Территория Холода

Когда с моих губ срывается первое облачко пара, я на миг забываюсь, теряю бдительность, и на меня тут же кто-то налетает, появившись из-за поворота. Этот человек тоже передвигается бегом, и у меня почти не возникает сомнений в том, кто это.

— Ты! — вскрикивает Старшая.

— Что, напарница? — усмехаюсь я. — Работаешь соло?

Старшая пытается оттеснить меня, но я ее не пропускаю. Она обличительным тоном выпаливает:

— Слушай сейчас мне не до тебя, ясно? У нас Принцесса пропала. Всей комнатой ищем… ну почти всей, часть отсиживается. — В голосе появляется неконтролируемое терпкое презрение.

— Знаю. Встречал Белку с Хозяюшкой, отправил их назад.

Лицо Старшей недоуменно вытягивается.

— Зачем? — возмущается она. — Решил усложнить нам задачу?

— Решил их обезопасить. У нас проблемы. — Вместо пояснения подношу ладонь ко рту и демонстративно выдыхаю на нее едва заметное облачко пара. — Он придет сегодня снова, я видел.

Старшая тихо ахает.

— Ты снова видел сон-бродун?

— Да.

Изо рта Старшей вместе с паром вырывается невнятное шипящее ругательство. Она становится собранной, как дикий зверь, готовящийся в любой момент атаковать.

— То крыло уже проверил? — кивает она на пространство позади меня.

— Там пусто.

По этажу будто проносится порыв колкого ледяного ветра, сковывающего тело и вызывающего мгновенную дрожь. Кажется, еще немного, и весь этаж — стены, пол, потолок, — все вокруг покроется инеем.

— Надо разделиться и найти… — начинает Старшая.

— Не надо. Она на пятом, — с уверенностью говорю я.

— С чего ты…

— Комната мифической болотницы ведь там?

— Да, поэтому Принцесса бы ни за что туда не пошла.

— Спорить некогда. Ты со мной или нет?

Не дожидаюсь ответа Старшей и бросаюсь в сторону лестницы на пятый этаж. Несколько мгновений спустя слышу позади себя бег. Старшая нагоняет быстро и даже перегоняет, поэтому мне приходится ускориться.

На пятый мы прибываем одновременно и замираем, потому что встречает нас надрывное рыдание и темный силуэт, двигающийся по направлению к нам ползком по морозному коридору.

Глава 31. Проверенный способ

СПАСАТЕЛЬ

Старшая хватает меня за руку, и я почти физически ощущаю, как волна охватившего ее ужаса хлещет по спине и меня. Меня тянет заорать и попятится, но я не позволяю себе этого, чтобы не ударить в грязь лицом. Дальше приходится только усиливать самоконтроль, потому что Старшая приходит в себя первой и движется прямо по направлению к ожившему мифу.

— Оставьте меня! — воет силуэт.

Не сразу, но в этом голосе я ловлю знакомые нотки. Распознать Принцессу в этой невнятной фигуре, да еще и в окружении почти постапокалиптического антуража полузаброшенного пятого этажа почти невозможно, но я справляюсь, и вот передо мной уже не монстр из страшилки Нумеролога, а всего-навсего девушка, попавшая в беду.

— Принцесса… — выдыхаю я очередное облако пара.

— А ты думал, это кто? Болотница? — усмехается Старшая.

Она присаживается возле Принцессы и берет ее за плечи. Очень настойчиво.

— Расскажи, что с тобой происходит. Желательно, по порядку, — говорит она. В голосе появляется чеканка, характерная для Майора. Я хочу возмутиться, но мою волну возмущения прерывает голубоватое сияние позади Старшей и Принцессы. Оно собирается из отдельных искорок и приобретает форму, которая когда-то напомнила мне полностью спрятавшегося под простыню человека.

Старшая ахает и вскакивает, стараясь утянуть Принцессу за собой, но та не поднимается.

— Вставай! — рычит Старшая. — Ну же!

Я бегу к ним, замечая, как Принцесса поворачивает голову в сторону Холода, и лицо ее в голубоватом сиянии искажено гримасой страшного мучения. Мне кажется, или она действительно собирается к нему потянуться?

Гадать некогда. Я подхватываю ее под вторую руку, и мы пытаемся бежать прочь от Холода к лестнице. Принцесса плачет и дергается, нисколько не облегчая нам задачу.

— Далеко не уйдем, — предупреждает Старшая.

— Уйдем, — возражаю. — Он медленно перемеща…

Договорить не успеваю.

Стоило нам исчезнуть из поля зрения Холода, как он возникает перед нами вновь. И нам еще везет, что он не так быстро собирается из голубоватых искорок в единое целое: мы вовремя реагируем и отшатываемся от него. Иначе могли бы влететь в его морозный силуэт всей троицей.

Принцесса высвобождается из наших рук и — на этот раз я уверен, что не ошибся, — действительно пытается приблизиться к Холоду.

— Дура! — кричит на нее Старшая, хватает под мышки и оттаскивает прочь.

Принцесса в ответ надрывно хнычет и захлебывается слезами.

— Он будет возникать там, где она! — предупреждает меня Старшая. — Он пришел за ней, нам не убежать от него!

— Значит надо отгонять, — вспоминаю я нашу первую встречу.

От Нумеролога эта тварь тогда отстала, можно и в этот раз попробовать. Способ-то испытанный. Была, правда, всего одна попытка, так что это не гарант. Но она оказалась удачной, так что это лучше, чем ничего.

— Спасатель…

— Уведи ее! — перебиваю я, заступая Холоду дорогу и расставляя руки в стороны живой баррикадой.

— Не смей! — отчаянно восклицает Старшая.

— Уводи ее быстро! — упорствую я. И обращаюсь уже к Холоду: — А ты вали туда, откуда пришел! Ты ее не получишь!

Принцесса снова вырывается из хватки Старшей, которой удалось заставить ее встать на ноги, и падает. К моему ужасу, она начинает ползти в сторону Холода и делает это на удивление целеустремленно.

— Нет… — всхлипывает она, — забери меня… я не хочу… не могу больше слышать их… забери…

— Старшая! — призываю к действиям свою внезапно застывшую напарницу.

Она опять рычит — то ли от страха, то ли от злости, — и с ругательствами хватает Принцессу под руки. Удивительно, сколько в этой тощей девчонке силы, но у нее получается оттащить отчаявшуюся жертву от Холода.

Светящийся комок инея тем временем шагает в моем направлении. Беспалый контур, напоминающий укутанную в простыню руку, тянется ко мне, но медлит, будто изучает.

— Не коснешься и не утянешь, — шиплю я, не двигаясь с места.

Тело с моим намерением не согласно и готово сдаться прямо сейчас. Оно деревенеет от холода так, что мне уже нешуточно больно, но я почему-то знаю, что мне нельзя давать слабину в этой схватке. Если, конечно, можно назвать схваткой мое взбесившееся упрямство и стояние на одном месте.

Холод узнаёт меня, я это чувствую и в догадках своих не сомневаюсь. Еще когда я вскочил от сна-бродуна, я понял, что при встрече он меня вспомнит. И было в этом сне что-то еще… странное ощущение, которому нет ни одного подтверждения, но я отчего-то верю в него безоговорочно.

Будто территория — внутри меня, или я сам — это территория.

Она может приказывать мне, а я — ей.

До меня долетает серия невнятных звуков, и я догадываюсь, что Старшая держит Принцессу, затыкая ей рот, чтобы она не привлекла внимание Холода, с которым у нас происходит самая странная борьба в моей жизни.

— Уходи туда, откуда пришел. Тебе здесь нечего искать, — воинственным шепотом сообщаю я Холоду.

Контур руки замирает в воздухе у самого моего лица, и от ледяной боли хочется застонать. Пыхчу и держусь, не позволяю себе слабость. Нельзя этого делать, если уж я решил показать, что я главный.

Холод неспешен и беззвучен. Его рука медленно перемещается в воздухе, опускается от моего лица к шее и замирает на уровне груди.

— Узнал, тварь? — сдавленно цежу я, пока тело вспоминает испытанный когда-то взрыв ледяной гранаты. — Пошел отсюда прочь, тебе тут делать нечего. Ты никого с собой не утащишь.

Холод медлит.

Минуту.

Вторую.

Невыносимо долго.

В тот самый момент, когда я думаю, что не выдержу и заору от боли, голубоватое сияние вдруг на долю секунды делается ярче, а затем гаснет, погружая коридор пятого этажа в кромешную темноту.

Я дышу.

В первые полминуты для меня больше ничего не существует, кроме собственного дыхания. По щеке от боли скатывается слеза, и я тут же вытираю ее рукавом, пока никто не увидел. Эта слеза заставляет меня прийти в себя и вернуться к Принцессе, которая все еще хнычет и вырывается из хватки Старшей.

— Пусти ее, — устало прошу я.

Старшая повинуется. Не знаю, как она на меня смотрит: после Холода, свечение которого наполняло коридор, я временно ослеп в темноте, поэтому двигаюсь ощупью и ориентируюсь в основном на слух.

— Принцесса, — тихо обращаюсь к ней, нащупывая ее плечо. — Ты понимаешь, где ты? Понимаешь, что происходит?

— Она сейчас тебе на эти вопросы вряд ли внятно ответит, — вмешивается Старшая. Ее рука тоже перемещается на плечо Принцессе и случайно накрывает мою. Сначала она дергается, будто вспоминая, что мы, вроде как, в ссоре, но руку не убирает. Голос опускается до шепота: — Зачем ты опять подставился?

— Давай о моем поведении потом поговорим? — шепчу в ответ.

— Не надо! — тянет Принцесса. — Не делайте, как стены! Они тоже шепчут… постоянно… я не могу, я больше не хочу их слышать! Что им от меня надо? Они опять начинают…

Чувствую, как рука Старшей напрягается поверх моей ладони.

Шепот стен умолкнуть просим, — вспоминаю я. Вроде, так было в детской считалочке, которая показалась мне жуткой у корпуса младшеклассников? Возможно, здесь речь о том же шепоте, о котором говорит Принцесса?

— Я так не смогу… лучше б вы отдали меня ему…

Не успеваю я ничего сказать в ответ на стенания Принцессы, как слышу звонкий удар.

— Слушай внимательно, — строго говорит Старшая — В следующий раз, когда услышишь свои шепотки, вместо того, чтобы прислушиваться, напомни себе свою кличку и комнату. Ясно?

Принцесса ахает, всхлипывает и замолкает.

— Зачем? — хмурюсь я. — Просто словами нельзя было обойтись?

— Нельзя, — отвечает Старшая. В ее голосе едкость, с которой я познакомился раньше, чем с ней самой. — Так лучше впечатывается, поверь.

Принцесса настолько потрясена полученной пощечиной, что молчит.

— Чего заткнулась? Лучше б ты так молчала, пока этот из-за тебя жизнью рисковал, дура избалованная! — чеканит Старшая. — И только попробуй опять зареветь…

— Хватит, — обрываю я, сумев вобрать в севший от боли голос все остатки строгости. — Жизнью, как ты говоришь, рисковал я, а не ты. Мне и положено ругаться. А я этого делать не буду. Оставь ее.

Не знаю, что из моих слов пронимает Старшую, но она притихает, и к Принцессе больше не цепляется. Мы молча поднимаемся и двигаемся к лестнице.

* * *

По дороге в сорок седьмую Принцесса постепенно приходит в себя. Как только мы заводим ее в комнату, соседки бросаются к ней и квохчут над своей куколкой, как четыре матушки — каждая на свой манер.

Старшая выходит из комнаты, закрывает дверь и приваливается к коридорной стене, вид у нее задумчивый, взгляд тяжелый. Она думает о чем-то неприятном, а я не знаю, как спросить так, чтобы не вызвать очередной взрыв недовольства. У меня ломит грудь и скулы, сводит так и не сумевшие отогреться пальцы ног, и я слишком устал, чтобы терпеть беспочвенные нападки Старшей. Поэтому решаю молча уйти и отложить разговоры на следующий раз.

— Я знала, что ты подставишься.

Хриплый голос Старшей арканит меня и заставляет развернуться к ней, несмотря на нежелание устраивать разборки.

— Этот способ у меня уже работал. А убежать бы мы от него все равно не смогли, — лениво отвечаю я. — Что еще мне было делать? Вы обе были в опасности, не мог же я просто стоять и смотреть.

— Я не знаю, смогла бы я… так… — с трудом выдавливает Старшая. — И меня это… раздражает. Я так делать не хочу. И не хочу, чтобы ты делал. Но благодарна. И… не знаю, не понимаю. Я на тебя злюсь и не злюсь одновременно, ясно? Спасибо, что спас, но придурок, что подставился! Напугал!

Губы сжимаются в тонкую линию, на лице застывшая обида и недовольство.

Удивленно смотрю на нее. Это, что, признание в трусости? От Старшей?

Обнимаю ее — это иногда лучше, чем сказать тысячу слов, и уж точно гораздо проще. Она приникает ко мне и утыкается лицом в мою ноющую грудь. Мне больно, но я ей об этом не говорю. Не хватало еще, чтобы она начала меня жалеть. Дело даже не в том, что мне было бы не по себе от ее сочувствия. Просто Старшая — она сначала стукнет по больному месту хорошенько, а уже потом начнет выказывать сочувствие.

* * *

Меня соседи встречают с включенным светом и работающими кипятильниками с невесть где добытым растворимым кофе.

Наше ночное приключение мне им почти не приходится пересказывать: оказывается, Нумеролог им все рассказал. По картам. Даже детали почти не перепутал! Не представляю, как у него это получается, особенно на простых игральных картах, но факт есть факт: я слушаю собственное приключение из чужих уст, запивая его дрянным, водянисто-сладким растворимым кофе. Правда, вместо Принцессы в этой истории червонная Дама, вместо Старшей Девятка Пик, вместо Холода пиковый Туз. Хозяюшка и Белка заменяются в колоде на «хлопоты», «встречи» и «разговоры», а мою невидимую стычку с Холодом описывает пиковый Король, означающий «некое темное влияние».

По ходу истории Стриж говорит, что расклад его напугал — мол, плохой, одни пики. Нумеролог на это отвечает ему, что он в картах ничего не понимает, и нельзя трактовать черные масти как «плохое», а красные — как «хорошее».

Почти под утро расходимся по кроватям.

Я после встречи с Холодом в своей так и не согреваюсь. Удивляюсь, как вообще умудряюсь уснуть, но убаюкивающий шорох одеяла помогает. И на том спасибо.

Глава 32. Та, кто делает выбор

СТАРШАЯ

Влажный морозец гудит в старой раме форточки, расположенной под самым потолком женского туалета. На улице монотонно кружат снежинки, прислоняющиеся к стеклу и плачущие страхом перемен, невидимо окутывающих интернат. Старшая гипнотизирует снег хмурым взглядом, будто это может помочь погоде войти в привычную колею и вспомнить свое подобающее поведение. Она стоит долго, руки на груди напряженно скрещены, пальцы нервно терзают материал серой толстовки. Старшая сосредоточена на неприятных мыслях, поднимающих внутри нее тревожные вихри.