Монастырь-3: свадьба для ангела (2 часть)

— Нежный, еще одно слово — и тебе на самом деле не поздоровится, — жесткая губка прошлась между ног барона.

— Твою мать, Фернандо, — тихо и нетерпеливо застонал Легрэ, поддаваясь навстречу руке короля. Он дернулся немного, изображая слабое сопротивление. — Я целых три сказал... Теперь ты можешь размазать меня по бортику этой купальни наконец? Или еще потрепаться для острастки?

— Завтра я поучу тебя счету, — отозвался негромко монарх. Он почти лежал сверху на Кристиане, придавливая его все ближе к борту, и сам уже изнывал от нетерпения. — Ты сказал не три слова, гораздо больше. А пока, — Фернандо провел в этот раз нежной лаской между ягодиц барона и легко пощекотал колечко мышц.

— За что ты со мной так жестоко? — полушуткой, а может и всерьез спросил Кристиан, задыхаясь в руках короля, открываясь ему, лишь бы чувствовать в себе, рядом, над собой, поверить, что все это правда. Десять дней тоски и боли, десять дней неизвестности. — Я... Фернандо, я не сомневался, просто... Я просто с ума сходил... Никогда себе не прощу...

— Простишь... — монарх провел языком вдоль шеи брата. — Иначе за что я тебя буду наказывать? Если ты сам собираешься этим заниматься, — и сразу же после этих слов толкнулся внутрь Легрэ.

Легрэ задохнулся от неожиданности и боли, сжал ягодицы поначалу, но потом постепенно расслабился, впуская Фернандо глубже. Сердце заходилось в груди, тело горело жаром, и боль — она пришла сладкой волной и пониманием, что все как прежде. Но Фернандо пока не знает, что Кристиан не намерен отступаться от идеи на счет Алонсо. А когда узнает... Легрэ застонал, шепча имя своего короля и возлюбленного: — Фернандо... Фернан...

А тот погружался в голос, в странную неутолимую страсть, которую давал ему брат. Вся их совместная судьба была пляской акробата на высоко натянутой тонкой веревке под куполом шатра. Один неверный шаг — и кто-нибудь бы обязательно упал куклой на землю, разломанной в кровь, из которой торчат обломки костей и куски мяса. И если сначала Фернандо только и ждал возможности столкнуть мешавшего ему человека, то сейчас готов был сам сорваться, но вытянуть Кристиана, если тот вдруг оступится.

Движения становились все яростнее и напористее, насколько это возможно было в воде. И это было хорошо — она растягивала удовольствие, не давала сорваться в безумие. Жаром горело все тело, страсть срывалась каплями слов с губ:

— Нежный... Мой...

— Твой... С первого поцелуя твой, — выдохнул Кристиан со стоном, яростно двигаясь навстречу Фернандо, ловя единый жесткий ритм, чувствуя его нутром — горячего, твердого и такого настойчивого. Легрэ хватал губами воздух, забываясь в танце их тел и то, что он сказал, было правдой.

Король смотрел на клеймо, и от движений брата казалось что бесплодный росток с шипами шевелится, манит, все ближе и ближе, казалось, что в нем сосредотачивается жизнь, распускается цветами и чем более сильные движения, тем более уносит голову и хочется собрать, сорвать их, вызвав очередной вскрик или крик. И когда Фернандо был уже на пределе, он резко наклонился вперед и изо всей силы прикусил бугрящуюся мышцу под одним из шипов.

Крик Легрэ — внезапный и измученный вырвался из груди, и он содрогнулся, дернулся в нахлынувшей волне эйфории, пролившись под королем и едва соображая, что происходит. Кристиан сжал ягодицы со всей силы, еще плотнее обхватывая член Фернандо, еще острее чувствуя его в себе.

Тот резко, с тихим рыком, толкнулся в брата. Еще движение — и король также получил разрядку, оставившую блаженство внутри, вылившуюся в негромкий стон:

— Кристиан... — звонкое имя любимой не-игрушки.

К голове постепенно возвращалась ясность и монарх осознал, что сидит на скамейке рядом с бортиком, обнимая Легрэ. Вода парила, поднималась вверх тонкими полупрозрачными струйками тумана, принося расслабление мышцам, освобождая от страха душу и мысли. Теперь все будет хорошо.

Кристиан тоже обнимал короля и это было так странно — они словно никак не могли отпустить друг друга и расстаться даже на миг.

— У вас с Анникой что-то решилось? — спросил он, задумчиво поглаживая плечо короля. — Как она?

Фернандо сидел, прикрыв глаза, и улыбался, чувствуя незамысловатую ласку брата. Такие странные ощущения — легкие, как будто возносящие ввысь.

— Мы договорились вернуться в рамки прежнего договора. Смешная девочка. Старается держаться изо всех сил, но при этом сама признается, что не уверена в своих силах. Смелая. Или безрассудная. Я склоняюсь к первому варианту.

— Она нравится мне, — усмехнулся Кристиан, — не как женщина, по-другому. Жаль, что так все вышло, но она не жена тебе на самом деле.

Фернандо заинтересованно глянул на брата — интересно, к какому выводу он на этот раз пришел.

— А кто она мне?

— Сам решишь со временем, — выдохнул Кристиан. Он помолчал, словно раздумывая над чем-то важным, потом тихо сказал: — Ты знаешь, что в тавернах народ тебя называет Сумасшедшим королем?

Фернандо радостно и предвкушающее улыбнулся.

— А что еще обо мне говорят?

Легрэ тяжело вздохнул

— Ксанте жив. Это очень плохо.

Король напрягся, но мгновенно расслабил мышцы, хотя Кристиан этого не мог не заметить:

— Об этом тоже в тавернах говорят?

— Нет, не говорят, — ответил Кристиан просто. — А вот слухи о бастарде твоего отца ходят, и о маленьком восьмилетнем мальчике, что родился у него и премилой прачки, которую этот бастард соблазнил, гад такой. Все бы ничего, но сказочка с продолжением, мол, есть люди среди франков и в государствах северных, что считают, будто молодой принц безопаснее для них будет, чем король, от которого не знаешь, чего ждать, мужеложец, безбожник и тиран, запрещающий своей супруге писать нежные письма ее братьям и семье. — Кристиан горько улыбнулся. — Мы так друг другом заняты, что совсем перестали страшиться наших врагов. Самое время исправить.

— Об этих слухах мне не докладывали, — очень медленно откликнулся Фернандо, мысленно отмечая всех, кому сегодня предстоит с ним побеседовать. — У тебя действительно есть сын? Сведения о Ксанте от кого?

— Я не знаю. Я позавчера встретил старого приятеля, водившего дружбу с моим старшим братиком Оловом. Мой брат законченный домосед, его до пекаря не выгнать. А тут я такое узнаю, чтобы он и на север подался, да не один, еще с двумя моими братьями. Ну, я приятеля своего подпоил — он пьяный на язык слаб. Вот он и стал мне рассказывать, что братья мои где-то отпрыска моего откопали, а как узнали, кто я, так с кем-то из-за границ дружбу свели. Теперь едут вместе с сыночком моим на север, а оттуда уже к франкам податься собираются. — Кристиан вздохнул. — Сам хочу, чтобы все это бредом оказалось, но не правдой.

— Бред, — тяжело обронил Фернандо, — я вижу только один вариант как... Так... — он еще на несколько минут замолчал. — Когда твои братья якобы разыскали твоего сына и уехали?

— Я не знаю, — ответил Легрэ. — Просто проверь, и все.

Король в ответ только кивнул. Интересные события разворачиваются, не зря было ощущение, что нужно торопиться.

— Ксанте? — напомнил он брату вопрос.

— Возможно. — Кристиан легко поцеловал брата в губы и погладил по щеке. — Хороший повод развести смуту в Вестготии. Мой это сын или не мой, мальчишку надо найти. Здесь он будет недосягаем для Ксанте.

Фернандо чуть вздохнул, невольно улыбнувшись.

— Нежный, про Ксанте откуда у тебя информация?

— Ее нет. Это просто предположение.

