В на площадке перед цехом стояла неуклюжая угловатая машина на длинных гусеницах, удлинённом на два катка шасси от тягача "Номад". В кормовой части была открытая сверху рубка, из которой торчал ствол, а сзади висел бульдозерный отвал.

— Эта машина способна перемещаться со скоростью примерно 20 километров в час, то есть 10 узлов, — пояснил её конструктор, встретивший офицеров у ворот завода. — по любой грунтовой дороге и изготовляться к стрельбе за считанные минуты. Я не думаю что мы сможем быстро сделать больше десятка таких машин, даже если вы дадите нам пушки из флотских арсеналов. Но пяток на побережье, пяток на Эзеле и тральщикам на фарватере станет кисло.

— А как у этих машин с бронированием?

— Ну 280-мм снаряда "Нассау" конечно не выдержит. — усмехнулся Уточкин. — Окапывать надо. Но от осколков защитит. Таких потерь в расчётах, как были на "Варяге" в бою у Чемульпо здесь не будет. Главное преимущество этих машин, конечно манёвр. И ещё маскировка. Это на поверхности моря канонерская лодка открыта всем ветрам. А на суше самоходная пушка может маскироваться под деревьями, в складках местности и так далее. И менять позицию раньше, чем крупные корабли успеют пристреляться. Но вообще, если немцы подтащат крупные корабли на расстояние выстрела от наших берегов... Мне давно хочется как-то расквитаться за то, что когда топили "Гебен" моя торпеда так и не запустилась.

И ещё, Фридрих Артурович, — добавил лётчик, обращаясь к молодому инженеру. — Забронируйте мне хотя бы десяток ваших грузовиков. Миллиметров 7-10, винтовочную пулю держать не надо, в основном шальные осколки. На Эзеле понадобятся мобильные противодесантные силы. То есть вот такая пушка, и при ней рота-другая пехоты должны быстро перебрасываться на угрожаемое направление.

Под руководством Эссена и с участием отряда Уточкина прикрываемого полком истребителей Нестерова операция проходит не так, как в нашей реальности. Уточкин топит "Мольтке" из зависти к Буксгевдену, утопившему "Гебен" и "Бреслау",*

TBD

Измаил

Генерал-инспектор Императорского Военно-Воздушного флота появился в Риге после окончания Ирбенской операции как-то незаметно. Просто вот взял и прилетел из Могилёва, сам пилотируя "Щуку". Он засел в контрольной башне аэродрома бомбардировочного полка, где вместе с Уточкиным и Нестеровым полдня разбирал по картам проведённую операцию, а потом приписанный к полку для разведывательных и спасательных целей гидроплан доставил его прямо к борту "Рюрика".

По званию Александр Михайлович уступал Эссену. Он был вице-адмиралом, А Эссен произедён в полные адмиралы. Но Великий Князь и генерал-инспектор целого рода войск. Поэтому у Эссена не возникало сомнений, что это человек имеет право нарушать его планы.

Конечно, от вмешательства Высочайшей Фамилии в деятельность флота хорошего обычно бывало мало. Это Эссен помнил ещё со времён, когда генерал-адмиралом был Алексей Александрович. Но Александр Михайлович его приятно удивил, оказавшись весьма компетентным офицером, разбирающимся и в морском деле, и в авиации.

Впоследствии Эссен так и не смог вспомнить, кто первым высказал идею о том, что в будущей океанской войне эскадру будет необходимо сопровождать плавучим аэродромом, с которого смогут работать скоростные истребители и торпедоносцы. Но вот идея переделать в такой аэродром недостроенный линейный крейсер "Измаил" точно принадлежала Великом Князю. Надо принадлежать к Высочайшей фамилии чтобы так разбрасываться уже превращёнными в тысячи тонн стали миллионами рублей.

Тем не менее, защищать этот проект перед Государем пришлось ехать Эссену. Александр Михайлович улетел обратно в Могилёв, у него там были какие-то дела по авиационной части на австро-венгерском фронте.

— Значит, вы считаете что "Измаил" надо достраивать вот так? — спросил император, разглядывая вывешенный на стене чертёж.

— Да, Ваше Величество, — ответил фон Эссен. — Опыт действий что Черноморского флота против "Гебена" что мой в бою за Моонзунд показывает что без прикрытия истребителями эскадра линейных кораблей — лёгкая добыча для торпедоносцев. Следовательно для действий в открытом океане нам необходим корабль, способный нести мощную авиагруппу и быстро выпускать её в воздух. Корпус и машины "Измаила" уже готовы, а главный калибр обещают не раньше конца 1918 года. То есть как линейный крейсер он выйдет в море не раньше 1920 года. А как авианосец может быть готов уже к началу 1917.

— И кого бы вы хотели видеть командиром этого корабля?

— Командир этого корабля должен быть в первую очередь авиатором, умеющим применять основное его оружие — самолёты. Но с другой стороны он должен быть судоводителем, способным командовать тридцатитысячетонным кораблём. В России есть ровно один офицер, имеющий с одной стороны опыт командования кораблём первого ранга, а с другой достаточно хорошо владеющий авиационной тематикой. Это Александр Михайлович. Я понимаю, что вернуться с должности генерал-инспектора целого рода войск на мостик одного корабля, пусть и уникального, может быть воспринято как понижение. Но, Александр Михайлович понимает военную необходимость такого шага. Будь сейчас мирное время я бы предложил, ну скажем капитана II ранга Дорожинского, пусть он не командовал ничем крупнее эсминца. Но сейчас корабль придётся бросать в бой прямо от стенки завода, так что нужен кто-то более опытный именно как моряк.

Вокруг Скандинавии

— Что-то этот план слишком похож на авантюру, — подумал вслух Великий Князь Александр Михайлович. — Вы предлагаете эскадре из двух линкоров и одного авианосца, построенных для Балтики и имеющих ограниченную дальность хода, пройти полным, не экономическим ходом мимо всех немецких баз на Балтике, через якобы нейтральные Датские проливы, удрать в Северном море от Хохзеефлотте и привести корабли в Мурманск.

— Это выглядит настолько безумным, что может и получиться, — возразил фон Эссен. — Балтика в пределах радиуса действия "Москита" от наших береговых аэродромов сейчас русское озеро. Немцы не рискуют туда соваться даже эсминцами. Так что до Борнхольма можно спокойно идти экономическим ходом.

А на траверзе Ставангера вас встретит танкер, высланный англичанами из Скапа-Флоу. Немцы конечно могут его попытаться подловить подводной лодкой, но сомневаюсь что у них что-нибудь получится. Англичане уже достаточно навострились бороться с подлодками с помощью эсминцев.

Так что полным ходом придётся идти меньше суток.

Все немецкие линкоры Хохзеефлотте уступают в скорости "Полтаве" и "Петропавловску". То есть реально за вами могут погнаться только линейные крейсера. "Фон дер Танн" сейчас после Ютландского сражения ещё толком не отремонтирован, остаются "Зейдлиц", "Дерфлингер" и "Люцтов".

Они, конечно немножко поновее, чем "Гебен" и "Фон Мольтке", но если мы допустим утечку информации, что торпедоносцами "Измаила" командует Уточкин, могут и не решиться. Поскольку против двух наших линкоров по артиллерии получается более-менее паритет, но у нас будут палубные торпедоносцы и бомбардировщики.

— А немцы с береговых аэродромов до нас не дотянутся?

— Чем? У них реально способны причинить вред броненосному кораблю только "Сименс-Шуккерты" R-класса. У них боевой радиус, конечно, приличный и из Вильгельмсхафена до устья Скагеррака они дотянутся. Но они в воздушном бою не противник даже "Москитам" не говоря уж об истребителях.

И, насколько известно нашей разведке, у них этих аппаратов после несколько неудачных попыток применения на Восточном фронте осталось меньше чем будет истребителей на "Измаиле".

— А в чём вообще смысл этой операции? Почему сейчас, когда немцы рвутся к Риге, мы выводим из Балтики три самых мощных корабля и десяток современных эсминцев? Защищать британские торговые суда, везущие военные грузы в Кольский залив? Это вообще-то работа для крейсеров.

— Беда в том, что у нас нет современных крейсеров. Совсем. "Светланы" ещё неизвестно когда будут достроены. "Рюрик" уступает по скорости хода "Петропавловску" и не имеет ледокольных обводов. А всё остальное — старьё времён японской войны. На Балтике это может ещё на что-то годится, особенно с торпедоносцами берегового базирования над головой, но в океане — увы.

На самом деле проблема в том, что на Балтике четырём линкорам делать сейчас нечего. Поддерживать приморский фланг сухопутного фронта и "Первозванный" со "Славой" могут.

А мне не нужно чтобы тысячи матросов зверели от безделья в этих железных коробках, стоящих на рейде, со скуки читали социалистические брошюрки и копили зло на офицеров, требующих бессмысленную службу. Пусть лучше работают в море и привыкают что экипаж единый организм, в котором от каждого зависит жизнь всех.

Я бы и все четыре линкора туда отправил, но Его Величество не отдаёт.

Теперь рассмотрим самый худший из возможных вариантов — немцы берут Петроград. Ничего ужасного в этом нет. Россия сдавала и Москву Наполеону и Севастополь коалиции, и ничего, вернули потом. В случае взятия Петрограда Балтийский флот оказывается в ловушке.

Если вы сейчас выведете этот отряд на Мурман, то во-первых два современных линкора и уникальный "Измаил" окажутся в безопасности, во-вторых мы сможем попытаться повторить ваш прорыв. Одно дело совершать такое впервые в безвыходном положении, другое — идти по уже пройденному пути.

* * *

Старший кондуктор Дыбенко поднялся на лётную палубу "Измаила" и посмотрел за корму, туда где таяла в утреннем тумане кромка льдов Финского залива и ещё просматривался вдалеке силуэт Кронштадтского Морского Собора.

"Успели", — подумал он.

Ещё месяц назад до всех социал-демократических ячеек на флоте была доведена информация, что попытка буржуазного переворота и свержения самодержавия будет предпринята кадетами в конце февраля. Когда в январе началась подготовка эскадры к прорыву в Романов-на-Мурмане, партийным ячейкам на кораблях этой эскадры была поставлена задача сделать всё возможное, чтобы выйти в море до переворота. И вот, утро 18 февраля, а корабли уже на чистой воде.

Почему ЦК РСДРП(б) так заинтересован в том, чтобы в момент революции этих кораблей в Кронштадте не оказалось, Дыбенко не знал. У него в матросском сундучке лежал пакет с надписью "Вскрыть в случае получения известий о революции в Петрограде", а азы конспирации которым его, что забавно, научили господа офицеры, после того как капитан II ранга Гертнер поймал его на "Павле" за чтением Мэхена, требовали не совать раньше времени нос в планы такого рода.

Эскадра шла на скорости 15 узлов, экономической для крупных кораблей, и к вечеру следующего дня подошла ко входу в Датские проливы.

Дальнейшие действия командующего были несколько неожиданны для Дыбенко уже немножко разбиравшегося в судовождении. Эскадра вдруг увеличила ход, при этом перестроившись в кильватерную колонну так что первым шёл "Измаил", за ним "Петропавловск" и "Полтава" и в хвосте эсминцы.

Александр Михайлович в этот момент стоял в рубке управления полётами "Измаила", склонившись над штурманским столом с транспортиром в руках. Стол был освещён маленькой лампочкой, чтобы не давать засветку на экран радиолокатора, очередного изобретения Татаринова, или вернее, очередного образчика марсианской техники, который руками Татаринова воссоздала на Земле Нэтти. Над экраном склонился Ян Нагурский, командир авиагруппы, и диктовал Великому Князю пеленги на приметные мысы.

Обоим было страшно. Страшнее чем идти в торпедную атаку на огрызающийся из всего что только можно, от главного калибра до капитанского пистолета, немецкий броненосец. Сейчас они отвечали не только за себя, а, считай, за половину Балтийского флота.

— "Гавриил" уклонился влево! — доложил Нагурский.

— Станислав Фаддеевич, — обернулся Великий Князь к сидевшему за авиационной радиостанцией старшему офицеру "Измаила", — радируйте на "Гавриил" чтобы внимательнее следили за гакабортными огнями "Петропавловска".

Прошло три часа. Кильватерная колонна прошла узость пролива Эресунн и вышла в Каттегат.

— Ян Иосифович, сдайте вахту у экрана кому-нибудь из подчинённых, — скомандовал Александр Михайлович. — А вы, Станислав Фаддеевич, ступайте отдохнуть. — обратился он к Дорожинскому. — Сейчас главную узость мы прошли, я, пожалуй справлюсь и с прокладкой и со связью с мателотами. Я пошлю за вами на траверзе мыса Скаген и сдам вам вахту после поворота на ост-зюйд-ост в Скагерраке.

Светало, но над Каттегатом стелился зимний атлантический туман.

Насвистывая подслушанную где-то в Нижнем песенку:

Хорошо идти фрегату

По проливу Каттегату

Ветер никогда не заполощет паруса....

Александр Михайлович выпрямился и взглянул вперёд. Серая хмарь, даже переднего конца лётной палубы не видно.

* * *

Адмирал Шеер мерил шагами свой кабинет в Виллемсхафене.

— Ну и куда же они делись? — спросил он фон Хиппера, сидевшего в кресле для посетителей.

— Черт их знает. Разведка доложила что двое суток назад это это странное плавучее поле, которое они сделали из хорошего недостроенного линейного крейсера, два недолинкора-перекрейсера и пять действительно хороших турбинных эсминцев вышли из Кронштадта, проломив лёд, и направились на запад. С тех пор тишина. Полное радиомолчание. У нас авиаразведка вообще есть?

— Нет. Летать на Балтикой наши Люфтштрайткрафте могут только в треугольнике Любек-Борнхольм-Штеттин. Стоит высунуться восточнее линии Штеттин-Борнхольм, как немедленно прилетает этот чёртов "Москит" и сбивает нашего разведчика, не дав тому даже мяукнуть в эфир.

В этот момент появился вестовой с телеграммой.

— Ну вот, читай, наш агент из Хельсингера докладывает что на рассвете три крупных корабля и пять поменьше на огромной скорости прошли узость Эресунна и направились куда-то в сторону Северного моря. Опознать никого не удалось. Мы можем их перехватить на выходе из Скагеррака?

Хиппер подошёл к столу и клонился над картой Северного моря.

— Вряд ли. Даже если они идут экономическим ходом, а это для этих кораблей не менее пятнадцати узлов, то из Скагеррака они выйдут в районе четырёх утра. С учётом времени, необходимого для того, чтобы развести пары, дойти дотуда от Вильгельмхафена смогут только линейные крейсера. Их у нас три. И втроём они примерно равны по боевой мощи "Петропавловску" с "Полтавой". А если они поднимут с "Измаила" торпедоносцы...

— Вы полагаете что февральской ночью в туман они поднимут в воздух торпедоносцы?

— Когда речь идёт о русских лётчиках я готов предполагать что угодно. Наши лётчики в основном начинали учиться летать после начала войны. И летать в плохую погоду их никто не учил. Эти — с одиннадцатого года возят почту по всей Сибири. Там погода попаршивее датской бывает. А почта, ну сами знаете — это почта. Я не удивлюсь если выяснится, что они смогли пройти через Эресунн ночью потому, что за штурвалы кораблей поставили лётчиков, которые все поголовно видят в темноте как днём.

* * *