— Ты действительно желаешь, чтобы я остался жив? — Гред прервал размышления Лани, скользя по ягодицам и сжимая их. — Каким образом ты собираешься покинуть Лагуну, если скоро нас окружат. Если мятежников арестуют?

— Все будет до банальности просто. Мы уйдем через портал.

— Что?

— Миил, которого ты тоже упустил, способный молодой архитектор, — юноша прижался плотнее, позволяя нескольким волосам фланка проникнуть через рукава и за ворот, чтобы вонзить иглы в кожу. Он льнул к Греду, обвивал руками, оплетал волосками... Привычно... Его! Только его эгрегор.

— Ты... — кронпринц сщурил лукаво глаза. — Милар пришелся ко двору... Вот теперь мне понятно такое трепетное отношение Арга окончательно...

— Все мы — связи друг друга, — откидывая чуть назад голову и открывая шею, Лани ждал страсти от фланка, знал, что тот не сможет отказаться, так как уже вливал жидкость в вены ария, терся возбужденным членом о пах, пробуждая и похоть ария. Но видел Лани совсем другую картину. Он отчетливо, до боли ярко представлял себе зал торжественных приемов, куда съехалась вся знать Фланкии. Помнил, как сидел за столом рядом с Гредом, держа в оледеневших пальцах бокал с игристым, в то время, как его брат, его прекрасный, гибкий, его восхитительно чистый и образованный брат... Голый и униженный танцует посреди зала, удовлетворяя прихоть императора. Этот танец — полет рук, взлеты светлых волос, изгибающееся тело — навсегда вбились клеймом в отпечаток энергии. В саму структуру Лани. И теперь он точно знал, как отомстить и кто на самом деле господин.

Его пухлые, сладкие губы — воспеть ли могут поэты? Его линия плеч и шеи изящнее лебяжьих... Его черные бархатные глаза, выжидающие реакции Арга, столь привыкшего быть ледяным и хранящего свой трон столько лет благодаря взвешенным решениям. Его терпение и мягкость, что затмевают солнечный свет... И его боль, которая читается, когда господин лжет.

— Мастер Элой просит такую малость, — фланк благосклонно кивнул эвенлу и обнял крепче Миила. — Забирайте Вааля, если, конечно, присутствие ария в вашем доме не станет болезненным. — император скрыл ярость, наполнившую алым концы волос. Вааль. Прелесть прелестей. Его ядовитый цветок. Зеленоглазая бестия с чарующим голосом и железной хваткой.

— Мой дом с радостью примет одного из последних представителей столь древней расы, — снисходительно отозвался Элой, открывая гостям двери одной из зал. — Императору необходима помощь? Сейчас принесут вещи. Через час я передам сигнал войскам Фланкии. Располагайтесь. И продумывайте стратегию, дорогой партнер. Следующий Совет будет очень тяжелым. -Элой покачал головой, напоследок скользнув взглядом по Миилу, продолжавшему жаться к своему любовнику. Прошла ли прежняя любовь? Зажила ли рана? Не следует думать... Эвенл еще более вежливо заулыбался, а затем поспешил покинуть спасенных из заточения гостей, один из которых облегченно вздохнул, а второй напрягся высказанному пожеланию.

Но даже мрак рассудочных измышлений, коих становилось все больше, ибо нашептывались они обеспокоенными волосами, не помешал фланку подхватить милара на руки, когда они остались наедине, и понести через богато обставленные комнаты, что лагунцы доводят до совершенства музеев, чтобы после долгой разлуки — а разве не мучительна каждая минута неведения о судьбе возлюбленного? — погрузиться в горячую воду с пеной в белоснежной ванной и забыться в поцелуях, которые возвращают голове рассудочность. А телу дарят расслабление.

Да, Арг обнимал своего мальчика, смывал с кожи даже намек на близость с Лани, бережно обходил царапины на нежной коже, успокаивал, но не замечал, как сердце внутри у самого бьется все сильнее, и не от радости обретения, а от скорой потери. Вааль... Вааль, испытывающий бездну. Вааль, берущий за собой в небо. Вааль, которого потребовали отдать.

Быстро переодевшись в принесенную одежду — белые широкие брюки и длинную рубаху с простым круглым вырезом и расшитыми рукавами, Арг уже собирался принять откровения Миила о нескольких днях ада, готов был все простить, даже то, что милар очевидно вступил в связь с арием, но судьба распорядилась иначе, и император впал в состояние эгрегора. Это случалось с Аргом лишь несколько раз в жизни — внезапно, опасно и лишая воли. Один раз на церемонии во время сезона размножения, тогда так требовалось спасти расу от вымирания. Второй — на грани между смертью и жизнью в бою на дальней планете: войска несли большие потери, сдаваясь не менее воинственной расе, а волосы заставили фланков мобилизоваться ивзять, казалось, недоступную крепость. И третий — в первую ночь, когда в спальне остался пленник по имени Вааль, чей чип только активировался, чья воля еще принадлежала ветрам космоса. Теперь император, было, усевшийся на кровати и собравшийся слушать своего золотого, темного бога, подобрал ноги и сложил руки на коленях. Алые трубки поднялись над головой. Глаза плотно закрылись, а из уст вырывались странные звуки.

Милар обмер с полотенцем в черных волосах. Император светился... Горел пламенем, что высвечивало комнату до ослепления. Юноша даже глаза рукой прикрыл. И отступил на шаг, сгибаясь и пытаясь найти опору.

— Арг, — вскрикнул он. — что случилось, Арг! Прошу тебя, не надо...

Но император не откликался. Гул рос, а вместе с ним и мощь, которая охватывала пространство и уже вобрала в себя Миила, наяву видевшего все поколения фланков, их чаяния, их боль, а еще больше — боль самого Арга, пытавшегося хоть как-то облегчить страдания своей расы. Там, через несколько столетий, эгрегор узрел, что истончится нить воинов. Что очень скоро, если ничего не делать, приидет бесславный конец целой планеты.

— Любимый, прошу, — Миил упал на колени, прижался всем телом к полу и накрыл голову руками. Сочетание темных кудрявых волос, спины с выпирающими косточками позвоночника на белом пушистом ковре могло заворожить любого художника, но фланк даже не шевельнулся.

Неужели всплеск произошел лишь потому, что кто-то забрал вампира? Тонкокостный архитектор миров не понимал, как можно так страдать по тому, кто готов к предательству, кто, наверняка, заодно с насильником и убийцей, безжалостно пьющим силу.

— Арг, Арг, — Миил плакал, сидя на полу, вытирая тихие слезы, убирая локоны за уши. — Зачем ты отдался близости с вампиром? Ты же не протянешь долго. Он зовет тебя. Он рядом, он голоден... — милар снизошел на рыдания. Попытался подняться, но сильное излучение не пускало. И тогда юный архитектор позвал древних богов. Они помогают строить, они открывают двери, учат следовать ремеслу — если только любимый услышит, если откажется от сладкого яда Вааля... "Сколько хочешь я построю лишь для тебя миров, Арг. Только тебе, достойному награды за терпение, за любовь. Ты похитил, но разве я догадывался, что ты отомкнешь сердце и посадишь в нем прекраснейший цветок. Прошу"...

Слезы капали на ворс ковра. Черные глаза гасли от того, что будущее уничтожалось. Сколько не бросай семена в пустыне, всходов не дождешься.

— Арг, ты не любишь меня? Ты любишь Вааля? Да? — ладошки стирали горечь первого осознания. — Значит, я тебе не нужен...

Император качнулся и открыл глаза. Он еще тянулся к Ваалю всем существом. Но видел того, кому готов всегда отдать сердце. Юный, прекрасный цветок жаркой пустыни. Рука поднялась раскрытой ладонью навстречу, а потом остановила. Яд. Вааль — он стал частью эгрегора. Ревнует и управляет волосами. — Не подходи, — прошептал фланк. — Я не хочу твоей смерти.

— Арг, скажи мне... Что ты выбираешь? Чем готов стать для фланков? — Миил все равно поднялся и направился к императору, не опасаясь того, что сейчас, через несколько секунд, рискует закончить жизнь. Волосами управляла стихия Вааля. Наркотик близости стал для Арга способом существования. Постепенно умерщвляя и делая эгрегором для паразита, что вливался в фланка с каждым часом существования. — Ты убьешь меня... Пожалуйста, если я для тебя ничего не значил, если все вокруг ничто... Арг. — Миил сделал еще несколько осторожных шажков, все ближе — пальчики потянулись к шипящим трубкам, заострившимся и сверкающихм белыми иглами. — Полгода ты брал мою юность, уверял, что никогда не оставишь, что защитишь... Я тебе верю...

— Миил, отойди! — отчаянный рык зверя. — Я должен вернуть власть, спасти всех... Должен уладить конфликт. Я не готов его потерять. — болезненная судорога перекосила лицо. — Через час Лига окружит корабли мятежников, через два здесь будут войска Фланкии, через три... Начнутся переговоры и Совет. Я потеряю Лагуну, я потеряю Штицл. Я все потеряю. Верить Элою, все равно что давать откусить руку по локоть. Не могу... Если я потеряю Вааля...

— Ты меня не любишь, — Миил теперь стоял в шаге от Арга и низко опустил голову. Волосы упали густыми волнами вперед, полностью закрывая лицо. На запястьях синели укусы— поцелуи, оставленные Лани. — Для тебя я был пустышкой, красивой диковинкой...

— Нет, это не так... Я...

— Ты всегда выберешь Вааля...

— И Вааль выберет Арга, — дверь распахнулась, и пришедший прервал разговор, моментально усмиряя волосы фланка. — Ты ведь не против, Миил? — в синем длинном платье безо всяких украшений, Вааль казался еще тоньше и уязвимее, но на самом деле был крепче самой закаленной стали. — Зачем ты заставляешь его выбирать, если я могу всем нам принести радость? — зеленоглазый лис закрыл дверь и прислонился одним плечом к косяку, с грустным выражением изучая принца миларов. — Ты толкаешь возлюбленного сказать тебе правду, ранишься о нее, но разве не видишь, что он всеми силами пытается тебя оберегать от любой тревоги? — светлыми шагами к темному маленькому ангелу. Зеленые глаза с обидой взглянули на Миила. — Тебя укрывал от Лани, тебя не касался и краешком ауры... Ты разве не был сокрыт от алчного взгляда?

Нечего было ответить сыну архитекторов на слова Вааля. Принц ли ты или просто представитель разумной расы, обладаешь ты способностями или нет, но есть прорехи в истинности твоих помыслов.

— Ты же арий! — пухлые губы юнца, чье естество вкусил вампир, подтверждали закрепленную истину.

— Ты тоже думаешь, что я зло? — без тени опасения поинтересовался Вааль у фланка. Темная зелень стала светлее, юноша развел руки в стороны, словно показывая себя. — Войска уже прибыли и взяли мятежников. Осталось малое — договориться с Советом.

— Ты продашься эвенлам, — гробовым тоном произнес Арг, выпрямляясь и становясь мощным, как тысячелетнее дерево. Аквамарин глаз раздраженно сверкнул.

— Ты согласился отдать. Арг, не вини себя... Можно проиграть в войне, но приобрести нечто большее, чем власть над сородичами. — сказал Вааль, а руки его безвольно опали вдоль тела.

— Что обретешь ты? Брата? Что ты хочешь?

— Помнишь, мы говорили на балконе об эгрегоре. Я ошибся. Я думал, что это мальчишка со Штицла, — Вааль задумчиво провел по воздуху, словно рисовал невидимую картину. — Все приметы совпадали. И твой отец действительно нашел тогда именно штица как судьбу... Но... Сейчас ты сидишь рядом с тем, ради кого пересек половину вселенной.

— Что? — Арга подкинуло на ноги, точно сорвало безумным ураганом. — Что ты сказал? Я чувствовал в Льюисе силу, я видел...

— Да, сила предков, сила семян... Великих семян возрождения каждого из нас. Мальчик берег не символ, он хранит память душ. Он проводник. А Миил, твой драгоценный маленький милар... — Вааль поманил юношу встать, — отмечен великой судьбой.

Арий опустил голову, в светлых волосах, заплетенных на ритуальный манер полумесяцами, сверкнули изумрудные капельки.

— Арг, я не хотел говорить. Думал, что ты сам поймешь, что откроешься, что избавишься от иллюзии, что способен управлять миром. Но ты даже любимого не признаешь. Гонишься за призрачной выгодой.

Вместо сопротивления и ответа Арг обмяк. Уронил плечи.

— Я люблю Миила. Ты хотел, чтобы я сюда поехал... Ты уговаривал.

— Да, — Вааль подошел и опустился перед императором и принцем миларов на колени. — Тогда я не был уверен, что семена вашей связи прорастут. Я не думал, что ты способен полюбить... — взгляд на фланка, с которым связана система жизни. — А ты — ответить, — зелень глаз переместилась на Миила. — В ваших руках построить что-то новое.

— Я все потерял. Тебя... Рука потянулась коснуться ария, что напоминал Аргу о самых лучших днях, где одиночество отступило, сменяясь коротким теплом осознания, что ты кому-то нужен.

-Хватит! — резко встрепенулся гость. — Я больше не держу тебя... И освобождаю от меня... — Вааль расслабил все волоски, что инстинктивно тянулись к фланку, и потянул из того связующие нити, которые проросли в тело, словно грибница. — Я танцевал для тебя голый на приеме. Ты для меня жил эти годы. Мы квиты.

— Вааль, за что?

Вопрос прозвучал уже тогда, когда арий собирался покинуть временное пристанище одного из самых величественных фланков эпохи. Слабость императора и воина видели только он и этот ошарашенный шоколадный мальчик с далекой планеты, но казалось — вселенная, которая жалела и любила Арга за то, что он гибок, что не стесняется становиться слабее, чем кажется на самом деле.

— Не спрашивай, не надо, — Миил перехватил инициативу, прикрывая тонким телом огромного фланка и обхватывая того за шею. — Он уходит. Ты больше не будешь отдавать.

— Будет или нет, но Совет потребует многого. Я пришел, чтобы ты знал, Арг, я на твоей стороне.

Короткий прощальный кивок, и дверь за арием закрылась.

... Это была одна из самых коротких операций. Войска Лиги окружали немногочисленные корабли мятежников. Нейтролизовывали сигналы, которые больше двух суток заставляли флот Флойи и Фланкии находиться на дополнительной энергии. Первой была освобождена королева Аяса — к ней прибыли не только два министра, входившие в Совет, но и охрана, и несколько челноков, снабженных достаточным арсеналом для защиты. Неминуемый арест кронпринца был превращен в настоящий спектакль, где каждая роль, отыгранная заранее, вмещала в себя часть ритуала. Греда не выводили со связанными сзади руками, он шел с высоко поднятой головой, окруженный солдатами Лиги. Позади — генералы, посмевшие позариться на узаконенную власть. Лагунцы, что собрались на площади возле гостиницы, утверждали, что арест больше походил на торжественное отбытие высокопоставленного лица. Такими торжественными и яркими были представители Лиги, таким красивым и высоким красноволосый фланк, явно не боявшийся расправы. Но чем торжественнее выглядел Гред во время ареста, тем печальнее — его будущее. Флойя ни за что не станет поддерживать неудачника. Все взоры прибывших представителей многочисленных рас и держав заинтересованно начнут делить семена. И значит вопрос о Льюисе вынесут на общее заседание.

Гред надеялся, что арестованный вместе с ним Лани, сознает опасность... Вернее, его уничтожат без суда и следствия как представителя опасной планеты, которую на таком же совете приговорили к полному уничтожению. Многие развитые державы давно отказались от гуманности во многих вопросах, но данное решение — оно выносилось с подсчетом каждого голоса.