— Хорошо, — кивнул король и вылез из бассейна, чтобы, накинув на бедра полотенце, открыть дверь за которой наверняка уже топтались слуги с едой и чистой одеждой. — Сейчас расскажешь мне все подробнее — где встретился, как именно, кто первый подошел и так далее.

Указав куда что положить, сразу же велев двум парнишкам убираться прочь, по-доброму поинтересовался у брата с чуть издевающейся ухмылочкой:

— Вылезешь или туда еды подать, выше высочество?

— Не дразнись, братец, — Легрэ улыбнулся. Он наспех умылся и вылез из воды. — Надеюсь, с Луисом будет все в порядке. Я беспокоюсь.

— Тебя увидит и все будет хорошо, — усмехнулся монарх, наливая вина себе и брату. И пока тот жадно поглощал принесенную еду, Фернандо постарался как можно более подробно расспросить обо всем случившемся в дороге. Неприятная мысль, сразу появившаяся в голове после первого упоминания о "маленьком принце", все крепла и крепла.

— Ладно, иди, отдохни, а я пока кое-что проверю, — король в задумчивости провел пальцами по волосам. — Как только Луис очнется, нам доложат, не пропустим.

Легрэ нежно поцеловал брата в губы.

— Я за тебя кому хочешь глотку перегрызу, но ты прав, сейчас мне надо отдохнуть. Спасибо, Фернандо.

Обняв Кристиана, король отправил его в свои покои, а сам вернулся в кабинет. Все рассказанное братом складывалось в одну четкую цепочку и оканчивалось просто — ловушка. Либо на Легрэ, либо на Луиса, что более вероятно. А еще было совершенно очевидно, что в замке шпион. Слишком уж странные вещи рассказывались в эти "слухах". Да и подошедший сам к барону бывший знакомый был явно не случайным. Вызвав к себе барона Марко Альмейро, который занимался внутренними проблемами, в том числе шпионажем, Фернандо выдал ему ряд задач среди которых первоочередной была найти вражеского соглядатая. Следом за Альмейро в кабинете короля оказался тихий человек, еще недавно бывший просто бастардом одного из приближенных отца Фернандо, а в настоящее время занимающийся проверками неугодных королю людей. Монарх доверял ему — они были близки с детства и король неоднократно имел возможность убедиться в неподкупности Северо, графа Аргонского. Ему он поручил еще раз проверить барона Альмейро и всех гвардейцев, охранявших королеву.

Оставалось ждать, но впереди целый день, за день можно успеть сделать многое.

Фернандо остановился у окна, рассматривая противоположное крыло замка и невольно вспоминая все, что арабы передали о смерти Ксанте. Наемный убийца один из лучших. Кардинал убит в своих покоях. Внешность совпадает. Тайные похороны. Ксанте больше никто из соглядатаев и послов короля в Риме не видел. Правда было одно "но", которое могло перечеркнуть все остальное — убийца никогда до этого не видел Ксанте... Значит, был шанс, что этот церковник выжил. Опять. И если в этих странностях замешан он...

Фернандо сжал руку в кулак. Ну что ж, время еще есть, хотя дьявол и вопит, что нужно сделать все как можно быстрее.

* * *

Когда вечер вступил в свои права и легкая прохлада, заменившая солнечную жару, вползала в комнаты замка, приносила свежий воздух и долгожданное облегчение и радость, дверь в спальню герцога Сильвурсонни открылась.

— Луис, милый, мне доложили, что ты проснулся, — Фернандо присел на постель к мальчику и обхватил его пальчики ладонями. Рядом с монархом молчаливой тенью возвышался Легрэ.

— Здравствуй, — сказал Кристиан, делая шаг ближе. — Как ты?

Лежащий в подбитых повыше подушках герцог не был похож на себя прежнего — под глазами синью разливались круги, словно он не спал несколько дней, губы были белыми, словно припорошенные снегом. Белые волосы и совершенно снежное лицо ярко выделялись на бордовой ткани. А теперь, когда в комнате зажгли свечи, Сильвурсонни вообще больше походил на тень, у которой есть только одна возможность существовать — это горение свечи.

Он взглянул на короля, который сжал его руки и перевел взгляд на Кристиана — стеклянный и испуганный.

Легрэ больно было смотреть на Луиса, невыносимо и он невольно перевел взгляд на короля, безмолвно вопрошая: "Это я сделал?"

Фернандо с беспокойством смотрел на мальчика — нехорошая, хоть и предсказуемая реакция. Теплый поцелуй опустился на ладонь герцога.

— Мальчик мой, я тебе говорил — он вернется. К тебе, к нам. Все хорошо.

Пальцы юноши сильнее сжались, выдавая волнение. В глазах же застыл вопрос.

— Я вижу, — губы дрожали, а в глазах появились слезы. — Здравствуй, Кристиан.

Легрэ присел на корточки перед постелью юноши, протянул руку и нежно погладил по виску, там, где была старая царапина, уже побледневшая и затянувшаяся.

— Я очень скучал, Луис.

— Я тоже скучал, — отозвался тихим эхом Сильвурсонни, продолжая держаться за руки короля, как за спасительный якорь. В глазах его появились слезы.

— Посмотри на меня, Луис, — мягко попросил Кристиан. — Посмотри в мои глаза.

Герцог чуть повернул голову. Он вдруг вспомнил, что ночью опять видел кошмары, а мэтр разбудил его и сказал, что говорить во сне бывает весьма опасно.

— А теперь послушай меня, — сказал Легрэ, всматриваясь в глаза любимого и твердо произнося каждое слово: — Я ни в чем перед тобой не повинен. Ни делом. Ни словом. Ни помыслом. Не повинен так же, как не повинен перед тобою Эдвин Алонсо.

— И как все остальные, — прошептал Луис, а ногти его впились от нервов в ладони Фернандо.

— И что это значит? — спросил Кристиан устало.

— У тебя уставший вид, — шепнул опять Луис и сдержал судорогу, прокатившуюся по телу.

— Кристиан, обними его, — тихим голосом почти приказал Фернандо.

Легрэ кивнул и сев на постель, нежно обнял юношу.

— Мы же не стали чужими, правда? Луис.

Герцог всхлипнул. От чувств он говорить не мог, но обвил руками барона и прильнул к нему, как будто нашел после долгой разлуки.

— Вот и хорошо, — король нежно гладил мальчика по спине, не давая отстраняться от Кристиана, подталкивая к нему еще ближе.

— Выздоравливай, — попросил Кристиан Луиса, целуя его макушку. — Будь, что будет... только выздоравливай. Ты нужен мне... Таким, какой есть, мой мальчик.

— Я... люблю тебя, — Луиса почти не было слышно, потому что он уткнулся в барона и теперь дышал его запахом, как будто воздух до этого весь забрали.

Но Кристиан услышал сердцем, почувствовал, и устало улыбнувшись, притянул брата в свои объятия.

— Я никуда от вас не денусь, не дождетесь.

— Как будто мы тебя отпустим, — в ответ хмыкнул Фернандо, с удовольствием ощущая тепло двух родных тел. Самое прекрасное, что может быть на свете.

В тот вечер они, наконец, уснули в одной кровати, и сон всех троих был спокойным и сладким. Луис обнимал Легрэ, не отпуская даже когда тот шевелился, льнул и прижимался, чтобы не потерять. Фернандо, лежавший с другой стороны, тоже обнимал барона, так что в темноте они вместе казались одним — единым существом.

* * *

Луис очнулся ото сна, еще не понимая, что Легрэ вернулся, но практически лежа на нем и... ловя волшебное чувство близости. Тогда он открыл глаза и поднял их вверх, а потом и сам осторожно приподнялся, осознавая, что голова прошла, даже отголосков слабости не осталось, комната не кружится и сознание ясное, как звонкое летнее утро.

Кристиан спал чутко, а потому сразу проснулся — он боялся, что все исчезнет, все сон и вот-вот он кончится. Но Луис был с ним, живой, настоящий.

— Ты... — Легрэ протянул руку и погладил его по щеке.

— Ты вернулся, — закончил за него герцог и наклонился и впился жарким поцелуем в любимого, отбрасывая прочь все сомнения и кошмары этих дней.