Глава 16. Возвращение с охоты и старая-новая подруга Сэлли.
— А нас не заметят? — опасливо спросила Дика, когда показался берег, более тёмный, чем море, над которым летела Лика. Та ответила, что она не первый раз так возвращается, на этот участок берега редко кто приходит, так как он очень скалистый и находится на самом заброшенном краю парка, рядом с горами. Скалы здесь подходят к самому морю, поэтому здесь на берег с моря высадиться нельзя, а за скалами парк превратился в настоящий лес. Дракон, пролетев над самой водой, протиснулся между скалами, почти касаясь их кончиками крыльев, опустился на полянку среди деревьев. Дика посмотрела уже не на дракона, а на Лику, стоящую между двумя тушами очень крупных козлов и поинтересовалась:
— И что дальше? Как мы их дотащим до дома, не здесь же их потрошить и готовить будем.
— А мы и не будем их готовить, это сделают Феса и Кора, Рена и Роса. А тех, кто козлов понесёт, сейчас позову, — улыбнувшись, ответила Лика, после чего по парку разнёсся рык кайтры. Лика ещё несколько раз рыкнула, и уже девочка пожаловалась подруге:
— Рычать получается только тогда, когда я кайтра. Хотя огнём могу бросаться и в ипостаси дракона, и человека, может, и в других могу, но не пробовала, да и не надо мне это было. О! Слышишь, крадутся, похоже, я их здорово напугала, перестаралась. Вот так всегда — хочешь как лучше, получается как обычно. А я ещё тунику там, на скале забыла. Мне-то всё равно: одета я или нет, но Феса ругать будет, мол, не пристало девице, а уж тем более знатной даме голышом разгуливать, но сейчас же темно, кто увидит? Но надо этих поторопить, а то они к нам до утра подкрадываться будут, — предположила Лика. После чего они с Дикой в два голоса закричали:
— Эге-гей! Мы здесь! Вот тут стоим!
Девушек увидели, на их крики прибежало много людей и все с факелами, поэтому полянку осветили хорошо. Прибежала не только охрана виллы "Роза Гликерии", но ещё с десяток охранников Севка и он сам. Прибежала Феса, Кора и её помощницы, этим, видно, страшно стало оставаться в доме — а вдруг зверь туда придёт, а вся охрана ушла с Севком. Он, изо всех сил изображая озабоченность, засыпал вопросами:
— Вы не видели зверя? Он где-то здесь только что рычал, вот так гулять ночью в парке без оружия и только вдвоём — очень опасно! Лика, где ты так долго пропадала? Почему в таком виде? И кто это с тобой? А что это у вас?
— Отвечаю по порядку, — тоном учителя, что-то объясняющего непонятливому ученику начала Лика и тем же размеренным тоном продолжила: — Зверя я не видела (действительно, как она могла видеть саму себя, не имея под рукой зеркала?), но сейчас его здесь нет, поэтому бояться нечего. Я не пропадала, мы с Дикой, ты что её не узнал?
Дика неуловимо изменила свою внешность, став прежней, а Лика тем же тоном продолжила:
— Мы были на охоте, сам понимаешь, это серьёзное дело и не терпит спешки, поэтому — долго, вот наша добыча — два козла. А я в таком виде потому, что забыла тунику на месте последней ночёвки. Спешила, чтоб тебя не расстраивать, вот и забыла надеть. Надеюсь, я на все интересующие тебя вопросы ответила? Если да, то распорядись отнести козлов на кухню.
Севк посмотрел на туши, каждая была больше, чем обе девушки вместе взятые, собрался было ещё о чём-то спросить, но Лика его опередила:
— А как мы их сюда дотащили? По морю, конечно, как с гор спустились, там где на козлов охотились, так и пошли сразу к морю. Ну чего стоим, этих козлов надо освежевать, выбрать то, что сейчас приготовить надо, остальное на ледник отправить.
После этого Лика и Дика, обняв с двух сторон Сэлли (она появилась тут раньше всех), пошли к дому, за ними потянулись остальные, остались только Севк и охранники. Севк понял, что от Лики подробных и обстоятельных ответов не получишь (по крайней мере сегодня) и скомандовал — отнести туши на кухню. Но дойти до дома спокойно не удалось, Лика, захихикав, остановилась и предложила подругам:
— Порычим?
Сэлли не поняла — как это, порычим? Что собирается делать Лика, предложив такое непонятное действие. Дика, показав подруге на догоняющих девушек охранников Севка, тихонько, а потом всё громче начала рычать, к ней присоединилась Лика. Конечно, рычание девушек, да ещё и с хихиканием — это совсем не то, когда рыкает кайтра, но всё равно — эффект был. Охранники бросили туши козлов и схватились за мечи и копья, всё-таки любое рычание в парке, почти в лесу, да ещё когда вокруг темно, впечатление производит, тем более что не видно, кто рычит. Девушек заслоняли Феса, Кора, Рена и Роса, идущие стразу за тройкой обнявшихся подруг. Феса и её подчинённые не испугались, они-то видели, кто рычит. Сэлли понравилась шутка подруг, и она тоже присоединилась к рычанию. А вот Феса не оценила выходку девушек и укорила их:
— Ну как вы себя ведёте? Разве так можно шутить? А вдруг зверь отзовётся и прибежит посмотреть — кто это здесь голос подаёт.
Хихикавшие Рена и Роса, когда рычали Лика и её подруги, при словах Фесы испуганно сжались и стали озираться по сторонам, а вдруг этот зверь действительно придёт? Сэлли перестала рычать и сказала:
— Хватит пугать народ, вон девочки сейчас от страха в обморок упадут, а бравые охранники...
— Тоже в обморок упадут? Или не смогут, потому что штаны запачкают? — хихикнула Лика, Сэлли отрицательно покачала головой и, развеселив не только Лику, но и Дику, очень серьёзно сказала:
— Не упадут, скорее, разбегутся, хотя это вряд ли, кругом дремучий и тёмный лес, а вот вашу добычу в грязи изваляют, вон уже уронили. Но, может, это не от страха, а из зависти?
Вот так они и дошли до дома, где подруги быстренько спрятались в комнате Сэлли и Дики (у Лики была своя комната, но она туда не пошла, а присоединилась к подругам). Там Сэлли попыталась устроить подругам допрос с пристрастием, но те заявили, что расскажут всё утром, сейчас в доме слишком много посторонних ушей. А вот почему здесь Севк, Сэлли пришлось рассказать:
— Вас не было больше недели, я уже волноваться начала, но не думаю, что Севка именно это озаботило. Он появился на следующий день, как вы ушли и стал допытываться — куда вы направились, но похоже, это его совсем не интересовало. Он меня спрашивал — как я себя чувствую, могла бы выйти на арену, можешь ли ты, Дика, тоже выйти, уж очень настырно этим интересовался. Я изображала немощность, но, похоже, он не поверил, чтоб он отвязался, я сказала, что не выйду. Но боюсь, он от этого не отступится, зачем ему это надо, могу только догадываться. Наш сосед рассказывал, при этом уж очень хитро на меня смотрел, что через два месяца ожидается визит западного императора. У него какие-то переговоры с нашим, а потом должны состоятся большие гладиаторские бои, оба императора большие любители этой забавы. Мало того, они ещё и соперничают — чьи бойцы лучше. Западный император привезёт своих гладиаторов — мужчин и женщин, наш тоже должен как бы выставить таких же. Но нашему выставить некого, нет, в нашей части империи ещё есть школы кроме Севка и Палинора, но эти две — лучшие, соответственно, и бойцы в них лучшие, не все, конечно, только некоторые. Наша тройка, как и тройка гладиаторш Палинора (ну, те были всё-таки лучше нас), равных противников не имели, остальные так... в общем, мы били всех. Да и у этих двоих — Фистула и Льва Пустыни, так и не удосужилась узнать его настоящее имя, соперников не было. Ты же слышала, как нас приветствовали зрители, но... Палинор решил сделать так, чтоб остались лучшими только бойцы его школы.
— А зачем ему это? — поинтересовалась Лика, Селена ответила:
— Деньги, ты же сама видела — сколько получает владелец школы, гладиаторы которой победили.
— Что-то я не поняла, если ты была из лучших, то почему тебя посадили в эргастулум на хлеб и воду? — спросила Лика. Ответила не Сэлли, а Дика:
— Посадили туда, потому что уж очень строптивая, всё время с Маренном грызлась, вот он и посодействовал. Я с Гриппой старались с этой гнидой не заедаться. Лика покивала и, сказав, что устала, предложила разговор продолжить завтра, а сейчас лечь спать. Лика сделала вид, что спит, а сама обдумывала полученную информацию, при этом слушала, о чём говорят подруги. Они долго не спали, делясь новостями, Дика рассказывала об охоте с массой разнообразных подробностей, но умолчала о том, кто такая Лика и кем она сама стала.
Утром девушки рано встали и пошли в свой тир, но поговорить так и не смогли, за ними сразу же увязался Севк со своей охраной. Глядя на девушек, он попытался начать разговор, но Лика его опередила:
— Можешь не говорить, я догадалась, о чём ты хочешь попросить, у меня к тебе встречная просьба — я хочу, чтоб ты выкупил у Палинора ту гладиаторшу, которая сражалась против Сэлли и Дики.
— Зачем она тебе? — поинтересовался Севк и продолжил: — Она была изранена не меньше чем Селена, но её никто не лечил. Она вряд ли сможет сейчас сражаться, она ходит-то с трудом, а может, уже и умерла. Он хоть и удивился, услышав просьбу Лики, но виду не подал. Лика, улыбнувшись, ответила:
— Очень нужно, выполни мою просьбу, а я с девочками выполню твою, хорошо? Об этом поговорим более предметно тогда, когда та гладиаторша будет здесь.
Намёк был более чем ясен, и Севк, что-то ворча себе под нос, удалился.
Когда сенатор и его охрана скрылись за деревьями, Сэлли, удивлённо приподняв бровь, поинтересовалась у Лики:
— Ты хочешь, чтоб мы вышли на арену? Но нас только двое, а Севк намекал на групповой бой, ты тоже пойдёшь? Третьей? Да и зачем тебе Вилия?
— У меня будет другой бой, об этом уже договорено с императором, а вы... Идём туда, где нас не увидят, — Лика махнула рукой в сторону густых зарослей, что росли у самого берега. Там, даже не проверяя — подсматривают ли за ними, Лика сказала: — Надеюсь, ты никому не будешь рассказывать, о том, что увидишь. Да? Тогда смотри!
Лика сняла свою тунику и отступила на несколько шагов, Сэлли с трудом сдержала крик, вернее, не закричала только потому, что у неё перехватило дыхание, было от чего так испугаться — на неё смотрел снежный барс, но не обычного цвета для такого зверя, а жёлто-коричневого, даже где-то тёмно-бронзового. Строение тела у этого зверя было как у снежного барса — такое же длинное тело с длинным хвостом и широким лапами, но был этот барс раза в полтора больше, чем его местные родственники. Барс зевнул, показывая огромные клыки, и сказал голосом Лики (не таким как у девочки, а более гулким):
— Рычать не буду и не надейся, если зарычу, то сюда прибегут охранники, может, не сразу, сначала копья возьмут. А зачем мне твоя знакомая гладиаторша, узнаешь позже.
Барс стал девочкой, которая показала застывшей Сэлли язык, а потом сказала, обращаясь к Дике:
— А она напугалась больше, чем ты.
— Не испугаешься тут, когда такой зверь перед тобой стоит, да ещё и разговаривает, — отдышавшись и придя в себя, сказала Сэлли. Потом повернулась к Дике и спросила: — А ты, подруга, тоже так можешь?
— Нет, она на такое не способна, — ответила Лика и, захихикав, добавила: — Так не может, но может гораздо больше. Настолько больше, что ты, подруга, когда узнаешь — упадёшь! Поэтому возьмись за что-нибудь или сядь! Дика, покажи.
Девушка улыбнулась и протянула руку к обломку скалы, торчащему из воды, тугая струя пламени ударила в этот громадный камень, и он потек, словно кусок воска, помещённый в огонь. Раздалось громкое шипение, и то место, где раньше был камень, окуталось густым паром. Сэлли ухватилась за дерево и, глядя на свою давнюю подругу круглыми глазами, заикаясь, спросила:
— Ты... вы, вообще кто?
— Прежде всего — твоя подруга. Подруга, поэтому говори мне как прежде — "ты", — ответила Дика, а Лика, как бы хвастаясь, добавила:
— Твоя и моя подруга, по совместительству богиня охоты. Не знаю, грозная ли, но ты её не бойся, она тебя не обидит. Вот такие мы необычные, я могу меняться, а она вот такое вытворять.
Сэлли, продолжая держаться за дерево, стараясь не заикаться, осторожно спросила:
— Где вы были, что с вами такое произошло, да и вообще, вы ли это? Раньше были обычными людьми, а сейчас... одна богиня, я видела Дика, какая ты была, когда вы вернулись, но потом изменилась и стала прежней. А вторая, после охоты оборотнем стала, хотя... Лика, там, в эргастулуме, когда мы с тобой познакомились, когда ты меня накормила ужином Севка, тот зверь, который ломал решётку — это была ты?
— Я, — не стала отрицать Лика. Сэлли понимающе кивнула:
— Значит, тогда там была ты, ты такая сразу была, не знаю, когда это у тебя началось, но здесь ты появилась, уже умея оборачиваться в этого зверя. Ты — оборотень, но Дика? У неё же это никак не проявлялось, если она богиня, то почему попала в рабство? Почему стала гладиатором? Ведь её могли много раз убить!
— Могли, но не убили же, а скажи-ка, много раз её ранили? Если да, то насколько это было серьёзно? — поинтересовалась Лика, заставив задуматься не только Сэлли, но и Дику. Если Дика ничего не ответила, то Сэлли с удивлением сказала:
— А ведь и правда! Сколько раз меня и Гриппу ранили, а у Дики только царапины, да и то не всегда! А последний раз... бедная Гриппа! Да и я... если бы не Лика, была бы я никому не нужной калекой! Такой, которую если бы сразу не добили, то оставили бы где-нибудь умирать. Лика, ты думаешь, я не помню, как ты руками водила и боль уходила, а потом... костоправ правильно говорил — надо резать, если оставить, то с такими ранами не выживают — сгорают от внутреннего огня! А у меня даже шрамов не осталось!
Лика многозначительно кивнула, Сэлли подтвердила её догадку о том, что Дика, сама этого не понимая, работала с магической силой и раньше, иначе как можно объяснить то, что она практически невредимой оставалась там, где её более опытные и умелые товарки получали довольно серьёзные ранения. А Сэлли, глядя на Дику, продолжила говорить:
— Меня Лика вылечила, не знаю, как она это сделала, а то, что я совсем здорова вряд ли это от травок Фесы, которыми вы меня усиленно поили, а я в этом немного разбираюсь. Да и сейчас — смотрю на Дику и вижу, насколько она помолодела. Она была ненамного младше нас с Гриппой, а мы уже далеко не девушки, можно сказать — старухи, мне уже почти сорок, а Гриппе было и того больше. Любой бой мог оказаться для нас последним, да так и... Бедная Гриппа! — Сэлли, замолчав, всхлипнула, видно, представила себя на месте подруги, а оно почти так и было. Лика положила руку на плечо подруги и, подведя её к воде, заставила посмотреть на отражение, после чего спросила:
— Узнаёшь? Ты, конечно, не девочка, как Дика, но и... сколько тебе лет сейчас можно дать? Как ты себя чувствуешь? И извини меня, что я тебя так долго мурыжила, всё это можно было сделать за несколько дней, или вообще — за день. Но согласись, это очень подозрительно выглядело бы — быстрое выздоровление после тех тяжелых ран тобою полученных, а потом — резкое омоложение.
— Такая необыкновенная лёгкость, какая была тогда, когда мне было лет восемнадцать, а может, и меньше, — отвечая Лике, восторженно произнесла Сэлли, Дика подозрительно поинтересовалась у подруги:
