремня с пряжкой и положил в вещмешок, а "наган" засунул слева сбоку за пояс шаровар под гимнастёрку...
Огляделся, похлопал — вроде сильно заметно не торчит.
Не спеша шествуя и рассматривая между делом местные достопримечательности, я заметил ещё одну: живописную стайку разновозрастных беспризорников, занимающихся какими-то своими — беспризорническими делами. Кто-то из них спит прямо на голой земле, кто-то играет в карты или курит, а кто-то дерётся с таким же чумазым оборванцем. Среди них, даже несколько девочек — ведущих себя, согласно их социальному положению...
Рисунок 21. Беспризорные дети 20-х годов.
УЖАС!!!
Прошёл было мимо, но затем остановился как вкопанный.
Хм... А, почему бы и нет?! Так, все "главные герои" в эту эпоху делали — даже Остап Бендер и, мне не грех. Возвращаюсь и обращаюсь к всем разом:
— Эй, мелкие!
Десять-пятнадцать детских рыл с волчьим "интересом" в глазах, не совсем дружелюбно уставились на меня:
— Катись мимо, фраер ушастый!
Показываю сложенную меж пальцев купюру и, взгляды стали менее враждебными:
— Что хотел дяденька? Зарезать насмерть кого, или так — напугать просто?
Делаю слегка приблатнёный вид и с соответствующим тоном:
— Среди вас есть какой-нибудь босяк, разбирающийся в автомобилях или вы все без исключения из сельской местности? Хотя бы, различающий модели?
Переглядываются меж собой в забавном изумлении на чумазых — детских, но тем не менее — ожесточённых не по-детски лицах. Поломала их видать жизнь, вдоволь поизгалялась над неокрепшими душами!
Наконец, из всей ватаги выходит поигрывая ножичком... Я бы не сказал, что особо "мелкий"! Ниже моего "среднего" роста, конечно — но вполне долговяз. Насчёт возраста не скажу — уж больно трудно его определить более-менее точно.
Этот, видать вожаком среди них числится — по его манере держаться заметно.
Подходит вплотную... Я напрягся внутренне — место, я бы не сказал, что слишком людное... Вдруг, долговязый беспризорник неуловимым движением прячет "перо" в лохмотья и протягивает относительно чистую руку, даже с аккуратно чем-то выравненными — а не просто обрезанными кое-как или обкусанными ногтями:
— Барон!
Крепко пожимаю ему кисть — тот, аж сморщился на мгновение:
— Поп!
Беспризорник, второй раз за время нашего с ним короткого знакомства, обалдел:
— Это из какого же прихода, "поп"?
— Из самого дальнего — отсюда невидно! А ты — просто "барон", или с приставкой "фон"?
Отводит глаза:
— Не твоё дело... Так значит, ты из "деловых". Хорошо! Что хотел, то?
— Ты точно разбираешься в автомобилях? Расскажи мне про "Форд-Т".
У Барона на лице проскользнула ехидная ирония:
— А что про него рассказывать?! Всегда чёрного цвета, всего две рессоры, как в горку едет — почти всегда глохнет. Всё на нём не по-людски: передачи ногой переключаешь, а газуешь рукой... Одно хорошо — лёгкий! Как застрянет — вдвоём можно вытолкнуть.
Малый, безусловно "экзамен" сдал на "отлично":
— Короче — "ведро с гайками"...
— Хахаха! Верно говоришь, Поп... Что хотел, то?
— Ты в Нижнем давно, или только что с поезда?
— Весной с Крыма приехал... До "белых мух" здесь, пожалуй пробуду — а затем обратно в тёплые края.
— А такое авто — как "Бразье 30/60 CV", знаешь?
— "Brasier"? — переспросил он, по-французски гундося, — серьёзная машина...
— Такие, в Нижнем Новгороде имеются?
Всего в РСФСР (если меня — ещё "там", не одолел склероз) — чуть более двадцати тысяч автомобилей... Меньше даже чем в Польше, которую кремлёвские правители всерьёз рассматривают в качестве военного противника — после полученных не так давно звездюлин от панов. Шансов, что в Нижнем Новгороде — вообще окажется хоть один "Бразье", ничтожно невелики.
— Две штуки точно есть, — отвечает, пролив бальзам на мою душу, — своими глазами видел.
— Точно?
Проводит горизонтально рукой:
— Как при отпуске марафета в аптеке.
— Мне нужна информация по каждому такому "французу", что находятся в городе — даже по тем, что на приколе стоят. Справишься?
— Как два пальца об забор, — Барон ловко сплюнул, — чем будешь рассчитываться за "информацию"?
— Эквивалентом её стоимости в советских "деревянных" рублях.
— Ааа...? А это сколько будет, Поп?
— Смотря какая информация, Барон: мне надо знать всё: состояние, ведомственная принадлежность, ежедневный маршрут, место стоянки и привычки человека — который её водит. Моя щедрость же, будет соразмерна объёму и точности полученных от тебя сведений...
Тот, задумчиво почесал выглядывающее из под "остатков роскоши" пузо:
— Хочу "шпалер"! Можно как у тебя...
Как заметил?!
— "Пушки" детям не игрушки, — строго говорю, — ещё поранишься, не приведи Господь — а меня за это милиция ругать будет. Налом рассчитаюсь: если тебе припрёт — сам где-нибудь купишь, такого "добра" пока на руках хватает.
— Чудно как-то говоришь..., — пожимает плечами, — ладно, давай задаток — тысячу!
— "Тысячу"?! А рожа у тебя не треснет, Барон? Вот тебе триста "деревянных" и вновь встречаемся в воскресенье — послезавтра, то есть. На этом же месте и, в это же время. А там посмотрим — стоит ли мне с тобой, вообще дела иметь.
Попрощался и, было ходу отсюда подальше... Слышу — догоняет. Резко разворачиваюсь, держа руку на рукояти "Нагана":
— Что-то не понял, Барон?
— Поп! Тебе девочку не надо? — шепчет, понимающе подмигивая, — ещё целка имеется — только вчера с деревни.
— Спасибо, Барон — но я по опытным старухам угораю.
— Да ладно, не свисти — "по старухам"..., — хохотнув, потом ещё более понизив голос до интимного, — так тебе может мальчика? Ты, если что не менжуйся — есть тут у нас один... Уже "опытный"!
— Отвали — пока уши тебе не надрал, мелкий извращенец!
Уже в спину слышу:
— Так бы сразу и сказал — "не стоит" у тебя, чё сразу обзываться?!
Сделал вид, что не услышал... А что тут ещё сделаешь?
Глава 9. Вертикально "взлетевший", но не космонавт
Распрощавшись с беспризорниками, вскоре добрался до места расквартирования 5-го Волжского полка ЧОН — "Части Особого Назначения", то есть. Это вовсе никакой ни "Спецназ" и даже не некие карательные войска ВЧК-ГПУ. Так назывались добровольные формирования, которые создавались при партийных организациях ВКП(б) крупных промышленных городов. Скоро их должны расформировать (если я что-то не путаю, уже в этом году), а пока в обязанности ЧОНа входила караульная служба по охране особо важных объектов и борьба с контрреволюцией. Первоначально в его ряды принимали только партийцев и кандидатов, затем — активных комсомольцев и даже беспартийных.
Я считал себя "активным комсомольцем", поэтому смело пошёл устраиваться в Волжский полк добровольцем и очень "удивился", услышав от его наголо бритого командира в кожанке категорический отказ: все "пайковые" места заняты — а будущее формирования туманно и неопределённо. С видом "всё пропало!", он лишь обречённо махнул мне рукой:
— Сами скоро будем искать, где приткнуться!
После чего, ругнув матерно только-только начинающую эпоху НЭПа, бритоголовый дал понять что разговор закончен.
Более конструктивным оказался разговор в отделе кадров полка. Узнав, что я по профессии электрик, мне посоветовали обратиться к своему коллеге — имеющемуся у них в штате:
— Может, Александр посоветует, где тебе можно место найти. А у нас извини: одного монтёра на два десятка лампочек — вполне хватает.
— Да... С освещением у вас... Хреновато, что-то!
Впервые увиденный уровень "электрификации" у хроноаборигенов, если честно произвел на меня дико-удручающее впечатление: свет какой-то жёлтый — умирающе-моргающий... Я несколько пал духом — засомневавшись, что мне удастся "оживить" свой компьютер — с такими параметрами электротока.
— Так, говорите — где у вас можно поговорить с электриком, товарищ?
— А вот, ступай прямо по коридору и направо — последняя комната в конце. Постучись, если закрыто — Саша бывает...
— ..."Отдыхает лёжа". Спасибо, товарищ!
"Стучатся" не потребовалось. Дверь была открыта настежь и находящийся в небольшой комнатенке короткостриженый, широкоплечий молодой человек, сидя за столом спиной ко мне — допивал жидко окрашенный, "пустой" чай с чёрными сухарями. Видать, с чоновского пайка особенно сахарком не побалуешься.
Постучавшись, вежливо его окликаю:
— Товарищ! В отделе кадров мне сказали, что здесь я могу найти электрика 5-го Волжского полка...
Рисунок 22. Самая древняя на Земле лампа с угольной нитью, выпуска примерно 1901 года. До сих пор действующая — где-то в Америке.
Разворачиваясь встаёт и через мгновенье, мы оказываемся лицом к лицу...
Мать, моя!
Какой там "лицом к лицу" — я ему чуть ли не пуп дышу!
Невольно ахаю и замираю с раззявленным ртом: детина под потолок — два метра ростом! Даже у нас "там", при всех успехах "зелёной" революции и достижениях акселерации — человека такого баскетбольного роста не часто встретишь, а здесь — такой "длинномер" вообще мной виден впервые! Это при том, что ему всего восемнадцать(!) лет.
Довольный произведённым на меня эффектом, тот во все своих "тридцать два" приязненно улыбается:
