Ибо богиня 01-15

Да и первые дни после расслабона каникул... "Так, вижу: блины с творогом, пицца с грибами, жареная кукуруза с картошкой, вареная рыба с печёнкой, сушёные тараканы с известью?! Что ж, добро пожаловать домой! Ад заждался вас!" И вперёд... И вперёд... А ведь после каждого "вперёд" следует ещё и "назад"...

Так что до душа, первые недели каждый раз добираться приходилось едва ли не на четвереньках, да ещё когда тебя поддерживают с двух сторон... Или поддерживать, хотя бы с одной стороны, приходилось уже тебе. Дотащить, сгрузить, открыть воду... Не до глупостей.

А потом, глаза уже замылились окончательно. А полная нагота не сексуальна, Да и чего сексуального — в смывании пота да грязи?!

— И как?

— Нормально, Михаил Фёдорович, нормально.

— Что вы называете "нормальным"? Они приняли вызов?

— Да.

— Что, и план у них есть?

— Есть, — засмеялась майор.

— Настолько смешно? Тогда я даже спрашивать боюсь об авторстве...

— Она, — подтвердил капитан.

— Ох, уж эти мне деятельные блондинки! Выпороть её, что ли, чтоб не в свои дела не лезла?..

— Не понадобится, она сама, — опять хмыкнула Вера Игоревна.

— Сама себя выпорет?!

— Нет. Она нашла вариант побольнее.

Наставник по маскировке только вздохнул.

— А Розы?

— Надежда участвовать в потехе своим запретила.

— Она у них уже командует?!

— Зачем приказывать, когда можно со слезами в голосе попросить — Азалина ж... Эффективность у них в крови.

— Гордячка сопливая.

— Учить ещё и учить, — вздохнул Дмитрий Олегович. — Учить и учить... А не хочется, как же не хочется... — он, не глядя, откинул руку назад, Вера подхватила её, подняла к лицу, прижала к щеке...

— Ладно вам, дома наобнимаетесь. Что Белая Роза?

— Выращивают лес.

— У?... — сдвинул брови наставник, но тут же понял: — Чтобы спрятать лист? Бегают и со всеми шушукаются?

— Петру даже Настька попеняла: увидят же! — прошептала...

— Поубивал бы... А Тагинава?

— Эта в своём стиле — организовала свалку на тропе, еле отфильтровали её шёпот.

— И о чём он?

— При желании можно счесть хитрым кодом. У нас такого желания не возникло. В общем, ни-о-чём, — по складам произнесла майор.

— Молодец девчонка! С кем шепталась — неинтересно. Интересно: Горгиладзе был в той куче?

— Да.

— Рядом с ней?

— Почти вплотную.

— Координатор?

— Больше некому.

— И какое решение они нашли? И кто — он или Тагинава?

— Не поверите...

— У?

— Ингрем.

— Валерия?! — изумился наставник: — Вот же засранка.

— И Вы сразу поняли как?

— Сам я вижу четыре варианта, — ворчливо пояснил мастер маскировки, — Не думаю, что кто-то из них за пол дня изобрёл что-то ещё. Раз автор — она, значит, это тот, который в моей нумерации — второй. Вот же, мстительная стерва, оказывается!

— С её точки зрения — просто воздаяние по справедливости.

— А с моей — просто ревность.

— Просто Вы неравнодушны к девчонкам Азалиных!

— Да, — признал старик. — Всё непросто... Как обычно.

К тому, что произойдёт в душевой, Татьяна была готова, но оно, как обычно, следуя законам Мэрфи ("Закон N1: Если неприятность может случиться — она случается. Следствие: если неприятность не может случиться, она всё равно, гадина, случается), началось в самый неподходящий момент — только-только намылила голову, только— только пена полилась по лицу — тут и раздался истошный вопль Анастасии, и душевая стремительно превратилась в парную.

Пока Танюшка обеими руками оттирала глаза от шампуня, пока промаргивала остатки — в пространстве между кабинками стало многолюдно и шумно. Впрочем, глаза, как выяснилось, можно было оставить в покое — горячего пара было столько, что в шаге от себя всё равно не было видно никого и ничего. Голые силуэты возникали неожиданно, кто-то с кем-то сталкивался, кто— то кричал, запинаясь, в попытках избежать слов, штрафуемых мелочной наставницей, кто-то решил, что ну его на хрен — и орал запретное.

"Заставь дурака богу молиться, — мысленно прошипела Таня, — он и лоб расшибёт, но это ещё что! Вот если за дело возьмётся блондинка — лбы порасшибают все присутствующие!"

Она благополучно увернулась от двоих прежде, чем добралась до кабинки, в которой мылся Стас. Судя по звукам, воплям (одна штука) и матерному монологу (ещё одна штука) Пётр, с которым она там столкнулся, уворачиваться ни от кого не стал. Врезавшись и в неё, её он подхватил — так что на ногах она удержалась.

— Оставайся здесь! — кинула она ему, и шагнула внутрь.

Он расслышал. Вряд ли Танюшкин голос пересилил отчаянный, никак не утихающий визг Анастасии. Может, по артикуляции? Хотя вернее, просто услышал то, что хотел, что ждал услышать.

— Стас, это я! — сразу обратилась к другу она.

— И чего? — не понял тот.

— А ты не видишь? Тебе создают условия для тайного свидания.

— Да что я совсем сдурел?! — изумился парень.

— Да кто ж вас, влюблённых, знает!

— И ты здесь, чтоб меня образумить?

— Стас, ну не злись... — положила она руку ему на плечо

— А Пётр, значит, снаружи, чтоб исключить прорыв рыжих?

— Ну, Ста-ас... — жалобно протянула Таня.

— Ох, уж мне эта Настька! Да заткнётся она, наконец, или нет?!

— Тебе бы обварить руку...

— Вот и Рыжая роза не доверилась влюблённым тоже: Вероничка внутри кабинки позорится перед Азалиной, двое — снаружи... А намекали же мы им: Надежда адекватна!

— Стыд глаза не выест, а вот если бы они проворонили подругу — никогда б себе не простили. Правильно делают, — заступился за молодёжь старый наставник и перешёл к другому экрану, — Нет, ну надо же быть такой... Ну, кошка мартовская! Обнимает её парень — и мозги отключаются напрочь, словно бы их изначала там и не было!

На экране Хольт второй раз уже выдрался из объятий Галины Ветлужских — фигуристой брюнетки, одной из немногих в группе с явной пластикой. Впрочем, "лисья улыбка" давным— давно вышла из моды, а на этой курсантке смотрелась, как родная.

— Галя!.. — почти прошипел он.

Наставники не выдержали и засмеялись, улыбнулся даже Михаил Фёдорович:

— Бедняга... И сказать толком ничего нельзя, и даже голосом намекнуть... Но как старается!

Девчонка снова ничего не поняла, и просто залепила ему пощёчину.

— Га-а-аля!

Он перехватил второй удар, прижал её к себе... И наставники снова захохотали — так послушно девчонка опять обмякла в его объятиях.

— Галя!

Он сильно шлепнул её по лопатке, девчонка зло вскинула голову...

— Сейчас ка-ак заедет ему коленкой... — хихикнула Вера Игоревна. — И накроются все их хитрые планы.

— Ну, Галя же! — почти с отчаянием прошептал парень.

И Галя, наконец, поняла — прижалась к нему, начала целовать, целовать...

— Нет, ещё учить и учить, — критично оценил её старания старый наставник.

— Так третий курс впереди, поднатаскаем, — вступилась за курсантку наставница. — Догадываетесь, почему именно эти трое? — световым пером указала она на ещё две кабинки с целующимися в тумане парами

— Сколько человек в группе не были дежурными? — поинтересовался старик.

— Догадываетесь, — показала разочарование женщина. — Пятеро.

— С двоими успели раньше? Неплохо.

— С одним. Последний — сам Горгиладзе.

Утром неслепой жребий выпал на Ветлужских.

За что та с самого начала, с первого семестра, невзлюбила Татьяну, Таня разобраться не пыталась, а ну их, этих девок! С парнями — надёжней. Да ещё и эта пластика... На Галке она, конечно органична, но... пластика есть пластика. Сам факт её означает уровень. Недаром в прошлом году из "вылепленных" отбор в группу почти все провалили.

Перед стенкой Ветлужских нашла её взглядом и провозгласила:

— Лерка была права: чего это вы, волосатые, — вечно здесь среди первых?

— Что, опять последними? — не удержался Стас. — Как вчера?

— Правильно! Несправедливо! — обрадовано согласилась Галка, — Думаю, справедливо будет, если они теперь пойдут предпоследними. А последним будешь ты, Ященко! Но тогда... во избежание... Ладно, Азалина, ты — первая! Хотя... такая симметрия не эстетична... Валерия — вперед! И в первый коридор! Надежда — вторая, и во второй. А за Надей по росту — мальчик— девочка, мальчик— девочка. Тронулись!

Подъём не был сложным — здесь всё— таки разминка, а не спорт высших достижений, да и изучен он до последней трещинки, однако поначалу срывы случались. Один из первых отчисленных был как раз из здесь сорвавшихся. Когда катился — сломал руку, а у самого дна воткнулся в камень и добавил перелом рёбер. Пока его доставляли в биокамеру, пару раз терял от боли сознание... Через три дня его подняли на ноги, но утром на разминке подбежав к стенке, он постоял— постоял и... и пошёл назад. Собирать вещички.

Надежда стенок не боялась. Ещё бы! Её цирковая подготовка, да и семейные традиции... Телевизионные ролики, где азалинская малышня — от едва научившихся ходить! — играет — стаей обезьян играет! — в трехмерные догонялки (на мягких полах, конечно) постоянно включают в социальную рекламу здорового образа жизни.

И сейчас хоть она и не торопилась, но Лерку догнала быстро. Перегонять не стала. Мало ли чего взбредёт в голову суматошной командирше — может обвинить в нарушении приказа. Приказано идти второй, вот на полкорпуса сзади она и шла.

У жёлтого камня коридоры перекрывались. Надя ещё больше притормозила, дала Валерии возможность пройти его, потом ухватилась рукой за знакомый выступ, начала подтягиваться...

— Азалина... — услышала она.

Подняла голову. Лерка смотрела ей в глаза.

— В оплату! — сказала она и ударила каблуком по руке.

Удар был рассчитан точно: на секунду раньше, на секунду позже, она бы удержалась, а тут покатилась вниз. А под нею... Мальчик— девочка, мальчик— девочка — тройной волной.

Десятиборец Стас почти догнал шедшую выше Стехову и шел сейчас прямо под Надеждой. Лишь на несколько метров ниже.

— Руку! — успел заорать он.

Его же снесёт тоже! Но она, оттолкнулась ногами от камней, изогнулась, вытянула руку к нему, и он перехватил её.

Он бы сорвался. Но его поддержала птаха Танечка.

Она бы снесла и её, но ту, за свободную руку удержал медведь Пётр, но и он не удержался бы, если бы и его не держали... Мальчик— девочка, мальчик— девочка, мальчик— девочка ...

Им, влюбленным, было запрещено общаться друг с другом, но они и не разговаривали, они даже не смотрели друг на друга, она только держалась за его руку, а он — держал её.

Ну, а дальше, все эти мальчик— девочка только орали: сорвёмся же, дура! Зацепись! Встань!

Она не отвечала и им.

— Что ж, — начала классный час Вера Игоревна. — Пришла пора раздавать сёстрам по серьгам, а братьям... — она задумалась.

— А братцам — каждому по своему галстуку, — грустно помог ей Дмитрий Олегович. Но морозом продрало позвоночники у многих и многих из— за тона именно его голоса.

Он, как обычно, сидел у мониторов, она, как обычно, прохаживалась меж там и сям расставленных столиков. У каждого курсанта здесь был именной, и каждый раз этот свой столик приходилось искать на новом месте. Часто логики или смысла в том порядке — или беспорядке! — не было никакого, но иногда... вот как сейчас: одна Роза в полном составе в одном углу, другая — в другом, остальные меж ними.

— Для начала...... Бенуа! Со вчерашних событий прошло уже более суток, почему до сих пор на тебя противно смотреть? Минус балл. Завтра будет два. Догадываешься сколько будет послезавтра? — Серж только вздохнул: от биованны открутиться не получилось. — Далее, я снимаю вчерашние запреты.

— Разрешите? — Надежда сразу подняла руку.

— Ну, просто девочка— отличница... — проворчала наставница. — Чего ради?

Девушка встала:

— Кажется, есть шансы не успеть. А мне надо.

— Ты понимаешь, что можешь тем самым резко поднять те самые шансы?

— Да.

— Дозволяю.

Надежа оглядела группу. На неё смотрели все. "Когда на тебя смотрят все — это просто, — подумала Лерка, — Просто, если ты — Азалина.

Но Азалина смотрела только на неё. И, не отводя взгляда, подошла к ней. Замерла.

Татьяна из своего угла усмехнулась: уж очень заметно было, как Лерка чуть ли не силком удерживала себя, чтобы не прикрыть локтем солнечное сплетение, кулаками — подбородок. Да пусть её! Есть дела поважнее — Таня протянула руку к Стасу, коснулась его плеча, он обернулся, и она тихо, одними губами даже не прошептала, а лишь сартикулировала:

— Тссс...

Он успокаивающе прикрыл глаза: всё под контролем. И тут же хмыкнул: вот уж контролёрша!

"Ну, и ладушки", — самая белая из Роз опять повернулась к основной сцене.

— Лера, спасибо за урок. И, — Азалина, как юный паж перед королевой опустилась на одно колено, — И я — не враг тебе.

А Лерки опустились руки, а куратор, улыбаясь, потребовала точности:

— В чём ты видишь урок?

— В предательстве. Валерия показала мне, что это такое, — и она опять перевела взгляд на Лерку, — А что — нет. И я искренне благодарю тебя за это. Я не враг тебе!

— Ну— у— у... — обрела речь та, недоверчиво взглянула на коленопреклоненную, растерянно — на других: — а мне— то что теперь делать?!

— Надя, — улыбнулся Дмитрий Олегович, — научи.

— Ты можешь протянуть мне руку, ты можешь помочь мне встать, ты можешь обнять меня. И расцеловать. Если тебе не противно.

— Так! — Хольт подлетел к своей боевой подруге, взял её руку. — Делай раз!